
Сообщение от
Коминтерн
Как вы понимаете, дело не придают широкой огласке (хотя сейчас то, чего стесняться - если кровавая гэбня сфабриковало дело).
А вообще:
С начала 20-х годов Бабель, как и многие другие беспартийные писатели, испытал идейное влияние выдающегося литературного критика и активного участника левой оппозиции А. Воронского. Сперва их объединяла общность взглядов на литературные проблемы, но со временем Бабель стал разделять взгляды Воронского на вопросы политики и положение в стране.
В 1924 или 1925 году Воронский организовал на своей квартире чтение Багрицким "Думы про Опанаса". На этой встрече присутствовал Троцкий, который расспрашивал писателей об их биографиях и творческих планах.
От Воронского Бабель (равно как В. Иванов, Пильняк, Сейфуллина, Леонов и другие "попутчики") услышал критику внутрипартийного режима и "выпады против существующего руководства партии и лично против Сталина". Воронский познакомил группирующихся вокруг него писателей с другими известными оппозиционерами - Лашевичем, Зориным и В. М. Смирновым, "постоянно отзываясь о них как о лучших представителях партии".
Узнав в 1928 году о самоубийстве Лашевича, Бабель писал Л. Никулину: "Прочитал сегодня о смерти Лашевича и очень грущу. Человек всё-таки был - каких бы побольше!".
Бабель был близок и с группой командиров корпуса червонного казачества - Примаковым, Кузьмичевым, Охотниковым, Шмидтом, Зюком. Все они принадлежали к левой оппозиции и были арестованы первыми из красных командиров.
Бабель, по его словам, "был близким человеком в их среде, пользовался их любовью, посвящал им свои рассказы... С интересом к ним присматривался, считая их биографии, кривую их незаурядных жизней драгоценным материалом для литературы". Прославленному коннику Шмидту, получившему во время гражданской войны второй по счёту орден Красного Знамени, Бабель посвятил один из рассказов в "Конармии", а Багрицкий - либретто оперы "Дума про Опанаса".
Как свидетельствовали агентурные данные, Бабель общался и с такими известными оппозиционерами, как Дрейцер, Серебряков, Раковский, Мдивани, Евдокимов.
Друзья Бабеля Раевский и Охотников в 1932-1933 годах проходили по делу оппозиционной группы И. Н. Смирнова.
По словам Гаевского (из протокола его допроса, хранящегося в деле Бабеля), члены этой группы "ставили своей задачей... окружить руководство партии стеной вражды, недоверия и насмешек".
"Будучи под постоянным влиянием троцкистов, - писал в своих показаниях Бабель, - я после того, как были репрессированы Воронский, Лашевич, Якир и Радек (с последними я также был близок ряд лет), в разговорах неоднократно высказывал сомнения в их виновности".
Во время своих поездок за границу Бабель откровенно беседовал с зарубежными антисталински настроенными левыми деятелями, прежде всего с Сувариным, который проявлял особый интерес к судьбе репрессированных оппозиционеров. Бабель рассказал ему всё, что знал, о жизни Раковского, Зорина и других в ссылке, "стараясь изобразить их положение в сочувственных для них тонах". Эти сообщения подтверждаются воспоминаниями Суварина, который рассказывал: Бабель говорил ему, что арестовано и отправлено в ссылку приблизительно десять тысяч троцкистов[22].
Не менее опасные темы затрагивались в переписке Бабеля с Андре Мальро.
Социальные закладки