А победил ли Запад в Ливии?
Российская пресса с поразительным единодушием оценила захват повстанцами ливийской столицы как «победу Запада». В этом сходятся либералы и патриоты, сторонники власти и ее критики. Единственное, что противоречит общему настроению, это – растерянность, с которой сам Запад встречает свой «успех».
То, что ливийские повстанцы эффективно смогли использовать в своих интересах военную мощь европейских стран и Соединенных Штатов, сомнению не подлежит. А вот смогут ли западные благодетели получить хоть что-то взамен – серьезный вопрос. Аналитические передачи французского или американского телевидения проходят под знаком всеобщего недоумения. В Италии и вовсе «победа» может обернуться катастрофой для правительства Сильвио Берлускони, ведь нынешний премьер-министр еще недавно был лучшим другом Муамара Каддафи. В Риме готовится всеобщая забастовка, на улицах звучат лозунги, предрекающие премьеру судьбу его ливийского партнера.
Особое опасение вызывают суды, которые могут начаться в Триполи после завершения военных операций. Думаю, что самого М. Каддафи вряд ли поймают. Но некоторые его самые близкие помощники уже сдаются или ведут переговоры о сдаче.
Если они заговорят, то в Западной Европе и в США многим не поздоровится. Переходное правительство в Ливии прекрасно понимает, что держит в руках мощнейший козырь. «Отдайте нам этих преступников, — умоляют американские и европейские дипломаты, — Мы будем судить их в Гааге!». «Не надо в Гааге, — вежливо отвечают им представители новой власти из Бенгази и Триполи. — Ливия — суверенная страна, здесь теперь демократия, и мы сами все решим». Некоторые из них доверительно добавляют: «Знаете ли, я бы лично, конечно, всех выдал, но, понимаете, народ решил иначе». Вопрос о том, какой поток скандальной информации выльется на страницы европейской печати, заговорят ли подсудимые, и что именно из сказанного станет достоянием общественности, остается открытым. А от этого зависит в буквальном смысле судьба очень многих влиятельных людей в Европе. Неудивительно, что требования новых властей Триполи на Западе выполняют даже тогда, когда не слишком им радуются.
Кто правит теперь в Ливии? Чего они хотят? Об этом боятся даже спрашивать. А когда спрашивают, получают все те же уклончивые ответы: «Народ решит. Теперь у нас демократия».
Журналисты американской Си-Эн-Эн, поговорившие с полевыми командирами, сообщают: «Их повестка дня совершенно не похожа на нашу». Нет, Ливии не грозит исламизация. Полковник М. Каддафи насаждал в стране собственную версию исламизма, которая изрядно поднадоела населению. Верующие считали, что «Зеленая книга» — это профанация идей Пророка, а менее религиозная молодежь просто устала от проповедей. Зато угроза исламизации и последующего хаоса становится ещё одним козырем в руках нового ливийского руководства. Больше всего на свете европейцы боятся получить новое Сомали прямо у себя под боком. Дестабилизированная Ливия может запалить пожар по всей Африке, оружия здесь достаточно еще на много гражданских войн. Одной только проблемы беженцев хватит, чтобы создать кризис в Италии и Испании.
При старом режиме между М. Каддафи и С. Берлускони существовало соглашение, по которому ливийский флот патрулировал Средиземное море, отлавливая мигрантов из Африки, тем самым, выполняя за европейцев грязную работу по охране границ «цивилизованного» мира. Когда ливийские моряки стали переходить на сторону повстанцев, неконтролируемый поток переселенцев хлынул на крошечную итальянскую Лампедузу.
Западные политики встревожено спрашивают ливийских победителей: когда те собираются отобрать оружие, оказавшееся в руках населения? Ответ следует столь же уклончивый: «Вот когда в Ливии наступит полный мир и спокойствие, тогда поговорим. Создадим новую армию, куда войдут представители всех фракций, включая бывших сторонников полковника — кроме тех, на ком висят уголовные дела. А пока людям нужно оружие, чтобы защищать себя». Как же так, волнуются европейские журналисты, ведущие репортажи из Триполи, — вы и тяжелое вооружение в руках граждан оставите? Конечно, отвечают ливийцы, нужно же народу оборонять свою свободу.
Но тем временем оружие не отбирают, а раздают. Си-Эн-Эн показало толпу народа, которая шла на территорию бывшего правительственного комплекса. Входили люди с пустыми руками, а выходили с большими коробками, вроде тех, в какие пакуют товары в дорогих бутиках. Открыв коробки, прохожие удовлетворенно демонстрировали свои приобретения — «калашниковы», ручные пулеметы, гранатометы. У каждого проходящего было по одной коробке. Видимо, кто-то следит за порядком. Не больше одного «калаша» в руки. Пока американские журналисты переживали по поводу увиденного, в студию дозвонился кто-то из повстанческого актива и на вполне сносном английском объяснил: в городе все спокойно. Это в Багдаде после прихода американцев были грабежи и погромы. А в Триполи все под контролем отрядов народного ополчения.
И никаких погромов не будет. Здесь вам не Лондон. Мы — цивилизованный народ.
Мысль, которую доводят победители до своих западных партнеров, очень проста. Вы нам помогли? Спасибо, но теперь мы сами хозяева. И только мы, ливийцы, знаем, как договориться между собой, как удержать ситуацию под контролем.
А если будете вмешиваться, тогда получите тот самый хаос, которого так боитесь. И мало не покажется.
Государственный секретарь США Хиллари Клинтон, поздравляя победителей, не упустила случая предостеречь их от экстремизма. Запад боится непредсказуемости. Полковник М. Каддафи вполне устраивал европейских и американских лидеров с тех пор, как сам в одночасье превратился из «экстремиста» в «ответственного политика». Усвоив уже в начале 1990-х годов урок Саддама Хусейна, он добросовестно и безропотно отдал западным компаниям ливийскую нефть, мирным путем осуществив то, чего в Ираке добивались с помощью войны.
Он обеспечил себе благополучие, респектабельность и признание, спонсируя международную кузницу кадров неолиберализма — Лондонскую школу экономики, где учился его сын Саиф аль-Ислам, которого прочили в наследники полковнику. При этом
М. Каддафи отнюдь не утратил интереса к международной деятельности.
Он солидаризировался с американцами во время «оранжевой революции» на Украине и оказывал активную финансовую помощь тамошним националистам. Семейная фирма М. Каддафи работала в тесном взаимодействии с итальянским лидером С. Берлускони, режим в Триполи проводил неолиберальные реформы, вывозил капитал в Европу, короче — делал все то, что рекомендовали его новые друзья.
Европейским правительствам нужно было срочно договориться с восставшими, чтобы не утратить своих позиций в Ливии, а многочисленные перебежчики, примкнувшие к революционному правительству в Бенгази, должны были гарантировать, что после М. Каддафи в стране всё по возможности останется по-старому.
Расчет на мирный переход власти от «семейной фирмы» М. Каддафи к более респектабельным представителям тех же кругов провалился — из-за упрямства полковника. Он упорно не желал понимать намеков, сначала — дипломатических, а затем уже посылаемых ему в виде бомбовых ударов. Полковник не уходил, затягивал ситуацию, тем самым создавая условия для углубления революционного процесса.
На фоне панического поведения политиков армия не понимала целей и задач боевых действий. Военные аналитики, констатировавшие весной очевидный провал натовской воздушной интервенции, были правы. Плохо скоординированная, неподготовленная и хаотичная операция к середине весны зашла в тупик, но это отнюдь не означало победы М. Каддафи: судьба страны оказалась в руках повстанческих полевых командиров и собравшихся вокруг них людей в западных горах Ливии. Именно эти «африканские чапаевы» и «ливийские махно» со своими джипами-тачанками решили судьбу войны. Они постепенно создали собственную армию, отстранили со своих постов ненадежных генералов, которых подозревали в ведении двойной игры, наладили связи с подпольем в Триполи и консолидировали поддержку своей борьбы среди населения западных провинций, где прежде режим сохранял немало сторонников. Они смогли преодолеть племенные и клановые различия, впрочем, уже достаточно размытые, объединив людей совместной борьбой, создали условия для революции, которая самым радикальным образом трансформирует снизу характер ливийского и африканского общества. Оружие теперь в руках народа, а политика в руках полевых командиров.
Значительную часть Переходного национального совета в Бенгази составили именно те представители «старой гвардии», которые сотрудничали с М. Каддафи в годы его революционных экспериментов, а затем перекинулись в тихую оппозицию, когда режим перешел от «борьбы с империализмом» к тесному сотрудничеству с Италией и США.
Уже сейчас видно, как лидеры вчерашних повстанцев обнаруживают себя умелыми дипломатами, не упускающими возможности использовать в своих интересах противоречия внутри Запада. А ливийский кризис выявил и обострил эти противоречия до предела. В то время, как Франция поддержала восставших, в Германии не знали, что делать, а в Италии царила паника, администрация Барака Обамы всеми силами стремилась предотвратить, а затем саботировать военную операцию НАТО. В Брюсселе развернулась беспрецедентная и скандальная комедия: не только никто не рвался руководить операцией, но, напротив, американцы и европейцы всеми силами пытались спихнуть ответственность друг на друга. Сегодня в Париже открыто говорят о «победе Франции». Над кем? Разумеется, не над полковником М. Каддафи. Франция, сломив сопротивление США, продавив через НАТО вооруженную поддержку повстанцев, сегодня пользуется беспрецедентным влиянием на Ближнем Востоке. Впервые со времен Шарля де Голля французская дипломатия утерла нос американцам, продемонстрировала немцам их провинциальную неспособность заниматься мировой политикой, и показала себя в роли великой державы. Повстанцы оценили это. В Триполи еще стреляли, а премьер-министр переходного правительства уже нанес визит благодарности в Париж.
Президенту Николя Саркози, популярность которого упала до скандально низкого уровня, нужна была победа. Он пошел на риск и выиграл. Франция получила свою маленькую победоносную войну. Но не только. Еще несколько лет назад Н. Саркози завел разговор о создании Средиземноморского союза. Этот альянс явно готовится Парижем в качестве запасного варианта на случай ослабления или развала Евросоюза, причем Франция очевидно будет играть здесь первые роли, в отличие от Единой Европы, где доминирует Германия. Но уж больно неудачными были потенциальные партнеры: все, как один — коррумпированные репрессивные режимы. Теперь картина меняется, Франция предстает другом «арабской весны», поборником свободы и демократии, республиканских традиций Великой революции. Действующий президент пытается заручиться поддержкой арабского населения, и, похоже, не безуспешно. Параллельно во внутренней политике Н. Саркози сделал неожиданный поворот влево, потребовав обложить богатых более высокими налогами. Лозунг в значительной мере демагогический, поскольку повышение налогов коснется примерно 50 тысяч человек и ничего не изменит в структуре французского общества. Но, так или иначе, у него появляется шанс. Если несколько месяцев назад в стране сомневались, будет ли он вообще баллотироваться на второй срок, то теперь его шансы повышаются.
Новая Ливия собирается дружить не только с Францией, но и с Турцией, куда премьер-министр переходного правительства Махмуд Джабрил полетел сразу же после Парижа. Следующей остановкой был Каир, где собирается Лига арабских государств. В этом плане ситуация в российско-ливийских отношениях выглядит отнюдь не так безнадежно, как ее изображают наши политологи. Проблема вовсе не в том, что новая Ливия якобы собирается порвать с Москвой — ни слова об этом никто из лидеров Переходного национального совета не произнес.
В отношении международных вопросов российское общество становится удручающе провинциальным, а некомпетентность «экспертного сообщества» уже достигает таких масштабов, что это начинает угрожать национальной безопасности. В этом плане поучительно взглянуть на пример той же Франции. Зайдя в провинциальный книжный магазин, я обнаружил на прилавках десятки книг об Африке, арабском мире и Ближнем Востоке, причем примерно половина из них — переводы с арабского, персидского или турецкого. Можно, конечно, сказать, что для страны, сохраняющей связи с бывшими колониями, ставшей домом для миллионов выходцев из этих стран, такое положение дел естественно. Но тут же возникает вопрос: а где у нас десятки книг о Средней Азии и Закавказье? Где публикации работ армянских, узбекских или азербайджанских социологов, экономистов, политологов?
Российское общество — в лице его экспертной элиты — не только не знает простейших фактов и важнейших деталей, но и не хочет знать. Отсюда не следует, будто у нас нет специалистов по арабскому миру – и, тем более, по Средней Азии. Но показательно, что публичная дискуссия о Ливии велась не исследователями, занимающимися проблемами региона, а «универсальными политологами», уверенными, что можно с авторитетным видом говорить обо всем, не зная ничего.
Им не интересно, кто такие участники сражений, что происходит в ливийском обществе, какова политическая и военная структура оппозиции, откуда приходят ее бойцы и почему их восторженно встречают в западных частях страны, где, согласно мнению аналитиков, проживают лояльные М. Каддафи племена. Обо всем этом мы не услышим ни слова. Публикации российских журналистов и экспертов о Ливии вряд ли могут дать сколько-нибудь внятную картину того, что происходит в этой далекой африканской стране, но они очень хорошо демонстрируют, в каком состоянии находится общественная мысль в самой России и что представляют собой те, кого у нас считают интеллектуальной или экспертной элитой. Людям свойственно проецировать свои представления о мире на внешнюю реальность и судить о других по себе.
Увы, «Ливия» российских интеллектуалов отражает, прежде всего, их внутренний мир. О чем говорят наши мудрецы? О том, кто и как переделит нефть, кто кому будет продаваться, кто и как станет «пилить» бюджет. Потому что сами говорящие, окажись они поблизости от нефти и власти, поступили бы именно так.
Мысль о том, что могут где-то в мире существовать люди, всерьез озабоченные интересами своей страны и народа, люди, у которых есть убеждения, принципы и совесть, отметается с порога, ведь у самих говорящих нет ни того, ни другого, ни третьего.
А в своем кругу они за всю жизнь не встречали людей, у которых мог быть хоть намек на одно из этих качеств.
Провал собственных прогнозов — отнюдь не повод для того, чтобы вернуться к осмыслению процессов или хотя бы задуматься о том, что, быть может, не все было учтено и обдумано. Те самые персонажи, которые в течение нескольких месяцев говорили нам о бессилии НАТО, предсказывая провал ее операциям, сегодня дружно доказывают, что режим М. Каддафи пал исключительно из-за бомбардировок западной авиации. Про то, что исход сражения решает пехота — факт очевидный для всякого, знакомого с русской историей — упоминать не разрешается.
Вопрос, в конечном счете, даже не в том, что аналитики громоздят одну нелепость на другую, в конце концов, ошибаться может всякий. Принципиально важно, что варианты, неудобные по идеологическим соображениям и не вписывающиеся в изначальную картину мира, просто не рассматриваются. Соответствующие идеи или сообщения не опровергаются, а отторгаются, по фрейдовской логике «вытеснения». Любопытно, что отечественные аналитики оказываются поразительно единодушны в своих представлениях о демоническом могуществе «Запада». Мощь Запада предстает в их рассказах не в виде конкретных экономических и политических факторов, а в виде некого магического контроля, не нуждающегося в рациональном анализе. Любые действия западных политиков, даже очевидно ошибочные и совершенные под влиянием внешних обстоятельств, представляются результатом изначального сознательного плана.
А сам «Запад» или НАТО воспринимаются не как сообщество групп, сил, партий и классов, борющихся друг с другом, а как некий монолит, обладающий единой волей и осознанным интересом.
Удивительным образом, даже нарастающий кризис западной модели развития, порождающий очевидную неспособность американских и европейских элит принимать эффективные политические решения и контролировать ситуацию, подается у нас как доказательство существования некой особой «стратегии управляемого хаоса». Суть этой «стратегии», видимо, сводится к русской пословице: «Выколю себе глаз, чтобы у моей тещи был зять кривой».
Забавно читать прогнозы о том, как Запад теперь будет делить ливийскую нефть. Авторы этих предсказаний, похоже, понятия не имеют, что уже при М. Каддафи ливийская нефть была поделена между западными корпорациями — в отличие от Ирака, где до американского вторжения добычу монополизировала местная государственная компания. Из-за революционных событий эти корпорации, работавшие с полковником, вынуждены были свернуть свою деятельность, понеся изрядные убытки.
Комментаторы, убеждающие своих слушателей в том, что «мы потеряли Ливию», не удосуживаются даже задаться вопросом о том, как развивались отношения Москвы с Триполи последние 20 лет. Ведь если Ливия и была «потеряна» для России стратегически, то произошло это уже в девяностые годы, когда М. Каддафи переориентировался на Запад — при полном отсутствии какой-то активной внешней политики со стороны самой России. Дальнейшие отношения между двумя странами были совершенно инерционными, основывались на необходимости для ливийцев завершать программы технического сотрудничества, начатые в предшествующие годы. Нет особых причин думать, что с новой властью будет иначе.
«Росвооружение», возможно, лишится крупных контрактов — просто потому, что в Ливии и так уже достаточно оружия: правительству нужно не пополнять арсеналы, а восстанавливать дороги, больницы и электростанции. Именно поэтому нет причин думать, что будут прекращены мирные программы, которые ведут российские компании в Ливии. Конкурентов, претендующих, например, на место РЖД в Ливии, не заметно — завершать чужие проекты, да еще в охваченной революцией стране, дело дорогостоящее и ненадежное. И если отечественные компании потеряют ливийский рынок, то винить в этом надо будет не козни Запада, а тех начальников в Москве, которые вместо того, чтобы, по примеру прагматичных европейцев, налаживать отношения с новыми властями, бездействуют и сами себе пророчат катастрофу.
Время от времени какие-то смутные слова про «стратегические интересы России» все же произносятся, но никто не в состоянии сформулировать, в чем состоят эти интересы, разговор как-то сразу переходит на деньги — сколько танков и почем можно было бы еще продать полковнику, продержись он у власти подольше. Хотя и эти расчеты не слишком убедительны. Как раз в последние годы режим М. Каддафи начал постепенно переходить на западную технику, так что останься он у власти, наших оружейников совершенно мирно, без особой борьбы и скандалов вытеснили бы те же французы и итальянцы.
Заявлять о «поражении России в Ливии» — значит заранее оправдывать бездействие и неспособность российских политиков пользоваться открывающимися возможностями.
Между тем, Ливия могла бы очень многому научить, если бы на развернувшиеся там события посмотрели с элементарным вниманием. Ведь именно здесь запутанный клубок противоречий не только привел к драматической развязке, но и продемонстрировал бессилие и отсутствие стратегического единства Запада.
Автор: Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений
Тема: Ливия
Сообщение от капитан
Главный вопрос в том, а станет ли лучше простым гражданам?? Будет ли после этого стабильность в государстве, где в пустыне ещё велико влияние племён и Аль - Каеды. В Ливии может после этоьго начаться гражданская война.
Ваши права
Ответить с цитированием
Социальные закладки