Едва дала деру, подобно прочим криминальным фигурам недавнего прошлого, силиконовая кукла Богатырева; едва нам почудилось, что теперь уж, при импортном министре здравоохранения, нас перестанут в аптеках раздевать до гола, а детей потчевать разбавленной вакциной, как все наши робкие мечты растаяли сладким сном.
Новый хозяин медицинского министерства, который при вступлении в должность обещал стране всеобщее богатырское здоровье – естественно, после проведения множества разнокалиберных и очень важных по его разумению реформ, – постепенно пришел к выводу о том, что для обретения оного было бы вполне довольно, когда б не многочисленные супостаты, просто его личного присутствия в украинском Кабмине.
Об этом господин Квиташвили скромно рассуждал недавно в эфире телеканала 112, в ток–шоу «Люди. Hard talk», с Натальей Влащенко. Во всяком случае, именно так можно было истолковать его туманные речи. А ведущая программы всё не могла взять в толк (или делала вид, что не может), как отваживается руководить медициной человек, у которого нет не то, что опыта обращения с такого рода материями, но даже соответствующего специального образования.
Впрочем, тут нам особенно интересны не столько ее эмоции, кстати, всецело совпадающие с нашими, а поразительная невозмутимость Квиташвили, уже подавшего к моменту разговора в отставку, но пока ее, вроде бы, не дождавшийся; его абсолютная, демонстративная безмятежность, плохо, честно говоря, понятная в контексте бардака и коррупции, все еще царящих в отрасли, которой он был приглашен заведовать. И важнее всего следующее. Квиташвили дал нам ясно понять, что, по его мнению, для организации медицины в масштабах всей страны узко профессиональные знания не так уж нужны и важны, ибо законы управления не меняются в зависимости от того, чем и кем ты управляешь.
Короче говоря, если забыть о словесных завитушках, украшавших рискованный тезис Квиташвили, то настаивал он на том, что между торговлей, например, помидорами и врачеванием человеческих недугов в общем и целом нет драматических различий. Ведь и там, и здесь имеет место предоставление определенного спектра услуг, некий сервис и только. Все остальное – от лукавого. Позиция, согласитесь, модная и намеренно эпатажная, но, как по мне, недопустимо циничная, открывающая путь для таких злоупотреблений, перед которыми мошенничество и воровство Богатыревской братии – просто невинная забава.
Медреформа Ахметовской подельницы, основанная на поверхностно истолкованной идее семейной медицины, нанесла последней весьма значительный урон. Было уничтожено немалое число вполне пристойных лечебниц; внесена страшная путаница в процесс взаимодействия оставшихся нетронутыми больниц и поликлиник, нарушены многолетние личностные связи между участковыми врачами и давними их пациентами, произведена на свет тьма тьмущая беспомощных и бесполезных, в силу плохой, скоропалительной переподготовки, «земских» лекарей.
Все это, конечно же, ничуть не облегчило нашу жизнь. С одной стороны, мы не вернулись в здравоохранении к конституционному идеалу (все равно приходится платить при каждом чихе направо и налево), а с другой, ни на шаг не приблизились к западной модели, внедрение которой в условиях дохлой украинской экономики и повсеместной, тотальной коррупции пока более, чем сомнительно.
Мы только–только начали залечивать раны, нанесенные Богатыревским Минздравом, как собеседник Натальи Влащенко фактически дал старт новой реформе, еще более вредной и разрушительной, нежели предыдущая. Формально Квиташвили никаких революционных изменений не предложил, но интервью на 112–ом, где он квалифицировал охрану здоровья незатейливой сферой предоставления медицинских услуг, объясняет нам, откуда прыть одесских Облздрава и Горздрава, которые публично выступили убежденными сторонниками этой унижающей медицину концепции. Одесские чиновники, до сих пор не отличавшиеся творческой активностью, вдруг начали энергично действовать в пандан с Квиташвили. И, надо думать, не без его благословения. В их воображении лечение людей действительно превратилось в сервис, мало отличающийся, в коммерческом, понятно, смысле, от парикмахерского или ресторанного.
2.
Известно ли вам, что если вас настигнет в центре города – не дай Бог, конечно, – внезапный сердечный приступ, карета «Скорой помощи» отправится с вами на борту не привычным маршрутом – в З–ю ГКБ, расположенную возле парка им. Шевченко, не в Еврейскую, на Госпитальной, не в Центр аритмии сердца, что на Пастера, а прямиком на поселок Котовского, в областную клиническую больницу? Почему? Да потому что именно это лечебное учреждение избрано местной мед–администрацией в качестве лучшего и наиболее эффективного в борьбе с инфарктами; именно здесь, на его счетах теперь сосредоточены все бюджетные средства, отводящиеся на борьбу острым коронарным синдромом, и только в этих стенах помощь больным впредь будет оказываться, как обещано, бесплатно, включая весьма дорогостоящие процедуры – коронарографию и стентирование.
Считаете ли вы нормальным, что высокопрофессиональный коллектив, ну, скажем, 3–ей городской больницы, который за годы напряженной лечебной работы выходил сотни сердечников, теперь должен сидеть, сложа руки, а больные – умирать в автомобильных пробках в сторону «Поскота»?
Логично ли везти инфарктников не туда, где их успешно пользовали годами, а в лечебницу, где подготовка среднего персонала, прямо скажем, пожиже, а штата кардиологов высшей квалификации явно не хватает для обслуживания резко возросшего потока пациентов?
Это выглядит абсурдом? Верно. Но целиком укладывается в завиральную идею оказания не медицинской помощи, а безликих услуг – как в маникюрном салоне или бане. Кстати говоря, никто из переживших инфаркт и реабилитировавшихся в любой
из больниц людей, понимая, что тут налицо формула умолчания, никогда не поверит романтическим посулам здравотделов диагностировать и лечить пациентов в медцентрах, подобных этому, кардиологическому, совершенно бесплатно.
Тут речь не о лекарствах, которых больницам всегда хронически не хватает и, пока реформы идут так, как нынешняя, пока закупками лекарственных форм продолжат заниматься жадные посредники, пока Минздрав не откажется от коррупционного желания ежегодно сертифицировать одни и те же пилюли, не будет хватать и в дальнейшем. Это ситуация привычная. Но вот стоимость стентов – пропитанных специальными составами, сложнейших по конструкции подпружиненных колечек, которые вводятся через катетер в забитый шлаками, слипшийся сосуд и расширяют его, открывая дорогу току крови, – настолько высока, что говорить о благотворительности со стороны области и города может только откровенный мошенник.
Ценовой разбег тут, конечно, существует, но и нижний уровень кусается, да еще как! Ручаюсь, он не по карману восьмидесяти процентам украинцев. Верите ли вы, что эти тысячи долларов может пожертвовать больным своим гражданам наше ограбленное, досуха выжатое ворьем государство? Ведь даже штатная коронарография стоит по нынешним временам где–то около пяти тысяч гривен. На всех не напасешься.
Что все это это значит? Лишь то, что от нас, пропагандируя организационное нововведение, скрывают самое существенное. В качестве помощи державы, о которой нам восторженно прожужжали уши, будет выдан какой–то минимум, которого не хватит и на четверть самого дешевого польского стента, а прочее вам предложат покупать за свои.
Чем это отличается о того, что происходит нынче? Ничем. Ничтожная подачка из бюджета вашего материального положения не поправит. Тот, кто хочет действительно встать на ноги, вынужден будет платить, точно так же, как делает это сейчас. В общем, вместо того, чтобы думать о страховой медицине, которая на Западе снимает такого рода психологические и материальные конфликты, нас, похоже, силком загоняют в тенета медицины агрессивной, коммерческой, когда вполне утешительный диагноз может стать по своей номинальной стоимости равным смертельному приговору. Кроме того, в такой селекции медучреждений на достойные финансирования и второстепенные, смущает то, что отбор производится не исходя из результатов многолетней практики, а сообразно коллективному мнению какой–то загадочной комиссии, которой нам почему–то надлежит доверить свое будущее.
3.
Теперь реформаторы намерены совершить второй шаг – отлицензировать все отделения города, которые годами оказывали нуждающимся неотложную хирургическую помощь, дабы выбрать те из них, где, по мнению все того же высокого жюри, такая помощь отвечала существующим стандартам лечения. При этом к участию в состязании допускаются медучреждения всех форм собственности, в том числе и клиники, вроде «Инто–Саны» и «Odrex», что сразу приводит к серьезному перекосу в оценках потенциала соискателей, так как возможности этих приватных заведений (по крайней мере, в аппаратном и лабораторном оснащении и условиях содержания больных) не идут ни в какой сравнение с тем, что могут предложить остальные.
Что же руководит устроителями конкурса? Зачем он затеян? Да лишь для того, вероятно, чтобы продекларировать нищету большинства городских хирургических клиник, которые после такого странного, однобокого лицензирования, спору нет, окажутся в определенном смысле в аутсайдерах. И десять миллионов бюджетных средств, сэкономленных (эта информация есть в открытом доступе) в областном бюджете, уйдет, к гадалке не ходи, в карманы клиник–победителей.
Хорошо, скажете вы, пусть условия в какой–нибудь Инто–Сане – как в Хаятт–отеле, а есть ли там, простите, свой доктор Хаус? И будете правы. По предложенной чиновничеством оценочной шкале, исходя из их представлений о медицине, куда важнее сортиры, в которых хочется попросить политического убежища, чем наличие или отсутствие Личностей. Надо бы сериал с Хью Лори крутить на сон грядущий каждому из начальников областных и городских управлений или департаментов (они любят надувать щеки) охраны здоровья ежедневно, по всей стране. Для того, чтобы они вспомнили о Клятве Гиппократа и о том, чем полная тайн и озарений наука о человеке как средоточии промысла Божьего отличается от ипотечного маркетинга или консалтинга в деле завладения чужими имущественными правами.
Не будем спрашивать ответственных должностных лиц, как, каким образом и на чем области удалось сэкономить миллионы, если не утихают жалобы на скверное обеспечение ее главной больницы; на то, что там не прекращаются поборы, в отделениях нет ни должного количества перевязочного материала, ни хорошего белья, ни нужных лекарств, (все – в аптечных киосках, разбросанных по этажам, и по заоблачным ценам), а туалеты чудовищны и на кроватях, похожих на прокрустовы ложа, невозможно спать.
Зададим иной вопрос. Означает ли ваша реформа, что когда в соцсоревновании, к примеру, хирургий, выйдут на первое место богатые частные клиники (а сие совершенно очевидно), им и достанутся бюджетные капиталы? Если да, то такая реформа должна получить другое название: распил бюджета, и результатами ее обязана озаботиться Генпрокуратура.
При этом весьма забавно выглядят расчеты стоимости услуг – своеобразные тарифы, вообще неприменимые в нормальной медицинской практике, где при лечении трудного больного в любую минуту может возникнуть такое сочетание причин и следствий, которого не могла бы предусмотреть и обсчитать, и баба Ванга. А уж утверждать, безмятежно глядя в глаза профессиональному хирургу, как это сегодня делается, что, допустим, с простенькой аппендэктомией пациент может уложиться в какую–то тысячу гривен, верх бесстыдства. Специалисты этот пример поймут и по достоинству оценят.
Но наибольшая опасность предложенной реформы состоит в том, что в ней, повторим этот тезис, вообще не учтен, если можно так выразиться, феномен доктора Хауса. Всем известно, что протокол любой коронарографии не таит в себе ничего сверхсложного. Но всякий больной, делавший, когда–нибудь это исследование, или УЗИ, или томографию, знает, наверное, что многое, если не все, зависит не столько от устройства, с помощью которого изучается ваш организм, сколько от опыта, знаний, проницательности, умения широко мыслить того врача, который эти изображения, эхограммы, снимки, отпечатки изучает и оценивает.
О нехватке подготовленного кардиоперсонала в ОКБ мы уже упоминали. Распространите эту информацию на область аппаратного обследования пациентов и ответьте себе сами: что разумнее – делать коронарографию в областной больнице или в клинике Св. Екатерины. Ответ, я думаю, яснее ясного… Но он немедленно влечет за собою следующий вопрос: отчего коммерческая клиника св. Екатерины не участвовала как приватный субъект в лицензировании кардиологий? (Во всяком случае, об этом ничего нигде не сказано). Не то, что Инто–Сана или «Odrex», фавориты предстоящего хирургического аукциона. Не договорились, что ли?
4.
И вот еще, что очень интересно – отчего Облздрав вдруг бросился на помощь горожанам, так рьяно и с таким напором, будто его руководству было видение – пробудившись ото сна, всю оставшуюся жизнь посвятить не сельским больничкам и фельдшерским пунктам, находящимся в заброшенном, средневековом состоянии, а Одессе, с ее серьезными интеллектуальными и кадровыми ресурсами? Где тут собака зарыта?
Почему, утверждая, что и кардиология у нас пребывает в плачевном состоянии, и с хирургами нужно немедленно разобраться, и некоторые больнички, возможное дело, следует позакрывать, руководители областной и городской медицины предпочитают не упоминать о своей в этом деле роли. Ведь они сидят здесь не первый год, и за все это время, если не кривить душой, пальцем о палец не ударили.
Ведь нельзя назвать честной и полезной людям работой слияние первой в Одессе хозрасчетной поликлиники на Жуковского с торговой фирмой «Одессафарм»; передачу в нищенское хозяйство Медуниверситета ряда больниц, потерявших в связи с этим научную и практическую самостоятельность; аферу, связанную со строительством новой больнички скорой помощи, в результате чего на территории бывшего санатория Россия изворотливый застройщик Киван Аднан соорудил, вместо обещанного, целый микрорайон элитных коттеджей и зданий; перевод отделения для грудничков педиатрического центра им. Б.Я. Резника из центра города к черту на кулички, на дачу Ковалевского; все, что связано с Богатыревской реформой вообще.
Почему авторы завирального проекта упускают из виду, что согласно существующему законодательству деньги, появившиеся в местной казне благодаря медицинской субвенции из госбюджета, не могут тратиться на частников?
Отчего проект, реализация которого нанесет по системе городского здравоохранения новый удар, еще более сильный, чем ранее, не обсуждался с медицинской общественностью города? И раз сегодня пришло время для осуществления насилия над хирургией (а дальше возьмутся, наверное, за гинекологию, педиатрию и так далее), к дискуссии о целесообразности этих решений не привлекался ни один из десяти местных профессоров–хирургов, чей авторитет неоспорим? И куда девать многочисленных врачей, средний и младший персонал клиник, остающихся за бортом откровенно бессмысленного, людоедского эксперимента?
Скорее всего, их придется увольнять. А это социальный взрыв, последствия которого вряд ли нейтрализует «ручное» сообщество мало кому известных докторов и введенных в заблуждение горожан, учреждающееся с подачи медадминистраций, якобы, для обеспечения прозрачности их действий и подотчетности рядовым пациентам.
5.
Многое становится понятным из публикаций о стратегии реформирования системы местного здравоохранения на ближайшие полгода, которым у нас будет заниматься Мария Гайдар. Судя по всему, наши хитроумные лекари поневоле, персонифицированные в фигурах Полясного (Облздрав) и Шпака (Горздрав), уже взяли молодого и неопытного функционера в оборот. А так как реформаторская деятельность ближайшего окружения М. Саакашвили, лишенного, что бы там ни говорили, необходимой для осуществления его грандиозных затей финансовой подкормки, усиленно занимается поисками грантов, все они, что Мария Гайдар, что иные отчаянные персонажи одесского пилотного проекта, легко идут на такого рода приманки.
И действительно, что плохого, скажите на милость, «во внедрении прозрачной системы электронных закупок»? Ведь нам действительно не помешает «открытая информация о наличии препаратов для пациентов".
«Вторым шагом, – написала Гайдар на своей страничке в соцсети (тут нет ничего удивительного – власти давно общаются с нами через ФБ), – станет сокращение койко–мест в больнице». Почему бы и нет, ответите вы.
Однако тут же засомневаетесь, потому что прочтете следующий пассаж: «Мы собираемся внедрить принцип «Деньги ходят за пациентом», чтобы не содержать 17 500 койко–мест в Одесской области, а перераспределить их на лечение пациентов».
Прочтете, и на вас пахнет душком сомнительного эксперимента Полясного–Шпака. Деньги… Койко–места… Цена услуги… Сервис… А как быть с тем, что сокращение числа этих самых мест немедленно приведет к сокращению штатов сельских больничек? И почему тогда сэкономленное в тощем бюджете области собираются отдать городским хирургам? Тут что–то не вяжется.
А когда мы читаем дальше, что главное для Гайдар – забота о пациентах, в связи с чем к процессу реформирования системы охраны здоровья будут привлекаться «пациентские организации», в нашем воображении сразу материализуется то странное сообщество, которое обл и горздрав позиционируют как своеобразную согласительную комиссию между их ведомствами и нами, обреченным эти ведомства терпеть.
Однако дальше в откровениях Гайдар возникает призрак благотворительных обществ, и мы начинаем понимать, что волноваться нечего. Ребята занимаются тем, что им близко и понятно.
Ищут лохов, которые оплатят воздух. Гранты, так сказать, не пахнут.
В общем, одним – сервис на слезах, другим – торговля медициной оптом и в розницу.
«Мы будем работать ради того, чтобы система здравоохранения в Одесской области стала максимально прозрачной и эффективной, приносила реальную пользу пациентам вместо того, чтобы усложнять им жизнь». Так думает Мария Гайдар, видимо, вконец зачарованная словоохотливыми мальчиками из департаментов Здоровья.
Ей не мешало бы с хирургами потолковать, к кардиологам зайти на огонек, с педиатрами словечком–другим перекинуться… Да где там! Фейсбук зовет! Война идет! Мальбрук в поход собрался!
http://otrageniya.com.ua/obshchestvo/servis-na-slezah-ili-medicina-optom-i-v-roznicu?page=0%2C3
Валерий Барановский
Одесса
Тема: 
Сообщение от Старпом Lom
Ответить с цитированием
Показать скрытый текст
Социальные закладки