Политика и поэзия

[L'autre]

Вадим СУХАНОВ

Во мгле, где былые окопы
Застылою смертью глядят,
Ползут из Восточной Европы
Скелеты советских солдат.

Не все еще выжаты силы
На их безутешном пути,
Чтоб им не суметь до могилы
На русской земле доползти.

Ползут к Приднестровью и Бугу,
Пронзая промозглую ночь,
Ползут, помогая друг другу,
Им некому больше помочь.

А в ночи размеренном гуле -
Стенанье жестокой тоски.
Теперь-то в них хлещут не пули,
Теперь-то в них метят плевки.

Но прут, будто снова в сраженье,
Где ждут их в подмогу, солдат.
Вот так же и сквозь окруженье
Их вел в сорок первом комбат.

Он пялит глазницы сухие
И молвит такие слова:
- Ребята! Еще не Россия.
Еще чуть потерпим: Литва.
1991

[me-109]

Душа обісрана мовчить.
Чому?! А ви ж бо, педарюки кляті
Не здогадалися, чому?!!
Та ж повен рот її гівном!!!
Який псалом, яка осанна,
Які ще радощі земні
Знайдуть її в отім багні
Брунатнім?! Часом знатнім
ЇЇ окрилять, піднесуть?!
Стомився. Хоч на мить заснуть.

А ти, доношений козаче,
У тата й маму крюк свинячий,
Чи не набовтався в сечі?
Лежиш на крижаній печі
Та й мариш любим псевдобратом,
Твоєї сраки вірним катом,
Чекаєш на тепло, пердло?

Стомився... хоч на мить заснуть.
Забути все. На мить забуть.
Душа обісрана мовчить.
Пускає бульки
В Космос

[L'autre]

В последнее время это вполне можно отнести к политике. Особенно к украинской...особенно это :

"Некстати поминает слово «кризис»
И томно тяготеет к глупой лжи.

В тщеславном, нестерпимо остром зуде
Всегда смешна, себе самой в ущерб,
И даже на интимнейшей посуде
Имеет родовой дворянский герб.

Она в родстве и дружбе неизменной
С бездарностью, нахальством, пустяком.
Знакома с лестью, пафосом, изменой
И, кажется, в амурах с дураком..."

См. ниже




Лиловый лиф и желтый бант у бюста,
Безглазые глаза — как два пупка.
Чужие локоны к вискам прилипли густо
И маслянисто свесились бока.

Сто слов, навитых в черепе на ролик,
Замусленную всеми ерунду,—
Она, как четки набожный католик,
Перебирает вечно на ходу.

В ее салонах — все, толпою смелой,
Содравши шкуру с девственных идей,
Хватают лапами бесчувственное тело
И рьяно ржут, как стадо лошадей.

Там говорят, что вздорожали яйца
И что комета стала над Невой,—
Любуясь, как каминные китайцы
Кивают в такт, под граммофонный вой,

Сама мадам наклонна к идеалам:
Законную двуспальную кровать
Под стеганым атласным одеялом
Она всегда умела охранять.

Но, нос суя любовно и сурово
В случайный хлам бесштемпельных «грехов»,
Она читает вечером Баркова
И с кучером храпит до петухов.

Поет. Рисует акварелью розы.
Следит, дрожа, за модой всех сортов,
Копя остроты, слухи, фразы, позы
И растлевая музу и любовь.

На каждый шаг — расхожий катехизис,
Прин-ци-пи-аль-но носит бандажи,
Некстати поминает слово «кризис»
И томно тяготеет к глупой лжи.

В тщеславном, нестерпимо остром зуде
Всегда смешна, себе самой в ущерб,
И даже на интимнейшей посуде
Имеет родовой дворянский герб.

Она в родстве и дружбе неизменной
С бездарностью, нахальством, пустяком.
Знакома с лестью, пафосом, изменой
И, кажется, в амурах с дураком...

Ее не знают, к счастью, только... Кто же?
Конечно — дети, звери и народ.
Одни — когда со взрослыми не схожи,
А те — когда подальше от господ.

Портрет готов. Карандаши бросая,
Прошу за грубость мне не делать сцен:
Когда свинью рисуешь у сарая —
На полотне не выйдет belle Helene.

С. Черный

[Kin]

По мотивам детской песенки - не мое.

Медленно маразмы уплывают вдаль,
Встречи с ними ты уже не жди.
И, хотя Майдана нам немного жаль,
Лучшее, конечно, впереди!

Скатертью, скатертью путь в ЕС стелется
И упирается прямо в небосклон.
Каждому, каждому в оранжизм верится,
Крутится оранжевый сумасшедший дом!

Апельсинов крепко мы покушали,
Насмешили по миру людей.
Поумней сограждан мы не слушали -
Не бывает в мире нас умней!

Классно кричалось нам, классно плясалось нам,
Было нас багато - некому лечить!
Всех постреляем мы, всех поубиваем мы,
Кто мозгам заржавленным не даёт дурить!

Понаставим памятников голоду,
Отобрав у стареньких кусок.
Мышек защитим летучих смолоду,
Развалив страну в кратчайший срок!

Крутим руль, вертим руль, весело, здОрово,
Катимся, катимся целою страной!
В рубку прорвались мы, и не отстанем мы -
Все пускай приложатся об стену башкой!

Может, мы морозили Европу зря...
Календарь закроет этот лист.
К новым приключениям спешим, друзья, -
Эй, поддай-ка жару, популист!

Правь нами, дядя Сэм, юзай нас, дядя Сэм.
Скажешь - самим себе на башку наср.м!
Плохонькие умы, думать не можем мы...
Крутится оранжевый сумасшедший дом!

Понял мир, что правят полоумные,
И куда податься нам теперь?
Чтоб не влезли нищие-безумные,
НАТО с перепугу держит дверь!

Крутим руль, вертим руль, весело, здОрово,
Катимся кубарем целою страной!
В рубку залезли мы, и не уймёмся мы -
Всё пускай развалится, як само собой!

Морды будем бить друг другу яростно,
Что в верхах особенно с руки...
Глобус Украины примем радостно,
Страны отменив и языки!

Кубарем, кубарем в крах страна катится
И разлетается на шматы земли.
Как же так вышло-то, что итог не нравится?
Все мозги повыели клятi москали!

[Жженный]

А это мои песни и стихи , но написанные лет эдак десять назад, так что не коньюнктурные.

Послание депутатам государственной думы( а хотите рады из публичного дома.

Cm G7(баре 3лад)
Дорогая наша дума!
Cm G7
Сколько делаешь ты шума.
C7(баре 3 лад) Bm(баре 1 лад)
Все заботишься о благе ты людей.
Fm(1 лад)
Все шумишь ,все заседаешь
Cm(3 лад)
Только жаль ,что забываешь
Fm G7 Cm
На земле нету профессии древней!


Инвестиций все ты хочешь
Запад просьбами морочишь,
Независимость желая сохранить.
Уверяем, наше кредо
Принесет для вас победу
«Под клиентом никогда не суетись!»

Дорогие депутаты !
Мы не требуем зряплаты.
Забастовки ведь нам тоже ни к чему.
И сказать мы можем смело.
Продаем мы свое тело!
Вы ж, родные ,разбазарили страну.

И еще сказать мы можем:
Совесть нас не очень гложет.
Мы ведь тело ,а не душу продаем!
В вашей думе стало модно
Что ни день менять платформу,
Как клиентов наш публичный дом.

Вы живете в вашей думе.
Точно лебедь, рак и щука.
А у нас тут тишь да благодать.
Предложить мы можем смело
Может быть для пользы дела
Стоит нас на депутатов поменять!

Март-август 1997

Неизвестная страна.

Страна майдановых дебилов.
Заворовавшихся хапуг.
Страна в которой победили
Культуру и хороший вкус.

Страна дешевых мыльных опер,
Что Запад дарит нам сполна.
Здесь нет Лучано Повороти,
Но есть визгливая попса.

Страна, где болен каждый третий
Желаньем жить в большой семье.
Неважно сетевой маркетинг
Иль секты новой протеже.

Страна, где с голубого джина
Навязчивый несется вздор
Рецептов как же стать счастливым:
Вдев тампакс, пожевать дирол.

Страна, где понимают счастье
Как независимость ее
От чести, совести и богатства
И от разумного всего.


1998


Скептическая

Может завтра проще станет жить.
Может быть милицию отменят.
Станут алкаши лишь соки пить.
Только что-то в это мало верю.

Жулики все что украсть смогли
Отдадут, раскаяньем терзаясь,
Серости не станут лезть в вожди
Только что-то в этом сомневаюсь.

Обещает снова президент
Гражданам блаженную нирвану.
Может и случится прецедент.
Только знаю- радоваться рано.

Вот на сцене поп-звезда поет
Про любовь, про честь, про благородство.
Но ухмылкой искаженный рот
Выдает душевное уродство.

Может меня скепсис одолел
И цинизм ест , как трупы черви.
Только сам бы искренне хотел.
Чтобы жизнь сомненья опровергла


ps Если еще актуально, уж извиняйте, не хотел, но так получилось

[Lexa2007]

О 6-й годині так хочеться спати
І сни всі приходять в цю мить.
Вставай, Українцю, вставай, дорогенький,
Москаль вже годину не спить!

Хоч жіночка поряд, пухка і тепленька, -
У пазусі стільки добра!
Вставай, Українцю, вставай, дорогенький,
Давно вже вставати пора!

Горілочка з перцем, ковбаси і сало –
Для тебе нічого не жаль.
Вставай, Українцю, вставай, дорогенький,
Давно вже поснідав москаль!

Уже Президент із дітьми на Говерлі,
Вже Юля косу заплела.
Вставай, Українцю, вставай, дорогенький,
Вперед на великі діла!

Вже Шуфрич прокинувсь, а з ним і Вітренко –
Все думають: де ще сернуть?
Вставай, Українцю, вставай, дорогенький,
На битву за праведну путь!

Уже Янукович зове нас до раю,
Де будем ми всі – пахани.
Вставай, Українцю, вставай, дорогенький,
Поки ще не вкрали штани!

Вставай, Українцю, вже годі дрімати,
Пора вже, бо хай йому грець!
Нікому себе не дамо об’.......
Бо буде Вкраїні пи…ць!!!
(с)

[Lexa2007]

О кризисе по мотивам “Диалога у новогодней елки“ :

- Что происходит в Америке?
- Просто Барак.
- Просто Барак, полагаете вы?
- Полагаю.
Я ведь и сам, как умею,
ему помогаю,
Жить, как обычно,
уже не выходит никак.
- Что же за всем этим будет?
- А будет трендец.
- Будет трендец, вы считаете?
- Да, я считаю.
Я ведь с утра Интернет
и газеты читаю,
Ящик смотрю да и чувствую
сам наконец…
-Чем же все это закончится?
- Будет дефолт.
- Будет дефолт, вы уверены?
- Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот
мною проверен,
Будто забит на народ
офигительный болт.
- Что же из этого следует?
- Да не вопрос!
И не такое – вы вспомните –
переживали.
- Вы полагаете, надо стреляться?
- Едва ли.
Я полагаю, что надо
забить на психоз.
Сколько бы нас не учили,
как следует жить,
Мы все равно наступаем
на старые грабли.
Так разрешите же средь
непоняток и траблов
Водочки граммов четыреста
вам предложить?
Что вам до кризиса –
тишь с благодатью внутри,
И начинаешь вращаться реально
по кругу:
Так украинцы всегда
помогают друг другу –
И раз-два-три,
Раз-два-три,
Раз-два-три…
(с)

[L'autre]

БАЛЛАДА ОБ ОДОБРЕНИИ МИРА

Пусть я не прав, но я в рассудке здравом.
Они мне нынче свой открыли мир.
Я перст увидел. Был тот перст кровавым.
Я поспешил сказать, что этот мир мне мил.

Дубинка надо мной. Куда от мира деться?
Он день и ночь со мной, и понял я тогда,
Что мясники, как мясники — умельцы.
И на вопрос: «Ты рад?» — я вяло вякнул: «Да».

Трус лучше мертвеца, а храбрым быть опасно.
И стал я это «да» твердить всему и вся.
Ведь я боялся в руки им попасться
И одобрял все то, что одобрять нельзя.

Когда народу не хватало хлеба,
А юнкер цены был удвоить рад,
Я правдолюбцам объяснял без гнева:
Хороший хлеб, хотя дороговат.

Когда с работы гнали фабриканты
Двоих из трех, я говорил тем двум:
Просите фабрикантов деликатно,
Ведь в экономике я — ни бум-бум!

Планировали войны генералы.
Их все боялись — и не от добра
Кричал я генералу с тротуара:
«Техническому гению — ура!»

Избранника, который подлой басней
На выборах голодных обольщал,
Я защищал: оратор он прекрасный,
Его беда, что много обещал...

Чиновников, которых съела плесень,
Чей сброд возил дерьмо, дерьмом разил,
И нас давил налогами, как прессом,
Я защищал, прибавки им просил.

И не расстраивал я полицейских,
Господ судейских тоже я берег,
Для рук их честных, лишь от крови мерзких,
С охотой я протягивал платок.

Суд собственность хранит, и обожаю
Наш суд кровавый, чту судейский сан,
И судей потому не обижаю,
Что сам не знаю, что скрываю сам.

Судейские, сказал я, непреклонны,
Таких нет денег и таких нет сил,
Чтоб их заставить соблюдать законы.
«Не это ль неподкупность?» — я спросил.

Вот хулиганы женщин избивают.
Но, погодите: у хулиганья
Резиновых дубинок не бывает,
Тогда — пардон — прошу прощенья я.

Полиция нас бережет от нищих
И не дает покоя беднякам.
За службу, что несет она отлично,
Последнюю рубашку ей отдам.

Теперь, когда я донага разделся,
Надеюсь, что ко мне претензий нет,
Хоть сам принадлежу к таким умельцам,
Что ложь разводят на столбцах газет,

К газетчикам. Для них кровь жертв — лишь колер.
Они твердят: убийцы не убили.
А я протягиваю свежий номер.
Читайте, говорю, учитесь стилю,

Волшебною горой почтил нас автор.
Все славно, что писал он (ради денег),
Зато (бесплатно) утаил он правду.
Я говорю; он слеп, но не мошенник.

Торговец рыбой говорит прохожим:
Вонь не от рыбы, сам он, мол, гниет.
Подлаживаюсь я к нему. Быть может,
И на меня охотников найдет.

Изъеденному люэсом уроду,
Купившему девчонку за гроши,
За то, что женщине дает работу,
С опаской руку жму, но от души.

Когда выбрасывает бедных
Врач, как рыбак — плотву, молчу.
Ведь без врача не обойтись мне,
Уж лучше не перечить мне врачу.

Пустившего конвейер инженера,
А также всех рабочих на износ,—
Хвалю. Кричу: техническая эра!
Победа духа мне мила до слез!

Учителя и розгою и палкой
Весь разум выбивают из детей,
А утешаются зарплатой жалкой,
И незачем ругать учителей.

Подростки, точно дети низкорослы,
Но старики — по речи и уму.
А почему несчастны так подростки
Отвечу я: не знаю почему.

Профессора пускаются в витийство,
Чтоб обелить заказчиков своих,
Твердят о кризисах — не об убийствах.
Такими в общем представлял я их.

Науку, что нам знанья умножает,
Но умножает горе и беду,
Как церковь чту, а церковь уважаю
За то, что умножает темноту.

Но хватит! Что ругать их преподобья?
Через войну и смерть несет их рать
Любовь к загробной жизни. С той любовью,
Конечно, проще будет помирать.

Здесь в славе бог и ростовщик сравнялись.
«А где господь?» — вопит нужда окрест.
И тычет пастор в небо жирный палец,
Я соглашаюсь: «Да, там что-то есть».

Седлоголовые Георга Гросса
Грозятся мир пустить в небытие,
Всем глотки перерезав. Их угроза
Встречает одобрение мое.

Убийцу видел я и видел жертву.
Я трусом стал, но жалость не извел.
И, видя, как убийца жертву ищет
Кричал: «Я одобряю произвол!»

Как дюжи эти мясники и ражи.
Они идут — им только волю дай!
Хочу им крикнуть: стойте! Но на страже
Мой страх, и вдруг я восклицаю: «Хайль!»

Не по душе мне низость, но сейчас
В своем искусстве я бескрыл и сир,
И в грязный мир я сам добавил грязь
Тем самым, что одобрил грязный мир.

Б. Брехт

1930г...

[cote d'Ivoire]

Кризис, братцы, поражает
Что министров, что бомжей!
Равно все теперь страдают
Без икры и бланманже!

Как же нам не восхищаться,
Депутата не любить:
Получал он тысяч двадцать,
Станет десять - как тут жить?!

Выгонит нужда из кресла,
Будут жить, как весь народ!
Плохо, что они - как мы, вот если б
Было все наоборот!

Знать, поближе власть к нам станет,
Знать, поймет - тут сущий ад!
Знать, побегать их заставит
Уменьшение зарплат!

Что ж, три дня по рынкам шлялся
И стоял в очередях.
Все увидеть я пытался
Ну хоть одного вождя!

Вдруг, к примеру, губернатор
За дешевою крупой
(Все ж урезана зарплата!)
Очередь займет за мной.

Иль у кассы (дрожь в коленках!)
В старой сумочке «Виттон»
Мелочь ищет Тимошенко
На костей набор в бульон.

А на рынке, думал, встречу
Я главу своей страны!
Он продаст мне меду глечик -
Деньги и ему ж нужны?!

Всуе. Что-то не встречаю
Никого из них пока.
Знать, запасы доедают:
Масло, крупы, соль, мука…

Но я жду - в теченье года
Они выйдут все как есть,
Демонстрируя народу
Свою бедность, совесть, честь.

Свои низкие зарплаты,
Свои старые пальто,
Однокомнатные хаты
И советские авто.

Пожалеем их, болезных,
Станем переизбирать…
Как же все-таки полезно
Вовремя поголодать!

[audit_n]

Біль єдиної зброї

Слово, моя ти єдиная зброє,
Ми не повинні загинуть обоє.

Леся Українка

Півні кричать у мегафони мальв —
аж деренчить полив’яний світанок…
Мій рідний краю,
зроду ти не мав
нейтральних барв, тих прісних пуританок.

Червоне й чорне кредо рукава.
Пшеничний принцип сонячного степу.
Такі густі смарагдові слова
жили в тобі і вибухали з тебе.

Слова росли із ґрунту, мов жита.
Добірним зерном колосилась мова.
Вона як хліб. Вона мені свята.
І кров’ю предків тяжко пурпурова.

А хтось по ній прокопував рови.
Топтав, ганьбив нам поле найдорожче.
І сниться сон: пасуться корови —
сім тучних, але більше тощих.

Скубуть озиме, нищать ярину,
ще й гидять, гудять, ратицями крешуть.
Трагічна мово! Вже тобі труну
не тільки вороги, а й діти власні тешуть.

Безсмертна мово! Ти смієшься гірко.
Ти ж в тій труні й не вмістишся, до речі.
Вони ж дурні, вони ж знімали мірку
з твоїх принижень — не з твоєї величі!

Твій дух не став приниженим і плюсклим,
хоч слала доля чорні килими
то од Вілюйська до Холуйська,
то з Києва до Колими.

З усіх трибун — аж дим над демагогом.
Усі беруть в основу ленінізм.
Адже ніхто так не клянеться богом,
як сам диявол — той же шовінізм.

Як ти зжилася з тугою чаїною!
Як часто лицемірив твій Парнас!..
Шматок землі,
ти звешся Україною.
Ти був до нас. Ти будеш після нас.

Мій предковічний,
мій умитий росами,
космічний,
вічний,
зоряний, барвінковий…
Коли ти навіть звався — Малоросія,
твоя поетеса була Українкою!

Ліна Костенко

[L'autre]

Бій відгримів. Жовто-сині знамена
Затріпотіли на станції знов.
І до юрби полонених
Сам Курінний підійшов.
"Є комсомольці між вами, я знаю!
Кожного кулі чекає печать!"
Стиснуто губи в останнім чеканні
Всі полонені мовчать.
"Всі ж ви такі, як і я, чорноброві,
Жалко розстрілювать всіх,
Гляньте навколо: і сонце, і ниви!"
Відповідь — сміх.
"Ну, так пощади не буде нікому!
Вас не згадає замучений край!"
Вийшов один і сказав Курінному:
"Я — комсомолець. Стріляй!"

В. Сосюра

[L'autre]

Тоді вас люди називали псами,
Бо ви лизали німцям постоли,
Кричали «Хайль!» охриплими басами
І «Ще не вмерла...» голосно ревли.
Де ви ішли – там пустка і руїна,
І трупи не вміщалися до ям.
Плювала кров`ю «ненька Україна»
У морди вам і вашим хазяям.
Ви пропили б уже її, небогу,
Розпродали і нас по всій землі,
Коли б тоді Вкраїні на підмогу
Зі сходу не вернулись «москалі»
Тепер ви знов, позв’язувавши кості,
Торгуєте і оптом, і в роздріб,
Нових катів запрошуєте в гості
На українське сало і на хліб.

В. Симоненко

[audit_n]

L'autre, сьогодні в Ліни Костенко День народження... Що не можна було потерпіти хоча б до завтра??? Ти хоч людина, взагалі-то???

[L'autre]

L'autre, сьогодні в Ліни Костенко День народження... Що не можна було потерпіти хоча б до завтра??? Ти хоч людина, взагалі-то???

Интересно...Я бы лирику в свой день рождения хотела... Тем более есть из чего выбирать...Но, видно, это потому что я не "людина"...

[Жженный]

L'autre, ты просто молодец, Давно не получал от прочтения поэзии на государственном языке такого удовольствия.
Кстати, что интересно по распоряжению оранжевого министра образования Вакарчука из украинских библиотек в спешном порядке изымаются не только русские книги , например, Михаила Булгакова и его "Белая гвардия" , но книги украинских советских писателей . После прочтения стихотворения Сосюры, я начинаю понимать- почему.
Следующий шаг просветителей-украинезпторов, наверное публичное сжигание книг, как в Германии после прихода к власти Гитлера.
А теперь автору темы и всем кому не безразлична судьба страны, называемой Украина( а не государства), посвящаю песню поэта-барда Сергея Трофимова.
Em Am
Запылился на полке парадный мундир
D G
Точит моль золотие погоны
Am Em
Нам досталась судьба защищать этот мир
B7 C
Вне закона вне закона
Am Em
Нам досталась судьба защищать этот мир
B7 Em
Вне закона вне закона

Нынче древнее зло не боится креста
Беспредел премеряет карону
Значит каждый в ком совесть по ныне чиста
Вне закона вне закона
Значит каждый в ком совесть по ныне чиста
Вне закона вне закона

На поркетных фронтах генералов не счесть
Но в связи с театральным сезоном
В новой драме страны офицерская честь
Вне закона вне закона
В новой драме страны офицерская честь
Вне закона вне закона

F#m Bm
Под оплаченный скрежет газетных писак
E A
И чиновников всех эшилонов
Bm F#m
Мы идём на задание где каждый наш шаг
Db7 D
Вне закона вне закона
Bm F#m
Мы идём на задание где каждый наш шаг
Db7 F#m
Вне закона вне закона

В этой нищей бесправной забитой стране
так пахожый на обшею зону
Кто то должен остатся в гражданской войне
Вне закона вне закона
Кто то должен остатся в гражданской войне
Вне закона вне закона

[Alexey_C]

to L'autre
Cпасибо - как давно это было написано (я про стихотворение Симоненко) - а как про сегодня.
Можно цитровать постоянно.

[L'autre]

Спасибо Но я тут ни при чем Но тогда, кстати...


Когда вражда народов — вроде рынка,
где рвутся и продаться, и продать,
как вы нужны сейчас, Євген Гребінка,
чтоб двуязычно отповедь им дать.

Распевный призвук украинской мовы
и русский говор слышу вдалеке,
когда в тайге кандальников оковы
звенели на едином языке.

И, может, прадед мой — поляк Байковский,
дойдя в цепях до станции Зима,
пел ваши песни где-то на покосе,
пока не приняла сыра земля.

Как страсти измельчали и обрюзгли!
Мы всё кабацкой пошлостью срамим,
но зараз вас, Гребiнка, по-французски
спивает гарный хлопец — армянин.

И песня бесшабашно и могуче
тоскует над вселенной всё звончей
о возвращенье черных, страстных, жгучих,
куда-то вдруг исчезнувших очей…

Евгений Евтушенко

[Olivi@]

За завуалированный мат звыняйте, не виноватая я.

Навiщо мови нам чиїсь?

Навiщо мови нам чиїсь?
Лише одну я поважаю.
Цією мовою колись
Уперше я сказав „кохаю".

Я нею, рiдною моїй,
Завжди звертаюсь до дитини,
До бюрократів, до повій,
До пересічної людини.

I батько нею мій читав
Мені казочки чудернацьки,
Я нею перший іспит склав
Ще у часи свої юнацьки...

Чого ж ви, курви, до*блись
До мене, як вороже військо?
За те, що розмовляю скрiзь
Своєю мовою. Російськой...

Олег НИКОФ

[Sansey]

Нелюди.

Слепцы, безумцы и глупцы
моей страною стали править,
и гордо пред собой нести
«священное» предательское знамя.
Лжецы, убийцы, власти тьмы,
стоят на страже прав и счастья,
безродные и иностранцы,
друг-другу раздают чины.
Свобод оковы нам куют,
во страхе держат наше счастье,
и сердце режут, разум жгут,
предательством воспитывают массы.
Персидскими коврами стелют путь,
к бездонной, тёмной-тёмной яме,
с улыбкой давят гордых дух,
а трусам дарят ордена, медали.
Прививкой алчности и лжи нам колют
и без того сухие руки.
Развратом нам ломают дни,
насилие любовью называют.
Они бесчестны и хотят,
чтоб мы такими же и стали,
чтоб только не одни они,
глупцами на земле остались.

Sansey С.К.

[Кот Да Винчи]

Aвтор: Юрій Нестеренко
Альтернативная история

...А родиться бы мог в Новегороде или во Пскове я,
На ином рубеже, при ином повороте судьбы,
И вести новгородскую армию к стенам Московии,
Где бесчестье в чести, где предателей славят рабы.

Где плюгавый упырь, плешь прикрывши татарскою шапкою,
Зло пирует в Кремле, без вина душегубствами пьян,
Где герой палачу салютует кровавой культяпкою,
И князья жирнобрюхие лижут монарший сафьян,

Где раздавлена вольность ударом кровавого молота,
Где оболгано все, что не вышло отнять и украсть,
Где Иван Калита прятал в погреб иудино золото,
Где пред властью трясутся одни, а другие - за власть.

С четырех бы сторон подойдя к окаянному городу,
Створки Спасских ворот мы бы вскрыли варяжским мечом,
И кремлевских бояр из палат потащили за бороду,
Да швырнули б со стен вместе с их азиатским бичом.

И навек бы развеяться тяжкому, душному мороку!
Воля, честь и права - снова были б не просто слова...
В самых жутких мечтах никакому заморскому ворогу
Не содеять того, что ты сделала с Русью, Москва!

Серость в мыслях и лицах, наследственное косоглазие
Да сутулые спины, безропотно ждущие плеть,
Сквозь лохмотья Европы бесстыдно таращится Азия
И в округлых обводах церквей проступает мечеть.

Да, Москва, не сыскать ни в Европе таких, ни в Америке!
В профиль - камера пыток, анфас - площадной балаган,
Из похмелья - в запой, вечный пафос кабацкой истерики,
Поцелуй с мордобоем, да деньги под ноги цыган.

Ой ты, каменный спрут с краснозвездною шапкой на темечке!
Все твои типажи перемешаны в нашей беде:
Толстомясая бабища, на пол плюющая семечки,
Косорылый опричник с засохшей соплей в бороде...

Со стрельцами царей, да с гэбульниками пустоглазыми,
Год от года кряхтя, но крепя упыриную рать,
Город Мутной Воды расползался вокруг метастазами,
Пол-Европы подмял, и весь мир собирался сожрать!

Но бодливой корове рога обломала история,
И гнилую империю явственно тянет ко дну.
Нет, Московия - вовсе не Русь! Это - лишь территория,
Где кремлевские ханы держали народы в плену.

Где родился - не главное. Главное - мыслить толковее,
И воскреснет свобода, и снова сплотятся ряды,
Чтоб вонзить европейскую сталь прямо в сердце Московии -
В азиатское сердце проклятой Московской Орды!

Нечисть пятится прочь, коль назвать ее истинным именем,
И былыми победами зря утешается враг -
Главный бой впереди. Свежий западный ветер над Ильменем
Наполняет нам крылья. И тает клубящийся мрак.

2007