Показать скрытый текст ----
На седой голове Алтая летний снег никогда не тает. Холода накрывают дали окаймлением вороным. Там камлают и причитают, там роятся чужие тайны. Но есть две стороны медали, как и две стороны луны.
Говорят, горы любят сильных, говорят, что сердца из ситца чинят девушки из деревни, где от радуг пестры луга.
И одна из них так красива, словно небо её носило, как отцы дочерей катают на могучих больших руках.
Её песни — плоды черемух, соловьи с ней давно знакомы. И шаман, что раскаты грома вызывает, когда жара, был как мальчик в неё влюблённым, безответно и непреклонно. А вокруг зеленели сосны да кудрявилась мошкара.
Старый кам куковал в избушке. Деревянная колотушка, перья филина, словно уши, украшали его убор. Говорили, что он умеет превращаться в козла и в змея (может, врали как сивый мерин — не проверили до сих пор).
А беда не стучится в двери, она тучным приходит зверем, она злобным приходит вепрем, по рассвету скользит как тень.
Говорили — не замечали у девчонки внутри печали. Косы длинные, гребень частый. А потом заболел отец.
Мама плакала и молила: "Как бы я тебя ни растила, отправляйся к тому аилу, где живёт умудренный кам. Попроси у него подмоги. К сожалению, мы не боги. Были б боги — не знали б боли и ходили б по облакам".
Но шаман молчалив и грозен. Восемь раз повторила просьбу: "Исцели, защити, не брось нас, окури горьким дымом дом".
И явился шаман на зорьке с бубном в странных чудных узорах, с крепким посохом, волчьим взором, с длинной мшистою бородой.
Жёг солому и можжевельник, только руки заиндевели, словно вдруг налетели ветры, подтолкнули и повели.
Говорил: "Приготовьте бочку, да в неё посадите дочку, и чтоб обруч тугой и прочный. Не гневите богов земли.
Потому что она красива, словно небо её носило.
Пока вы тут сидите сиднем, как невспаханная межа,
не дадут молока коровы, мир не морок, не станет новым. Я такое промолвлю слово, только всё-таки вам решать".
Восемь дней горевали люди, тяжело горевали, люто. Не нашлось ни одной минуты, чтобы в юртах не бился плач. Поплыла по воде девица. Не утопленница, а птица, одинока и светлолица, без гнездовья и без крыла.
Каждой жертве не слыть напрасной. Рыбачок уже кинул снасти (ведь какая, помилуй, сказка, если места в ней нет любви),
Думал — клюнет большая рыба, будет ужин горячим, рыхлым. Эхо в скалах бродило рыком и срывалось на тонкий визг.
На седой голове Алтая летний снег никогда не тает. Там настолько вся жизнь простая, что рисуют на бересте. Был шалаш, и рыбак был бедным, всё богатство — грузило с бреднем. Народился потом наследник. Нянькал внука старик-отец.
Здесь морали не больше прочих. Но когда тебя сунут в бочку, может, это намёк, звоночек или шанс испытать судьбу?
Ты свернешься ежовым клубнем, станешь жестким, колючим, грубым, но тебя кто-нибудь полюбит. Или выловит. Кто-нибудь.
Наталья Захарцева
Социальные закладки