...
Я женат на пошлой крикливой дуре. Но изменить ничего нельзя. Ведь
современные браки, как войны, - их не объявляют, в них сползают.
Четыре года в ее глазах, в прекрасных медовых коричнево-желтых зрачках,
неусыпно сияли золотые ободки предстоящих обручальных колец. Как защитник
Брестской крепости, я держался до последнего патрона, и безоружный я готов
был отбиваться руками, ногами и зубами, только бы не дать надеть на себя
маленькое желтое колечко - первое звено цепи, которой она накрепко приковала
меня к себе.
Скованные цепью.
Может быть, и отбился бы я тогда, да глупое легкомыслие сгубило. Я был
научным руководителем диссертации веселого блатного жулика Касымова,
заместителя министра внутренних дел Казахстана. Когда он обтяпал у себя все
предварительные делишки, меня торжественно пригласили на официальную защиту.
И я решил подсластить противозачаточную пилюльку нашего расставания с
Мариной хорошей гулянкой - взял ее с собою в Алма-Ату. Ей будет что
вспомнить потом, а мне...
Мне с ней спать очень хорошо было. Вот в этом вся суть. Ведь вопрос
очень вкусовой. Десятки баб пролетают через твою койку, как через трамвай.
Ваша остановка следующая, вам сходить... А потом вдруг ныряет в коечку твоя
подобранная на небесах, и ты еще этого сам не знаешь, но вдруг, пока
раздеваешь ее, охватывает тебя - от одного поглаживания, от прикосновения,
от первых быстрых поцелуев, от тепла между ее ногами - невероятное
возбуждение: трясется сердце, теряешь дыхание, и дрожь бьет, будто тебе
снова шестнадцать лет, и невероятная гибкая тяжесть заливает твои чресла.
И вламываешься в нее - с хрустом и смаком!.. И весь ты исчез там, в
этом волшебном, отвратительном, яростном первобытном блаженстве, и она,
разгоняемая тобою, стонет, мычит и сладко воет, и ты болью восторга в
спинном мозгу чувствуешь, что она будет кататься с тобой всегда, и никогда
не надоест, и забава эта лютая не прискучит, не приестся, потому что у нее
штука не обычная, а обложена для тебя золотыми краешками. И еще не кончил,
не свела тебя, не скрутила счастливая палящая судорога, тебе еще только
предстоит зареветь от мучительного черного блаженства, когда, засадив
последний раз, ощутишь, как хлынул ты в нее струей своей жизни, а уже хочешь
снова опять! опять! опять!
А потом, как бы ты ее ни возненавидел, сколь ни была бы она тебе
противна и скучна - все равно будешь хотеть спать с ней снова.
Ах. Марина, Марина! Тогда, собираясь в гости к Касымову, чтобы
рассказать на ученом совете о выдающемся научном вкладе моего веселого
ученика в теорию и практику взяточничества, вымогательства и держимордства,
а потом шикарно погулять неделю, я хотел побаловать тебя. И усладить
напоследок себя.
Потому что в те времена ты мне хоть и надоела уже порядком, но я все
еще волновался от одного воспоминания, как впервые уложил тебя с собой. У
меня начинали трястись поджилки только от поглаживания твоей томно-розовой
кожи, сплошь покрытой нежнейшим светлым пухом. От твоего гладкого сухого
живота.
А на лобке у тебя растет лисья шапка. Пышная, дымчато-рыжая, с темным
подпалом. Шелковая.
...
Источник.
Социальные закладки