Любимые стихи

[Парусник]

ЛЮБИМАЯ, СПИ!

Соленые брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре.И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
соленое солнце всосало в себя.
Любимая, спи...
Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пес наш хромучий,лохмато-дремучий,
Ложится и лижет соленую цепь.
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом
пес на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
"Любимая, спи..."
Любимая, спи...Позабудь, что мы в ссоре.
Представь:просыпаемся.
Свежесть во всем. Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони откуда-то снизу,
из погреба,в сон.
О, как мне заставить
все это представить тебя, недоверу?
Любимая, спи...
Во сне улыбайся.
(все слезы отставить!),
цветы собирай
и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.
Бормочется?Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись
и окутайся им.
Во сне можно делать все то,
что захочется,
все то,
что бормочется,
если не спим.
Не спать безрассудно,
и даже подсудно, ведь все,
что подспудно,
кричит в глубине.
Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи...
Что причина бессоницы? Ревущее море?
Деревьев мольба? Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность? А может, не чья-то,
а просто моя?
Любимая, спи...
Ничего не попишешь, но знай,
что невинен я в этой вине.
Прости меня - слышишь?
люби меня - слышишь?
хотя бы во сне,
хотя бы во сне!
Любимая, спи...
Мы - на шаре земном, свирепо летящем,
грозящем взорваться, и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться, а если сорваться
сорваться вдвоем.
Любимая, спи...
Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжкона шаре земном засыпается,
и все-таки слышишь, любимая?
спи...
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом
пес на цепи, а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом, Потом - уже молча:
"Любимая, спи..."

1964

Евгений Евтушенко

[Drygaja]

You Can Leave Your Hat on (оригинал Joe Cocker)

Baby, take off your coat, real slow.
Baby, take off your shoes. I'll take off your shoes.
Baby, take off your dress. Yes, yes, yes.
You can leave your hat on.
You can leave your hat on.
You can leave your hat on.

Go over there, turn on the light. No, all the lights.
Come over here, stand on that chair. Eah, that's right!
Raise your arms in the air, now shake 'em.
You give me reason to live.
You give me reason to live.
You give me reason to live.
You give me reason to live.

Sweet darling, You can leave your hat on!
You can leave your hat on!
Baby, You can leave your hat on!
You can leave your hat on!
You can leave your hat on!
You can leave your hat on!

Suspicious minds are talking.
That's right, they'll tear us apart.
They don't believe in this love of mine.
They don't know what love is.
They don't know what love is.
They don't know what love is.
They don't know what love is.
I know what love is.

[cote d'Ivoire]

Глядишь, на свете почти не осталось мест,
Где мне хорошо; но это еще осталось -
Дворы на пути из булочной в своей подъезд,
И окон вечерних нежность, и снега талость.

Желтеют окна, и в каждом втором окне
экран мерцает, и люстры как будто те же,
И ясный закат, в котором виделись мне
Морские зыби и контуры побережий.

Здесь был наш мир: кормили местных котят,
Съезжали с горки, под зад подложив фанеру, -
И этот тлеющий, красный, большой закат
С лихвой заменял Гранаду или Ривьеру.

Здесь был мой город: от детской, в три этажа,
Белеющей поликлиники - и до школы;
И в школу, и в поликлинику шел, дрожа,
А вспомню, и улыбаюсь: старею, что ли.

Направо - угол проспекта, и дом-каре,
Большой, с магазином "Вина"
и вечной пьянкой, -
но эти окна! И классики во дворе -
С "немой", "слепой", "золотой",
с гуталинной банкой!

Здесь ходят за хлебом, выгуливают собак,
Стирают белье, глядят, как играют дети,
готовят обед - а те, кто живет не так,
Живет не так, как следует жить на свете.

Да, этот мир, этот рай, обиход, уют,
Деревья, скверик с качелями и ракетой -
И райские птицы мне слаще не запоют,
Чем эти качели, и жизни нет, кроме этой.

Свет окон, ржавчина крыш, водостоков жесть,
Дворы, помойки, кухонная вонь, простуда -
И ежели после смерти хоть что-то есть,
То я бы хотел сюда, а не вон отсюда.

Дмитрий Быков

[november_witch]

Пусть светит месяц — ночь
темна.
Пусть жизнь приносит
людям счастье, —
В моей душе любви весна
Не сменит бурного
ненастья.
Ночь распростерлась надо
мной
И отвечает мертвым
взглядом
На тусклый взор души
больной,
Облитой острым, сладким
ядом.
И тщетно, страсти затая,
В холодной мгле
передрассветной
Среди толпы блуждаю я
С одной лишь думою
заветной:
Пусть светит месяц — ночь
темна.
Пусть жизнь приносит
людям счастье, —
В моей душе любви весна
Не сменит бурного
ненастья.

Александр Блок

[Hotice]

Взойти на сцену

Пришла и говорю: как нынешнему снегу
легко лететь с небес в угоду февралю,
так мне в угоду вам легко взойти на сцену.
Не верьте мне, когда я это говорю.

О, мне не привыкать, мне не впервой, не внове
взять в кожу, как ожог, вниманье ваших глаз.
Мой голос, словно снег, вам упадает в ноги,
и он умрет, как снег, и превратится в грязь.

Неможется! Нет сил! Я отвергаю участь
явиться на помост с больничной простыни.
Какой мороз во лбу! Какой в лопатках ужас!
О, кто-нибудь, приди и время растяни!

По грани роковой, по острию каната -
плясунья, так пляши, пока не сорвалась.
Я знаю, что умру, но я очнусь, как надо.
Так было всякий раз. Так будет в этот раз.

Исчерпана до дна пытливыми глазами,
на сведенье ушей я трачу жизнь свою.
Но тот, кто мной любим, всегда спокоен в зале.
Себя не сохраню, его не посрамлю.

Когда же я очнусь от суетного риска
неведомо зачем сводить себя на нет,
но скажет кто-нибудь: она была артистка,
и скажет кто-нибудь: она была поэт.

Измучена гортань кровотеченьем речи,
но весел мой прыжок из темноты кулис.
В одно лицо людей, всё явственней и резче,
сливаются черты прекрасных ваших лиц.

Я обращу в поклон нерасторопность жеста.
Нисколько мне не жаль ни слов, ни мук моих.
Достанет ли их вам для малого блаженства?
Не навсегда прошу - но лишь на миг, на миг.

1973

[лентивана]

Марина Цветаева

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?

Всё передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Всё дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

[NATA92008]

"На окне, серебряном от инея..."

На окне, серебряном от инея,
За ночь хризантемы расцвели.
В верхних стеклах — небо светло-синее
И застреха в снеговой пыли.

Всходит солнце, бодрое от холода,
Золотится отблеском окно,
Утро тихо, радостно и молодо.
Белым снегом все запушено.

И все утро яркие и чистые
Буду видеть краски в вышине,
И до полдня будут серебристые
Хризантемы на моем окне.

[Geminika]

ДЕМОН

Иди,иди за мной - покорной
И верною моей рабой.
Я на сверкнувший гребень горный
Взлечу уверенно с тобой,

Я пронесу тебя над бездной,
Её бездонностью дразня,
Твой будет ужас бесполезный -
Лишь вдохновеньем для меня.

Я от дождя эфирной пыли
И от круженья охраню
Всей силой мышц и сенью крылий
И,вознося,не уроню.
И на горах,в сверканьи белом,
На незапятнанном лугу,
Божественно-прекрасным телом
Тебя я странно обожгу,

Ты знаешь ли,какая малость
Та человеческая ложь,
Та грустная земная жалость,
Что дикой страстью ты зовёшь?

Когда же вечер станет тише,
И,околдованная мной,
Ты полететь захочешь выше
Пустыней неба огневой,-

Да,я возьму тебя с собою
И вознесу тебя туда,
Где кажется земля звездою,
Землёю кажется звезда.

И,онемев от удивленья,
Ты узришь новые миры -
Невероятные виденья.
Создания моей игры.

Дрожа от страха и бессилья,
Тогда шепнёшь ты:отпусти...
И,распустив тихонько крылья,
Я улыбнусь тебе:лети.

И под божественной улыбкой.
Уничтожаясь на лету,
Ты полетишь,как камень зыбкий,
В сияющую пустоту..

Александр Блок

[Hotice]

Немота

Кто же был так силен и умен?
Кто мой голос из горла увел?
Не умеет заплакать о нём
рана черная в горле моём.

Сколь достойны любви и хвалы,
март, простые деянья твои,
но мертвы моих слов соловьи,
и теперь их сады - словари.

- О, воспой!- умоляют уста
снегопада, обрыва, куста.
Я кричу, но, как пар изо рта,
округлилась у губ немота.

Задыхаюсь, и дохну, и лгу,
что еще не останусь в долгу
пред красою деревьев в снегу,
о которой сказать не могу.

Вдохновенье - чрезмерный, сплошной
вдох мгновенья душою немой,
не спасет ее выдох иной,
кроме слова, что сказано мной.

Облегчить переполненный пульс -
как угодно, нечаянно, пусть!
И во всё, что воспеть тороплюсь,
воплощусь навсегда, наизусть.

А за то, что была так нема,
и любила всех слов имена,
и устала вдруг, как умерла,
сами, сами воспойте меня.

[Купидон-Экстра]

МАЗУРКА ШОПЕНА



Какая участь нас постигла,
как повезло нам в этот час,
когда бегущая пластинка
одна лишь разделяла нас!

Сначала тоненько шипела,
как уж, изъятый из камней,
но очертания Шопена
приобретала все слышней.

И тоненькая, как мензурка
внутри с водицей голубой,
стояла девочка-мазурка,
покачивая головой.

Как эта с бедными плечами,
по-польски личиком бела,
разведала мои печали
и на себя их приняла?

Она протягивала руки
и исчезала вдалеке,
сосредоточив эти звуки
в иглой расчерченном кружке.


Белла Ахмадулина

[Tурандот]

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

Саша Best

[Hotice]

К пруду

Не осуждай меня, пойми:
Я не хочу тебя обидеть,
Но слишком больно ненавидеть,—
Я не умею жить с людьми.

И знаю, с ними — задохнусь.
Я весь иной, я чуждой веры.
Их ласки жалки, ссоры серы…
Пусти меня! Я их боюсь.

Не знаю сам, куда пойду.
Они везде, их слишком много…
Спущусь тропинкою отлогой
К давно затихшему пруду.

Они и тут — но отвернусь,
Следов их наблюдать не стану,
Пускай обман — я рад обману…
Уединению предаюсь.

Вода прозрачнее стекла
Над ней и в ней кусты рябины.
Вдыхаю запах бледной тины…
Вода немая умерла.

И неподвижен тихий пруд…
Но тишине не доверяю,
И вновь душа трепещет, — знаю,
Они меня и здесь найдут.

И слышу, кто-то шепчет мне:
«Скорей, скорей! Уединение,
Забвение, освобождение —
Лишь там…внизу…на дне…на дне…»

1895

[Cosa Nostra]

Я тоже любил, и дыханье
Бессонницы раннею ранью
Из парка спускалось в овраг, и впотьмах
Выпархивало за архипелаг
Полян, утопавших в лохматом тумане,
В полыни и мяте и перепелах.
И тут тяжелел обожанья размах,
Хмелел, как крыло, обожженное дробью,
И бухался в воздух, и падал в ознобе,
И располагался росой на полях.

А там и рассвет занимался.
До двух Несметного неба мигали богатства,
Но вот петухи начинали пугаться
Потемок и силились скрыть перепуг,
Но в глотках рвались холостые фугасы,
И страх фистулой голосил от потуг,
И гасли стожары, и как по заказу
С лицом пучеглазого свечегаса
Показывался на опушке пастух.

Я тоже любил, и она пока еще
Жива, может статься. Время пройдет,
И что-то большое, как осень, однажды
(Не завтра, быть может, так позже когда-нибудь)
Зажжется над жизнью, как зарево, сжалившись
Над чащей. Над глупостью луж, изнывающих
По-жабьи от жажды. Над заячьей дрожью
Лужаек, с ушами ушитых в рогожу
Листвы прошлогодней. Над шумом, похожим
На ложный прибой прожитого. Я тоже
Любил, и я знаю: как мокрые пожни
От века положены году в подножье,
Так каждому сердцу кладется любовью
Знобящая новость миров в изголовье.

Я тоже любил, и она жива еще.
Все так же, катясь в ту начальную рань,
Стоят времена, исчезая за краешком
Мгновенья. Все так же тонка эта грань.
По-прежнему давнее кажется давешним.
По-прежнему, схлынувши с лиц очевидцев,
Безумствует быль, притворяясь незнающей,
Что больше она уж у нас не жилица,
И мыслимо это? Так, значит, и впрямь
Всю жизнь удаляется, а не длится
Любовь, удивленья мгновенная дань?

[Шарки]

День ли царит,тишина ли ночная,
В снах ли тревожных,в житейской борьбе,
Всюду со мной,мою жизнь наполняя,
Дума все та же,одна,роковая,-
Все о тебе!

С нею не страшен мне призрак былого,
Сердце воспрянуло,снова любя...
Вера,мечты,вдохновенное слово,
Все,что в душе,дорогого,святого,-
Все от тебя!

Будут ли дни мои ясны,унылы,
Скоро ли сгину я,жизнь загубя,-
Знаю одно:что до самой могилы
Помыслы,чувства,и песни,и силы-
Все для тебя!

Алексей Апухтин

[Ветер Перемен]

НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

[bormoglot]

Нежным вихрем лепестков
Обметала вишня соломенный плащ
На переплавщике брёвен…
Ёса Бусон

Зимний лес, заиндевелый.
Тянется солнце спросонья лучами
К верхушкам деревьев…
Иида Дакоцу

Слива в цвету -
Лунный луч прохожего дразнит:
Отломи-ка ветку!
Исса

[Главный]

В.В. Маяковский. Про это.

Был я весел – толк веселым есть ли,
Если горе наше непролазно?
Нынче обнажают зубы если,
Только, чтоб хватить, чтоб лязгнуть.

Мало ль, что бывает – тяжесть или горе...
Позовите! Пригодится шутка дурья.
Я шарадами гипербол, аллегорий
Буду развлекать, стихами балагуря.

Я любил... Не стоит в старом рыться.
Больно? Пусть ... Живешь и болью дорожа.
Я зверьё люблю – а если есть зверинцы
Так пустите к зверю в сторожа.

Может, может быть, когда-нибудь
Дорожкой зоологических аллей
И она – она зверей любила - тоже ступит в сад,
Улыбаясь, вот такая, как на карточке в столе.
Она красивая – ее, наверно, воскресят.

Ваш тридцатый век обгонит стаи
Стаи раздиравших мелочей.
Нынче недолюбленное наверстаем
Звёздностью бесчисленных ночей.

Воскреси хотя б за то, что я поэтом
Ждал тебя откинул будничную чушь!
Воскреси меня хотя б за это!
Воскреси – своё дожить хочу!

Чтоб не было любви – служанки
Замужеств, похоти, хлебов.
Постели прокляв, встав с лежанки,
Чтоб всей вселенной шла любовь.

[Ветер Перемен]

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,
Что видишь, всё твое; везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.

1761 г.

[лентивана]

Марина Цветаева

Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.
О милая! Ни в гробовом сугробе,
Ни в облачном с тобою не прощусь.

И не на то мне пара крыл прекрасных
Дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спеленутых, безглазых и безгласных
Я не умножу жалкой слободы.

Нет, выпростаю руки, стан упругий
Единым взмахом из твоих пелен,
Смерть, выбью!— Верст на тысячу в округе
Растоплены снега — и лес спален.

И если все ж — плеча, крыла, колена
Сжав — на погост дала себя увесть,—
То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,
Стихом восстать — иль розаном расцвесть!

[MalDiva]

Вера Полозкова

Глаза – пещерное самоцветье,
И губы – нагло-хмельными вишнями.
В такой любви, как твоя – не третьи,
Уже вторые бывают лишними...