Дань памяти (9 мая)

[FIGHT LMI]

Один зарубежный историк, вспоминая о Великой Отечественной Войне, говорил: «Красная Армия тогда, можно сказать, воевала на два фронта…». «Вторым фронтом» он назвал преступные, порой предательские, действия главнокомандующих, результаты которых вылились в огромные невосполнимые потери.
Особенно тяжело наряду с вермахтом «Второй фронт» ударил летом 41-го года. Но и в этих тяжелых условиях были примеры грамотного и умелого противодействия противнику, один из них – оборона Лиепаи (Либавы). Неполная 67-я дивизия, под командованием генерал-майора Николая Алексеевича Дедаева, с разными подразделениями успешно сражалась против полновесной 291-й немецкой пехотной дивизии с частями усиления (2 морских батальона, бронепоезд).
Сражение шло 22-29 июня. Оборона шла 8 дней, результаты: 8-10 тысяч красноармейцев задержали около 20 тысяч немцев на восемь дней, при этом наши солдаты воевали в полном окружении, без пополнения боеприпасами и в людях. Прорвалось в сторону Риги около 2000 человек. Немцы понесли тоже серьезные потери - по разным оценкам от 6 до 10 тысяч.
Накануне войны Н.А. Дедаев не побоялся, что его обвинят в паникёрстве со всеми вытекающими последствиями. По его инициативе в городе создается штаб обороны, организуется эвакуация населения, формируются отряды ополчения. Комдив приказал заминировать подходы к базе с моря, вывести из казарм и рассредоточить части в 15-25 километрах от города. 22 июня фашисты бомбили пустые казармы.
На третий день боев, 24 июня, на КП командира дивизии разорвалось несколько снарядов. Генерал был тяжело ранен. Умирая, генерал чуть слышно прошептал: «Сражаться до последнего патрона. Город без приказа не сдавать».
Оборона Лиепаи стала знаковой не только благодаря героизму наших солдат и морских пехотинцев, местные жители так же помогали и сражались вместе с войсками.
Военный писатель Пауль Карелл издал в Западной Германии книгу «Операция Барбаросса». В книге, в которой рассказывается о вторжении гитлеровских войск в Советский Союз, есть глава о Лиепае «Полученный сюрприз». Вот несколько характерных строк «На протяжении 48 часов, - пишет Пауль Карелл, - на улицах Лиепаи шли ожесточенные бои. Искусно закамуфлированные пулеметные гнезда, спрятанные в забаррикадированных до крайности домах, могли быть принуждены к молчанию лишь тяжелыми орудиями, гаубицами и мортирами. Оборона была великолепно организована, простой солдат был хорошо поставлен на свое место и воодушевлен фанатичной храбростью...»
В Лиепае солдат Красной армии впервые показал, на что он был способен, когда опирался на хорошо установленные позиции под командой хладнокровных и энергичных командиров. Много если можно сказать о той войне, но если бы не этот «второй фронт», фашисты и до Киева не дошли бы…
67-я стрелковая дивизия как понесшая большие потери в боях за Либаву 19 сентября 1941 года была расформирована. Новое формирование дивизии - 27 сентября 1941 года. Боевой путь 67-я дважды Краснознаменная, орденов Суворова и Кутузова II степени стрелковая дивизия закончила 9 мая 1945 года.

НиколаЙ Алексеевич Дедаев

[Olivi@]

[Замок]

[Invasion]

[Olivi@]

Ленинград. Документальная съемка.

[Truly]

Булат Окуджава - До свидания, мальчики

[Invasion]

militaryphotos.net

[Invasion]

[GQ]

"А сейчас — блиндаж, у входа на карауле младший сержант, но не стоит согласно устава, а сидит на пустом ящике от гранат, винтовка на коленях, а сам насыпает на обрывок газеты махорку и сворачивает козью ножку. Я потрясен, происходящее не укладывается в сознание, кричу: "Встать!", а он усмехается, козья ножка во рту, начинает высекать огонь. Это приспособление человека каменного века: два кремня и трут — растрепанный огрызок веревки, высекается искра, веревка тлеет, козья ножка загорается, струя дыма из носа. Я краснею и бледнею, хрипло кричу "Встать!", а младший сержант сквозь зубы: “А пошел ты на х..!" Не знаю, как быть дальше, фронт — училище?
Нагибаюсь и по лесенке спускаюсь в блиндаж. Никого нет, два стола с телефонами, бумаги, две сплющенные снарядные гильзы с горящими фитилями, сажусь на скамейку. Звонок.
Снимаю трубку одного из телефонных аппаратов. Хриплый голос: "Е... твою в ж..., Бога, душу мать" и т.д. и т.п. Я кладу трубку. Звонок. Поднимаю трубку. Тот же голос, но совершенно взбесившийся. Кладу трубку. Звонок — поднимаю трубку, тот же голос: "Кто говорит?" И тот же, только еще более квалифицированный и многовариантный мат. Отвечаю: "Лейтенант Рабичев, прибыл из резерва в распоряжение начальника связи армии”. “Лейтенант Рабичев? Десять суток ареста, доложить начальнику связи!” И вешает трубку. Входит майор. Я докладываю: “Лейтенант Рабичев и т. д.”, о мате в телефонной трубке, о десяти сутках. Майор смеется. “Вам не повезло. Звонил генерал, начальник штаба армии, а вы вешали трубку, ладно, обойдется."
26 декабря 1942 года в 16.00 капитан Молдаванов приказал мне в течение сорока восьми часов проложить сорок километров телефонного кабеля и организовать на высотах в районе деревень Воймерово, Калганово, Каськово, Чунегово шесть постов наблюдения и связи.
Я только месяц назад получил в свое распоряжение из резерва армии сорок шесть пехотинцев. Двадцать два попали в резерв после очередных ранений, человек восемь в составе кадровых частей пережили и Финскую войну, и отступление 1941 года, имели в прошлом по два-три ранения и были награждены медалями, трем было присвоено звание сержантов, а двум — Корнилову и Полянскому — звание старших сержантов.
А двадцать шесть еще вообще пороха не нюхали, попали в резерв из тюрем и лагерей, одни за хулиганство и поножовщину, другие за мелкое воровство. Приговорены они были к небольшим срокам заключения, по месту заключения подавали рапорты, что хотят кровью и подвигами искупить свою вину. Все они были еще очень молодые, по восемнадцать-двадцать лет, и действительно на войне, пока она шла на территории страны, пока не начались трофейные кампании 1945 года, пока в Восточной Пруссии не столкнулись с вражеским гражданским населением, оказались наиболее храбрыми, способными на неординарные решения бойцами. Однако были среди них и хвастуны, и люди бесчестные и трусливые, но то невыдуманное чувство локтя и солдатской взаимопомощи, уверенность в конечной победе, то чувство патриотизма, которое в 1943 году царило в армии, заставляло их скрывать свои недостатки: не хотели, да и, вероятно, не могли они быть не такими, как все их товарищи.
Приказ капитана Молдаванова 26 декабря 1942 года чрезвычайно удивил меня.
— Товарищ капитан, — сказал я ему, — я не могу через сорок восемь часов проложить сорок километров телефонного кабеля, у меня нет ни одного метра и ни одного телефонного аппарата.
— Лейтенант Рабичев, вы получили приказ, выполняйте его, доложите о выполнении через сорок восемь часов.
— Но товарищ капитан...
— Лейтенант Рабичев, кругом марш!
И я вышел из блиндажа начальника связи и верхом добрался до деревни, где в тылу временно был расквартирован мой взвод.
В состоянии полного обалдения рассказал я своим сержантам и солдатам о невыполнимом этом приказе. К удивлению моему, волнение и тоска, охватившие меня, не только никакого впечатления на них не произвели, но, наоборот, невероятно развеселили их.
— Лейтенант, доставайте телефонные аппараты, кабель через два часа будет!
— Откуда? Где вы его возьмете?
— Лейтенант, б...., все так делают, это же обычная история, в ста метрах от нас проходит дивизионная линия, вдоль шоссе протянуты линии нескольких десятков армейских соединений, срежем по полтора-два километра каждой, направляйте человек пять в тыл, там целая сеть линий второго эшелона, там можно по три-четыре километра срезать, до утра никто не спохватится, а мы за это время выполним свою задачу.
— Это что, вы предлагаете разрушить всю систему армейской связи? На преступление не пойду, какие еще есть выходы?
Сержанты мои матерятся и скисают.
— Есть еще выход, — говорит радист Хабибуллин, — но он опасный, вдоль и поперек нейтральной полосы имеются и наши, и немецкие бездействующие линии, но полоса узкая, фрицы стреляют, заметят, так и пулеметы и минометы заработают, назад можно не вернуться.
— В шесть утра пойдем на нейтральную полосу, я иду, кто со мной?
Мрачные лица. Никому не хочется попадать под минометный, автоматный, пулеметный обстрел. Смотрю на самого интеллигентного своего старшего сержанта Чистякова.
— Пойдешь?
— Если прикажете, пойду, но если немцы нас заметят и начнут стрелять, вернусь.
— Я тоже пойду, — говорит Кабир Таллибович Хабибуллин.
Итак, я, Чистяков, Хабибуллин, мой ординарец Гришечкин. Всё.
В шесть утра по согласованию с пехотинцами переднего края выползаем на нейтральную полосу. По-пластунски, вжимаясь в землю, обливаясь потом, ползем, наматываем на катушки метров триста кабеля.
Мы отползли от наших пехотинцев уже метров на сто, когда немцы нас заметили.
Заработали немецкие минометы. Чистяков схватил меня за рукав.
— Назад! — кричит он охрипшим от волнения голосом.
— А кабель?
— Ты спятил с ума, лейтенант, немедленно назад.
Смотрю на испуганные глаза Гришечкина, и мне самому становится страшно.
К счастью, пехотинцы с наблюдательного поста связались с нашими артиллеристами, и те открывают шквальный огонь по немецким окопам. Грязные, с тремястами метрами кабеля доползаем мы до нашего переднего края, задыхаясь, переваливаемся через бруствер и падаем на дно окопа. Слава богу — живые. Все матерятся и расстроены. Чистяков с ненавистью смотрит на меня. Через полтора часа я приказываю Корнилову срезать линии соседей, а сам направляюсь на дивизионный узел связи и знакомлюсь с его начальником — братом знаменитого композитора старшим лейтенантом Покрассом.
Мы выясняем, кто где живет в Москве. Я рассказываю ему об Осипе Брике, а он наизусть прочитывает что-то из “Возмездия” Блока. Говорим, говорим. Через час он одалживает мне пять телефонных аппаратов. Ночью мы прокладываем из преступно уворованного нами кабеля все запланированные линии, и утром я докладываю капитану Молдаванову о выполнении задания.
— Молодец, лейтенант, — говорит он.
— Служу Советскому Союзу, — говорю я.
Молдаванов прекрасно знает механику прокладки новых линий в его хозяйстве. Общая сумма километров не уменьшилась. Завтра соседи, дабы восстановить нарушенную связь, отрежут меня от штаба армии. Послезавтра окажется без связи зенитно-артиллеристская бригада. Я больше не волнуюсь. Игра “беспроигрышная”. Слава богу, связисты мои набираются опыта." - из воспоминаний комвзвода 100-й роты ВНОС 31-Й армии лейтенанта Л.Н.Рабичева.

http://oper-1974.livejournal.com/66878.html

[Замок]

[AvanI]

Будь проклят 41-й год...

Когда на смерть идут — поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв — и умирает друг.
И значит — смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черёд,
За мной одним идёт охота.
Будь проклят сорок первый год,
и вмёрзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв — и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведёт через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.

Бой был короткий. А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь чужую.
Октябрь 1942
Семен Гузденко

Posted on Jun. 23rd, 2011 at 12:18 am | Link | Lea

[AvanI]

"А сейчас — блиндаж, у входа на карауле младший сержант, но не стоит согласно устава, а сидит на пустом ящике от гранат, винтовка на коленях, а сам насыпает на обрывок газеты махорку и сворачивает козью ножку. Я потрясен, происходящее не укладывается в сознание, кричу: "Встать!", а он усмехается, козья ножка во рту, начинает высекать огонь. Это приспособление человека каменного века: два кремня и трут — растрепанный огрызок веревки, высекается искра, веревка тлеет, козья ножка загорается, струя дыма из носа. Я краснею и бледнею, хрипло кричу "Встать!", а младший сержант сквозь зубы: “А пошел ты на х..!" Не знаю, как быть дальше, фронт — училище?
http://oper-1974.livejournal.com/66878.html

От того что ЭТО написал человек, который в ВОВ был в действующей армии, ЭТО правдой не становится. В армии служили(и служат) разные люди, в том числе и с психическими отклонениями и их свидетельства не достаточно, чтобы признать изложенное правдой.

Я почитал по интернету про автора воспоминаний. Он служил связистом при штабе, в тылу. Воспоминания написал через много лет после войны. Из специфики его службы (далеко от передовой) правдивый его рассказ мало бы кого заинтересовал. Ну попадал пару раз под бомбежки и обстрелы. Вот и пришлось добавить в повествование про украденные у своих же кабеля и изнасилованных немок.
В своих воспоминаниях этот Рабичев пишет что в апреле 1945г командующий 3-м Белорусским И.Д. Черняховский проезжал в Восточной Пруссии по дороге, справа и слева от которой наши солдаты и офицеры, включая майоров и подполковников,массово насиловали немок, и ничего не предпринял, но дело в том что генерал армии И.Д.Черняховский погиб 18-го февраля 1945 г., из чего можно сделать вывод - Л.Н. Рабичев серьёзно болен.

[GQ]

AvanI, не сколько не утверждаю, что всё выше сказанное чистая правда.
Просто попался на глаза этот рассказ, решил поделиться.
А приведённый автором пример о добывание кабелей лично мне кажется вполне правдоподобным. Такие приказы и ситуации были в нашей армии всегда, причём сплошь и рядом.

[AvanI]

Ув.GQ,в армии может быть, но не на войне.Если пропадает связь в условиях боевых действий, даже не через секунду,а в тот же миг будут брошены все имеющиеся силы на её восстановление причём как из точки А так и из точки Б. И, по закону военного времени, за диверсии такого рода ставят к стенке без суда и следствия .

[GQ]

Ув. AvanI не вижу смысла в данном споре и уж тем более в в отстаивании правдоподобности текста неизвестного мне автора.
Как поётся в одной хорошей песне: "Война бывает разная...."

[Invasion]

[Truly]

......

Андрей Ковтун

О войне нельзя писать красиво,
Кровь гуашью подменив порой...
Помню я, как бабы голосили
Вместе с уцелевшей детворой.


А потом мы все бежали к лесу
(Только бы успеть!), но в этот час
Небо раскололось и отвесно
С грохотом обрушилось на нас.


Пулемёт нахально ржал над нами,
«Мессеры» лихачили взахлёб.
Степь была ровней плиты, и мама
Нас толкнула в брошенный окоп,


А потом упала сверху птицей,
Нас троих стремясь закрыть собой...
Для меня тот день и нынче длится,
До сих пор я слышу в небе вой.


Не пишите о войне, эстеты,
С пёрышка счищающие грязь!
Для меня война – окоп и дети,
Самая уродливая связь.

[Invasion]

[Invasion]

http://inobras.deviantart.com/art/PORTRAIT-OF-THE-HERO-207766984?q=gallery%3Ainobras&qo=7

[S_]