Политика и поэзия

[Alexey_C]

Несерьёзный экспромт, навеянный вчерашней новостью.

Игорь Марков может возглавить комиссию по расследованию деятельности бывшей городской власти
revisor.od.ua/news/Igor_Markov_moget_vozglavit_komissiyu_po_rassled-018837

Слухи над городом носятся (без подтвержденья пока):
"Марков возглавит комиссию. Наш вариант ВЧК"
Шепчут подручные Гурвица (многие - издалека)
"Марков возглавит комиссию? Наш вариант ВЧК?!!"
Гурвиц торопится к Сене - испуган совсем не слегка:
"Сеня, что делать-то будем? Я не хочу ведь в ЧК!"

Освиченый Кролик Арсений решил запустить дурачка:
"Да ты не тушуйся так, Эдик. Пересиди тут пока.
Если тебя вдруг повяжут - мы до Европы дойдём.
Или до Хайфы, как минимум - где твой находится дом.
Будешь ты нью-Ходорковский - жертва кровавой гэбни.
Ты на суде перед камерой, речь лишь об этом толкни ..."

"Сеня - иди-ка ты в тухес!" - Гурвиц свой выдал ответ.
"Я вам не Нельсон Мандела! Я старый, больной человек!
Ждёт меня милая Хайфа, домик уютный, семья...
Кто вас, козлов полосатых, провёл в горсовет как не я?
И ты после этого хочешь, на мне вот так просто сыграть?
Юлю мне надо было, вместо тебя выбирать ..."
...

...А в это время в Одессе, рассветной осенней порой
стоял перед зеркалом Марков - в кожанке и с кобурой.
Одёрнул слегка портупею, и взяв воронёный наган
Промолвил: "Приехали, Эдик. Время платить по счетам".


(с) 11.10.2010

[cote d'Ivoire]

Транзитный поезд через Украину

Наш плацкартный вагончик полон граждан унылых.
Пахнет рыбой, носками, табаком, грязным полом.
Проводник неопрятный, с покосившимся рылом,
Продаёт жидкий чай по цене «пепси-колы».
У него жизнь плохая, у него язва ноет,
И жена изменяет, и пусто в карманах.
Он весь мир ненавидит, и вагон он не моет,
И сортир закрывает, и плюёт нам в стаканы.
Вот наш поезд подходит к украинской границе.
Вот мелькают уже самостийные паны,
Самостийные хаты, самостийные лица,
Незалежный кабан спит в грязи иностранной.
Заходят бравые ребята,
Таможенник и пограничник.
У них большие автоматы
И маленькая зарплата.
Законность олицетворяя,
Сержант в моих пожитках шарит,
А я в глазах его читаю:
«Шо, москали? Попались, твари!»
Это мы, москали, его сало поели,
Это мы не даём ему нефти и газа,
И в Крыму шухарили на прошлой неделе,
И за это москаль должен быть им наказан.
Я от нервного стресса стал весь жовто-блакитный.
Что там в сумке моей? Вот трусы, вот котлеты.
Да какое оружье? Это ж нож перочинный!
Да какая валюта! И рублей даже нету!
Это — презервативы, мне жена положила.
А в аптечке таблетки. Да какие колёса!
Да какое «экстази», небесная сила!
Просто слаб животом — вот и взял от поноса.

А помнится, была держава ...

Тимур Шаов

[Romko]

Страна Наоборот живёт неутомимо.
В ней, вроде, как у всех, но лишь наоборот.
Стоим мы у черты, что все проходят мимо,
И пробегаем там, где остановлен ход.

Здесь люди не живут, а только выживают.
Идеи и дела – на грани пустоты.
Мы ползаем, когда везде уже летают.
Скажите, кто из нас боится высоты?

В стране нетрезвых дум и вечных деградаций,
Стабильных передряг и переломных бед
Нет места ни одной из правильных формаций,
Так как на всём давно лежит глухой запрет.

Нельзя по правде жить, привыкнув сомневаться.
Нельзя любовь дарить – растопчут, засмеют.
И некуда бежать, и некуда деваться,
Тем более, когда нигде нас и не ждут.

Страна Наоборот – система вырожденья.
Нас всех до одного вживили в зеркала.
И, может, потому мы – словно отраженье
Системы, что лишь нас одних и довела…

[Romko]

Он начался в семнадцатом году.
Он продолжался все последующие годы.
И даже тот, кто начал всё – уже в гробу,
Признаться, это нам не делает погоды.

Сменились те, кто нас затягивал в петлЮ.
Пришли уж те, кто обещает срезать пЕтлю.
Но не нужны мы, как и прежде, никому –
Вся скорбь народа есть и будет безответной.

Вы посмотрите на отсутствующий взгляд
Всех тех, кто, якобы, народу сострадает.
Они умеют, они складно говорят,
Но лишь за тем, чтоб мы их снова выбирали.

А если кто-нибудь останется один,
Наедине с опустошающей бедою,
О нём не вспомнят те, кто складно говорил -
Что есть один перед огромнейшей страною?!

Нас замечают они только лишь тогда,
Когда мы вместе прокричим в большое горло.
Иначе не рассмотрится беда,
И их ответа ждать придётся очень долго.

Вы приглядитесь, этот воз и ныне там –
Народ по-прежнему обкраден и обманут!
Отсчёт ведётся ни по дням, ни по годам,
По нашим судьбам,
по больным и старым ранам...

[Romko]

Фальшивое время. Ужасно фальшиво
Всё то, что пытаемся выдать за суть.
Безликое время. Оно утомило –
От вида такого уже не вздохнуть.

Бездарное время. Убоги попытки
Казаться умнее самих же себя.
Бандитское время. Обобран до нитки
Здесь каждый из нас:
он, она, ты и я.

Размытое время. Уже не понятно,
Где слёзы людские, а где просто дождь.
Обманное время. И также невнятно
Идёт «на разлив» неприкрытая ложь.

Продажное время. Душа продаётся!
А совесть давно уж затёрта до дыр.
Забытое время. Оно не вернётся.
Ты помнишь о нём?
Вот и ты всё забыл…

Никчёмное время. Все просто тупеют
От вида таких же дебилов вокруг.
Опасное время. Грызёмся как звери,
Не видя различья:
кто враг, кто твой друг.

Ох, время, моё нерадивое время…
Куда тропа жизни нас всех привела?
Ты веришь ещё?
Ты во всё это веришь?!
Теперь мне понятно как сходят с ума…

[Romko]

Я вижу вашу сытость и мне невольно тошно.
Вас откормило время – эпоха живота.
Всё может быть понятно,
всё может быть возможно,
Но страшно, что так «честно» вы смотрите в глаза!

Вас много, ненасытных, хоть всё и прёт наружу.
Вас много, шкур продажных, вас не пересчитать.
Вы можете спокойно распредлагать всем дружбу.
И также «дружелюбно» спокойно и предать.

Дорвавшийся до власти гребёт, что только можно,
А то, что не под силу, пытается убрать.
Осталось всё, как прежде,
как в том далёком прошлом,
Когда нас заставляли всё это принимать.

Мы в вакууме сытых почти что задохнулись –
Они нас обложили со всех удобных мест.
Но если б даже к власти голодные вернулись,
То вряд ли мы поставим на сытых мордах крест.

Всё движется в обычном простом круговороте –
Дорвавшийся не может да не войти во грех.
И если он признался, что думал о народе,
То это означает, что он плевал на всех!

Как быстро вес набрали былые доходяги,
Как быстро ожирели, надулись животы –
Отъелись, округлились и спереди, и сзади.
Не слишком ли вас много для нищей-то страны?!

[Romko]

Лабіринтами болю,
Навпомацки, блукаючи в темноті,
Натикаємося на ідолів,
Що себе записали в святі.
Відчуваємо холод скронями,
Завмираємо від страху,
І затиснувши очі долонями,
Накликаємо долю лиху.

Наші спини палають синцями і ранами
І розтрощені ноги об каміння епох,
Нам здається, що ми розпрощались з кайданами,
Але ми ще лукавимо, бачить Бог.

Це в свідомості нашій — пишатися таврами
І розмазувать сльози по білих щоках,
Щоб біда пробігала по нас мінотаврами
І мочилась на скривджених
Наших кістках.

Наші душі дощами із безвісті сіються,
Іншим родять, посіяні нами думки.
Ми крізь темінь волочимо тіло на милицях
До убогих церков, як сліпі жебраки.

О, подайте ж нам,
Скривдженим власною кволістю,
Киньте зрадженим дітьми за вдачу сільську!
Наодинці зі світом — і власною совістю,
Ми іще поблукаєм на довгім віку.

Ми іще навчимось за Несправдженим плакати.
Сльози вимиють сіль з наших світлих очей.
Неофіти, покриті кривавими плахтами,
Ми запалимо вогники наших свічей!

І розступиться тьма аж до самого обрію,
І скінчиться удосвіта довгий похід…
Так збувається те, що накреслено долею —
Лабіринти упертих виводять
У світ…

[Romko]

Моє життя – не крок в німій колоні,
або думки в “ідейному” полоні,
хай тільки лінія – та власної долоні,
хай кров і сльози – та які солоні!

[Romko]

В картинній галереї

Кричить на палі бунтівний козак,
випльовує скривавлені прокльони,
а поряд – гурт нікчемних посіпак,
що б’ють гнобителям низькі поклони...
Через віки видовище сумне
вразливої душі не обмине...

Застиг довкола спохмурнілий люд...
І береже хвилина та остання –
не крик жалю, ані бурхливу лють –
лише важке задавлене мовчання...
Знедолена покірливість німа
людей застиглих сумно обніма...

В картинній галереї – сум століть
гнітюще нависа, і ніби знову бачу
(страшна картина в пам’яті стоїть)
і смерть козачу, й відданість собачу:
стікає кров’ю бунтівний козак,
регоче зграя ситих посіпак...

[Romko]

“Червоне – то любов...” –
лунає з репродуктора...
Та час переосмислення назрів,
історія страшна – і непридумана
відгукується болісно на спів.
Мелодія розширюється в просторі,
відлунюючи від небесних дуг...
Червоне – то любов пожеж і розстрілів,
що вбили тіло, спалюючи дух.
Запалено печуть червоні тропіки, –
не вийшли ми з розжарених Сахар,
і в душах все не заживають опіки,
а думка – і потрошена, й суха...
Нам ще брести духовною пустелею,
нам подаянь відродження жебрать,
над нами висить давлячею стелею
червоне – наша чорная журба...

[Romko]

Зависла в небі чорнота
на знак трагічності сліпої...
Відходять хлопці в небуття:
кого – ножем, кого під поїзд...
І хмари падають зім’яті
заплакавши сльозливо в тузі...
Розпачливо зламалась матір,
зчорніло поглядають друзі.
А в серці застигає черство
передчуття біди нової...
За ким тепер наступна черга?
Кого – ножем?
Кого – під поїзд?

4.07.92

Примітка:

22 серпня 1992 р. Леоніда Тереховича не стало...

[Romko]

Выгода. Жадность. Расчёт.
Три производных безумства.
Кризис? Развал? Недочёт?
Рученьки ваши трясутся?

Злоба. Насилье. Разврат.
Нравственность снова не в моде?
Тупость идёт нарасхват
Вместо забот о народе.

Самоуправство чинуш.
И деградация в массах.
Мыльный пузырь. Большой куш.
Фонды как мнимая касса?

Запада бешеный лоск.
Сленг вместо правого слова?
И выжимание слёз
Новым «реалити-шоу».

Стресс. Беспокойство. Обман.
Нервы держаться не в силе.
Каждый смертельно устал...
Как же ты терпишь....Россия?
(якби ж то тільки Росія...)

[Romko]

Вальяжно развалившись в креслах,
Ублюдки каются в грехах:
«Простите нас, (мудил тех) грешных.
Да, виноваты. Да, не так
Вели страну через «болото».
(Вели в трясину прямиком)
«Ну, захлебнулся где-то кто-то,
Но в целом-то ведь все живём!»

Живём? Простите, выживаем.
А это разных вещи две.
Счета внахлёст не открываем,
Дворцов не строим на луне.

«Вот… если бы… вот так вот… было…»
Вот если бы оно кабЫ!
Ну, что ты мямлишь тут, мудила?
Слова ж враньём одним полны.

Тьфу! – в твои пакостные очи.
Прощенья нет. Позор и срам.
Пожили за наш счёт вы очень.
Такие пенсии б да нам.

Один свой фонд (с пятном) возглавил,
Другой – по опытным делам…
На ВАС бы опыт кто поставил,
Чтоб не повадно было вам
Так театрально неуместно,
С тоскливой зеленью в глазах,
Вальяжно развалиться в креслах!

Ублюдки «каются» в грехах…

[Romko]

Недосказанность

«О чём писать? На то не наша воля!»
/Н. Рубцов/


О чём писать на фоне нашей воли –
О дураках, о блядстве, о вранье,
О чувствах, о любви или о боли,
О нашей самой доблестной стране,
О воровстве, никчёмности, насилье,
О кабинетах, туалетах и дерьме?
О чём писать, когда всё это проходили
Ни раз по злой дороге к новизне?
О чём писать?
Ведь нет практически запретов,
А восхищенья все распроданы уже…
И многоточья разбегаются по свету.
А недосказанность лишь склабится в душе…

[Romko]

Нагадав собі стару пісню Андрія Панчишина...

Країна моїх снів, кошмарних снів,
Країна моїх днів, безглуздих днів,
Країна моїх слів, дешевих слів -
Країна У.

Країна цвинтарів зруйнованих,
Країна вівтарів сплюндрованих,
Країна прапорів обпльованих -
Країна У....

Країна ворогів заручених,
Країна співаків замучених,
Країна брехунів закінчених,
Країна крикунів нелічених,
Країна трударів збезчещених,
Країна матерів нехрещених,
Країна байстрюків заплаканих,
Країна віслюків неляканих,
Країна шандарів муштрованих,
Країна тайняків вгодованих,
Країна У...
Країна У...

Країна моїх снів, кошмарних снів,
Країна моїх днів, безглуздих днів,
Країна моїх слів, дешевих слів -
Країна У...
Країна У...

Пройщло 20 років...нічого не змінилося....

Країна моїх снів, кошмарних снів,
Країна моїх днів, безглуздих днів....

[cote d'Ivoire]

Пришел на митинг демократ.
Привел с собой родного брата.
Представьте, что у демократа
бывает брат-недемократ.
Недемократ стоял, судача,
а демократ вмешался в гвалт,
но тут случилась незадача:
решили, будто он прибалт.
Никак, бедняги, не прозреем
и вечно путаем, спеша,
обкомовца с архиереем
и с демократом латыша.
Толпа надвинулась, дыша,
и отшвырнула демократа,
и слова, и очков лиша…
Неловко вышло. Грубовато…


Евгений Лукин

[Ur]

Тяжелый рок

Я металлист, -
мне девятнадцать лет,
моя душа закована в металле,
я металлист, -
на мне бронежилет,
я металлист, -
на мне два пуда стали.

Я металлист,
я рокер и фанат,
но не балдеть мне с Нинкой
в подворотне,
и не гитара в пальцах -
автомат,
я металлист
в своей стрелковой роте.

Я металлист,
войны тяжелый рок,
нажав курок, грохочет беспрестанно;
я металлист, -
курсив свинцовых строк -
автограф мой
в песках Афганистана.

Я металлист,
и я еще спою
о том, как кровь вскипала на металле,
как одногодки падали в бою
и как их мамы,
угадав,
рыдали.

[Парусник]

Просто привёл немного в порядок недоделанный стих некоего SAS
Ищут пожарные, ищет милиция, и ФСБ-шники с хмурыми лицами.
Ищут они, и не знают пока, кто покровитель у банды Цапка?
Может о них знал родной участковый? Может гаишник иль врач подростковый?
Может простой старшина ФСБ, или собес и т.д. и т.п.?

Кто-то ведь их покрывал за наличные, явно что были то люди приличные.
Может врачиху какую найдут, или же срок инженеру дадут...
Но губернатор, газет не читавший, сладко на должности сутками спавший,
Или сидевший на личном биде, даже не слышал об этой беде.

В тех же газетах все ждут не дождутся, что губернаторы резко проснутся.
И позвонят к ним с конкретным вопросом, чтобы потом им не бегать с поносом:
"Вы не писали в газете своей, что у меня убивают людей?
Грабят, насилуют и избивают, а в УВД их потом покрывают?
Дайте мне списки виновных и факты, будут злодеям сибирские тракты!".

Только молчат телефоны в газетах, только не чешутся в ватерклозетах.
Мэр, губернатор и президент - каждый имеет свой личный процент
С взяток чиновникам, что покрывают тех, кто нас грабят и убивают.
Стас Янковский

[cote d'Ivoire]

У ВВ была собака
А теперь их стало две,
Происходит мыслей драка
У премьера в голове.
Он не может спать спокойно,
Он не может хлеб жевать,
Звать одну собаку Кони,
А вторую как назвать?
Выбирать необходимо
Не спеша, не в кураже…
Очень жаль, что имя «Дима»
Димой занято уже…
А назвать бы так собаку –
Было в самый-самый раз!
- Димка, ты под стол накакал?
- Дима, голос! Дима, фас!
Как же быть? А может, Фёдор?
Или, может быть, Егор?
Или пусть он будет Ходор,
И на цепь его во двор?
Жаль, собачка – кобелина,
Был бы девочкой щенок,
Имя, например, Алина,
Он легко носить бы мог!
Ей премьер кидал бы палки
Или мяч, на зависть всем…
Нет, конечно, очень жалко,
Что собака – пола «М».
Как же? Как назвать, конкретно?
Может, Бобик или Джим?
Нужно ведь – политкорректно,
Чтоб и нашим, и чужим…
В нашем сложном мире странном,
Где не все вокруг друзья,
Ни Кириллом, ни Рамзаном
Называть собак нельзя.
Называть нельзя собаку,
Как ты тут не егози,
Ни Медведом, ни Бараком,
Ни Обамой Саркози!
Вот же удружил, болгарин
(Люда, беленькой налей!)
Мы им газ халявный дарим,
А они нам – кобелей!
В интернете – тоже суки
Как один на гаде гад,
Об компьютер чешут руки:
- Назови его Откат!
- Назови его Распилом!
- Назови его Тандем!
Лучше б что, как Ельцин пил он?
Или нет для шуток тем?
Есть имён собачьих много,
Лично мне на них – плевать.
Можно щена Альфа-догом
В честь хозяина назвать.
Но быстрее называйте,
Ведь премьер, лишившись сил,
На своём премьерском сайте
Объявленье разместил
Не затем, чтоб злой писака
Раззвонил по всей Москве:
«У ВВ была собака
А теперь их стало две…»

(читать с начала)

[Жженный]

Как это сделал Викиликс!


В моём мозгу идея-фикс –
задать Системе матриц перца,
мечтаю выкинуть коленце,
как это сделал Викиликс!

В моих глазах Ассанж – герой,
Ассанжа ставлю рядом с Данко!
Простая пешка стала дамкой,
не пожелала быть простой!

Ассанж… он свёл концы с концом
(не помню лучшего проекта!),
он гордо плюнул против ветра
и сохранил своё лицо!

Он не считал на небе мух,
не пел для сильных мира арий;
на вид простой советский парень
он нам явил и мощь, и дух!

Иван открыл слепым глаза,
он заронил в мозги крамолу –
он миру ложь представил голой
и правдой-маткой наказал!

В ответ поднялся страшный шум,
ложь ядовито зашипела,
зло забурлило, закипело
и псом набросилось на ум…

Ассанжа спрятали в тюрьму –
мол, изнасиловал молодку;
параша, камера, решётка –
не пожелаю никому…

И кто же та молодка, ложь?
Не шлюха ли, скажи на милость? –
Сама под ноги постелилась –
бери, люби её как хошь!

Дороги правды тяжелы,
она идёт, не зная броду;
Ассанж – герой, ему – свободу,
а ложь – навечно в кандалы!
***