Любимые стихи

[Папанин]

Владимир Михейшин

Было время… Пахло благодатью.
Раскрывая души у пивных,
Жили мы по уличным понятьям,
Потому, как не было иных.

Спор вели, порой, до первой крови,
А, потом мирились до пьяна.
И, постель не путали с любовью,
Даже после крепкого вина.

Говорили дерзко, но с подтекстом,
Матерком слова перевязав,
Были мы другого сорта тестом,
Проще, без начинок и приправ.

А, теперь? Я слышу то и дело:
- Нынче молодёжь не та совсем.
Может наше время устарело,
В этой круговерти перемен?

Нет, я кругозором не заужен.
Жизнь – она не заводь, а река.
Нынешние нас ни чем не хуже.
Просто свет другой у маяка.

[belka=)]

Я тебя предпочту среди всех остальных
Без сомнения и проволочек.
В диком шуме толпы и вдоль улиц пустых,
По сплошной череде многоточий.

Мой счастливый билет, как единственный нерв,
Моя тайна за всеми печатями -
Твой пронзительный взгляд, эта речь нараспев -
Половина моей биографии.

Так бывает: над чувством не властны года,
Ведь над памятью время не властно.
Не напрасно, что с нами случилось вчера.
Я скажу: ничего не напрасно.

Кто-то с неба сегодня похитил звезду
И любуется ей этой ночью.

Я не помню причин,
Да и знать не хочу.
Я тебя предпочту среди прочих.

Ваня Якимов

[Вениамин Зорин]

Леонид Филатов.
Про Федота-стрельца, удалого молодца.
Читает автор (1988)

[Шарки]

Планка

Жанна Жарова

Не прыгнуть выше головы,
И до небес не дотянуться.
Тайн мироздания – увы! –
Рукою робкой не коснуться.

В тиши ночной не отыскать
Одно-единственное слово,
Хоть душу дьяволу отдать
Порой за это я готова!

Смириться? Нет – я не хочу.
Не опускаю ниже планку.
Хотя об этом и молчу,
И на работу спозаранку

Хожу, как все. Живу, дышу,
Сама себя порой жалею,
И до сих пор стихи пишу
О самом тайном – как умею.

[belka=)]

Б. Ахмадулиной

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в мелкой суете
разнообразные не те.
И он
не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
и оба мучаемся с ним.
Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.
А той -
скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.
Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.
О, сколько нервных
и недужных,
ненужных связей,
дружб ненужных!
Во мне уже осатанённость!
О, кто-нибудь,
приди,
нарушь
чужих людей
соединённость
и разобщённость
близких душ!

Е. Евтушенко

[Шарки]

Сара ТИСДЕЙЛ

ОТЕЛЬ ЗЕМЛЯ

В беспокойный отель под названьем Земля
Я вошла, попросив вина,
Но Хозяин прошел, мрачно глядя в пол,
Ему жажда была смешна.

Я присела устало за столик пустой,
Попросив принести поесть,
Но Хозяин прошел, мрачно глядя в пол,
Отвечать не считая за честь.

В тот же час из ночи набегал, убегал
Вновь прибывших душ океан,
Громкий смех, платьев шик, удивления крик —
Так встречал гостей ресторан.

«Я хотела бы знать, где могу я поспать» —
Я спросила, себя казня,
Но Хозяин прошел, мрачно глядя в пол,
Отвернув лицо от меня.

«Если нет здесь ночлега, еды и вина,
Я назад ухожу теперь…» —
Но Хозяин прошел, мрачно глядя в пол,
И захлопнул входную дверь.

[cote d'Ivoire]

- Здравствуй!
Кого я вижу?!
Больно глазам!..
Прямо как в сказке:
вдруг,
посреди зимы -
летнее чудо!
Вот и не верь чудесам...

- Здравствуй!..
Действительно,
вот и встретились мы...

- Дай мне опомниться...
До сих пор не пойму:
вышел из дома,
а ты навстречу идёшь...
Помнишь,
какое солнце
было в Крыму?..

- Помню...
Теперь мне
больше нравится дождь...

- Я же тебе написать обещал.
Но, знаешь, не смог!
Сперва заболел.
А потом навалились дела...
Ты понимаешь:
работа!
Падаю с ног!..

- Я понимаю.
Я писем и не ждала...

- А помнишь,
как я сердолики тебе искал?
И рано утром
ромашки бросал в окно...
А помнишь,
как мы смеялись у Синих скал?

- Помню...
Сейчас это всё
и вправду смешно...

- А помнишь,
как мы на базаре купили айву?
Как шли по дороге,
а рядом бежал ручей...
Послушай,
а как ты живёшь?...

- Да так и живу...

- А помнишь?..

- Помню.
Не знаю только -
зачем.

Роберт Рождественский

[Шарки]

Капитальная лирика

Феликс Гойхман


За лесами и за морями,
род мужской бросая в дрожь,
как рука в чужом кармане,
ты по городу плывешь.

Было время и я таскался
за тобою по пятам,
воспарял и обрывался,
превращаясь в капитал.

Только волнами аромата
улетучился приворот.
Озиралась ты воровато,
проворонила поворот.

То ли места пустого гений,
то ли путник чужих высот...
Вероломство моих видений,
виртуальность твоих красот.

[Парусник]

Люблю.

Живу от ноября до ноября.
Сны маю продаю и февралю.
Вот день прошел. А люблю тебя.
И ночь прошла. А я тебя люблю.

Так и живу, коней не торопя.
И лошадей кнутом не тороплю.
Прошла неделя. Я люблю тебя.
Промчался месяц. Я тебя люблю.

Люблю, как солнце, всех людей слепя.
Себя в твои объятия ловлю.
Прошло полгода. Я люблю тебя.
И год прошел. А я тебя люблю.

Такая, видно, у меня судьба,
Не снившаяся даже королю.
И смерть придет. А я люблю тебя.
Жизнь кончится. А я тебя люблю...

Юрий Рыбчинский

[Monika.]

Надо было поостеречься.
Надо было предвидеть сбой.
Просто Отче хотел развлечься
И проверить меня тобой.

Я ждала от Него подвоха –
Он решил не терять ни дня.
Что же, бинго. Мне правда плохо.
Он опять обыграл меня.

От тебя так тепло и тесно…
Так усмешка твоя горька…
Бог играет всегда нечестно.
Бог играет наверняка.

Он блефует. Он не смеется.
Он продумывает ходы.
Вот поэтому медью солнце
Заливает твои следы,

Вот поэтому взгляд твой жаден
И дыхание – как прибой.
Ты же знаешь, Он беспощаден.
Он расплавит меня тобой.

Он разъест меня черной сажей
Злых волос твоих, злых ресниц.
Он, наверно, заставит даже
Умолять Его, падать ниц –

И распнет ведь. Не на Голгофе.
Ты – быстрее меня убьешь.

Я зайду к тебе выпить кофе.
И умру
У твоих
Подошв.

Вера Полозкова

[Шарки]

Сара ТИСДЕЙЛ


МОЛИТВА



Дай мне знать, когда сгораю,
Что метель была мне раем,
Даже бьющая кнутом;
Что я суть вещей любила
И давно благословила
Все уколы их крестом;
Что любила всей душою,
Забывая, что взрывною
Сердце разнесет волной,
Петь, как могут только дети,
Радуясь всему на свете,
Жизни радуясь самой.

[cote d'Ivoire]

Море. Утро. Рождение чуда
В перламутровом скрыто тумане.
Лишь волна, словно пес-приблуда,
То прильнет к ногам, то отпрянет,

Приближается, отступает,
Как седая мудрая псина…
Вот уже от нежности тает,
Подставляя под ласку спину!

Как никто меня понимая,
По-особому отличая,
Осторожно меня обнимает,
Тихо-тихо меня качает,
И почувствовав – нет, почуяв! –
Все, что ранит меня и мучит,
Песьей преданностью врачует,
Доброте и терпенью учит…

Вечереет. Длиннеют тени.
На камнях оседает пена.
День блаженства и томной лени
Завершается постепенно.

Я уйду по пустому пляжу,
Прихватив купальник и шляпу.
Пес у кромки прибоя ляжет
Головой на сырые лапы…

Ночь безлунная, ночь глухая.
У скалы, под покровом мрака
Беспокойно во сне вздыхая,
Спит волна. Спит моя собака...

Марианна Видяев

[Шарки]

Помолимся, Господи, за апрель,
чтоб он поскорей настал.
За ветви жасмина и тополей.
За каждый финал и старт.
За бледных бродяг и чужих детей.
За брошенных жён, мужей;
фантомные боли своих потерь,
которых не счесть уже.
Помолимся, Боже, с тобой за тех,
кто немощен, сед и юн.
За кошку, сидящую на тахте,
за тёплый, как плед, июнь.
За тех, кто сегодня лежит в бреду,
и воет, как дикий пёс.
За тех, что узнали свою звезду
среди миллионов звезд.
Помолимся, Боже, в который раз
за каждый земной изъян.
За тех, кто сегодня, уже сейчас
чертовски, мертвецки пьян.
За тех, кто отчаялся, и творил.
За белого платья шёлк.
За тех, кто сегодня увидел мир
и тех, кто вчера ушёл.
Помолимся, Боже, с тобой за крик
младенца о молоке.
За лучшие строки из лучших книг.
За родинку на щеке.
За друга, который откроет дверь.
За тяжесть и смысл креста.
Помолимся, Господи, за апрель.
Чтоб он поскорей настал.

Алена Васильченко

[belka=)]

Я жду тебя в районе Бессарабки,
Ты ждёшь меня на пляс де ла Конкорд.
По киевскому времени, без даты,
В парижских переулках, между строк.
Я жду тебя на пристани Подольской,
Ты ждёшь меня у Сены, в Каррузель,
В толпе зевак на площади Вандомской,
Пока над головой моей метель.

Пока перед глазами перекрёсток
Владимирской с БЖ и каланча,
Ответов больше нет, одни вопросы:
Кто разделил единое на два?..
Дворами в капюшоне без оглядки
Вернусь домой, усну и, видит Бог:

Я буду ждать в районе Бессарабки,
Ты будешь ждать на пляс де ла Конкорд.


Ваня Якимов

[Шарки]

Ник Наумов
Пусть нам не восемнадцать
и, даже, не по тридцать!
Мы научились жить без лишних фраз…
Давай с тобой поссоримся,
чтоб снова помириться,
Чтоб вспыхнула любовь, как в первый раз…

Душа моя, как будто бы,
мечтающий о лете,
Осенний лист, дрожащий на ветру…
Давай с тобой поссоримся,
как маленькие дети,
Чтоб вновь начать весёлую игру…

Тела людские с возрастом
не так уж мало весят,
Проблемами забита голова…
Давай с тобой поссоримся!
На пять минут… на десять…
Чтоб вновь услышать нежные слова…

[belka=)]

Ты улыбнулась как вначале февраля.
До поезда на Пшемысль и дальше.

До битого осколками стекла
Мы все ещё на жизнь казались младше.

Казался невозможным этот миг:
Вокзал кишмя кишит, в слезах и давке
Коляски детские, пакеты, сумки, шавки,
И крик в глазах у тысяч, страшный крик.
Ты улыбнулась как вначале февраля,
Впервые за пять месяцев разрыва.
Не обронив ни слова, нежно, мило,
И так по-настоящему любя.
Короткие гудки и болтовня.
Нет, не о будущем сейчас. О настоящем.
О том, что мы на жизнь казались младше
До самого начала февраля.


Ваня Якимов

[Шарки]

Драконье

Жанна Жарова

Драконы, рыцари, мечи и шпаги,
Века любви, коварства и отваги –
Венок сюжета на листе бумаги.

Вот героиня – Золушка, дурнушка.
Кто снится ночью – знает лишь подушка.
Годам-драконам счёт ведёт кукушка.

Всё перепуталось: принцессы, шляпы
(случаются и не такие ляпы!)…
Не вырваться – крепки драконьи лапы.

Почти забыты краски карнавала,
Лишь факел освещает стены зала.
Незыблемы законы Ритуала.

И строки рун – как отзвук древней речи,
И у Дракона – облик человечий
И очень по-мужски надёжны плечи.

Сплелись в легендах небылицы с былью,
На камне письмена покрыты пылью,
Но месят воздух кожистые крылья…

Зубцы на башне – как драконьи зубы.
На бой Дракона вызывают трубы.
Чьё имя шепчут дрогнувшие губы?

…И кажется, что всё сбылось, как в сказке,
Но холодны супружеские ласки,
А честь и благородство – просто маска.

Драконий век – и люди, как драконы,
Сражаются за власть и за корону,
Забыв про совесть, право и законы!

И не понять, что истинно, что ложно.
Мечи обнажены – пустуют ножны.
Лишь ночью новогодней всё возможно:

Здесь ритуал иной – знакомый с детства,
И от обид единственное средство –
Дракон, что защитит в годину бедствий

И примет бой – за ту, что любит страстно.
Ведь сердце Ритуалу неподвластно…
Вот женщина стоит. Она прекрасна.

[Парусник]

Реквием.


Памяти

БОРИСА МОНАСТЫРСКОГО,
ВЛАДИМИРА ИВАСЮКА,
ЮРИЯ ГУЛЯЕВА,
ТАНИ КОРШИЛОВОЙ


I

Внезапно ночью черный телефон
Покой твой потревожит.
Ты крикнешь: «Нет!.. Не верю!.. Это сон!
Не может быть!» И всё же
По лестнице незримой в небеса,
Закрыв остекленевшие глаза,
Уходят наши старые друзья,
И заменить их новыми нельзя.


Они нам оставляют, уходя,
Кому-то – многоточие дождя,
Кому-то – эхо песен и шагов,
Кому-то – имена своих врагов.
И в горле – ком, в ушах – полночный звон.
По ком, по ком звонит мой телефон?..


II

Поведайте, мои ночные вёрсты,
Когда и кем
Придуман сей обряд:
Желания загадывать на звёздах,
Которых не вернуть уже назад?
Мне больно, если падает звезда.
«Да это же красиво!» –
Скажет кто-то.
Другой добавит:
«Это же природа.
Так было. Есть. И будет так всегда».
А третий молвит:
«Горе – не беда!
Звезда погасла? Света мало, что ли?»
Но почему же в сердце столько боли,
Когда я вижу: катится звезда?..


Мне больно,
Если падает она,
Как будто в этом есть моя вина,
И словно завтра ночью поведут
Меня по Млечному пути на Страшный суд.
На Страшный суд –
За однозначность фраз,
За медяки медовых чьих-то глаз,
За то, что наяву хотя бы раз
Я никого от гибели не спас.
На Страшный суд –
За гололедицу тревог,
За пьяный смех вчерашних недотрог,
За то, что имена ночных дорог
Я в сутолоке будней не сберег.
За то, что час пробьет – и я уйду,
Уменьшив небо на одну звезду.

1980

Юрий Рыбчинский

[Шарки]

Сара ТИСДЕЙЛ


НОВАЯ ЛУНА

Ты, день, истязал меня, будто кнутом,
Так дождь избивает в сердцах водоем,
Колол мое тело, жег душу мою,
Разбил, все что цело, и все, что люблю,
Но все же подарок оставил ты мне,
День, тающий в бледном холодном огне:
Внезапно над цепью угрюмых домов
Луна поднялась средь густых облаков —
Сияющий диск одиноко парит
Над миром бездушным, немым, как гранит —
О, кто же решится покончить с собой
В минуты восхода луны молодой?

[belka=)]

Мировое началось во мгле кочевье:
Это бродят по ночной земле – деревья,
Это бродят золотым вином – грозди,
Это странствуют из дома в дом – звезды,
Это реки начинают путь – вспять!
И мне хочется к тебе на грудь – спать.


Марина Цветаева