Показать скрытый текст Дневник блокадного Ленинграда
Рукописный дневник, который ленинградский врач вела в блокадном городе, за 66 лет после окончания войны не был опубликован. Более того, о нем могли бы так и не узнать — он оказался среди мусора и его чудом спасли
Врачу, конечно, привычнее писать историю болезни, а не историю блокады. Но врач одного из ленинградских госпиталей по имени Клавдия Наумовна после изматывающей работы находила еще силы фиксировать будни блокадного города. Она заполнила записями три тетради. Эти дневники по чистой случайности нашла недавно жительница Петербурга Алла Харченко.
— В Петербурге во время ремонтов многие стали выбрасывать за ненадобностью старые вещи — журналы, газеты, книги, фотоальбомы, тетради...— рассказала Алла Борисовна "Огоньку".— Ремонт затевают внуки и правнуки владельцев этих старых вещей, а делают ремонт посторонние люди, нанятые рабочие. Таким образом вместе со старыми книгами оказались выброшенными и эти дневники.
Дневники врача Клавдии Наумовны, которой во время войны приходилось быть и терапевтом, и хирургом, написаны в форме писем 16-летнему сыну (она ласково называет его Лесик и Тюшенька). Сын находился в эвакуации, а сама Клавдия Наумовна эвакуироваться не успела. Она жила в блокадном Ленинграде, ничего не зная ни о судьбе своего бывшего мужа, отца мальчика, ни о судьбе своих родителей, оказавшихся на оккупированных территориях. Она переживала за то, что отпустила ребенка одного, и понимала, что здесь ему было бы еще хуже. Через весь дневник, наполненный любовью к сыну, рефреном проходят строчки: "Только бы выжить и тебя, родной, повидать!"
Первые записи появляются в декабре 1941-го, последние — в декабре 1942-го, когда мать добивается разрешения поехать к сыну.
18.12.41 ...Теперь все ходят пешком, потому что трамваи не ходят. Ходят по улицам Ленинграда унылые, голодные, какие-то обтрепанные люди, и если говорят, то только об одном — о еде. Ленинград, Лесенька, голодает. Ведь почти 4 месяца мы в блокаде. Нет подвоза продуктов, нет топлива. Электростанция, несмотря на все ухищрения сволочей-гитлеровцев, уцелела, но запасы так незначительны, что электрическим светом почти пользоваться нельзя... Дома почти не отапливались в этом году. Нашу надстройку до вчерашнего дня топили, а сегодня уже не топят. Нечем. Итак, ленинградцы имеют основную триаду: холод, голод и темноту. А Вяча (отчим мальчика.— "О") добавляет: "И обстрелы". И можно еще добавить: и грязь, и вшей, и болезни, и смерть. Люди мрут как мухи. От истощения. Мы с Вячей как военные карточек не получаем, но в городе служащие и иждивенцы получают по 125 г хлеба в день, а рабочие по 250 г. Но какой это хлеб? В нем 30 процентов целлюлозы, 10 процентов дуранды (жмыха) и еще чего-то и немного муки. Он не имеет вкуса хлеба, и после него очень болит желудок. Кроме того, по карточкам до сих пор дают немножко сахару, масла и круп и какую-то микроскопическую дозу мяса. Всех продуктов при обычном питании хватило бы дней на 5-8, а потому люди теперь так истощены. Ты не думай, сыночек, что ленинградцы ропщут. Нет, они знают, что доставка даже этих продуктов стоит неимоверных усилий, но ведь от этого не легче. Умирать ведь никому не хочется. Мы, детка, питаемся в госпитале, и наш рацион примерно такой. Утром немножечко черных макарон, кусочек сахара и 50 г хлеба. В обед — суп (часто очень плохой) и на второе — либо снова немножко черных макарон, либо каша, иногда кусочек копченой колбасы, мяса и 100 г хлеба. А в ужин снова макароны или каша и 100 г хлеба. Есть чай, но сахару не дают. Скромный рацион, как видишь, но роскошный по сравнению с тем, как едят в городе...
...Уже несколько дней идет наступление почти на всех фронтах, и мы надеемся, что и на нашем фронте скоро дела изменятся. Если блокада через недели две кончится, то все-таки большинство ленинградцев выживет, а если это будет длиться еще месяца два, то большинство умрет.
23.12.41 Сыночек, поздравляю тебя с днем твоего рождения. В очень необычной обстановке встречаем мы с тобой сегодня этот день. Надеюсь, что будущее твое рождение мы будем праздновать все вместе, и обязательно с папой...
А я, сыночек, работаю сейчас по новой специальности — терапевтом. Стало поступать много очень истощенных больных, и вот пришлось переключиться. Если бы ты только знал, какие ужасные картины приходится наблюдать! Это не люди, это скелеты, обтянутые сухой, ужасного цвета кожей. Сознание у них неясное, какая-то тупость и придурковатость. И полное отсутствие сил. Сегодня я такого приняла, он пришел на собственных ногах, а через два часа умер. И в городе очень много людей умирает от голода. Сегодня моя приятельница-врач хоронила своего отца, также умершего от истощения. Она рассказывает, что на кладбище и вокруг него делаются страшные вещи — все ведут и везут мертвецов. В чем попало, большинство без гробов, просто привязанные к саночкам. Тут же возле кладбища их сваливают прямо в снег, так как некому копать могилы, а у самих сил нет. Для военных роют на кладбищах братские могилы, а гражданское население устраивается как может, или, вернее, никак не устраивается. Этих картин из времен блокады Ленинграда не забыть никогда. Прости, что в день твоего рождения, мой золотой мальчик, я пишу такие грустные вещи, но я знаю, что когда эта тетрадь попадет к тебе, все это время уже будет позади и, может быть, тебе будет интересно знать, как мы жили...
30.12.41 Ну вот видишь, лапочка, как долго я тебе не писала. Все некогда было. По вечерам у нас в комнате так холодно, что писать просто невозможно. Особых новостей за эту неделю нет. Все ждем, когда будет прорвана блокада Ленинграда, и тогда нам, наверное, станет легче жить. А пока холодно и очень часто темно. Если бы ты, лапочка, видел, как я одета, ты бы не узнал своей достаточно изящной и нарядной мамочки: на мне 3 кофточки, две пары трико, суконное платье, халат, а сверху — ватник и большущие валенки. Интересно, Вяча никогда на ночь не раздевается. Но все же мы живем лучше, чем многие в Ленинграде. А купаюсь я почти аккуратно 1-2 раза в неделю. Белье до сих пор нам стирали, и я его часто меняла. Да, одна приятная новость: в городе гражданскому населению прибавили хлеба. Служащие и иждивенцы получают теперь 200 г в день, а рабочие — 350. Мы же до сих пор получаем 300. Но мы, родной, до сих пор не голодали...
Я за эту неделю днем два раза выходила гулять по 45 минут. Хорошо погулять, когда не стреляют! Но картины, которые видишь по дороге, не очень радуют глаз: медленно бродят очень закутанные люди, трамваи почти не ходят. Говорю "почти", потому что нет-нет да вдруг неожиданно и в неожиданном месте пойдет неожиданный номер трамвая. Почти постоянно видишь, как на саночках везут покойников в гробах и без гробов, одетых очень прилично и кое-как. То тут, то там разбирают деревянные лари, заборы и уносят доски для топлива. Цифры ежедневной смертности по Ленинграду ужасающие — от 3 до 7 тысяч, говорил наш политрук...
Ну вот, а завтра будем встречать Новый год. Неважно, как встречать, а важно, каким он будет. Будем надеяться, что лучше 1941-го...
6.01.42 Здравствуй, родной! Ну давай поговорим! Так хотелось бы это сделать в прямом смысле слова. Очень уж я по тебе, мой мальчик, соскучилась. И по последним письмам чувствуется, что и ты, родной, заскучал. Мне приятно читать твои подробные и умненькие письма, но еще больше хочется видеть тебя и говорить с тобой. Когда? Не скоро, очень не скоро. Все принимает затяжной характер. А я уже начинаю уставать. Плохо сплю, а когда встаю, снова хочу спать. Нет прежней живости и нет сил. Работать стало труднее — из-за количества и качества больных, с одной стороны, а с другой, чувствую, что начинаю выдыхаться. Больных у меня около ста человек, все истощенные, голодные, злые. Всего мало: и еды, и белья, и даже воды. И только вшей много. Теперь очень часто и подолгу нет воды, нет света. А больные не перестают требовать "добавочки", чаю, соли, воды, одеял, тепла и так далее. И так все это надоело, что сказать не могу. Кажется, поставь им достаточно еды и питья — и никакого доктора им не нужно, поправятся в два счета... Кстати, и наше питание стало намного хуже. Сегодняшнее меню: в завтрак — немножко жидкой гречневой каши без жира, чаю не было (нет воды), в обед — суп из каких-то зеленых листьев без жиринки. Какого вкуса, не знаю, не пробовала. На второе — гороховая каша. Ужин: жидкая перловая каша. На день — 300 г хлеба, очень плохого. Очень скучное меню, не правда ли?..
...Вчера и сегодня очень близко слышалась артиллерийская стрельба. Говорят, много снарядов попало на Петроградскую сторону...
20.01.42 ...Никто ни о чем другом не думает и не говорит, как только о еде и смерти. Кстати, с последней сдружились, она не производит обычного впечатления. Сестра в госпитале приходит и говорит: "Как бы мне отпроситься, у меня умерли бабушка, дедушка и сестрица". Потом приехала с кладбища и рассказывает, какие теперь похороны: "Все кладбище уставлено штабелями голых покойников, мы и своих положили". А тетя Дуня эпически спокойно рассказывает: "А вот вчера двое покойников были привязаны к саночкам, а сегодня вот валяются, а саночки из-под них взяли"...
22.02.42 ...В Ленинграде почти все по-прежнему. Через пять дней — 6 месяцев блокады. Что будет дальше, сказать трудно. Но начали усиленно говорить о необходимости наведения чистоты в квартирах и дворах. Что творится на улицах Ленинграда — это уму непостижимо. Наш домик обложен испражнениями со всех сторон. И так всюду. В каждой квартире выделена одна комната, в которой вместе с буржуйкой ютятся все обитатели квартиры. Копоть, грязь ужасающая! Тетя Роза живет в одной комнате с семьей брата — 3 человека. Очень стеснена. В комнате темно, грязно, и она никак не напоминает светлый, чистый кабинет. Между прочим, в той семье есть мальчик 13 с половиной лет. Он почти просвечивается, бледность его лица переходит в желтизну. Мы с ним разговорились. "Мы получаем 1100 граммов хлеба,— говорит он,— но это очень мало. Мне всегда хочется кушать, даже после еды". За завтраком он расплакался. Оказалось, плакал он потому, что отец его съел на один кусочек хлеба больше, чем он... А вот еще картинка из цикла "отцы и дети". Розина приятельница, врач, придя домой, застала такую картину: ее 15-летний сын бил по голове своего отца за то, что тот съел лишний блинчик. А другой врач из муфты своей жены украл ее дневной рацион хлеба.
Патологоанатом профессор Д. говорит, что печень человека, умершего от истощения, очень невкусна, но, будучи смешанной с мозгами, она очень вкусна. Откуда он знает???
Он же утверждает, что случаи продажи человеческого мяса участились. Один его друг пригласил его якобы на ужин, угостил на славу на второй день после смерти своей жены...
Тюшенька, я многократно собиралась тебе написать о Хасане, но все как-то не выходило. Нет больше чудесного Хасана, съели его. Его все время очень берегли, ни за что на улицу не выпускали, но вот однажды вечером он все-таки выскочил и уже больше не вернулся... О том, что едят котов, и даже своих котов, говорят совершенно открыто. А вот лаборантка больницы Куйбышева съела 12 крыс (подопытных). Увидев ужас на лице слушающего, она говорит: "Я им сделала много реакций и совершенно убеждена, что они были здоровы". Должно быть, и моих морских свинок съели...
Март 42-го. В последние дни несколько раз выходила гулять. Вчера был чудесный солнечный день, но ужасно выглядели лица ленинградцев: бледные, зеленоватые какие-то, изможденные и все старые. Даже молодые — и те кажутся старыми. Но все же улица уже не та. Почти не видно трупов, люди не такие уже инертные. И самое радостное, что видела в эти дни,— ребят, катающихся на коньках, и даже одного на лыжах. За всю зиму это было впервые. Я даже остановилась и посмотрела им вслед. Ах, как приятно видеть возвращающуюся жизнь! А один мальчик лет семи шел бодро, и в руках у него был большой кусок белого пирога. Все встречные смотрели на него и улыбались. Начинают встречаться улыбающиеся лица. Все живут надеждами, что прорыв блокады — это дело дней...
01.05.42 ...Мне хочется, детка, перечислить тебе продукты, которые население получило к 1 Мая: сахар — 200 г, селедка — 200 г, чай — 25 г, крупы — 200 г, водки — 250, пива — 0,5 л, сухих фруктов — 150 г. Дети, кроме того, получили по 50 г какао с молоком, конечно, не получив пива и водки. Рабочие — всего побольше, граммов на 200. Хлеба дали 300 г, рабочим — 500. Наше сегодняшнее меню. Завтрак: 50 г масла, 50 г сыра, 130 г макарон и 1 стакан кофе. Обед — овощной суп, 2 котлетки мясные и отварной рис. На третье — каша, 100 г. Ужин: немножко отварной сушеной картошки и по два блинчика с рисом. Если бы нас все время так кормили, мы снова стали бы толстыми. В обычные дни — голодновато. Вяча очень здорово похудел — потерял килограммов 20. Я вешу 61 кило, потеряла, следовательно, 8 кило. Это на общем фоне совсем немного.
15.05.42 Тюшенька, если бы ты вдруг сейчас очутился в Ленинграде, он показался бы тебе ужасающим: почти весь город, все дома, все окна — без стекол, иные забиты фанерой, досками, иные так и стоят с разнообразными узорами разбитых стекол, во многих окнах нет рам. Много разрушенных бомбами домов, во многих домах зияют дыры от снарядов разной величины, есть много обгоревших домов (пожары от буржуек), есть много домов, разобранных на дрова. Мало похож Ленинград сегодняшнего дня на Ленинград, который ты знал, но мне сегодня (я ездила к нам в клинику) он показался очень красивым. Представить себе только, что эти голодные, опухшие женщины Ленинграда сумели его почистить, ведь он был весь — сплошь уборная. Теперь улицы чистенькие, пробивается травка в садах и на траншеях, по главным магистралям ходят трамваи, и сердце радуется, глядя на все это. В этом действительно есть что-то героическое...
...Вчера обсуждали с Вячей сроки возможного окончания войны. Он говорит — середина ноября 1942 года, а я думаю — весна 43-го. Дожить бы только!
15.06.42 Лапочка, родненький, наконец получила от тебя открыточку. Очень рада, что ты здоров и настроение у тебя бодрое. Теперь от всех приходят письма, только от тебя нет, родной. Это всегда так: чем более страстно ждешь, тем реже приходят письма. Но я верю, что и письма придут, и тебя самого, родной, я еще увижу! Вот папу мы уже, наверное, не дождемся. Как это больно произносить! Если бы только знал, родной...
Мы живем по-прежнему. Днем частые обстрелы... У меня какая-то новая, странная реакция на эти обстрелы и бомбежки. Я стала почти совершенно спокойна, как-то внутренне сурово-спокойна...
...А жизнь течет, я бы сказала, бьет ключом по сравнению с зимой. Люди чистые, стали одеваться в хорошие платья. Ходят трамваи, магазины потихоньку открываются. У парфюмерных магазинов стоят очереди — это в Ленинград привезли духи. Правда, флакончик стоит 120 рублей, но люди покупают, и мне купили. Я очень обрадовалась. Я так люблю духи! Я надушусь, и мне кажется, что я сыта, что я только вернулась из театра, с концерта или из кафе. В особенности это относится к духам "Красная Москва". Передо мной действительно проносится Москва... Но люди стали злы. Так ругаются в трамваях, так ненавидят друг друга.
22.06.42 Сегодня год, как началась война. Тяжелый и страшный год! Ждали, что сегодня начнутся большие бои под Ленинградом, но пока (сейчас 18 часов) наша жизнь течет обычно. В 13 часов был здоровенный обстрел в течение часа. Все кончилось для нас, к счастью, благополучно...
23.11.42 ...Почти год назад я писала, что, если через две недели блокада кончится, будет не так много жертв, но если это протянется два месяца, то это будет страшно. И вот прошел почти год. Но это действительно было страшно. Как можно было продолжать работать и жить при этом потоке смерти и ужаса? А вот работали же. Большую часть зимы в госпитале было темно, холодно и грязно. Воды не было. Изредка не было чаю. Обед запаздывал. А больные все прибывали и прибывали. Страшные, истощенные, отечные, голодные. Я помню, как долго-долго не было света. Больных в отделении было 370 человек вместо 250. Лежали в коридорах, на носилках, на полу. Во всем отделении было три коптилки. Пищу раздавали в темноте, ели в темноте. Больные друг у друга крали пищу, пользуясь темнотой. Сестры были инертны, вялы, безразличны ко всему. В особенности помню одну. На ней было надето неимоверное количество одежды, валенки, варежки, и она с тупым безразличным лицом сидела за столом и жевала резинку. Добиться от нее интереса к окружающему было невозможно. Больные стонали, больные звали, они лежали в своих собственных испражнениях, а она тупо жевала резинку. А Вера и Нина были активны, они подмывали больных, стирали им в холодной воде грязные кальсоны. Мы с Верой делали обход: я смотрела больных, а она писала. Попишет, бывало, с полчаса и скажет: "Клавдия Наумовна, я больше не могу, пальцы ручку не держат". Тогда я садилась писать. Перчатки и варежки не спасали, и через короткое время я снова передавала ручку ей. И так мы работали, и так мы пытались помочь больным.
Я помню, какое было счастье, когда больным стали выдавать дополнительный паек N 1 и N 2. Это был кусочек шоколада, омлет, кофе и еще что-то. Как постепенно эти живые мертвецы стали оживать. Но очень большие мужчины все-таки умирали. А некоторые умирали по собственной глупости — все продавали. Умер у меня один повар. У него на все была установлена такса: каша — 30 рублей, кусочек шоколада — 25 рублей и так далее. А когда он умер, у него под подушкой нашли 1600 рублей, и не знали даже, куда их отослать...
15.12.42 Страшный обстрел Невского произошел пару дней тому назад. Два с половиной часа без передышки сыпались снаряды на Невский, Литейный, улицу Жуковского и вообще в том районе. Крики и стоны стояли по всему Невскому. Было много убитых и раненых. "Скорая помощь" во время обстрела не выезжает. Наш врач попал в эту кутерьму, перевязывал раненых в каком-то домоуправлении. Было жутко. Вот и сейчас чудно играет радио, а где-то очень близко рвутся снаряды. Стоит большого труда заставить себя сидеть за столом. Вообще все последние дни гады обстреливают Ленинград. Хоть бы скорее их прогнали...
31.12.42 Снова канун Нового года. По-прежнему Ленинград в блокаде. Все по-прежнему, но все по-другому. В прошлом году было холодно, темно и очень голодно. А сегодня светло, тепло и сытно. И кроме того, в прошлом году не было никаких надежд на свидание с сыном, а теперь есть, и довольно реальные. Так что все к лучшему в этом лучшем из миров, а вернее, в этом чудном и чистом теперь Ленинграде... Итак, за новый, хороший победный год!.. Все. Скоро Лесик из моих рук получит мой дневник
Тема: Кабинет флудотерапии
Кабинет флудотерапии
Сообщение от Де Виль
обоснуй
жить по режиму, как и жить по понятиям - это не про нас
Ваши права
Ответить с цитированием
Социальные закладки