Любимые стихи

[Hotice]

Описание утра

Как вагоны раскачиваются,
направо и налево,
как
кинолента рассвета
раскручивается неторопливо,
как пригородные трамваи
возникают из-за деревьев
в горизонтальном пейзаже
предместия и залива,--

я все это видел,
я посейчас
все это вижу:
их движенье то же,
остановки их -- точно те же,
ниже воды и пыльной
травы повыше,
о, как они катятся
по заболоченному побережью

в маленький сон
в маленький свет
природы,
из короткой перспективы
увеличиваясь, возникая,
витиеватые автострады
с грузовиками, с грузовиками, с грузовиками.

Ты плыви, мой трамвай,
ты кораблик, кораблик утлый,
никогда да не будет
с тобою кораблекрушенья.
Пассажиры твои --
обобщенные образы утра
в современной песенке
общественных отношений.

Ты плыви. Ты раскачивай
фонарики угнетенья
в бесконечное утро
и короткие жизни,
к озаренной патрицианскими
светильниками
метрополитена
реальной улыбке
человеческого автоматизма.

Увози их маленьких,
их неправедных, их справедливых.
Пусть останутся краски
лишь коричневая да голубая.
Соскочить с трамвая
и бежать к заливу,
бежать к заливу,
в горизонтальном пейзаже
падая, утопая.

1960

[nemeli]

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,

И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!

[Hotice]

Кофейный чертик

Опять четвертый час. Да что это, ей-богу!
Ну, что, четвертый час, о чём поговорим?
Во времени чужом люблю свою эпоху:
тебя, мой час, тебя, веселый кофеин.

Сообщник-гуща, вновь твой черный чертик ожил.
Ему пора играть, но мне-то — спать пора.
Но угодим — ему. Ум на него помножим —
и то, что обретем, отпустим до утра.

Гадаешь ты другим, со мной — озорничаешь.
Попав вовнутрь судьбы, зачем извне гадать?
А если я спрошу, ты ясно означаешь
разлуку, но любовь, и ночи благодать.

Но то, что обрели,— вот парочка, однако.
Их общий бодрый пульс резвится при луне.
Стих вдумался в окно, в глушь снега и оврага,
и, видимо, забыл про чертика в уме.

Он далеко летал, вернулся, но не вырос.
Пусть думает свое, ему всегда видней.
Ведь догадался он, как выкроить и выкрасть
Тарусу, ночь, меня из бесполезных дней.

Эй, чертик! Ты шалишь во мне, а не в таверне.
Дай помолчать стиху вблизи его луны.
Покуда он вершит свое само-творенье,
люблю на труд его смотреть со стороны.

Меня он никогда не утруждал нимало.
Он сочинит свое — я напишу пером.
Забыла — дальше как? Как дальше, тетя Маня?
Ах, да, там дровосек приходит с топором.

Пока же стих глядит, что делает природа.
Коль тайну сохранит и не предаст словам —
пускай! Я обойдусь добычею восхода.
Вы спали — я его сопроводила к вам.

Всегда казалось мне, что в достиженье рани
есть лепта и моя, есть тайный подвиг мой.
Я не ложилась спать, а на моей тетради
усталый чертик спит, поникнув головой.

Пойду, спущусь к Оке для первого поклона.
Любовь души моей, вдруг твой ослушник — здесь
и смеет говорить: нет воли, нет покоя,
а счастье — точно есть. Это оно и есть.

1981

[tereza84]

Памяти отца моей хорошей знакомой, павшего 10 апреля 1944 года на родной одесской улице.

Меж стиснутых пальцев желтела солома,
Поодаль валялся пустой автомат,
Лежал на задворках отцовского дома
Осколком гранаты убитый солдат.

Бойцы говорили, не то совпаденье,
Не то человеку уж так повезло,
Что ранней зарёй в полосе наступленья
Увидел гвардеец родное село.

Чьё сердце не дрогнет при виде знакомой
До боли, до спазмы родной стороны!
И тяжесть становится вдруг невесомой
И разом спадает усталость войны!

Что значили парню теперь километры?!
Ждала его встреча с семьёй на войне
В лицо ему дули родимые ветры,
И, кажется, сил прибавлялось в двойне!

Но нет, не сбылось… громыхнула граната…
Капризен солдатской судьбы произвол:
Две тысячи вёрст прошагал он до хаты,
А двадцать шагов – не сумел… не дошёл…

Меж стиснутых пальцев солома желтела,
Поодаль валялся пустой автомат…
Недвижно навеки уснувшее тело,
Но всё ещё грозен убитый солдат!

И чудилось: должен в далеком Берлине
Солдат побывать и, как прежде в бою,
Он будет сражаться, бессмертный отныне,
Бок о бок с друзьями шагая в строю.

За мысли такие бойцов не судите,
Пускай он в Берлине и ногой не ступил,
Но в списках победных его помяните –
Солдат эту почесть в боях заслужил!


Михаил Кульчицкий

* * *
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
вертящихся пропеллерами сабель.
Я раньше думал: "лейтенант"
звучит вот так: "Налейте нам!"
И, зная топографию,
он топает по гравию.

Война - совсем не фейерверк,
а просто - трудная работа,
когда,
черна от пота,
вверх
скользит по пахоте пехота.
Марш!
И глина в чавкающем топоте
до мозга костей промерзших ног
наворачивается на чeботы
весом хлеба в месячный паек.
На бойцах и пуговицы вроде
чешуи тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
с ежедневными Бородино.
1943?

[Парусник]

В нашей жизни семейной - ни капши анархии.
Все продумано четко. И, главное, - строго.
Я на нижней ступеньке стою иерархии.
Даже ниже собаки. Хотя не на много.
У собаки попоны. Соседкою связаны.
Одеваем мы пса, как последнего модника.
И плетемся, одною веренкою связаны.
Слава богу, пока я хожу без намордника.
Поводок наш - надежнее цепи у узника.
Карабины, как на альпинистах, защелкнуты.
Вы скажите, зачем же рычать на союзника?!
Я в ответ не рычу, я не полностью чокнутый.
И живу, продолжая стареть и сутулиться.
Всей надежды - как тоненький лучик в окошке:
Вот когда-нибудь кошку найду я на улице,
И тогда уж за все отыграюсь на кошке.

Г.Дикштейн

[Hotice]

Вот не такой, как двадцать лет назад,
а тот же день. Он мною в половине
покинут был, и сумерки на сад
тогда не пали и падут лишь ныне.

Барометр, своим умом дошед
до истины, что жарко, тем же делом
и мненьем занят. И оса - дюшес
когтит и гложет ненасытным телом.

Я узнаю пейзаж и натюрморт.
И тот же некто около почтамта
до сей поры конверт не надорвет,
страшась, что весть окажется печальна.

Всё та же в море бледность пустоты.
Купальщик, тем же опаленный светом,
переступает моря и строфы
туманный край, став мокрым и воспетым.

Соединились море и пловец,
кефаль и чайка, ржавый мёд и жало.
И у меня своя здесь жертва есть:
вот след в песке - здесь девочка бежала.

Я помню - ту, имевшую в виду
писать в тетрадь до сини предрассветной.
Я медленно навстречу ей иду -
на двадцать лет красивей и предсмертней.

- Всё пишешь,- я с усмешкой говорю.
Брось, отступись от рокового дела.
Как я жалею молодость твою.
И как нелепо ты, дитя, одета.

Как тщетно всё, чего ты ждешь теперь.
Всё будет: книги, и любовь, и слава.
Но страшен мне канун твоих потерь.
Молчи. Я знаю. Я имею право.

И ты надменна к прочим людям. Ты
не можешь знать того, что знаю ныне:
в чудовищных веригах немоты
оплачешь ты свою вину пред ними.

Беги не бед - сохранности от бед.
Страшись тщеты смертельного излишка.
Ты что-то важно говоришь в ответ,
но мне - тебя, тебе - меня не слышно.

1977

[LOVELENA]

Сонет о жизненных ценностях

Пускай игра не стоит свеч,
для счастья нужно очень мало:
лишь бы трепало лён трепало,
точило бы точило меч

и поддувало воздух в печь
без остановки поддувало,
а покрывало покрывало
постель, где доведётся лечь;

чтоб долго жило всё, что мило,
чтоб шило шило, мыло мыло,
пугало пугало ворон,

чтоб меру мерило мерило
и чтоб любви твоей светило
светило мне со всех сторон.

Владимир Резниченко

[Gera0907]

Мы любовь свою схоронили...

Мы любовь свою схоронили
Крест поставили на могиле.
"Слава Богу!" - сказали оба...
Только встала любовь из гроба,
Укоризненно нам кивая:
- Что ж вы сделали? Я живая!..

[Gera0907]

Ты разлюбишь меня...
Если все-таки станется это,
Повториться не сможет
Наше первое смуглое лето -
Все в росе по колено,
Все в укусах крапивы...
Наше первое лето -
Как мы были глупы и счастливы!

Ты разлюбишь меня...
Значит, яростной крымской весною,
Партизанской весной
Не вернешься ты в юность со мною.
Будет рядом другая -
Вероятно, моложе, яснее,
Только в юность свою
Возвратиться не сможешь ты с нею.

Я забуду тебя.
Я не стану тебе даже сниться.
Лишь в окошко твое
Вдруг слепая ударится птица.
Ты проснешься, а после
Не сумеешь уснуть до рассвета...
Ты разлюбишь меня?
Не надейся, мой милый, на это!

[Gera0907]

Враждебная с челкою черной

Враждебная, с челкою черной
И взором, острее огня,
Считайте себя отомщенной
Он больше не любит меня.

Он - где-то, он - птица на ветке,
Его не удержишь в руках.
Уж месяц, как смолкли соседки
Про губы мои в синяках.

Я знаю, бестактно... Но Вы же
Прошли до меня этот путь...
Как жить? Научите. Как выжить,
Когда ничего не вернуть!..

[Romko]

рождественские колики

Рождественские колики страны,
которая припадочной старухой
ворочается со спины на брюхо,
прикладывая сморщенное ухо
к ребру воображаемой стены,
мерещатся из жуткой тишины
заснеженных дремучих переулков.

Отечество, где больше жить нельзя,
затем, что умирать невыносимо
в такие оглушительные зимы,
которые чертами Хиросимы
из-за окна настойчиво грозят,
и тучевые облака скользят
как перекормленные лимузины,

что власть имущих по небу несут
в оплаченное втридорога царство,
швыряя в окна милостыню братства,
к которой так противно прикасаться
(и рядом оказаться здесь, внизу –
где немощность перерастает в зуд),
что хочется податься в иностранцы –

бежать куда глаза глядят, сломя
башку, которой ни венца не надо,
ни шапки норковой – отсюда, где так свята
смерть от руки футбольного фаната
(чья голова – сама почти что – мяч),
где ценится отсутствие ума
с послушным темпераментом примата.

Отсюда, где подборки новостей –
есть гимн рабовладельческого строя,
где пост национального героя
пустует, но крепчает хоровое
искусство отпевания детей.
И слышится на каждой частоте
угрюмое дыхание конвоя.

Отсюда, где поносить в личный блог
на всех и вся – становится как будто
единственно возможной формой бунта,
где, признанный ненужным атрибутом,
бездействует невсемогущий Бог
и прячется за вездесущий смог. –
Отсюда, где когда-нибудь я буду

лежать в соседстве сосен и берёз
в земле, откуда нет пути обратно,
выслушивая исповедь пернатых,
довольствуясь незыблемой наградой
не отвечать на заданный вопрос.
За всё, чего при жизни не сбылось –
приняв посмертно статус эмигранта.

[Heyday]

Не торопитесь уходить

Не торопитесь уходить!
Постойте у открытой двери!
Нельзя же с легкостью забыть
Тех, кто вас любит, кто вам верит!
Не торопитесь отвергать,
Когда вам душу открывают...
Достаньте мудрости печать,
Сумейте просто промолчать!
Вы ведь сумеете, я знаю.
Не торопитесь разлюбить,
Все чувства сразу отвергая, -
Тепла вам может не хватить,
Чтоб отчужденья лед растаял.
Не торопитесь успевать,
Найдите миг остановиться!
А вдруг получится узнать
И там, где надо, появиться...
Не торопитесь все забыть,
От вздорной мысли отмахнуться...
Как нелегко все возвратить!
Как нелегко назад вернуться!

И.Федосеев

[)ира]

Ах, мой сынок,
На какой из чужих дорог
Стынет сердце твое на снегу?
Я молитвой тебе помогу.
Ах, неспроста
Так уныло сияет звезда
Над далекой, чужой стороной
Над твоей и моей судьбой.

Мне бы быть звездой,
Той, что над тобой.
Видеть, что ты рядом, и что живой.
Радоваться б вместе рождению дня,
Хрупкую надежду в душе храня.
Если снова бой –
Вся моя любовь
Устремится первой, теряя кровь.
Мы уйдем от нашей с тобой войны
И моей невысказанной вины.

Ах, мой малыш,
Среди улиц, домов и крыш
Неприкаянно, чуть дыша,
Заплутала моя душа.
Ах, неспроста
Так упрямо твердят уста.
Все пройдет, и весенней порой
Ты вернешься, мой сын, мой герой

Мне бы быть звездой,
Той, что над тобой.
Видеть, что ты рядом, и что живой.
Радоваться б вместе рождению дня,
Хрупкую надежду в душе храня.
Если снова бой –
Вся моя любовь
Устремится первой, теряя кровь.
Мы уйдем от нашей с тобой войны
И моей невысказанной вины.

Мне бы быть звездой,
Той, что над тобой.
Видеть, что ты рядом, и что живой.
Радоваться б вместе рождению дня,
Хрупкую надежду в душе храня.
Если снова бой –
Вся моя любовь
Устремится первой, теряя кровь.
Мы уйдем от нашей с тобой войны
И моей невысказанной вины.

Ах, мой сынок,
На какой из чужих дорог
Стынет сердце твое на снегу?
Я молитвой тебе помогу.

Текст Л.Гурченко

[MARIMAR]

К ОГНЯМ

Все больше мыслей,
Но меньше слов...
Ничтожность смысла
И реальность снов,
И нет назад пути,
И если захотеть,
Мечте сказать прости,
Уже не улететь,
Не спрятаться за лесом,
Уже не сжечь мосты,
Хоть ради интереса.
Как улицы, пусты
Моральные ресурсы,
Желанья не просты,
Еще сложнее с курсом.
Да, двигаться опасней
Без компаса вдвойне,
Но разве не прекрасно,
Шагать на зов огней?
И хоть огни все дальше,
Я все бегу вперед,
Ищу я лист удачи,
Что клевером слывет.
Я знаю: пропасть где-то,
Я чую пустоту,
Но в голове сонета:
Несчастье не к лицу!
И серое участье
Опустит руки вниз,
Не рвет уже на части,
Не кличет мне: "Уймись!"
Но радостно ли это?-
Осталась вновь одна,
И стало - будто летом
Повеяла зима.
Да, я на все согласна,
Не важно, что за час,
Я знаю, не напрасно
Бегу вперед сейчас!

Анастасия Wind

[odessitka_nissan]

Кристина Икс


Стою я перед зеркалом и плачу...
Хочу почувствовать касание твоих рук.
В моей судьбе ты очень много значишь,
Я не могу так долго вытерпеть разлук...

В слезах смотрю в пустое отраженье,
А в голове моей все мысли о тебе.
Мне кажется, ты - просто сноведенье,
И счастье было лишь в красивом сне.

Все наши встречи, разговоры, чувства...
Все выдумала я, вся эта жизнь - в мечтах,
И от того на сердце моем грустно...
Боюсь не удержать любви в своих руках.

В растерянности я, душа испытывает боль.
От безысходности я просто рвусь на части...
В огромном мире не хочу теперь одной
Переживать душевные порывы, страсти.

Не понимаю, что мне делать дальше...
Как сделать так, чтоб рядом оказался ты?
Я не хочу того, что было раньше!
Реальность мне нужна, а не мечты...

Хочу растаять я в твоих объятиях
И ощутить прикосновенье сладких губ,
Взглянуть в твои глаза с таким желаньем!
Чтоб понял ты, я не могу терпеть тех мук,

Которые испытывает сердце
В момент, когда с тобой не вместе мы...
В моей душе открыл ты потайную дверцу.
Зачем же запирать ее, скажи?

Быть может совершила я ошибку?
Иль что-то в этой жизни сделала не так?
Ты мне признайся в этом, для твоей улыбки
Я все исправлю, изменю свой дерзкий нрав.

И если только в этом вся причина,
Лишь только потому ты далеко...
Приди ко мне скорей, я изменилась!
Жить без тебя мне очень нелегко!

[MARIMAR]

По-женски...

Елена Копенко



когда проснется лес и солнцу улыбнется,

порывом ветреным, играющим с прохладой,

рассветный сон в воздушном замке обернется

лесными сказками...и лучшего не надо,



чем тихо плыть по водной глади светотени

и, отражаясь в днях небесного блаженства,

вновь ощутить под птичьи трели день весенний

и о зиме взгрустнуть, чуть-чуть, совсем по-женски...



из самых разных встреч, разлук и расставаний

оставить в памяти лишь яркие мгновенья...

всего на миг, увидев мир его глазами,

обиды крошево принять, как исцеленье...



и раствориться нежной капелькой рассвета

в невыносимой изумрудности эдемской...

и лишь зима, доверив прошлому секреты,

взгрустнет о нем...

совсем чуть-чуть...

и так, по-женски...

[Gera0907]

Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки...
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?

[Даяна!]

Так бесполезно – хвалы возносить,
Мрамор объяв твоего пьедестала…
Отче, я правда ужасно устала.
Мне тебя не о чем даже просить.
Город, задумав себя растерзать,
Смотрит всклокоченной
старой кликушей…
Отче, тебе всё равно, но послушай –
Больше мне некому это сказать.
Очи пустынны – до самого дна.
Холодно. Жизнь – это
по существу лишь…
Отче! А если... Ты... Не существуешь… –
Значит, я, правда, осталась одна.


@ В.Полозкова

[Stepa_gad]

Когда я впервые увидел тебя, этот смех,
Ты мне напомнила по-моему сразу всех.
Кого я люблю, с кем хотел быть вместе,
Я стоял как вкопанный, у меня не было слов.
Еле выговорил, не подумай ничего плохого,
Но мы ещё не расстались, а я уже хочу увидеть тебя снова.
Я не могу надышаться запахом твоих волос,
Ты можешь остаться? Честный вопрос.
Первые поцелуи, на губах твоё имя,
Простые слова, но я гордился ими.
Так много всего вокруг, но с тобою иначе.
Мне не кажется, я чувствую, что ты для меня значишь,
Засыпая, держались за руки сильно-сильно,
Я боялся потерять тебя, ты такая красивая.
Я не мог наслушаться, как ты дышишь,
Мне ничего не нужно без тебя, слышишь!

Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.

Мы начинали, мечтая, наш путь к успеху,
Наш день был долгим и наполнен смехом.
Жили без времени, не думая о годах, минутах.
Радовались, как дети, когда находили деньги в зимних куртках.
Нам не нужна была слава и золотые карточки,
Мы просто любили и светились, как лампочки.
Ты как с другой планеты, ни на кого не похожа,
Я говорю о тебе, и у меня мурашки по коже.
Мы всегда оставались собою, чему я так рад,
Мы простые ребята, а не Бони и Клайд.
Думаем друг о друге, радуемся, что живём,
Как невидимки, трещинки на лобовом.
И если ты меня спросишь, есть ли у меня секрет,
Я скажу, что счастлив, потому что у меня есть ты.
Мы всегда были вместе, послушай,
Мне ничего в этом мире без тебя не нужно.

Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.

Я благодарен небу, я благодарен судьбе,
Что эту песню я посвящаю тебе.
С тобою я понял, кто я такой,
Все мои страхи далеко-далеко.
В этом городе, в этой квартире,
В этой жизни, в этом странном мире
Я прошу тебя, будь со мной рядом,
Ты - моя любовь, ты - всё, что мне надо.

Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.

[Hotice]

Элегия

Однажды этот южный городок
был местом моего свиданья с другом;
мы оба были молоды и встречу
назначили друг другу на молу,
сооруженном в древности; из книг
мы знали о его существованьи.
Немало волн разбилось с той поры.
Мой друг на суше захлебнулся мелкой,
но горькой ложью собственной; а я
пустился в странствия.
И вот я снова
стою здесь нынче вечером. Никто
меня не встретил. Да и самому
мне некому сказать уже: приди
туда-то и тогда-то.
Вопли чаек.
Плеск разбивающихся волн.
Маяк, чья башня привлекает взор
скорей фотографа, чем морехода.
На древнем камне я стою один,
печаль моя не оскверняет древность -
усугубляет. Видимо, земля
воистину кругла, раз ты приходишь
туда, где нету ничего, помимо
воспоминаний.