Частная собственность священа

[Cetus]

Ведь для того, чтобы жить и работать, люди прежде всего должны есть, пить, одеваться и т.д (Маркс)


А теперь посмотрим на себя со стороны, до чего деградировало наше восприятие действительности, что предметы первой необходимости: воздух, вода, крышу над головой (квартира), пищу, одежду, книги (та же духовная пища) мы записываем в категорию - частной собственности

А ведь у частной собственности, помимое того что как категория она отражает отношение человека к средствм производства, действительно есть сторона скрытая от нашего восприятия, которую не пощупаешь. Речь идет о частной собствености на человеческие способности (деятельность человека). которая проявляется в профессиональном кретинизме личности.

Надо же... А я про библиотеку шутила....

[VSEZNAYKA]

А ведь у частной собственности, помимое того что как категория она отражает отношение человека к средствм производства, действительно есть сторона скрытая от нашего восприятия, которую не пощупаешь. Речь идет о частной собствености на человеческие способности (деятельность человека). которая проявляется в профессиональном кретинизме личности.

не понял, переведи... (с)
вы имеете ввиду что если у человека есть какое то изобретение, то он не имеет на это права защищать его, или не должен иметь на это права?

[фокс]

не понял, переведи... (с)
вы имеете ввиду что если у человека есть какое то изобретение, то он не имеет на это права защищать его, или не должен иметь на это права?

Частная собственность на интелект?, это подкупает.

[Clift22]

Ведь для того, чтобы жить и работать, люди прежде всего должны есть, пить, одеваться и т.д (Маркс)


А теперь посмотрим на себя со стороны, до чего деградировало наше восприятие действительности, что предметы первой необходимости: воздух, вода, крышу над головой (квартира), пищу, одежду, книги (та же духовная пища) мы записываем в категорию - частной собственности

А ведь у частной собственности, помимое того что как категория она отражает отношение человека к средствм производства, действительно есть сторона скрытая от нашего восприятия, которую не пощупаешь. Речь идет о частной собствености на человеческие способности (деятельность человека). которая проявляется в профессиональном кретинизме личности.

Несколько запутанно. Хотя частная собственность на собственный интеллект не нуждается в защите, я так думаю.

[sever-sv]

Институт частной собственности: что говорит Евангелие?


Сомин Н.В.

1.
Ныне многие наши соотечественники, не исключая и экономистов, позиционируют себя православными христианами, признают христианские ценности, захаживают в храмы. Но вот когда речь заходит о собственности, то происходят удивительные вещи. Ныне частная собственность признается основой основ экономики. Без частной собственности само слово «экономика» как бы теряет смысл. Причем большинство экономистов уверено, что такой взгляд вполне совместим с христианством. Тут экономисты кивают на богословов, говорящих, что христианство осуждает сребролюбие и любостяжание. Но что касается самого института частной собственности, то нигде в Евангелии он не порицается.

Так ли это? Попробуем разобраться, сделав экскурс в богословие собственности. Прежде всего посмотрим, что говорят о собственности первоисточники, т.е. Священное писание Нового Завета. Так ли уж оно индифферентно к этому «институту»?

2.
Первое, что бросается в глаза – это обилие фрагментов, так или иначе касающихся имущественных отношений. О них множество раз говорит Сам Господь Иисус Христос, упоминает Иоанн Креститель, Иуда за тридцать серебряников предает Христа. Не раз высказываются по этой теме в своих посланиях апостолы Петр, Иоанн, Павел и Иаков. Наконец Деяния Апостольские повествуют нам о первохристианском коммунизме в рамках Иерусалимской общины. Все это означает, что имущественная тема – отнюдь не проходная. Наоборот, она рассматривается в Новом Завете как чуть ли не самая важная нравственная проблема.
Но что же все-таки говорят Евангелия по интересующему нас поводу? Уже первая встреча – в Нагорной проповеди Спасителя - просто-таки ошеломляет.

«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; Но собирайте себе сокровище на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры ни подкапывают и не крадут; Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф.6,19-21).

Вот так прямо и сказано: «не собирайте»… Собственность оказывается вещью и непостоянной («где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут», и, главное, губительной, ибо наше сердце имеет склонность прилепляться к ней, а не к Богу. Она легко превращается в нашего господина и даже в божество, которому мы начинаем поклоняться. Об этом Спаситель говорит с огромной силой:
«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф.6,24).
Иногда пытаются возразить: мол, Христос говорит о «сокровищах», о «маммоне», в общем – о большом богатстве, но не о собственности в принципе. И как бы читая мысли оппонентов, Христос тут же разъясняет свою мысль:

«Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа больше ли пищи, и тело – одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся ни прядут; Но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите «что нам есть?» или: «что пить?» или : «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф.6,25-34).

После этих слов уже не остается никаких сомнений, что Спаситель имеет в виду отказ не просто от излишеств, но от частной собственности вообще. Основательно и терпеливо, повторяя мысль для непонятливых, Господь объясняет, что не следует заботиться «что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться», что нужно брать пример с «птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы», что нужно быть как «полевые лилии», которые «не трудятся ни прядут», что следует жить по заповеди «не заботьтесь о завтрашнем дне». Собственности у христианина быть не должно, «потому что всего этого ищут язычники».
Смущающее душу впечатление от этого фрагмента хорошо передает выдающийся русский философ В.Ф. Эрн: «Эти слова так неудобны, что их обыкновенно не то чтобы комментируют (они как-то не поддаются искажениям), а просто замалчивают. Их отчасти стыдятся, конфузятся, в глубине души думая, что ведь это наивно и даже совсем невозможно»[1,10]. Но может быть этот фрагмент единичен и как-то случайно затесался в Евангелие от Матфея? Нет. Тот же фрагмент «не заботьтесь» есть и в Евангелии от Луки (Лк.12,22-31). Но есть еще речения Господа, утверждающие, что частная собственность не совместима с христианством, например:

«Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк.14,33).
Или вот притча о безумном богаче:

«у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк.12-21).

Тут отрицается главный побудительный мотив владения собственностью – устроение устойчивого благополучия. Оно непрочно, иллюзорно, оно все равно ограничено рамками земной жизни, которые собственность раздвинуть не может. Евангелие отрицает и правовые нормы, всегда и всюду безусловно сопровождающие собственность. Например, право наследования:

«Некто из народа сказал Ему. Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? При этом сказал им: Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк.12,15).
Как бы хотели любители частной собственности, чтобы Господь показал здесь пример справедливого разделения наследства. Но Христос отказывается от этого вообще, не благословляя сам институт наследования и указывая, что суть обычая наследования – в любостяжании.

Отрицается процент и дача денег в рост. Причем не просто осуждается – об этом много говорит и Ветхий Завет, – но дается новая заповедь, превосходящая ветхозаветную:
«Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад» (Лк.6,30).

А вот еще:
«Блаженны нищие» (Лк.6,20), и в противопоставление «горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение» (Лк.6,24).

Очевидно тут сказано, что богатые будут благоденствовать только в этой жизни – они «уже получили свое утешение»; бедные же – блаженствовать в Царстве Божием.
Мы еще не раз будем обращаться к новозаветным текстам, но и из приведенного ясно, что для апологетов частной собственности Евангелие не союзник.

3.
Чем глубже современный человек знакомится с Евангелием, тем больше в нем возникает смущение, недоумение, а зачастую и форменный протест. И не удивительно – разрушается его глубинная жизненная философия. Ничего себе – как «птицы небесные», без собственности! Да разве это мыслимо? Да как же жить-то! Ведь сказано же, «что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом». Значит пища, одежда, жилище – нужно, а собственность – не нужна? Загадка какая-то. Нет, тут что-то не так! И решив так человечество начинает искать выход из этой несуразности.

Мы не будем говорить о не христианах. С ними все ясно – для них Евангелие не закон, а потому они жадно и с гиканьем бегут за собственностью, лишь подтверждая, что «всего этого ищут язычники». Но какие решения этой головоломки предлагает христианское богословие? По большому счету их три. Назовем их условно:

1) «экономика чуда»,
2) «общепринятая доктрина» и
3) «экономика любви».

4.
Первое решение лежит на чисто религиозном пути. Только веруй – и тогда все тебе будет, в том числе и «что вам есть и что пить» и «во что одеться». Причем, будет без всяких трудов на хозяйственной ниве. Ведь накормил же Господь евреев манной небесной во время их исхода из Египта. Ведь умножил же хлебы Господь Иисус Христос и напитал слушающий Его народ. Ведь сказано: «просите и дано будет вам» (Мф.7,7). Наконец, из самого фрагмента о «птицах небесных» можно почерпнуть, что «Ищите прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». Вера двигает горами, так неужели любящий вас Господь по вере вашей не даст вам такой малости, как пища или питие? Сказано: «Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!».

В результате получается, что не нужно возделывать поля, строить заводы – все потребное для человека даст Господь. Каким образом? А неважно каким. Спрашивая об этом вы обличаете себя в маловерии. Господь всемогущ – он создал весь мир. Так неужели же Он не создаст такую безделицу, как макароны или ботинки. Не нужно создавать армию и вооружать ее. Это опять-таки маловерие. Нужно же молиться Богородице, и она избавит нас от нашествий иноплеменников и прочих бед. И так далее и тому подобное. Такая теория характерна для монашествующих. А поскольку именно они являются властителями дум в православном обществе, то она бытует во множестве православных изданий, и даже иногда рассматривается как нормативная православная точка зрения. Что сказать об этом?

Конечно, экономисты, слыша такие воззрения, будут только пожимают плечами. Но нужно сказать, что и для многих православных верующих подобная теория представляется крайне сомнительной. Дело в том, что такую «экономику» кроме как «экономикой чуда» назвать нельзя. Чудо тут рассматривается как производственная технология. Слов нет – и вера необходима и чудеса существуют: отрицать их было бы просто глуповатым материализмом, верящим, что кроме атомов и пустого пространства в мире больше ничего нет. Но приверженцы «экономики чуда» почему-то уверены, что Господь – это джин, который бросается выполнять любое наше желание. Удивительная и ничем не обоснованная самонадеянность! Господь всемогущ и добр, но в то же время Он абсолютно независим. Да, по своей милости Он, причем дважды, умножал хлебы. Но думать, что Он это будет делать постоянно и по нашему графику – просто безумие. Однако именно это предлагают православные приверженцы «экономики чуда» нашему народу. По меньшей мере это безответственно.

5.
Если «экономика чуда» – путь крайне сомнительный, то как же христианам эту самую экономику устраивать и на каких «институтах» ее основывать? Второй путь, который они выбирают – это путь апостасии, отступления от Евангелия, по сути дела путь предательства Христа. Задача простая – всеми правдами и неправдами доказать, что частная собственность и есть тот необходимый базис, на котором только и возможна христианская жизнь. Доказать вопреки ясным указаниям Евангелия. Дело в том, что для падшего человека частная собственность очень желанна. А если человек чего-то хочет, то становится необычайно изобретательным в способах обоснования этого хотения. В общем, как говорят французы «если нельзя, но очень хочется, то можно». Вот и здесь, на идее обоснования частной собственности за многие века христианства сложилось целое богословие, развитое и изощренное, виртуозное по аргументации и многочисленное по своим адептам. Но в то же время – богословие лукавое, делающее вид защитника истинного Христова учения, но незаметно искажающее неудобное для себя, а если исказить не удается, то – замалчивающее его. Ныне это богословие занимает господствующие позиции, является как бы «общепринятой доктриной» Церкви. А потому мы эту концепцию так и будем называть.

Суть «общепринятой доктрины» заключается в двух тезисах. Первый: иметь собственность, даже значительную непредосудительно. Сам институт частной собственности – вещь морально нейтральная. Надо просто правильно им пользоваться. Что же касается социальной роли этого «института», то вся история человечества показывает его естественность для человека. А потому общество, на нем основанное, обещает быть устойчивым. И наоборот, всякое отступление о принципа частной собственности – безответственный утопизм, чреватый социальными катастрофами.

Но что значит правильно пользоваться собственностью? Тут «общепринятая доктрина» выдвигает свой второй тезис: плох не сам факт наличия собственности, а чувство привязанности к ней. Другими словами, плохи любостяжание и сребролюбие. Если богатый свободен от этих грехов, не является рабом своей собственности, да к тому же благотворит, то его богатство не является препятствием для входа в Царство Небесное. С другой стороны, если человек беден, но завистлив и сребролюбив, то его бедность отнюдь не станет панацеей от геенны огненной.

Что тут скажешь? Вроде бы все правильно – ведь и в самом деле губят нас не сами вещи, а пристрастие к ним. Так значит верна «общепринятая доктрина»? Но как быть с Евангельскими заповедями отказа от собственности? Очень просто. С точки зрения «общепринятой доктрины» их вовсе нет. «Не можете служить Богу и маммоне» – точно так: маммона, т.е. сребролюбие отвращает от Бога. О том же говорит притча о безумном богаче: бедняга погиб от любостяжания – ведь как он любовался своим богатством! Христос не стал делить наследство, чтобы не вмешиваться в совершенно естественный закон, который и так понятен – ведь Он пришел на землю не ради таких мелочей! «Блаженны нищие» – так и у Матфея и у Луки сказано «блаженны нищие духом». Возьмите Евангелие и прочтите. По святоотеческому толкованию, «нищие духом» – смиренные, а не бедные. Что? В Евангелие от Луки «духом» вставлено лишь в VIII веке? Но у Матфея прочтение «нищие духом» было всегда. Это просто означает, что Церковь уточнила не вполне ясное место у Луки более глубокой по смыслу версией из параллельного Евангелия. Что? Как быть с явным противопоставлением «нищие-богатые» в тексте Луки? А так, что и «богатые» тоже должны сопровождаться «духом» – тут речь идет не о богатых вообще, а о гордых и самонадеянных людях. Что же касается фрагмента с «птицами небесными», то тут Господь изображает «замечательную картину Промысла Божия, пекущегося о Своей твари» [2:120], а вовсе не картину отрицания собственности.

Можете не сомневаться: на все общепринятая доктрина выработала свое объяснение. И все же эта концепция имеет недостаток, тщательно скрываемый, но для нее разрушительный. Он в самом сердце доктрины: частная собственность не морально нейтральна. Это настолько кардинальный и трудный вопрос, что необходимо остановиться на нем подробнее.

6.
В условиях частной собственности человечество живет со времен падения прародителей Адама и Евы. За это время оно хорошо прочувствовало положительные и отрицательные стороны этого «института», плюсы и минусы.

О плюсах особенно раздумывать не нужно – они все давно выставлены на показ апологетами «общепринятой» доктрины. Частная собственность дала возможность человечеству хоть как-то прожить, ибо в противном случае его захлестнула бы вакханалия насилия, грабежа и безграничного культа силы. Защита права собственности оградила людей от этого беспредела и позволила создать устойчивые (относительно, конечно) государства. Частная собственность раскрепощает хозяйственную инициативу, поскольку ограничивает право других вмешиваться в дело. Наконец, частная собственность дает человеку свободу – в смысле независимости от других: защищенный собственностью человек может существовать даже при негативном отношении к нему со стороны отдельных людей, и даже сообществ.

Однако все эти плюсы не перевешивают главного минуса: собственность провоцирует любостяжание. Более того, частная собственность есть правовая форма легализации любостяжания. Об этом все время говорили многие святые отцы.

[sever-sv]

Прежде всего, собственность – порождение падшести человеческой. Собственность возникла из эгоистического желания обладать, и само право собственности, сам «институт» является легализацией этого желания. Вот, например, что пишет богослов начала IV в. Лактанций:

"Любостяжание есть источник всех зол: оно происходит от презрения к истинному величию Божию. Люди, обилующие в чем-либо, не только пе*рестали уделять другим избытки свои, начали присваивать и похищать се*бе чужое, будучи влекомы к тому собственною корыстью. То, что прежде было в общем употреблении у всех людей, начало скопляться часто в до*мах у немногих. Чтобы других подвергнуть своему рабству, люди стали собирать себе в одни руки первые потребности жизни и беречь их тща*тельно, дабы небесные дары сделать своею собственностью, не для того, чтобы уделять их ближнему из человеколюбия, которого в них не было, но чтобы удовлетворять единственно своему любостяжанию и корысти. После того, составили они себе самые несправедливые законы под личиною мни*мого правосудия, посредством которых защитили против силы народа свое хищничество" (цит. по [3,35]).

Конечно, тут просвечивает концепция «золотого века», но мысль о том, что люди стали собирать собственность ради «любостяжания и корысти», выражена отчетливо. Аналогичное мнение высказывали св. Григорий Богослов, св. Амвросий Медиоланский и другие отцы.

Далее, св. Иоанн Златоуст выявил один из важнейших моральных законов в области собственности: чем больше у человека собственности, тем более его пленяет любостяжание, которое в свою очередь умножает собственность, и так далее. "Я никогда не перестану повторять, что приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего, возбуждая в них беспрестанно новые пожелания " [VII,645] - говорит великий святитель. В результате между собственностью и любостяжанием образуется положительная обратная связь, и процесс стяжания, нарастая как снежный ком, приводит к духовной катастрофе, когда человек окончательно подпадает под власть маммоны и теряет человеческий облик. Получается, что вопреки «общепринятой» теории, которая разводит любостяжание и собственность, они психологически оказываются неразделимыми. Богатый именно своим богатством демонстрирует свое любостяжание.

Эта связь особенно отчетливо выявляет подлинное лицо собственности. Частную собственность оправдывают ее плюсами, но любят за то, что она воплощает наше сребролюбие, и следовательно, обеспечивает все желания, которые можно купить за деньги. Во все времена этот мотив был основным. Златоуст говорит:
"Сребролюбие возмутило всю вселенную; все привело в беспоря*док" [VIII,270].

"От неистовой любви к деньгам все погибло. Кого, кого мне ви*нить, - не знаю: до такой степени это зло завладело всеми, - правда одними в большей, другими в меньшей мере, однако - всеми. И подобно тому, как сильный огонь, будучи брошен в лес, все ниспровергает и опустошает, так и эта страсть губит вселенную: цари, правители, частные люди, нищие, женщины, мужчины, дети, - все в равной мере поработились этому злу. Как будто какой-то мрак объял вселенную, - никто не выходит из опьянения! Правда, против любостяжания слышатся бесчисленные обвинения, и в частном разговоре, и среди народа; но исправления нигде не видим" [XI,748].

Подобными горькими стонами полны творения великого святителя. Тогда, как и сейчас, мир жил по закону погони за собственностью, но, будучи худо-бедно христианским, такой голой правды стеснялся. И общепринятая доктрина удивительным образом эту ситуацию отобразила. С одной стороны, она дает зеленую улицу праву частной собственности. Но, с другой, – она нравственной проповедью силится любостяжание ввести хоть в какие-то рамки. Налицо трагичное противоречие, и обусловлено оно теоретическим проколом – игнорированием «закона Златоуста». Удивительное дело: Иоанн Златоуст канонизирован, причем назван великим учителем, но суть его воззрений не востребована и даже замалчивается.

Нынешнее общество подтверждает «закон Златоуста» уже в глобальном масштабе: возросло и совокупное количество собственности и усиление любостяжания. Безудержного потребления уже никто не стесняется. О деньгах, наживе и вожделениях говорится открыто и с гордостью. Свою задачу мир видит лишь в том, чтобы все покупалось за деньги.

Но на этом беды с «общепринятой доктриной» не заканчиваются. Она содержит еще один серьезный провал, который лучше всего проиллюстрировать на Евангельском эпизоде с богатым юношей.

7.
Евангельский рассказ о богатом юноше (Мф.19,16-30; Мк.10,17-31;Лк.18,18-30) несколько различается у Матфея и у Луки с Марком. Этот эпизод настолько замечателен и настолько важен для уяснения евангельского взгляда на собственность, что мы рекомендуем внимательно его прочитать, причем, в двух версиях.

«И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: всё это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно» (Мф.19,16-26).

У Луки начало истории изложено немного иначе:

«И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог; знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою. Он же сказал: все это сохранил я от юности моей. Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною». (Лк.18,18-22).

Далее тексты Матфея и Луки по смыслу совпадают.
Основатель «общепринятой» доктрины учитель церкви начала III в. Климент Александрийский ради разбора этого эпизода написал целую книгу под интригующим названием «Кто из богатых спасется?». В ней он пишет: «Не достижимо и не осуществимо, чтобы лишающийся необходимого для жизни не был в духе разбит и, с лучшим расставшись, не обеспокаиваем был бы постоянными попытками и усилиями откуда бы то ни было раздобыть необходимые для жизни средства» [8,18]. Для Климента это совершенно очевидно: «Мог ли же теперь Спаситель добивающимся вечной жизни советовать нечто вредное и гибельное для жизни, которую Он обещает?» [8,18]. Поэтому Климент считает, что в словах Господа «что имеешь, продай и раздай нищим» нужно видеть аллегорию, иносказание: от юноши требовалось не отдать все имение, а вырвать с корнем страсть любостяжания. Так что юноша «отошел с печалью» не из-за пленения богатством, а потому, что не владел александрийской экзегезой.

Современная «общепринятая» доктрина, отбросив идею об аллегории (уж слишком она неправдоподобна), в остальном идет за Климентом. Богатый юноша благочестив, он исполняет все ветхозаветные заповеди, но хочет совершенства. Господь предлагает юноше раздать все свое имение. Но юноша этого сделать не смог и «отошел с печалью». Вот что делает с людьми рабство богатству. В то же время норма «все отдать» предлагается Христом лишь для ищущих христианского совершенства. Для остальных же достаточно милостыни.

И снова кажется, что возразить нечего. Но давайте повнимательнее вглядимся в текст. По версии Матфея юноша утверждает, что исполнил все заповеди закона, включая «люби ближнего твоего, как самого себя». Комментируя именно это место Златоуст метко замечает: "юноша сам себя обличил в пустом самодовольстве: ведь если он жил в таком изобилии, а других, находившихся в бедности, презирал, то как же он мог сказать, что возлюбил ближнего?" [VII,262]. Вот, оказывается, в чем суть эпизода! Юноша не исполнил заповеди любви к ближнему. И Господь его тут же в этом обличает. «Если хочешь быть совершенным» - первый удар любящей руки: Христос отрицает, что юноша уже достиг совершенства; а юноша в самом деле так думал – ведь он исполнил все заповеди и самодовольно вопрошал «чего еще недостает мне?». «Пойди, продай имение твое и раздай нищим» - второй удар-указание: юноша ясно понял, какую заповедь не исполнил, поскольку тут же почувствовал, что любит не ближних, а свое богатство, причем настолько, что не может с ним расстаться. Оказывается совет раздать все имение является частным случаем заповеди любви к ближнему! Кто, обладая богатством, его не раздал, тот ближнего не любит. А можно ли «иметь жизнь вечную» не стяжав любви? Апостолы (в отличие от богословов «общепринятого» толка) поняли эту мысль Спасителя и ужаснулись: «так кто же может спастись?». Христос отвечает, что отдать все (и значит – спастись) можно только при наличии крепкой веры в Бога.

В версии Луки та же самая мысль выражена еще яснее, ибо там нет сбивающего с толку упоминания о «совершенстве». У Луки среди исполненных заповедей отсутствует «люби ближнего как самого себя». И Спаситель прямо говорит юноше «еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим». Не розданное богатство обличает, что недостает любви к ближнему.
Обратная зависимость между любовью и богатством – вот чего не видит «общепринятое» богословие. А ведь этот закон не раз формулировали святые отцы. Например, Златоуст говорит:
"желание иметь средств к жизни больше, нежели сколько у ближнего, происходит не от иного чего, как от того, что любовь охла*дела" [XI,153].

"каким образом владеющий богатством бывает благ? Конечно, он не благ, но он становится благим, когда раздает свое богатство. Ког*да же не имеет его, тогда он и благ; и когда раздает его другим, тогда тоже благ; а до тех пор, пока удерживает его при себе, он не бывает благим" [XI,705].

Чеканную форму этому принципу придает Василий Великий:
«Чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви» [4,101].
Симеон Новый Богослов, святой отец XI века, пишет:

"Поэтому тот, кто раздает всем из собранных себе денег, не дол*жен получить за это награды, но скорее остается виновным в том, что он до этого времени несправедливо лишал их других. Более того, он виновен в потери жизни тех, кто умирал за это время от голода и жаж*ды. Ибо он был в состоянии их напитать, но не напитал, а зарыл в землю то, что принадлежит бедным, оставив их насильственно умирать от холода и голода. На самом деле он убийца всех тех, кого он мог напитать" (цит. по [5,135]).

Тут мысль о безнравственности богатства доведена до предела: имеющий богатство, даже временно, «убийца всех тех, кого он мог напитать» за это время.

Итак, если человек богат, то, по Евангелию, он скорее всего: 1) сребролюбив – он подвергся воздействию «закона Златоуста» и 2) эгоистичен и не любит ближних. Оговорка «скорее всего» необходима: могут быть отдельные личности (типа большого ?наследства), опровергающие это правило. Но по множеству, в социальном плане такой вывод неопровержим.

[sever-sv]

После этого с ужасающей очевидностью становится ясна истинность знаменитого: «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Наши же «общепринятые» богословы из кожи вон лезут, чтобы это речение ослабить: то «игольные уши» - узкие ворота в Иерусалимской стене, то верблюд уменьшается ими до каната или нитки из верблюжьего волоса. Все эти измышления не имеют никакой исторической или лингвистической достоверности. Уж лучше принять образ верблюда и игольного ушка во всей его картинности и страшной правде.

8.
Наши экономисты, конечно понимают, что евангельское отношение к собственности (какое бы оно ни было) – вопрос исключительной значимости. И тем не менее имущественное учение Евангелия они обходят глубоким молчанием. Ведь, помимо чисто общечеловеческих причин, они имеют особый повод любить собственность. Она как бы является гарантом настоящей экономики. Все экономические категории – деньги, товар, рынок, стоимость только и живут за счет господства собственности. Уберите ее, – и экономика засохнет, исчезнет, превратится в организацию производства и распределения, как это получилось в советское время. А такой профессиональной дискредитации экономисты не хотят. Так что в наш век богословы и экономисты действуют заодно. А потому следует в скором времени ожидать конвергенции их теорий.

Впрочем, протестанты мостик между современной экономикой и верой давно уже промостили. Речь идет о знаменитой «протестантской этике», так подробно разобранной Максом Вебером в его работе «Протестантская этика и дух капитализма» [9]. В вольном пересказе теория знаменитого немецкого социолога выглядит так. По протестантскому учению спасет вера. Но, как это ни парадоксально, вера в Бога еще не является панацеей от эгоизма. Можно, оказывается, верить ради собственного спасения, и к тому же требовать от Бога гарантий, знаков свыше, что ты обязательно будешь спасен. Таким знаком от Бога кальвинисты посчитали удачу в коммерческих делах. Вот и получилось, что удачливые предприниматели стали самыми уважаемыми людьми (ведь Бог их спас), а само предпринимательство – самым что ни на есть богоугодным делом. А поскольку все знают, что без собственности и большой, т.е. без капитала, богатства дело не пойдет, то и само богатство и стремление к нему стало положительной христианской ценностью.

И вот тут то протестанты и приходят к разящему противоречию не только с Евангелием, но и с «общепринятой» доктриной. Ведь последняя все же призывает не привязываться к собственности. В «протестантской этике» такой нормы нет и быть не может – без страсти к деньгам, без того, чтобы день и ночь не думать о умножении прибылей, успеха в бизнесе не видать. Об этом пишет, например, Наполеон Хилл в своем известном на весь мир руководстве разбогатеть с характерным названием «Думай и богатей»: «Ваша цель – хотеть денег, хотеть так настойчиво, чтобы силой внушения желаемое стало действительным (…) вы никогда не станете богатым, если не «доведете до кипения» страсть к деньгам, если не поверите в свое богатство как в себя» [6,28-29].
Думается, что Макс Вебер все же перемудрил. Скорее всего тут все гораздо проще: протестанты отказались от многовековой церковной традиции, связанной с евангельской и «общепринятой» концепциями. Вследствие такой «отвязанности» они, не замечая того, шагнули гораздо дальше по пути подчинения веры реалиям «века сего».

9.
И все же, сколько ни убеждай, что частная собственность не поддерживается Евангельскими текстами, все равно слышится климентовский вопль души: «А как же жить-то!». И в самом деле, как может существовать общество, в котором все нищие, все бессребреники, отдавшие всё? Ответ один – общей собственностью. «Как? Опять коммунизм?» – закричат многие, люто возненавидевшие это слово. Ответ один – да, коммунизм. Это единственный способ совместить личное нестяжание с богатым и сильным обществом. Это единственный образ жизни, поощряющий любовь, а не провоцирующий эгоизм. Это единственная возможность построить «экономику любви». Это то, что завещает нам Новый Завет. О нем говорят уже не Евангелия, а Деяния
Апостольские. Вот эти «коммунистические» фрагменты:

"Все же верующие были вместе и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде всякого" (Деян.2,44-45).

"У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все было у них общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые вла*дели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нуж*ду. Так Иосия, прозванный от Апостолов Варнавою, что значит: «сын утешения», - левит, родом Кипрянин, у которого была своя земля, продав ее, принес деньги и положил к ногам апостолов»" (Деян.4, 32-36).

«Общепринятая» критика особенно яростно нападает на эти фрагменты. И вовсе не все иерусалимские христиане продавали имения – например Мария, мать Иоанна Марка, преспокойно имела собственный дом в Иерусалиме (Деян.12,12). И не коммунизм вовсе устроили апостолы, а просто кассу взаимопомощи. А если и коммунизм, то добровольный, а не большевистскую принудиловку. И к тому же коммунизм распределения, а не производства. И не по силам человеческим был этот строй жизни, что подтверждает трагичный случай с Ананией и Сапфирой, которые утаили часть вырученных за продажу земли денег (Деян.1-10). И вообще это был неудачный эксперимент, который больше в Церкви не повторялся.

Если послушать критиков, то и впрямь может показаться, что вместо осиянных благодатью апостолов там орудовала команда безответственных авантюристов. Но святые отцы относятся к происходившему в иерусалимской общине совершенно иначе. Златоуст восклицает: «это было ангельское общество» [IX,73]. Поступок же Анании и Сапфиры святитель характеризует как «святотатство» [IX,118], ибо образ жизни в Иерусалимской общине был настолько благодатным («великая благодать была на всех»), что такую грубую профанацию, какую совершили Анания и Сапфира, по другому и назвать нельзя. Более того, Златоуст прямо с амвона призывает своих прихожан последовать примеру Иерусалимских первохристиан.

Но в критике, помимо недобросовестных аргументов, есть и верные мысли, из которых особенно интересно замечание о коммунизме распределения. Да, общинники все средства получали от продажи собственности, даже не пытаясь организовать производство. Конечно, долго так не проживешь, и уже вскоре другие общины стали собирать для иерусалимских христиан пожертвования (2 Кор.8,1-15; Рим.15,26). Но дело в том, что тогда христиане и не собирались долго жить на этой грешной земле – по мнению богословов они были уверены, что пришествие Господа в силе вот-вот наступит. Позднейшая коммунистическая мысль, которая до Маркса была христианской, преодолела это ограничение и в своих опытах неизменно осуществляла общинное производство. Примером могут служить наши общежительные монастыри, являющиеся с экономической точки зрения образцовыми коммунистическими предприятиями.

Подытоживая, можно заключить, что несмотря на обусловленную временем и верованиями специфику Иерусалимской общины, ее пример дает нам христианский идеал социального устройства. Общественная собственность – тот ответ, который дает христианство «миру сему» на все его социальные вопрошания. Ответ этот раз и навсегда воплощен не в словах, а в делах и зафиксирован в Деяниях Апостольских, и потому, несмотря на злопыхательство критиков, останется вечным маяком, освещающим человечеству путь к благодатному обществу. Это и есть третий путь, путь «экономики любви», а потому путь единственно верный.

10.
Впрочем, если присмотреться повнимательней, то можно увидеть, что тот же ответ есть и в самом Евангелии. Три года апостолы ходили за Христом; спрашивается, как они жили? где брали пропитание? Они жили общиной во главе с Господом. Информация о ней собирается по крупицам. В том же эпизоде с богатым юношей Петр говорит: «вот, мы оставили всё и последовали за Тобою» (Мф.19,27). Лука упоминает, что кроме апостолов за Христом ходили «и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк.8,1-3). Евангелист Иоанн говорит о том, что Иуда «имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали» (Ин.12,6). Стало быть, община жила за счет благотворительности ее богатых членов и собирания милостыни. Проповедовать и одновременно работать – на это сил у апостолов уже не хватало.

Существование общины Христа многое проясняет. Оказывается, призыв Христа жить наподобие «птиц небесных» совсем не так уж утопичен, ибо подразумевает жизнь в общине. Заповедь: «не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться» имеет в виду, что не следует эгоистически заботиться о собственном, о «вашем» благополучии, но следует заботиться о благополучии других общинников; тогда другие позаботятся и о вас.

Оказывается, говоря богатому юноше «и приходи и следуй за Мною»,Христос вовсе не предлагал ему ввергнуться в пучину нищеты. Нет, Он приглашал его вступить в Свою общину, где ему не пришлось бы ни о чем заботиться. Увы, юноша «опечалился» – видно своя собственность ему была ближе общинной.
Наконец, оказывается, что потребительский коммунизм Иерусалимской общины обусловлен не только (и не столько) близкими эсхатологическими ожиданиями. Апостолы просто скопировали принципы организации, которые были в общине Христа. Лучше сказать, что община Христа и не рассыпалась, и после вознесения Спасителя ее повели апостолы, продолжая дело Христа.

Далеко не все аргументы «общепринятой» доктрины мы рассмотрели – изобретательные богословы придумали их в громадном количестве. Но и сказанного достаточно, чтобы сделать вывод: эта теория не выдерживает критики. В Новом Завете нет оправдания частной собственности. Евангелие признает ее как факт жизни, но нигде не благословляет. Об этом, на самом деле, знают наиболее квалифицированные теоретики социального богословия. Так, знаменитые энциклики Rerumnovarum папы Льва XIII и Centessimus annus папы Иоанна Павла II [7] горой стоят за частную собственность. И уж поверьте, если бы в Новом Завете действительно было бы что-нибудь подтверждающее ее благотворность, то советники наверняка бы подсказали понтификам. Но папы предпочитают ссылаться не на Евангелие, а на Фому Аквинского...

11.
Теперь, завершив затянувшееся богословское рассуждение, перед нами во весь рост встает вопрос: так ли уж правы экономисты, полагая в основу экономической теории незыблемость института частной собственности?
Особенно актуален этот вопрос для «христианствующих» экономистов, для тех, кто хочет совместить современную экономическую теорию с православием. Ох, не означает ли это одновременно служить Богу и маммоне? Ведь ни для кого не секрет, что теперешняя экономическая теория занята не столько объяснением экономики, сколько оправданием ее устоев. Устоев несправедливых и даже просто бесчеловечных. И первым из этих устоев является пресловутый «институт частной собственности». Мир идет совершенно не по тому пути, который указывает Спаситель. «Институт» победил Евангелие. А мы, вроде бы идущие за Христом, своей наукой поддерживаем этот совершенно нехристианский экономический строй. Правда, пока еще можно видеть ростки любви и милосердия. Но их все меньше и меньше. Ибо они, как трава сквозь асфальт, пробиваются вопреки декларируемым нами «институтам». А асфальт все время подновляют – ведь по нему нужно ездить нашим мерседесам…

Впрочем, будем справедливы – не только экономисты, но и прочие христиане ретируются под натиском маммоны. «Прогибаются» под ее напором богословы, причем, всех конфессий. Можно в истории церквей тщательно проследить, как изменялось богословие собственности, как евангельские воззрения на собственность постепенно уступали «общепринятым», а затем и протестантским. А великий Златоуст еще в конце IV века сокрушался, что «от неистовой любви к деньгам все погибло». И это он говорил в Константинополе, столице христианнейшей Византии. Неужели христианство не сможет победить маммону?
Сможет, если экономическая теория и философия хозяйства найдут в себе силы помочь богословию и по Евангельски взглянуть на институт частной собственности.

[Dr. Кот]

треш, угар, и адская содомия(с)

[sever-sv]

Ну так что господа буржуи!..Вопрос о том был ли Христос коммунистом закрыт?..

[Dr. Кот]

да да, ждем новый коммунистический трактат библии

[sever-sv]

да да, ждем новый коммунистический трактат библии

Ни в коем разе!..Как раз таки архи важно чтобы Евангелие осталось в оригинале.
Коммунисты конечно много чего передрали у православия (один кодекс строителя коммунизма чего стоит),но дело не в этом - мы не какие нибудь протестанты дабы под буржуазную мораль священные тексты переписывать.
================================================== ===================================

Основные христианские доктрины о богатстве и собственности. История этих доктрин в Православии, католичестве и протестантизме

Церковная имущественная этика, т.е. учение о богатстве, бедности, собственности и милостыне – область нравственного богословия, которая особенно яростно подвергается атакам «века сего», направленным на ее обмирщение. И может быть потому контуры этого учения пока не зафиксированы с достаточной степенью определенности в соборных определениях. Более того, оказывается, что в христианстве бытует целых три существенно различных парадигмы имущественной этики. Поэтому имеет смысл рассмотреть этот вопрос с исторической точки зрения и проследить, как менялся взгляд на право собственности и богатство в различных христианских номинациях: Православии в его византийском и русском вариантах, в католичестве и протестантизме.

Мы начнем с первой, хорошо известной всем, концепции. Согласно ей иметь собственность, даже значительную, - т.е. быть богатым, - не предосудительно. Собственность дает средства к существованию, будучи гарантом гражданских свобод и нравственного развития личности. Однако, непременным условием обладания богатством является независимость от него: не богатство должно обладать вами, а вы – богатством. Если вы внутренне независимы от имения, не прилепились к нему, то тогда богатство – благо. Если же вами владеет страсть любостяжания, то тогда богатство становится грузом, не пускающим вас подняться в Царство Небесное. Поэтому нужно быть милостивым, благотворить бедным, жертвовать на Церковь, и тогда Господь благословит и вас и ваше дело. Такая концепция кажется нам настолько естественной, что в ее православности обычно сомнений не возникает. Поэтому мы будем называть ее «общепринятой». Автор просит прощения за введение собственной терминологии, поскольку имущественная этика – область настолько слабо разработанная, что отсутствуют названия даже основных понятий.

Однако, следует сразу сказать, что «общепринятая доктрина» не является святоотеческой, хотя и имеет давнюю историю. Она возникла на рубеже II-III веков, и изложена в известной книге Климента Александрийского «Кто из богатых спасется?». Книга является развернутым толкованием Евангельского эпизода с богатым юношей, причем Климент применяет александрийский метод экзегезы и толкует слова Христа «все, что имеешь, продай и раздай нищим» (Лк.18,22) аллегорически: Христос, де, не требует фактической раздачи имения, а требует лишь внутренне освободиться от него. Юноша же, не зная тонкостей аллегорического метода, неправильно понял Христа, а потому и «отошел с печалью». Отметим, что такое сомнительное толкование, кроме как у Климента, в патристической литературе не встречается, хотя, основываясь на нем, Климент и разворачивает свою концепцию снисходительного отношения к собственности.

Однако, точка зрения Климента Александрийского была преодолена святыми отцами IV века: св. Василием Великим, св. Григорием Богословом, св. Амвросием Медиоланским и, конечно же, св. Иоанном Златоустом, учение которого столь глубоко по содержанию и столь ярко по выражению, что поистине является вершиной святоотеческой имущественной этики. На богословских конференциях ПСТБИ автору не раз приходилось говорить об учении святых отцов о собственности и богатстве. Поэтому, опуская цитаты, укажем лишь на итог, к которому приходят святые отцы. Они рассматривают вопрос как бы на двух уровнях: личном, развивая, так сказать, «психологию собственного» и уровне взаимоотношений с ближними – «социологию собственности». Подлинно христианским отношением к собственности и богатству, отвечающим критерию христианской любви является: на личном уровне – полное отвержение собственности, а на уровне христианской общины – общность имущества. Однако, будучи великими пастырями, святые отцы понимали, что человек не может в одночасье стяжать совершенства.

А потому для новоначальных, только делающих первые шаги по пути к идеалу, святые отцы снижают планку и фактически требуют от них следованию «общепринятой» доктрине. Таким образом, Златоуст и другие святые отцы IV века, сформулировали другую, подлинно христианскую парадигму, которая, с одной стороны, блестяще решала задачу преемственности, находя подобающее место учению Климента, а с другой стороны, предлагала нам высочайший евангельский идеал, освященный писанием и апостольским преданием. Причем, идеал, хоть и в полной мере недостижимый, но исполнимый в своей существенной части.

Однако греческой Церкви не удалось удержаться на этом высочайшем уровне. Св. Иоанн Златоуст был, говоря современным языком, «репрессирован», его сторонники – мучимы, сосланы и лишены влияния в Церкви. Началась эпоха «симфонии» государства и Церкви, которая в реальности вылилась в подчинение Церкви государству. Церковь была отодвинута от социальных вопросов и ей была оставлена только сфера работы с индивидуальными душами. В результате богословие, отвернувшись от нравственных проблем, полностью окунулось в разработку догматических вопросов. Моралистов масштаба Златоуста Церковь уже не рождала. Позднейшие же богословы в своих проповедях, явно не отвергая учения Златоуста, стыдливо «забывали» упомянуть о его принципиальных воззрениях, выдавая его икономические высказывания, которые он временно делал только по снисхождению к несовершенству пасомых, за нормативное церковное учение о собственности и богатстве.

Западная церковь, благодаря особым историческим условиям, была гораздо менее зависима от государства, а потому святоотеческое учение о собственности в ней удержалось дольше – вплоть до XIII века. В католической терминологии, общественная собственность признавалась «естественным», то есть данным человеку Богом, законом, а частная собственность – «позитивным» законом, придуманным грешными людьми. Это учение проповедывалось в папских энцикликах, преподавалось в университетах, ему следовали, по крайней мере на заре своего существования, все католические ордена.

Однако, у католиков были свои проблемы. Западная церковь накопила огромные материальные богатства, а святые отцы в один голос говорят, что богатство – огромной силы соблазн, развращающий даже праведные души. В результате западная церковь реально перестала жить по тем идеалам, которые она теоретически проповедывала. Но главное в другом: Церковь на Западе подвергалась огромному давлению со стороны общества, которое постепенно поворачивалось к капитализму и начинало нескончаемую гонку за прибылью, процентами, рентой, дивидендами и пр. И католическая церковь, чтобы не утерять свою, убегающую за другими ценностями, паству, делает смелые изменения в своей имущественной доктрине.

Таким смельчаком оказался Фома Аквинский – богослов с универсальным мышлением, учение которого ныне принято в качестве официальной католической доктрины. Конечно, Аквинат не мог демонстративно отказаться от предыдущей традиции, а потому его рассуждения весьма путаны. Однако, в результате у него получилось, что «естественным законом» оказывается как раз частная собственность, а общая собственность – законом, применимым лишь в исключительных обстоятельствах, например, в случае повсеместного голода. Иначе говоря, учение Фомы – одна из разновидностей «общепринятой» доктрины. Католическая церковь уже была вполне подготовлена к такому повороту дел и без протестов быстро приняла учение знаменитого богослова, где частная собственность объявлялась необходимой основой благополучного существования христианского общества.

Такой доктрины, правда, пятясь как рак и сдавая одну позицию за другой, католичество держалось вплоть до новейшего времени, когда нынешний понтифик Иоанн Павел II фактически благословил новый мировой порядок, и тем самым сделал шаг вниз на следующую ступень, снова изменив парадигму католической имущественной этики. Впрочем, задолго до католиков на этой ступени обосновались протестанты, а потому, с легкой руки Макса Вебера, ее обычно называют «протестантской этикой». Суть этой доктрины, третьей по счету, в том, что благополучие и богатство рассматриваются как положительные христианские ценности. А потому стремление к увеличению богатства с помощью капиталистических механизмов рассматривается как добродетель. Если в состав «общепринятой» доктрины всегда входило требование быть независимым от богатства и не гнаться за ним, то «протестантская этика» наоборот считает предпринимателей, которые день и ночь поглощены извлечением прибылей, весьма уважаемыми христианами, ибо их деятельность приводит к увеличению благосостояния всего общества.

Казалось бы – тонкости богословия. Однако, они повлекли громадные последствия. Дело в том, что под воздействием «общепринятой» доктрины сформировалось традиционное общество, со всеми его достоинствами и недостатками. Но очевидно, что «общепринятая» доктрина капитализму тесна. Он нормально себя чувствует только в «протестантской этике», которая, благодаря «отвязанности» от святоотеческой традиции, спокойно умудряется служить двум господам – Богу и маммоне. Именно даваемое протестантством религиозное освящение погони за богатством и является тем решающим фактором, который предопределил превращение традиционного общества в современное.

В последнее десятилетие к протестантским теологам присоединились католические богословы, и на нынешних конференциях по экономической этике они активно выступают за оправдание и даже освящение глобализации, как тенденции, несущей успокоение и благоденствие всем народам. Таким образом, католическая церковь в своем развитии прошла все три парадигмы христианской имущественной этики, спускаясь по ним, как по ступеням вниз – в преисподнюю, и наглядно показывая, как может жена, облеченная в солнце превратиться в вавилонскую блудницу.

Однако все не так уж просто. Дело в том, что, обращаясь к геополитическому аспекту, мы наблюдаем отчаянную борьбу между государствами, нациями и цивилизациями за мировое господство. И в этом смысле «общепринятая» доктрина с ее призывом не стремиться к богатству существенно уступает и святоотеческому учению и «протестантской этике». А потому сама жизнь настоятельно требует смены парадигмы. Католики - и это не удивительно - выбрали «протестантскую этику», хотя по святоотеческому учению мотивация труда ради Бога для верующего оказывается гораздо сильнее стремления к наживе. Какую позицию займут те или иные национальные Православные Церкви - покажет время.

Несколько слов о русском богословии собственности. Русь приняла православие от Византии, когда та уже прочно утвердилась на «общепринятой доктрине». Будучи долгое время греческой метрополией, Русская церковь, естественно приняла эту доктрину как часть церковного учения. И хотя русский народ всегда был склонен к общинным формам совместной жизни, фактически не приемлющим частной собственности, наше богословие и в автокефальный период упорно держалось «общепринятой доктрины». Отчасти это можно объяснить тем, что, к несчастью, русское богословие в большой степени было подвержено западным влияниям, что в полной мере относится и к имущественной этике. Если проанализировать учебники нравственного богословия XIX века, то выявится неприглядная картина: буквально все они следуют сочинениям западных богословов, причем, структурно и идейно - всегда, но часто – и текстологически. Попросту говоря, большинство учебников списано с западных книг (разумеется, с необходимыми купюрами). Интересно, что в первой половине XIX века на наших богословов наибольшее влияние оказывали протестантские работы. А потому в учебниках нравственного богословия появлялись идеи, что богатство не только допустимо, но в обязанность христианина вменяется его умножение и сохранение.

Позже, в 60-х годах XIX века, начался «католический период» влияний, принесший более обтекаемые формулировки, вроде: «иметь собственность и пещись об умножении ее христианину не христианину не предосудительно». Но зато этот тезис умело обосновывался святоотеческими цитатами. Именно в этот период «общепринятая» доктрина и была окончательно сформулирована, став непререкаемой нормой, и в таком виде до сих пор бытует во множестве православных изданий.

К чести нашего богословия, следует сказать, что в предреволюционные годы оно сумело перейти к самостоятельному глубокому изучению святоотеческого наследия, в результате чего в ряде работ, как наших религиозных философов, так и церковных богословов, «общепринятая» доктрина» подвергается обоснованной критике и раскрывается подлинное святоотеческое учение о богатстве и собственности. Однако, увы, на официальную позицию Церкви эти работы влияния не оказали.

В результате, к моменту наступления на Россию девятого вала атеистического социализма, Церковь имела на вооружении лишь «общепринятую» доктрину - оружие далеко несовершенное и неадекватное грозящей опасности. Но эта крайне интересная глава истории имущественной этики требует своего отдельного внимательного рассмотрения.

[Dr. Кот]

и нафига мне столько букв, это же дикий бред

[Просто Ангел]

Для того, у кого в голове осталось совсем мало ячеек памяти, это, действительно адский бред. Скажу только, что пока наша экономика держится на частной собственности и рыночных отношениях, до тех пор будут повышения цен и обнищание тех, кто не имеет частной собственности. Хоть усрись!

[фокс]

и нафига мне столько букв, это же дикий бред

Вот видишь, не ты один не можешь преодолеть информационый барьер.

Так что без ОГАС точно не обойтись

[Dr. Кот]

Вот видишь, не ты один не можешь преодолеть информационый барьер.

Так что без ОГАС точно не обойтись

и без новых мозгов тоже не обойтись, так что запасайтесь пока не поздно

[фокс]

и без новых мозгов тоже не обойтись, так что запасайтесь пока не поздно

Мозги ума не прибавят. Ум это не способность коры головного мозга.

[Иван Лисицын]

Плевал я на частную собственность.

[sever-sv]

[Dr. Кот]

Плевал я на частную собственность.

да ты ше
знаешь, у меня порой возникает реальное желание лишить вас собственности и посмотреть как вы будите жить
и желательно из этого устроить реалити шоу, вот тут мы и посмеёмся

[sever-sv]

да ты ше
знаешь, у меня порой возникает реальное желание лишить вас собственности и посмотреть как вы будите жить
и желательно из этого устроить реалити шоу, вот тут мы и посмеёмся

Я уже смеюсь ,зачем ждать коммунистической революции,можно и не дождаться..
20 век принес 2 мировые войны,не считая тысяч локальных и перманентно тлеющих конфликтов.
Не желаете ли взглянуть на список войн и военных операций в которых успела поучаствовать одна,ну очень демократическая страна где святость частной собственности закреплена даже в священных скрижалях.И будьте уверены что печи крематориев в Европе по сравнению с тем что в состоянии сделать современные средства массового уничтожения как то биологическое,химическое и ядерное оружие это детский лепет.

Как на счет педерастического гетто в которое превратили Европу.
Христианскую Европу превращают в новый содом и отменяют половую идентификацию заменяя ее 20 гендерами,буквально превращая ребенка в скота с 4 лет как того требуют стандарты сексуального образования в Европе.
Или ювенальщики отбирают детей и далее пускают по этапу.



Понятие отец и мать отменяют.



Нормальный человек в это может поверить?..Но это ведь реальность...

Зачем капиталисту затрачиваться на военные операции если можно абсолютно гуманно,демократично за 20-30 лет превратить Европу в пустыню,без применения высокотехнологичного оружия путем установления гомодиктатуры.

Как это все называется?..Что это за апокалиптические виды?..
Гитлер просто мелкий хулиган по сравнению с этой ордой,которая именуется новый мировой порядок.И кто это делает?..Коммунисты которые мягко говоря недолюбливают частную собственность?..Может деспот Сталин?..Воскресший призрак коммунизма бродит по Европе?..
Так с чего будем смеяться?..В золотой миллиард все не влезут и если нам кердык что так что эдак,то что терять пролетариату кроме своих цепей..

Истинный показатель цивилизации — не уровень богатства и образования, не величина городов, не обилие урожая, а облик человека, воспитываемого страной. Ральф Эмерсон