Любимые стихи

[L'vovna]

Наплывала тень... Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,

Неподвижный взор устремляя вдаль,
Горько говоря про свою печаль:

"Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;

Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города,

И не раз из них в тишине ночной
В лагерь долетал непонятный вой.

Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.

Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний я отрыл храм из-под песка,
Именем моим названа река.

И в стране озер пять больших племен
Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна;

Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребенный здесь, в четырех стенах;

Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны..."

И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.


Николай Гумилев

[NATA92008]

# #

Мне снилось – мы плывем по рисовым полям
(Из риса делают бумагу),
По блеску мокрому, по зеркалам,
Болотному архипелагу
В бумажной лодке, лодке бледной.
Не слышно плеска – весла так легки.
В тумане лодка мокнет, утопает,
И мелкие дождятся огоньки.
Метелки риса, вставши из воды,
Корейскими косят глазами, дабы
Я поняла: предмет любви не ты –
Они. Любви ветвится канделябр.
Органной песней, как труба в трубе
(Естественно любить и всех и сразу),
Смотри – уходит память о себе
На дно неловким мертвым водолазом.
Смотри – дождем кружатся огоньки,
Не падая на землю – это души,
Которых неутешная любовь
К Творенью и Творцу, душа, не тушит.
О, как давно я это знала всё –-
Еще когда была двуногой.
И вот тону, и вот лежу на дне
Любви мильоноруким осьминогом.

На мелком дне, на рисовых полях,
Принадлежа земле, воде и небу,
Томлением живым. И сладкий страх –
Меня полюбят те, кто думает: «я не был».

Елена Шварц

[ВСК]

Вечер и чужая женщина

Я буду помнить
Странную ошибку,
Я буду помнить
Фонарей дрожащий свет,
Едва заметную, лукавую улыбку,
И то, как я
Не смог ответить: "Нет"...
Туман размазал
Акварель вечерних окон,
Терялось эхо
В лабиринтах этажей.
Как мотыльки,
Мы вдруг порвали кокон
И понеслись
На зарево свечей.
И губы пахли
Свежесорванной клубникой,
Каким-то тайным,
Неизведанным теплом
Их отпечатки
Восхитительной уликой
Алели маками
На теле, на моем.
А что же дальше?
Мы не думали об этом,
Спеша до дна
Желание испить,
Спеша насытиться
Чужим, запретным летом,
Свое преступное бессилье
Позабыть.
Но те, кто любят нас,
Ни в чем не виноваты.
Они надеются, волнуются и ждут....
Мы им солжем.
Обманы будут святы.
Они святое
Для заблудших сберегут.
Но не исчезнет
Странная ошибка
И не померкнет
Фонарей дрожащий свет,
И не забудется
Лукавая улыбка
И то, как я
Не смог ответить: "Нет"...

[leokadiy]

Владимир Семенович Высоцкий:

Детям вечно досаден
Их возраст и быт -
И дрались мы до ссадин,
До смертных обид.

Но одежды латали
Нам матери в срок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от строк.
...
Если путь прорубая отцовским мечом
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почем, -
Значит, нужные книги ты в детстве читал!

[Hotice]

Смятенье облаков

На теплой выжженной траве
Не час, не два,
Не жизнь, не две...
Вздуваясь кругло, облака ходили, будто корабли,
И вдруг промчалось низко так
Одно, дымящее, как танк,
И унесло с лица земли.
Кружась, смеясь, летела я
В пустыню дикобытия,
Как лист с дерев,
Где нет дерев.

Потом на облаке другом
Я возвращалась в старый дом,
Смотрела сверху на траву,
Завидовала муравью,
Что он не плачет.
И муравей в траве привстал,
И бронза щек его – кимвал,
И сердца каменный кристалл
В нем лязгал глухо и сверкал,
Он ожерелье слез сухих
Чужих перебирал.

А я валялась в облаках,
В стогах пышнейших,
На бело-розовых полях
Нежнейших,
И, как дельфин, вращалась в них,
В шафранных, апельсинных,
Набитых пеною густой,
В их парусах, перинах...

На ярко-розовом клочке
Повисла и носилась,
В космический пустой карман
Оно клонилось.
И запах облаков пристал –
Он стойкий, громкий, будто мухи,
Он пахнет мокрой головой
Отрубленной черемухи.

[Парусник]

x x x

Походил со мной на базары,
Постирал со мною пеленки,
Потаскал со мной чемоданы
И растаял как дым во мраке.
И сказал он: - ты мне не пара,
Ты со мною одной силенки.
На тебе заживают раны -
Как на собаке.

Я сто лет его не видала.
Я сто лет прожила с другими,
Я забыла глаза и голос,
И улыбок его косяки.
Я и дня по нем не страдала!
Ни товарищи, не враги мы,
Но лицо мое раскололось
От ярости на куски.

Возвратился ко мне он старый,
Возвратился уже не звонкий,
Возвратился уже не пьяный
От надежд - не горящий факел.
И сказал: - я тебе не пара.
Не имею твоей силенки.
Не на мне заживают раны -
Как на собаке.

Я сто лет его не видала.
Я сто лет прожила с другими.
Я забыла глаза и голос,
И улыбок его косяки.
Я и дня по нем не страдала!
Ни товарищи, не враги мы,
Но лицо мое раскололось
От радости на куски.

Юнна Мориц

[Klara-Lara]

В тот год я жил дурными новостями,
Бедой своей, и болью, и виною.
Сухими, воспаленными глазами
Смотрел на мир, мерцавший предо мною.

И мальчик не заслуживал вниманья,
И дачный пес, позевывавший нервно.
Трагическое миросозерцанье
Тем плохо, что оно высокомерно.

[Шарки]

- Поговорим о пустяках,
О том, что не живёт в веках,
О том, чего – подуй – и нету,
О том, что испарится к лету,
К рассвету, к осени, к весне…
- О чём ты? Говори ясней.
- Я о пустячном, мимолётном,
О состоянии дремотном,
О том, как просыпаться лень,
Как тянет в беспросветный день
Забыв себя, стать первым встречным…
Постой, но это же о вечном.

Лариса Миллер

[БАНКИР-ША]

в безличии

Алексей Котельников

из ничего безлико и бесполо
шел снег, но видно было, как вдали
бесшумные безличные глаголы
искали время в темени Земли…
и, не найдя, летели облаками,
ложились коркой льда на мостовых,
в дома стучали градом
и ветрами впивались в клетки временно живых,
где «он», «она», «они», «оно» трусливо
не признавали брошенного «я».
а те – без лиц – легко, неторопливо
пленяли «свой», «свои», «своё», «своя».
то сразу всех, а то попеременно,
кого - в утиль, кого - за частокол.
плевать, что даже самым совершенным
был вид у тех, кто звал себя «глагол».
а «я» смеялось: «Ну, большое дело…»
Земля была нанизана на ось,
в безличии светало и темнело
и вместе с этим, кажется, жилось.

безособово

Элина Унгарова

видение стихотворения
«в безличии» (Алексей Котельников)


і безстатево, і безособово
йшов сніг але виднілося вдалі
одно безособове дієслово
шукало час в середині землі
летіло птахом білим, чорной хмарой
приховувало кришталем асфальт
і спалахами блискавки вкривало
іржавих почуттів трухляву сталь
де «він», «вона», «вони» боягузливо
не визнавали кинутого «я»
і почуття, немов весіння злива
переповняли «свій», «своє», «своя»
одразу всіх і одноособово
кого – на цвинтар, а кого – у піч
вагу втрачало важливіше слово
в безособову безстатеву ніч

[Mae$tro]

На всякий случай, я родилась и выросла в России)))

Виктор Баранов.

Я запитую в себе, питаю у вас, у людей,
Я питаю в книжок, роззираюсь на кожній сторінці:
Де той рік, де той проклятий тиждень і день,
Коли ми, українці, забули, що ми українці?

І що є в нас душа, повна власних чеснот і щедрот,
І що є у нас дума, яка ще од Байди нам в'ється,
І що ми на Вкраїні - таки український народ,
А не просто населення, як це у звітах дається.

І що хміль наш - у пісні, а не у барилах вина.
І що щедрість - в серцях, а не лиш у крамничних вітринах.
І що є у нас мова, і що українська вона,
Без якої наш край - територія, а не Вкраїна.

Я до себе каже і до кожного з вас - Говори!
Говоримо усі, хоч ми й добре навчились мовчати!
Запитайте у себе: відколи, з якої пори
Почали українці себе у собі забувати?

Запитаймо й про те, як ми дружно дійшли до буття,
У якому свідомості нашій збагнути незмога,
Чим солодший од меду нам видався чад забуття
Рідних слів, і пісень, і джерел, і стежок від порога.

Українці мої! То вкраїнці ми з вами, чи як?
Чи в "моголах" і вмерти судила нам доля пихата?
Чи в могили й забрати судилось нам наш переляк,
Що розцвів нам у думах смиренністю "меншого брата"?

Українці мої! Як гірчать мені власні слова...
Знаю добре, що й вам вони теж - не солодкі гостинці.
Але мушу казати, бо серце, мов свічка, сплива,
Коли бачу, як люто себе зневажають вкраїнці.

Я вже й сам ладен мовить: "Воно тобі треба?..
Стерпи!" Тільки ж хочу, вкраїнці, спитати у вас нелукаво:
Ради кого Шевченкові йти було в Орські степи?
Ради кого ховати свій біль за солдатську халяву?

То хіба ж не впаде, не закотиться наша зоря,
І хіба не зотліє на тлін українство між нами,
Коли навіть на згарищі долі й зорі Кобзаря
Ми і досі спокійно себе почуваєм хохлами?

Українці мої! Дай вам Боже і щастя, і сил.
Можна жити й хохлом, і не згіркне від того хлібина.
Тільки хто ж колись небо нахилить до Ваших могил,
Як не зраджена вами, зневажена вами Вкраїна...

[Ray_River]

ЧЕРНАЯ КРОВЬ


1

В пол-оборота ты встала ко мне,
Грудь и рука твоя видится мне.

Мать запрещает тебе подходить,
Мне - искушенье тебя оскорбить!

Нет, опустил я напрасно глаза,
Дышит, преследует, близко - гроза...

Взор мой горит у тебя на щеке,
Трепет бежит по дрожащей руке...

Ширится круг твоего мне огня,
Ты, и не глядя, глядишь на мня!

Пеплом подернутый бурный костер -
Твой не глядящий, скользящий твой взор!

Нет! Не смирит эту черную кровь
Даже - свидание, даже - любовь!

2 января 1914


2

Я гляжу на тебя. Каждый демон во мне
Притаился, глядит.
Каждый демон в тебе сторожит,
Притаясь в грозовой тишине...
И вздымается жадная грудь...
Этих демонов страшных вспугнуть?
Нет! Глаза отвратить, и не сметь, и не сметь
В эту страшную пропасть глядеть!

22 марта 1914


3

Даже имя твое мне презренно,
Но, когда ты сощуришь глаза,
Слышу, воет поток многопенный,
Из пустыни подходит гроза.

Глаз молчит, золотистый и карий,
Горла тонкие ищут персты...
Подойди. Подползи. Я ударю -
И, как кошка, ощеришься ты...

30 января 1914


4

О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой
В объятья страшные. Чтоб долго длились муки,
Когда - ни расплести сцепившиеся руки,
Ни разомкнуть уста - нельзя во тьме ночной!

Я слепнуть не хочу от молньи грозовой,
Ни слушать скрипок вой (неистовые звуки!),
Ни испытать прибой неизреченной скуки,
Зарывшись в пепел твой горящей головой!

Как первый человек, божественным сгорая,
Хочу вернуть навек на синий берег рая
Тебя, убив всю ложь и уничтожив яд...

Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд
Иной пророчит рай! - Я уступаю, зная,
Что твой змеиный рай - бездонной скуки ад.

Февраль 1912


5

Вновь у себя... Унижен, зол и рад.
Ночь, день ли там, в окне?
Вон месяц, как паяц, над кровлями громад
Гримасу корчит мне...

Дневное солнце - прочь, раскаяние - прочь!
Кто смеет мне помочь?
В опустошенный мозг ворвется только ночь,
Ворвется только ночь!

В пустую грудь один, один проникнет взгляд,
Вопьется жадный взгляд...
Всё отойдет навек, настанет никогда,
Когда ты крикнешь: Да!

29 января 1914


6

Испугом схвачена, влекома
В водоворот...
Как эта комната знакома!
И всё навек пройдет?

И, в ужасе, несвязно шепчет...
И, скрыв лицо,
Пугливых рук свивает крепче
Певучее кольцо...

...И утра первый луч звенящий
Сквозь желтых штор...
И чертит бог на теле спящей
Свой световой узор.

2 января 1914


7

Ночь - как века, и томный трепет,
И страстный бред,
Уст о блаженно-странном лепет,
В окне - старинный, слабый свет.

Несбыточные уверенья,
Нет, не слова -
То, что теряет всё значенье,
Забрежжит бледный день едва...

Тогда - во взгляде глаз усталом -
Твоя в нем ложь!
Тогда мой рот извивом алым
На твой таинственно похож!

27 декабря 1913


8

Я ее победил, наконец!
Я завлек ее в мой дворец!

Три свечи в бесконечной дали.
Мы в тяжелых коврах, в пыли.

И под смуглым огнем трех свеч
Смуглый бархат открытых плеч,

Буря спутанных кос, тусклый глаз,
На кольце - померкший алмаз,

И обугленный рот в крови
Еще просит пыток любви...

А в провале глухих око'н
Смутный шелест многих знамен,

Звон, и трубы, и конский топ,
И качается тяжкий гроб.
- О, любимый, мы не одни!
О, несчастный, гаси огни!..

- Отгони непонятный страх -
Это кровь прошумела в ушах.

Близок вой похоронных труб,
Смутен вздох охладевших губ:

- Мой красавец, позор мой, бич...
Ночь бросает свой мглистый клич,

Гаснут свечи, глаза, слова...
- Ты мертва, наконец, мертва!

Знаю, выпил я кровь твою...
Я кладу тебя в гроб и пою, -

Мглистой ночью о нежной весне
Будет петь твоя кровь во мне!

Октябрь 1909


9

Над лучшим созданием божьим
Изведал я силу презренья.
Я палкой ударил ее.

Поспешно оделась. Уходит.
Ушла. Оглянулась пугливо
На сизые окна мои.

И нет ее. В сизые окна
Вливается вечер ненастный,
А дальше, за мраком ненастья,
Горит заревая кайма.

Далекие, влажные долы
И близкое, бурное счастье!
Один я стою и внимаю
Тому, что мне скрипки поют.

Поют они дикие песни
О том, что свободным я стал!
О том, что на лучшую долю
Я низкую страсть променял!

13 марта 1910



Александр Блок.

[Удача*]

Ты же знаешь, слово убивает...
Вот и ты, меня не уберег.
Крик души затихнет, и растает
за кольцом не пройденных дорог.

Но моих стихов неровный почерк
ты оставишь в памяти своей.
Слышишь, дождь озлобленно хохочет,
обрывая листья с тополей.

Обнажая их незащищенность,
детскую доверчивость и боль.
Вот и я, случайную влюбленность
приняла однажды за любовь...

Лилия Клименко

[Mik2]

Людмила Языкова Поцелуй…

Луч солнца брызнул из-за серых туч,
В глазах играя, радугою света,
Я чувствами своими,
целовала лето, Губами ловила теплый,
нежный луч.
И как по клавишам
рояля,
По камушкам я
танцевала с ветерком,
Плескалось море,
трепетали чувства,
И в воздухе носился
аромат цветов.
И сердца лепестки
благоухая,
Дарили мысли
Благости, Любви,
А сладостный поток, на крыльях колыбели,
В ответ дарил мне
Сказочные Сны.

[Парусник]

***

Весеннего леса каприччо,
капризы весеннего сна,
и ночь за окошком, как притча,
чья тайная суть неясна.

Ах, странная эта задача,
где что-то скрывается под
из области детского плача,
из области женских забот,

где смутно мерещится что-то,
страшащее нас неспроста,
из области устного счета
хотя бы сначала до ста,

из области школьной цифири,
что вскоре нам душу проест,
и музыки,

скрытой в эфире,
и в мире, лежащем окрест.

Ах, лучше давайте забудем,
как тягостна та благодать.
Давайте сегодня не будем
на гуще кофейной гадать.

Пусть леса таинственный абрис,
к окну подступая чуть свет,
нам будет нашептывать адрес,
подсказывать верный ответ -

давайте не слушать подсказок
всех этих проныр и пролаз
из тайного общества сказок,
где сплетни плетутся про нас.

Пусть тайною тайна пребудет.
Пусть капля на ветке дрожит.
И пусть себе будет, что будет,
уж раз ему быть надлежит.

Юрий Левитанский

[leokadiy]

Если осень в седых облаках, Это я по тебе скучаю.
Если иней в крутых берегах, Это я по тебе скучаю.
Если птица поёт за окном, Это я по тебе скучаю.
Если ливень стучится в твой дом, Это я по тебе скучаю.
Расставаньям и потерям Я не верю, я не верю,
Я в любовь земную верю И в бессмертие души.
Я таким тебя узнала, О тебе всю жизнь мечтала,
И подругам всем сказала, Что ты - лучший из мужчин!
Если плачет роса на цветке, Это я по тебе скучаю.
И грохочет гроза вдалеке - Это я по тебе скучаю.
И родится подснежник лесной Это я по тебе скучаю.
И простятся деревья с листвой - Это я по тебе скучаю.
Я таким тебя узнала, О тебе всю жизнь мечтала,
И подругам всем сказала, Что ты - лучший из мужчин...

(с)

[leokadiy]

Ты мне годов не прибавляй, кукушка.
Считай счастливые, чтоб без утрат и бед.
От босоногого, вихрастого, в веснушках
и до вчерашнего, через десятки лет.

Покой воды, верни мне отражение,
сиянье глаз во взгляде молодом.
Мою улыбку, дерзость настроения,
которые теряю с каждым днем.

Как долго память еще помнить будет
всё то, что было раньше, не вчера?
Нет, нет да по ночам возмет разбудит,
листая годы, весны, вечера.

Один в постеле. Обниму подушку.
Сомненья разгони мои рассвет.
Ты мне годов не прибавляй, кукушка.
Считай счастливые, чтоб без утрат и бед.

© Copyright: Александр Вандышев

[leokadiy]

Больше жизни люблю того,
с кем жизнь не делю.
Меньше жизни люблю того,
кого вообще не люблю.
А того, с которым делю
остаток ночей и дней,
люблю, как жизнь, как сестра, люблю,
а может, еще нежней.

Вера Павлова

[Hotice]

Когда вонзают иглы в руки
и жизнь чужда и хороша —
быть может, это час разлуки,
не покидай меня, душа.

Сестрица Лена, ангел Оля,
не уходите никуда —
очистив кровь от алкоголя,
кровь станет чистой навсегда.

Кровь станет чистой, будет красной,
я сочиню стихи о том,
как славно жить в стране прекрасной
и улыбаться красным ртом.

Но краток миг очарованья,
и, поутру, открыв глаза,
иду — сентябрь, кварталы, зданья.
И, проклиная небеса,

идут рассерженные люди,
несут по облаку в глазах.
И, улыбаясь, смотрит Руди
и держит агнца на руках.

1997

[SAWADEE]

МОЯ ВСЕЛЕННАЯ

Пришла ты праздником, пришла любовию,
Когда случилось это, я теперь не вспомню.
И не поверю я и на мгновение,
Что в мире мы могли не встретиться с тобою

И радость вешняя, и память вещая -
И над моею головою солнце вечное.
Любовь нетленная - моя вселенная,
Моя вселенная, которой нет конца.

Ты стала жизнью мне, судьбою стала,
Обратно все мои года перелистала
И озарение, и день рождения
И ты во мне, как будто Новый год, настал.

Роберт Рождественский

[Old Lady]

***

Чтоб, приятель и ветра и капель,
Сохранил их песчаник внутри,
Нацарапали множество цапель
И бутылок в бутылках зари.

Украшался отборной собачиной
Египтян государственный стыд,
Мертвецов наделял всякой всячиной
И торчит пустячком пирамид.

То ли дело любимец мой кровный,
Утешительно-грешный певец, -
Еще слышен твой скрежет зубовный,
Беззаботного права истец...

Размотавший на два завещанья
Слабовольных имуществ клубок
И в прощанье отдав, в верещанье
Мир, который как череп, глубок;

Рядом с готикой жил, озоруючи,
И плевал на паучьи права
Наглый школьник и ангел ворующий,
Несравненный Виллон Франсуа.

Он разбойник небесного клира,
Рядом с ним не зазорно сидеть:
И пред самой кончиною мира
Будут жаворонки звенеть.

Осип Мандельштам