этот человек живет относительно безбедно, он писатель, журналист, общественный деятель
Показать скрытый текст может что-то поймете...
Порой меня утомляют собственные мысли, не дают мне покоя. Я живу в стране, управляемой людьми примитивными, темными, жестокими, жадными и крайне мелочными. Они принуждают меня слушать не то, что я хочу, рекомендуют читать, то, что смешно и крайне глупо, голосовать за тех, кто мне отвратителен и даже мерзок. Я живу в «хрущевке», срок которой давно истек, езжу на бензине, которые регулярно «бадяжат» и недоливают, хожу по темным улицам, которые не убирают и не освещают. Эти люди украли у моих родителей целую жизнь, в конце обрекши их на нищенскую пенсию. Эти приматы украли у моей супруги 7 лет врачебного стажа – годы, проработанные в институтской поликлинике на должности заведующей, не засчитываются во врачебный пенсионный стаж стараниями какого-то пидараса из Минздрава.
Так ради чего я живу в этой ожиревшей от крови и воровства стране? Карма?
Идите вы в жопу с подобной кармой. Расскажите о ней «вечному потерпевшему» нардепу Гончаренко. Что я должен сделать ужасного или волшебного, чтобы выскочить из «колеи», прекратить бороться и дожить вторую часть своей жизни относительно человечески? Убивать? Воровать? Молиться? Уходить в секту? Очистить душу страданиями? Нет, не греет. Умение жить прививается каким-то другим способом.
…..на балконе старенькой хрущевки я слушаю своего приятеля, который рассказывает мне о глухой украинской провинции, практически о первобытной глуши - отселенной зоне Чернобыля, где доживают свою жизнь забытые всеми «обломки, огрызки» рода человеческого:
- Ты помнишь Юру Терового?
- Помню. Он еще жив?
- Жив. В его селе никого нет. Света, воды, магазинов и людей. У Юры нет денег, паспорта, гражданства, он не платит налоги, не имеет телевизора, мебели и посуды. В прошлом году его дом сгорел и он перебрался в соседний.
- Но там же одни руины. Там со времен Аварии одни волки и рыси.
- Перебрался. В доме нет окон, дверей, света, тепла. Он топит буржуйку, душит петлями на тропе кабанов и зайцев, а потом их ест. Свою мобилку он заряжает за 18 км в соседнем селе, где несколько человек живет.
- О нем никто не знает? Почему он к людям не идет?
- А зачем? Он никому не нужен. Главное зиму пережить. А там тепло, ягоды, грибы, одежду мы ему привозим. И водку. Одичал Юра. Даже я его с трудом понимаю…..
- А к людям не пробовали его вывезти? Здесь же цивилизация, врачи, свет, еда, полиция, троллейбусы…
- Юра не поедет – предагали не раз. Он здесь не выживет. Да и зачем ему это? Ходить голосовать за Розенбалат? Он ему в йух… не уперся. Юра на него максимум через сутки петлю поставит на тропе.
…….Мой приятель затягивается сигаретой и продолжает: «Я еду этими дорогами и вижу разбитые села. Там никого нет. В каждой деревеньке я проезжаю мимо домов, где когда-то жили очень хорошие люди.... Вот здесь жили дед и бабка. Они остались здесь со времен Аварии. Отказались выезжать. Не смотря на то, что на 300-400 км нет ни одной живой души, они жили весело, дружно. Вокруг дома стоял тройной забор. Ночами волки и кабаны лезли в дом, дед выскакивал с карабином – несколько выстрелов и ночь можно было досыпать спокойно. Дети их жили где-то в Киеве, но старики им нах…не нужны были. Бабка лечилась «красными таблетками», которых был у нее громадный мешок. Старуха принимала их от женских хворей, агнины, головной боли. Мы привозили им хлеб, патроны, одежду. Дед держал корову, лошадей, пахал в 80 лет огород, бил кабанов в лесу. Паспорта у них были еще советские. Старики даже не знали – кто сейчас президент, какая власть и какой сейчас год. И были счастливы нам в любой приезд. Ты представляешь - какую страшную жизнь они прожили. Даже мне сложно представить: репрессии, война, Авария, одинокая старость в окружении волков и рысей. Уже пару лет, как их не стало – ушли за Радугу. Дом тот сейчас окнами просел. Проезжаем мимо и смотреть трудно в ту сторону...
- Во многих селах на двести - триста дворов живет лишь несколько деградировавших алкоголиков, старухи. Молодые, спившиеся парни, давно утеряв собственные паспорта, документы, копают по лесам радиоактивный металл, колют дрова, охотятся. В одном из домов лежит полупарализованная старуха, которая ходит лишь с помощью табуретки. Ее соседка, которая еще находит в себе силы перейти улицу, зимой с трудом добирается до лежачей подруги сквозь сугробы, чтобы сварить ей суп из костей или грибов, покупать в жестяном корыте и переодеть. Так они и ходят годами через эту дорогу.
- А полиция, врачи, чиновники, какие-то социальные службы?
- (смеется) Окстись! Их давно нет в списках живых, смахнули, как в притоне, крошками со стола. Не еби мозг ни себе, ни мне. Это - точка.
Сегодня глухие украинские села Чернобыльской зоны угрожающе смотрят на тебя забитыми окнами домов, заброшенными коровниками, поросшим травой асфальтом. Каждый год с карты Украины исчезают десятки украинских сел и поселков. Население стремительно деградирует, спивается, стремительно уменьшаясь и «рассыпаясь» по уставшей земле и планете.
- Знаешь - что жрут по этим селам крестьяне? Подножный корм и то, что в лесу «завалили». Сегодня в глухом селе опасно «светануть» даже 200 гривнами - можешь просто оттуда не уехать.
Почему они моют янтарь? Потому, что это единственный способ прокормить семью и выжить. Кому они нужны? Упырям?
Пусть моют....Хоть пожрут вдоволь напоследок, детям одеться купят, хлеба с мясом. Нас давно списали, нас нет. Какие проблемы, приятель?
(Что я мог ответить?!)
Мой приятель сварил мне кофе. Я выпил последнюю за день чашку и ушел домой работать. Все-таки земной шар – плоский и стоит на трех слонах. Где-то между вторым и третьим слонами бродят наши тени, ставя петли на все, что можно пока есть, путаясь в сумерках собственной жизни. Тени не могут понять собственного предназначения, выкарабкаться из осыпающейся колеи. Но им нужно это сделать. Обязательно нужно....
Социальные закладки