Любимые стихи

[VVingless]

Если вдруг меня покинешь!


Покинут свет мои глаза


И поглотив меня во тьму 


С Сума сойду погибну напрочь 


Ведь без тебя невидно солнца 


Не замечаю я людей 


Не покидай меня не смей !
(С) Antidot

[Шарки]

Зачем нужны на белом свете
Свирепый холод, буйный ветер,
И дождь двухмесячного стажа,
И ночи, черные, как сажа?

Землетрясенья, наводненья,
Я тоже ставлю под сомненья,
Хоть знаю: катастрофы эти
Рельеф меняют на планете!

А вот шакалы и гиены
Стоят на страже гигиены,
И волки, коршуны и щуки
Нужны, по мнению науки.

И комары приносят благо,
Но тем не менее однако
Явлений много только вредных —
И никакой отрады нет в них!

Николай Глазков

[cote d'Ivoire]

Вероятно, скажу - не совру,
Обожаю правдивые вести:
Баклажаны мечут икру,
Они рыбами были прежде!
На одной из незнамых планет
Они плавали в океане -
И морской фиолетовый цвет
Сохранился с тех пор в баклажане!

Где еще мы лиловость найдем?
Странный цвет баклажана-растенья
Говорит о его внеземном,
О небесном происхожденьи!
Но, на грешную землю попав,
Баклажаны утратили заводь.
Не имея возможности плавать,
Отказались от игр и забав.

Космонавты их к нам привезли -
Заскучали у нас баклажаны,
Ибо почва и климат земли
Оказались для них нежеланны.

Так по логике странных вещей
Существуют еще перегибы -
На планете у нас в овощей
Превращаются резвые рыбы!

Николай Глазков

[Denis Rozmosh]

Уже давно не спит Одесса
Стрит-рейсеры нам гонят сон
Луна, хоть всходит, но под нею
Бухают пиво "Оболонь"
И море Черное не слышно
Застроен берег тут — там
В Аркадии, благословенной
Что говорить, один бедлам
Прозрачно-легкая завеса
С утра над городом висит
И вкус и запах смога с детства
Здесь знает каждый одессит
Стреляют часто, бьют машины
Хамят, ругаются, плюют
И от жемчужины прекрасной
Осколки с торга продают

ЗЫ: из инета, автора не известен, но стих таки правдив и злободневен...

[Aqua Regia]

Роберт Рождественский

Ежедневное чудо -
не чудо
Ежедневное горе -
не горе.
Настоящее горе
другое.
И о нем говорить не хочу я.
Ежедневные блестки -
как ветошь.
Ежедневная ноша
не давит.
В ежедневные слезы
не веришь
Не тревожит.
Надоедает.
Лжет язык
в ежедневном застолье.
Бесконечные вопли
писклявы.
Постоянные вздохи -
не вздохи
Ежедневные клятвы -
не клятвы.
Ежедневная ссора -
не ссора...
Но,
над спелой росой
нависая,
вдруг встает
ежедневное солнце.
Ошарашивая.
Потрясая.
Ежедневной земли
не убудет...
И шепчу я,
охрипнув от песен:
пусть любовь
ежедневною
будет.
Ежедневной, как хлеб.
Если есть он.

[cote d'Ivoire]

Рыбаки

Случайною копейкой дорожа,
тяжелый парус распустив лениво,
по воскресеньям праздных горожан
они катают в тишине залива.

Но у борта – среди пугливых дам,
но и в толпе приморского базара
так необычны городским глазам
огонь и дым их темного загара.

Потомки первых – хищных рыбаков,
они живут и чувствуют иначе:
им тень скалы – незаменимый кров,
и ветер рвет их бороды рыбачьи.

Для них, по трапу соскользнув тайком,
привозят в длинных черных пароходах
в соломенных бутылях крепкий ром,
рассказы о смешных – чужих народах;

для них на синюю во тьме косу
приходят девушки, поют над морем
и леденцы дешевые сосут,
весеннее подслащивая горе.

Они одни – простые рыбаки,
от берега по звездам путь наметив,
разматывают влажные круги —
для хитрых рыб затейливые сети.

И только им отмерено Судьбой
расстаться с жизнью горестно, но просто:
– с последнею девятою волной!
– с последним свистом зимнего норд-оста!

Николай Болесцис
1929

[Сапна]

Вновь приходит зима в круговерти метелей и стуж,
Вновь для звезд и снежинок распахнуто небо ночное...
Все равно я дождусь! Обязательно счастья дождусь!
И хочу, чтобы вы в это верили вместе со мною!
Роберт Рождественский

[Cosa Nostra]

Пустой случайный разговор,
А в сердце смутная тревога —
Так заглянул глубоко взор,
Так было высказано много...

Пустой обмен ничтожных слов,
Руки небрежное пожатье,—
А ум безумствовать готов,
И грудь, волнуясь, ждет объятья.

Ни увлеченья, ни любви
Порой не надо для забвенья,—
Настанет миг,— его лови,—
И будешь богом на мгновенье!

Мирра Лохвицкая

[Шарки]

ПОДПИСЬ К РАЗОРВАННОМУ ПОРТРЕТУ

Евгений Рейн

Глядя на краны, речные трамваи,
Парусники, сухогрузы, моторки,
Я и тебя, и тебя вспоминаю,
Помню, как стало легко без мотовки,
Лгуньи, притворщицы, неженки, злюки,
Преобразившей Васильевский остров
В землю свиданья и гавань разлуки.
Вздох облегченья и бешенства воздух…
Годы тебя не украсили тенью,
Алой помадой по розовой коже.
Я тебя помню в слезах нетерпенья.
О, не меняйся! И сам я такой же!
Я с высоты этой многоэтажной
Вижу не только залив и заводы,
Мне открывается хронос протяжный
И выставляет ушедшие годы.
Вижу я комнат чудное убранство:
Фотопортреты, букеты, флаконы.
Всё, что мы делали, было напрасно ―
Нам не оплатят ни дни, ни прогоны.
Глядя отсюда, не жаль позолоты
Зимнему дню, что смеркается рано.
Выжили только одни разговоры,
Словно за пазухой у Эккермана.
Как ты похожа лицом-циферблатом,
Прыткая муза истории Клио,
На эту девочку с вычурным бантом,
Жившую столь исступленно и криво
В скомканном времени, в доме нечистом,
В неразберихе надсады и дрожи.
Ключик полночный, кольцо с аметистом,
Туфли единственные, и всё же
Даже вино, что всегда наготове,
Даже с гусиною кожицей эрос
Предпочитала законной любови,
Вечно впадая то в ярость, то в ересь.
Если вглядеться в последнюю темень,
Свет ночника вырывает из мрака
Бешеной нежности высшую степень ―
В жизни, как в письмах, помарки с размаха.

[sindy]

Давно ты дал в порыве суеверном
Мне зеркало в оправе из свинца,
И призрак твоего лица
Я удержала в зеркале неверном.

И с этих пор, когда мне сердце жжет
Тоска, как капли теплой алой крови,
Я вижу в зеркале изогнутые брови
И бледный ненавистный рот.

Мне сладко видеть наши лица вместе
И знать, что в этот мертвый час
Моя тоска твоих коснется глаз
И вздрогнешь ты под острой лаской мести.

[Lieutenant]

Сценарий

Александр Зевелев

Кто пишет сценарий, тот должен понять:
Сценарий писать – не стихи сочинять.
Сценарий покруче любого стишка,
Хороший экзамен – тонка ли кишка.

Тут хочешь – не хочешь, а вынь да положь,
Чтоб горькая правда и сладкая ложь,
Крутая интрига, любовь и мораль,
Немножечко – грех и чуть-чуть пастораль.

Отличный сценарий придумал был мной!
Представьте себе: Сан-Франциско весной.
Мосты, небоскребы, туман над горой...
Вот здесь проживал мой несчастный герой.

Итак, человек. Ну, не то чтоб богат,
Однако имел он и домик, и сад,
Имел он работу, причем, не одну,
А также имел неплохую жену.

Но вот узелок завязался тугой,
Терял он работы одну за другой,
Ни опыт, ни связи герою не в прок,
И вот уж за домик не плачено в срок.

Беда никогда не приходит одна,
И вот от героя сбежала жена,
Сказав, что ее здесь не будет ноги,
Оставив ему лишь рога и долги.

Бессонница ночью, депрессия днем.
Друзья и враги позабыли о нем.
И вот он один, будто снятый с креста,
Бредет по мосту и – сигает с моста!

Сигает с моста он, судьбою гоним,
Смыкаются волны пролива над ним.
И все решено Ни страданий ни ран...
И следуют титры... И гаснет экран.

И вот, завершен титанический труд.
Сценарий представлен на суд в Голливуд.
А там, в Голливуде, ответили мне:
"Такого не может быть в нашей стране.

У нас даже те, кто сидят "на игле",
Кто ест раз в неделю и спит на земле,
Короче все те – ни кола, ни двора –
И то не поверят и скажут: "Мура!"

Герой – не герой: размазня и говно.
Вот был бы он, скажем, игрок в казино,
Политик на взятках, араб-террорист,
Женатик со СПИДом, маньяк и садист...

А так – за какие ж такие дела!?
Подумаешь, баба от парня ушла!
Подумаешь домик! Отдай, не греши,
Свободой дыши и сценарий пиши"

1994

[Шарки]

Моя любовь

Алена Васильченко

Походкой детской, робко, неуклюже,
с глазами, воспаленными от жара,
моя Любовь бредет по грязным лужам.
Следы босой ноги на тротуарах...

На корточки присела и молчит,
рисует сердце на промокшей пыли.
Любовь от сердца не нашла ключи –
закрыли двери, а ее забыли…

Струей в веснушки брызжет серый дождь.
Бездомных ног по миру бродят сотни.
И каждый раз, когда стучится ложь,
моя любовь уходит в подворотни...

[belka=)]

Я забыла оттенок прибрежной волны
И прогулки по паркам, всю ночь, до рассвета.
Это грустно, но все же, с другой стороны,
Все вернется назад с наступлением лета.

Я сижу отстраненно у края стены,
Ночь отчаяньем веет, тугим до абсурда!
Это грустно, но все же, с другой стороны,
Все вернется назад с наступление утра.

Я давно не была за пределом страны,
За пределами дома; хотя бы на крыше!
Это грустно, но все же, с другой стороны,
Я, конечно, ещё побываю в Париже.

Я забыла природу душевной весны,
Как играют внутри всевозможные струны;

Это грустно, но все же, с другой стороны -
Мое сердце не раз ещё будет безумным!

Ах Астахова

[Шарки]

Я не маньяк, но сексуальный,
я не костёр, но отжигаю,
я твой бальзам универсальный,
я не Эйнштейн, но точно знаю...

Я не солдат, но на войне я,
я не люблю, но я ревную,
я не больной, но ахинею
порой несу ого какую...

Нет, я не твой, но в твоей власти,
ты не моя, но ты со мною.
И эти чувства словно в сказке
несут так много зла и боли...

Я не француз, но твой любовник,
я не китаец, но трудился.
Не в первый раз, но много крови,
и нам пора угомониться...

Не фрукты мы, но перезрели,
и наших чувств уж нету более.
Ну почему они на деле
несут так много зла и боли?

© Паша Броский

[Mystery Lady]

Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками,
Которые видны,
Над скверными задатками,
Которые даны,
Волшебными заплатками,
Железною стеной
Должны стоять достоинства,
Воспитанные мной.

Когда-то я так думала
По молодости лет.
Казалось, это главное,
А оказалось - нет.

Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь
Вот так тебя любил:
Со всеми недостатками,
Слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами
И склонностью ко лжи -
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.

Екатерина Горбовская

[Шарки]

Запомнил я цветные сны шмеля:
плыла сквозь них ко мне моя земля.

Но неба для нее не подобрать ―
пуста моя открытая тетрадь.

Так тучи пробегают по лицу,
так небо приближается к концу.

Оно уже дописано во мне,
оставьте меня с ним наедине.

Иван Жданов

[Краля)]

* * *

Я не знаю, ты жив или умер,—
На земле тебя можно искать
Или только в вечерней думе
По усопшем светло горевать.

Все тебе: и молитва дневная,
И бессонницы млеющий жар,
И стихов моих белая стая,
И очей моих синий пожар.

Мне никто сокровенней не был,
Так меня никто не томил,
Даже тот, кто на муку предал,
Даже тот, кто ласкал и забыл.

А. Ахматова

[Парусник]

Любить иных тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь.
Все это — не большая хитрость.

Борис Пастернак

[file]

Как тридцать лет тому назад,
Как тридцать пять, возможно, сорок,
Я заглянул в твой сонный сад,
Царица апельсинных корок,

Царица лунной шелухи,
Сердец, которые не бьются,
Где только мучатся стихи
И никогда не создаются.

И все не разрешен вопрос,
Один из вечных и напрасных:
Что слаще -- запах красных роз
Иль шорох туфелек атласных?

<1954>
Г.Иванов

[Aqua Regia]

Максимилиан Волошин

Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов...
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов.
Я люблю узорный почерк -
В нем есть шорох трав сухих.
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.
Мне так близко обаянье
Их усталой красоты...
Это дерева Познанья
Облетевшие цветы.