Современная поэзия

[Lizeta]

Хоть ты свой каждый ход
Цветною ниткой вышей,
Поэзия живёт
Естественностью высшей.

Огромная страна,
Бушующая вьюга,
Обычные слова,
Нашедшие друг друга.

Константин Ваншенкин

1991

[Lizeta]

Мольба

Где взять мне силы разлюбить,
И никогда уж не влюбляться?
Объятья наши разлепить,
Окаменевшими расстаться.

О, как вернуться не успеть,
О, как прощенья не увидеть,
То нестерпимое стерпеть,
Простить и не возненавидеть.

Я был блажен. Я был жесток.
В своих желаниях ревнивых.
Чтоб хоть на родинку еще
Была ты менее красива,

Но ты божественна была
До исступленья совершенна.
Надежду только обожгла,
Но все ж молю самозабвенно.

Раскоролевить, развенчать,
Расцеловать по полустанкам,
Разоблачить, раздеть, разъять
Я красоту твою пытался.

Пусть крест мой вечный, тень ее,
Меня преследует до тленья.
О, дай мне ночью воронье,
Пусть исклюет мои сомненья.

А Бог молчит. За тяжкий грех,
За то, что в Боге усомнились,
Он наказал любовью всех,
Чтоб в муках верить научились

Николай Зиновьев

[Lizeta]

Одно меня мучит пугающе,
что вдруг наши внуки когда-то
совсем позабудут про Галича,
Высоцкого и Булата.

И эти слова, эта музыка
их вовсе ничем не заденут,
и будут певцы новорусские
и жить, да и петь из-за денег?

Мне думать об этом не хочется,
к прощанию с жизнью готовясь.
Но знаю, Россия не кончится,
пока в нас не кончится совесть.

Евгений ЕВТУШЕНКО

[Лиса Алиса]

сердце замедленного действия

По данным штаба - я, еще живая, на клеммы дня дышу, отогревая все то, чему не сбыться все равно, и «знаю я, что ничего не знаю», не ведаю, не чувствую , не… Но
в предсмертьи ярком так красивы листья, и дышат скорой влагой, новой жизнью.
Не веришь в лето после снега?!
Знай, всем нам хандра осенняя простится, всех впустят в новогодний светский рай.

Мой лир. герой, принц из последней сказки, невыносимость бытия легка.

Ты улыбнешься, тихо скажешь: «Здравствуй…»

Мой ангел спросит: «Синий или красный?» - и... перережет … оба проводка.



© Copyright: Маша Не

[Lizeta]

Но

Тебе нужно было отдать все.
Но всего у меня тогда уже не было.
У меня не было прошлого – оно прошло.
У меня не было будущего – оно прошло бы.
Но самое главное, у меня не было тебя.
У меня не было тебя. Никогда не было.

Вера Павлова

[qwe72rty]

За столиком белым, напротив и слева,
Где инеем блещет с шампанским хрусталь,
Сидит неземная моя королева
И смотрит глазами прекрасными вдаль.

Мы лишь в зеркалах обнимаем друг друга,
Лишь мысленно в танце кружимся одном,
А здесь, в ресторане, где музыки вьюга,
Я делаю вид, что с тобой незнаком.

Ты помнишь, поэт подарил тебе царство,
Где розы цвели, как в чудесном кино.
Но ты у другого взяла государство,
Где были машины, меха и вино.

Изгнанники рая с похожей судьбою
Теперь в этом сладком и дымном аду
Мы лишь в зеркалах будем вместе с тобою,
Как две алых розы в сверкающем льду...

[Исида]

Я - ПОЛЫНЬ-ТРАВА.

Я - полынь-трава,
Горечь на губах,
Горечь на словах,
Я - полынь-трава...
И над степью стон.
Ветром окружён
Тонок стебелёк,
Переломлен он...
Болью рождена
Горькая слеза.
В землю упадёт -
Я - полынь-трава..

Турбина Ника

[qwe72rty]

Скажите , вы всем сердцем до безумия влюблялись ?
Вы испытали молодость из лепестков любви ?
Вы в этом чувстве сладком вольно забывались?
Вы слушали когда - нибудь своей души порыв?

Когда дыхание любимой - дрожь по тонкой коже
Когда словами чувства к ней порой не объяснить
Когда ваши желания с любимой в такт похожи
Когда друг другу хочется кусочек рая подарить

Когда слова передаются нежным и любимым взглядом
Когда губами на спине рисуешь сердца силуэт
Когда от счастья чувства кружат листопадом
В объятиях любимой встретить утренний рассвет

Когда ладонь скользит вдоль самого родного тела
И тёплость рук передаётся плавно , не спеша
Запах любимой как из фруктов самых спелых
Когда от радости дрожит ваша душа

Скажите , вы когда - нибудь до судорог любили ?
Нет ? Тогда всё впереди , ведь вы ещё не жили ...

[Исида]

НЕ НАДО ОДИНОЧЕСТВА БОЯТЬСЯ

Едва разлука выстелет снега,
К нам входит одиночество без стука.
В нём часто видят хитрого врага,
А я нежданно обрела в нём друга.

Не надо одиночества бояться,
Живущим в многолюдной быстрине,
Оно даёт нам с мыслями собраться
И с совестью побыть наедине.

Татьяничева Людмила

[Исида]

* * *
Изведав горечь укоризны,
Обид,
Ошибок,
Мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Ее обыденным дарам!
Рассвету,
Взлету журавленка,
Речушке,
Моющей пески.
Улыбке милого ребенка.
Пожатью дружеской руки.
Работе,
Сделанной как надо,
Дороге,
Чтобы вдаль влекла.
Летучей ласке снегопада,
Добру домашнего тепла.
В ракете
Или же сквозь призмы
Приблизясь к солнечным мирам,
Спешите радоваться
Жизни, ее обыденным дарам!

Татьяничева Людмила

[Исида]

ПОПРОБУЙ...

Попробуй, упади в траву,
Ведь это сделает не каждый.
Попробуй, упади в траву,
И станешь ВАСИЛЬКОМ однажды!

Одним из тысячи цветков –
Душистых голубых созданий.
А, может, станешь лепестком,
Иль теплым ветром ожиданий.

И все невзгоды, злые сны,
Конфликты, ссоры и болезни
Вспорхнут, как бабочка весны,
И где-то в облаках исчезнут.

Попродуй, упади в траву,
И станешь вровень с ВАСИЛЬКАМИ.
Я не обижу, не сорву,
Лишь только прикоснусь губами...

Харченко Инна

[Basstet]

настигает осень-зверь
по небесно голубому
и по городу больному
холод рыщет – ищет дверь
размеряя шаг неверный
над распластанною бездной

ясностью поверен день
звонко падают минуты
и стремительно запутан
и размерен
ритм ветвей

слышу смысл чередованья
чуть замедлено дыханье
дня
здесь паденье
там шуршанье
и страданье
шевелится серебрится
нежной тайной засыпанья
запоздалая змея
дней осенних верея

[Basstet]

если б легкому лучу
бездомно тонкому
бездонно затерянному
средь эха
задумчивого голосов
и снов
и сов
пушисто кругло
вкрадчиво молчащих
с блестящим полнолуньем глаз
в полетах серого угасших

и если б звонкому лучу
петляя в звуке -ля-
пропеть октавами
творенья
свергаясь с высоты небытия
в разверзнутые хляби вдохновенья
рельеф со впадиной объяв
поющей линией округлой лиры

и если б яркому лучу
явиться облаченной солнцем дланью
внося потоки света и огня
в отмеренную вечность мироздания

[Исида]

* * *
Пойдите пешком на кладбище,
Над письмами просидите всю ночь,
А как было просто нищему
Медным грошом помочь.
О, как говорят над могилой,
Как горестно машут рукой –
Он был и любимый, и милый,
Сердца обжигал нам строкой.
Десятую долю, не больше,
Сказали б ему, когда жил –
На сколько он прожил бы дольше,
Стихов еще сколько сложил!
Твержу, как заклятие снова:
Любите живых горячей,-
Нужнее живому два слова,
Чем мертвому десять речей.

Звягинцева Вера

[Исида]

* * *
Ни твоей, ни своей, ничьей -
Никакой не хочу иронии.
Прятать боль под броней речей?!
Не нуждаюсь в их обороне я.

Если боль - так пускай болит,
Если радость - пусть греет, радуя.
Не к лицу нам, боясь обид,
Жар души заменять прохладою.

Снег идет - он и бел как снег,
Небо синее - значит синее.
Если смех - так не полусмех,
И никак уж не над святынею.

Я хочу прямой красоты,
Не лукавого обольщения,
Я хочу, чтоб заплакала ты
От восторга, от восхищения.

Как ни смейся, как ни язви -
Это дело для всех стороннее.
Людям нужен лишь цвет любви,
А не злой холодок иронии.

Звягинцева Вера

[Исида]

***

Протяженность ветвей без листьев.
Протяженность ночей без сна.
Сбережённой истиной истин
Мерещится мне весна…
Мерещится –
Как мережка в серой холстине дней.
Будто бы кто-то нежный
Там уготован мне,
Будто бы снова юность
Вспыхнет как первоцвет…
Тёмных ночей безлунность.
Юности –
Больше нет.
Нежности нет. Досталась
Вся – на короткий срок.
Мне? –
Отхлебнула малость в серой пыли дорог
Шёпота, жаркой ласки, зноя влюблённых глаз,
Моря внезапной сказки, радости напоказ…
Коротко. Ясно. Больно. Свет – позади судьбы.
Снова на сцене сольный
Номер – для глаз толпы.
Так одиноко в мире. Так
Умирают впрок.
Дымом моих кумирен город окутан в смок.
Ветки протяжны, голы,
Хлещут… Так бьют за дурь.
Даже на ласку голод
день как свечу задул…

Токомбаева Светлана

[Исида]

***


Позвонишь, по привычке пытаясь молчать,
Я узнаю, и ты не молчи. Не молчи…
Расскажи, как антарктикой стала кровать
И душа огоньком поминальной свечи.

Облаками


Эля, ты стала облаком?
Или ты им не стала?

Борис Рыжий


Слушай меня ушами, — ты стала небом.
Можешь смотреть на землю и плакать часто.
Все как и раньше. Синий платок из крепа
Скроет тебя от самых земных напастей.
Вечер индустриальный окутай взглядом,
Свой опустевший дом обними руками.
Чтоб не сорваться в горе, поверить надо,
Люди порой становятся облаками.
Люди порой собой рассекают крыши.
Разные люди из однородных линий…

Слепой художник небом тебя напишет.
Он двадцать лет рисует одним лишь синим.
Глухой поэт напишет тебя стихами.
Он двадцать лет назад потерял чернила
(украл художник). Ныне в оконной раме —
Слова, пока стекло не совсем остыло…

Мир покорит художник своим портретом,
Если поэт чернила свои отыщет.
Ставшие небом кажутся им при этом
Будто живыми. Только немного выше.

Марат Багаутдинов

[Исида]

* * *

Я встану сегодня с утра неестественно рано,
Включу авангард вертикально поставленных линий,
И ты улыбнёшься, конечно, мне с телеэкрана.
И я улыбнусь, но никто не поймёт, по причине…


Тобой

Снегом покрытый город. Тобою белой
Небо ложится.Нотамипоасфальту
Память стреляет. Помнишь, когда-то пела
Грустные песни мягким своим контральто.

Свет фонаря тобой неизменно рыжей
Напоминает, кто в этой книге Мастер,
Кто просто так, с утра прогуляться вышел…
Люди не часто прокляты словом «счастье».

Ветер твоим дыханьем,ужехолодным,
С севера дует – жёсткий и злой – такой же.
Знаешь, сегодня стало ужасно модно
Думать тобою, жить и, пожалуй, больше.

Раннее утро.Дворники одиноки
Ибо суббота. Солнце идёт на вынос…
Ближе уже не будет. И пусть дороги
Тысячекратно множат тебя на минус.

Марат Багаутдинов

[Selena513]

Прекрасен день с рассвета до заката,
В душе – избыток света и добра.
Легка моя дорога и крылата,
Как росчерк вдохновенного пера.
Мой милый рядом.
Плещется знакомо
В глазах сиянье жаркого огня.
И радугой, цветной и невесомой,
Охватывает музыка меня.

[Basstet]

Под фонарем на сахарном снегу,
У вечности глазастой под вопросом,
Я вензель свой рисую как могу
Мальчишеским ботинком тупоносым.

И связанные крепко за шнурки,
Подрагивая в отгремевших маршах,
Звенят в руке забытые коньки
О леденцовой глади Патриарших.

Там сок томатный, гривенник стакан,
От крупной соли он еще багровей,
Там детство терпеливо к синякам,
А юность исцелована до крови —

И все развеется, как снежный прах,
Все в Лету утечет с весной слезливой!
И лишь уменье бегать на коньках,
Дурацкая привычка быть счастливой,

И светлый лед, и медная труба —
Слышна, хоть с головой в сугроб заройся! —
И, обнимая, шепчет мне Судьба:
“Закрой глаза и ничего не бойся”.