В 1729, разделив свои силы на два отряда (каждый был пополнен якутами и коряками), Шестаков и Павлуцкий начали покорять Чукотку. Следует отметить, что сенат постановлял аборигенов «уговаривать в подданство добровольно и ласкою». Тобольский губернатор А.Л. Плещеев[3] 1 сентября 1731 года тоже дал указание Павлуцкому[2]
« о призыве в подданство немирных иноземцов чинить по данной инструкции, а войною на них не ходить. »
Однако Шестаков и Павлуцкий не всегда ограничивались переговорами. Павлуцкий писал о походе 1731 года: «И 9 маия дошед до первой сидячих около того моря чюкоч юрты, в коей бывших чюкоч побили… Усмотрели от того места в недальнем разстоянии… сидячих одна юрта и бывших в ней чюкоч побили… И дошед до их чюкоцкого острожку… и в том остроге было юрт до осьми, кои разорили и сожгли». Анадырские казаки [кто?] подтверждали крайне враждебные действия Павлуцкого:"Чукоч, не призывая в подданство, побил до смерти". Часто чукчи кончали жизнь самоубийством всей семьей, так как не хотели умирать от рук завоевателей.[4] Покорители Сибири подрывали доверие коренного народа своей вероломностью: сотник Василий Шипицын позвал на переговоры 12 чукотских старейшин и всех убил. После таких действий доверие чукчей к русским было подорвано на долгие годы и они не доверяли русским.[4]
Необычайная жестокость русских войск упоминалсь и на выставках. Так, на выставке «Чукотское общество», проходившей в 1934 году, описывались расправы над коренными народами: «И приказчик Алексей Чудинов велел к тем юртам приступить и на том приступе в тех юртах мужеска пола человек с 10 убили, а жен их и детей в полон взяли и многие полоненные у них сами давились и друг друга кололи до смерти…».[5] Организаторы выставки говорили о том, что в результате этой войны: «
Целые народности были в буквальном смысле слова стерты с лица земли».[5]
Социальные закладки