единственная настоящая роскошь для меня - это, по словам Сент-Экзюпери, роскошь человеческого общения. Я хочу, чтобы эта книга заставила немецкого педагога задуматься над огромной ответственностью за судьбу будущего, потому что будущее - это душа человека. Я хочу, чтобы немецкий учитель понял, что от него в большой мере зависит, кем станет его питомец, какие моральные ценности будут вложены в его душу.
Для того, чтобы немецкий педагог - читатель этой книги - понял мое моральное право говорить эти слова, я расскажу о том, что одухотворяет мою любовь к детям и ненависть к фашистскому зверю.
Я начал свой педагогический труд в 1935 году. В 1941 году моя жена, Вера Петровна, окончила Кременчугский учительский институт. Мы собирались устроиться в той школе, где я работал. Мы были молоды и полны радужных надежд на будущее.
Наши надежды разрушила война. С первых дней войны я ушел на фронт. Никто тогда не мог предположить, что через пять недель на берега Днепра придут фашисты. Я верил, что скоро вернусь с победой. Расставаясь, мы мечтали о том, что у нас будет сын или дочь.
Но пожар оказался не таким, как думалось. Я не получил из дому ни одного письма. Село, где у своих родителей жила жена, было оккупировано фашистами. Жена с двумя подругами распространяла листовки, сброшенные нашими летчиками, перепрятывала бежавших из плена советских солдат, прятала оружие и передавала его пробиравшимся через Днепр советским воинам. Она была арестована гестапо. Несколько дней ее подвергали нечеловеческим пыткам, добиваясь того, чтобы она назвала фамилии руководителей антифашистской организации. Вера и ее подруги молчали.
В застенке у Веры родился сын. Лицемерно обещая Вере жизнь, фашисты совершили страшное преступление. У меня вот уже двадцать пять лет горит сердце, когда я хоть на мгновение представляю себе то, что произошло в фашистском застенке. Сына, которому было несколько дней от роду, фашистский офицер привязал к ножке стола, а Веру привязали к железной койке. Фашисты надругались, глумились над женой. Потом гестаповец отвязал сына, поднес его к жене и сказал: «Если не скажешь фамилии руководителей организации, ребенок будет убит». И убил. А Вере выкололи глаза и повесили во дворе тюрьмы.
Это было как раз тогда, когда я, сражаясь на фронте, был тяжело ранен под городом Ржевом. У меня прострелена грудь, несколько осколков металла и сейчас еще сидят в легком.
Когда наш Онуфриевский район был освобожден от фашистов, я, приехав домой, узнал о страшной трагедии. На допросе я слушал показания предателя-полицейского, который присутствовал во время пыток. На моих глазах полицейского повесили по приговору суда. А фашистский офицер ушел от возмездия. В памяти у меня осталась его фамилия, а в кармане, в маленьком белом конвертике, лежит его фотокарточка. Как пепел Клааса стучит в грудь Тиля Уленшпигеля, так эта фотокарточка жжет мое сердце, напоминает каждую минуту, что в мире есть фашизм. Никогда не померкнет в моем сознании картина страшного преступления зверя-эсэсовца. Вечно стоит перед моими глазами сын, привязанный к ножке стола. Не забуду я никогда, как гестаповец убил сына, ударив головкой о каменную стену, так, что кровь залила стену. Не забуду никогда, как маленькое тельце фашистский ублюдок - предатель-полицейский выбросил в мусорную яму, стоявшую во дворе тюрьмы, как несколько дней торчали из ямы ножки...
Возвратившись в родное село, я хотел снова пойти воевать. Хотел встретиться лицом к лицу с зверем-гестаповцем, хотел понять, как могло получиться, что таких зверей рожали люди-матери. Но в армии мне служить больше не пришлось - ни одна комиссия не могла признать меня даже «ограниченно годным».
Я опять пошел в школу. Работать, работать, работать,- в этом я находил хотя бы в какой-то мере забвение от горя. Целые дни я был с детьми. А ночью просыпался в два, в три часа и не мог уснуть - работал. Ждал с нетерпением утра, когда зазвучит звонкоголосое детское щебетанье. И сейчас я каждое утро жду детей - с ними мое счастье. Подобно герою романа М. Шолохова «Поднятая целина», я взялся за изучение немецкого языка. Верил (и сейчас верю), что когда-нибудь мне суждено будет встретиться с зверем, истязавшим и убившим мою жену и моего сына, и я смогу сказать ему по-немецки то, что я думаю вот уже двадцать пять лет, то, что никогда не забывается и никогда не прощается. Я изучил немецкий язык и знаю его в совершенстве. Потом принялся за польский, чешский, болгарский, английский, французский, испанский, японский. Изучил эти языки, а времени все равно много от двух часов ночи до утра - целая пропасть времени.
Меня иногда спрашивают: как вам удалось написать так много? Да, много; опубликовано 310 научных трудов, в том числе 32 книги. Меня вдохновляли и вдохновляют два чувства - любовь и ненависть. Любовь к детям и ненависть к фашизму.
Я несколько раз бывал в Германской Демократической Республике. Когда я впервые ступил на немецкую землю, увидел впервые глаза немецких детей, я вздохнул с облегчением: Германская Демократическая Республика - это новый мир, мир социализма, мир непримиримости к фашизму во всех его проявлениях. Я рад, что у меня есть в ГДР много друзей.
Но я знаю и то, что яд фашизма способен проникать через самые, казалось бы, незаметные щели. На вас, педагогах первого в мире рабоче-крестьянского немецкого государства, лежит особая ответственность за душу того, кто приходит в школу маленьким человеком - несмышленышем и уходит в жизнь зрелым человеком. Задача социалистической школы заключается в том, чтобы те, кого мы воспитываем, были настоящими людьми - ленинцами, коммунистами - подлинными гуманистами. Подлинный гуманизм заключается в борьбе за коммунизм во всем - и в труде, и в экономике, и в душе человеческой. Нельзя быть гуманистом, если ты не ненавидишь фашизм, ростки которого вот уже пробиваются и в Западной Германии, и в других странах.
Дорогие друзья, немецкие педагоги. Воспитывая человечность, чуткость, чувство уважения к человеческому достоинству, нельзя ни на минуту забывать, что фашистские убийцы - звери, провозгласившие себя в свое время сверхчеловеками, тоже были детьми - радовались солнцу, а позже писали сердечные письма своим матерям и невестам. Садист-убийца, разбивший детскую головку о каменную стену, лаская, гладил по головке своего сына, свою дочь - на фотографии, с которой я никогда не расстаюсь, он с двумя маленькими детьми и женой. Нет человечности абстрактной, человечности вне той острой политической борьбы, которая происходит в наши дни в мире. Но эта человечность - человечность борца, непримиримого к какому бы то ни было угнетению, рабству, произволу, вырастает из многих крупинок - из общечеловеческой моральной культуры. Н.К. Крупская в своих воспоминаниях рассказывает, что В.И. Ленин настоящим человеком считал того, кто любит людей. Вдумаемся в глубокий смысл этих слов. Что значит любить людей в наше сложное, трудное время? Нам, педагогам, надо одухотворить каждого своего питомца высоким, благородным идеалом; настоящий человек тот, кто борется за счастье людей, кто не пожалеет сил, а если надо будет - и жизни, во имя того, чтобы в мире никогда не было угнетения человека человеком, социальной несправедливости, произвола. Чтобы к сердцу человеческому навсегда был прегражден доступ зверю.
Тема: 
Политические разговоры на актуальные темы II
Ответить с цитированием
Сообщение от фокс
Социальные закладки