Накануне крестный ход прибыл в Рыбинск. В те тяжёлые времена город был столицей «Волголага», через ад которого прошли десятки тысяч людей, многие из которых так и остались лежать в рыбинской земле» – это пишет «REGIONS.RU/Новости Федерации» (здесь и далее полужирным выделено мной).
«Всех перечислить невозможно – по разным данным, во времена репрессий, в Волголаге погибло от 120 до 180 тысяч человек» – сообщает нам телеканал «Рыбинск-40».
«По документам, в застенках Волголага погибли порядка 800 тысяч человек. По словам очевидцев, их было гораздо больше» – это «Ярославская государственная телевизионная и радиовещательная компания».
«Они возложили цветы к закладному камню жертв Волголага, которых по одним данным погибло 880 тысяч человек, по другим – 910 тысяч» – сообщает РИА-Ярославль.
«Прошедший октябрь стал особым месяцем для Рыбинска – столицы Волголага, где за годы сталинских репрессий погибли около миллиона человек» – пишет «Северный край».
Каждый раз, читая подобные тексты, больше напоминающие сводку с аукциона, удивляюсь беспринципности журналистов – неужели ни у одного из них ни разу не возникло желания обратиться к специальной литературе или поискать ответа в архивах?
Смерть одного человека – это само по себе трагедия, так зачем же с такой лёгкостью жонглировать подобными вещами? Разве журналист теперь не несёт моральной ответственности перед читателем за опубликованную информацию?
Напомню вкратце, что Волголаг был создан в 1935 году для строительства ряда важных стратегических объектов. В 1936 году в нём находилось 19.420 заключённых, в последующие годы происходил рост численности контингента. В 1941 году, накануне войны, он достиг максимума за все годы существования лагеря: в Волголаге тогда находилось 85.509 человек. Когда все основные работы по сооружению гидроузлов и ГЭС были завершены, Волголаг преобразовали в Рыбинский исправительно-трудовой лагерь: численность заключённых в эти годы значительно сократилась, в последующем же никогда не превышала 22 тысяч человек. Доля умерших в ГУЛАГе в предвоенные и послевоенные годы почти не отличалась от показателей общей смертности в стране, редко превышая их на 2–3%.
Социальные закладки