Любимые стихи

[meine ehre -Treue]

Розы красные, фиалки голубые,
как же я соскучился по тебе, мой комочек под одеялом.
Розы еще краснее, а я все печальнее,
глядя, как тебя целует этот обаятельный француз.
Собаки и кошка, они тоже по тебе тоскуют,
Барни все еще злится, что ты его уронила,
он съел твою туфлю.
Расстояние, моя дорогая, было такой преградой,
В следующий раз, когда захочешь приключений,
просто приземлись на авианосец.

Джордж Буш младший

[Klara-Lara]

Молитва о возвращенье

Семимиллионный город не станет меньше,
если один человек из него уехал.
Но вот один человек из него уехал,
и город огромный вымер и опустел.

И вот я иду по этой пустой пустыне,
куда я иду, зачем я иду, не знаю,
который уж день вокруг никого не вижу,
и только песок скрипит на моих зубах.

Прости, о семимиллионный великий город,
о семь миллионов добрых моих сограждан,
но я не могу без этого человека,
и мне никого не надо, кроме него.

Любимая, мой ребенок, моя невеста,
мой праздник, мое мученье, мой грешный ангел,
молю тебя, как о милости, - возвращайся,
я больше ни дня не вынесу без тебя!
(О Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
ну, что тебе стоит, Господи, сделать так!)

И вот я стою один посреди пустыни,
стотысячный раз повторяя, как заклинанье,
то имя, которое сам я тебе придумал,
единственное, известное только мне.

Дитя мое, моя мука, мое спасенье,
мой вымысел, наважденье, фата-моргана,
синичка в бездонном небе моей пустыни,
молю тебя, как о милости, - возвратись!
(О Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
ну, что тебе стоит. Господи, сделать так!)

И вот на песке стою, преклонив колена,
стотысячный раз повторяя свою молитву,
и чувствую -
мой рассудок уже мутится,
и речь моя все невнятнее и темней.

Любимая, мой ребенок, моя невеста
(но я не могу без этого человека),
мой праздник, мое мученье, мой грешный ангел
(но мне никого не надо, кроме него),
мой вымысел, наважденье, фата-моргана
(о Господи, сделай так, чтоб она вернулась),
синичка в бездонном небе моей пустыни
(ну что тебе стоит, Господи, сделать так)!

[Hotice]

Когда на экране,
в финальных кадрах,
вы видите человека,
уходящего по дороге вдаль,
к черте горизонта,—
в этом хотя и есть
щемящая некая нотка,
и все-таки это, по сути, еще не финал —
не замкнулся круг —
ибо шаг человека упруг,
а сам человек еще молод,
и недаром
где-то за кадром
поет труба,
и солнце
смотрит приветливо
с небосклона —
так что есть основанья надеяться,
что судьба
к человеку тому
пребудет еще благосклонна.

Но когда на экране,
в финальных кадрах,
вы видите человека,
уходящего по дороге вдаль,
к черте горизонта,
и человек этот стар,
и согбенна его спина,
и словно бы ноги его налиты свинцом,
так он шагает
устало и грузно,—
вот это уже
по-настоящему грустно,
и это уже
действительно
пахнет концом.

И все-таки,
это тоже
еще не конец,
ибо в следующей же из серий
этого
некончающегося сериала
снова
в финальных кадрах
вы видите человека,
уходящего по дороге вдаль,
к черте горизонта
(повторяется круг),
и шаг человека упруг,
и сам человек еще молод,
и недаром
где-то за кадром
поет труба,
и солнце
смотрит приветливо
с небосклона —
так что есть основанья надеяться,
что судьба
к человеку тому
пребудет еще благосклонна.

Так и устроен
этот нехитрый сюжет,
где за каждым финалом
следует продолженье —
и в этом, увы,
единственное утешенье,
а других вариантов
тут, к сожаленью,
нет.

1991

[L'vovna]

Сонет 90

Уж если ты разлюбишь, - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!

И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не завершиться ночь
Дождливым утром – утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,

Что нет невзгод, а есть одна беда –
Твоей любви лишиться навсегда.

Уильям Шекспир

[AnnaR]

Я спросил у свободного ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий ветер:
"Будь воздушным, как ветер, как дым!"

Я спросил у могучего моря,
В чем великий завет бытия.
Мне ответило звучное море:
"Будь всегда полнозвучным, как я!"

Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари.
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: "Гори!"

[Hotice]

Каким-то чудом родилась
И, хоть в бездумный век попала,
Каким-то чудом не пропала
И даже рассказать взялась
О скрытых свойствах ночи, дня,
А так же о великом чуде,
Что есть на белом свете люди,
Готовые понять меня.

Лариса Миллер

[ЛАТОНА]

Марина Цветаева

Легкомыслие!- Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
и мазурку мне вбрызнул в жилы.

Научив не хранить кольца,-
с кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца,
И кончать еще до начала.

Быть как стебель и быть как сталь
в жизни, где мы так мало можем...
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим...

[meine ehre -Treue]

Руан

И я вошла, и я сказала: - Здравствуй!
Пора, король, во Францию, домой!
И я опять веду тебя на царство,
И ты опять обманешь. Карл Седьмой!

Не ждите, принц, скупой и невеселый,
Бескровный принц, не распрямивший плеч,
Чтоб Иоанна разлюбила - голос,
Чтоб Иоанна разлюбила - меч.

И был Руан, в Руане - Старый рынок...
- Все будет вновь: последний взор коня,
И первый треск невинных хворостинок,
И первый всплеск соснового огня.

А за плечом - товарищ мой крылатый
Опять шепнет: - Терпение, сестра! --
Когда сверкнут серебряные латы
Сосновой кровью моего костра.

Марина Цветаева

[Avaddon]

БАЛЛАДА О КРАСКАХ

Был он рыжим,
как из рыжиков рагу.
Рыжим,
словно апельсины на снегу.
Мать шутила,
мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила...»
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным,
будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она,
говорила:
«Слишком ночь была черна!..»
В сорок первом,
в сорок памятном году
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли —
поклонились маме в пояс.
И ушли.
Довелось в бою почуять молодым
рыжий бешеный огонь
и черный дым,
злую зелень застоявшихся полей,
серый цвет прифронтовых госпиталей.
Оба сына, оба-двое, два крыла,
воевали до победы.
Мать ждала.
Не гневила,
не кляла она судьбу.
Похоронка
обошла её избу.
Повезло ей.
Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей.
Повезло ей!
Повезло!—
Оба сына
воротилися в село.
Оба сына.
Оба-двое.
Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы — что еще?
Пьют зеленое вино, как повелось...
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы —
смертельной белизны!
Видно, много
белой краски
у войны.

1972

[cote d'Ivoire]

На все мы злимся: на судьбу, на землю,
на гостя, если засиделся гость.
Ну, а сама земля — она не дремлет,
по капле собирает нашу злость.

И возвращает нам. И ты попробуй
понять,
что достаются нам сполна,
как перевоплощенье нашей злобы —
цунами, эпидемия, война.


* * *

Мы редко думаем про небо,
про синеву и свежесть рек,
забыв, что не единым хлебом
живет на свете человек.

Сойдясь, о быте мы толкуем,
ведь в нем любой из нас мастак,
и не возьмем, не затоскуем
без всякой почвы просто так.

Травинку теплую потрогать
стыдимся нежною рукой,
глядим торжественно и строго,
твердя себе: мы, век такой!

Конечно, есть у века почерк,
но не вычеркивает век
из жизни стихотворных строчек
рифмующихся с небом рек.

И все равно в глубинах где-то
у каждого живет своя
струя лирического Фета —
простая правда бытия.

[lilechka]

Пьяным водителям посвящается...

Даже если ты помощник депутата
И не ценишь ни на грош свою же жизнь,
Всё равно, где есть грехи, там есть расплата.
Никогда за руль нетрезвым не садись…

Ты, конечно же не думал, что по пьяни
Под колёсами оставишь жизни бег…
Кто-то шёл к своей семье, к любимой маме,
Но на красный мчался пьяный человек…

Ты не только жизнь чужую отнимаешь,
Ты меняешь навсегда судьбу свою…
И когда кому-то семьи разрушаешь,
Разбиваешь в тот же миг свою семью…

Никогда уже не будет так, как было,
Если ты, себя поставив выше всех,
Сел за руль, а совесть к чёрту отпустила,
И поехал совершать свой смертный грех…

А когда рыдают люди над утратой,
Ты звонишь своим знакомым впопыхах:
«Я в аварию попал, скорей ребята»
А невинные уже на небесах…

Ты пришёл на Юбилей, в руках подарки…
Выпил водки, хочет драйва голова…
Так глотни ключи от модной иномарки…
Жизнь спаси кому-то – съешь свои права…

И запомни, есть один закон вселенной –
Бумеранг… Всё возвращается с лихвой…
По дорогам тем же, в день обыкновенный
Ходят те, кого ты любишь всей душой…

Береги чужую жизнь и верь, однажды
Кто-то так же сбережёт любимым жизнь…
И друзьям своим скажи, ведь это важно:
«Никогда за руль нетрезвым не садись!»


© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2012

[Besss]

жеребенок

- Зябко этой ночью, мама-лошадь,
Расскажи о травах на лугу.
Синий колокольчик, он хороший?
(Под ноги попался на бегу.)

- Синий колокольчик музыкальный,
Он поет высоким голоском.
Девушка с холодными руками
Днём переплела его с тоской...

- А тоска какой имеет норов?
Это повод или стремена?
Девушка седлала Вороного,
Но не возвратилась дотемна...

- А тоска - кувшинка на болоте,
Голубая ведьмина свеча.
Даже в гроб потом не заколотят
Тех, кто бродит в топях по ночам...

- Зябко, Мама... Цокают подковы...
Вороной пришел без седока.
Слышу, как в трясине тростниковой
Плачет колокольчик из венка!
Поскачу... Согреюсь... Мама, зябко...

- Стой! Не отпускаю никуда!
Девушка сама себе хозяйка,

А беда чужая - не беда!

[пампушечка]

От безысходности порой пишу стихи,
Когда печалью не с кем поделится,
Ну, а бумага стерпит все штрихи,
Позволив мне тихонько прослезится.

Казаться слабой в жизни не хочу,
А может, даже просто не умею,
Но не всегда уж всё мне по плечу –
Наверно, незаметно я слабею.

Незримо остывает мой запал,
Горит, не согревая, в пол-накала…
Стоит нетронутый шампанского бокал,
За что хотела выпить – то пропало.

Души азарт и дерзких мыслей рой
Умчались вдаль, а вместе с ними – юность
Ушла тайком осеннею порой
И напоследок мне не оглянулась!

Лариса Ткачёва.

[sana54]

Пожалуйста, заботься обо мне!
Я вырвалась из замкнутого круга,
В тебе найдя любовника, и друга,
И принца на серебряном коне…
Я вырвалась из круга «я-сама».
Я самоутвердилась. Я устала.
Возьми меня на ручки с пьедестала
Гордыни, честолюбия, ума…
Я самоотвердела. Я тверда.
На мне не остается ран от терний.
А я хочу быть мягкой, и вечерней
(Я женщина. Я самка. Я – вода).
Я слабая. Я баба. Мне слабо:
Коня, и шпалы веером, и в избу,
И если в доме мышь – то будет визгу,
И я не претендую на любовь –
Я слабости минуточку хочу.
Я девочка. Я жалуюсь. Я плачу.
Лежу в постели, свернута в калачик –
И таять, как Снегурочка, учусь.
Я сдам свои права, с таким трудом
Добытые. Ты прав и ты по праву
На всех моих врагов найдешь управу
И всех моих друзей запустишь в дом.
Ты добрый. Ты высокий. Ты – плечо.
Ты два плеча, и твой спокойный запах
(Уткнуться и не думать ни о чем,
Уснуть в твоих больших мохнатых лапах…)
Ты сильный, но о каменной стене
Молчу – наелась. Хватит. Не желаю.
Любить не обязую. Умоляю:
Пожалуйста, заботься обо мне.

Мария Дубиковская

[Шарки]

Кошмары

Анненский Иннокентий

"Вы ждете? Вы в волненьи? Это бред.
Вы отворять ему идете? Нет!
Поймите: к вам стучится сумасшедший,
Бог знает где и с кем всю ночь проведший,
Оборванный, и речь его дика,
И камешков полна его рука;
Того гляди - другую опростает,
Вас листьями сухими закидает,
Иль целовать задумает, и слез
Останутся следы в смятеньи кос,
Коли от губ удастся скрыть лицо вам,
Смущенным и мучительно пунцовым.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Послушайте!.. Я только вас пугал:
Тот далеко, он умер... Я солгал.
И жалобы, и шепоты, и стуки, -
Все это "шелест крови", голос муки...
Которую мы терпим, я ли, вы ли...
Иль вихри в плен попались и завыли?
Да нет же! Вы спокойны... Лишь у губ
Змеится что-то бледное... Я глуп...
Свиданье здесь назначено другому...
Все понял я теперь: испуг, истому
И влажный блеск таимых вами глаз".
Стучат? Идут? Она приподнялась.
Гляжу - фитиль у фонаря спустила,
Он розовый... Вот косы отпустила.
Взвились и пали косы... Вот ко мне
Идет... И мы в огне, в одном огне...
Вот руки обвились и увлекают,
А волосы и колют, и ласкают...
Так вот он ум мужчины, тот гордец,
Не стоящий ни трепетных сердец,
Ни влажного и розового зноя!
. . . . . . . . . . . . . . . .
И вдруг я весь стал существо иное...
Постель... Свеча горит. На грустный тон
Лепечет дождь... Я спал и видел сон.

[Hotice]

Не знаю я, где святость, где порок,
И никого я не сужу, не меряю.
Я лишь дрожу пред вечною потерею:
Кем не владеет Бог - владеет Рок.
Ты был на перекрестке трех дорог,-
И ты не стал лицом к Его преддверию...
Он удивился твоему неверию
И чуда над тобой свершить не мог.

Он отошел в соседние селения...
Не поздно, близок Он, бежим, бежим!
И, если хочешь,- первый перед Ним
С бездумной верою склоню колени я...
Не Он Один - все вместе совершим,
По вере,- чудо нашего спасения...

1907

[NATA92008]

Если ты незрячим станешь,
если я немою стану, -
нам останутся руки
и тишина.

И когда ты станешь старым,
и когда я стану старой,
нам останутся губы
и тишина.

И когда тебя не станет,
и когда меня не станет,
всё же мы будем рядом
в той тишине.

И когда ты вновь воскреснешь,
и когда я вновь воскресну,
будем мы любить друг друга
в той тишине.

И когда уже не будет
ничего, нигде, вовеки
будет любви молчаньем
та тишина.

Андрес Элой Бланка (пер. Марк Самаев)

[NATA92008]

А что же будет дальше, что же дальше?
Уже за той чертой, за тем порогом?
А дальше будет фабула иная
и новым завершится эпилогом.
И, не чураясь фабулы вчерашней,
пока другая наново творится,
неповторимость этого мгновенья
в каком-то новом лике отразится.
И станет совершенно очевидным,
пока торится новая дорога,
что в эпилоге были зерна
и нового начала и пролога.
И снова будет дождь бродить по саду,
и будет пахнуть сад светло и важно.
А будет это с нами иль не с нами -
по существу, не так уж это важно.
И кто-то вскрикнет: - Нет, не уезжайте!
Я пропаду, пущусь за Вами следом!..
А будет это с нами иль с другими -
в конечном счете, суть уже не в этом.
И кто-то от обиды задохнется,
и кто-то от восторга онемеет...
А будет это с нами или с кем-то -
в конце концов, значенья не имеет.

Юрий Левитанский

[Klara-Lara]

Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви приветная!
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда.

Звезда любви волшебная,
Звезда прошедших лучших дней!
Ты будешь вечно незабвенная
В душе измученной моей!

Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена;
Умру ли я, ты над могилою
Гори, сияй, моя звезда!

(Сегодня день рождения Аркадия Гайдара. В детстве я очень любила его книги - и именно из его повести "Комендант снежной крепости" я запомнила этот романс)

[file]

Корабль

"Что ты видишь во взоре моем,
В этом бледно-мерцающем взоре?"
"Я в нем вижу глубокое море
С потонувшим большим кораблем.

Тот корабль... Величавей, смелее
Не видали над бездной морской.
Колыхались высокие реи,
Трепетала вода за кормой.

И летучие странные рыбы
Покидали подводный предел
И бросали на воздух изгибы
Изумрудно-блистающих тел.

Ты стояла на дальнем утесе,
Ты смотрела, звала и ждала,
Ты в последнем веселом матросе
Огневое стремленье зажгла.

И никто никогда не узнает
О безумной, предсмертной борьбе
И о том, где теперь отдыхает
Тот корабль, что стремился к тебе.

И зачем эти тонкие руки
Жемчугами прорезали тьму,
Точно ласточки с песней разлуки,
Точно сны, улетая к нему.

Только тот, кто с тобою, царица,
Только тот вспоминает о нем,
И его голубая гробница
В затуманенном взоре твоем".

<Август 1907>, Париж