Любимые стихи

[alterold]

* * *

Ну, целуй меня, целуй,
Хоть до крови, хоть до боли.
Не в ладу с холодной волей
Кипяток сердечных струй.

Опрокинутая кружка
Средь веселых не для нас.
Понимай, моя подружка,
На земле живут лишь раз!

Оглядись спокойным взором,
Посмотри: во мгле сырой
Месяц, словно желтый ворон,
Кружит, вьется над землей.

Ну, целуй же! Так хочу я.
Песню тлен пропел и мне.
Видно, смерть мою почуял
Тот, кто вьется в вышине.

Увядающая сила!
Умирать так умирать!
До кончины губы милой
Я хотел бы целовать.

Чтоб все время в синих дремах,
Не стыдясь и не тая,
В нежном шелесте черемух
Раздавалось: «Я твоя».

И чтоб свет над полной кружкой
Легкой пеной не погас —
Пей и пой, моя подружка:
На земле живут лишь раз!

1925
Сергей Есенин

[Шарки]

РОВЕСНИКАМ

Роберт Рождественский

Знаешь, друг,
мы, наверно, с рожденья
такие...
Сто разлук нам пророчили
скорую гибель.
Сто смертей
усмехались беззубыми ртами.
Наши мамы
вестей
месяцами от нас ожидали...

Мы росли —
поколение
рвущихся плавать.
Мы пришли
в этот мир,
чтоб смеяться и плакать,
видеть смерть
и, в открытое море бросаясь,
песни петь,
целовать неприступных красавиц!
Мы пришли
быть,
где необходимо и трудно...
От земли
города поднимаются круто.
Век
суров.
Почерневшие реки
дымятся.
Свет костров
лег на жесткие щеки
румянцем...
Как всегда,
полночь смотрит
немыми глазами.
Поезда
отправляются по расписанью.
Мы ложимся спать.
Кров родительский
сдержанно хвалим.
Но
опять
уезжаем,
летим,
отплываем!
Двадцать раз за окном
зори
алое знамя подымут...
Знаю я:
мы однажды уйдем
к тем,
которые сраму
не имут.
Ничего
не сказав.
Не успев попрощаться...
Что
с того?
Все равно: это —
слышишь ты?—
счастье.
Сеять хлеб
на равнинах,
ветрами продутых...
Жить взахлеб!
Это здорово кто-то придумал!

[november_witch]

Марина Цветаева

Я пришла к тебе черной полночью,
За последней помощью.
Я — бродяга, родства не помнящий,
Корабль тонущий.

В слободах моих — междуцарствие,
Чернецы коварствуют.
Всяк рядится в одежды царские,
Псари царствуют.

Кто земель моих не оспаривал,
Сторожей не спаивал?
Кто в ночи не варил — варева,
Не жег — зарева?

Самозванцами, псами хищными,
Я до тла расхищена.
У палат твоих, царь истинный,
Стою — нищая!

[Simiel]

Значит всё же весна - пусть зима говорит: “Не верю!”,
Но её батальон рассеян и обезоружен.
Ты ещё не ушла - но зачем-то открыты двери,
И закрыть их придётся, скорее всего, снаружи.

И останется грусть - не измерить её аршином,
А поэзию сменит привычно текучка буден.
Ты ещё не ушла, но уже за окном машина
И пора уезжать - в ту весну, где меня не будет.

Просто время идёт, его поступь слышней и чётче,
Ни к чему задаваться вопросом: “A кто же судьи?”.
Ты ещё не ушла, но уже заработал счётчик,
Каждый день отмечая в потрёпанной книге судеб.

А весна уже здесь и рассвет по привычке розов,
Снег почти что растаял и сохнут на солнце лужи.
Ты ещё не ушла - ни к нему, ни домой, ни в прозу,
Почему же так грустно? А может вздохнуть поглубже?

Игорь Приклонский

[LiSi]

Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы».
Одни с негативом, другие с «приветом».
Но те, что с «приветом» – улыбчивы часто,
А те что – «закаты», обычно несчастны.
С одними общаясь, ты чувствуешь холод,
С другими и в семьдесят, кажется, молод.
И ты от одних заряжаешься светом,
С другими его круглосуточно нету.
Но если отдать человеку – «закату»
Кусочек тепла, что исчезло когда-то,
А не обвинять, что тоскливо на сердце,
Он тоже захочет и греть, и согреться.
Ведь людям – закатам, как людям – рассветам,
Хотелось бы к счастью пойти за билетом,
Но просто любить бескорыстно боялись,
Поэтому злились и больно кусались.
И люди – рассветы становятся тоже
Людьми с негативом на тучу похожих,
Когда благодарность в душе исчезает,
То небо рассветы в закат превращает.
Я тоже порою бываю на взводе,
Но знаю, с рассветом печали уходят.
И пусть кто-то скажет: «Она же с приветом».
Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы»...

~ Ирина Самарина

[Aqua Regia]

Родные души
Наталья Дроздова

Родные души… Много ль их на свете?
Как вытащить счастливый тот билет,
Чтобы родную душу в жизни встретить,
Блуждающую до сих пор во мгле?

Вокруг немало, в общем-то, хороших,
Не злых, не глупых, но ЧУЖИХ людей…
Поговорить неплохо с ними можно,
Узнать, возможно, кучу новостей,

Поесть и выпить, песню спеть дуэтом,
Потом сплясать… Да, выбор тут большой!
Но помолчать и ВСЁ понять при этом –
Возможно только с близкою душой…

[alterold]

- Шедевр!

Черный человек

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный...

"Слушай, слушай,-
Бормочет он мне,-
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.

Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".

"Счастье,- говорил он,-
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".

"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".

Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой.
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.

. . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . .

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Ночь морозная...
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.

Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.

"Слушай, слушай!-
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится.-
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.

Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую,
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.

Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...

И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".

"Черный человек!
Ты прескверный гость!
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...

. . . . . . . . . .

...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И - разбитое зеркало...

14 ноября 1925
Сергей Есенин

[Тонечка Агапова]

Наверно, в жизни главное — семья.
Огонь свечи и уголок укромный.
Чтоб утром слышать: "Я люблю тебя",
А ночью растворяться в страсти томной.
Наверно, в жизни главное — уют.
И детский смех, и ощущение счастья.
Когда ты знаешь, что тебя сегодня ждут!
Какие б не были вокруг ненастья.

[Исида]

Застопори дверь, а дальше дыши размеренно,
Тебе ещё нужно столько всего успеть.
Ведь смерть не любит скорых и неуверенных,
Она вообще капризная дама - смерть.

Ты долго считал, до часа, до сантиметра,
Раскраивал карту, забыв про еду и сон,
Момент приземления, скорость, потоки ветра,
Ведь лучше так, чем виски и Паркинсон.

Теперь пригодилась пятёрка по математике
(Насколько неважной в детстве она была)
Когда облака богатой мохнатой мантией
Ложатся на развернувшийся срез крыла.

И ветер шумит, и горы встают, как башни.
Вот счастье,
Последний миг его неминуем.
А тем, позади, почти что не будет страшно,
Лишь тридцать секунд
Из последних
Восьми
Минут.


Аля Кудряшева

[meine ehre -Treue]

Шарль Бодлер
«Часы»

(Стихотворение из сборника «Цветы Зла»)

Часы! угрюмый бог, ужасный и бесстрастный,
Что шепчет: "Вспомни все!" и нам перстом грозит, -
И вот, как стрелы - цель, рой Горестей пронзит
Дрожащим острием своим тебя, несчастный!

Как в глубину кулис - волшебное виденье,
Вдруг Радость светлая умчится вдаль, и вот
За мигом новый миг безжалостно пожрет
Все данные тебе судьбою наслажденья!

Три тысячи шестьсот секунд, все ежечасно:
"Все вспомни!" шепчут мне, как насекомых рой;
Вдруг Настоящее жужжит передо мной:
"Я - прошлое твое; я жизнь сосу, несчастный!"

Все языки теперь гремят в моей гортани:
"Remember, еstо memоr" говорят;
О, бойся пропустить минут летящих ряд,
С них не собрав, как с руд, всей золотой их дани!

О, вспомни: с Временем тягаться бесполезно;
Оно - играющий без промаха игрок.
Ночная тень растет, и убывает срок
В часах иссяк песок, и вечно алчет бездна.

Вот-вот - ударит час, когда воскликнут грозно
Тобой презренная супруга, Чистота,
Рок и Раскаянье (последняя мечта!):
"Погибни, жалкий трус! О, поздно, слишком поздно!"

[-HERA-]

ТОРС

Если вдруг забредаешь в каменную траву,
выглядящую в мраморе лучше, чем наяву,
иль замечаешь фавна, предавшегося возне
с нимфой, и оба в бронзе счастливее, чем во сне,
можешь выпустить посох из натруженных рук:
ты в Империи, друг.

Воздух, пламень, вода, фавны, наяды, львы,
взятые из природы или из головы,—
все, что придумал Бог и продолжать устал
мозг, превращено в камень или металл.
Это — конец вещей, это — в конце пути
зеркало, чтоб войти.

Встань в свободную нишу и, закатив глаза,
смотри, как проходят века, исчезая за
углом, и как в паху прорастает мох
и на плечи ложится пыль — этот загар эпох.
Кто-то отколет руку, и голова с плеча
скатится вниз, стуча.

И останется торс, безымянная сумма мышц.
Через тысячу лет живущая в нише мышь с
ломаным когтем, не одолев гранит,
выйдя однажды вечером, пискнув, просеменит
через дорогу, чтоб не прийти в нору
в полночь. Ни поутру.

1972

И.А. Бродский

[Шарки]

Хотя б во сне давай увидимся с тобой.
Пусть хоть во сне
твой голос зазвучит...
В окно —
не то дождем,
не то крупой
с утра заладило.
И вот стучит, стучит...
Как ты необходима мне теперь!
Увидеть бы.
Запомнить все подряд...
За стенкою о чём-то говорят.
Не слышу.
Но, наверно,— о тебе!..
Наверное,
я у тебя в долгу,
любовь, наверно, плохо берегу:
хочу услышать голос —
не могу!
Лицо пытаюсь вспомнить —
не могу!..

...Давай увидимся с тобой хотя б во сне!
Ты только скажешь, как ты там.
И всё.
И я проснусь.
И легче станет мне...
Наверно, завтра
почта принесет
письмо твое.

А что мне делать с ним?
Ты слышишь?
Ты должна понять меня —
хоть авиа,
хоть самым скоростным,
а все равно пройдет четыре дня.
Четыре дня!
А что за эти дни
случилось —
разве в письмах я прочту?!
Как эхо от грозы, придут они...

Давай увидимся с тобой —
я очень жду —
хотя б
во сне!
А то я
не стерплю,
в ночь
выбегу
без шапки,
без пальто...
Увидимся давай с тобой,
а то...
А то тебя сильней я полюблю.

Роберт Рождественский

[ВОЛЬТА]

Стояла я і слухала весну,
Весна мені багато говорила,
Співала пісню дзвінку, голосну,
То знов таємно-тихо шепотіла.

Вона мені співала про любов,
Про молодощі, радощі, надії,
Вона мені переспівала знов
Те, що давно мені співали мрії

[Шарки]

Я буквы выучил еще до школы,
и это было сладко и рисково...
Но я любую книжную лавину
бесстрашно сокращал наполовину.
Природа
и другие «трали-вали»
меня совсем не интересовали.
Читал я от заката до рассвета,—
сюжета требовал от книг!
Сюжета!
И ничего не принимал взамен...
Стать грамотным
я так и не сумел.

Роберт Рождественский

[_Olesya_]

Я в глазах твоих утону. Можно?
Ведь тонуть в глазах твоих - счастье.
Подойду и скажу: «Здравствуй!»
Я люблю тебя, очень сложно!
Нет, не сложно, любить трудно
Очень трудно любить, веришь?
Подойду к обрыву - круто!
Буду падать - поймай! Успеешь?
Только мне без тебя плохо!
Я хочу быть с тобой, слышишь???
Не минуту, не месяц, а долго,
Очень долго - всю жизнь! Понимаешь?
Знаешь... вместе всегда!
Любишь?
Если «да», я тебе обещаю,
Что ты самой счастливой будешь
Если «нет», я тебя умоляю,
Не казни своим взглядом, не надо,
Не тяни меня взглядом в омут!
Пусть другого ты любишь - ладно!
Но меня хоть немножко помни!
Я любить тебя буду, можно?
Если даже нельзя - буду!
И всегда я приду на помощь,
Если будет тебе трудно!
Я люблю тебя, слышишь?
Помни!

Эдуард Асадов

[Шарки]

Смеркается.
Пахнет леском перегретым...
Но я не об этом!
Совсем
не об этом.

Я знаю, как трудно рождается
слово.
Когда оно истинно.
И безусловно.
Прозрачно.
Пока что ни в чем не повинно.
А ты,
надрываясь, грызешь пуповину
и мечешься:
— Люди!
Вы слово
искали.
Берите!
Пока его не затаскали.
Скорее!
Пусть кто-нибудь станет
пророком...
Нависла жара над высоким порогом.
Кукушка старается:
чет или нечет.
У самого уха стрекочет кузнечик.
Шуршит муравейник.
Ворона фальшивит.
И стебель цветка под пчелою
пружинит.
Готовятся к полднику жители ясель.
Зеленою тучею кажется ясень.
Он что-то бормочет надменно
и глухо.
Он так величав,
что становится глупо
рядиться в пророка,
считаться поэтом...

Но я не об этом!
Совсем
не об этом.


Роберт Рождественский

[Осавул]

Окраина линии фронта,
Не фланг, не тылы, не очаг,
Гражданская весть-оборона,
Где свой – мультимедийный враг.
Почти невесомость – нирвана,
У бездны самой на краю,
Мишенью рубцуется рана,
В стихийном и равном бою.
Привычка ласкать против шерсти,
Отчасти отцами дана
В искомом как есть поднебесье,
Где каждых полвека война.
Связуя узлы поколений
Мы вяжем капризную сеть
Смертей и нелепых рождений,
Чтоб нечто на память иметь.

А. Ковыль

[Simiel]

Да какая вам разница с кем я, простите... сплю!?
С кем готова хоть в горы, хоть в пропасть, хоть к алтарю!
С кем становится нужным каждый закат/рассвет,
И на ком сошелся клином весь белый свет.

Да и кто дал вам право - без спроса в чужую жизнь?
В идеале - хотите в душу. Не суйте нос!
Ну действительно, сколько же можно: "А ты с ним спишь?"
Для особо назойливых: "Разве же с ним уснешь?!" =)

Да какая вам разница с кем я хочу делить
Всё, что есть у меня, и будет - напополам.
С кем хочу просыпаться утром, шутить, грустить?
Это мне решать. Только мне! Ну никак не вам...

Юлечка Гаркуша

[Aqua Regia]

Распни его! Распни!!!
Азат-Тот

Ведьма молодая
Жила в лесной глуши.
Крестьяне к ней, хворая,
За помощью пришли.

Помочь скорей просили,
Ведь страшно умирать.
И души ей сулили
За жизнь свою отдать.

"Не надо ваших душ мне.
Нет зла в моих делах.
Мои секреты в знанье,
В целительных цветах.

Избавить вас от хвори
Нетрудно мне совсем.
Настой я приготовлю-
Он вам поможет всем."

Прошла неделя злая,
Настал воскресный день.
И нехотя сдавалась
Коварная болезнь...

Крестьяне в благодарность
На ведьму донесли.
Отряды инквизиции
К порогу привели.

Открылась дверь землянки,
Попятились бойцы.
Распятия взметнули
Святейшие отцы.

Всех оглядела ведьма.
"Давно я вас ждала.
Мои на этом свете
Закончены дела.

А вы, кого спасла я,
Запомните меня.
Я вас от верной смерти
В тот раз уберегла.

Лекарства вам давала...
Умри же вы тогда,
Я б до сих пор спокойно
В землянке тут жила.

Как жаль, что не умею
Я людям отказать.
За этот "грех" тяжёлый
Придётся умирать...

Весёлым красным заревом
Пылал костёр в ночи.
Суд скор у инквизиции-
"Сожги её! Сожги!!!"

Уходит время дальше,
Проносятся века.
Ведь изменились люди,
Не правда ли друзья?

Но вдруг раздались крики:
"Он зло!"- кричат слепцы.
И сново бесноватое:
"Распни его! Распни!"

[fhntv@]

Я пришла за счастьем, вот мои ладошки…
Боженька, ну сжалься, поделись немножко…
Людям очень важно с мыслью просыпаться,
Что жива надежда, что нельзя сдаваться…

Очередь за счастьем у тебя толпится,
Но намного больше тех, кто побоится
К очереди этой присоединиться…
Только им ведь тоже счастье пригодится…

Я раздам прохожим счастье по крупинкам -
Близким и не очень, рыжим и блондинкам,
Бедным, и богатым, слесарям, поэтам…
Недостойных счастья в мире просто нету!

Ведь когда улыбки добрые встречаешь,
О своих проблемах сразу забываешь…
А когда душою кто-то согревает,
Это значит, счастье всё-таки бывает!

Нужно оглянуться, нужно присмотреться -
Может, в чьём-то сердце к счастью скрыта дверца…
Только вы не бойтесь в эту дверь стучаться…
Пред любовью лучше не сопротивляться.

И толпились люди, занимали место…
Кто-то хочет денег, кто-то стать невестой…
Для кого-то счастье – сплетнями делиться…
Очередь большая… Всё мелькают лица…

Я пришла за счастьем, вот мои ладошки…
Вижу, пусто… Птицы доклевали крошки.
Но с улыбкой мудрой мне ответил Боже,
Что улыбка близких – это счастье тоже!