Любимые стихи

[_larion_]

Ах у Инбер, ах у Инбер
Что за глазки, что за лоб!
Всё смотрел бы, всё смотрел бы
На неё б, на неё б.

Не те
бляди,
что хлеба
ради
спереди
и сзади
дают нам
ебти,
Бог их прости!
А те бляди -
лгущие,
деньги
сосущие,
еть
не дающие -
вот бляди
сущие,
мать их ети!

Маяковский)))

[Замок]

На мир смотрите добрыми глазами,
Чтоб добрым было слово, добрым труд,
Пусть дураки сочтут вас дураками,
Злодеи малодушными сочтут.
Нам, людям, лишь добро приносит счастье.
Оно в конце сильнее зла всегда,
Погибает в яме волк с кровавой пастью,
Пожар погасят ветер и вода.
Пусть у глупца спокойней жизнь и краше,
Пусть в жизни сам злодей не знает зла,
Добро вовеки будет богом нашим,
Ему – молитва наша и хвала.

А. Кулиев

[Парусник]

Она.

Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцаньи
Ее расширенных зрачков.

Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.

Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.

Когда я жажду своеволий
И смел и горд — я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.

Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.

Николай Гумилев

[Шарки]

Канцона

Николай Гумилев

Храм Твой,Господи,в небесах,
Но земля тоже Твой приют
Расцветают липы в лесах,
И на липах птицы поют.

Точно благовест Твой,весна
По веселым идет полям,
А весной на крыльях сна
Прилетают ангелы к нам.

Если,Господи,это так,
Если праведно я пою,
Дай мне,Господи,дай мне знак,
Что я волю понял Твою.

Перед той,что сейчас грустна,
Появись,как Незримый Свет,
И на все,что спросит она,
Ослепительный дай ответ.

Ведь отрадней пения птиц,
Благодатней ангельских труб
Нам дрожание милых ресниц,
И улыбка любимых губ.

[лентивана]

Николай Гумилев



РАССЫПАЮЩАЯ ЗВЕЗДЫ

Не всегда чужда ты и горда
И меня не хочешь не всегда,

Тихо, тихо, нежно, как во сне,
Иногда приходишь ты ко мне.

Надо лбом твоим густая прядь,
Мне нельзя ее поцеловать,

И глаза большие зажжены
Светами магической луны.

Нежный друг мой, беспощадный враг,
Так благословен твой каждый шаг,

Словно по сердцу ступаешь ты,
Рассыпая звезды и цветы.

Я не знаю, где ты их взяла,
Только отчего ты так светла

И тому, кто мог с тобой побыть,
На земле уж нечего любить?

*****

ЗАКЛИНАНИЕ


Юный маг в пурпуровом хитоне
Говорил нездешние слова,
Перед ней, царицей беззаконий,
Расточал рубины волшебства.

Аромат сжигаемых растений
Открывал пространства без границ,
Где носились сумрачные тени,
То на рыб похожи, то на птиц.

Плакали невидимые струны,
Огненные плавали столбы,
Гордые военные трибуны
Опускали взоры, как рабы.

А царица, тайное тревожа,
Мировой играла крутизной,
И ее атласистая кожа
Опьяняла снежной белизной.

Отданный во власть ее причуде,
Юный маг забыл про всё вокруг,
Он смотрел на маленькие груди,
На браслеты вытянутых рук.

Юный маг в пурпуровом хитоне
Говорил, как мертвый, не дыша,
Отдал всё царице беззаконий,
Чем была жива его душа.

А когда на изумрудах Нила
Месяц закачался и поблек,
Бледная царица уронила
Для него алеющий цветок.

*****


ШЕСТОЕ ЧУВСТВО

Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.

Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?

Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.

Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем;

Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;

Так век за веком - скоро ли, Господь? -
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

[Замок]

Я слышал, что стихами Авиценна
Писал рецепты для больных людей,
Я слышал, что излечивал мгновенно
Больных своею музыкой Орфей.
А я не врач, не сказочный целитель,
Но все же людям дать могу совет:
Друг друга по возможности любите,
Любовь - вот снадобье от наших бед.
И хоть не все, я знаю, в нашей воле,
Не всякий любящий неуязвим,
Но чем сильнее любит он, тем боле
Он хочет быть здоровым и живым.
Мне кажется: и я живу, доколе
Тебя люблю я и тобой любим.

Расул Гамзатов

[Romko]

Всё равно...

Слишком легко оставляя её одну
В стылых кварталах, где воздух наполнен копотью,
Ты ли послал ей звенящую небом струну?
Ты ли потом отобрал её, Господи... Господи?

Ты ли не видел, как щедрый на холод февраль
Ей остудил в эту зиму и душу, и сердце…
Или тебе замерзающих, Боже, не жаль? -
Ей не воскреснуть, не выбраться, не отогреться…

Ей всё равно. Посмотри, даже слёз больше нет -
Выжаты кем-то земным (с твоего позволенья!)
Свет… ты когда-то послал ей надежду и свет…
Кто отобрал? Всё теперь не имеет значенья.

Ей каждый шаг - как дорожка по тонкому льду -
Страх и отчаянье. И одиночество. В холоде.
Ты ли послал ей звенящую небом струну?
Ты ли потом отобрал её, Господи... Господи?..

[Romko]

по асфальту лёгкой тенью
разлетелся шум колёс
тротуар посыпан ленью
а встряхнётся ли ? - вопрос

дворник выглядит уныло
на пустом краю зари...
утро снова победило...
грустно,что ни говори...

[Romko]

На выдохе судьбу остановить,
поняв, что сил на вдох уже не хватит...
Немного жаль, что довелось узнать мне
как непрочна трепещущая нить -
на выдохе... судьбу остановить.

На выдохе любовь не удержать.
Простить и отпустить... но, Боже правый!
Как одинок, любовью обезглавлен,
тот разум, что пытается принять:
на выдохе любовь не удержать.

На выдохе не ощутить тепла,
забот, стремлений, страсти, отчужденья.
Быть собственной и молчаливой тенью -
и знать, что свет вот-вот укроет мгла...
На выдохе - не ощутить тепла.

На выдохе усталость - лишь предел.
Порог. Необъяснимое желанье
уйти, сгореть, остановить дыханье,
не ждать того, чего всегда хотел!..
На выдохе усталость - лишь предел.

На выдохе... судьбу... остановить...

[Romko]

Тихо, нежно, неизбежно,
Ты несёшь свои печали.
Океан тоски безбрежной -
Выше неба...дальше дали...

Ты боишься ошибиться,
Уступив своим сомненьям.
Ты не можешь поделиться
Этой ношей - даже с тенью.

Ты по нотам жизнь рисуешь,
Делишь горькое - с тоскою,
Ты людей вокруг балУешь
Не словами, а собою...

Как колосья в летнем поле -
Люди, даты, встречи, лица...
Ты устал от этой боли,
Но - боишься оступиться.

Поделиться с кем?...едва ли...
С виду - очень безмятежно,
Ты несёшь свои печали...
Тихо...нежно...неизбежно...

[Romko]

Устану пить, устану есть и спать,
устану верить, ждать, терять и помнить.
Устану на работу в шесть вставать,
лицо купая в холоде ладоней.
Устану по ночам терзать луну,
устану ожидания лелеять,
устану понимать, что я - живу.
И захочу проснуться поскорее.

[Бесёнок]

Юрий Левитанский

Собирались наскоро,
обнимались ласково,
пели, балагурили,
пили и курили.
День прошёл - как не было.
Не поговорили.
Виделись, не виделись,
ни за что обиделись,
помирились, встретились,
шуму натворили.
Год прошёл - как не было.
Не поговорили.
Так и жили - наскоро,
и дружили наскоро,
не жалея тратили,
не скупясь дарили.
Жизнь прошла - как не было.
Не поговорили.

[Парусник]

СОЛО НА ТРУБЕ.

Узел молний свивается туго,
Раскаляется трубная медь,
Чтобы ангельский голос оттуда
Нас оплакать хотел и воспеть.
Это наше священное право -
Остро, вечно нуждаться в любви,
Чтобы ангел светился и плавал
Над тобой, как над всеми людьми.

В лабиринты магической меди
Дует огненно-черный трубач.
Он подобен горящей комете,
Извергающей пенье и плач:
Это наше священное право -
Остро, вечно нуждаться в любви,
Чтобы ангел светился и плавал
Над тобой, как над всеми людьми!

Пламя белое, звездная пена
Вихри вьют на висках трубача,
Плачет кровь и поет, как сирена,
Во вселенское ухо журча:
Это наше священное право -
Остро, вечно нуждаться в любви,
Чтобы ангел светился и плавал
Над тобой, как над всеми людьми.

Нет нам счастья без этой корысти -
Без любви, разделенной на всех!
Музыканта лиловые кисти
Пахнут медью, как воздухом снег.
Он слюну из трубы выливает,
Отрывая мундштук от губы,
И пленительный блюз напевает,
Выливая слюну из трубы.

И пленительный блюз напевает
Его ангел, летящий домой,
И на Млечном Пути оставляет
След, похожий на негра с трубой.

Ю.Мориц

[november_witch]

Маяк. Одинокое.

В каждом прохожем – ты. В каждой ушедшей – я
Дождь вытирает слов замысловатый грим.
Кто-то из нас остыл. На берегу маяк
Из миллиона снов бредит всегда одним.
Так же, как я – тобой. Так же как ты…
Уснуть?
Господи, мне бы знать, как у тебя дела...
Мой персональный бой мне разрывает грудь:
Мало снесла, видать, что-то душа цела.
Мало, видать, гналась, мало, видать, ждала.
Надо еще чуть-чуть – это ведь не убьет!
- Если сердечна связь, надо ее дотла.
Выживешь как-нибудь, хиленький стихоплет.

…Тусклый и робкий свет трогает облака,
Цвет у волны такой, будто разлит коньяк.
Кутается, как в плед , в неба седую ткань
Этот (почти живой) на берегу маяк…

Юлия Гридасова

[Cosa Nostra]

Обжорство, леность мысли, праздный пух
Погубят в людях доброе начало:
На свете добродетелей не стало,
И голосу природы смертный глух.

На небе свет благих светил потух -
И жизнь былую форму потеряла,
И среди нас на удивленье мало
Таких, в ком песен не скудеет дух.

"Мечтать о лавре? Мирту поклоняться?
От Философии протянешь ноги!" -
Стяжателей не умолкает хор.

С тобой, мой друг, не многим по дороге:
Тем паче должен ты стези держаться
Достойной, как держался до сих пор.

Франческо Петрарка

[Замок]

Не возвращайся к пристани обид,
там бросил якорь
парусник печали
и вряд ли, судно радости причалит
туда, где смех в сетях унынья спит.

Тоску свою не пестуй в закутке
души привыкшей к жизненной юдоли.
Кто знает,
может быть, Господь позволит
найти свой мирт у счастья в цветнике.

Верни простор лазоревых небес
уставшему от туч воображенью
и привыкай с улыбкой к возрожденью
души нашедшей в жизни интерес.

И пусть еще не раз ты будешь бит
в своей судьбе любви непостоянством,
не выставляй в противовес упрямство,
не возвращайся к пристани обид…

(Е.Ёлохова)

[Lizeta]

А что же будет дальше, что же дальше?
Уже за той чертой, за тем порогом?
А дальше будет фабула иная
и новым завершится эпилогом.

И, не чураясь фабулы вчерашней,
пока другая наново творится,
неповторимость этого мгновенья
в каком-то новом лике отразится.

И станет совершенно очевидным,
пока торится новая дорога,
что в эпилоге были зерна
и нового начала и пролога.

И снова будет дождь бродить по саду,
и будет пахнуть сад светло и важно.
А будет это с нами иль не с нами -
по существу, не так уж это важно.

И кто-то вскрикнет: - Нет, не уезжайте!
Я пропаду, пущусь за Вами следом!..
А будет это с нами иль с другими -
в конечном счете, суть уже не в этом.

И кто-то от обиды задохнется,
и кто-то от восторга онемеет...
А будет это с нами или с кем-то -
в конце концов, значенья не имеет.

Юрий Левитанский

[Lizeta]

Избегая геенны адской
И от райских блаженств вдали,
Я опять сойду на «Арбатской»,
Как на самом конце земли.

Снег подступит легко и близко
И укутает на ходу.
Как последняя идеалистка,
Я на ощупь в себе побреду.

И почувствую, что недавно
Ты по улице этой прошёл.
А снежинки падают плавно,
Тихо падают, хорошо.

Фонари освещают площадь,
На афише смеётся кумир…
Я на всё бы смотрела проще,
Если б здесь не кончался мир

Елена Исаева

[Lizeta]

Меня не любили поэты -
Поэтов любила сама.
Любовью ничьей не воспета,
Я их обходила дома.
Не мучила, ночью не снилась,
Не злилась, практически, нет,
Когда оценить доводилось
Не мне посвящённый сонет.
И ни для кого не обуза,
Беспечно кивнув головой,
Я, словно ничейная муза,
Ночной улетала Москвой.
И где-нибудь вовсе некстати,
На чьих-то несома руках,
Я слушала о сопромате,
Об опытах на червяках.
И рифмы ко мне приходили,
Качаясь на гребне строки...
Меня инженеры любили,
Биологи и моряки!

Елена Исаева

[Lizeta]

Там — льдистый занавес являет нам зима,
Весной подточенная; там — блестит попона;
Там — серебристая, вся в узелках, тесьма;
Там — скатерть съехала и блещет бахрома
Ее стеклянная, и капает с балкона;
Там — щетка видится; там — частый гребешок;
Там — остов трубчатый, коленчатый органа;
Там — в снег запущенный орлиный коготок,
Моржовый клык, собачий зуб, бараний рог;
Там — шкурка льдистая, как кожица с банана;
Свеча оплывшая; колонны капитель
В саду мерещится; под ней — кусок колонны —
Брусок подмокший льда, уложенный в постель,
Увитый инеем, — так обвивает хмель
Руины где-нибудь в Ломбардии зеленой.
Всё это плавится, слипается, плывет.
Мы на развалинах зимы с тобой гуляем.
Культура некая, оправленная в лед,
В слезах прощается и трещину дает.
И воздух мартовский мы, как любовь, вдыхаем.

Александр Кушнер