Любимые стихи

[L'autre]

Не надо...
Всё призрачно -
и тёмных окон матовость,
и алый снег за стоп-сигналами машин.
Не надо...
Всё призрачно,
как сквер туманный мартовский,
где нет ни женщин, ни мужчин -
лишь тени женщин и мужчин.
Не надо...
Стою у дерева,
молчу и не обманываю,
гляжу, как сдвоенные светят фонари,
и тихо трогаю рукой,
но не обламываю
сосульку тоненькую с веточкой внутри.
Не надо...
Пусть в бултыхающемся заспанном трамваишке
с Москвой,
качающейся мертвенно в окне,
ты,
подперев щеку рукою в детской варежке,
со злостью женской вспоминаешь обо мне.
Не надо...
Ты станешь женщиной,
усталой, умной женщиной,
по слову доброму и ласке голодна,
и будет март,
и будет мальчик, что-то шепчущий,
и будет горестно кружиться голова.
Не надо...
Пусть это стоит, как и мне, недёшево,
с ним не ходи вдвоём по мартовскому льду,
ему на плечи свои руки ненадёжные
ты не клади,
как я сегодня не кладу.
Не надо...
Не верь, как я не верю,
призрачному городу,
не то,
очнувшись, ужаснёшся пустырю.
Скажи: "Не надо!",
опустивши низко голову,
как я тебе сейчас
"Не надо..."
говорю.

Е.Евтушенко

[L'autre]

Трудно светиться и петь не легко.
Там, где черемухи светятся пышно,
Там, где пичужки поют высоко,
Кратенький век проживая бескрышно,-
Только и видно, только и слышно:
Трудно светиться и петь не легко.

Если задумаешь в дом возвратиться
Или уйти далеко-далеко,
В самую низкую бездну скатиться
Или на самую высь взгромоздиться,-
Всюду, куда бы тебя ни влекло,
Петь не легко там и трудно светиться,
Трудно светиться и петь не легко.

Ю. Мориц

[blagoroden_don]

Татьяна Вольтская
Человек,уходящий от человека,
приближается к дереву,камню,снегу,
К трещине на стене,
И,покуда к детям бежит соседка,
На плечо его -вместо ладоней -ветка
Опускается,как во сне.

Чем слабее шаги уходящих близких,
Или тех,кто ими не стал,- на склизких
Перекошенных мостовых,
Тем слышнее - потоками черной крови -
Продвижение ветра под тонкой кровлей,
В склеротических городских

Переулках,яснее листа паденье -
Вниз,под землю,на встречу с собственной тенью
Ждавшей его весь день,
Тем виднее изогнутый позвоночник,
Разбиваемый о ступень.

Человек,которому человека
Приручить не дано,- приручает эхо,
Кто он сам,позабыв, и вдруг
Обнаружив пудреницу в кармане;
Только тут-то Бог на него и глянет,
Тихо вынув ее из рук

[blagoroden_don]

Рамон дель Валье-Инклан "Больничный витраж"
Сжимает хлороформ в тяжелых лапах
мой мозг,и вопль неслышный рвет мне грудь.
Оранжерейную густую муть
пропитывает йода желтый запах.

Вокруг - как на кубистском полотне
горячечно-дремотная разруха.
зеленая назойливая муха,
лоб просверлив насквозь,жужжит во мне.

Впиваясь в нервы,ледяная боль
их пилит,как смычок безумной скрипки,
и тает звук в прозрачном си-бемоль.

В оранжерейной мгле челнок мой зыбкий
меж Сциллой и Харибдою ошибки
плывет в неразличимую юдоль

перевод Марка Донского

[blagoroden_don]

Ярослав Ивашкевич
В молочном тону прибое,
Но жаждою полон прежней;
Захлебываюсь тобою,
А ты -как река на стрежне.

Я плуг,бороздящий воду,
И борозды эти мнимы.
Чем больше рвусь к небосводу,
Тем глубже твои стремнины.

Твои прозрачные плечи
Волной прохлады и влаги
Плывут куда-то далече,
Струясь,как белые флаги.

Уснуть бы на дне потока,
Но ангелов темных руки
Выталкивают жестоко
Опять на поверхность муки.

Перевод Гелескула

[blagoroden_don]

Хильде Домин "Просьба к дельфину"
Каждую ночь,
обхватив дельфина-подушку,
я уплываю прочь.

Добрый дельфин,
когда станет светать,
унеси меня,вынеси
сквозь море сердцебиенья
к милостивому причалу.
Откуда грядущего не различить.

[blagoroden_don]

Хайнц-Юрген Хайзе "Мрачная любовная песня"
Я пока еще (мимо,мимо)
лишь урна
полная пепла другой
женщины

[Squee]

Франсуа Вийон.
Баллада поэтического состязания в Блуа

От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне - страна моя родная.
Я знаю все, я ничего не знаю.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовет.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышней я Всех господ.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я скуп и расточителен во всем.
Я жду и ничего не ожидаю.
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Трещит мороз - я вижу розы мая.
Долина слез мне радостнее рая.
Зажгут костер - и дрожь меня берет,
Мне сердце отогреет только лед.
Запомню шутку я и вдруг забуду,
Кому презренье, а кому почет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звезды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр, а сплю я только днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймет.
Я знаю, что полыни горше мед.
Но как понять, где правда, где причуда?
А сколько истин? Потерял им счет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не знаю, что длиннее - час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придает.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Перевод И. Эренбурга

[Angelinushka]

О. Мандельштам

На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле,
Берёзы ветви поднимали
И незаметно вечерели.

Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок вычерченный метко. -

Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.

[НинаАП]

ЗИМА
Клен качает головой:
- Дайте рукавицы!
- Поздравляем вас с зимой! -
Свистнули синицы.

Белый двор, белый сад,
Белые дорожки.
И под крышами висят
Синие сережки.

Солнце глянуло в лицо -
Чуть не ослепило!
Ночью вьюга на крыльцо
Плакать приходила.

А сорока у ворот
Распускает слухи,
Что летят к нам в огород
Голубые мухи!

Только сплетнице такой
Мы уже не верим.
На дворе мороз большой -
Закрывайте двери.

Санки просятся гулять,
Заскрипели лыжи.
И в печурку лезет спать
Наш котенок рыжий.

Он - на санках не ездок
И на лыжах не ходок.
Только лапки греет.
Это он умеет!

Алексей Крылов

[KLUX]

Лошади умеют плавать.
Но - нехорошо. Недалеко.

«Глория» по-русски значит «Слава», -
Это вам запомнится легко.

Шел корабль, своим названьем гордый,
Океан старался превозмочь.

В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лошадей топталась день и ночь.

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.

Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.

Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.

Что ж им было делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?

Плыл по океану рыжий остров.
В море в синем остров плыл гнедой.

И сперва казалось - плавать просто,
Океан казался им рекой.

Но не видно у реки той края.
На исходе лошадиных сил

Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.

Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.

Вот и все. А все-таки мне жаль их -
Рыжих, не увидевших земли.

Борис Слуцкий

[KLUX]

Легкомыслие - милый грех,
милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнуло смех
и мазурку вбрызнуло в жилы.

Научив не хранить кольца,
с кем бы жизнь меня ни венчала,
начинать наугад - с конца,
и кончать - еще до начала.

Быть, как стебель, и быть, как сталь,
в жизни, где мы так мало можем,
шоколадом лечить печаль
и смеяться в лицо прохожим.

М. Цветаева

[Тантра]

Е. Евтушенко

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
1961

[Крошечка]

Если бог нас своим могуществом
После смерти отправит в рай,
Что мне делать с земным имуществом,
Если скажет он: выбирай?

Мне не надо в раю тоскующей,
Чтоб покорно за мною шла,
Я бы взял с собой в рай такую же,
Что на грешной земле жила,-

Злую, ветреную, колючую,
Хоть ненадолго, да мою!
Ту, что нас на земле помучила
И не даст нам скучать в раю.

В рай, наверно, таких отчаянных
Мало кто приведёт с собой,
Будут праведники нечаянно
Там подглядывать за тобой.

Взял бы в рай с собой расстояния,
Чтобы мучиться от разлук,
Чтобы помнить при расставании
Боль сведённых на шее рук.

Взял бы в рай с собой всё опасности,
Чтоб вернее меня ждала,
Чтобы глаз своих синей ясности
Дома трусу не отдала.

Взял бы в рай с собой друга верного,
Чтобы было с кем пировать,
И врага, чтоб в минуту скверную
По-земному с ним враждовать.

Ни любви, ни тоски, ни жалости,
Даже курского соловья,
Никакой, самой малой малости
На земле бы не бросил я.

Даже смерть, если б было мыслимо,
Я б на землю не отпустил,
Всё, что к нам на земле причислено,
В рай с собою бы захватил.

И за эти земные корысти,
Удивлённо меня кляня,
Я уверен, что бог бы вскорости
Вновь на землю столкнул меня.
1941

[Хиггс]

Предпоследний этаж
раньше чувствует тьму,
чем окрестный пейзаж;
я тебя обниму
и закутаю в плащ,
потому что в окне
дождь -- заведомый плач
по тебе и по мне.

Нам пора уходить.
Рассекает стекло
серебристая нить.
Навсегда истекло
наше время давно.
Переменим режим.
Дальше жить суждено
по брегетам чужим.

Иосиф Бродский

[Izida]

Я, как дитя, дитя этой земли,
Как жить, как поступать не знаю
И каждый раз валяются в пути
Мне грабли. Я на них ступаю.
И почему бытует поговорка
На те же грабли и который раз.
Не уж то грабли, как проверка
Ступил, не помогло? А еще раз?


Из собственных творений

[KLUX]

Я никогда не верил в миражи,
В грядущий рай не ладил чемодана -
Учителей сожрало море лжи
И выплюнуло возле Магадана.

Но свысока глазея на невежд,
От них я отличался очень мало -
Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала.

А мы шумели в жизни и на сцене:
Мы путаники, мальчики пока!
Но скоро нас заметят и оценят.
Эй! Против кто?
Намнем ему бока!

Но мы умели чувствовать опасность
Задолго до начала холодов,
С бесстыдством шлюхи приходила ясность
И души запирала на засов.

И нас хотя расстрелы не косили,
Но жили мы, поднять не смея глаз, -
Мы тоже дети страшных лет России,
Безвременье вливало водку в нас.
В. Высоцкий
1979

[blagoroden_don]

"Мертвые лица осыпались вниз с шумом падающей листвы,но рабочие на стройке не обращали на это внимания"

В порыве радостном теряем чувство меры.
рискуя оборваться,громоздим
за этажом этаж.И вот уж прорван
бумажный потолок небес - победа!
И мы высовываемся в чердачное оконце
с предсмертной мукой на челе.
Мои глаза,твои глаза и ваши
туманит страх,и не разнять нам век.

Возьмемся за руки! Так будет легче,
отбрасывая тень горизонтально
на мертвый гипс осыпавшихся лиц,
следить уже почти что машинально,
как деловито взад-вперед снуют
внизу строители,так далеко под нами

перевод В.Михайлова

[blagoroden_don]

Зерцалом вогнутым сгибает море
Тезеев плащ.Какой мои глаза
пронзает свет - удар рогов,клинок
текучей бронзы? Нам вещуют птицы
иных миров.Дробись,медовый свет,
о мои скулы.
Легкие вдыхают
и выдыхают газ в скафандре тела-
как бы орел,разъятый пополам.
Я сам -живой и сам,как тот орел,
живу я,боги.буду ли един
иль разделен для вас? Не помышляя
что в гроте гипсового минотавра
заговорю.Вели в Триесте,ветер,
искать своим собакам.А мои
пускай в зеленых сферах глаз своих
прочтут о том,что я на Крите сгинул

Перевод Марка Самаева

[blagoroden_don]

Боярышника запоздалый свет
Горит зимою в зарослях колючих:
Не ослепляя яркостью гирлянд,
Но призывая каждого -хранить
Свой скромный фитилек самостоянья.

А иногда в мороз,когда из уст
Клубится пар,он принимает образ
Бродяги Диогена,днем с огнем
Искавшего повсюду человека,
И пристально разглядывает вас,
Подняв на зыбком прутике фонарик,
И вы дрожите перед этим взглядом,
Пред той колючкой,что у вас из пальца
Возьмет анализ крови,пред экраном,
Что вас насквозь просветит - и пропустит.

Перевод Геннадия Кружков