Проливает свет на происхождение царского венца его форма, технология скани и орнаментальные мотивы. Эти характеристики шапки не подтверждают ее принадлежность к работам византийским мастеров, но зато более чем уверенно приближают к золотоордынскому ювелирному искусству. Сложный сканный узор убора из тончайшей золотой проволоки, составляющий утонченные листовые мотивы, абрисы лотоса и шестиконечной звезды с двенадцатью лепестковой розеткой, вписанной в нее, часто встречается в примерах булгарского и среднеазиатского искусства золотоордынского периода. Спиралевидные узоры в виде одинаковых крупных завитков, а также их растительные варианты, которые ранее относились искусствоведами к технике византийской ленточной скани, находят свои истоки в широких аналогиях золотоордынских ювелирных изделий.
Если обратиться к первоначальному облику убора, то его реконструкция покажет наличие вместо более поздней опушки мехом соболя золотых жемчужных подвесок. Общая полукруглая форма шапки и подвески позволяет предположить, что шапка Мономаха — принадлежала изначально... женщине, и, судя по всему, эта женщина была татарского происхождения.Доказательством сему могут стать традиционные головные уборы незамужних татарских девушек. Их форма также имела вид усеченного полусферического конуса с серебряным навершием — куполком. В середину куполка часто вставлялись перья совы или филина. Их отсутствие символизировало уже состоявшийся, но не закрепленный официально замужний статус девушки. Интересным фактом, дополняющим историю шапки Мономаха, стал найденный в Симферопольском кладе головной убор. Его составляющие — тканевая основа, обшитая 19 фигурными бляшками, декорированными жемчужинами, сапфирами, изумрудами, аметистами — относится к тому же золотоордынскому наследию и во многом напоминает венец Мономаха.
О том, как наследие татарского ювелирного искусства попало к русским князьям, говорит еще одна легенда, рассказывающая о взаимной любви московского князя Юрия Даниловича и родной сестры золотоордынского хана Узбека. Куншеке, так звали возлюбленную князя, стала впоследствии княгиней Агафьей, приняв, кроме любви мужа, еще и его веру. К сожалению, счастье возлюбленных было недолгим. Не успев подарить мужу наследников, княгиня стала жертвой междоусобной войны, погибнув от предательского заговора. Уже после смерти самого князя шапка попала к его ближайшему родственнику брату Ивану Калите, начиная новую жизнь и неся в себе новый символический смысл.
Если же откинуть столь животрепещущую легенду, оставив сухие исторические факты, с не меньшей уверенностью можно обосновать получение шапки в дар князем Иваном Калитой от того же хана Узбека, сделавшего столь искусный подарок за помощь в разгроме антитатарского восстания в Твери в 1327 г. Вполне возможно, что прототипом шапки в таком случае могла стать корона хана.
Социальные закладки