Любимые стихи

[Козадереза]

Сегодня 120 лет Сергею Есенину.

Письмо к женщине

Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.

Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состоянье.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.

Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...

Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

[VVingless]

Мама, я встретил девочку.
Она смешная и смелая.
Носит рубашку в клеточку,
Целуется, как умелая.
Я ей про фильмы и Блока,
Я ей букеты ромашек,
А мама её :" Ему сколько?
Молод, беден..Не наше!"

Мама, я встретил девушку.
Она равнодушна к поэтам.
Снимаем два месяца двушку,
Планируем свадьбу летом.
В гости приходят родители,
Смотрят, как быт налажен,
Мама ее шепчет мнительно:
"Умный..Совсем не наше!"

Мама, я встретил женщину..
Я раньше таких не встречал!
В ней горечь и мед перемешана,
Она мой душевный причал.
Она и смешная, и грешная,
Любит стихи и ромашки,
А утром спит безмятежно
В моей клетчатой рубашке..

Мама, мне поздно каяться..
Она -мой выдох и вдох,
И если она улыбается,
То мне улыбается Бог..

Елизавета Печёнкина

[Ира_Камилла_]

Я не заметил, как она ушла.
Не мог поверить, что не возвратится.
Но стала замирать моя душа
От мысли, что и без меня ей спится.

Копится стали кружки на столе
И в доме стало неуютно сразу.
Я чаще стал прокручивать в уме
Ее, когда-то сказанную, фразу:

«Я знаешь, очень ведь тебя люблю!
И все твои проблемы понимаю,
И всю себя тебе я отдаю.
Взамен же - ничего не получаю.

Я – женщина. Мне хочется тепла,
Улыбок по-весеннему счастливых.
Мне хочется, чтоб я была нужна,
Как воздух, чтоб была необходима.

А ты не замечаешь ничего.
И я не удивлюсь, если однажды
Уйду, и не заметишь ты того,
Что уходить не хочется мне даже».

И сердце переполнило виной,
И я вдруг осознал – она права.
Она была мне самой дорогой,
А я ведь не заметил, как ушла…

Цените тех, кто делит с Вами жизнь.
Умейте слышать, понимать любимых.
Теряя близких, мы теряем смысл
И это иногда непоправимо.

Мария Куткар

[cote d'Ivoire]

Джон Мейсфилд (1878–1967)
МОРСКАЯ ЛИХОРАДКА

I must go down to the seas again, to the lonely sea and the sky,
And all I ask is a tall ship and a star to steer her by;
And the wheel’s kick and the wind’s song and the white sail’s shaking,
And a grey mist on the sea’s face, and a grey dawn breaking,

I must go down to the seas again, for the call of the running tide
Is a wild call and a clear call that may not be denied;
And all I ask is a windy day with the white clouds flying,
And the flung spray and the blown spume, and the sea-gulls crying.

I must go down to the seas again, to the vagrant gypsy life,
To the gull’s way and the whale’s way where the wind’s like a whetted knife;
And all I ask is a merry yarn from a laughing fellow-rover,
And quiet sleep and a sweet dream when the long trick’s over.



Я должен опять вернуться в море, где небо молчит над водой,
И всё, что хочу я – высокий корабль, идущий вслед за звездой,
Толчки штурвала и песня ветра, седых парусов дрожанье,
И серая мгла над лицом океана, и серый рассвет в тумане.

Я должен опять вернуться в море, на зов прилива, друзья,
Это дикий зов и чистый зов, ему отказать нельзя,
И всё, что хочу я – ветреный день с бегущими облаками,
Где клочья пены и брызги в лицо, и чаек плач над волнами.

Я должен опять вернуться в море, к цыганской жизни своей,
К дорогам чаек, к дорогам китов, где ветер ножа острей,
И всё, что хочу я – весёлая шутка товарищей по авралам,
Спокойные и сладкие сны после долгих вахт у штурвала.

Перевод Марии Голиковой

[Шарки]

Что нужно сердцу моему,
чтоб быть счастливым? Так немного...
Люблю зверей, деревья, Бога,
и в полдень луч, и в полночь тьму.

И на краю небытия
скажу: где были огорченья?
Я пел, а если плакал я -
так лишь слезами восхищенья...

Владимир Набоков

[NATA92008]

Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.

Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.

1925

Сергей Есенин

[Шарки]

Блуждая по запущенному саду,
я видел, в полдень, в воздухе слепом,
двух бабочек глазастых, до упаду
хохочущих над бархатным пупом
подсолнуха. А в городе однажды
я видел дом: был у него такой
вид, словно он смех сдерживает, дважды
прошел я мимо и потом рукой
махнул и рассмеялся сам; а дом, нет,
не прыснул: только в окнах огонек
лукавый промелькнул. Все это помнит
моя душа, все это ей намек,
что на небе по-детски Бог хохочет,
смотря, как босоногий серафим
вниз перегнулся и наш мир щекочет
одним лазурным перышком своим.

Владимир Набоков

[Сотис]

СМЕРТЬ

Я давно знаю,
что, когда умирают люди
и земля принимает
грешные их тела,
ничего не меняется в мире —
другие люди
продолжают вершить
свои будничные дела.
Они так же завтракают.
Ссорятся. Обнимаются.
Идут за покупками.
Целуются на мостах.
В бане моются.
На собраньях маются.
Мир не рушится.
Все на своих местах.
И все-таки
каждый раз я чувствую —
рушится.
В короткий миг
особой той тишины
небо рушится.
Земля рушится.
И только не видно этого
со стороны.


Памяти моего отца, ушедшего год назад.

[Шарки]

Несказанное, синее, нежное...
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя - поле безбрежное -
Дышит запахом меда и роз.

Я утих. Годы сделали дело,
Но того, что прошло, не кляну.
Словно тройка коней оголтелая
Прокатилась во всю страну.

Напылили кругом. Накопытили.
И пропали под дьявольский свист.
А теперь вот в лесной обители
Даже слышно, как падает лист.

Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?
Все спокойно впивает грудь.
Стой, душа, мы с тобой проехали
Через бурный положенный путь.

Разберемся во всем, что видели,
Что случилось, что сталось в стране,
И простим, где нас горько обидели
По чужой и по нашей вине.

Принимаю, что было и не было,
Только жаль на тридцатом году -
Слишком мало я в юности требовал,
Забываясь в кабацком чаду.

Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,
Так же гнется, как в поле трава...
Эх ты, молодость, буйная молодость,
Золотая сорвиголова!

Сергей Есенин

[november_witch]

Анна Ахматова

Вот она, плодоносная осень!
Поздновато ее привели.
А пятнадцать блаженнейших весен
Я подняться не смела с земли.
Я так близко ее разглядела,
К ней припала, ее обняла,
А она в обреченное тело
Силу тайную тайно лила.

[katvip86]

О тебе вспоминаю я редко
И твоей не пленяюсь судьбой,
Но с души не стирается метка
Незначительной встречи с тобой.

Красный дом твой нарочно миную,
Красный дом твой над мутной рекой,
Но я знаю, что горько волную
Твой пронизанный солнцем покой.

Пусть не ты над моими устами
Наклонялся, моля о любви,
Пусть не ты золотыми стихами
Обессмертил томленья мои, —

Я над будущим тайно колдую,
Если вечер совсем голубой,
И предчувствую встречу вторую,
Неизбежную встречу с тобой.

Анна Ахматова

[Mystery Lady]

Это женское уменье,
Словно тыщу лет назад,
Странно и одновременно
Ждать, молить и ускользать.

Быть собой, не повторяясь.
Верить в клятвы, не шутя.
Приближаться, отдаляясь.
Оставаться, уходя.

Роберт Рождественский

[Iru5ya]

Я люблю тебя тихо и тайно.
Я люблю тебя в розовых снах.
Так люблю,не скажу,что случайно.
Я таюсь ,пропадаю в губах.

Твои губы ,раскрытые окна.
Сделать шаг ,провалится во сны.
Я люблю тебя несколько сложно.
До последней всевышней весны

Я с тобою всю жизнь пропадаю.
Я ругая ласкаю тебя.
Да ,...быть может плохой,это знаю,
Но не жить мне не видя тебя.

Ты росток в моём бурном сознаньи.
Ты посеяна в сердце моём.
Лишь тобою иду в мир изгнаний,
Лишь тобой возвращаюсь домой.

Только ты мной собой управляешь.
Только ты провожаешь в закат,
Я молчал до сих пор ,это знаю.
Но касаюсь опять твоих врат!

Твои врата ,да мною ,любимы!
В них мой сон,моя слабость и грусть..
В них теряю последние силы.
Ты любимая мной........в этом суть....


© Copyright: Хранящий Сны, 2015

[sarner]

Михаил Светлов

Гренада

Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях
И "Яблочко"-песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая -
Степной малахит.

Но песню иную
О дальней земле
Возил мой приятель
С собою в седле.
Он пел, озирая
Родные края:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"

Он песенку эту
Твердил наизусть...
Откуда у хлопца
Испанская грусть?
Ответь, Александровск,
И Харьков, ответь:
Давно ль по-испански
Вы начали петь?

Скажи мне, Украйна,
Не в этой ли ржи
Тараса Шевченко
Папаха лежит?
Откуда ж, приятель,
Песня твоя:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя"?

Он медлит с ответом,
Мечтатель-хохол:
- Братишка! Гренаду
Я в книге нашел.
Красивое имя,
Высокая честь -
Гренадская волость
В Испании есть!

Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.
Прощайте, родные!
Прощайте, семья!
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"

Мы мчались, мечтая
Постичь поскорей
Грамматику боя -
Язык батарей.
Восход поднимался
И падал опять,
И лошадь устала
Степями скакать.

Но "Яблочко"-песню
Играл эскадрон
Смычками страданий
На скрипках времен...
Где же, приятель,
Песня твоя:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя"?

Пробитое тело
Наземь сползло,
Товарищ впервые
Оставил седло.
Я видел: над трупом
Склонилась луна,
И мертвые губы
Шепнули: "Грена..."

Да. В дальнюю область,
В заоблачный плес
Ушел мой приятель
И песню унес.
С тех пор не слыхали
Родные края:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"

Отряд не заметил
Потери бойца
И "Яблочко"-песню
Допел до конца.
Лишь по небу тихо
Сползла погодя
На бархат заката
Слезинка дождя...

Новые песни
Придумала жизнь...
Не надо, ребята,
О песне тужить,
Не надо, не надо,
Не надо, друзья...
Гренада, Гренада,
Гренада моя!

[Мэри_Поппинс]

* * *
Наполнилось до краешка ведерко лунной патокой
Полярные подсолнухи под призрачною радугой
Сияньем южным вылились на узловатой привязи
На загрубевшей простыни окаменевшей гордости
Сквозь узенькое горлышко из ледяной соломинки
Вытягиваем бережно последние глотки
По ситцевому берегу на каблуках отчаянья
По свежему преданию на выгруженных саночках
По теплому загару источившимся ножом
Вершат дороги странники чужого обещания
Изъезженных параметров прочитанной любви
Гремучие серебрянным аккордом украшения
Разбудят обитателей заброшенных палат
Взорвется откровением случайное обьятие
Сорвет со стен разводы отсыревших потолков
Отпетой ветром скорости внезапным раскаяньем
Простуженные сумерки прольются ожиданием
На страны, зачумленные болотной красотой
Наивные созвездия за медицинской ширмою
Накроет покрывалом мой безвременный уход.




(с) Янка Дягилева
1987 г.

[Парусник]

Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
запросто.
И тогда я вымахну -
вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное -
в море брошусь,
густое,
зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем
велено...
Но ведь ты же
сильнее меня,
сильней
и уверенней!
Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла
не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь,
если захочешь.
Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою -
такой уверенной -
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье -
я прошу,
робея,-
помоги мне
в себя поверить,
стань
слабее.

Роберт Рождественский

[Шарки]

РУСАЛКА

Владимир Набоков

Пахнуло с восходом огромной луны
сладчайшею свежестью в плечи весны.

Колеблясь, колдуя в лазури ночной,
прозрачное чудо висит над рекой.

Все тихо и хрупко. Лишь дышит камыш;
над влагой мелькает летучая мышь.

Волшебно-возможного полночь полна.
Река предо мною зеркально-черна.

Гляжу я - и тина горит серебром,
и капают звезды в тумане сыром.

Гляжу - и, сияя в извилистой мгле,
русалка плывет на сосновом стволе.

Ладони простерла и ловит луну:
качнется, качнется и канет ко дну.

Я вздрогнул, я крикнул: взгляни, подплыви!
Вздохнули, как струны, речные струи.

Остался лишь тонкий сверкающий круг,
да в воздухе тает таинственный звук...

[КРАСИВЫЙ ПОЛ]

Дай Бог, чтоб почаще встречались такие люди,
которых без повода хочется благодарить
за то, что они - вот такое родное чудо,
что только улыбкой своей заставляют жить!

Дай Бог, чтоб они не сдавались и не ломались
и правильный выбирали до счастья путь!
А мы бы за ними шли, стопроцентно зная:
с него не позволят нам невзначай свернуть!

Дай Бог, чтоб они не болели и не старели!
Ну, разве что становились мудрей чуть-чуть!
Дай Бог, чтобы больше тех, кто бы в нас поверил,
которых никак не хочется обмануть!

Дай Бог, чтоб почаще встречались такие люди,
с которыми, как минута, проходит час,
с которыми забывается, что простуда,
что счет не оплачен за мусор, за свет и газ,

с которыми все как будто намного легче,
с которыми не страшны ни дожди, ни ветер,
которым украдкой "спасибо" однажды шепчешь
за то, что они, вот такие вот, есть на свете!

© Наталья Суркова

[Шарки]

Разгорается высь,
тает снег на горе.
Пробудись, отзовись,
говори о заре.
Тает снег на горе
пред пещерой моей,
и вся даль в серебре
осторожных лучей.
Повторяй мне, душа,
что сегодня весна,
что земля хороша,
что и смерть не страшна,
что над первой травой
дышит горный цветок,
наряженный в живой
мягко-белый пушок,
что лепечут ручьи
и сверкают кругом
золотые струи,
что во всех и во всем
тихий Бог, тайный Бог
неизменно живет,
что весенний цветок,
ветерок, небосвод,
нежных тучек кайма,
и скала, и поток,
и, душа, ты сама —
все одно, и все — Бог.

Владимир Набоков

[Coffee_Mania]

Виктория Райхер


Обычный день в обычный разговор. Два.

Стрелки летят на лица, возраст в кибитке мчится,
Праведник ищет славы, грешника ждёт расправа.
Пожалуйста, обещай мне, что ничего не случится!
Ну пожалуйста, обещай мне... Ну что тебе стоит, право?
Я не боюсь пожара, я не боюсь подвоха,
Я не боюсь ударов, я не ищу отдушин.
Только пообещай мне, что в жизни не будет плохо
Мне на твоей постели, возле твоей подушки!

Стрелки летят на лица, возраст в карете мчится,
Праведник стар, как мрамор, грешник умён, как люди .
Как же я пообещаю, что ничего не случится,
Если и сам не знаю, что с нами завтра будет?
Я не боюсь пожара, я не боюсь подвоха,
Я не карась на море и не слабак на суше.
Но не царапай сердце страхом от слова "плохо"!
Я не умею клясться. Я не читаю в душах.

Стрелки летят и лица, возраст тяжёл, как веки,
Праведник жил и умер, грешник грешил и выжил.
Пожалуйста, пообещай мне хоть что-нибудь, но навеки.
Я не могу без правил. Я не хочу без крыши.
Можешь уйти, вернувшись. Можешь ходить по кругу.
Можешь найти примету и соблюсти обряды.
Но обещай мне быстро, что никогда друг другу
Мы не доставим боли, сходной по силе с адом!

Стрелки ложатся в небо, возраст - тоска лесная,
Праведник спит и видит, грешник уложен в кому.
Я не могу поклясться в том, что и сам не знаю.
Я доверяю нашим силе, любви и дому.
Нас сохранит дорога. Путь наш - почти что Млечный.
Я доверяю песне, я доверяю длани.
Но не терзай надрывом: "пообещай мне вечность":
Я не хозяин века. Я не ловец желаний.

Стрелки летают птицей, возраст уже за гранью.
Праведник я ли, ты ли? Колом стоит нирвана.
Пожалуйста, пообещай мне... Можешь меня не ранить?
Нет, не могу не ранить. Я не хозяин раны.
Мы не даём гарантий - и не шепчи "не каркай".
Мы сотворяем чудо, вместе бросаясь в воду.
Всё остальное - смутно. Всё остальное - карта.
Ляжет, куда захочет. Мы не крапим колоду.

Возраст побыл и вышел, стрелки лежат, смирившись.
Праведник взял от скуки грешника на поруки.
Вот мы и жизнь прожили, так и не договорившись.
Так и умрём, повздорив - руки сдавив об руки.
Локтем толкая локоть, взгляд отрицая взглядом,
Требуя, протестуя, былью скрепляя небыль.
Да ладно, не обещай мне. Мне ничего не надо.
Только пообещай мне так и дожить до неба.