Показать скрытый текст Рекомендую
Предисловие
Уважаемый Читатель!
Перед тобой открыта книга, возможно, противоречащая твоим познаниям. Личное право человека иметь свои убеждения. Согласитесь, однако, что и автор имеет право на свое мнение. Тем более, что подобная тема в исторической литературе исследуется не часто, хотя после развала советской империи настало великое время Истины.
Предполагая, что многие читатели воспитаны на идеологии большевистской историографии, я счел необходимым опереться на фактологические повествования тех российских историков, усилиями которых создана мифология «государства Российского». Дабы читатель, сопоставляя оголенные факты истории, сам сумел сделать верные выводы. Никогда прежде российская государственная власть, и царская, и большевистская, не позволяла простому человеку иметь личное мнение, полученное в результате ознакомления с первоисточниками. Власть всегда заставляла верить ей на слово. Если же гражданин сопротивлялся оболваниванию и все же пытался заиметь собственное мнение, то, как правило, заканчивал свои познания в тюремной камере.
Российская империя свято оберегала свою историческую мифологию, отчего истина в чистом, неискаженном виде редко присутствовала в повествовании державных платных историков. Она всегда была завуалирована, изначально искажена и запрятана в словесную патриотическую упаковку.
Автору приходилось очищать исторические факты от огромной массы сопутствующей словесной шелухи, а зачастую и от обычной откровенной лжи. Я осознанно в основание исследования положил первую всеобъемлющую «Историю Государства Российского *, написанную на заре XIX века незабвенным Николаем Михайловичем Карамзиным. Ведь все последующие российские историки, среди которых С. М. Соловьев и В. О. Ключевский, всего лишь повторили историческую канву, изложенную Н. М. Карамзиным, меняя или усиливая некоторые акценты.
Н. М. Карамзин писал в предисловии к своей «Истории»:
«...История, говорят, наполнена ложью: скажем лучше, что в ней, как в деле человеческом, бывает примас лжи, однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется, и сего довольно для нас, чтобы составить себе общее понятие о людях и деяниях... » (Карамзин Н. М. История Государства Российского: В 12 т. — М.: Моск. рабочий; Слог, 1994. — Т. I. — С. 18).
Но если Карамзину было достаточно «более или менее» сохранить истину, имея в повествовании «примес лжи», то автор исследований ставил задачу очистить материал от этого «примеса лжи», осознанно и с определенной целью внедренного в историю Российской империи.
Как же так случилось, что я, человек практического дела, построивший сотни мостов в Казахстане, на территории, равной Западной Европе, вдруг заинтересовался историей «государства Российского »?
Причиной этому послужило то, что автору пришлось очень много поездить и повидать на пространстве от Львова до Тынды и от северного Уренгоя до жаркого Термеза, встречаться с множеством людей - от униженных и обездоленных до надменных партийных владык наивысшего ранга, искренне веривших в свою непогрешимость и незаменимость. Но где бы ни приходилось мне бывать, я всегда соприкасался со скрываемой, глубоко запрятанной ложью государственной власти. На бытовом человеческом уровне эта скрываемая ложь откровенно вылезала наружу.
В начале семидесятых годов я случайно узнал в Москве, что в 1959 году, когда почти весь наш факультетский выпуск мостостроителей и тоннельщиков отправили из Украины в Россию, Казахстан и далее, из России в Украину было направлено подобных молодых специалистов не меньше нашего. Для меня это стало великим открытием. По молодости, естественно, я возмутился: зачем тратить колоссальные деньги на встречное перемещение молодых специалистов, отправляя одних из Днепропетровска в Новосибирск, Хабаровск, Казахстан, на Дальний Восток а других везти из Новосибирска, Москвы и Ленинграда в Украину? Оказалось, в Москве все было продумано до мелочей. Об этом мне поведали в союзном Госплане во времена перестройки. Руководящий человек, конечно же, — русский, был откровенен до цинизма. Возможно, и от временной моды, когда считалось естественным поразить «великими мыслями» любого приехавшего в Москву.
Он сказал примерно следующее:
— Партия поставила задачу создать единый советский народ, и Госплан обязан был осуществить задачу. Что в этом непонятного? Народы должны ассимилироваться в единый советский народ, для чего необходимо образованных людей изымать из одной республики и направлять в другую, где недостает — добавлять из России.
— Получается, — возразил я, — что советский народ произойдет от обрусения инородцев. Но подобное чрева-то последствиями для самого русского народа.
— Чепуха, — отрезал госплановец, — нации как таковые отомрут, и очень скоро. Посмотрите на Соединенные Штаты — и вам все станет понятным.
Он был убежден в правильности политики обрусения. Сомнения его не мучили.
Во мне давно накапливался протест против подобной политики. Однако тот разговор стал каплей, переполнившей чашу терпения. Я стал искать корни явления. И чем дальше углублялся в изучение вопроса, тем больше понимал, что сия политика коммунистов — всего лишь продолжение давней имперской.
В 1989 году в Москве, на Арбате, я впервые увидел людей, просивших разрешения у московской власти на восстановление греко-католической церкви. Был свидетелем, как советская власть грубо, при помощи ОМОНа и дубинок, разгоняла женщин, детей и стариков всего лишь за попытку высказать свою просьбу. Видел священника Московской Православно!) церкви, смотревшего с удовольствием на избиение несчастных людей. Он был в восторге от погрома. Хотя все стоявшие рядом возмутились действиями чернорубашечников.
В ту московскую осень я отчетливо осознал величайшую подлость не только советской власти, но и московских церковных владык, без зазрения совести присвоивших себе имущество другой церкви и поправших саму суть религии — не посягать на чужое.
Вскоре нашел поддержку своему возмущению в дневниках профессора Российской духовной академии В. О. Ключевского: «На Западе церковь без Бога, в России Бог без церкви».
Однако гонение на все независимое, на все необрусевшее началось не сегодня и не вчера, а стало государственной политической сутью Московии сотни лет назад.
Можно привести множество примеров шовинистического поведения россиян, которые даже не обращали внимания на свои слова и действия.
В 1954 году, в Днепропетровском транспортном институте, мне было заявлено преподавателем математики: «У нас лекции читаются на русском языке. Поэтому извольте отвечать на нем. Ваги украинский язык, возможно, был хорош в деревне, но здесь, в вузе, он неуместен», И я, молодой парень, пожелавший получить на своей Родине образование, стал коверкать ответ на русском языке. Сам преподаватель не пожелал изучить украинский язык, хотя всю жизнь прожил на нашей земле.
Значительно позже, в Караганде, куда меня направили после окончания института и где мне пришлось работать многие годы, произошел не менее запомнившийся случай. В начале шестидесятых годов во дворце горняков Караганды существовал самодеятельный украинский драматический театр. Руководил театром преподаватель горного техникума Ярослав Петрович. Вокруг этого человека объединялись молодые ребята и девушки — выходцы из Украины. В самодеятельности в те годы принимал участие и я, даже исполнял ведущую роль Миколы Задорожного в пьесе Ивана Франко «Украденное счастье».
Как-то во время репетиции ко мне подошел молодой незнакомый человек лет 30-ти и вежливо то ли говорит, то ли спрашивает: «Здесь собирается много украинцев, среди них могут происходить ненужные разговоры. Что вы по этому поводу думаете? » Я раньше обращал внимание на этого элегантного мужчину, часто появлявшегося на репетициях, однако не принимавшего в них участия. В жизни я очень болезненно воспринимал посягательства на свою национальную честь. И в этот раз смолчать не смог: «А вы и за русскими следите, когда они собираются группой? Ведь и они могут вести неподобающие разговоры. Или следите только за украинцами?» Мужчина слегка оторопел, подвигал скулами, однако сдержался и молча отошел.
Позже Ярослав Петрович поведал мне, что тот элегантный человек был сотрудником "органов", и просил меня в следующий раз помалкивать. Иначе разгонят нас, и жаловаться будет некому. Этой государственной структуре одновременный сбор полсотни украинцев казался подозрительным. Особенно, если они общались на родном языке. Кстати, после постановки «Украденного счастья» украинская группа была разогнана без объяснения причин. Такой была суть создания "советского народа".
Но подобное происходило не только с украинцами, хотя им и доставалось больше всех. Политика обрусения затронула все народы в той или иной мере. Где-то в 1974 году пришлось мне услышать в интеллигентной казахской семье, как десятилетний сын сказал своему отцу, директору крупного предприятия: «Зачем мне изучать казахский язык? Он в жизни не понадобится». Огорошенный отец сидел молча, не зная, что ответить. Сын, по существу, был прав. Мы пожинали плоды «великого советского интернационализма". Кстати, русский человек ради того же интернационализма никогда не считал нужным изучить язык коренного народа республики, в которой проживал.
А через несколько лет, в поезде Киев — Хмельницкий, учительница-украинка, ехавшая с мужем и дочерью домой, в Винницу, поведала мне, что в этом старинном украинском городе существует всего лишь одна украинская школа. И, как ни прискорбно, она не отдаст туда учиться свою дочь.
— Все в Украине поставлено так, что, не зная русского языка, человек становится неполноценным. Дочь не сможет стать даже учителем украинского языка.
Я долго стоял у окна вагона, осмысливая страшную правду, открывшуюся мне. Теперь я отчетливо понял, какой жестокий механизм орусачивания включила Российская империя в действие. А на обратном пути в Киев ехал со мной в одном купе парень-латыш, гостивший в Каменец-Подольске у друга, моряка-подводника. Оба случайно остались живы, спасшись с затонувшей подводной лодки. Парень с седыми волосами и зелено-пепельными глазами, как о чем-то вполне естественном, но очень обидном, рассказал, что вот уже пять лет, будучи льготником-инвалидом, живет с семьей в сарае, дожидаясь квартиры. А русские офицеры-отставники получают квартиры вне всякой очереди. «Их уже в нашем городе больше, чем нас, латышей»,— вздохнул молодой человек и отвернулся, вытирая скупую мужскую слезу.
Подобных примеров можно приводить сотни. Но остановимся на этом. Ибо автор имеет основание для разговора. Целенаправленные действия Российской империи по орусачиванию народов и толкнули меня на изучение самой сути империи, ее внутренней идеологии и изначальных корней.
http://yp.lviv.ua/velikoross/index.htm
Тема: 
Сообщение от S_
Не сильно в этом разбираюсь, но прочтя, то что Вы написали, не могу не высказать сомнения - ведь такое небольшое поселение, на тот момент, вполне могли и пропустить.
Ответить с цитированием
Социальные закладки