Показать скрытый текст .............
После вернисажа Ханс-Юрген Буркард рассказал Радио Свобода, что ради этих снимков ему порой приходилось рисковать жизнью. – Самое опасное было в Чечне во время второй войны. На первую войну меня не пустили, потому что в самом начале боевых действий там убили одного из моих коллег, так что мои редакторы решили нас больше туда не посылать. Но потом я все равно поехал. В Грозном было очень тяжело, но ничего особенно страшного со мной не случилось. В Нагорном Карабахе недалеко от Степанакерта сбили вертолет, на котором я летел. По ночам там запускали противоградовые ракеты – обычно ими стреляют по облакам, но азербайджанцы наполняли их взрывчаткой и гвоздями и стреляли по городу. Такая ракета попала в дом, где я ночевал, так что пришлось перебираться в подвал. И, конечно, во время московского путча 1993 года было опасно, журналистов убивали. В самом начале я работал в Белом доме, но мне не нравились люди, которые были внутри, – баркашовцы, радикальные националисты, коммунисты. Я защитил молодого милиционера, которого они хотели сбросить с моста возле Парка Горького. Это был совсем молодой мальчик, курсант милицейской школы. Я им кричал: "Не убивайте его, он всего лишь курсант". Так что мне они не нравились, я ушел из здания и потом снимал, как стреляют танки, а Белый дом горит. Да, я видел много ужасных вещей и искал трудные истории. Я делал фоторепортажи об организованной преступности. Знаменитая советская мафия! У меня есть фотография Владимира Кумарина. Из-за этого снимка он хотел убить меня. Я очень долго ждал момента, когда его можно будет снять, и постоянно ездил в Петербург. Но постоянно что-то срывалось: суд откладывали, что-то происходило со свидетелями, потом с родственниками судьи… И вот наконец милиционеры спрятали меня в туалете на лестнице и дали мне сигнал, когда Кумарин вышел из зала суда. Я выхватил камеру и сделал один снимок, а все его родственники и бойцы закричали "Фотограф! Фотограф!". Кумарин попытался меня ударить, а потом провел пальцем по горлу, указав на меня и на своих бойцов. И тогда люди из УБОП сказали мне: "Ханс, мы тебя не можем защитить, уезжай, он слишком влиятельный человек". Полиция отвезла меня в Пулково, и я улетел в Москву. Потом, когда Newsweek делал статью об организованной преступности в России, они хотели использовать мой снимок, фотография уже была в верстке. И тут мне позвонил фоторедактор журнала: "Ханс, мы не будем ее публиковать, потому что Кумарин сказал нашей журналистке, которая делала с ним интервью, что он не хочет, чтобы в журнале была фотография". Так что они ее не опубликовали. Потом я узнал, что Кумарин потерял руку в перестрелке, и люди из департамента по борьбе с организованной преступностью немецкой полиции сказали мне, что опасность миновала, потому что Кумарину делали операцию в Швейцарии, а в Германии он был на реабилитации, так что, видимо, позабыл обо мне. Но это было позже, а в то время я не решался больше ездить в Петербург, а поехал в Судан и Анголу с "Врачами без границ", чтобы спрятаться на время. У меня были хорошие отношения с милицией. И должен сказать, что не все российские полицейские коррумпированы. Это как в любой стране – есть хорошие копы и есть плохие. Я был у них дома, видел, как одеты их дети, видел сосиски на столе, очень дешевые русские сосиски, которые желтели прямо на глазах. Меня угостили такой сосиской, и я тайно пытался скормить ее кошке, но она отказалась есть. Милиционеры, которые питались такими сосисками, не были коррумпированы. Кого-то из них потом убили, в кого-то стреляли бандиты, и я привозил им лекарства из Германии, потому что своих у них не было. Они пытались бороться с преступностью, но не могли, потому что Интерпол в Москве был абсолютно коррумпирован, и там было много стукачей. Да, я видел много ужасных вещей и искал трудные истории. Я делал фоторепортажи об организованной преступности. Знаменитая советская мафия! У меня есть фотография Владимира Кумарина. Из-за этого снимка он хотел убить меня. Я очень долго ждал момента, когда его можно будет снять, и постоянно ездил в Петербург. Но постоянно что-то срывалось: суд откладывали, что-то происходило со свидетелями, потом с родственниками судьи… И вот наконец милиционеры спрятали меня в туалете на лестнице и дали мне сигнал, когда Кумарин вышел из зала суда. Я выхватил камеру и сделал один снимок, а все его родственники и бойцы закричали "Фотограф! Фотограф!". Кумарин попытался меня ударить, а потом провел пальцем по горлу, указав на меня и на своих бойцов. И тогда люди из УБОП сказали мне: "Ханс, мы тебя не можем защитить, уезжай, он слишком влиятельный человек". Полиция отвезла меня в Пулково, и я улетел в Москву. Потом, когда Newsweek делал статью об организованной преступности в России, они хотели использовать мой снимок, фотография уже была в верстке. И тут мне позвонил фоторедактор журнала: "Ханс, мы не будем ее публиковать, потому что Кумарин сказал нашей журналистке, которая делала с ним интервью, что он не хочет, чтобы в журнале была фотография". Так что они ее не опубликовали. Потом я узнал, что Кумарин потерял руку в перестрелке, и люди из департамента по борьбе с организованной преступностью немецкой полиции сказали мне, что опасность миновала, потому что Кумарину делали операцию в Швейцарии, а в Германии он был на реабилитации, так что, видимо, позабыл обо мне. Но это было позже, а в то время я не решался больше ездить в Петербург, а поехал в Судан и Анголу с "Врачами без границ", чтобы спрятаться на время. http://www.svoboda.org/archive/culture-go-and-watch/l..
Современная Россия. Реалии и прогнозы II.
Сообщение от Altura
Ваши права
Тема: 
Ответить с цитированием
Социальные закладки