Записи появились в «Штутгартском дневнике» тогда, когда композитор узнал о том, что Польское восстание было подавлено русскими войсками и о взятии Варшавы. В Штутгарте Шопен не знал о судьбе своих близких. Известие о том, что родные и близкие люди Шопена не пострадали, композитор получил уже в Париже.
В своём дневнике Шопен писал в очень эмоциональном духе, допуская богохульство и желая мести Российской империи. Больше никогда он в подобном духе не писал. В сентябре 1831 года он сделал в числе прочих следующие записи:
Отец, мать, дети, всё, что мне всего дороже, где вы? — Может быть, уже трупы? …
Писал предыдущие страницы, ни о чём не зная, — что враг в доме — предместья разрушены — Ясь! — Вилюсь, наверное, погиб на баррикадах — Марцелия вижу в плену — благородный Совиньский в руках этих негодяев!
О Боже, Ты есть! Есть и не мстишь! Или ещё недостаточно Тебе московских злодеяний — или — или же Ты сам москаль! …
А я здесь беспомощный — я здесь с пустыми руками — иногда лишь стону, страдаю на фортепиано — отчаяние — и что дальше? — Боже, Боже! Разверзи землю, пусть поглотит она людей этого века. Пусть терзают жесточайшие муки французов, которые не пришли нам на помощь.
Социальные закладки