Поговорим о первом из предложенных документов –
о Факультативном протоколе к Конвенции о правах ребенка, касающемся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии (далее –
Протокол).
На первый взгляд, благородное гуманистическое побуждение – защита детей от всего для них вредного и губительного.
Протокол в самом его названии обозначает предмет своей правоохранительной функции –
торговля детьми,
детская проституция и детская порнография. Против того, чтобы защищать детей и карать преступников за совершение вышеперечисленных мерзостей никто, естественно, не возражает. Вопрос только в том, что именно предлагает нам «международное сообщество» для борьбы с означенными явлениями.
С этой целью рассмотрим ряд положений
Протокола, которые вызывают серьезные возражения и опасения, а также вполне определенные вопросы.
В преамбуле
Протокола постулируются тезисы, коими должны руководствоваться государства-участники, присоединяясь к настоящему документу. В число обстоятельств, которые государства-участники признают способствующими
торговле детьми,
детской проституции и детской порнографии, включаются, например
, контрабандная перевозка детей,
вооруженные конфликты,
экономические диспропорции,
низкий уровень образования и некоторые другие. Наряду с этими, действительно, негативными проявлениями общественной жизни, называются «
вредные виды традиционной практики». А вот здесь, как говорится, «стоп, приехали!».
Что это за «
вредные виды традиционной практики», которые могут или могли бы способствовать чему-то дурному для ребенка?! Не берусь судить о национальных традициях других государств, но применительно к России что-то не приходит на ум ни одной «
вредной традиционной практики», которая могла бы способствовать, к примеру, детской проституции.
На мой взгляд, совершенно очевидно, что ключевыми словами здесь являются «
вредный» в сочетании со словом «
традиционный». Теперь мысль разработчиков документа проступает более явственно, и выглядит следующим образом: «
Традиционное может быть вредным». С точки зрения национального общественного сознания такой посыл со стороны «международного сообщества» выглядит, мягко говоря, весьма сомнительным и не вполне корректным.
Но даже это было бы еще полбеды, если бы не множество других международных документов, включая предложенную
Конвенцию Совета Европы, а также их правоприменительная практика в целом, которые показывают, что тезис «
традиционное может быть вредным» неизбежно трансформируется в незыблемое правило: «
Национальные традиции должны быть признаны вредными,
если они противоречат общечеловеческим ценностям;
традиционные ценности – ничто, общечеловеческие ценности – всё». Тем более что, согласно нашей Конституции, международное право превалирует над национальным.
Поэтому незаметное и незначительное, казалось бы, вкрапление словосочетания «
вредные виды традиционной практики» не только в нормативную, но и в семантическую конструкцию
Протокола, причем – в соответствующем контексте, представляется мне одним из самых опасных его положений.
Протокол также предписывает государствам-участникам, чтобы они, в обязательном порядке «охватили своим уголовным правом» определенный ряд «
деяний» (ст. 3, п. 1
Протокола), которые должны рассматриваться «
в контексте торговли детьми». Таких, например, как
использование ребенка на принудительных работах,
сексуальная эксплуатация ребенка,
передача органов ребенка за вознаграждение и некоторых других.
Хотя этих «
деяний» в общем немного, однако не стану их все перечислять, поскольку почти все они и без того уже «охвачены» нашим уголовным законодательством, за исключением двух составов, одним из которых является
хранение детской порнографии. К слову сказать, уголовная ответственность за последнее, по-моему, необходима, но для этого вовсе не обязательно присоединяться к каким-либо международным соглашениям.
Что же касается второго не криминализованного в России «
деяния», то речь идет о довольно специфическом составе, который определяется как «
неправомерное склонение, в качестве посредничества, к согласию на усыновление ребенка в нарушение применимых международно-правовых актов, касающихся усыновления».
Во-первых, не совсем понятно, что понимать в данном случае под «
склонением к согласию на усыновление»? Еще более непонятно, что полагать под «
неправомерным склонением»? Ясно только одно – раз есть «
неправомерное склонение», то должно быть и «
правомерное». В таком случае, где пролегает грань между тем и другим? И наконец, что означает «
применимые международно-правовые акты»? «
Применимые» – это, конкретно какие? Особенно, если учесть международную обстановку, связанную с запретом на американское усыновление и пресловутым законом имени Магнитского, то сей вопрос становится отнюдь не праздным…
Абсолютная невнятность формулировки о
применимом праве усиливается в пункте 5 статьи 3
Протокола, который устанавливает, что «
государства-участники принимают все надлежащие правовые и административные меры в целях обеспечения того, чтобы все лица, имеющие отношение к усыновлению ребенка, действовали в соответствии с положениями применимых международно-правовых актов».
Совершенно логично предположить, что такая норма либо должна подвергнуться жесткой конкретизации во избежание её расширительного толкования, либо она может трактоваться как угодно. Вопрос только в том – кому угодно? Находясь под ярмом приоритета международного права над национальным, с большой долей вероятности можно спрогнозировать, в пользу кого будет решаться выбор «
применимого» законодательства при возникновении какой-нибудь юридического коллизии…
Более того,
Протокол содержит такую же невнятную и весьма запутанную систему территориальной юрисдикции государств-участников и порядка выдачи предполагаемых преступников (ст.ст. 4 и 5
Протокола). Насколько я сумел разобраться в крайне витиеватых, а порой — противоречивых формулировках пунктов
Протокола по этому поводу, система «выдач и юрисдикций» сводится к следующему. Государству-участнику предоставляется право не выдавать предполагаемых преступников в случае совершения ими преступлений на его территории, если иное не установлено межгосударственным соглашением о выдаче.
На первый взгляд, здесь вроде бы всё выглядит вполне благопристойно. Кажется хорошо, что Россия, в случае ратификации
Протокола, получит возможность судить на своей территории, скажем, каких-нибудь «импортных» педофилов. Только вот всё дело в том, что в соответствии с действующим уголовным кодексом Российской Федерации лицо, совершившее преступление на нашей территории, и без того подлежит уголовной ответственности по нашему же закону (ст. 11 УК РФ).
Для этого не нужно никуда «вступать». Вместе с тем, своих граждан, совершивших преступления на территории другого государства, Россия не выдаёт (ст. 13 УК РФ). Зато «дружественное» нам «международное сообщество» после ратификации
Протокола, приобретя к тому же право невыдачи наших предполагаемых преступников, получит дополнительные поводы для очередных «липовых» обвинений (например, в той же педофилии) против наших граждан за рубежом.
Вспомним хотя бы истории фальсифицированных обвинений в отношении
Виктора Бута и Дмитрия Зубахи, не забывая при этом о таинственных «
применимых международно-правовых актах» и законе Магницкого…
Таким образом, мы видим, что никакой необходимости для России ратифицировать
Протокол не усматривается. Никаких благоприятных перспектив и преференций в случае ратификации документа, Россия не приобретает, зато вполне вероятные минусы очевидным образом вырисовываются.
Однако это далеко не все «прелести», которые приготовили нам западные «друзья».
Протокол содержит еще одну серьезную угрозу и снова под благообразным предлогом просветительских и образовательных устремлений.
Статья 9 в пункте 2 предложенного документа обязывает своих участников содействовать «
повышению осведомленности широких кругов общественности, включая детей, путем обеспечения информирования с использованием всех соответствующих средств, просвещения и обучения в отношении превентивных мер и вредных последствий преступлений,
указанных в настоящем Протоколе. При выполнении своих обязательств по настоящей статье государства-участники поощряют участие общества, и в частности детей и детей-жертв, в таких информационно-просветительских и учебных программах, в том числе на международном уровне».
Даже одной этой нормы представляется вполне достаточным, для того, чтобы понять «куда ветер дует». А «дует» он только в одну сторону – в сторону «сексуального просвещения» (читай – «развращения») наших детей. Особенно, если учесть второй документ, вкупе с которым предлагается
Протокол, то есть
Конвенцию Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуального насилия, то мозаика складывается окончательно и образует целостную картину, которая называется «Детский секспросвет в России».
Для наглядности приведу всего две наиболее показательные статьи из упомянутой Европейской конвенции.
«
Статья 2 — Принцип недопущения дискриминации
Осуществление Сторонами положений настоящей Конвенции, в частности, принятие мер по защите прав жертв обеспечивается без какой-либо дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к какому-либо национальному меньшинству, имущественного положения, рождения, сексуальной ориентации, состояния здоровья, инвалидности или иных обстоятельств.
Статья 6 — Просвещение детей
Каждая Сторона принимает необходимые законодательные или иные меры, направленные на обеспечение включения в программы начального и среднего школьного образования информации для детей об опасностях, связанных с сексуальной эксплуатацией и сексуальным насилием, а также информации о способах защиты себя, адаптированной к их развивающимся способностям. Такая информация, предоставляемая, при необходимости, во взаимодействии с родителями, дается в более широком контексте полового воспитания, и в ней особое внимание уделяется ситуациям повышенной опасности, в особенности связанным с использованием новых информационных и коммуникационных технологий».
Таким образом, в «
широком контексте полового воспитания» нашим детям, начиная с детсадовского возраста, хотят рассказывать занимательнейшие истории «
об опасностях, связанных с сексуальной эксплуатацией и сексуальным насилием». Причем делать это будут люди «
без какой-либо дискриминации по признаку» их «
сексуальной ориентации» и «
состояния здоровья». Иными словами, к детям предполагается допускать кого попало, будь то псих, неврастеник, лесбиянка или гомосексуалист. Короче говоря, всё, как в «просвещенной» Европе.
Кроме того, возможная ратификация исследуемого документа таит в себе завуалированную потенциальную опасность. Полагаю, что окончательное присоединение России к
Протоколу может повлечь за собой, как минимум, принятие третьего подобного документа. Речь идёт о
Факультативном протоколе к Конвенции о правах ребенка, касающийся процедуры сообщений, который предоставляет
Комитету ООН по правам ребенка прерогативу рассматривать, в числе прочего, дела по жалобам детей, то есть по существу исполнять функции органа международного ювенального правосудия. Вероятность ратификации указанного Факультативного протокола становится еще более реальной в связи с наличием у нас уже упоминавшейся
Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 — 2017 годы, которая предписывает Российской Федерации принять необходимые меры для обеспечения
доступа детей к международному правосудию независимо от их возраста.
Следует также добавить, что формально в
Протоколе прописан порядок внесения поправок в документ. Однако реализовать на практике своё право на внесение в
Протокол изменений государству-участнику практически невозможно.
Бессмысленно пересказывать всю сложно и хитро выстроенную систему внесения поправок. Приведу лишь одну выдержку из
Протокола, опять-таки, для наглядности.
Поправка, принятая в соответствии с установленной процедурой, «
вступает в силу по утверждении ее Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций и принятии ее большинством в две трети голосов государств-участников» (ст. 16, п. 2
Протокола).
Возможно, для США, как государства-гегемона в Организации Объединенных Наций, внесение поправок в ооновские документы и не составляет особого труда, но для России такая возможность представляется весьма призрачной.
В заключение хотелось бы привести последнюю цитату, на сей раз из отечественного источника.
«
В мире XXI века на фоне новой расстановки экономических, цивилизационных, военных сил Россия должна быть суверенной и влиятельной страной. Мы должны не просто уверенно развиваться, но и сохранить свою национальную и духовную идентичность, не растерять себя как нация. Быть и оставаться Россией».
В.В. Путин, из послания Федеральному Собранию от 12 декабря 2012 года.
Согласитесь, что процитированные слова руководителя российского государства как-то не очень вяжутся, уж во всяком случае, со смыслом тех документов, которые предлагаются Президентом для ратификации. Пожалуй, только это можно констатировать со всей определенностью. Что же касается предпосылок, мотивов и обстоятельств, сообразуясь с которыми Президент действует, подписывая подобные бумаги, то «тайна сия велика есть», и лично я судить о сём пока не берусь.
Тема: 
Сообщение от sever-sv
Ответить с цитированием
Показать скрытый текст
Социальные закладки