Сообщение от
Пинсах Нахумович
Кузнецов, выпускник Киевского высшего инженерно-авиационного военного училища, – классный специалист по оборудованию летательных аппаратов. За 28 лет работы в Государственном научно-исследовательском институте эксплуатации и ремонта авиационной техники – НИИЭРАТ (головной организации по расследованию катастроф и аварий) принимал участие в изучении обстоятельств десятков авиапроисшествий.
Раскрытие тайны гибели пилотов стало делом всей его жизни. «Я знал Гагарина, – это мой долг», – говорит Кузнецов.
Сегодня он готов доказать любому специалисту, что самолет разбился в режиме неуправляемого пикирования. Гагарин и Серегин потеряли сознание вскоре после последнего доклада руководителю полетов и потому не могли управлять самолетом.
Между прочим, одним из первых предположение о неработоспособности экипажа, приведшей к катастрофе, высказал через 9 дней после катастрофы помощник главкома ВВС по космосу генерал Николай Петрович Каманин, в подчинении которого был отряд космонавтов Звездного городка.
«Факты говорят о том, что летчики по какой-то причине были выведены из рабочего состояния: 1) отсутствие попыток установления радиосвязи; 2) … ни один из летчиков не попытался катапультироваться, – записал генерал в своем дневнике 5 апреля 1968-го. – Факты неопровержимо доказывают, что летчики были без сознания.
Гагарин и Серегин были отличными летчиками и крепкими, волевыми людьми – находясь в сознании, они делали бы все для спасения своей жизни, но борьбы за жизнь не было, что может быть объяснимо только их бессознательным состоянием. Я не хочу оказывать влияние на ход расследования и никому не буду навязывать своего мнения, но мне кажется, что именно на этом пути следует искать разгадку тайны».
– Что же в таком случае стало причиной гибели двух пилотов?
– Сошлись сразу несколько обстоятельств. Начну с того, что Серегину и Гагарину предоставили самолет чехословацкого производства, у которого была, казалось бы, несущественная особенность: кран вентиляции кабины. На УТИ МиГ-15, которые выпускались отечественными предприятиями, вентиляция включалась рычагом.
Пользуясь им, пилот ни при каких обстоятельствах не мог разгерметизировать кабину. А вот кран вентиляции, установленный в чехословацкой машине, напрямую соединял кабину с атмосферой. Об этом многие наши пилоты просто не знали. Я специально спрашивал летчиков. Лишь некоторые дали правильный ответ.
Так вот, еще до взлета МиГа кран в кабине Гагарина был открыт примерно наполовину. Возможно, во время предыдущего полета пилот им пользовался и оставил полуоткрытым. По тогдашней инструкции проверка состояния крана перед полетом в обязанности техника не входила.
Положение крана определял летчик. Ну а Гагарин, вполне допускаю, ничего и не знал об этом. Как бы то ни было, кран вентиляции был полуоткрыт. Это установил специалист 11-го отдела института НИИЭРАТ в 1968 году. Но не увидел в этом ничего экстраординарного, так как и кран, и система вентиляции во время полета были в полной исправности.
– Получается, что пилотов вывела из строя негерметичная кабина?
– Напрямую – нет. На высоте 4 тысячи метров это не опасно для организма. Тренированный пилот может и не ощутить дискомфорта. Дело тут в другом. Инструкция однозначно требует: при разгерметизации кабины необходимо экстренно снижаться до высоты 2 тысячи метров. Гагарин и Серегин в воздухе всегда неукоснительно соблюдали правила. И решили прекратить полет досрочно …
Инструкция для пилотов – закон. А ведь Гагарин, напомню, еще как бы сдавал экзамен, проходил последнюю проверку летных навыков после вынужденного многолетнего перерыва. Конечно же, пилоты решили, не мешкая, возвращаться. Но не сообщили о разгерметизации руководителю полетов. Эфир – открытый. Может, не хотели привлекать к себе лишнего внимания?
Управление взял на себя более опытный Серегин (его ноги оставались на педалях до самого столкновения самолета с землей). Инструктор использовал при маневре фигуру высшего пилотажа. МиГ, перейдя на траекторию пикирования, устремился вниз.
Пока ничего опасного не происходило. Роковым моментом для экипажа стала большая вертикальная скорость снижения. Самолет УТИ МиГ-15 спускался быстро, в среднем 145 метров в секунду. Серегина в этом винить нельзя, так как в инструкции 1968 года на вертикальную скорость снижения не было ограничения (его ввели лишь в 1975-м).
Если бы экипаж находился в герметичной кабине, то такой стремительный спуск до высоты 2 тысячи метров негативных последствий не имел бы. Но кабина была разгерметизирована. Давление окружающей среды быстро нарастало. При этом резко увеличивалось давление крови у пилотов.
Сегодня мы знаем: при изменении в организме человека давления крови со скоростью 13 миллиметров ртутного столба в секунду наступает потеря сознания или предобморочное состояние. Именно в такой ситуации, надо полагать, оказались Гагарин и Серегин.
Военная медицина, к сожалению, и сегодня не может дать определенного ответа на вопрос, какой ущерб нанесет организму быстрое снижение в разгерметизированной кабине, поскольку соответствующие исследования не проводились. Сложно, дорого, опасно. Просто ввели ограничение на вертикальную скорость снижения – не более 50 метров в секунду. А Гагарин и Серегин летели вниз в три раза быстрее…
Они потеряли сознание или оказались в предобморочном состоянии, вероятно, через 5–8 секунд после начала пикирования. Падение длилось всего 29 секунд. То есть до столкновения с землей оставались лишь 21–24 секунды, а на восстановление работоспособности экипажа требуется в такой ситуации не менее 30 секунд (данные специалиста Института военной медицины, доктора медицинских наук Валерия Степанова).(С)
Тема: 
Вы просто не в курсе, что молодые специалисты получали жильё буквально через один-два года. Так было на том заводе, где я работал. И на других тоже.
Ваши права
Ответить с цитированием
Социальные закладки