До войны я работал заместителем председателя райисполкома в городе Судовая Вишня Львовской области. На пятый день войны я и другие районные работники в связи с приближением немцев выехали из Судовой Вишни. Я выехал с женой и детьми. Когда приехал во Львов, я остановился у своего знакомого Собчака, который работал управдомом, он дал мне квартиру по ул. Немцовича, дом 44. Мы с женой думали ехать дальше — за советскими войсками, но немцы заняли Львов, и мы были вынуждены остаться на оккупированной территории.
В первые же дни меня увидела на улице Мария Лещишина. Она меня выдала гитлеровцам. Меня задержали и отвели в тюрьму. В камере, где я сидел, находились евреи, поляки и один русский. Из моих знакомых были Зильбер и поляк Жуковский.
По ночам меня водили на допрос, сильно избивали — до бессознательного состояния. На допросах твердили, что я изменник украинского народа. На последнем допросе меня допрашивал вместе с двумя немцами украинский националист Шухевич.
Он прочитал мне справку, составленную известным в городе Судовая Вишня националистом Гнатишаком Нестером. В справке было указано, что я советский активист. Шухевич потребовал, чтобы я назвал известных мне партийных и советских работников, угрожал мне расстрелом или помещением в концентрационный лагерь.
Каждую ночь в камеру приводили новых людей, преимущественно евреев, а поздно ночью забирали по нескольку человек, они больше не возвращались. Выводили их немцы и украинские националисты. Эти украинцы носили на груди значок в форме тризуба, а на погонах сине-желтые ленты.
Точно число не помню, но однажды на рассвете меня, Жуковского, Зильбера и ещё нескольких человек взяли из камеры в автомашину и привезли на улицу Лонцкого. Там посадили в машину ещё двадцать человек, затем несколько пьяных немцев и украинцев привезли нас к лесу за Львовом. Нам приказали сойти с машины и встать на колени, другим же приказали идти вперёд. Мы увидели, что рядом в яме полно трупов, и с испугу начали разбегаться во все стороны. По нас открыли стрельбу. Мы побежали вместе с соседом по машине, оба были ранены, он в голову, а я в руку, но всё же я убежал в лес.
К вечеру я пробрался в город. Здесь, в больнице, на улице Раппорта, врач-еврей перевязал мне рану, я несколько дней скрывался, а затем перебрался из Львова в Чертковский район, где скрывался под чужой фамилией до прихода Советской Армии.
До моего ареста я видел во Львове, как немцы издевались над людьми. Когда выселяли одну еврейскую семью, маленького ребёнка, который плакал на улице, гитлеровский солдат на моих глазах взял за руки и за ноги и ударил головой о стену.
Социальные закладки