Современная поэзия

[Исида]

Тебе

Кто мы? Ты слышишь: раскатами грома
Вены пульсируют сгустками боли.
Я умираю в бюро похоронном,
Где на мгновение мир остановлен.

Птицами - письма, крыльями - ветер.
Звоном капели разбавлены лужи.
Город людским оживлением смертен
Периодичностью света простужен.

Мы - пешеходы скользких карнизов,
Стрелы дождя прослезившихся окон,
Мы - это скорый и экстренный вызов
Сердца, которому так одиноко

Dimi

[Lizeta]

Как будто кто-то приказал,
Мечтой старея в неизбежность,–
Смотреть в зовущие глаза,
Не выцарапывая нежность.

И из прирученных глубин,
На счастье схватывая губы,
Всё понимать – один в один, –
Природу изменяя грубо.

И в два конца хватая нить,
Тянуть без страха, без предела.
И эту разницу ценить
Всем не раскаявшимся телом.

Владимир Морозов

[Lizeta]

Вдоль обветренного пляжа
в полуметре от воды
на песке осеннем, влажном
узких туфелек следы.

В терпком воздухе остуда
с безразличьем пополам -
кто так рано и откуда,
по каким таким делам?

Только ветер запоздало
рыщет-свищет у воды -
кто же все-таки оставил
узких туфелек следы?..

Утомленно лижет пляжи
полусонная вода,
не ответит, не расскажет -
кто, откуда и куда.

Александр Ковалев

[Исида]

Знаешь…

знаешь, мне вот уже пятую ночь
снится одно и то же:
падает снег, так как падает снег:
чинно и не спеша,
и в темноту городской ночи
молча бредёт прохожий,
слышит, что кто-то его зовёт –
и ускоряет шаг.

знаешь, а чтоб разгадать эти сны,
сонник едва ли нужен:
всё в сновидении ясно и так,
что уж рядить теперь,
если с прохожим похожи мы
как близнецы. К тому же,
голос который его зовёт,
принадлежит тебе.

знаешь, прости за банальности, но,
я бы, пока не умер,
взял и продлил этот сон насовсем
(или ещё на час),
но, возвращая к жизни меня,
мой телефонный зуммер,
в меру своих истощённых сил
тихо играет джаз.

(знаешь, а всё-таки, как ни крути,
Гершвин и вправду гений,
раз уж красиво звучит «Summertime»
в Siemens C45!).
ты остаёшься в жизни моей
плодом моих сомнений,
я остаюсь единственным, кто
может тебя понять.

Р. Кусимов

[qwe72rty]

Я поняла твои слова,
Их прочитала между строчек.
Пускай, досужая молва,
В любви поставит многоточие

Я не боюсь молвы людской,
В любви не сделать жирный прочерк
Всели в душе моей покой!
Одно лишь слово! Лёгкий росчерк

Вдохни надежду, хоть на миг,
Она совсем в душе угасла!
Мир стал неярок и безлик,
Любовь, для сердца неподвластна!

А память, прошлое хранит
И в мир иллюзий нас уносит,
Вновь,юность - "сладостью" манит,
А в сердце снова плачет осень...

[Исида]

* * *

Слышишь снега недавнее пение?
Напрягись же, переболей -
чем медлительнее, тем нетленнее,
чем стремительнее, тем теплей
длится рынок, рывок, вьется синька
неба мартовского, влажный яд -
что ж дневник одинокого киника
застарелым презреньем богат?-

Пляшут, вьются нестройные линии
нот, играющих с нами до дна,
в острогрудом синеющем инее -
длится музыка... что же она
забывает земное веселие
и летит во вселенную ту,
где гармония, ложь во спасение,
будто нож в окровавленном рту?

Бахыт КЕНЖЕЕВ

[Исида]

* * *

Одинокое облако по небу не спеша уплывает - домой,
вероятно. Налей мне чего-нибудь горячительного, ангел мой,

чтобы жизнь не осталась занозою и обузою – правда, налей.
Что мне делать с зимующей музою, с растерявшейся музой моей?

Что мне делать, когда я в истерике – а казалось, что все по плечу –
по Европе, России, Америке, будто брошенный камень, лечу,

и в воздушном обиженном княжестве, словно косный и мертвый предмет,
несговорчивой силою тяжести утешаюсь на старости лет?

Бахыт КЕНЖЕЕВ
__________________

[Basstet]

Ноты

Все мы – звуки на этой земле:
Больше низких и меньше высоких,
Больше мёртвых и меньше живых,
Ноты варятся в общем котле
Одинаковых и одиноких –
Нет соседства достойней для них.

Изменились у нот адреса,
По лимиту они, по транзиту
Затесались в раскрытый клавир…,
Отозваться на их голоса
Может только один Композитор,
На пюпитре держащий весь мир.

Их молчанье звучанью сродни,
Их терпенье сродни только муке,
Хоть умри – не получишь ответ:
Почему даже в лучшие дни
Тишиною становятся звуки
Сочиненья, которого нет?

Между знаком и звуком – раскол,
Звук на звук точит нож неустанно:
Столкновенье, паденье и взлёт…,
Музыкальный творя произвол,
Дезертируют с нотного стана
Семь враждебно настроенных нот.

Донимают мой слух: До, Ре, Ми,
Фа, Соль, Ля…, дальше Си, как по смете, –
Совершенно отбились от рук,
Были звуками – стали людьми,
Я уверен, что вновь, после смерти –
Человек превращается в звук.

[Княжна Мэри]

Этот город – с тишины слепок.
Этот город без тебя – слепнет.
Эти улицы больны – летом.
Эта площадь – поцелуй ветра.

В переплетах мостовых – церкви.
Этот город без тебя – меркнет.
Этот город без тебя – глохнет.
Оттого, что нет тебя – и Бога нет.

Лабиринтом голубых кровель
В изголовье твоего неба
Этот город без тебя – блекнет.
На губах твоих закат – кровью.

На руках твоих уснул вечер.
Этот город без тебя – вечен.

[Княжна Мэри]

А вы поверили,
А я – смеялась.
А вы измерили
Мою усталость,
Как врач: безумному –
Температуру.
И вы подумали:
«Сама ты – дура!»,
И не ответили…
Какая жалость,
Что вы поверили,
Что я – смеялась!


10. 05. 2001

[Basstet]

Заклинание

Привязанность не вытравить молчанием,
В ладонях трубку ласково пригрев,
Твой номер повторяю заклинанием,
Как в песне повторяется припев.

Жизнь в тишине мучительна и горестна,
Для абонентов, склонных к болтовне…,
Без твоего язвительного голоса
Живу я не на яркой стороне.

И тенью свет становится за шторами,
И сердце ждёт, внезапно и всерьёз
Боль заглушив ритмичными повторами,
Ответа на незаданный вопрос.

Ценой любви оплачены сомнения,
Рефреном повторяется строка,
Я не боюсь любого повторения,
И повторюсь в словах наверняка.

Чтоб не погасла искренности искорка,
Чтоб не угробить молодость и прыть, –
Не повторяйся, но позволь, хоть изредка,
Привязанность любовью повторить.

[Selena513]

Я поняла -
Ты не хотел мне зла,
ты даже был предельно честен где-то,
ты просто оказался из числа
людей, не выходящих из бюджета.
Не обижайся,
Я ведь не в укор,
ты и такой мне бесконечно дорог.
Хорош ли, нет ли -
это сущий вздор.
Любить так уж любить -
без оговорок.
Я стала невеселая.
Прости.
Пуская тебя раскаяние не гложет.
Сама себя попробую спасти,
никто другой меня спасти не сможет.
Забудь меня.
Из памяти сотри.
Была - и нет, и крест поставь на этом.
А раны заживают изнутри.
А я еще поеду к морю летом.
Я буду слушать, как идет волна,
Как в грохот шум ее перерастает,
как, отступая, шелестит она,
как будто книгу верности листает.
Не помни лихом,
не сочти виной,
что я когда-то в жизнь твою вторгалась,
и не печалься -
все мое - со мной.
И не сочувствуй - я не торговалась.

[Исида]

О ЛЮБВИ

Есть больное наследство,
есть стихи на столе,
есть любовь - это средство
выживать на земле.
Выживать, не старея,
не сжигая ни дня,
ни о чём не жалея,
никого не виня.
Над вчерашним ночлегом
облака чередой,
листопадом и снегом,
и вечерней звездой,
и потерянным домом,
и бессонницей, и
чем-то очень знакомым
пахнут губы твои.
Сладок дым папиросы,
ни к чему горевать,
есть любовь - это способ
на земле выживать.
Неизбежна оплата
всех удач и побед,
небо в красках заката,
время сходит на нет.
Только это не страшно,
жизнь, как прежде, легка,
и над домом вчерашним
чередой облака.
И сдаваться без боя
нам совсем не к чести,
так уж вышло, что двое
нас на этом пути.
Плачь же, радуйся, бедствуй,
но для нас для двоих
лишь любовь - это средство
оставаться в живых.

Михаил Розенштейн

[Исида]

осень в городе

0.
Меня кто-то любит, Боже мой, кто б то ни был,
Меня кто-то помнит, Боже мой, кто б то не жил,
Пусть им - всем тем - нарисованы будут нимбы,
Пусть им - всем вам - адресована будет нежность.

1.
Этот дождь на стекле,
Этот блеск, по воде бегущий,
Этот лгущий, неверный шум в городском саду.
То ли ночи стали светлей,
То ли пиво гуще,
То ли я тебя вижу чаще, чем раз в году.

То ли листья шуршат,
То ли кошки по крышам бегают,
То ли просто окно задрожало от сквозняка,
Ты ступаешь на черные клетки,
А я на белые.
Так что кто-то должен выиграть наверняка.

2.
И мне не важно, с кем ты меня поделишь,
Каких ты в жизни достигнешь еще высот.
Когда ты спишь, ты стремительно молодеешь -
Тебе не дашь пяти или пятисот.

Ты дышишь такими нотами, обертонами,
Твоя голова.. Какая там голова.
Ты так белобрыс, что, в общем, не важно, что на ней -
Январский снег, сентябрьская трава.

Насколько ты независим, насколько вправе я
Хранить ключи бессонных твоих ключиц?
Тебя спасают боги моей окраины,
Все те, кого ты в центр не смог включить.

И мы идем по улицам, будто ищем их,
Такая святая, глупая эта жизнь.
Блаженны нищие духом, поскольку нищему
Открыты закоулки и этажи.

3.
Чтобы так сочинять, нужно много всего уметь,
Различать на ощупь - золото или медь,
Различать на запах, что там - латунь, свинец,
Различать на веру - начало или конец.

Различать, размечать, отмеривать по чуть-чуть,
Темнобровы чухонцы, но белоглаза чудь.
То ли ветер с залива, то ли же кони в рысь,
Но ты так белобрыс ночами, так белобрыс.

Ты меня не отпустишь, но я же не полюблю,
Я отдамся ночью последнему кораблю,
Под конец навигаций в последний ночной заплыв,
Я уйду, твои слова на ветру забыв.

Не жалей обо мне, не жди, не броди, не ной,
Кто там ходит по нашей Троицкой и Сенной,
Кто там курит на Марсовом, греясь возле огня,
Не жалей обо мне, не бойся, не жди меня.

4.
Как ты счастлив, милый мой, мать твою, то есть Господи,
Как ты выращен в этой Троицкой и Сенной
На тебя написан тот самый вселенский ГОСТ, поди,
Тот единственный, самый правильный проездной,

Кем ты выращен, кем ты вылюблен, кем ты пестован,
То ли в вечном споре с режимом, то ли не в нем,
Как ты так живешь на Литейном или на Пестеля,
Без царя, без башки, но при этом с вечным огнем.

Все мои подруги тысячу лет как замужем,
Только я ловлю в лукавом твоем аду
Твой тяжелый луч, твой беглый взгляд ускользающий,
Если выживу - то не жди меня, я приду.

5.
Листвяное, словесное, снежное сыплешь крошево,
Почему, ты такая ласковая, такая брошенная,
Не смотри на это будущее, не трожь его,
Все равно никто не уходит, чтоб навсегда.
Под мостом движенье гномье, чужое, троллье ли,
Под мостом всегда движенье одностороннее,
Не ходи за ним, не мучай его, не тронь его.
До чего холодна вода.
До чего ледяна вода.

Аля Кудряшева

[Lizeta]

Переходный сезон


От июльской звезды
до осенней воды,
если что и сбылось -
потерялись следы.
Если был звездопад -
погасили дожди,
если был листопад -
в парках листья сожгли,
размели от беды и кострище и дым...

От июльской звезды
до осенней воды,
если что-то в душе и легло про запас -
только этот причал,
только этот баркас.
Но уже и на нем -
ни руля, ни ветрил,
будто кто-то ушел,
плотно дверь притворил.
Только ветер в снастях тронет те же лады -
"от июльской звезды до осенней воды".
Но и в них - только дрожь
да пустой перезвон...
Ни дождей, ни порош -
переходный сезон.

Александр Ковалев

[Lizeta]

Эта женщина


Эта женщина немолодая
на ночной остановке трамвая
под широким, немодным зонтом,
в светлых туфельках, в сером шевиоте,
как всегда в этот час по субботам -
там, напротив, за нашим окном.

Стрелки к полночи тянут по кругу.
Видно, снова у старой подруги
засиделась - такая беда.
Из гостей, из чужого уюта,
опустевшим четвертым маршрутом
через дремлющий город - туда,

где полы пропоют под ногою
и невесело глянут обои
с четырех потревоженных стен.
Где из ящика вместо конверта
ткнется в руки сырая газета -
целый ворох чужих новостей.

Под щекою подушка упруга.
Стрелки за полночь тянут друг друга
бесконечной, стальной бечевой.
Ах, как крепко сомкнула ресницы,
а вот, надо же, снова не спится.
И о чем только можно - с собой?:

подыскать бы обои получше,
и еще бы неплохо с получки
кое-что отложить на пальто -
в самом деле, совсем обносилась.
А про то, что судьба не сложилась...-
да кому интересно про то.

... А ненастье над городом кружит:
отражения морщатся в лужах,
листья носятся над головой.
Вот еще один в небо сорвался.
Ну а то, что трамвай задержался,
пустяки, впереди выходной.

Александр Ковалев

[Исида]

БАЛЛАДА

- Ты моей никогда не будешь,
Ты моей никогда не станешь,
Наяву меня не полюбишь
И во сне меня не обманешь...

На юру загорятся листья,
За горой загорится море.
По дороге промчатся рысью
Черноперых всадников двое.

Кони их пробегут меж холмами
По лесам в осеннем уборе,
И исчезнут они в тумане,
А за ними погаснет море.

Будут терпкие листья зыбки
На дубах старинного бора.
И останутся лишь обрывки
Их неясного разговора:

- Ты моим никогда не будешь,
Ты моим никогда не станешь.
Наяву меня не погубишь
И во сне меня не приманишь.

Д. Самойлов

[Исида]

РАССВЕТНОЕ ОДИНОЧЕСТВО

Не ревнуй меня к одиночеству,
Этой ревности я не пойму.
Иногда человеку ведь хочется
Одному побыть, одному.
Не кори, что порою рассветною,
В ясной утренней тишине
С рощей, с тропкой едва заметною
Я встречаюсь наедине.
И, шагая в утреннем свете,
Вижу счастлив и одинок,
То, чего бы ни с кем на свете
Увидать бы вдвоем не смог.
Нет, отшельничества не жажду я,
Не стремлюсь я от света во тьму -
Иногда просто хочется каждому
С миром встретиться одному.

В.Шефнер

[Исида]

МИГ

Не привыкайте к чудесам -
Дивитесь им, дивитесь!
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь.

Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам,
Ничто не повторится.

За мигом миг, за шагом шаг
Впадайте в изумленье.
Все будет так - и все не так
Через одно мгновенье.
1964

В.Шефнер

[Исида]

* * *
Я мохом серым нарасту на камень,
Где ты пройдешь. Я буду ждать в саду
И яблонь розовыми лепестками
Тебе на плечи тихо опаду.

Я веткой клена в белом блеске молний
В окошко стукну. В полдень на углу
Тебе молчаньем о себе напомню
И облаком на солнце набегу.

Но если станет грустно нестерпимо,
Не камнем горя лягу я на грудь -
Я глаз твоих коснусь смолистым дымом:
Поплачь еще немного - и забудь...

В.Шефнер