Литературный конкурс «Памяти И.Ильфа и Е.Петрова »

Общественная организация Интеллектуальный форум г. Одесса и Публичное акционерное общество Акционерный банк «Пивденный» объявляют о начале литературного конкурса «Памяти И.Ильфа и Е.Петрова».

Условия конкурса:
- позитив (как всегда)
- соответствие тематике "Рассказы о жизни современных одесситов"
- количество работ не ограничено
- объём: одна работа не более 15 тысяч знаков с учётом пробелов
.
Председатель жюри:
Галина Георгиевна Владимирская – главный редактор журнала «Фаворит»

Члены жюри:
Игорь Потоцкий
Ростислав Александров
Лариса Московец


1 премия - 1500 гривен
2 премия - 1000 гривен
3 премия - 500 гривен

Работа победителя конкурса будет опубликована в журнале "Фаворит".

Работы принимаются до 18.00. 25 января 2014 года в данной теме, или на электронный адрес e-mail: [email][email protected][/email]

Награждение победителей конкурса состоится 31 января 2014 года в 18.00. в библиотеке им.И.Франко (Книжный пер., 1).

[IMG]http://img-fotki.yandex.ru/get/6608/51667439.304/0_a2b2a_75a94969_L.jpg[/IMG]


Ильф и Петров - русские писатели, соавторы. Ильф Илья (наст. имя и фам. Илья Арнольдович Файнзильберг; 1897-1937), Петров Евгений (наст. имя и фам. Евгений Петрович Катаев; 1902-1942; погиб на фронте). Ильф родился в семье банковского служащего, окончил Одесское техническое училище (1913), работал в чертежном бюро, на телефонной станции, на авиационном заводе, был электромонтером, статистиком, служил в Одесском отделении РОСТа, был сотрудником газеты "Моряк", редактором журнала "Синдетикон". В 1923 году переехал в Москву, работал в газете "Гудок", печатал в журналах очерки, фельетоны, рецензии на кинофильмы. Петров родился в семье учителя истории, окончил гимназию, стал корреспондентом Украинского телеграфного агенства., агентом уголовного розыска под Одессой. Первые фельетоны напечатаны в 1922. В 1923 писатель переехал в Москву, работал в журнале "Красный перец", в газете "Гудок", печатал в журналах фельетоны и юмористические рассказы. Первая встреча И. и П. состоялась в 1925 в редакции "Гудка". "После стольких приключений, - записали авторы в "Двойной автобиографии" (1929) , - разнообразным частям удалось наконец встретиться". В романах "Двенадцать стульев" (1928) и "Золотой теленок" (1931) похождения талантливого мошенника и авантюриста, Остапа Бендера, показ сатирических типов и советских нравов 20-х гг. Фельетоны, книга "Одноэтажная Америка" (1936).

Дополнительные три подарка (книги) для участников конкурса «Памяти И.Ильфа и Е.Петрова» предоставляет матушка Серафима и желает всем творческих успехов.

Друг и бизнесмен Интеллектуального форума предоставляет три подарка для участников конкурса.

Дополнительные три подарка предоставляет директор Альянс франсез г. Одесса, Представитель Посольства Франции в г.Одесса
г-н Сильвен Бано

Первый секретарь Посольства Государства Израиль в Украине, директор Израильского культурного центра [B]Юлия Дор[/B] учреждает дополнительные призы.

Дополнительные три подарка предоставляет Герой Украины [B]Литвак Борис Давидович[/B]

ВДОХНОВЛЁННЫЕ
Рассказ в трёх частях
Часть первая. МАРКО
Афра очень торопилась. Впереди ждал художественный музей, а до отправления поезда оставалось несколько часов. Несколько часов на искусство... Эх... Но ничего не поделать - посещение художественных музеев каждого города, в котором оказывалась - золотое правило девушки. Для чего ей это? Такая особенность отлично характеризовала Афру - неуклонно следовать потребностям своей души. Даже внешность говорила о её темпераменте - высокий рост, густые тёмные волосы и большие фиалковые глаза. Её внешность и натура гармонировали. Итак, наша героиня, зайдя в зал поняла, что хоть и музей один во всём большом городе, но всё же и она одна во всех его помещениях. Хотя нет. Приглядевшись, в глубине зала она заметила скучающего юношу, не столь рассматривавшего картины, как её саму. Парень заметно занервничал, когда понял, что из созерцателя он превратился в созерцаемого. Оглянувшись, он убедился, что они в зале одни.
- Прошу сюда! Здесь собраны и представлены работы здешних неизвестных мастеров начала ХХ века, - нервно и громко проговорил он.
- Благодарю. Я всё же остановлюсь в начале экспозиции,- немного помолчав, произнесла Афра.
Медленно двигаясь от картины к картине, девушка скользящими взглядами рассматривала юношу. Он был высокого роста, лет 25-ти, смуглый, немного неуклюжий, как будто недоконца овладевший собственным телом. Всем своим видом он старался скрыть, что присутствие дамы смущает его, но безуспешно.
- Итак, Вы вплотную подошли к нашей новой выставке,- снова начал юноша.- Представленные работы являются тематическими. Их художественный вес заключается в...
- Вы не представились,- строго перебила его Афра. Подойдя ближе, она заметила, что каждая чёрточка его лица говорит об интеллекте и не раскрытом потенциале парня. Об этом она задумалась лишь на секунду. - Извините. Марко Бей. Младший сотрудник Винницкого областного
художественного музея.
- Как я отметил ранее, художественный вес...
- Я к Вам подошла вовсе не по Вашему приглашению. Меня интересуют две картины, висящие по обе стороны от венецианской вазы.
- Портреты?
- Да. Я хочу их приобрести.
- Девушка! Вы не забыли где Вы находитесь?
- Нет. Может это Вы забыли в какой стране живёте?

Часть вторая. МИШЕЛЬ
Шёл второй час награждения победителей литературного конкурса. Часть Афры ликовала, ведь её произведения были отмечены призами, но это трогало её лишь поверхностно. Внутри она трепетала, ведь по приезду из Винницы она недосчиталась одной из двух картин. "Почему не взяли всё? Кому выгодно продавать один из двух портретов?" - эти и многие другие мысли блуждали в её напряжённой голове. Не помогал отвлечься даже неожиданный моно-спектакль талантливого актёра.
- Вы слишком задумчивы! Право! Сюжет не на столько сложен, как кажется!
- Ах, Мишель! Были бы Вы на моём месте, Вы бы грустили не на литературном вечере, а в Гамбринусе.
- Pardon! Не стану отвлекать.
От тяжёлых раздумий Афру пытался отвлечь её давний знакомый Мишель. Это был импозантный мужчина средних лет, его бородку и волосы следка тронула седина, а лукавый взгляд, детская улыбка и круглые тёмные очки подчёркивали, что возраст - это лишь условность. Имел он удивительное качество - выделяться из толпы и являться её частью одновременно. Афру это восхищало. Успех - это вовсе не его цель. Он приходит естественно, как само собой разумеющееся, как для такой страстной творческой натуры, как Мишель. Он был суетлив, но всё же вежлив и уступчив.
- Мишель, простите, но я действительно в недоумении! Воровать - так две картины сразу.
- Возможно тебе попался ценитель,- он снял очки, немного качнулся в сторону и посмотрел на Афру своим фирменным взглядом.- Увидел, что одна - это подлинник, а вторая - подделка и решил, что никчему возиться ему с двумя картинами.
- Ценитель работ неизвестного художника начала ХХ века в поезде Винница-Одесса. Также вероятно, как твоя жена в духовом оркестре.
- Не трогай Лару! Она не ангел, но твою проблему примет как за свою. Обратись к ней.
- Я подумаю.

Часть третья. ЛАРА
Стуком в дверь была разбужена Лариса Петровна - жена Мишель по профессии, капитан милиции по призванию. Женщина жёсткая, но не конфликтная. Всей своей натурой она соответствовала должности - небольшого роста, со строгим морщинистым лицом, быстрой походкой и аккуратной стрижкой. Афра всегда старалась незаметно любоваться ею, считая её образцом. И лишь глаза, смеющиеся глаза человека, которого не сломала система, выдавали её. Работа во внутренних органах не ожесточила сердце женщины.
- Кто там рвётся, как сумасшедший?,- отозвалась наконец Лара.
- Это я! Твой любимый муж! Спокойно, цыпа. У нас гость!
- Кого ещё нелёгкая принесла? Ба! Афра! Ты ли?- женщина искренне обрадовалась гостье. У них была взаимная симпатия.
- Тётя Лара, Вам Мишель уже поведал о моём горе? Посоветуйте, что делать,- энергично произнесла девушка.
Усадив гостью на потёртую красную софу, Лара продолжала беседу.
- Конечно! Разве удержит он язык за зубами? Вот что я тебе скажу. Есть старое, но очень верное выражение: преступник и жертва всегда возвращаются на место преступления. На вокзале работает мой знакомый - капитан Бейель. Поедь завтра к нему, скажи, что от меня и он для тебя сделает всё что сможет.
На следующее утро капитан Бейель был найден и подробно расспрошен Афрой о всех подобных случаях воровства в вагонах и на вокзале. Но ничего такого припомнить он не смог.
- Может новый кто объявился. Город-то курортный. А знаешь что. Я сейчас вызову своего племянника, он в живописи разбирается. Может он тебе как-то поможет. Капитан быстрым движением поднял трубку и механически набрал короткий номер.
- Марк, зайди.
В комнату вошёл Марко Бей, а вернее Марк Бейель. В руках он нёс утерянный Афрой портрет Евгения Петрова. Девушка потеряла дар речи. Её и без того большие глаза округлились.
- Мы с ними похожи,- произнёс Марк, не скрывая собственной радости от удачного завершения своего замысла,- Ильф и Петров обрели друг друга, выехав из Одессы. Тогда в музее, увидев тебя рядом с их портретами, я вдруг понял, что история действительно
любит повторяться.

[B]Представитель Грузинской диаспоры в г.Одесса[/B] и член Интеллектуального форума [B]Минджорая Джина Гивиевна[/B]
предоставляет три дополнительные подарка.

Мое детство прошло в старом дворе на Молдаванке. Это был типичный одесский двор с общественным туалетом, мусорником, крысами, тараканами и котами. Крысы были откормленные и наглые, коты - тощие и трусливые. Когда соседи говорили "Развелось во дворе всякой заразы" - то имели ввиду не котов, ибо оные крыс боялись, не ловили, зато занимались воровством.
Хуже всех был здоровенный рыжий кот. Он часто развлекался тем, что,сидя на дереве, смачно писал на головы зазевавшимся прохожим. Еще во дворе жила старая облезлая ворона, которая тоже не брезговала грабежами.
В нашей семье было двое детей: я и мой дядюшка Анатолий, годившийся мне,по возрасту,скорее в братья.
Мы были "те еще детки". Мама, папа, дедушка и бабушка просто не знали, за что на их голову послано такое наказание. Мы обладали ярко выраженными талантами ко всяким пакостям, которые всегда делали ненарочно.
Как-то тихим осенним утром наши взрослые сообщили, что уезжают на день в гости, а нас просят приглядеть за домом. Мы не огорчились. Побесившись пол-утра,проголодались,так что решили приготовить себе еду.
Перед домом был небольшой палисадник,где стоял керогаз, на котором бабушка летом готовила пищу. Толя умел его зажигать. Я поставила сковородку, нашла масло и стала раскладывать кусочки колбасы (планировалась яичница с колбасой). Крем глаза,правда,заметила на крыше что-то рыжее, но не придала этому значения. Как только колбаса была разложена, с крыши с диким мявом сорвался кот, а с дерева туда же с воинственным карканьем слетела свалилась ворона. Через секунду они вылетели в прямом смысле ошпаренные, унося, тем не менее, по кусочку колбасы. При этом перевернули не только сковородку, но и плитку, из которой по всему палисаднику растекся горящий керосин.
На шум выскочил Толя и увидел, что я стою, как вкопанная,среди огня. Он схватил первое, что попало в руки, и стал гасить пламя. А в руки попало ничто иное, как новое бабушкино пальто с каракулевым воротником, купленное за 100 рублей и вывешенное как бы проветриться,но на самом деле, чтобы соседи смотрели и завидовали.
Через несколько минут огонь был погашен. Мы быстренько убрали на улице и смыли с себя всю копоть и гарь. Но пальто...
Вдруг мы услышали: "Старые вещи беру, старые вещи..." Старьевщик! - обрадовался Толя, и мы быстренько помчались сдавать пальто. Старьевщик не хотел давать за него ни копейки, но в конце концов договорились, нам дали на мороженное, которое стало завтраком,обедом и ужином.
Когда поздно вечером явились взрослые, то были приятно удивлены тем, что дом стоит на месте, везде порядок, а дети ведут себя словно небесные ангелы.
Пропажа пальто обнаружилась только утром, на что дед сказал бабушке: "Поделом! Нечего было выпендриваться! Сперли - и правильно сделали"

Автор: Галина Старко

[B]Участник конкурса - Елена Скоборева[/B]

Террористка .
( быль )
Водитель занял своё место , плотно закрыв дверцу кабины , включил двигатель и маршрутка под номером 139 плавно отправилась в путь с конечной остановки .
Пассажиров было всего четверо . Поэтому каждый выбрал себе место поудобней . Пенсионерка , как и положено по инструкции , расположилась на переднем сиденье под значком « инвалиды» . Хотя на подобную ну никак не смахивала – седые волосы красиво уложены , нитка жемчуга на сморщенной шейке , туфли на каблуках … Костыля у неё не было , как нарисовано на значке . Хотя , впрочем не обязательно иметь костыли , отрезанные конечности и повязку на глазу . Инвалидность может быть и внутри. Спрятанная , замаскированная . Всякое бывает . И каждому видней на какие места садиться . Я стараюсь избегать таких мест по личным соображениям , и поэтому устроилась на одинарном сиденье возле окошка . Ехать долго , а попутчики разные случаются .
Напротив расположилась усталого вида женщина с ребёнком . Девочка , лет шести , звонким баском без умолку вещала о том , что с ней произошло за день . И уже через пять минут я знала , как зовут её воспитательницу , и что негодник Тёма её дважды толкнул , а несносная Дашка вылила компот на новое платье за обедом . И что они не ходили гулять из-за дождя , бесились на ковре .А ещё пели песни . И тут же она затянула: « До свиданья , детский сад , все ребята говорят …» Когда третий куплет кончился , девочка начала песню сначала . Мать , сидевшая словно каменное изваяние с отрешённым лицом , за всё время не издала ни звука . Она была явно не здесь , не сейчас . Наверное «вошла в астрал» … Главное , чтобы вернулась от туда на своей остановке . Всем хотелось , чтобы это случилось , как можно скорее , и девочка спела ещё раз , но уже дома …
Маршрутка плавно пересекла проспект , сделав пару остановок . Люди заходили в салон , стряхивая с зонтов майский дождь . Стало сыро . На полу образовалась слякоть . Водитель был из добрых – подбирал всех желающих , голосующих на дороге . За поворотом зашла девочка , лет двенадцать , не больше . Как и все тинэйджеры в джинсах , спущенных по моде , футболке с дикими надписями и с наушниками в ушах – главным атрибутом всех ездящих и ходящих по нашему городу . У девочки не было зонта . У неё в руках был тортик . Обыкновенный тортик в стандартной прозрачной упаковке на килограмм веса . Я ещё подумала , мол , какая хорошая девочка , везёт домой тортик , хочет порадовать родителей или друзей . Но где же она его купила ? На этом промежутке нет ни одного магазина . Я с интересом посмотрела на девочку . Она прошла в салон , села , а тортик положила на свободное место рядом , возле окошка . Проехав две остановки , девочка пошла к водителю оплачивать проезд , а тортик оставила на сиденье . «Заплатит , а потом заберёт» , подумала я . Но она взялась за поручень и приготовилась к выходу . Забыла , наверное , про тортик . Девочка , как ни в чем не бывало , глядела по сторонам . Я , не отрываясь , смотрела на неё обеспокоенным взглядом . И тут наши глаза встретились .
- Ты тортик забыла , - сказала я .
- Это не мой ! – бодро ответила странная девочка и … вышла из автобуса , беззаботно одевая наушники .
- Но , как же , ты же с ним зашла ! – крикнула я ей вслед , но двери закрылись и мы поехали дальше .
Я в растерянности огляделась вокруг . Те трое , что ехали со мной с конечной остановки , уже вышли и обсудить этот инцидент было не с кем . Тортик остался «сидеть» возле окошка . С ним рядом было единственное пустое место . На следующей остановке зашёл тощий студент , на ходу читающий книгу . И плюхнулся на это свободное место . Потом резко вскочил , как ужаленный , дико озираясь по сторонам . Все с интересом уставились на него .
- Что это ? – испуганно воскликнул парень .
- Тортик ! – дружно , как по команде , ответили все и выжидательно замерли . Парень , явно сконфуженный всеобщим вниманием , снова сел на своё место . Читая книгу , всё время косился влево . Тортик явно ему не давал покоя .
Позади студента уселись бабушка с внучонком . Внучек с разбега запрыгнул на сиденье и сразу выкрикнул : « Бабуля , смотри , тортик !» , и уже перекинулся через сиденье , чтобы тронуть тортик рукой .
- Ну что ты , Вадюша , нельзя так , - одёрнула внучека бабуля , затащив непослушного Вадюшу на место . – Нельзя брать чужое . Это аморально ! – изрекла она . - Может .молодой человек для своей девушки его купил и едет к ней на свидание . У вас ведь есть девушка , а , юноша ? – наклонилась бабушка к студенту . У парня покраснели уши . Сегодня был явно не его день .
- Какое вам дело до того , кто у меня есть ? И торт этот не мой , если вам так интересно .
- А чей же тогда ? – удивилась бабуля .
- Понятия не имею .
- А откуда он здесь тогда взялся ?
- Я зашёл , а он уже был здесь , - ответил парень , явно желая быстрее уже приехать .
Все пассажиры зашумели .
- Надо у него самого спросить откуда он взялся , - предложил кто-то .
- У кого ?
- У тортика !
Все засмеялись .
- А что за тортик хоть , смотрели ? – полюбопытствовал седой мужчина .
- Сейчас глянем , - ответила девушка , сидящая впереди студента . – Так … Пражский , с шоколадным кремом . Дата выпуска вчерашняя , - громко , словно брокер на бирже , огласила она .
В салоне загудели .
- Если завтра вскрыть , то будет уже позавчерашний , - съюморнул кто-то .
- А давайте его зарЭжЭм …- предложил субъект кавказской национальности и виновато добавил. - Ну раз он – ничЭй !
В салоне притихли . И тут я не выдержала и вставила свои « пять копеек» в общий сумбур:
- Это девочка оставила его . Она с ним зашла и …- но мне не дали договорить .
- Чего добру пропадать ? – послышалось сзади .
- Давайте его поделим и съедим !
- Он маленький – на всех не хватит…
- Так надо сделать так , чтобы всем хватило .
- А как ?
- Посчитать…
- Но люди же входят и выходят на остановках . Как же их всех посчитать ?
- Пусть не выходят . ЗарЭжЭм , а потом пусть выходят , - справедливо заметил кавказец . Все замолчали и как-то странно покосились на него . Воспользовавшись возникшей паузой , я тут же снова вставила : - Девочка , что забыла тортик , она его совсем не забыла. В автобусе образовалась глубокая тишина . Водитель сбавил скорость и с беспокойством поглядывал в зеркало на пассажиров . Все взгляды обратились ко мне .
- Девочка с ним зашла , потом , проехав две остановки , вышла . Я окликнула её , мол , тортик забыла , а она сказала , что он не её . И ушла …Всё …- как бы оправдываясь произнесла я . Тишину , образовавшуюся в автобусе разрезал визг бабули :
- А-а-а! Это террористы ! В торте взрывчатка ! Нас хотят взорвать ! Вадюша , уходим !- и с этим воплем бабуля , как молодая лань , в два прыжка оказалась возле водителя , держа под мышкой барахтающегося Вадюшу .
- Выпустите нас немедленно из этого логова шахидов ! – ревела бабуля , словно набатский колокол .
- А за проезд ? – возмутился водитель .
- Какой проезд ? Это была пытка в аду, а не проезд . Я на вас ещё в суд подам за моральный ущерб !
- Идите, ради Бога, жертва терроризма , - вздохнул водитель , открывая дверь . Бабуля пулей выскочила на улицу , не выпуская внука из под мышки . Другой рукой она уже набирала номер по мобильному телефону . За ней вышло ещё несколько человек и студент среди них.
И автобус двинулся дальше по маршруту. Люди заходили и выходили . Контингент менялся . Но каждый раз , когда кто-то садился рядом с тортиком и, вставая , не брал его
с собой , из толпы доносилось :
- Эй, вы тортик забыли !
- Это не мой ! – слышалось в ответ .
- Не может быть ! А чей же тогда ? – в недоумении пожимали плечами .
Все хихикали и развлекались от души . Ехать было весело .
В автобус зашли новые пассажиры . Среди них были два мужика ,слегка «навеселе». Один приземлился рядом с тортиком , второй остался «висеть» над другом , так как свободных мест больше не было .
- Что ты болтаешься , как плащ , Лёха ? – спросил сидящий мужик у второго .
- Что я такой худой ? – спросил Лёха .
- Нет , длинный …
В автобусе засмеялись .Чувствуя поддержку окружающих , сидящий мужик развеселился вовсю .
- А здесь не плохой контингент подобрался , чувственный . И чего мы раньше сюда не вошли ? – обратился он к приятелю .
Лёха , задремав , висел на перекладине , слегка покачиваясь , но ответил товарищу :- Не могли раньше . Заняты были .
Мужик посмотрел на Лёху , оценив его состояние , причмокнул и изрёк :
- Может сядешь , Лёх , а то ты какой-то неровный .
- Я бы сел , но всё занято .
- Так садись рядом .
- Не могу .
- Почему ?
- Он там сидит …
- Кто !?
- Он , сказал Лёха , мотнув головой , как конь .
Мужик развернулся и замер .
- Оп-па … Это у нас кто такой ?
- Тортик , - ответили все хором .
Мужик вздрогнул от неожиданности и оглянулся вокруг . Все смотрели на него с интересом .
- А пусть Лёха сядет и возьмёт его на ручки ! – предложили сзади .
Лёха , болтающийся на поручнях , открыл один глаз и вещал собранию : - Я своих детей на ручки не брал ! Буду я ещё всякие торты на себя водружать ! Серёга , скажи ! – сказал и … отрубился . И Серёге ничего не оставалось , как взять и усадить своего Лёху к себе на колени . Так они и ехали , обнявшись , как сиамские близнецы . А тортик всё сидел на самом роскошном месте возле окна . Один .
Доехав до центра , парочка вывалилась из маршрутки , посылая воздушные поцелуи присутствующим . Вместо них зашли две девушки , весело щебечущие о чём-то , явно их заботящем . Стряхивая зонты , от вновь начавшегося дождя , девушки подошли к месту , где «сидел» тортик .
- Ой , смотри , кто-то забыл ! – воскликнула одна .
- Вот растяпы , - ответила другая .
И обе , хохоча над чем-то своим , уселись на сиденья .
- Извини , друг , но надо подвинуться , - сказала одна и переместила тортик на пол , где было слякотно и грязно .
Теперь « Пражский» ехал на грязном полу . На поворотах он съезжал в проход , но заботливые ноги стоявших пассажиров отталкивали его назад , под сиденье . Он стал незаметным и уже не таким значимым «пассажиром» для всех .
Но меня одолевали сомнения .Поверьте , я не страдаю всякого рода галлюцинациями и психически вполне здорова .И я точно видела , как девочка вошла с тортиком , как положила его рядом с собой . Может она – лунатик ? Нет , лунатики активны ночью . Может у неё какая-то болезнь памяти ? Ведь есть же такие , которые всё забывают . Хотя для склеротических аномалий она ещё не доросла . Тогда что же это ? А ? Может действительно террористка ? И в аппетитном креме заложена взрывчатка !?Стоит только открыть коробку и … Мне стало не по себе . Мне оставалось ехать минут десять . И я молила Бога , чтобы никто вдруг не зашёл и начал открывать упаковку .
Доехав до конечной , люди побрели к выходу . Встала и я . После очередного поворота , тортик выполз на середину прохода . Выходящие аккуратно переступали через него , многие прощались с ним вслух . Я задержалась на выходе . У меня была крупная купюра для оплаты за проезд . Водитель считал сдачу . А в это время к маршрутке подошёл мужик и , повеселевшим голосом от спиртного ( праздник что ли сегодня какой , что все «под шофе» ) , воскликнул : « Шеф , довези до перекрёстка , не обижу !» Водитель был всё-таки из добрых и кивнул мужику в знак согласия . Тот , не заставив себя долго ждать , облобызался с провожающими и втиснулся в двери маршрутки . Пройдя в салон , наткнулся на тортик , который лежал прямо посредине грязного коридора .
- О ! Какая прелесть ! А мы с братанами не успели закусить , как следует ! – воскликнул мужик и потянулся к тортику …
Взяв сдачу , я пулей вылетела из автобуса и неслась до самого светофора . Если взрывчатка , то должна рвануть уже , если мужик открыл торт…Отбежав на безопасное расстояние , я обернулась назад . Маршрутка , на которой приехала , спокойно двинулась дальше . Взрыва не последовало . И я начала переходить улицу . Может действительно торт нормальный . Просто девочка его забыла . Но она не забыла !? Она сказала , что он не её !? Стоп . Тогда , если не взрывчатка от девочки – террористки , то он , наверное , отравлен… Боже милостивый ! Если он отравлен , то мужику уже - каюк ! И хорошо , что я его не забрала к чаю , как хотела . Господи , как была права бабуля , которая ехала с внучком , что чужое брать нельзя ! Жалко , конечно , мужика , который захотел закусить тортиком … Но в конце концов каждый сам вправе вершить свою судьбу . Вот я , например , могла сразу прикарманить тортик себе , сказать , что мой . Но не сделала этого . А почему ? Да потому , что воспитали во мне эту совесть , будь она неладна . И жить мне теперь с ней до скончания века …
Всё .
Занавес ! Аплодисменты !

ФАРФОРОВЫЙ МАЛЬЧИК
После дождя дорожка под текомой усеяна умолкнувшими оранжевыми граммофончиками. Из тех, что висят над головой, пчелы извлекают сладкую жаркую музыку лета. Бутоны вьющейся розы – густо алые, распускаясь, они становятся малиновыми, увядая – бледнеют, и лепестки окаймляет белая траурная полоса.
-Витюша, спускайся! Дождь кончился! – кричит зять.
Ольга Дмитриевна наблюдает, как пластмассовые шлепки скользят по железным ступенькам и бурчит под нос:
-Нельзя ребенку купить нормальные сандалии, упадет – костей не соберет…
Опасение материализуется, превращается в мокрый виноградный лист, и мальчик шлепается с предпоследней ступеньки.
-Не реви! – приказывает зять. – Не фарфоровый.
Зять не прав – Витюша фарфоровый: косточки хрупкие, весь беленький-беленький, глазки – васильки во ржи.
-Ой, печет, печет! – верещит мальчик и выскакивает из летней кухни. Одна коленная чашечка зеленая, другая – красная.
Отец выбегает следом, хватает сына за руку и тащит назад, на кухню. Теперь обе коленки веселого ярко-зеленого цвета.
-Папа, подуй, - канючит Витя.
-Иди сюда, подую, - кривится Ольга Дмитриевна, не вставая с плетеного кресла.
-Мне папа подует, - кривится ей в ответ мальчик.
И правда, папа подхватывает Витю, сажает на край колодца и дует изо всех сил на бедные сдертые коленки.
Колодец старый, пустой, накрыт железной крышкой, но Ольга Дмитриевна считает, что так сажать ребенка – опасно, хочет что-то сказать, смотрит на вытянутые трубочкой губы зятя, на растянутые в мученической улыбке губы Витюши и отворачивается.
-Папа, а когда мама приедет? – спрашивает Витя и сам спрыгивает с колодца.
Мама! Слышать это нет никаких сил. «Какая она тебе мама?» – так и рвется наружу. Ольга Дмитриевна встает, идет по дорожке и топчет оранжевые, как крик, цветы.
-Сегодня вторник, сынок, мама приедет в субботу.
-Долго, - разочарованно вздыхает фарфоровый мальчик и бежит играть с сидящим на цепи псом Жулькой.
Устрашающих размеров пес время от времени обрывает цепь и душит соседских кур. «Это не собака, - объясняет Ольга Дмитриевна многочисленным гостям, - это лошадь».
Немотивированная неприязнь к собаке (смешно ведь не любить животное за то, что оно не блещет умом) имеет теперь вполне уважительную причину: Жулька задушил котят приблудившейся кошки Мурки.
Вот кошка была умна – решила поселиться у них на даче, произвести на свет потомство и жить здесь долго и счастливо. Увы… И котята погибли во младенчестве, и кошка ушла со двора.
А главное – пользы от пса никакой! Он бешено рвется с цепи, облаивая все, что движется за забором, но стоит незнакомцу открыть калитку, как он тут же становится своим, и глупец Жулька ластится к нему, как к родному.
Мальчика он обожает. Ему разрешено решительно все: и дразнить, и тянуть за хвост, и садиться верхом.
Дни до приезда дочери тянутся невыносимо медленно. Ольгу Дмитриевну раздражает и то, что Витя ждет ее чуть ли не с большим нетерпением, чем она сама и то, что зять совершенно спокоен. Каждое утро уходит он писать этюды и всегда старается вернуться до того, как сын проснется. Но бывает и так, что Ольгу Дмитриевну будит отчаянный вопль: «Папа!»
Она тяжело вздыхает, набрасывает халат, вставляет ноги в старые босоножки с вырезанными зятем дырками для косточек и идет в соседнюю комнату. Шторы задернуты, голубенькие глазки кажутся черными. Черный ужас одиночества. Бросили, все бросили!
Ольга Дмитриевна пытается найти в своем сердце хоть каплю сочувствия, но обнаруживает там лишь выпавшую в сухой остаток справедливость.
-Витя, ты прекрасно знаешь, что папа скоро придет, - говорит она бесцветным голосом.
Ухватившись фарфоровыми ручонками за тонкую нить человеческой речи, мальчик вытаскивает себя из тьмы и со всех ног мчится навстречу ослепительному свету летнего утра.
-Зубы почисть! – кричит ему вслед Ольга Дмитриевна.
Она идет на летнюю кухню и в зависимости от того, свежее молоко или прокисшее, жарит на старой чугунной сковороде либо налистники, либо блинчики.
Молоко покупается у соседки тети Шуры, бывшей телятницы, живущей на нищенскую колхозную пенсию. Тетя Шура – перпетуум мобиле советского производства. Ни минуты не сидит она на месте, то сапает огород, ревниво поглядывая на соседскую картошку, не дай Бог кусты выше или цветут пышнее, то косит траву, разбрасывает на склонах лимана, после превращения в сено – скирдует, то делает в хатáх ремонты. Все у тети Шуры хорошо, не везет ей только с левой ногой. Она ее и подворачивала, и ломала, а совсем недавно кипятком обварила.
-Ну, куда вы все спешите, Шура? – с мягкой укоризной спрашивает Ольга Дмитриевна, принимая из рук соседки теплый бидончик утреннего молока.
-Ось і чоловік покійний мені так само казав. Чого це ти біжиш, Шуро, як голий на є…лю?
Смех у Ольги Дмитриевны густой, солдатский. Она не ханжа. Отнюдь.
-Після дощу трава на городі так пре, аж пердить, - жалуется тетя Шура и шустро ковыляет к себе во двор.
Уже и колхоза нет, и коровник теплый, механизированный, до последнего камешка растащили, а несгибаемая тетя Шура цепко ухватила жизнь за хвост, и костлявой долго еще придется за ней побегать. Она не только себя кормит, но и собачку Пусика и кота Масика, единственного уцелевшего Муркиного котенка, и дочке в город торбы неподъемные собирает.
-Иди кушать! – зовет Ольга Дмитриевна фарфорового мальчика, но тот не отзывается.
Она отправляется на поиски и находит его на заднем дворе, возле сетки, отгораживающей их усадьбу от тети Шуриной. За сеткой распустивший хвост индюк прицеливается к скромно семенящей перед ним индюшке. Исполнить намеченное мешает кривляющийся и клекочущий по-птичьи мальчик.
-Опять индюков дразнишь? Умнее дела не нашел? – задает риторический вопрос Ольга Дмитриевна. Ее тон не нравится ей самой, а уж Вите и подавно.
Помыв руки и почистив зубы (она наблюдает за процессом, поджав губы), ребенок садится за стол под орехом и начинает ковырять блинчик. Блинчики он называет оладушками, а налистники – блинами.
Ольга Дмитриевна кладет на тарелку чайную ложку сметаны. Тети Шурина сметана могла бы получить главный приз любого международного сметанного фестиваля. Ложка в ней стоит, как часовой у Мавзолея, из перевернутой банки не вытекает ни капли, масло сбивается вилкой за пять минут.
-Еще хочу, - просит забывший про капризы Витя.
-Больше нельзя. Сметана слишком жирная, - объясняет Ольга Дмитриевна. – Когда Света была маленькая, дедушка дал ей выпить стакан сливок, и у нее целую неделю было расстройство желудка.
-У мамы был понос? – смеется мальчик. – А дедушка – это кто?
-Дедушка – это мой папа.
-У вас был папа?
Глазки распахиваются, бровки ползут вверх, и фарфоровый лобик перерезает едва заметная горизонтальная трещинка.
-Откуда? Меня в капусте нашли.
Стрела, отравленная ядом иронии, пролетает совсем рядом с тщательно вылепленным розовым на просвет ушком и вонзается в крохотное тельце воробья, ворующего Жулькину кашу. Воробей падает замертво.
Мальчику восемь лет. Он давно знает, что дети появляются из маминого живота, но мысль о том, что старики были когда-то детьми приходит ему в голову впервые. Так значит… значит и дети… значит и он…
-А ваш папа где? На небе? Как мама Галя?
Ольге Дмитриевне очень хочется надеяться, что папа на небе, но точно ей не известно. Зато ей доподлинно известно место пребывания мамы Гали – город Лос Анжелес, штат Калифорния. Город ангелов.
Родная бросила, чужая подобрала. Она поворачивается и идет на кухню. Четыре задушенных котенка скребут своими острыми коготками ее больное старое сердце.
Возвращается припозднившийся зять.
-Извините, увлекся. Дивное было утро. Какие оладушки вкусные! Витюша, ты сказал бабушке «спасибо»?
«Я ему не бабушка», - думает Ольга Дмитриевна.
-Она мне не бабушка, - озвучивает ее мысль мальчик.
-Ви-и-тя, - хмурит брови зять. – Немедленно проси прощения!
В голосе укоризна, в глазах насмешка.
-В этом нет ни малейшей необходимости. Алексей, покажите мне лучше, что вы написали сегодня.
Зять – человек талантливый. Никто и не спорит. Но работы его, мрачные и тревожные, совсем не нравятся Ольге Дмитриевне. «Художник имеет право на поиск», - говорит Света. У нее тоже есть, что сказать по этому поводу, но разумнее всего промолчать.
Однако этим летом манера его совершенно переменилась. «У меня серый период, - смеется зять, - я пишу тишину». Вот полоска зари над пшеничным полем, вот зеркало лимана с черточками рыбацких лодок, вот тетя Шура гонит в череду Марточку и Апрельку, вот мелко-мелко дрожат листья маслин, выросших у источника, вот оползень в кручах, вот бледнофиолетовая поляна васильков…
-Даже васильки у вас другие, - говорит зять.
Взглянув на сегодняшний этюд, Ольга Дмитриевна замирает.
Сельское кладбище над лиманом, туман между могилами, светится только вросший в землю каменный казацкий крест, милосердно побеленный кем-то на Проводы. Раньше таких крестов было около десятка, но люди мрут и мрут, и надо же их где-то хоронить.
-Над вечным покоем, - говорит Ольга Дмитриевна.
-Да, ваш вариант, - говорит зять.
-Может и мой. Я еще не решила.
Она действительно еще не решила, то ли лежать на Втором христианском с родителями, то ли на Третьем еврейском с мужем. А может и вправду лучше здесь? Над вечным покоем. А уж насколько дешевле!
В субботу приезжает дочь. Черный джип вполне соответствует ее статусу коммерческого директора крупной фирмы. Это чудище Ольга Дмитриевна называет про себя «гроб на колесиках».
-Мамочка, мамочка приехала! – вопит фарфоровый мальчик и, сверкая расписными коленками, мчится в распахнутые объятья.
-Ну, как вы тут? – спрашивает Света. – Ты где это упал?
-С лестницы свалился. Папа мазал зеленкой, а я терпел, - гордо заявляет Витя. – А бабушка сказала, что ее в капусте нашли.
-А ты сказал, что я тебе не бабушка, - вылетает изо рта Ольги Дмитриевны, ревниво наблюдающей за прилипшим к дочери чужим фарфоровым мальчиком.
-Мама! – вскрикивает, как от боли, Света и обхватывает руками свой плоский тренированный живот.
Двадцать лет назад, точно так же обхватив живот, сидела она в кабинете доктора Турнера.
-Вы хорошо подумали, мадам Коган? – спросил Ольгу Дмитриевну старый доктор – золотые руки и золотое сердце.
-Что вы такое спрашиваете, Александр Яковлевич! Домашняя, совсем домашняя девочка! Что скажут соседи? Что скажет двор? Я этого не переживу!
Где те соседи? Где тот двор?
«Сама, сама во всем виновата», - шепчет Ольга Дмитриевна и, ослепнув от слез, бредет к калитке.
На дорожку падают первые крупные капли дождя. Музыка лета смолкает, чтобы, когда выглянет солнце, зазвучать еще громче, еще победнее.

"Хорошо гуляют люди"
Когда веселья людям не хватает,есть,пить надоедает,на развлечения по телевизору внимание не обращают, петь под гитару начинают и молодость все вспоминают.Устав от перебора струн, все вспоминают о политики, ведут как аналитики.Затем следует предложение продолжить гулять в баре или пройтись по городу прямо к морю и так до утра.Предложение было принято на ура.На улице ночь,люди спят. а сквозь сон слышно на весь город "веселое гулянка",нарушающая общественный порядок.Закончив прогулку,освежившись в прохладной морской воде,возвращаются на рассвете друзья домой спать,крича"ХОРОШО ГУЛЯЮТ ЛЮДИ!"

БОНСАЙ

Этот подарок вызвал у Эрика недоумение. Зачем ему дерево в горшке? Пусть даже японское и диковинное, но что ему с ним делать? До своих тридцати пяти он никогда растений дома не держал. Лучше бы приятель ящик пива купил на день рождения!
— На кой мне эта икебана? — благодушно возмутился Эрик.
— Не будь болваном, их и без тебя хватает! — парировал приятель. — Это же — бонсай, декоративное дерево, вечнозеленый кипарис. Бонсай теперь в моде и, говорят, счастье приносит. Хочется верить, что не только в Японии.
Дерево было забавно скрюченным и совершенно не вписывалось в обстановку загроможденной компьютерной техникой комнаты. Но каким-то непостижимым образом оно придало помещению жилой вид. Его сочно-зеленая густая крона плотно облепила верхушку конусообразного волокнистого ствола. Эрику почудилось, что его холостяцкая берлога преобразилась: серый цвет угас и появился зеленый, радостный. Сначала это его раздражало, но он быстро привык к деревцу и стал даже иногда с ним разговаривать.
— Здорово, Бонсайчик! Что у тебя нового? — интересовался Эрик, чокаясь чашкой кофе с керамическим краем горшка. — У меня пока все в порядке, но ты об этом и сам догадался, не так ли?
Жаль, что все вопросы Эрика кипарис оставлял без ответов, наверное, считал их слишком наивными.

Глубокой ночью Эрик заканчивал работу на компьютере. Он бросал взгляд на деревце, и оно почему-то казалось ему усталым и грустным. Но днем кипарис, словно выспавшись, выглядел бодрым, как лыжник на старте.
Внезапно давно устоявшиеся привычки Эрика начали меняться. Он, обычно по-рыбьи молчаливый, переступив порог квартиры, громко произносил: «Я вернулся!». Кому предназначались эти два слова, он толком не знал. Наверное, все-таки кипарису — больше некому. И ему казалось, что деревце приветствовало его едва слышным шелестом своих маленьких ветвей.
Эрик регулярно поливал бонсай и удобрял согласно инструкциям, вычитанным в интернете. И кипарис чувствовал себя отменно, недаром его глянцевая зелень оставалась свежей и яркой.
— Сударыня Деревяшка, — ласково обращался Эрик к деревцу, — растешь, не зная печали. Меня вчера чуть с работы не уволили, а тебе хоть бы хны! Сочувствия от тебя не дождешься.

Однажды Эрик заболел и с ужасом подумал, что его вирусом может заразиться деревце, а он не в силах будет ему помочь. С человеческими болезнями все понятно: глотни таблетку, закапай нос, компресс на горло, чай с малиной — и лежи, выздоравливай. Но кипарису аспирин и мед наверняка не помогут.
Через неделю выздоровев, Эрик заметил, что кипарис пожелтел, да и крона его потускнела с той стороны, где больше была на солнце. Эрик ругал себя, что во время болезни редко подходил к кипарису. Он запаниковал и заметался в поисках средств от этой напасти. В интернете он ничего не нашел и тогда принялся звонить знакомым. Бывшая его соседка Белла Самойловна Клигман дала разумный совет:
— Возьми растение и зайди в ближайший цветочный магазин. Там тебе наверняка помогут.

Эрик схватил горшок с кипарисом и рванул в большой торговый центр, находящийся в нескольких кварталах от его дома.
На душе было тревожно. «Нужно идти побыстрее, — подгонял он себя. — Деревцу, наверное, больно, и каждая минута на счету!». ОН почти бежал и замедлил шаг только перед магазином. Ему казалось, что все прохожие глазеют на него, обнявшего увесистый горшок. Плевать ему на них! Главное — выручить деревце, все прочее не имеет значения.
Вот наконец-то и нужный отдел. В просторном помещении сыро и тихо. Между длинными рядами растений неторопливо прохаживается несколько покупателей.
Симпатичная черноглазая продавщица-консультант, одетая в новенькую униформу, скучала у кассы. Она улыбнулась Эрику. Ее улыбка называлась «Можешь пригласить меня на свидание».
Эрик, слегка запыхавшийся от быстрой ходьбы, поставил перед ней деревце. Девушка явно ждала ответной улыбки Эрика, но он этого не понял. Он был слишком взволнован, даже побледнел.
— Вот! — выпалил он. — Что-то с ним не так! Оно пожелтело! Видите, какой у него унылый вид? Он заболел!
— Кто заболел? – удивилась она и пошутила:
— Неужели у куска пластика поднялась температура?
— Все было хорошо... А теперь... Пожелтело... — Эрик подумал, что девушка близорука, а очки не носит. — Боюсь, я что-то напортачил. Может моему кипарису укол сделать?
— Кажется, вам укол надо сделать. — Глаза у девушки погрустнели: симпатичный посетитель не обращал на нее внимания. Тон ее стал сухой и отрывистый:
— Искусственные деревья не болеют. Пластмасса, выгорев на солнце, поменяла свой цвет. Только и всего.
— Искусственное? Не может быть! Я вам не верю! — Эрик не заметил, что перешел на крик. Его лицо покрылось испариной. Пошатнувшись, он схватился за полку с вазонами. Продавщица вскочила, освободив Эрику табуретку.
— Вам плохо? Пожалуйста, присядьте! — Она схватила рекламный проспект и замахала им, как веером. — Может, вам валерьянки накапать? Что это вы, молодой человек, надумали в обморок падать, будто у вас случилось горе? Никто же не умер.
— Умер? — переспросил Эрик. — Ну да, неживой — значит, мертвый. И что мне теперь делать без моего кипариса?
— Господи, другой купите, настоящий, вон их у нас сколько! Главное, что вы пришли в себя. А хотите, я сделаю вам самую большую скидку, как члену общества любителей живой природы? Еще могу провести экскурсию по нашему отделу. Только для вас. И вы выберете себе какой-нибудь бонсай.
— Нет! Еще заболеет, а я буду страдать вместе с ним!
Он взял свой горшок с кипарисом.
— Мы, пожалуй, пойдем домой. Спасибо вам, простите за беспокойство.
— Я буду вас ждать! – пообещала девушка. – Ожидание – самая дорогая вещь на свете...

Дома Эрик водрузил кипарис на прежнее место, внимательно осмотрел каждый листочек и хмыкнул:
— Пластиковый! Тоже мне проблема. У каждого из нас свои недостатки.
Он взял лейку и, заботливо полив дерево, уселся за компьютер.

Эрик до сих пор регулярно поливает кипарис.
Всякий раз, входя в квартиру, он произносит: «Я вернулся!». Постоянно желает кому-то вслух доброго утра, приятного аппетита, сладких снов. И думает, что так будет всегда. Во всяком случае, привычки свои менять он пока не собирается.

Обломали мужика…

Сколько я помню Витальку, он всегда был таким… сильным, уверенным в себе Мужчиной. Как говорил Гога, он же Гоша из популярнейшего фильма: «Я всегда буду сам принимать решения, на том простом основании, что я мужчина!». Ну, как-то так. Сам он всегда изрекал другую фразу: «Еще не родилась та женщина, которая будет указывать мне, что я должен делать!». В юности, правда, он говорил «девчонка», да какая, в общем-то, разница? Витальку не могли поколебать ни артистичная женская хитрость, ни виртуозный шантаж, ни проявление откровенной слабости (которая на самом-то деле и есть главная сила) – сладкие слёзы…
Мы учились в Одесском Политехе, дружили с первого курса и, как это положено молодым здоровым мальчишкам, много времени проводили в компании симпатичных девчонок (а в семнадцать лет они все симпатичные!). Виталька всегда выделялся среди нас, ещё зелёных, малооперившихся, но мнивших себя умудрёнными орлами, птенцов. Был он высок, широк в плечах, крепок телом и духом. Неизменно знал, чего хочет, учился легко, гулял весело. Такие мужики всегда нравятся прекрасному полу – и молоденьким студенткам, и умудрённым опытом соблазнительницам постарше.
Наша студенческая компашка, как это обычно и бывает, то разрасталась, то сужалась. Пары сходились, расходились, к третьему курсу кто-то успел уже жениться, а Витька Самохин и Валька Голубева – так даже и развестись. Виталька же оставался среди нас в неизменном статусе – всегда в окружении самых красивых девчонок, всегда с ними ровен, ласков, обходителен, но твёрд. Никаких покушений на личную свободу, никаких попыток навязать своё мнение.
Однажды мы собрались у кого-то из наших, и вскоре разговор, как это часто бывало, зашёл о браке, любви, семье. Обычно, такие беседы быстро переходили в шуточки, подколки, хихиканье. Но в этот раз зацепились серьёзно. Говорили о взаимопонимании, доверии, верности и… уступчивости. Витальки с нами не было, поэтому вскоре разговор свернул на его персону. Девчонки, конечно, возмущались. Ну как же! Они ведь все эдакие, самые главные, ну, вроде шея под головой, а тут такая непокорность! Мы, парни, как водится, встали на его защиту. Вскоре спор уже шёл на тему «кто в доме хозяин». Ребята утверждали, что всегда в семье глава – муж, девчонки фыркали и со смехом галдели про уже надоевшую нам шею – куда, мол, повернёт она голову, туда мужик и пойдёт. Особенно усердствовала Светочка Кузьменко – хорошенькая миниатюрная брюнеточка, за которой я безуспешно ухаживал, но пока не добился ничего, кроме дружеского поцелуя в щёчку.
- Вот вы всё своего Витальку в пример ставите, - горячилась Светочка, - весь такой гордый, куда хочу, туда верчу! Помяните моё слово: найдётся и на него управа! И не заметит ваш Виталька, как ему на шею сядут, ножки свесят, да ещё и пальчиком будут указывать – беги сюда, беги туда! А он, весь такой радостный, побежит, куда велено, и глазки от усердия выпучит!
- Ну, это уж дудки, - я, хоть и был влюблён в Светочку, но за друга встал горой, тем более, нарисованная ею картина, казалась ну совсем нереальной, - это ваши девчачьи мечтания, никто из нас так не поскачет, тем более Виталька!
- Поскачет! – не сдавалась Светочка, - Вот на таких, как он, и надевают самую крепкую узду!
- Ах, так? – завёлся я, - Ну тогда предлагаю пари! На сто рублей! Две с половиной стипендии! *
- Хоть три, - фыркнула Светочка.
Я схватил её за руку, кто-то разбил наше пари. Спор вскоре затих, вечеринка пошла своим чередом, а мне было досадно: теперь, после этого дурацкого спора, Светочка станет со мной ещё более сдержанной. Однако, кто поймёт этих женщин! Именно в тот вечер, провожая Светочку домой, я впервые удостоился настоящего, взрослого поцелуя, когда двое долго не отрываются друг от друга и как бы сливаются в одно целое…
Назавтра, когда я рассказал Витальке о нашем споре, он только улыбнулся:
- Ты себе представляешь картину: на моих плечах сидит жёнушка и властно указывает мне, куда её везти? – мы оба расхохотались, а Виталька добавил: - Так что готовь карманы. Впрочем, забудь, твоя Светочка найдёт тысячу причин, чтоб с тобой не рассчитаться. Да и неблагородно это: гусары с женщин денег не берут!

Прошло ещё два года. В начале пятого курса Виталька наконец-то женился. Девочка была не из нашей компании, вообще из другого института, мы её почти не знали. Я, на правах близкого друга, видел её чаще других и могу с уверенностью сказать: более подходящую жену для него трудно было представить. Рита оказалась совершенно невозмутимой, спокойной девушкой с постоянной улыбкой на лице. Она позволяла Витальке полностью управлять их жизнью, принимать решения, то есть быть генералом. Бывая потом у них дома, я убедился, что никаких поползновений к захвату власти Рита и не думает предпринимать. Она управляла своей вотчиной: домашний очаг, еда, уют, а позднее – их наследник Олежка, горластый, требовательный малый, знающий себе цену. А стратегией пусть занимается муж, у неё и так забот выше головы…
Наше со Светой пари как-то забылось. Явно, победа была на моей стороне, но… Во-первых, началась перестройка и сто рублей сначала превратились в разменную монету, затем и вовсе рубли уступили место купоно-карбованцам, а во-вторых, не будешь же требовать даже такую мелочь с собственной жены… Ну да, вы всё поняли правильно: тот поцелуй был у нас далеко не последним. Мы поженились перед самым получением дипломов, уехали по распределению в небольшой городок Николаевск. Там, с перерывом в два года, у нас родились наши орлы: Генка и Колька.
Как и все в те годы, мы выживали трудно: зарплату не платили, всё дорожало. Работали, как могли, крутились, но выжили; детей растили хоть и не в роскоши, но во вполне достойном благополучии. Как и у всех, были у нас и ссоры, и непонимания, и выяснения отношений. Но могу сказать, что трудности мы преодолели, жизнь наладилась. Нас со Светочкой связывало уже не романтическое неземное чувство, а вполне зрелая любовь-дружба, основанная на взаимной поддержке и понимании.
В этой круговерти мы почти не общались со старыми друзьями. Нас разбросало по всему миру. Кто оказался в России, резко превратившейся в заграницу, кто уехал в Америку, куда позвонить или написать в те годы было нереально. Кто-то ушёл в большой бизнес, а кто-то, увы, спился…
Начались двухтысячные, жизнь вошла в более-менее нормальную колею. Появились в обиходе интернет, скайп, социальные сети. Стали потихоньку налаживаться старые связи. Списались и мы с Виталькой. У него всё было хорошо. Работал в какой-то торговой компании, неплохо зарабатывал. С фотографий на меня смотрел всё тот же неунывающий друг юности, его по-прежнему невозмутимая, улыбчивая жена и серьёзный, в папу тёмноглазый, в маму спокойный Олежка. С удивлением мы узнали, что Рита лежит на сохранении, ждут девочку. Виталик по этому поводу особой радости не выказывал:
- Это Ритке забава. Мы вроде не планировали, само получилось. Поздновато, конечно, но я не против, пусть с дочкой тешится. А то у нас с Олежкой своя мужская команда, а ей скучновато…
А потом нам со Светой предложили командировку на три года в… ну, в общем, в одну забытую Богом страну, где требовались два инженера нашей специальности. Там платили очень хорошую зарплату, но относительная цивилизация была только в столице, куда не добрались ещё Интернет-провайдеры, а телефонная спутниковая связь стоила сумасшедших денег. Мы изредка звонили только родителям, в отпуск домой не ездили – копили деньги на собственную квартиру. Два раза побывали с сыновьями в соседней стране, на побережье – один раз Света, другой раз я.
В таких условиях связь с друзьями практически прервалась: скупые приветы через наших родителей и всё. И вот, наконец-то, мы в Одессе! После радостных встреч с родителями, пришло время пообщаться и с друзьями. Витальку я нашёл в соцсети: фото, выложенное там, казалось тем же, что три года назад, только пацан заметно вырос, и прибавилась славная, весёлая мордашка с двумя задорными хвостиками над ушами: мамина радость, дочка Ксюша. Однако, ни сам Виталик, ни Рита на связь не выходили – телефон тупо долдонил, что «этот номер не обслуживается», а на запросы в сети никто не отвечал.
Я нашёл общего друга, Димку, и он сообщил, что почти вся наша компашка решила этим летом собраться вместе, хотя бы на пару дней. Как раз послезавтра!
- Ты прикинь, даже Юрка из Штатов приедет! И Люська со своим Гансом из Германии! И вы сможете приехать? Вот здорово! Соберёмся, как в старое доброе время!
Улучив момент, я спросил про Витальку. Димка сказал, что они на три дня уехали на Каролино-Бугаз, отдыхать, ноут с собой не брали, а телефон у него новый.
- Вот тебе номер, да ты его зря не дёргай. Увидитесь послезавтра, тогда и наговоритесь! Да, кстати, ты помнишь ещё про ваше со Светкой пари? Ну, тогда готовь сто доперестроечных рублей! – Димка расхохотался.
- Это как? – удивился я, – неужели Ритка так изменилась, что…
- Да какая Ритка! – опять засмеялся Димка, - Ты там в своих джунглях совсем от жизни отстал! Захомутали нашего Витальку, оседлали, ездят на нём и пальчиком указывают – куда скакать, радостно оскалившись! Ну всё, извини, я на работе, и так шеф уже грозится!
Настроение у меня сразу испортилось. Если не Ритка, значит, что? Завёл себе молодую любовницу? Это предположение было настолько мерзким, что даже думать о нём не хотелось. Мой несгибаемый друг под каблуком у любовницы! У нас был свой кодекс чести, мы уважали наших жён. Ритка всегда была ему верной подругой, и вдруг такое! Наверное, на море поехали для примирения; может, всё ещё не так скверно, да и Димка – трепач известный.
Мы быстро собрались, и уже на следующий день приехали в город нашей юности. Встреча была назначена на завтра, но я позвонил Витальке и попросил увидеться с ним вдвоём, пораньше. Хотелось поговорить с другом начистоту.
- Конечно, старик, - радостно закричал Виталька, - конечно, приду, посидим с тобой, по рюмашке треснем, поболтаем!
Я пришёл заранее, выбрал столик в углу, стал ждать. Наступило время встречи, а друга всё не было. Я набрал его номер, но никто не отозвался. Через пять минут Виталька перезвонил сам, весело закричал, что они, дескать, сейчас будут, голос у него был запыхавшийся, а из трубки слышался звонкий смех. Мне стало совсем мерзко. Его любовница не позволила идти на встречу со старым другом одному, теперь мне придётся с ней знакомиться, улыбаться. Ну нет! Я решительно поднялся, чтобы уйти, но задержался у стойки, чтобы опрокинуть рюмку коньяка – так мне было пакостно на душе…
Вдруг сзади раздался знакомый радостный вопль:
- Привет, старик! – и… тоненький, заливистый девичий смех.
Я резко обернулся и увидел своего друга с абсолютно идиотской, умильно-радостной улыбкой во всю ширь его основательной физиономии. И улыбка эта выплыла на его лицо отнюдь не по поводу радости от нашей встречи. Виталька был осёдлан по всем правилам: на шее у него сидело совершенно довольное существо в кокетливой юбочке и розовой футболке. В одной руке существо держало надкушенное яблоко, а другую с повелительно указывающим пальцем тянуло в сторону прилавка с мороженым.
- Хочу мороженого!- ликующе орало существо, - Папочка, ты слышишь? Твоя Серебряная Фея хочет мороженого!
- Лечу, бегу, - счастливо пыхтел Виталька, направляясь к прилавку, а задорные хвостики над ушами Серебряной Феи, маленькой дочки Ксюши, весело мотались в такт его шагам.
- Ты чего? – вдруг недоумённо обернулся он, - Чего ржёшь, как конь?
А я уже не мог остановиться. Хохотал, махал руками, пытался вдохнуть, но опять изнемогал от хохота. Да, права была Светка: обломали-таки мужика!

* Дело происходит в середине восьмидесятых, когда стипендия студента составляла сорок рублей. (Автор)

ШТАНЫ НА ГОЛОВУ, или ВЕРНИ МАННУ НЕБЕСАМ!

Началось все с того, что бомж Гриша, живущий в уютном подвале одной из хрущевок, лишился штанов. Штаны исчезли ночью самым загадочным образом. Ведь Гриша их никогда не снимал. Уснул, как обычно, в штанах, проснулся – без. Рубашка на нем, куртка со стильно оторванными рукавами – тоже, кроссовки (правый белый с синими полосками, левый – наоборот) аккуратно стоят рядом, высунув языки, а штанов нет.
Гриша недоумевал. И в полном недоумении вышел во двор. Он огляделся, видимо, в надежде отыскать свои штаны. Но тщетно.
Раннее утро пока не выпустило крикливых мамаш, ответственных работников и озабоченных пенсионеров из квартир. Гриша бродил по двору в одиночестве. Без штанов. Длинная рубашка прикрывала тощие бедра до середины, но этого было недостаточно, чтобы ощущать себя полноценным членом общества. Грише было грустно. Он вздыхал и тихо чертыхался.
Присев на бетонную плиту, оставшуюся от строительства гаражей, он закинул ногу на ногу и стал рассматривать свое голое острое колено.
Вдруг рядом с ним на плиту шмякнулись черные джинсы. Гриша осторожно дотронулся до них. Они были настоящие. «Манна небесная», – подумал Гриша и, поспешно схватив дар небес в охапку, бросился к себе в подвал.
Через несколько минут Гриша вышел во двор совсем другим человеком. Джинсы сидели на нем, как влитые, и приятно касались кожи. Он прошелся по двору, словно по подиуму. Но оценить наряд было некому. Двор субботним утром еще спал. Тогда Гриша отправился на улицу. По дороге он пошарил в карманах обновки и с изумлением извлек оттуда мобильный телефон.

Вернувшись домой под утро, юный жиголо Марик спать не ложился. Его любовница Милена Петровна подарила ему накануне дорогущий фирменный джинсовый костюм. Марик разложил костюм на кровати и любовался им. Потом примерял, крутясь перед зеркалом. Устав, он решил сварить кофе. Пока закипал чайник, Марик глазел в окно. Он увидел странную личность без штанов, прохаживающуюся задумчиво по двору. «Наверное, трудно живется человеку без штанов», – сочувственно подумал Марик.
В порыве лучших чувств и великодушия он вышвырнул свои старые протертые джинсы через форточку. Они летели вниз раненой черной птицей и упали как раз куда требовалось. Когда бомж взял их, Марик обрадовался, почувствовав себя благодетелем всего человечества. Это было чертовски приятно. Еще никогда утренний кофе не доставлял Марику такого удовольствия.

Никита нежно сжимал руль своего джипа. Почти своего. Условие, поставленное отцом для безраздельного владения машиной, было выполнено. Почти выполнено. Никита проездил без аварий целый год. Вернее, год истекал сегодня. Вечером у нотариуса джип станет его собственностью. Спасибо, папа! Царский подарок! Вот оно, счастье!
Внезапно перед Никитиными глазами что-то мелькнуло. Тормоза взвизгнули. В следующее мгновение он почувствовал глухой удар. Никита выскочил из машины. На мостовой сидел бомж и ошалело смотрел на большущую прореху на своих штанах.
– Скотина! Ты мне бампер помял! – чуть не плача крикнул Никита.
– А ты… А ты… Мне штаны разорвал. Новые! – пробормотал бомж.
– Все насмарку! Не видать мне теперь джипа, как своих ушей! Пьяная сволочь! – сокрушался Никита, толкая Гришу в бок.
– Все насмарку, все насмарку, – вторил ему Гриша.

Марик весело напевал, любовно складывая костюм в шкаф. «Нужно позвонить Милене, пожелать доброго утра», – подумал он и принялся искать телефон. Он искал его до самого обеда. Потом вспомнил, что оставил трубку в кармане старых штанов, улетевших в форточку. Стало обидно до слез. «Надо же, навороченный смартфон бросил бомжу. Балбес!», – ругал себя Марик. И он до вечера впал в депрессию.

Гриша тоже впал в депрессию. У него разболелась голова, чего раньше никогда не случалось. Уставившись в грязную стену, он лежал у себя в подвале. Без штанов. Джинсы валялись в дальнем углу. Одна штанина была почти оторвана.
Так лежать он мог бы долго, если бы не зазвонил мобильник.
– Алле, – вкрадчиво произнес Гриша в трубку.
– Солнышко, ты примерил подарок? Скажи, чего тебе не хватает для полного счастья, золотой мой? – услышал он бархатный женский голос.
«Это ангел» – подумал Гриша и ответил шепотом:
– Новых штанов.

Букет сирени

…Это было время борьбы. Колючая, мокрая, холодная зима билась в последних приступах ярости, как войска уже побеждённого, разбитого, но всё ещё неистово сопротивляющегося врага. Иногда уже грело днём тёплое солнышко, робко набухали почки, но чаще наползали мрачные тучи, срывался холодный ветер, по утрам подмерзали лужи.
Это было время борьбы. Угрюмая, тяжкая болезнь, похоже, осталась в прошлом. Позади две сложнейшие операции, высосавшие из семьи Фоминых все силы и финансы. Болезнь победили, разбили наголову и, казалось, не оставили ни малейшего шанса на рецидив. На эту борьбу ушли все силы, все мыслимые и немыслимые резервы организма. И если с природой всё было понятно – весна рано или поздно победит зиму, то с Леонидом Фоминым ясности не было.
Известно, что в начале весны у человека стремительно убывают силы: организм, уставший за зиму, тратит энергии больше, чем может пополнить, сжигает внутренний резерв, который с наступлением настоящей весны быстро пополняется и всё приходит в норму. Леонид весь этот резерв уже исчерпал. Его отправили домой: «Мы сделали всё, что могли. Теперь дело за ним самим. Найдёт в себе силы жить, победит депрессию, всё будет хорошо. Нет – может вернуться болезнь. Конечно, витамины, усиленное питание – само собой. Но прежде всего – неукротимое желание жить!»
А вот этого желания у него не осталось. Присутствовал только какой-то вялый инстинкт самосохранения. Семья делала всё, что могла. Продали машину, влезли в кредиты. Покупали новейшие лекарства, дорогие деликатесы. Пытались развлечь весёлыми книгами, фильмами. Всё впустую!
Леонид безразлично ел заморские фрукты, красную икру, также равнодушно пил дорогие лекарства и целебные настойки. Не капризничал, не сопротивлялся, но интереса тоже не проявлял. Безучастно лежал, укрывшись по самый подбородок одеялом, с тоской смотрел в окно, на хмурое, испачканное тучами небо, либо просто в потолок.
Приходил священник, служил молебен «о здравии болящего Леонида», виновато разводил руками: не может Бог дать выздоровление против воли больного, надо ему самому хоть чуть-чуть захотеть выздороветь!
Если бы с чистого, ясного неба брызнуло солнце! Если бы набухшие почки взорвались белым и розовым кипением! Если бы в открытую форточку ворвался буйный, пряный, хмельной весенний ветер! Да где же их взять в этих краях, даже в конце апреля!
Ира беззвучно плачет по ночам на кухне: сколько сил брошено на борьбу с болезнью любимого мужа, и когда, казалось бы, победа уже близка, почва уходит из-под ног.
Юлька плачет днём. Громко и безутешно. Плачет не дома – маме и так тяжело – а на плече у верного друга Саньки. Санька – её рыцарь ещё с первого курса. Он всегда рядом, помогает, как может, а главное, не даёт Юльке, да и тёте Ире опускать руки – решает какие-то бытовые вопросы, тянет все Юлькины курсовые и контрольные, не лезет к ней с нежничаньями, просто даёт возможность выплакаться, поддерживает, заставляет следить за собой одним своим присутствием.
Сегодня они снова сидят в его комнате, готовятся к занятиям. Вернее, готовится за двоих Санька – ищет в интернете курсовые, переписывает какие-то конспекты. Юлька забралась с ногами на диван, в руках раскрытый учебник, куда она совсем не смотрит. Парень хмурится, недовольно покачивает головой: подружка совсем расклеилась, надо брать инициативу в свои руки, придумывать что-то. Дядя Лёня – классный мужик, именно он вступился тогда за Саньку перед тётей Ирой, когда она раскритиковала его «хвост» и серёжку в ухе. Теперь его надо спасать, только вот как?
- Когда же кончится уже эта мерзкая зима? – тихо, словно сама себе, говорит Юлька, уставившись в одну точку. - Папа так любит весну, тепло, сирень, цветущие деревья! Врачи сказали, что если он не захочет жить, болезнь вернётся, а новую операцию он не выдержит.
- Эх, подруга, где их взять-то, рано ещё для сирени, мы же не на югах живём! Вот если бы дядю Лёню куда-нибудь в Крым перевезти, там сейчас уже тепло, солнышко греет вовсю, цветёт всё!
- Я смотрела прогноз погоды – опять холодно, опять ветер, опять зима! - не слушая Саньку, почти плачет Юля.
Саня задумчиво молчит, хмурится. Не потому, что не знает, что сказать. Какая-то мысль крутится в голове, ускользает, не даётся в руки… Внезапно он решительно поднимается, берёт Юльку за руку, отводит в прихожую. Одевает её, как маленькую, застёгивает сапоги, быстро собирается сам.
- Давай, Юлёк, чеши домой, побудешь с мамой, поможешь ей. Я тебя провожу, а потом … есть у меня одна идея… как весну поторопить…
Юля ни о чём не спрашивает, она за эти дни привыкла полностью доверять своему другу. Они молча идут на остановку, садятся в автобус. Саня отвозит её домой, а сам мчится к себе: ускользающая мысль приобрела чёткие очертания готового плана. Он долго сидит возле компьютера, бродит по Всемирной Сети, пишет кому-то сообщения, колдует над расписанием самолётов и прогнозами погоды по стране…
Поздней ночью в его комнате ещё горит свет. Уронив голову на клавиатуру, Санька спит за столом, счастливо улыбаясь. Чуть скрипнув, открывается дверь, мама качает головой, вздыхает: опять заснул за компьютером! Тормошит сына за плечо, он поднимает лохматую голову, встряхивается совсем по-собачьи, глаза его искрятся.
- Иди в кровать, спать, как все люди – притворно-сердито говорит она.
- Иду, мамочка, - он улыбается открыто и радостно, - ты знаешь, я придумал, как спасти дядю Лёню! Завтра будет у него самая настоящая весна!
- Нисколько не сомневаюсь, только, наверное, уже сегодня!
Утром, ещё толком не проспавшись, он летит в институт, успевает посидеть на лекции, сдать обе курсовые – свою и Юлькину. Днём уже звонит в её квартиру. Дверь открывает тётя Ира, и по её лицу он понимает, что дела всё так же плохи.
- Тётя Ира, пожалуйста, не волнуйтесь! Вам с дядей Лёней осталось продержаться до пяти часов! А там начнётся весна! Я вам говорю точно, сейчас мы с Юлей уедем, а ровно в пять приедем с весной!
Он снова одевает Юлю, они убегают, а Ирина Алексеевна, улыбаясь грустно и ласково, идёт в комнату. Милый, добрый мальчик! Как он старается им помочь! Только что он может сделать…
… Без десяти пять раздаётся звонок в дверь. Ира открывает и видит! Видит сияющие дочкины глаза, за ней радостного Саню, а в руках у него… настоящая, живая сирень! Огромный букет, завёрнутый от холода в газету, с тяжёлыми, маслянисто блестящими соцветиями, источающими нестерпимо-сладостный весенний аромат …
Саня, понимая торжественность момента, медленно срывает газету, передаёт букет Ирине и уверенно, по-мужски, распоряжается:
- Вы идите к дяде Лёне, а мы тут с Юлей вас подождём!
А из спальни слышится слабый, взволнованный голос:
- Ира! Ира! Что это? Откуда? Откуда сиренью пахнет?
…Ранний апрельский вечер. Они сидят втроём на кухне, на столе чай, вишнёвое варенье в вазочке, печенье.
- Санечка, мальчик мой, как же тебе удалось? Где ты достал такое чудо? Теперь всё позади, Лёнечка обязательно выздоровеет! Как он нюхал твой букет, прямо зарывался в него, всё бормотал: «Весна, весна, наконец-то весна!». Потом попросил колбаски! Первый раз за два месяца, сам попросил! Поел с аппетитом, заснул глубоко, во сне улыбался! Ну, расскажи, мой хороший, как тебе удалось?
- Всё очень просто, тётя Ира! Я вспомнил – читал где-то, что в Одессе живут добрые и отзывчивые люди. А Одесса – на юге, там сейчас весна в разгаре! В общем, познакомился с тамошними ребятами в интернете, объяснил ситуацию и попросил достать букет побольше. У Мишки там одного сестра стюардессой работает, правда, на другой линии. Она нашла коллегу, которая летит к нам, и уговорила передать букет. А нам с Юльчиком только и осталось забрать его в аэропорту и привезти. Вы бы видели, как на нас весь автобус смотрел!
Ира чуть не плачет. Мальчик поднял на ноги массу незнакомых людей в далёком южном городе, их сестёр, коллег. Они добывали чудный весенний букет, предавали из рук в руки, везли по воздуху через полстраны для чужого, в общем-то, для них человека… «Очень просто!».
- Представляешь, мамочка, - вступила Юля, - кондуктор с нас отказалась деньги брать! Оторвала два билета, а мы ей отломили веточку!
Они ещё посидели немного, и Саня засобирался домой, отсыпаться.
- Ты тоже ложись пораньше, - строго сказал он Юльке, - завтра в институт не опаздывай! А то мне уже надоело за тебя курсовые сдавать!
- Давай, дочь, действительно, ложись-ка ты пораньше, - сказала Ира, когда Саня ушёл, и задумчиво добавила: - Юлька, если ты его потеряешь, я тебя просто из дому выгоню…
- А как же «хвост» и серёжка в ухе? Это же неприлично, - улыбнулась Юля, вспомнив мамину реакцию. Но увидела её протестующий жест и серьёзно, чисто по-женски, добавила: - я что, дура, такого парня терять…
Ещё кружит из последних сил холодный ветер, ещё набухшие мокрым снегом тучи никак не уйдут с неба, ещё царит зима в их холодных краях. Но в этом доме самая настоящая Весна, которая пришла до срока, вопреки всем календарям и прогнозам, только потому, что на свете есть Любовь …

Генеральный консул Румынии в г. Одесса г-н [B]Эмил Рапча[/B] учреждает дополнительные денежные премии и подарки:
- 350 грн.+ подарок
- 250 грн.+ подарок
- 150 грн.+ подарок