Любимые стихи

[Gera0907]

Врываясь в жизнь на волнах бытия,
Играя ненаписанные роли,
Кривить душой нисколечко нельзя.
То лишь осколки зеркала, разбросанные троллем,
Обманывают сердце, искажают взгляд,
Роняя в мир пустую тень сомнений,
И только истина на перекрёстке мнений
Яснее позволяет в прошлое взглянуть.

[Gera0907]

Измена – ложь, измена – бред,
Крушение чужих надежд,
Измена – стыд, измена – кнут,
Коль даже ты высок и крут.
Измена – боль, запрет, порок,
Даже когда ты одинок,
Измена – стон, измена – ночь,
Никто не в силах ей помочь,
Ни облегчить, ни оправдать,
Все только вправе осуждать,
И плетью сечь, железом жечь,
Никто не снимет камень с плеч.
Измена, что на лбу клеймо,
Тебя осудят всё равно.
Измена – зло, не идеал,
А кто из вас не изменял?
Отчизне, матери, мечте,
По пьяни или на войне?
Кто без греха, кто здесь святой,
Кто облегчил чужую боль?
Кто искупил, кому простят,
Пусть те, коль смогут, обвинят.
А те, кому есть что сказать,
Пусть не дадут себе солгать.

[Romko]

Северный ветер

Вновь нахлынул северный ветер.
Вновь весна заслонилась метелью...
Знаешь, понял я, что на свете
Мы не существуем отдельно!
Мы уже - продолжение друг друга.
Неотъемлемы. Нерасторжимы.
Это - трудно и вовсе не трудно.
Может, мы лишь поэтому живы...
Сколько раз - (я поверить не смею)
Не случайно и не на вынос
Боль твоя становилась моею,
Кровь моя - твоей становилась!..
Только чаще (гораздо чаще!),
Поднимаясь после падений,
Нёс к тебе я свои несчастья,
Неудачи нёс и потери.
Ты науку донорства знала,
Ты мне выговориться не мешала.
Кровью собственной наполняла.
Успокаивала. Утешала...
Плыл закат - то светлей, то багровей...
И с годами у нас с тобою
Стала общею - группа крови,
Одинаковой - группа боли.

[Romko]

Я здесь всегда.
Здесь время не течёт.
Здесь только дом, дорога, туча, поле...
Я знаю всех ворон наперечет и смысл всего.
Ну, может, чуть поболе...
Топчу травинки с хрустом поутру – спасаю мир от вездесущих плевел и, отреченья не простив Петру, разбрасываю камни в дикий клевер.
Смотрю на тучу, но не жду дождя.
Здесь ветра нет - твердо, как скалы, небо.
Все семь ворон отчаянно галдят и у меня выпрашивают хлеба...
А на закате я ловлю стрекоз на слюдяной поверхности эфира и в огненной чреде метаморфоз играю вновь в непостоянство мира...
Мой верный пес гоняет вечных блох, рычит в закат и жмётся мне под ноги.
Горит в заре густой чертополох вдоль пыльной закольцованной дороги...
В тот самый миг, когда сгорает день, над окоёмом, жарко и прекрасно, причудливая призрачная тень сгущаясь проявляется опасно - безумный мир!
В нём люди, как в бреду, торопят перепуганное время...
И я был там, в стотысячном ряду, тащил надежд мучительное бремя.
Там мой двойник.
Он смотрит на меня нетерпеливо - взглядом дерзким, юным...
Я, отвернувшись, в сполохах огня бреду домой по неостывшим дюнам...

[Romko]

Мети… Мети… Пространства заплетай.
Умчи мечты и убаюкай совесть,
чтоб мог и я пропасть не беспокоясь
в лебяжьем пухе поднебесных стай.

Звени… Звени натянутой струной.
И в вечном лязге зябнущих мгновений
освободи мне душу от сомнений,
жизнь раскроивший сумрачный портной.

Запутай явь, тоскующий палач.
Стучи мне в окна льдистою позёмкой.
Перехлестнув минувшее тесёмкой,
пускай коней своих безумных вскачь.

Мети… Мети… Тропинки заметай
к дверям уснувшей в вечности избушки,
где мне считают выдохи кукушки
и выгрызает сердце горностай.

Кружи века в метелице, Творец.
И в ледяной бесстрастной круговерти –
в шуршащих иглах невесомой смерти
играй печалью страждущих сердец.

Мети… Мети…

[Hotice]

Письмо про дождь

Идут
обыденные дожди,
по собственным лужам
скользя.
Как будто они поклялись
идти,-
а клятву нарушить
нельзя...
Даже смешно -
ничего не ждешь.
Никакого чуда
не ждешь.
Засыпаешь -
дождь.
Просыпаешься -
дождь.
Выходишь на улицу -
дождь.
И видишь только
пустую мглу,
город видишь
пустой.
Газировщица
скрючилась на углу -
упорно
торгует водой.
А воды вокруг! -
Столько воды,
просто некуда разливать.
Это все равно,
что идти торговать
солнцем -
там, где сейчас
ты!..
Послушай,
а может быть, и у вас
такая же чехарда?
У подъезда в глине
"газик" увяз,
на балконе слоем -
вода...
Если так -
значит, в мире какая-то ложь!
Так не должно быть!
Нет!
Потому что нужно:
если мне -
дождь,
то тебе -
солнечный свет.
Как дочка, солнечный!
Как слюда!
Как трескучая пляска огня!
У тебя не должно быть дождей
никогда.
Пусть они идут
у меня...
А они идут -
слепые дожди.
Ни деревьев нет,
ни травы...

Пожалуйста,
это письмо
порви.
И меня за него
прости.
А впрочем,
дело совсем не в нем.
Просто, трудно терпеть.
Море гудит за моим окном,
как поезд,
идущий к тебе.

[Lizeta]

Из года в год
хожу я по земле.
И за зимой зима
проходит под ногами.
И день за днем гляжу на снег
и наглядеться не могу снегами...
Вот и сейчас
на черностволье лиц
снег синий молнией возник.

О, сердце у людей, живущих здесь,
должно оно любезным быть
от этих зим.
Прозрачным быть оно должно
и совесть белую, как снег,
нести в себе.

Шел белый снег
на белые поляны.
И молнии мерцали на ветвях...

Ксения Некрасова

[Hotice]

О вещая душа моя,
О сердце, полное тревоги, -
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Так ты - жилица двух миров,
Твой день - болезненный и страстный,
Твой сон - пророчески-неясный,
Как откровение духов...
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые -
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.

1855

[Lizeta]

ДНЕВНОЕ КИНО В БУДНИ


Перед началом сеанса -
играли скрипки.
И абажуры на блестящих ножках
алели изнутри,
как горные тюльпаны.
Старушки чопорно под абажурами сидели
и кушали халву по дедовской старинке -
чуть отодвинув пальчик от руки.
И на груди у них желтели кружева
и бантики из лент,
что отмерцали на земле.
А девушки без рюшей и без кружев,
лишь с ободками нежных крепдешинов
вкруг смуглых шей,
чуть набок голову склонив
и глаз кокетливо скосив,
мороженое
в вафельных стаканах
откусывали крупными кусками
и, не жуя, глотали льдистые куски.
А скрипки все тихонечко играли,
и люди молча отдыхали,
и красные тюльпаны зажигали
по залу
венчики огней.
И толстый кот
ходил между рядами,
поставив знаком восклицанья
пышный хвост.

Ксения Некрасова

[Lizeta]

ЗИМНЯЯ ЭЛЕГИЯ



Смотрю на снег — и взгляд не оторвать!
На что еще так можно засмотреться?!
Так начинаешь бренность понимать
Всего…
Сильнее грусть.
Сильнее бьется сердце.

Грусть оттого, что время так бежит,
Что ни один пейзаж не сохранился.
Как изменился мир!
Как изменился быт!
Как изменились мы!..
Как снег не изменился!

Быт стал чужим,
мир стал еще грустней,
Душой мы стали одиноки,
А за окном все тот же добрый снег.
Глубокий снег —
предвестник дум глубоких!
Представлю:
степь,

поземка,

бег саней.
На тройках прошлого выскакивают тени!
Но что же там желанней? Что ясней?
Все тот же снег.
И Пушкин!

И Есенин!


Пусть снег идет! Он вырвется из тьмы
Веков.
И правнук мой на лыжах пробежится!
Мы все сметем! Все уничтожим мы!
Но снег пойдет, и что-то сохранится.

Валерий Дударев

[Hotice]

Мой день беспутен и нелеп:
У нищего прошу на хлеб,
Богатому даю на бедность,

В иголку продеваю - луч,
Грабителю вручаю - ключ,
Белилами румяню бледность.

Мне нищий хлеба не дает,
Богатый денег не берет,
Луч не вдевается в иголку,

Грабитель входит без ключа,
А дура плачет в три ручья -
Над днем без славы и без толку.

1918

[Romko]

Заснуть пытаюсь. Шумно. Злые готы
зажгли костры в притихнувшей душе.
Вновь из эпох наварены компоты
и Вечность разливает их уже.
А я меняю имена и лица,
судьбу, коней, доспехи и вино.
Луна – как блюдце. Мне во мне не спится.
И еgo бьются мошками в окно.
Кричу гортанно в скачке откровений
и охмуряю варварских принцесс,
украденных из зыбких сновидений.
В крови синхронизирую абсцесс...
И дальше - в сон, хмельной и одичалый,
дорогами геномов и времён.
Вернусь под утро, вечный и усталый,
так и не вспомнив прожитых имён…

[Deoket]

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать.
Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.
В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско,
Солнце оставило в волосах выцветшие полоски.
Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
Витька с десятого этажа снова зовет купаться.
Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят.
Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый.
Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
К речке дорога исхожена, выжжена и привычна.
Пыльные ноги похожи на мамины рукавички.
Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки.
Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки.
Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна.
Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно.
Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели.
Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен.
Солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета.
В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это.
Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен.
Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе.
Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме.
Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.
Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
Только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше.
Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
Мы забираемся на крыльцо и запускаем змея.
Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс.
Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу.
Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье.
Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.
Пусть это будет большой секрет маленького разврата,
Каждый был пьян, невесом, согрет теплым дыханьем брата,
Горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона,
Все друг при друге - и все одни, живы и непокорны.
Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик,
Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях.
Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки.
Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку.
Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета.
Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах.
Сонными лапами через сквер, и никуда не деться.
Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве.
Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу,
Я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы.
Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
"Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время.
Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы,
Ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку,
Кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом.
Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать.
Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять.
Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

(с) Алина Кудряшева

[Deoket]

Алена Серебрякова

Кофе со сливками?.. виски?.. зеленый чай?
Ты извини, я забыла твои привычки...
Помню лишь только, как наспех своё «прощай»
Ты написал мне на сердце обугленной спичкой.

Я обещала простить? Я простила... Давно...
Даже ждала... и в окне оставляла свечи...
Дни без тебя были словно немое кино...
Кончилась пленка у памяти... стало полегче...

Я не звонила? Ты прав... а зачем звонки?
Ты свою роль, как всегда, отыграл безупречно...
Слишком болит, когда плавно стальные гудки,
Тишь разрезая, сплетаются в целую вечность...

Кофе со сливками?.. виски?.. зеленый чай?
Ты не ответил, а я не пытаюсь вспомнить -
Память свою слишком долго учила молчать...

Чтобы хобя б тишиной своё сердце заполнить.

[Deoket]

Алена Серебрякова

Кофе выпит и чашки пусты,
Из окна потянуло прохладой...
Все ответы до боли просты –
Раз случилось, значит так надо...

Посидим в темноте... Помолчим...
Вместо нас пусть поплачут свечи.
Мы давно знаем сотню причин
Почему время раны не лечит...

Я училась тебя забывать,
Пряча память в осенних туманах...
Ты учился не вспоминать,
Боль топя в мимолётных романах...

Слов не надо... Давай помолчим...
Разговор этот вряд ли поможет.
Мы давно знаем сотню причин
Почему друг без друга не можем...

[Romko]

Не вірш....

Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил все, что думаю, но точно бы думал, что говорю.
Я бы ценил вещи, не за то, сколько они стоят, но за то, сколько они значат....
Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту, когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света.
Я бы шел, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят.
Я бы слушал, когда другие говорят, и как бы я наслаждался чудесным вкусом шоколадного мороженного.
Если бы Бог одарил меня еще одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив теплым лучам не только мое тело, но и душу.
Господи, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть на льду и ждал пока выйдет солнце.
Я бы нарисовал сном/мечтой Ван Гога на звездах поэму Бенедетти, и песня Серрат стала бы серенадой, которую я бы подарил луне.
Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков.
Господь, если бы у меня еще оставался кусочек жизни, я бы не провел ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю.
Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться!
Ребенку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать.
Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением.
Я столькому научился у вас, люди, я понял, что весь мир хочет жить в горах, не понимая, что настоящее счастье в том, как мы поднимаемся в гору.
Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмет в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда его не отпустит.
Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог еще научиться у вас, люди, но, на самом-то деле, они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мертв.
Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то, что думаешь.
Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, что бы он сделал меня твоим ангелом-хранителем.
Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше.
Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на пленку все, что ты скажешь, чтобы слушать это еще и еще, бесконечно.
Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя, и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь.
Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам еще одну возможность, что бы все исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это все, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду.
Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.
Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь.
Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придет никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.
Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня", "пожалуйста, и спасибо" и все те слова любви, которые ты знаешь.
Никто не запомнит тебя за твои мысли. Проси у Господа мудрости и силы, чтобы говорить о том, что чувствуешь.
Покажи твоим друзьям, как они важны для тебя. Если ты не скажешь этого сегодня, завтра будет таким же, как вчера.
И если ты этого не сделаешь никогда, ничто не будет иметь значения.
Воплоти свои мечты. Это мгновение пришло..

[Hotice]

Прокрасться…

А может, лучшая победа
Над временем и тяготеньем –
Пройти, чтоб не оставить следа,
Пройти, чтоб не оставить тени

На стенах… Может быть – отказом
Взять? Вычеркнуться из зеркал?
Так: Лермонтовым по Кавказу
Прокрасться, не встревожив скал.

А может – лучшая потеха
Перстом Себастиана Баха
Органного не тронуть эха?
Распасться, не оставив праха

На урну… Может быть – обманом
Взять? Выписаться из широт?
Так: Временем как океаном
Прокрасться, не встревожив вод…

[Lizeta]

...Наутро сад уже тонул в снегу.
Откроем окна - надо выйти дыму.
Зима, зима. Без грусти не могу
Я видеть снег, сугробы, галок: зиму.

Какая власть, чудовищная власть
Дана над нами каждому предмету -
Термометру лишь стоит в ночь упасть,
Улечься ветру, позже встать рассвету...

Как беззащитен, в общем, человек,
И как себя он не считая тратит...
- На мой не хватит или хватит век, -
Гадает он. Хоть знает, что не хватит.

Анатолий Штейгер

[Lizeta]

Твое лицо мне так знакомо,
Как будто ты жила со мной.
В гостях, на улице и дома
Я вижу тонкий профиль твой.
Твои шаги звенят за мною,
Куда я ни войду, ты там,
Не ты ли легкою стопою
За мною ходишь по ночам?
Не ты ль проскальзываешь мимо,
Едва лишь в двери загляну,
Полувоздушна и незрима,
Подобна виденному сну?
Я часто думаю, не ты ли
Среди погоста, за гумном,
Сидела, молча на могиле
В платочке ситцевом своем?
Я приближался - ты сидела,
Я подошел - ты отошла,
Спустилась к речке и запела...
На голос твой колокола
Откликнулись вечерним звоном...
И плакал я, и робко ждал...
Но за вечерним перезвоном
Твой милый голос затихал...
Еще мгновенье - нет ответа,
Платок мелькает за рекой...
Но знаю горестно, что где-то
Еще увидимся с тобой.

Александр Блок

[Soniq]

Вы встретитесь. Я знаю сумасбродство
Стихийных сил и ветреность морей,
Несходство между нами и сиротство
Неисправимой верности моей.

И вот в отчаянье и нетерпенье
Ты мчишься вниз и мечешься летя,
Вся в брызгах света, в радугах и в пене,
Беспечное, беспутное дитя.

Перед тобой синеет зыбь морская,
Там злющие чудовища на дне,
А над тобою, весело сверкая,
Смеется злое солнце обо мне.

Но ты мелеешь и с внезапной грустью,
Продрогшая от гальки и песка,
Бессильная, ползешь к морскому устью,
Мне одному понятна и близка.

Павел Антокольский