Современная поэзия

[Lizeta]

СТАНСЫ

1

В Тамбове сумрачном, в Саратове богатом
брожу одна по каменным палатам,
по улицам, ослепшим от жары.
То в проходные захожу дворы,
то хмурым голубям-аристократам
я, поклонившись, приношу дары.

2

Вокруг меня под куполом небес
щебечут птицы, свет растет, как лес,
его листва отбрасывает тени.
И графские развалины сирени
собой являют нашей жизни срез.
Часы идут, но времени в обрез.

3

Вот дом плывет подобно кораблю,
собой горячий воздух раздвигая,
Сказать бы мне, как я тебя люблю,
покуда жизнь не началась другая.
Там будет время течь наоборот,
скелеты смысла покрывая плотью...
Вот женщина выходит из ворот,
зовет домой какую-то Авдотью.

4

На маленьком столе стоит еда -
лук, помидоры, жареная рыба.
Но как без чувства страха и стыда
зайти, заплакать и сказать "спасибо"?
Горит светило в сорок киловатт,
бормочет смерть в своих владеньях частных,
что общий облик слова угловат -
в нем проступают косточки согласных.

5

И не понять, в чем держится душа.
Ключицы "у", худые ребра "ша"...
Пусть воздух лег всей тяжестью на крышу,
любовь свою, как тело, потроша,
ты закричишь - и я тебя услышу.

6

Приму, как крест, страдания твои.
У голубей соседних воробьи
воруют хлеб - раскрошенное время.
Стрижи между собой ведут бои.
Машина едет с надписью "ГАИ",
бредет дитя, оставленное всеми.

7

Болтается котомка на плечах,
и виден ангел в солнечных лучах,
как в каждом слове виден смысл бездонный...
Промолвит ангел, над землей летя:
- Куда же ты, голодное дитя?
- Я смысл несу в огромный мир бездомный...

Светлана КЕКОВА

[qwe72rty]

нежно-рваное

Что же ты думала:
разрыв – это просто блеф?
Если я рву – то я рву…
И не стОит штопать….
Твой самолет, не набрал высоты, взлетев…
или набрал лишь за тем,
чтоб сорваться в штопор…
Ухнуло….. грохнуло….. ахнуло в сердце так….
И до сих пор ещё Небо дрожит от взрыва…
Знаешь ли,
поздно выбрасывать белый флаг,
после того, как снесло…..
обожгло…..
накрыло…
Рвать – это, значит, выдёргивать провода
голой рукой
из растерзанной в кровь грудины,
или смотреть, как врывается кровь-вода
в узкое жерло пробитой души-плотины -
как она хлещет из взорванных кем-то пор…
В сердце пробоина:
ты истекаешь мною…
Я покидаю тебя навсегда - без ссор
и без прощаний….
Но знаешь - какой ценою?
..............
Ты ещё долго будешь кричать во сне…
Выть на луну
под наплывом фантомных болей:
будет, казаться, что я до сих пор в тебе…
Мёртвое сердце,
а мается, как живое….
Будешь искать мой знакомый и светлый след –
в шумной толпе, ожидая увидеть снова
маленький, лёгкий, до боли родной силуэт…
Ждать моих писем…
но снова…….. ни слова……. ни слова…

Аманда Моррис

[Княжна Мэри]

Не всё то золото, что блестит,
Не всё говно, что противно пахнет.
Детектор в корпусе и магнит.
А фильтры – нахрен.

Кто прав, кто нет, кто не знает сам,
Кто виноват, кто всё это начал –
Не важно. Важно: стихи писал
Хороший мальчик.

Он был обманут, он был разбит,
Он шёл по строкам, смеясь и щурясь,
Его застёжка и мой магнит
Соприкоснулись.

Детектор в корпусе подал знак,
Светодиоды мигнули красным.
Но оказалось, что он мудак,
А я прекрасна.

Не всё то золото, что говно,
Не важно, как коротит проводка.
(Я запиваю его вино
Палёной водкой.)

И будет пища, и будет день,
И будет, щурясь, смеясь и плача,
Идти, свою ненавидя тень,
Хороший мальчик.

[Княжна Мэри]

Вот так нескладно в полголоса
ни о чем не прошу тебя.
Только если возможно, немножечко
посиди тихо возле меня.
Без приставки к себе "осторожно"
и со словом к тебе "нельзя"
я скитаюсь озябшим волчонком
в малахитовой зелени дня.
Как жаль, что в жизни нет спроса
с тех, кто может летать.
Как жаль, что нет запроса
на тех, кто умеет ждать.

Ритмичность пульсации вправе
сказать, что нет перемен.
Но вряд ли в замочную скважину
увидишь весь мир, как он есть.
И сложность не в том, что вы были.
А сложность вся в том, что вы есть -
безумье мое и бессилье
рядом с теми, кому буду петь
всю жизнь, а может и больше.
И если вдруг спросит мой друг:
"Малыш, ты был счастлив?" -
Отвечу: "Быть может,
и чаще, чем сотни вокруг".

Вот так нескладно, в полголоса
себе иногда говорю:
"Не стоит так часто вторгаться в чужое
сознанье со словом "люблю!"

15.05.1992

[Веста 07]

Я жду звонка, я жду звонка,
окаменев от ожиданья.
Я- как покинутое зданье,
что ждет гостей издалека.


Я ожиданье горстью пью.
Оно течет по подбородку.
Да, ожиданья труд нелегкий,
но я его уже люблю...


Люблю, поскольку жду звонка.
Дождаться искренне надеюсь.
Чтобы твою услышать ересь
издалека-издалека...

© Copyright: Людмила Трембач 2, 2011

[Lizeta]

Самосуд неожиданной зрелости,
Это зрелище средней руки
Лишено общепризнанной прелести –
Выйти на берег тихой реки,
Рефлектируя в рифму. Молчание
Речь мою караулит давно.
Бархударов, Крючков и компания,
Разве это нам свыше дано!

Есть обычай у русской поэзии
С отвращением бить зеркала
Или прятать кухонное лезвие
В ящик письменного стола.
Дядя в шляпе, испачканной голубем,
Отразился в трофейном трюмо.
Не мори меня творческим голодом,
Так оно получилось само.

Было вроде кораблика, ялика,
Воробья на пустом гамаке.
Это облако? Нет, это яблоко.
Это азбука в женской руке.
Это азбучной нежности навыки,
Скрип уключин по дачным прудам.
Лижет ссадину, просится на руки –
Я тебя никому не отдам!

Стало барщиной, ревностью, мукою,
Расплескался по капле мотив.
Всухомятку мычу и мяукаю,
Пятернями башку обхватив.
Для чего мне досталась в наследие
Чья-то маска с двусмысленным ртом,
Одноактовой жизни трагедия,
Диалог резонера с шутом?

Для чего, моя музыка зыбкая,
Объясни мне, когда я умру,
Ты сидела с недоброй улыбкою
На одном бесконечном пиру
И морочила сонного отрока,
Скатерть праздничную теребя?
Это яблоко? Нет, это облако.
И пощады не жду от тебя.

Сергей Гандлевский

1982

[Княжна Мэри]

Между слов промежутки пустые —
из них и составлен язык,
самый древний язык,
что понятен любому поэту.
Разбивая стихом пустоту говорящую эту
на куски и осколки,
мы строим подобия книг,
где о том, что не названо,
можно легко говорить,
где для каждой любви
существует особое имя.
Где строку дописав,
я уже не смогу повторить
ничего из того,
что прошло меж словами моими.

[Княжна Мэри]

Предашься разгулу эмоций:
ни близких, ни дальних не жаль.
Так несостоявшийся Моцарт
терзает безвинный рояль.
Выплескивать крики и стоны,
бросать на ковер карандаш,
чтоб клекот часов монотонный
не стискивал слух, как бандаж.
Когда самый близкий из близких
в итоге устало уснет
иль просто уйдет по-английски:
и этак, и так - ускользнет, -
застыть, ужасаясь порыву,
прорыву пошлейших утех.
А мнилось: возок над обрывом,
не так, как у всех. Как у всех.

[evo]

Двойные отрицания

нет, никто ни в кого не влюблен.
это не от него у нее спазм межреберных нервов,
смещение позвонков,
это не одно из ее имен
у него в списке первых
несделанных телефонных звонков.

нет, никто ни в кого не влюблен,
это просто такая весна: будто бы год назад
не было замыкания и не случался сбой,
а после этого внезапно не появлялся Он,
не заканчивал прошлогодний ад,
не брал ее за руку, не забирал с собой.

нет, никто ни в кого не влюблен,
просто границы оказываются тесны
и становится тяжело дышать
просто все дороги исправно сходятся в нем
и однажды очень хочется написать
«забери меня снова из не-весны».

нет, никто ни в кого не влюблен,
и не то чтобы она о таком мечтала
и не то чтоб он сильно по ней скучал,
но она делает вид, что не про него писала.
он же – что никогда ее не читал.

Ирина Миронова Мирумир

[Лиса Алиса]

Если он правда не умер а где-нибудь спит
Ты разбуди его Боже и благослови
Не существует отныне пятерки Уолл-Стрит
Не существует спасения даже в любви

Лодка разбилась о быт и назад не доплыть
Утром из кипени вытянет старый рыбак
Если дарована жизнь ее надо прожить
Господи только нигде не написано как

Если принять одиночество за благодать
Можно обманывать время еще и еще
Только я тоже игрок и хочу рисковать
Было бы только плечо
Да такое плечо

Чтобы не страшно и не выбивали из сил
Сны где c высот незнакомого мне этажа
Видно как ползает между оплывших могил
Пьяная и одинокая в доску душа

© Одри Хорн

[piligrim.anima]

Вы не стыдитесь о любви писать,
нельзя душою покривить поэту,
несите правду, словно Данко, к свету,
Да и кому, как вам, её не знать.
Доверьтесь сердцу, что в порыве страсти,
среди пороков, жизненных невзгод,
в холодный вечер безнадёжно жжёт,
и разрывает нежностью на части.

Не бойтесь о страданиях писать,
творите по любви, пишите смело,
пускай сначала даже неумело,
но ведь когда-то надо начинать.
И пусть заносчивых поэтишек совет
трезвонит злобно с пафосом повсюду,
что графоман вы, надо гнать иуду.
Но вы пишите, правды в звоне нет.


Не за награды в жажде тленных благ,
пишите по ночам, склонясь украдкой
над школьной, чуть потрёпанной тетрадкой,
наедине с собой и богом наг.
Не бойтесь так же графоманом стать,
им Пушкин был, так начинал Петрарка,
и пусть с их негасимого огарка
к вам снизойдёт земная благодать.

Не бойтесь о любви своей писать.

[evo]

Саша Бест

Я скорее умру, чем...

Я сольюсь с темнотой, закрывая ставни.
Чувства – бездна души, их нельзя измерить.
- Я скорее умру, чем тебя оставлю.
- Я скорее умру, чем тебе поверю.

Слез не надо. Позволь, я тебе их вытру.
Ты уходишь из сердца, а сердце бьется.
Только дверь за собою оставь открытой.
Тот, кого я впущу, в тот же день, найдется.

И, забывшись, ты вдруг преклонил колено.
В светло-серых глазах отразился вечер
- Ты так быстро найдешь для меня замену?
<i>…я, скорее, умру, чем тебе отвечу</i>

6.12.10

[Замок]

А кто сказал, что всё должно быть гладко?
Причёсано, начищено и мягко?
И, кто сказал, что жизнь напиток сладкий?
Он горький, кислый, а порой и гадкий!

Жизнь полосата, чёрно-белым цветом
Как ночь темна, а день наполнен светом
И, кто как может, так и выживают -
Одни ползут, другие пролетают...

Одним стакан наполовину полный
И мир прекрасен, даже, если сонный
Другим, стакан наполовину пуст
И розы не цветы - колючий куст!

Не тех мы любим и не с теми дружим
Свой крест несём и каемся натужно...
Боимся вечно, что вот-вот не сдюжим
И лечимся, кто внутрь, а кто наружно...

Да вспоминаем с горечью, как прежде
Открыты были вере и надежде...
И как взлетали, обретая крылья
И как мечтали сказку сделать былью...

Банально? Но мы все так начинали!
Мечтали жить без боли и печали
Надеялись, что нас минует это.
На все вопросы, знали все ответы.

И лишь набив себе немало шишек
Из девочек наивных и мальчишек
Мы стали теми, кто мы есть. Наверно
Не все дороги выбирали верно...

И вот итог - кто с крыльями, кто без
Мы постигаем жизненный ликбез.
И падая, порою звёзды видим
Смеёмся, плачем, любим, ненавидим.

Галина Высоцкая, 2011

[L-SOVA]

Я пью весну из рук апреля,
Взахлёб глотаю сонный стих.
Текут по жилам капли хмеля
Под трепет терпких губ твоих.

В затишье плеч твоих я в ласки
Уткнусь покорною главой
И задремлю под шорох сказки,
Рассказанной твоей рукой.

Я пью весенний шёпот страсти
Под плеск волнующей крови.
Во власти страждущей напасти
Плыву по странностям любви.

Виталий Краснов

[Замок]

Королевы не прячут в хозяйственных сумках корону.
И на голову тоже ее водрузить не спешат.
Не зовут никого скоротать вместе вечер у трона,
И чужим не дают разглядеть в сердце горечь утрат.

Королевы имеют свои непростые понятья,
Носят гордо, как шлейф, груз державных проблем и забот.
Королевы с утра надевают улыбку, как платье,
И снимают в ночи, вытирая карминовый рот.
Принимают восторги, как дань, и не тают от лести.
Не клянут одиночество, высмотрев пары вдали…
Королевы ждут тех, кто достоин их чувства и чести.
И не верят, что где-то остались еще короли.
Им вменяют в вину эгоизм с львиной долей гротеска,
Королевскую суть не изменишь в угоду судьбе:
Не разменивать душу на крохи случайного блеска,
И корону беречь, как залог уваженья к себе…


Злата Литвинова, 2011

[Лиса Алиса]

В ПОЛ.


всё что найдётся в твоих карманах,
выгреби, покажи.
Мелочь, что помнит о давних, волшебных странах,
и три сигареты -
как лекарство от лжи.
Что ты чувствуешь? Расскажи.

У этой Алисы - была страна,
У тебя - незапамятные времена.
У этой Алисы - была сумма и разность,
а у тебя - диагноз.

И ты к нему - со всем своим жалким нутром,
приходишь и говоришь "люблю",
ты всегда привыкла вот так - напролом,
а иначе приравниваешь к нулю.

И он греет тебя у себя в горсти,
почти год помогает тебе расти,
а потом выключается в пару дней -
не ходи за ним.
не жалей.

Скоро опять апрель,
и вроде уже весна,
а ты - панически одинока,
и до страшного не одна.

И он говорит тебе: "Я никого не люблю,
я убил бы весь этот мир",
И тут же телеграфируешь в божий эфир -
"Господи, не надо и этого - враз до дыр,
Господи, я отдам тебе - всё что нажито,
всё что прожито,
что возможно мне,
только Господи,
пусть живее его души -
не останется на земле.
Пожалей его, Господи,
не туши.
Отыграйся ещё раз на мне"

И Господь пожимает плечами,
согласен мол -
а ты стоишь
и смотришь.
и смотришь.
и смотришь.
в пол.

© Marla_Singer

[Исида]

Девочка научилась расправить плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг.
Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текилу на брудершафт.
Девочка миловидна, как октябрята - белая блузка в тон, талисман в кулак.
у нее в глазах некормленные тигрята рвут твой бренный торс на британский флаг
То есть сердце погрызть - остальное так,
Для дворников и собак.

А у девочки и коврик пропылесосен (или пропылесошен?), плита бела.
Она вообще всё списывала на осень, но осень кончилась, а девочка не ожила.
Девочка выпивает с тобой с три литра, смеется, ставит смайлик в конце строки,
Она бы тебя давно уже пристрелила, но ей всё время как-то всё не с руки,
То сумерки, то попутчики - дураки,
То пули слишком мелки.

У девочки рыжие волосы, зеленая куртка, синее небо, кудрявые облака.
Девочка, кстати, полгода уже не курит, пробежка, чашка свежего молока
Девочка обнимает тебя, будто анаконда, спрашивает, как назвали, как родила.
Она тебя, в общем, забыла почти рекордно - два дня себе поревела и все дела.
Потом, конечно, неделю всё письма жгла.
И месяц где-то спать еще не могла.

Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнет к твоему плечу.
Девочка уже умеет сказать не "нахрен", а спасибо большое, я, кажется, не хочу.
Девочка - была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской "не влезай убьет".
Глядишь на нее, а где-то внутри скрежещется: растил котенка, а выросло ё-моё.
Точнее, слава богу уже не твоё.
Остальное - дело её.

Аля Кудряшева

[Lizeta]

Когда высокодремлющая даль

Когда высокодремлющая даль
раздарит горьковатую печаль
пролеты веток безрассудногрубы
столь опредмечен явленный в них сон
и долгообморочнотруден
тогда крылатокудр-смиреннотих
приходит вестник голову склонив
в наклонность комнаты полетность разместив
в пространствах сердца тихое взрастив
свечой восплачущей в печальных зеркалах
где стынет свет затерянный впотьмах
и тихий жест приемлющий дары
как светлый шорох завтрашней травы

ВИКТОРИЯ АНДРЕЕВА

[Lizeta]

В глуши коленчатого вала…

Ласточка с весною

в сени к нам летит…

В глуши коленчатого вала,
в коленной чашечке кривой
пустая ласточка летала
по возмутительной кривой.
Она варьировала темы
от миллиона до нуля:
инерциальные системы,
криволинейные поля.
И вылетала из лекала
в том месте, где она хотела,
но ничего не извлекала
ни из чего, там, где летела.
Ей, видно, дела было мало
до челнока или затвора.
Она летала как попало,
но не оставила зазора
ни между севером и югом,
ни между Дарвином и Брутом,
как и диаметром и кругом,
как и термометром и спрутом,
между Харибдой и калибром,
как между Сциллой и верлибром,
как между Беллой и Новеллой,
как и новеллой и Новеллой.
Ах, между Женей и Андреем,
ах, между кошкой и собакой,
ах, между гипер- и бореем,
как между ютом или баком.
В чулане вечности противном
над безобразною планетой
летала ласточка активно,
и я любил ее за это.

Александр Еременко

[L-SOVA]

Моё бедное сердце болело
И в больницу меня привезли.
Там врачи сразу взялись за дело:
Грудь разрезали, сердце нашли…
Только мой кардиолог подлец был,
Или просто решил пошутить:
Грудь зашил мне, а бедное сердце
Он обратно забыл положить.

Что? Без сердца нельзя? – это враки,
Даже лучше – теперь не болит.
Моё сердце в пакете, собаки
Где-нибудь на помойке нашли.
Я волшебной врачебной ошибке
Очень рад, и не прячу лица:
От моей бессердечной улыбки
У людей замирают сердца.

Я довольно разумный мужчина,
Но не сам этот выход нашёл.
Это ты ж меня и научила
Как не тратиться на валидол
Опыт горький, спасибо бесплатный,
И теперь я как ты, как народ:
Вместо сердца кирпич силикатный
И на душу табличка: «РЕМОНТ».

Тренирую блатную походку
И глаза – чтобы сталью полны…
Я ночами пью горькую водку
И все дни вижу сладкие сны
Жаль румянцем уже не зардеться –
Не качает никто изнутри…
Ты не плачь, одинокое сердце,
И кровавые слёзы утри.

А когда засыпаю, кошмары
Налетают с чужих потолков,
И несчастного сердца удары,
Превращаются в стук молотков.
Я кричу, начинаю вертеться,
Душно, страшно, охота домой…
Просыпаюсь… Колотится сердце
И не знает что делать со мной.


Афанасьев Женя, 2010