Вот читаю сейчас книгу и один эпизод заставил о многом задуматься
Показать скрытый текст скрытый текст
Ожидая чая, Майя разглядывала фотографии на стенах. Рядом со снимками двух выросших сыновей Веры висели снимки мальчишек и девчонок из детского дома. Вера фотографировала сама, и почти все ее питомцы на фотокарточках улыбались.
– Вера, ты святая, – искренне сказала Майя, когда Воронцова вернулась с подносом. – Ты столько делаешь для этих детей!
Вера грустно улыбнулась и покачала головой.
– Что ты, Май. Я все это делаю для себя. Если какой-нибудь благотворитель скажет тебе, что им движет исключительно забота об обездоленных, – не верь! Он или врет, или заблуждается. Им движет забота о себе самом.
Она сложила на столе худые руки. На безымянном пальце все еще оставалось углубление от обручального кольца, которое Вера еле смогла снять после развода – так крепко вросло в кожу.
– Ты ведь знаешь, когда Коля ушел, я осталась совсем одна.
– А дети? – нахмурилась Майя. – Как же Витя с Сашей?
– Вите с Сашей я не нужна, – спокойно ответила Вера. – Не возражай. Я сама виновата в этом. Знаешь, я поняла, что маленькие дети любят своих родителей безусловно, всего лишь по факту их существования. Любят самых разных: и пьющих, и глупых, и жестоких… Самое главное, любят даже бесчувственных. Это – аванс, аванс любовью. И часто случается так, что родители не умеют распорядиться этим авансом. Они думают, так будет всегда. Но со временем безусловность детской любви исчезает. Как только дети подрастают, их любовь нужно подпитывать своей. Их нужно очень-очень сильно любить, а если не умеешь, то учиться этому. Я плохо умела. И не училась. И была рада, когда мальчишки уехали, потому что закопалась по уши в своих бедах с мужем. А беда была вовсе не в нем.
Она помолчала, размешивая чай.
– Детям в детдоме я пытаюсь возвратить то, что дали мне когда-то мои собственные сыновья. А я не ценила этого, принимала как должное. Это такое очевидное счастье – когда тебя любят собственные дети – что над ним не задумываешься. Или задумываешься, когда уже слишком поздно.
Вера взглянула на поникшее лицо Майи и улыбнулась:
– Ты что, расстроилась? Не нужно. Говорю же, мои детдомовцы вернули меня к жизни. Ребенок – он как лакмусовая бумажка. Вытаскивает из тебя все лучшее и худшее. Благодаря ему ты можешь понять, какая ты в действительности ленивая скотина, не готовая оторвать задницу от дивана, чтобы почитать ему сказку на ночь. Или увидеть, что ты не такое уж никчемное существо, каким себе казался…
Социальные закладки