Итак, почему российскому государству нет никакого резона серьезно заниматься российской провинцией – той, где нет нефти и газа, но где масса истории и культуры?
КРЕМЛЬ VS. ГРАЖДАНЕ
Уж сколько понаписано о том, что российская политическая культура непродуктивна и антидемократична, что народ ее не хочет демократии и испокон веков жаждет батюшку-царя.
Во-первых, это – неправда. В российской исторической традиции есть опыт Новгородской и Псковской республик, где все главные решения принимались на вече (сиречь на референдуме) и куда князья приглашались на правление. Причем приглашенные на время князья не имели права приобретать активы (землю) и изгонялись, если общество признавало их правление неэффективным: за два века в Новгородской республике сменилось 58 князей, средний срок их правления составил три года и шесть месяцев.
Во-вторых, нет ни одной европейской страны, которая не прошла бы через период длительного абсолютизма, и целый ряд наших соседей в южной и центральной Европе расставались с идеей примата государства над обществом и гражданином либо за несколько десятилетий до нас (Германия, Италия), либо ровно тогда же, когда такую попытку предприняла и Россия, то есть в конце восьмидесятых годов.
И нигде государство не сдавалось без боя. В ответ общество создавало институты, способные защитить его от государства и сделать граждан не зависимыми от него же.
Важнейшим таким институтом является бизнес, мелкий и средний – прежде всего.
В городках Золотого кольца местного бизнеса практически не видно. Там, где появляются туристы, торгуют тем, что принято с советских времен называть «народными промыслами» — поделками из бересты, дерева, льна. Примерно все то же самое продавалось и десять, и двадцать лет назад и можно купить (по схожим ценам) на Измайловском рынке в Москве, равно как и в многочисленных русских магазинах по всему миру.
Остальное – за крайне малым исключением – бизнесы московские, либо – редко — партнерство с западным капиталом. Лучшая гостиница во Владимире – маленькая, всего на пять номеров и с очень вежливой обслугой – «Дом Эрлангера». Эрлангер – город-побратим Владимира, в конце перестройки немцы купили здесь совершенно разрушенной дом (кстати, на той улице, что когда-то строили военнопленные), восстановили, привели в порядок территорию вокруг, сделали чудесный, уютный садик. Мне это напомнило похожие маленькие гостиницы в шведской провинции.
В Плёсе некая иностранная компания «Фартеция» сделала из совкового санатория нечто более приемлемое для людей, готовых платить за сутки 70 долларов. Здесь подают очень приличный кофе и замечательный йогурт собственного изготовления. В Суздале появилось пара частных гостиниц и ресторанов, но большинство хозяев – московские. Во Владимире, на центральной улице, все сплошь московские банки и телефонные компании, на параллельных – вывесок и вовсе нет. Зато есть своя Рублевка, куда ведет совершенно раздолбанная дорога с двух- и трехэтажными особняками. Местные утверждают, что все это – дома чиновников и бандитов. В Ростове Великом – в точности по Ильфу и Петрову – четыре похоронных бюро в акватории одной центральной улицы, две гостиницы – одна московская, рекламируется ресторан «Славянский». Мы приехали туда часов в шесть вечера – на улицах совершенно не было видно людей, ощущение вымершего города.
Понятно, что население этих городов целиком и полностью зависит от папы-государства, который смахивает им крошки с барского стола. Нынешняя политика Кремля, направленная на патернализм, де-факто национализацию и картелизацию экономики, делает их перспективы выбраться из нищеты совсем призрачными.
Плюс – федеральный бюджет выгребает местные налоги, упрочивая зависимость городов от центра и чиновников, распределяющих бюджеты.
Ни в Суздале, ни во Владимире, ни в Ростове Великом я не нашла ни одного интернет–кафе. Ни одного! И это при том, что и в Суздале, и во Владимире на улицах много молодежи. В Суздале интернет есть в одной гостинице – государственном туристическом комплексе на окраине города, куда добраться можно только на машине. Приехали. Спрашиваем двух молодых девушек у административной стойки, отвечают: «Интернет с 8 до 17». – « Девушки, у интернета нет рабочих часов». — « А у людей, которые его обслуживают, есть». — «Так ведь кнопочку на компьютере нажать и…» — «Нет, не разрешено». В гостинице в Таиланде 15 минут интернет-времени продают за 5 долларов, естественно, 24 часа в сутки. Почему в Суздале не хотят заработать? Загадка.
Между тем, интернет, равно как и другие средства массовой коммуникации, нужны отнюдь не только для времяпровождения – это еще и способ получить информацию о том, как живут люди в других городах и странах, как они устраивают бизнесы, как защищаются от наездов государства, способ обрести партнеров и завязать связи. Одно из главных отличий демократии от всех других режимов как раз и состоит в том, что процесс обучения, обмена знаниями, опытом играют в ее развитии колоссальную, если не ключевую роль.
Однако в городах Золотого кольца меню коммуникационного выбора крайне скудное. Почти везде доступны лишь первый и второй федеральные телевизионные каналы, иногда – еще и НТВ. В Плёсе и Костроме – ТНТ, где в промежутках между «Домом-2» с дискуссией о том, кто, где и кому наставил рога, идет местная реклама и местная социальная программа. Причем качество приема сигнала, в маленьких городах как минимум, очень плохое.
С радио еще хуже. Кроме кнопочных (радио «Россия», «Маяк») в машине берет только «Русское радио» с его низкопробной попсой нон-стоп и «Радио 7», на котором можно услышать короткие новости информационных агентств. «Эха Москвы» практически нигде не слышно. Стоит ли удивляться, что рейтинг Путина достигает запредельных высот, коли никаких других политиков и никакой альтернативной оценки происходящих в стране событий в этих городах не видят и не слышат? И все это, напомню, происходит не в медвежьих углах – в 150-350 километрах от Москвы.
Лишь в одном городе, Ростове Великом, в гостинице удалось увидеть «Коммерсант» двухдневной давности. В Ярославле, Костроме везде лежат «Комсомольская правда» и «Московский комсомолец» местного, регионального разлива. Заголовок на обложке одной из газет: «Я знаю, как делаются постельные сцены». Так стоит ли говорить о нерасположенности российского народа к демократии? Чего слышат, что читают – так и голосуют.
В политической науке цель подобных ограничений на информацию и средства общения давно известна: снижение политической мобилизации, политической активности населения. Это – обязательный инструмент авторитарных режимов, который, в отличие от режимов тоталитарных, не пользуется без надобности кувалдой, не залезает вам в мозги и душу, но применяет социальное снотворное. «Don’t worry. Be Happy», как поется в известном хите.
Вот и получается порочный круг: зависимость от Москвы не позволяет городам наращивать собственные экономические и политические мускулы. Но для того, чтобы порвать удавку, именно они-то, то есть мускулы, и нужны.
P.S. «Далеко от Москвы» — это был известный роман Василия Ажаева о великой стройке социализма где-то за Уралом. Роман был издан в 1948 году, по нему был сделан фильм, автор получил Сталинскую премию, а после смерти Сталина и роман, и автора быстро забыли. Уже в перестройку стало известно, что Ажаев (к тому времени давно пребывавший в лучшем из миров) был заключенным ГУЛАГа, и события лагерной жизни он, чуть подрумянив, перенес на просторы за воротами лагеря. Оказалось, разница была не велика.
Тема: 
Сообщение от Kertis
)
Ваши права
Социальные закладки