Современная поэзия

[qwe72rty]

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело...

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени,-
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

Ф. Тютчев

[qwe72rty]

Мы с тобой словно солнце с луной,
Точно также навеки разлучны.
Я сияю, тепло дарю днем,
Твое время приходит ночью.

Мы, друг друга пытаясь догнать,
Не меняем своих позиций.
Ускоряюсь, что тяжко дышать,
Только ты не становишся ближе.

Бесполезно все, замкнутый круг,
Но я верю настанет мгновенье,
Когда Бог, насмотрясь наших мук,
Все ж подарит минуты затменья...

Вадим Грушницкий

[qwe72rty]

Ну что инквизитор? Почти я готова
И даже с собой притащила дрова
И переоделась... К лицу мне обнова ?
Ну что ты молчишь? проглотил все слова ?

Ты сам так решил... Почему ж так лениво ?
И так ...неохотно...и так ...тормозишь
Ну хочешь...тебе подарю я огниво ?
Чтоб ты прошептал мне : " спасибо...малыш..."

Зачем ты так пристально смотришь на губы ?
Да! Ты целовал их и даже не раз...
Ну что... инквизитор ? Мой нежный, мой грубый
Законопослушный исполни приказ...

Ты смотришь и взгляд твой то мягче, то строже
Ты хочешь всё сразу: убить... и обнять
Мне холодно очень... мурашки по коже
Пора! Начинай... как-нибудь...согревать...

Вита Савицкая

[qwe72rty]

Действительность совсем не такова,
Какой нам кажется. Ворона на заборе
Не каркает, а говорит слова
По-человечьи, а не по-вороньи.

Другая жизнь – она везде, вокруг,
И вдоль, и поперёк, вверху и снизу.
Не дятел долбит крепкую кору
Кора сама подвержена капризу

Пробитой быть и посмотреть на мир
Сквозь трещины, оставленные птицей
И ощутить присущее живым
Желанье умереть и возродиться.

Хотя бы в том никчемном существе,
В котором мир проклюнулся вороний
Ворона каркнула – и человек взлетел,
И черной точкой скрылся в небосклоне...

Валерий Носуленко

[Исида]

***

А вообще-то я из “погорелого”,
Я вам — нараз:
От стона тихого до взгляда белого
Остывших глаз.
Мои картинки все — сплошь акварелями:
Поплюй — и нет,
А вы, как маленький, всему поверили —
Вам сколько лет?
Бежать вам от меня, да не прихрамывать,
Чтоб never впредь,
А мне всю жизнь, видать, её доламывать,
Мою комедь.


***
А я — как рыба. А рыбы — немы.
И мы три раза закрыли тему.
Зачем мой мир превращать в сумятицу,
Приснившись мне с четверга на пятницу...
Ваш мир — творенный,
Мой — пальцем деланный,
Вы — по наитию, я — с испугу.
У меня — тараканы,
У Вас — демоны —
Они никогда не поймут друг друга.

* * *
А на сладкое у нас — сладкое
А на горькое у нас — горькое
А на горькое я — падкая
Но зато на сладкое стойкая


* * *
Я хочу к тебе —
каждой клеточкой,
каждым листиком своим,
каждой веточкой
ты бы звал меня своей деточкой,
бил по праздникам табуреточкой,
то Мариночкой бы называл меня,
то Светочкой,
а я бы вздрагивала каждый раз
каждой веточкой.

* * *
В тот день недосчитались дня.
В ту ночь — недосчитались ночи.
За неимением меня
Ты волен счёт вести, как хочешь.

Возьмём за факт, что счастья нет.
Хотя я знала очевидцев:
Их растворил тот лунный свет —
К нему нельзя приноровиться.

* * *
Теперь мне так странно, что это случилось...
Была ли то милость, была ли немилость —
Прекрасная глупость, ничтожная малость.
Намного огромнее то, что осталось:
Я буду сто лет забывать Ваше имя
И путать хорошие вещи с плохими,
И память моя будет делать круги
Туда, где табличка: “Сюда не моги!”

Екатерина Горбовская

[Исида]

Формула роста

Я вспять иду к зерну от браги —
Отец, который прежде — сын,
Я прорастаю из бумаги,
Ростком засохших древесин.
Из бересты гудящей пущи,
Зажатый в цепкий клюв клеста,
Не умерший и не живущий
В прожилках клейкого листа.
Побегом старого набега,
Хазарских стрел, копыт, огня,
Я — из земли, куда телега,
Как пресс впечатала меня.

Я — корешок в глухом овраге,
И до рождения продрог.
Я — из густой полынной влаги,
Архивной пыли всех дорог.
Из неоформленного где-то,
Я — тот, кого пока что нет,
И не тянусь к теплу и свету,
Но чувствую, как тянет свет.

Расту сквозь сон слепой дворняги,
Пронизан болью сквозняка,
Я прорастаю на бумаге
Забытого черновика
Поэтом, лекарем, прохожим,
А может, пьяненьким дьячком,
Я — буква с тонкой нежной кожей,
И непослушным языком.

Я — слово первое до срока,
Начальных букв случайный стык,
Пока еще не видит око,
И зуб неймет — молчит язык.
Не понимая назначенья
До взмаха старенькой косы,
Я наклоняюсь, как растенье,
Под светлой тяжестью росы.

Андрей Грязов

[Исида]

Имя женщины

В генетическом инее
Или жаркой крови…
У любимой нет имени.
Ты ее назови.
У любимой нет имени,
Хоть и много имен —
Только сильное-сильное
Чувство стран и времен.
Что живет между вечностью
И огромным Ничем,
Между женской беспечностью
И вопросом “Зачем?”.

Но услышишь: “Ищи меня!”
И найди, назови…
Сколько женщин без имени,
А имен без любви.


* * *
Повторяю тебя: по причине… кручине… привычке.
Повторяю тебя, словно чиркаю мокрые спички…
И не то чтоб костер, — прикурить и тобой затянуться,
Дымкой глаз и волос… И заснуть, или снова проснуться.
Составляю тебя, как таблицу твоих повторений:
Вычитаний, сложений, делений и вновь умножений…
Повторяю тебя от вчера до осеннего сада,
Легкой ряби сейчас — до глубинного, темного взгляда.
И опять, и опять:
по причине…
кручине…
привычке…
Тишина.
Пустота.
Лишь разбросаны
мокрые спички.

Андрей Грязов

[qwe72rty]

У меня есть собака, верней,
У меня есть кусок души,
А не просто собака.
Я люблю её и порой
Очень сочувствую ей:
Нет собаки у бедной собаки моей.
И вот, когда мне бывает грустно…
А знаешь ли ты, что значит собака,
Когда тебе грустно?
… И вот когда мне бывает грустно,
Я обнимаю её за шею
И говорю ей:
Собака,
Хочешь, я буду твоей собакой?

Хулио Сесар Сильвайн

[Княжна Мэри]

Не считай меня хуже и лучше, чем есть,
Я сегодня одна, завтра буду другая.
В сундуке моём образных масок не счесть,
По утрам на заре выбираю какая
Разглядит там, где свет превращается в тень,
Своей искренней сутью приходится в пору,
И поможет прожить убегающий день,
Быть готовой всегда, твоей помощью скорой.
Всё подвластно Законам и данной судьбе,
Небеса нас совместно ведут неслучайно,
Кто-то свыше решил, что я стану тебе
В каждой явленной жизни непознанной тайной.
Я по левую руку, полшага назад,
Все сомненья оставь за вчерашним порогом,
Моя Воля – Любовь, я веду тебя в сад,
Там, где люди сердцами встречаются с Богом.
По дороге в слезах родниковой воды
Успокою твои незажившие раны,
Отдохнём в тишине у подножья горы,
Ждут нас белые стены священного Храма…

[Княжна Мэри]

Впроголодь корми из рук.
Ласточку прокормят крылья.
Крылья — циркуль, полукруг.
Вечность — это изобилье.

Если губ не пригубил,
Пощади и день мой серый,
Не давай мне свыше меры,
Это будет свыше сил.

Дай мне четверть или треть.
Тучи вертят месяц-вертел.
Путник, брошенный на ветер.

Слишком много — это смерть.

[ЮСЕЧКА]

Я за тебя - ты слышишь? - больше не молюсь
Закрыла двери в персональный ад.
Я за тебя, за нас, и за себя уж не боюсь
Мне все равно, что нет пути назад.
Я закрываю двери в прошлое, прости
Нам не нужны заученные роли
Нам до "большой и чистой" доползти
Жаль не дано. Зато теперь на воле.
Ты что хотел сказать? Ну! Говори.
Пока еще есть силы слушать
Ну не тяни мне душу, не молчи
Давай все сразу и навеки рушить.
Мы не друзья! Любовь не ранят дружбой!
Пойми, малыш, нам нечего спасать!
Мы сантиментам раньше были чужды
Сейчас нет смысла это начинать.
Ты помнишь как учились танцевать?
И как с ума сходили в магазинах.
Как в первый раз боялся целовать,
И как кривлялись отражениям в витринах?
Мы вместе проживали каждый день
Как будто нам их просто одолжили
Не знали, что такое сон, тоска и лень
Мы каждый час, мы каждый миг любили!
Давай над прошлым мы не станем насмехаться
Расстались? так давай уж навсегда.
Не будем лицимерить, улыбаться,
Не будет этой дружбы никогда!
Ты вспомни, как при свете тусклой лампы
Ты рвал мое прощальное письмо!
А я на лестнице, что возле главпочтампа
Лила в больную душу красное вино.
Мы пили кровь друг друга, пили души
Мы умирали и рождались каждый миг
Мы создавали, чтобы было, что разрушить
Мы превратили в лужу нежности родник.
Мы не молились Богу, мы любили
Мы друг для друга были лучше всех святынь,
Но веру в Нас мы все-таки убили.
Пусть будет так. Прощай, малыш. Аминь.

Автор - Kio (моя подруга очень талантливый автор,как мне кажется)

[qwe72rty]

На цыпочках к двери ступает,
не чувствуя озябших ног...
В поклаже плачущая память
скулит, как махонький щенок.

Уставшая терпеть побои
и пудрой мазать синяки,
бежит она от этой боли,
и так шаги её легки,

одежды белые воздушны,
но грусть! Такая грусть в глазах!..
Её прогнали наши души!..

И дверь... и шаг один... и взмах!..

******************

На цыпочках, спасаясь бегством
от безразличия и зла,
да на свободу, в поднебесье
Любовь................... ушла!..

Ольга Кручинина 2

[Лиса Алиса]

snow feeling


И случается с ней истерикой/обострением,
непременное, как вендетта у Корлеоне,
чувство ночи,
как снега – у Смиллы, нововведения –
у ребёнка, когда не видит того, что хочет.

А глаза у кота, как в камине погасшем угли,
только жёлтые. Память скалится, точит нож.
Где, красотка, твой мальчик-мулат?
Посмотри-ка в гугле…
Может, что найдёшь.

Солнце-шарик катается вольно по полю света,
на двенадцатом сказочно-злобный живёт горбун.
Где, принцесса, твой фирменный принц,
коих больше нету?
Закатай губу.

Выходи из машины, кверху подбрось монетку,
Чтоб там ни было – мудрой и стойкой будь,
как Эсфирь.
Вот он, ласковый лицедей, двадцатое чудо светки.

Так что давай… где там твоя вендетта…
ну, и стихи.



© Copyright: Юлия Али

[Лиса Алиса]

Переломность




Это просто момент, осознавший свою переломность.
Это просто коллапс, и уже не поможет плацебо.
Вавилонская башня из слов упирается в небо,
Потому что сам автор не верил, что Слово условно.

Или так: это просто отрывок невнятной тревоги,
И хотелось бы в этот момент оставаться безмолвным -
Только море волнуется, море исходит на волны.
Заставляя чертить в немоте непонятные строки
На прибрежном песке перед самым началом прилива.

Потому что такие слова не приходят к счастливым.


© Ветер Мой (Ольга Булычёва)

[qwe72rty]

В сердце дырка,
Снова пули рана,
Всех любила пылко,
Хорошо, что часто ранили.

Просто не умею по другому,
Плачу в шесть утра в подушку,
Пусть отказом прозвучало б слово,
И нашёл бы новую игрушку.

Больно признаваться мне в болезни,
Но ты знаешь, ничего не страшно.
Умереть я умирала раз так двести,
И с горы Синай упала в счастье.

Отошли ненужные мужчины,
Просто нужный до сих пор не найден,
Но ты знаешь, не в тебе причина,
Показалось, богом данный.

Слава богу, что тебя не вижу,
Не дотронусь, не услышу запах,
Я, поверь, тебя не ненавижу,
Боль уходит на кошачьих лапах.

Слава богу, зарастает дырочка,
В сердце от любви болючей,
Не твоя я, значит зирочка,
Значит, не судьба, а случай.

Леся Ткач

[ЮСЕЧКА]

...Полосы...

у него без неё остывает эспрессо-маккьято
где-то в центре Москвы, в опустевшем под вечер кафе
так случается пятую осень и есть вероятность,
через год он поставит ещё один прочерк
в графе...

у неё без него поутру леденеют ладони.
листья падают вниз, оставляя круги на воде.
возвращаясь домой, она едет в последнем вагоне.
так случается пятую осень
и есть ли предел?

всё течёт как всегда -
без эмоций, интриг и загадок.
в ночь с субботы на зиму опять переводят часы...

у него без неё череда аварийных посадок,
у неё без него и посадочной нет

полосы...

© Алиса Альварес, 2010

[Княжна Мэри]

Талой лунке лунного серпа
не впервой двоиться в призме плача.
Слепо горе, и любовь слепа,
лишь печаль торжественна и зряча.

И в её прохладном, голубом,
гулком, как пустое помещенье,
медленно витает надо лбом
лист всепониманья и прощенья.

1989

[Basstet]

Говорят, родится человек,
чтоб счастливым быть свой долгий век.
Я ж на свете прожила немало,
но пока со Счастьем не встречалась.
Может, тихо шла? не догнала
или мимо второпях прошла,
либо стежка в сторону вильнула.
Где-то я со Счастьем разминулась.

Говорят, что Счастье синей птицей
иногда над головой промчится,
будто надо только изловчиться,
выждать миг и? хвать за хвост жар-птицу.
Как я ни ждала, ни поджидала,
птицы счастья все ж не увидала.
То ль она не надо мной летала,
то ли я слаба глазами стала.

Говорят, не знают где-то горя,
будто Счастья там бездонно море.
Я б пешком все земли обошла,
это б море где-нибудь нашла.
Ведра всклень бы Счастьем залила,
в дом на коромысле принесла.
Искупала б в Счастье всех своих,
из пригоршни облила б других.

Говорят, а может, просто врут,-
Счастье в гастрономе продают.
Не дают помногу в одни руки,
на нос? отпускают по полштуки.
Где ж тот гастроном? Сыщу в ненастье ?
лишь управлюсь чуточку с делами -
и займу там очередь за Счастьем.
Люди, кто последний? Я за вами.

[Basstet]

Жизнь — сплошной суетливый глагол —
не всегда удается возвысить,
часто смысл унизительно гол:
гнать, держать, не дышать и зависеть.

Смерть не знает глагольной возни,
синь бездонна, и море безбрежно,
и витают наречья одни:
пусто, сыро, легко, безмятежно.
****************
В ночи обнажаются мели,
и звезды лежат на мели,
как все, чего мы не успели,
хотели, да вот не смогли.

А небо еще по привычке
былой исполняет урок,
и чиркают звездные спички
о синий его коробок.

[Княжна Мэри]

Мне говорила одна золотая старуха:
“Жизнь на земле есть блаженство для зренья и слуха,
если снаряды поблизости не завывают
и никого не калечат и не убивают”.
Зренье да слух — ну чего еще, кажется, надо?
Зренье да слух — вот великая наша армада.
Все остальное излишне темно и громоздко.
Видишь, с морозного неба за блесткою блестка.
Слышишь, скрипит под ногой, грановит и игольчат,
и голосок на морозе звонит в колокольчик...
В радужке свет да небесная музыка в ухе —
разве не так обитают бесплотные духи?
Разве не чудо метель, запуржившая крышу,
если представить, что я только вижу и слышу?