Любимые стихи

[Горный кудыкинец]

Просыпаемся… кофе… работа…
Ужин… быт… телевизор… постель…
Дни летят: понедельник-суббота.
Годы мчат: листопады-капель.

Мы в болоте уже по колено -
Так заилилась жизни река:
Повторяется всё неизменно -
День сурка, год сурка, жизнь сурка...

---------- Сообщение добавлено 02.02.2025 в 19:11 ----------

Вот начало фильма. Дождь идет
Муха вдоль по улице идет.
Крупный план. Усталый профиль Мухи.
Ей за тридцать лет. Она не в духе.
В том, как она курит и острит,
Чувствуется скепсис и гастрит.

Дальше в фильме вот что происходит:
Муха в луже денежку находит.
Магазин. Изделья из фаянса.
Еле слышный запах декаданса.
За прилавком—грустный продавец.
Неврастеник. Умница. Вдовец.
В том, как он берет у вас червонец,
Чувствуется Чехов и Чюрленис.
Посмотрев предложенный товар,
Муха выбирает самовар.

Продолженье фильма в том же духе.
Муха дома. Мы в гостях у Мухи.
Том Хемингуэя. Бюст Вольтера.
Сиротливый привкус адюльтера.
Тонкая французская игра:
Муха в ожиданье Комара.
Он приходит. Он снимает плащ.
Он провинциален и ледащ.
В том, как он стыдится сантиментов,
Чувствуется бремя алиментов.

Тихо. Он молчит. Она молчит.
Самовар тем более молчит.
Он вздыхает. Муха понимает.
И из шкафа чашки вынимает.
Пьют без разговоров. Молча пьют.
Общий план. Всеобщий неуют.
За окном, в мерцанье сонных
луж,
Чувствуется острый Клод
Лелюш.

ЛЕОНИД ФИЛАТОВ, «Муха-цокотуха»

[Чики-чики бой]

Кто будет первым, а кто будет лишь в толпе,
нам не понять, как Бог играет с нами,
мы будем слепо следовать судьбе,
наивно думая, что делаем жизнь сами...

[Shakawkaw]

"Песня, которой тысяча лет"

Эта старинная песня,
Которая вечно нова.
Г. Гейне


Старинная песня.
Ей тысяча лет:
Он любит ее,
А она его - нет.

Столетья сменяются,
Вьюги метут,
Различными думами
Люди живут.

Но так же упрямо
Во все времена
Его почему-то
Не любит она.

А он - и страдает,
И очень влюблен...
Но только, позвольте,
Да кто ж это - он?

Кто? - Может быть, рыцарь,
А может, поэт,
Но факт, что она -
Его счастье и свет.

Что в ней он нашел
Озаренье свое,
Что страшно остаться
Ему без нее.

Но сделать не может
Он здесь ничего...
Кто ж эта она,
Что не любит его?

Она? - Совершенство.
К тому же она
Его на земле
Понимает одна.

Она всех других
И нежней и умней.
А он лучше всех
Это чувствует в ней...

Но все-таки, все-таки
Тысячу лет
Он любит ее,
А она его - нет.

И все же ей по сердцу
Больше другой -
Не столь одержимый,
Но все ж неплохой.

Хоть этот намного
Скучнее того
(Коль древняя песня
Не лжет про него).

Но песня все так же
Звучит и сейчас.
А я ведь о песне
Веду свой рассказ.

Признаться, я толком
И сам не пойму:
Ей по сердцу больше другой...
Почему?

Так глупо
Зачем выбирает она?
А может, не скука
Ей вовсе страшна?

А просто как люди
Ей хочется жить...
И холодно ей
Озареньем служить.

Быть может... не знаю.
Ведь я же не Бог.
Но в песне об этом
Ни слова. Молчок.

А может, и рыцарь
Вздыхать устает.
И сам наконец
От нее устает.

И тоже становится
Этим другим -
Не столь одержимым,
Но все ж неплохим.

И слышит в награду
Покорное: "да"...
Не знаю. Про то
Не поют никогда.

Не знаю, как в песне,
А в жизни земной
И то и другое
Случалось со мной.

Так что ж мне обидно,
Что тысячу лет
Он любит ее,
А она его - нет?

[Козадереза]

Книжная колыбельная

За окошком ночь настала,
Где-то вспыхнули зарницы,
Книжка за день так устала,
Что слипаются страницы.
Засыпают понемножку
Предложенья и слова,
И на твёрдую обложку
Опускается глава.
Восклицательные знаки
Что-то шепчут в тишине,
И кавычки по привычке
Раскрываются во сне.
А в углу, в конце страницы,
Перенос повесил нос —
Он разлуку с третьим слогом
Очень плохо перенёс.
Недосказаны рассказы,
Недоеден пир горой.
Не дойдя до этой фразы,
На ходу заснул герой.
Перестало даже пламя
Полыхать в полночном мраке,
Где дракон с одной драконшей
Состоит в законной драке.
Никого теперь не встретишь
На страницах спящей книги,
Только медленно плетутся
Полусонные интриги.
Дремлет юная невеста
По дороге под венец,
И заснули
середина,
И
начало
и
КОНЕЦ.

Рената Муха

[cote d'Ivoire]

Я знаю, что надо придумать,
Чтоб не было больше зимы,
Чтоб вместо высоких сугробов
Вокруг зеленели холмы.

Смотрю я в стекляшку
Зеленого цвета,
И сразу зима
Превращается в лето.

Агния Барто,
1936 год

[Парусник]

Того, кто из твоей жизни вышел, не ругай.

Того, кто из твоей жизни вышел, не ругай,
Вся наша жизнь похожа на трамвай,
Одни заходят, другие выйти вдруг хотят,
Всё это провиденье Бога, говорят.

Как много тех, кто смог в трамвай войти,
Но мало тех, кто до конца с тобой в пути.
А кто-то, про твою узнав беду,
Выпрыгивает прямо на ходу.

Вон кто-то вдруг зашёл и очарован видом изнутри,
Но продержался он лишь остановки три,
Ему, как оказалось, с тобой не по пути,
Ему бы что-нибудь попроще бы найти.

А кто-то ехал почти что 30 лет,
И выпрыгнул как будто не было и нет.
А вот на остановке вдруг одной
Народ аж повалил гурьбой,
Свисая даже на подножках,
Гостинцы поднося в ладошках.

И разом вышли, и исчезли кто куда
Без объяснений и прощаний, как всегда.
Заходят и выходят из трамвая твоего,
А вдруг в конце пути не будет никого?!

Но кто-то всё же должен ведь с тобой
Доехать до конца, чтоб ты обрёл покой?
Но пуст трамвай, и лишь кондуктор твой
С тобой - любимый самый и родной.

А ведь когда-то полным был трамвай,
Билеты только шлёпать успевай.
Но сдунуло как ветром даже тех,
Кто до конца хотел доехать больше всех.

Владислав Туманов

[Шарки]

Борис Химич


Жизнь продолжается, и снова
бежишь по кругу, человек,
Ломая вечные основы
и укорачивая век?
То заблуждения, то голод
пленяют дух, терзая плоть,
То беспощадный страх, то холод.
Гордыне незачем Господь.

[Чики-чики бой]

Бежит, бежит и счастье ищет
стандартный, средний индивид,
найдёт жену, работу, пищу,
и никого не удивит...

[Шарки]

Водяные знаки моря
Косолапо чертят крабы
У мохнатых волнорезов
Стая избранных медуз
На ракушечнике чайка
Как печати ставит лапы
От четвертого причала
Отделился сухогруз

Из Очакова навстречу
Катерочкам бескозырным
У камней в зеленой тине
Сладко кормится бычок
Пароходные продукты
В небеса путем утиным
Уворовывают птицы
Подгребая ветерок

Анатолий Гланц

[Козадереза]

Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты;
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты.
Под бурями судьбы жестокой
Увял цветущий мой венец —
Живу печальный, одинокой,
И жду: придёт ли мой конец?
Так, поздним хладом поражённый,
Как бури слышен зимний свист,
Один — на ветке обнаженной
Трепещет запоздалый лист!..

А. С. Пушкин

[Шарки]

Хризантемы

Жанна Жарова


Хризантемы пахнут осенью –
Влажной прелью, ранней проседью,
Стылым утром, первым инеем
И давно забытым именем.

Хризантемы пахнут свежестью –
Сентября прощальной нежностью,
Непроглядными туманами
И несбывшимися странами,

Где идёт бычок, качается,
А дорога не кончается,
И диктует сны бессонница…
И где сердце успокоится.

[cote d'Ivoire]

Февраль — ловкач. Всегда двум дамам служит,
Недаром же он ветреный такой.
Сегодня с зимушкой хрустальной дружит,
А завтра под венец пойдёт с весной.

Сто раз на дню меняются капризы —
То редкие снежинки принесёт,
То вмиг всю землю, крыши и карнизы
Метелью неуёмной заметёт.

А то всё солнышком вокруг осветит,
С сосулек слёзы грустно побегут.
Наделает проталин и отметин
От птичьих лапок на сыром снегу.

То он грустит, то весело хохочет.
В смятенье чувств не знает, чего хочет.
Я с детства без ума от февраля —
Наверное — похож он на меня.

Зинаида Поляков

[Шарки]

Не забыть мне этот город,
не забыть мне эти лица,
приглушенный отблеск меди
от мигалки за окном,
этот странный южный говор,
запах булочек с корицей,
комнату моих соседей,
вывернутую вверх дном.


Владимир Кац

[капля1]

Ходасевич Владислав Фелицианович

("Помню куртки из пахучей кожи...")
* * *

Помню куртки из пахучей кожи
И цинготный запах изо ртов...
А, ей-Богу, были мы похожи
На хороших, честных моряков.

Голодали, мерзли - а боролись.
И к чему ж ты повернул назад?
То ли бы мы пробрались на полюс,
То ли бы пошли погреться в ад.

Ну, и съели б одного, другого:
Кто бы это видел сквозь туман?
А теперь, как вспомнишь, - злое слово
Хочется сказать: "Эх, капитан!"

Повернули - да осволочились.
Нанялись работать на купца.
Даже и не очень откормились -
Только так, поприбыли с лица.

Выползли на берег, точно крабы.
Разве так пристало моряку?
Потрошим вот, как на кухне бабы,
Глупую, вонючую треску.

А купец-то нами помыкает
(Плох сурок, коли попал в капкан),
И тебя не больно уважает,
И на нас плюет. Эх, капитан!

Самому тебе одно осталось:
Греть бока да разводить котят.
Поглядишь - такая, право, жалось.
И к чему ж ты повернул назад?

28-29 января 1923
Saarow

[Парусник]

Живу не так, как бы хотелось,
Заели суета и быт.
И осторожность, а не смелость
Порою мной руководит.

Живу не так, как мне мечталось,
Когда я пылок был и юн.
И только музыка осталась
От тех, не знавших фальши, струн.

Живу не так, как нас учили
Ушедшие учителя,
Когда судьбу Земли вручили,
О чем не ведала Земля...

Живу не так… Но, слава богу,
Я различаю свет и мрак.
И не судите слишком строго
Вы все, живущие не так.

Андрей Дементьев

[Козадереза]

Меняя каждый миг свой образ прихотливый,
Капризна, как дитя, и призрачна, как дым,
Кипит повсюду жизнь в тревоге суетливой,
Великое смешав с ничтожным и смешным.
Какой нестройный гул и как пестра картина!
Здесь — поцелуй любви, а там — удар ножом;
Здесь нагло прозвенел бубенчик арлекина,
А там идет пророк, согбенный под крестом.
Где солнце — там и тень! Где слезы и молитвы —
Там и голодный стон мятежной нищеты;
Вчера здесь был разгар кровопролитной битвы,
А завтра — расцветут душистые цветы.
Вот чудный перл в грязи, растоптанный толпою,
А вот душистый плод, подточенный червем;
Сейчас ты был герой, гордящийся собою,
Теперь ты — бледный трус, подавленный стыдом!
Вот жизнь, вот этот сфинкс! Закон ее — мгновенье,
И нет среди людей такого мудреца,
Кто б мог сказать толпе — куда ее движенье,
Кто мог бы уловить черты ее лица.
То вся она — печаль, то вся она — приманка,
То всё в ней — блеск и свет, то всё — позор и тьма;
Жизнь — это серафим и пьяная вакханка,
Жизнь — это океан и тесная тюрьма!

Семен Надсон

[cote d'Ivoire]

Умей, умей себе приказывать,
Муштруй себя, а не вынянчивай.
Умей, умей себе отказывать
В успехах верных, но обманчивых.

Умей отказываться начисто,
Не убоясь и одиночества,
От неподсудного ловкачества,
От сахарина легких почестей.

От ласки, платой озабоченной,
И от любви, достаток любящей,
И от ливреи позолоченной
Отказывайся — даже в рубище.

От чьей-то равнодушной помощи,
От чьей-то выморочной сущности…
Отказывайся — даже тонущий —
От недруга руки тянущейся!

Вадим Шефнер,
1963

[Парусник]

Кофейня.Осень.Столик.Пара.
Букет из листьев на столе ,
Вздыхала о былом гитара ,
Огни мерцали на стекле.
Дымился кофе ароматный
День, догорая за окном,
Растаял в дымке синеватой
Там, за туманным рубежом.
Глаза в глаза - молчали двое...
Пусть поздно их судьба свела
И время будет не простое,
И с сединою зеркала.
Пусть за спиной весна и лето,
А осени всего лишь миг,
Куплет из песни недопетый
Дождей холодных серый штрих.
Рука в руке - так нежно, мило
Улыбка в лучиках морщин ...
И осень пазл любви сложила
Из поседевших половин.
Кофейня.Осень.Столик.Пара.

Е.Пермякова - Чаглей

[Козадереза]

В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует зима,
белизной седину настигая.

Иосиф Бродский

[Шарки]

Ирина Ратушинская


Под соборными сводами вечными,
Босиком по пыльным дорогам,
С обнажённо дрожащими свечками
Люди ищут доброго Бога.
Чтобы Он пожалел и понял
Сквозь убийства, бред и обманы,
Чтобы Он положил ладони
На висок, как на злую рану,
Чтоб увидел кричащие лица,
Темень душ и глаза без света,
Чтоб простил дурака и блудницу,
И священника, и поэта.
Чтобы спас беглеца от погони,
Чтобы дал голодающим хлеба...
Может, Бог — это крест на ладони?
Может, Бог — это тёмное небо?
Как к Нему отыскать дорогу?
Чем надежду и боль измерить?
Люди ищут доброго Бога.
Дай им Бог найти и поверить.
1970 Одесса