Любимые стихи

[LiSi]

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.

И от лености или со скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина...
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.

Анна Ахматова

[*DoMiniKa*]

Не ищите во мне надрывов,
Не прощупывайте на трещины.
После бурь и душевных взрывов
Я хочу оставаться женщиной!

Не судите мои просчёты,
Не ищите в душе пробоины…
Ведь достаточно сил для взлёта,
Хоть и мало во мне от воина.

Не мечите обиды в спину,
Не бросайтесь косыми взглядами,
Ваша правда наполовину
Не ударит меня разрядами…

И пускай я для вас простая,
Неприглядно обыкновенная…
Мне не важно, ведь точно знаю:
Для кого-то я – как Вселенная.

Любовь Козырь

[cote d'Ivoire]

Позабывшие про ужин,
ошалевшие от весны,
по апрельским безбрежным лужам
бродят мокрые пацаны.

И, ветвями махнув на годы,
не дождавшись от сна чудес,
по колена залазит в воду
за мальчишками старый лес...

С. Тараканов

[Aqua Regia]

О, весна без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!

Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха - позорного нет!

Принимаю бессоные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!

Принимаю пустынные веси!
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!

И встречаю тебя у порога -
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах...

Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита...
Никогда не откроешь ты плечи...
Но над нами - хмельная мечта!

И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю -
Все равно: принимаю тебя!
24 октября 1907
А.Блок

[gus fraba]

«Небоскреб в разрезе» Владимир Маяковский

Возьми разбольшущий дом в Нью-Йорке,
взгляни насквозь на зданье на то.
Увидишь — старейшие норки да каморки —
совсем дооктябрьский Елец аль Конотоп.
Первый — ювелиры, караул бессменный,
замок зацепился ставням о бровь.
В сером герои кино, полисмены,
лягут собаками за чужое добро.
Третий — спят бюро-конторы.
Ест промокашки рабий пот.
Чтоб мир не забыл, хозяин который,
на вывесках золотом «Вильям Шпрот».
Пятый. Подсчитав приданные сорочки,
мисс перезрелая в мечте о женихах.
Вздымая грудью ажурные строчки,
почесывает пышных подмышек меха.
Седьмой. Над очагом домашним высясь,
силы сберегши спортом смолоду,
сэр своей законной миссис,
узнав об измене, кровавит морду.
Десятый. Медовый. Пара легла.
Счастливей, чем Ева с Адамом были.
Читают в «Таймсе» отдел реклам:
«Продажа в рассрочку автомобилей».
Тридцатый. Акционеры сидят увлечены,
делят миллиарды, жадны и озадачены.
Прибыль треста «изготовленье ветчины
из лучшей дохлой чикагской собачины».
Сороковой. У спальни опереточной дивы.
В скважину замочную, сосредоточив прыть,
чтоб Кулидж дал развод, детективы
мужа должны в кровати накрыть.
Свободный художник, рисующий задочки,
дремлет в девяностом, думает одно:
как бы ухажнуть за хозяйской дочкой —
да так, чтоб хозяину всучить полотно.
А с крыши стаял скатертный снег.
Лишь ест в ресторанной выси
большие крохи уборщик — негр,
а маленькие крошки — крысы.
Я смотрю, и злость меня берет
на укрывшихся за каменный фасад.
Я стремился за 7000 верст вперед,
а приехал на 7 лет назад.

[Macrocosm]

«Одиночество в любви» Д.Мережковский

Темнеет. В городе чужом
Друг против друга мы сидим,
В холодном сумраке ночном,
Страдаем оба и молчим.

И оба поняли давно,
Как речь бессильна и мертва:
Чем сердце бедное полно,
Того не выразят слова.

Не виноват никто ни в чем:
Кто гордость победить не мог,
Тот будет вечно одинок,
Кто любит,- должен быть рабом.

Стремясь к блаженству и добру,
Влача томительные дни,
Мы все — одни, всегда — одни:
Я жил один, один умру.

На стеклах бледного окна
Потух вечерний полусвет.-
Любить научит смерть одна
Все то, к чему возврата нет.

[Шарки]

Если ты не соврешь, то и я тебе не совру.
Продолжай молчать - мне глаза твои скажут все.
Я на острове, вижу парус, кричу "спасен!"
Я боюсь остаться один, эгоист и трус.

В небе ведьма летит, ведьму злая метла несет,
В той метле, я слыхал, в середине волшебный прут.

Ах-ха анхари хэй, в середине волшебный прут.


Если ты не умрешь, то и я буду следом жить.
Забывай поскорее, милая, этот сон.
Сон-река возле мельницы, крутится колесо,
Да льняною полой по мосту твоя смерть шуршит.

За льняную полу зацепился крючком осот...
Не смотри и не слушай, дыхание задержи.

Ах-ха анхари хэй, и дыхание задержи.


В облаках мой журавль, отсюда и не видать.
Не жалей о нем, этот выбор мой целиком.
Видишь, ведьма летит стремительно над рекой,
Слышишь, дивную песню в порогах поет вода...

Я волшебный ивовый прут... Отыскать легко,
А сломать и подавно, ведьма. Давай, ударь.

Ах-ха анхари хэй, я раскрылся, давай, ударь.


Если ты упадешь, я тебя подниму с земли,
Отцеплю осот, отряхну сероватый лен.
Ледяные глаза твои северным хрусталем,
И плывут прочь от острова призраки-корабли.

Ты ломаешь пальцами сон... Я в тебя влюблен,
Или это память твоя у меня болит?

Ах-ха анхари хэй, я колючий осот в пыли.


И поломанный прут обернется стрелой,
Ах-анхари-хей.
Словно правда, прямой, как судьба моя, злой,
Ах-анхари-хей.
Заклиная рассвет, прекращая игру
Полетит та стрела прямо в ведьмину грудь...
Если ты не умрешь, то и я не умру.
Ах-анхари-хей.

Кэйрин

[LiSi]

Так было, так будет
в любом испытанье:
кончаются силы,
в глазах потемнело,
уже исступленье,
смятенье,
метанье,
свинцовою тяжестью
смятое тело.
Уже задыхается сердце слепое,
колотится бешено и бестолково
и вырваться хочет
ценою любою,
и нету опасней
мгновенья такого.
Бороться так трудно,
а сдаться так просто,
упасть и молчать,
без движения лежа...
Они ж не бездонны -
запасы упорства...
Но дальше-то,
дальше-то,
дальше-то что же?
Как долго мои испытания длятся,
уже непосильно борение это...
Но если мне сдаться,
так с жизнью расстаться,
и рада бы выбрать,
да выбора нету!
Считаю не на километры - на метры,
считаю уже не на дни - на минуты...
И вдруг полегчало!
Сперва неприметно.
Но сразу в глазах посветлело
как будто!
Уже не похожее на трепыханье
упругое чувствую
сердцебиенье...
И, значит, спасенье -
второе дыханье.
Второе дыханье.
Второе рожденье!

Вероника Тушнова

[Шарки]

«Ибо приидет Сын Человеческий
во славе Отца Своего с Ангелами
Своими и тогда воздаст
каждому по делам его».

Библия. Евангелие от Матфея 16.27

Пророк Илья в крылатой колеснице
Приносит весть Небесного Царя,
И стрелы молний, отражаясь в лицах,
Вершат суды и судьбы бытия.

И в сенях смертных бренного начала
Из покаянных слёз забьёт родник живой.
Воскреснет Жизнь, и к вечному причалу
Вернутся души в Отчий дом родной.

Борис Химич

[graid wolf]

Я ничьих не разделяю мнений
И привык говорить как есть .
Вы меня ненавидите?!-ваше дело ,
Я не знаю слово лесть .
И никогда другим уже не стану
Порой могу вас сильно огорчить,
Но улыбаться лживо как с экрана
Меня не в силах были научить...

А.Кузькин

[Lubava]

А я ни чьих не разделяю вкусов
Привык готовить с того, что есть
Вы не едите это?!- Ваше дело
Я не знаю слово месть
И никогда другое есть не стану
Порой могу я сильно поперчить,
Но как бы ПТУ и не пыталось
Меня не в силах были научить...


Я.Кузя

[*DoMiniKa*]

Ты к ней спеши. Спеши! Спеши!
Непостоянно бытие.
Ладошку лёгкую её
В свои ладони положи
и в них держи. Держи! Держи!
Но ты встаёшь из-за стола
и что-то врёшь ей про дела.
В её глазах: "Не уходи!!!»
Но ты уходишь… «Погоди!»
Но ты уходишь. «Жизнь одна…»
Но ты уходишь, старина.
Нет, ты бежишь от этих глаз.
А вдруг — то был последний раз,
И материнская рука
Из рук твоих скользнёт в века…

Евгений Лебедев

[Lieutenant]

Александр Галич

Леночка

Апрельской ночью Леночка
Стояла на посту.
Красоточка-шатеночка
Стояла на посту.
Прекрасная и гордая,
Заметна за версту,
У выезда из города
Стояла на посту.

Судьба милиционерская -
Ругайся цельный день,
Хоть скромная,хоть дерзкая -
Ругайся цельный день.
Гулять бы ей с подругами
И нюхать бы сирень!
А надо с шоферюгами
Ругаться цельный день

Итак, стояла Леночка,
Милиции сержант,
Останкинская девочка,
Милиции сержант.
Иной снимает пеночки,
Любому свой талант,
А Леночка, а Леночка -
Милиции сержант.

Как вдруг она заметила -
Огни летят, огни,
К Москве из Шереметьева
Огни летят, огни.
Ревут сирены зычные,
Прохожий - ни-ни-ни!
На Лену заграничные
Огни летят,огни!

Дает отмашку Леночка,
А ручка не дрожит,
Чуть-чуть дрожит коленочка,
А ручка не дрожит.
Машины, чай, не в шашечку,
Колеса - вжик да вжик!
Дает она отмашечку,
А ручка не дрожит.

Как вдруг машина главная
Свой замедляет ход.
Хоть и была исправная,
Но замедляет ход.
Вокруг охрана стеночкой
Из КГБ, но вот
Машина рядом с Леночкой
Свой замедляет ход.

А в той машине писаный
Красавец-эфиоп,
Глядит на Лену пристально
Красавец-эфиоп.
И встав с подушки кремовой,
Не промахнуться чтоб,
Бросает хризантему ей
Красавец-эфиоп!

А утром мчится нарочный
ЦК КПСС
В мотоциклетке марочной
ЦК КПСС.
Он машет Лене шляпою,
Спешит наперерез -
Пожалте, Л.Потапова,
В ЦК КПСС!

А там на Старой площади,
Тот самый эфиоп,
Он чинно благодарствует
И трет ладонью лоб,
Поскольку званья царского
Тот самый эфиоп!
Уж свита водки выпила,
А он глядит на дверь,

Сидит с моделью вымпела
И все глядит на дверь.
Все потчуют союзника,
А он сопит, как зверь,
Но тут раздалась музыка
И отворилась дверь :
Вся в тюле и в панбархате
В зал Леночка вошла.

Все прямо так и ахнули,
Когда она вошла.
И сам красавец царственный,
Ахмет Али-Паша
Воскликнул - вот так здравствуйте! -
Когда она вошла.
И вскоре нашу Леночку
Узнал весь белый свет,

Останкинскую девочку
Узнал весь белый свет -
Когда, покончив с папою,
Стал шахом принц Ахмет,
Шахиню Л.Потапову
Узнал весь белый свет!

[Парусник]

"Христос воскрес!"

Христос воскрес! Опять с зарею
Редеет долгой ночи тень,
Опять зажегся над землею
Для новой жизни новый день.

Еще чернеют чащи бора;
Еще в тени его сырой,
Как зеркала, стоят озера
И дышат свежестью ночной;

Еще в синеющих долинах
Плывут туманы... Но смотри:
Уже горят на горных льдинах
Лучи огнистые зари!

Они в выси пока сияют,
Недостижимой, как мечта,
Где голоса земли смолкают
И непорочна красота.

Но, с каждым часом приближаясь
Из-за алеющих вершин,
Они заблещут, разгораясь,
И в тьму лесов и в глубь долин.

Они взойдут в красе желанной
И возвестят с высот небес,
Что день настал обетованный,
Что Бог воистину воскрес!

И. Бунин

[Козадереза]

Христос воскрес! - всего два слова,
Но благодати сколько в них!
Мы неземным блаженством снова
Озарены в сердцах твоих.
Забыты скорби и страданья,
Забыты горе и нужда,
Умолкли стоны и роптанья,
Исчезли зависть и вражда…

Павел Потехин

[Шарки]

«Я никогда не знал вас;
отойдите от Меня,
делающие беззаконие»

Библия. Евангелие от Матфея 7.23

Как стыдно, горько и невнятно
Горит в сомнениях душа.
Года мелькают безвозвратно,
Жизнь исчезает, не дыша.

Как глупо, Боже мой, как больно
В котле бессмысленных страстей
Так незаметно, своевольно
Растаять в вечности своей.

И навсегда бесповоротно,
Как пыль, безлико унестись
В пустоты бездны, где свободно
Лишь то, что дико тащит вниз.

И дна нет ада – смерть досада.
Так всё запутано во тьме.
Горящий лёд душе награда
И горький плач в святом огне.

Гора несбыточных мечтаний,
Времён, надежд, земных побед,
Как тела, воли и желаний,
На всё ответ – скупое “нет”.

Пустая прошлого дыра,
И нет намёка и на завтра.
Не жизнь, не смерть и не игра.
Забыт актёр, суфлёр и автор.

Не описать и не понять
Наивным мир небытия,
Где иссякает благодать,
Есть что угодно, но не “я”.

А жизнь лишь пауза во тьме.
Испепеляя судьбы, лица,
Икары гордости в огне,
Кто ангел, кто самоубийца.

Борис Химич

[Cosa Nostra]

В земные страсти вовлеченный,
я знаю, что из тьмы на свет
придет однажды ангел черный
и крикнет, что надежды нет.
Но, простодушный и несмелый,
прекрасный, как Благая Весть,
идущий следом ангел белый
прошепчет, что надежда есть.

Булат Окуджава

[Lieutenant]

Наум Коржавин

На смерть Сталина

Все, с чем Россия
в старый мир врывалась,
Так что казалось, что ему пропасть,—
Все было смято... И одно осталось:
Его
неограниченная
власть.
Ведь он считал,
что к правде путь —
тяжелый,
А власть его
сквозь ложь
к ней приведет.
И вот он — мертв.
До правды не дошел он,
А ложь кругом трясиной нас сосет.
Его хоронят громко и поспешно
Ораторы,
на гроб кося глаза,
Как будто может он
из тьмы кромешной
Вернуться,
все забрать
и наказать.
Холодный траур,
стиль речей —
высокий.
Он всех давил
и не имел друзей...
Я сам не знаю,
злым иль добрым роком
Так много лет
он был для наших дней.
И лишь народ
к нему не посторонний,
Что вместе с ним
все время трудно жил,
Народ
в нем революцию
хоронит,
Хоть, может, он того не заслужил.
В его поступках
лжи так много было,
А свет знамен
их так скрывал в дыму,
Что сопоставить это все
не в силах —
Мы просто
слепо верили ему.
Моя страна!
Неужто бестолково
Ушла, пропала вся твоя борьба?
В тяжелом, мутном взгляде Маленкова
Неужто нынче
вся твоя судьба?
А может, ты поймешь
сквозь муки ада,
Сквозь все свои кровавые пути,
Что слепо верить
никому не надо
И к правде ложь
не может привести.

Март 1953

[Aqua Regia]

Когда легко по жизни нам идти,
Мы забываем, что мы Божьи дети.
Как только горе встанет на пути,
Спешим к иконе, лик на ней так светел.

Дай, Господи, принять достойно всё,
Что каждый новый день несёт с собою.
Врагов прощать, не продолжая зло.
Не осуждать. Лечить беду – любовью.

Святые заповеди вечные – просты.
Но соблюдать не каждому под силу.
Прости нас, Господи! Грехи нам отпусти.
И поддержи. Спаси нас. И помилуй.

Любовь Елецкая

[cote d'Ivoire]

И всё так же, не проще,
Век наш пробует нас:
Можешь выйти на площадь?
Смеешь выйти на площадь?
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?!

А.Галич