Любимые стихи

[Парусник]

Я увидел во дворе стрекозу,
Дверь открыл и побежал босиком,
Громыхнуло что-то словно в грозу,
Полетело всё вокруг кувырком.

Пеплом падала моя стрекоза,
Оседал наш дом горой кирпича,
Мамы не было а папа в слезах
Что-то страшное в небо кричал.

Зло плясали надо мной облака,
Мир горел, его никто не тушил,
Кто-то в хаки меня нёс на руках,
Кто-то в белом меня резал и шил.

Я как мог старался сдерживал плач,
Но когда, вдруг в наступившей тиши,
Неожиданно заплакала врач
Понял, что уже не стану большим.

Умирает моё лето во мне,
Мне так страшно, что я криком кричу,
Но кто в этом виноват а кто нет
Я не знаю... да и знать не хочу...

Олег Луговой

[Шарки]

Семен Френкель


Ласковый,мой Боже,
дай мне крылья птицы,
сердце тогда сможет
в поднебесье взвиться.
Среди ярких молний
и громов гремучих,
стану птицей вольной,
между лет грядущих.

Ласковый,мой Боже,
дай воды напиться,
тогда тело сможет
в рыбу превратиться.
Поплыву в глубины
полная свобода...
посвящу судьбину
продолженью рода.

Ласковый ,мой Боже,
мне чудес не надо...
коль больным поможешь
своим добрым взглядом...
Пусть слепой прозреет
запоёт от счастья
Душу отогреет
у кого ненастья...

[cote d'Ivoire]

В глубокой ночи
И при свете дня
Приходит мысль,
Ощутима до дрожи:

Все меньше тех,
Кто старше меня,
Все больше тех,
Кто меня моложе.

Лев Озеров,
1986 г.

[Шарки]

Ник Наумов


Прости меня за дерзкие слова,
Что ранили, как стрелы твою душу.
За то, что сам нередко унывал
И не умел сочувствовать и слушать…

Прости за равнодушие моё,
За то, что я не шёл навстречу сразу,
Когда кружили, словно вороньё,
Сомнения, терзая гордый разум…

Прости за негатив, что я принёс
Осознанно, по глупости, невольно.
За то, что доводил тебя до слёз
И, раздражаясь, делал очень больно…

За то, что не хотел, не мог понять,
Как тяжело тебе со мной в пути…
Прости меня за всё!!! Прости меня…
И, я надеюсь, нас Господь простит…

[belka=)]

И свет всегда пробьётся через тьму
Той полосой дрожащей и пугливой.
Как мать родной, как жизнь необходимой,
Как голос в трубке «я тебя люблю».
Пока над нами небо в облаках,
Века плетут истории по кругу:
Вино и хлеб, и ангел на руках,
Пришедший в никуда из ниоткуда.

Шуруй вперёд, на новые стези.
Брось вызов не себе, так хоть порядку.
Подумаешь, ещё одну заплатку
Повесишь на истерзанной груди.

И ангелы порхнут крылами вслед
Судьбы твоей и страждущей, и милой.
Чтоб через тьму всегда пробился свет.
Как мать родной, как жизнь необходимый.

Ваня Якимов

[cote d'Ivoire]

​ Еще не осень — так, едва-едва.
Ни опыта еще, ни мастерства.
Она еще разучивает гаммы.
Не вставлены еще вторые рамы,
и тополя бульвара за окном
еще монументальны, как скульптура.
Еще упруга их мускулатура,
но день-другой —
и все пойдет на спад,
проявится осенняя натура,
и, предваряя близкий листопад,
листва зашелестит, как партитура,
и дождь забарабанит невпопад
по клавишам,
и вся клавиатура
пойдет плясать под музыку дождя.
Но стихнет,
и немного погодя,
наклонностей опасных не скрывая,
бегом-бегом
по линии трамвая
помчится лист опавший,
отрывая
тройное сальто,
словно акробат.
И надпись «Осторожно, листопад!»,
неясную тревогу вызывая,
раскачиваться будет,
как набат,
внезапно загудевший на пожаре.
И тут мы впрямь увидим на бульваре
столбы огня.
Там будут листья жечь.
А листья будут падать, будут падать,
и ровный звук,
таящийся в листве,
напомнит о прямом своем родстве
с известною шопеновской сонатой.
И тем не мене,
листья будут жечь.
Но дождик уже реже будет течь,
и листья будут медленней кружиться,
пока бульвар и вовсе обнажится,
и мы за ним увидим в глубине
фонарь у театрального подъезда
на противоположной стороне,
и белый лист афиши на стене,
и профиль музыканта на афише.
И мы особо выделим слова,
где речь идет о нынешнем концерте
фортепианной музыки,
и в центре
стоит — ШОПЕН, СОНАТА № 2.
И словно бы сквозь сон,
едва-едва
коснутся нас начальные аккорды
шопеновского траурного марша
и станут отдаляться,
повторяясь
вдали,
как позывные декабря.
И матовая лампа фонаря
затеплится свечением несмелым
и высветит афишу на стене.
Но тут уже повалит белым-белым,
повалит густо-густо
белым-белым,
но это уже — в полной тишине.

ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ

[Парусник]

Шторм.

Мы говорим не "штормы", а "шторма" -

Слова выходят коротки и смачны:

"Ветра" - не "ветры" - сводят нас с ума,

Из палуб выкорчевывая мачты.



Мы на приметы наложили вето -

Мы чтим чутье компасов и носов.

Упругие тугие мышцы ветра

Натягивают кожу парусов.



На чаше звездных - подлинных - Весов

Седой Нептун судьбу решает нашу,

И стая псов, голодных Гончих псов,

Надсадно воя, гонит нас на Чашу.



Мы - призрак легендарного корвета,

Качаемся в созвездии Весов.

И словно заострились струи ветра -

И вспарывают кожу парусов.



По курсу - тень другого корабля,

Он шел - и в штормы хода не снижая.

Глядите - вон болтается петля

На рее, по повешенным скучая!



С ним Провиденье поступило круто:

Лишь вечный штиль - и прерван ход часов,-

Попутный ветер словно бес попутал -

Он больше не находит парусов.



Нам кажется, мы слышим чей-то зов -

Таинственные четкие сигналы...

Не жажда славы, гонок и призов

Бросает нас на гребни и на скалы.



Изведать то, чего не ведал сроду,-

Глазами, ртом и кожей пить простор!..

Кто в океане видит только воду -

Тот на земле не замечает гор.



Пой, ураган, нам злые песни в уши,

Под череп проникай и в мысли лезь,

Лей звездный дождь, вселяя в наши души

Землей и морем вечную болезнь!

1976

Владимир Высоцкий

[belka=)]

Я хочу, чтобы нам повезло
Чтобы нас закрутило
Что звёздами шёл потолок
Чтобы единороги с гривой
Что можно мечтать и дышать
Обязательно Вместе
И не спать друг без друга совсем
И не важно в каком кто месте

Я хочу, чтобы было тепло
Непременно под кожей
Чтоб невысказанный клубок
Слов нам мира дороже
Чтоб трамваи, подъезды, мосты
Лифты, кухни и автомобили
От смущения до красноты
Из-за нас из себя выходили

Я хочу, чтобы каждый из нас
Каждой клеточкой чувствовал тела
Чтобы слезы из глаз
Чтобы руки несмело
Чтобы венами била жизнь
Чтобы сердце о сердце задело
Чтобы ты мне шептала, что
Этого ты так и хотела

Чтоб от разности точек друг другу чужим адресам
К чудесам

Антон Лаврентьев

[Шарки]

Вино из одуванчиков

Жанна Жарова


Зелёный стебель – и воздушный шар
Из сотен невесомых парашютов.
Лети по ветру, долгожданный дар,
Утешь меня в нелёгкую минуту!
Твои цветы – посланники полей, –
Желтея незатейливым узором,
Предвестниками летних тополей
Растут неприхотливо под забором.
Твоих соцветий терпкое вино
Я пью и пью – и не могу напиться...
Его рецепт, утерянный давно,
Угадываю в шелесте страницы
Любимой книги*. Но как верный гид,
Бесхитростный сюжет уводит в детство,
И, право, я не знаю лучше средства
От горестей, печалей и обид.

Апрель 2014 г.

* - "Вино из одуванчиков" - роман Р. Брэдбери

[cote d'Ivoire]

За датою-дата
Простой человеческий путь...
Все больше
"Когда-то"
Все меньше
"Когда-нибудь"
Погода внезапна,
но к людям, как прежде, добра
Все крохотней
"Завтра"
И все необъятней
"Вчера".
Найти бы опору
для этой предзимней поры
Как долго мы -
в гору.
За что же так быстро -
с горы?!
Остаток терпенья
колотится в левом боку
Все реже
"Успею".
И все невозможней
"Смогу."

Роберт Рождественский

[Шарки]

Любовь Сердечная


Он думает, что никуда она не денется.
Она уверена, что с ней он переменится.
И оба знают: половинка ошибается.
А вот живут. И как-то получается...

[_Глафира_]

Та девочка, которая во мне,
Ещё не разучилась улыбаться,
Не разучилась плакать в тишине,
Не разучилась жить и не сдаваться.

Не разучилась верить в чудеса,
Не разучилась Господу молиться,
Душою улетая в небеса,
И там парить свободной, смелой птицей.

Не разучилась всех вокруг любить,
Не разучилась боль чужую видеть.
Доверчивой не разучилась быть...
Такой открытой, что легко обидеть.

Не разучилась нищим подавать —
Другие мимо — быстро, виновато —
Пройти спешат... А ей бы — всё отдать,
И завтра в новый день войти богатой.

Души богатство — нет его ценней —
Раздаст она стихами и делами
В стремительном потоке наших дней,
И радоваться будет вместе с вами.

Та девочка, которая во мне,
Строкой стиха не раз к вам прикоснётся...
Та девочка, которая во мне...
Которая моей душой зовётся...

Лариса Эллас

[Маринка.87]

"Если женщина любима, приползешь и полумертвый,
Даже если ты вручную пропахал сто тысяч га,
Встанешь, хоть противный кто-то накачал тебя снотворным,
И пойдешь без промедленья через бури и снега.
Если женщина любима, позвонишь с другой планеты,
Изложить конкретный список навалившихся причин,
По которым ты не можешь заглянуть к ней на котлеты,
Чтоб она не предложила их кому-то из мужчин.
Если женщина любима, но разбиты телефоны,
Нет в пустыне телеграфа, и отсутствует почтамт,
У тебя в запасе в клетке есть всегда почтовый голубь,
Чтоб отправить к ней с приветом чувств изложенных десант.
Претворишь в судьбу мгновенно сотни хитрых комбинаций,
Чтоб добраться до желанной хоть в обход, хоть напрямик…
Если женщина любима, ты найдешь, как с ней связаться,
Чтоб подумать не успела, что забыл о ней на миг…

Злата Литвинова

[Шарки]

Ирина Соколова 3


Кошка сопит на цветах покрывала,
ночь глубока; утро настало,
только темно ещё, - поздняя осень,
снег на траве, словно редкая проседь.

Лето аукнется в красной косынке,
но приближается дух апельсинов,
дух апельсиновый, смешанный с хвоей,
каждую зиму бывает такое.

Год пролетел, мы друзей потеряли,
старых, иль тех, кого только узнали.
Старых, которых давно мы любили.
Новые - может, нас сразу забыли.

Помнить о них и скучать понапрасну?
Надо вперёд идти, жизнь так прекрасна,
надо идти, не роптать, смахнув слёзы,
нам улыбается жёлтая осень.

Осень опять, как всегда, к нам спешила.
Прошлым днём радугу нам подарила!
Ну а сегодня шёл снег, - тёмны тучи,
а меж снежинок скользил солнца лучик...

Будем мы жизни за всё благодарны,
(пусть не звучит строка высокопарно).
Только вперёд, - горизонты разверзнем, -
компас земной - наша надежда.

[Парусник]

Варшавский вальс.

Простите, пани, и позвольте обратиться.
Я в меру честен, в меру прост и в меру пьян.
Мы беспокойны словно пальцы органиста,
И вся душа от нас рыдает как орган.

Простите, пани. Я не врач и не
фотограф,
Я не искал вас — это вы меня нашли.
А я другой, я просто ваш, я тот,
который
Подарен вам как знак внимания Земли.

Как ни смешно, Земля имеет форму шара.
Я заговариваюсь, я немножко пьян.
Простите, пани,— если вы — сама Варшава,
То я — один из ваших верных горожан.

Прощайте, пани. Я не врач и не
фотограф,
Я не искал вас — это вы меня нашли.
А я другой, я просто ваш, я тот,
который
Подарен вам как знак внимания Земли.

1975

Леонид Филатов

[Шарки]

Семен Френкель


Тикают,тикают часики на этажерке
ты его ждёшь много дней у окна
время повисло на маленькой стрелке
видимо встретишь ты праздник одна.

Может во всем ты сама виновата
мысли,как птицу пустила летать
видно не нужно с утра до заката
сердце своё ожиданьем любовным терзать.

Пишешь любимому нежные строчки
сердце трепещет при слове-люблю,
как его ждёшь в одинокие ночки
и бережёшь честь и верность свою.

В дверь постучали и вздрогнуло сердце
счастье разлилось по телу мечтой,
в этом письме,в золотистом конверте
он написал,что женат на другой.

Горькие,горькие слёзы катились
мягко подкралась под душу печаль,
тиканье старых часов прекратилось,
тихо сказала- любимый,прощай...

[cote d'Ivoire]

Помедли, осень, не спеши
Разматывать свои дожди,
Свои туманы расстилать
На зыбкую речную гладь.

Помедли, осень, покажи
Мне жёлтых листьев виражи,
Дай убедиться, не спеша,
Как тишина твоя свежа.

И как бездонна неба синь
Над жарким пламенем осин…

Людмила Татьяничева

[Папанин]

Не по людям мы скучаем. Не за ними.
Мы скучаем просто по себе...
Тем, какими раньше были
В марте, в мае или в сентябре...
Не по людям мы скучаем. Не за ними.
За мечтами, что придумали тогда...
Ну а люди...Люди с нами были
Рядом. Но чуть-чуть. Не навсегда...
Мы скучаем за своим полётом.
Где от счастья светятся глаза.
Вспоминаем в прошлом дне кого-то,
И тихонько катится слеза...
Не по людям мы скучаем. Не за ними.
За душой своей соскучились давно...
Ну а люди...Люди рядом были...
На мгновенье. Больше не дано...

Елена Митяева

[Козадереза]

Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озера.

Как на выставке картин:
Залы, залы, залы, залы
Вязов, ясеней, осин
В позолоте небывалой.

Липы обруч золотой —
Как венец на новобрачной.
Лик березы — под фатой
Подвенечной и прозрачной.

Погребенная земля
Под листвой в канавах, ямах.
В желтых кленах флигеля,
Словно в золоченых рамах.

Где деревья в сентябре
На заре стоят попарно,
И закат на их коре
Оставляет след янтарный.

Где нельзя ступить в овраг,
Чтоб не стало всем известно:
Так бушует, что ни шаг,
Под ногами лист древесный.

Где звучит в конце аллей
Эхо у крутого спуска
И зари вишневый клей
Застывает в виде сгустка.

Осень. Древний уголок
Старых книг, одежд, оружья,
Где сокровищ каталог
Перелистывает стужа.

Борис Пастернак

[Шарки]

Ник Наумов


Как хорошо
немного поскучать,
И знать, что сон вчерашний
воплотится!
В руках твоих
я таю, как свеча,
В руках моих душа твоя,
как птица…

Как хорошо,
когда снимаешь сам
Прошедший день и все
свои одежды!
В глазах твоих
я вижу небеса,
В глазах моих ты видишь
свет надежды…