Наша собственная проза

Может я плохо искал, а может много пил. Но темы с собственными рассказами людей я не нашёл. Стихов до чёртиков самых разных. От отстоя до действительно поэзии. А вот прозы - ма!
Кидаем сюда наши творения, думаю их с радостью прочтут!) (романы, если таковые есть заливайте ссылками(: - не нагромождайте)
Думаю будет разумнее так же кинуть свой рассказ. это моё второе писание, так что не тыкайте мне словестно разных предметов в тело.

[CENTER][SIZE="4"][B]Всё меняется, кроме зелёного чая, кота и улицы [/B][/SIZE][/CENTER]

- Попробуй родиться заново, может тогда всё будет иначе! – улыбаясь, сказал Саня.
- Не хочу, - отхлебнув зелёный чай из кружки, добавил – тогда это будет уже не моя жизнь.
[CENTER]***[/CENTER]
Было мутное утро. Будильник своим звоном проникал в голову. Нужно вставать, но вокруг холодно и неуютно… а под одеялом так хорошо и тепло…
Сон ещё не успел развеяться, но я уже сидел на кровати – это стоило больших усилий и применения всей силы воли. На кровать прыгнул рыжий кот и требовал еды и ласки. Я погладил его, потом потрусил его морду, обхватив её всей ладонью. Кот фыркнул, но не обиделся.
За окном ещё было темно, жёлтый фонарь согревал туман вокруг себя, но даже не пытался его разогнать.
Стоя у плиты, я заставлял взглядом чайник греться быстрее. Это не помогало, но сейчас это было всё, на что я был способен. Утро развивалось, выполнялись привычные действия, которые на свежую голову редко делают. Кот был доволен, он хрустел и чавкал под столом колбасой. Я пил зелёный чай.
Уже было семь утра, когда я ехал в машине.
Наташа открыла дверь и привычно-радостно поприветствовала меня. Пригласила пройти на кухню.
- Я уже придумала, как поступить. Я спрыгну с крыши!
Я поперхнулся предложенным мне соком и глупо посмотрел на неё. Она сказала это так непринуждённо и весело… У неё начиналось помешательства.

От неё ушёл парень, которого она любила. Но любила не правильно, она болела им. Я уже пытался найти его, нашёл. Он не хотел ей помочь, боялся её.
Проникновенные беседы ей не помогали. Выезды на природу, общение с новыми людьми, работа… всё было бесполезно.

- Наташа! Это глупо.
И началась очередная лекция про глупость положения, что ей только 22 и найдёт она ещё, кого ни будь. Были приняты все приёмы убеждений от мольбы до угроз.
- Будешь ещё сок? Я так уже привыкла, что ты приходишь по утрам, - улыбаясь, сказала она – скоро делать это тебе не придётся.
Она меня не слушала.
- Мне пора. Пообещай, что я завтра снова буду пить с тобой сок.
Так я тянул её жизнь день за днём.

Прошла неделя. Ничего не менялось. Я начал жутко уставать. Безысходность положения, плохой сон… я каждый раз уходил от Наташи, ничего не добившись.
Этой ночью я проснулся и потянулся рукой слева от себя. Там никого не было. Я открыл глаза, и мне стало очень грустно. Я чувствовал себя единственным существом, лежащим на чёрной бесконечности. Её не было рядом уже почти пол года, она погибла так глупо и оставила мою жизнь пустой. Мне её очень не хватало… Я закрыл глаза и заорал от несправедливости.
Ночью следующего дня я позвонил в дверь. Была уже полночь. Мне открыл мужчина. Он не очень довольно улыбнулся и спросил:
- Что надо?
- Позови Вику.
- Ты же знаешь, что это плохая идея…
- Что-то случилось? – за спиной мужчины, в халате, стояла девушка.
Я обратился к ней: «Мне очень нужна твоя помощь».

Вика была такой же Наташей, только любила меня. Я не любил её. У меня заняло несколько месяцев заставить её понять, что я не тот человек. Не буду убеждать себя, что это мне удалось на сто процентов, но всё закончилось хорошо. Прошло уже три года и я старался об этом не вспоминать.
Вика была единственным человеком, который мог по-настоящему понять Наташу. Возможно, даже помочь. Мы приехали к ней к часу ночи. Спустя час, Наташа вышла из кухни, где она общалась с Викой и сказала:
- Я передумала. Прыгнуть с крыши плохая идея. Я порежу вены, тогда моё тело не будет изуродовано.
Я выругался матом. Спустя несколько минут, мы уже ехали в машине.
- Почему ты ей хочешь помочь? Кто она тебе? Ты её любишь? – спросила меня Вика.
- Нет. Я её не люблю. Я даже не знаю её фамилии. Она хотела покончить с собой, прыгнув мне под машину.
- Так она значит…
- Да, она просто человек с улицы.

Утро было невыносимо тяжёлым, я спал 3 часа. Я пил чай и смотрел на ещё тёмную улицу. Вчера был дождь и стало особенно холодно. Мой кот возился под столом, справляясь с овсянкой. Потом он прыгнул на подоконник и присоединился к моему немому общению с улицей. Тихо урчал.

Я позвонил в дверь. Наташа открыла и привычно-радостно поприветствовала меня. Начала что-то оживлённо говорить, но я её не слушал. Снял куртку, разулся и взяв её за руку, потащил в ванну.
Она была маленькой и хрупкой девушкой, и мне не составило большого труда засунуть её в ванну. Прижал к дну и включил воду. Она перепугано на меня смотрела, ничего не понимая. А когда почувствовала, что вода уже подступает к её ушам, начала орать и брыкаться. Наташа орала истерически и неистово. Хотела спастись, не хотела умирать, хотела жить. Я не прекращал её держать.
Вода полностью накрыло её тело. Наташа начала глотать воду и захлёбываться. Потом она несколько секунд смотрела на меня из воды перепуганными глазами, и замерла.
Я сел на край ванной, спиной к ней и закурил. Она была мертва.
Прошло две минуты. Я затушил сигарету и быстро достал её тело из ванной. Я всё прошлое лето работал спасателем на пляже и откачивать людей умел хорошо. Через тридцать секунд Наташа закашлялась и пришла в себя. Она отпрянула от меня и бешено начала осматриваться по сторонам. Память ещё не стёрла то, что она видела последние две минуты и то, что она была мертва.
- Ну как? – спросил я, спокойно.
- Это было ужасно! Ты – больной!
- О чём ты думала, когда умирала?
- Что? О чём я могла думать? Я ни о чём не думала!
- Хорошо. Тогда повторим.
Я взял её за плечи и начал погружать в воду снова. Она начала сопротивляться сильнее и неистовее первого раза.
- Значит не хочешь умирать, да?
[CENTER]***[/CENTER]
Пил зелёный чай, гладил кота и смотрел на улицу. Прошло несколько недель.
- Ну ты дал… Ты что правда её утопил? – Саня внимательно смотрел на меня.
- Ты думаешь, можно было сделать иначе?
- Не знаю… Где Наташа сейчас?
- Пошла в медицинский. Врачом хочет стать.
Долго молчали. Потом я обратился к Сане вспомнив о другой девушке:
- Сань. Почему Её Он, - я невольно глянул вверх, - не спас?
- Не знаю…
- Я, если ночью просыпаюсь, то тут же начинаю плакать.
- Прошло уже пол года… Интересно, она вспоминает Там о тебе?
- Надеюсь, что даже смотрит.
Чай заканчивался. Кот не урчал, он грустил вместе со мной. Улица была пустой, в луже отражалась полная луна. Я закрыл глаза, хотелось лечь и больше не очнуться.
Саня учтиво заметил:
- Водки?
Я улыбнулся и простодушно ответил:
- Нет. У меня есть чудесное вино.

[CENTER][COLOR="Blue"][SIZE="1"][FONT="Arial"](c) Макс Косс 15.09.2007[/FONT][/SIZE][/COLOR]
[/CENTER]

Да, креативчик достаточно грустный.
Тема, поднятая автором, мне понравилась. Наверняка некоторые представители конфы страдают графоманством. В сою очередь, поддержу автора своим незатейливым креативом на околопроизводственную тему.

[B] Йенги и флейты. (Этюд со счастливым концом)[/B]

Когда Аллочка первый раз пришла на репетицию нашего любительского оркестра, сжимая своими красивыми ручками, футляр от флейты, спокойствию мужской половины коллектива пришел конец. Женщины тоже не оставили без внимания ее появление. Их недружелюбные взгляды были достаточно красноречивы. Кудесница клавиш, Ядвига Павловна, или "Большая Ядвига" как мы все ее за глаза называли из-за необъятных размеров ее плодородного тела, просто сплюнула на пол, глядя на возникший ажиотаж вокруг новенькой.
Первой жертвой стал наш ударник, Волосюк. У него напрочь пропал хватательный рефлекс. Он все чаще стал ронять палочки на пол, и, нагибаясь за ними, косился на обнаженные ноги Аллочки в ее неизменной мини-юбке. После того, как на ответственном мероприятии Волосюк позволил себе очередной приступ вуайеризма, его с позором изгнали из состава оркестра.
Но не красивые Аллочкины конечности, и не другие ее неописуемые прелести не возбуждали нас так, как возбуждала ее игра на флейте. Вернее не сама игра, а подготовка к ней.
Когда Аллочка облизывала губки и прикасалась ими к флейте, вся мужская половина нашего оркестра начинала коситься в ее сторону и с таким трудом отработанная и слаженная наша игра катилась коту под хвост. Аллочку пытались пересадить сначала позади всего оркестра, но после того, как саксофонист Иван Страпонов свернул себе шею, а альтист Вася при резком развороте не удержался на стуле и упал в проход зрительного зала, Аллочку посадили впереди всех. Прямо перед дирижерским пультом.
Какое то время все шло нормально, пока нетрадиционал и духовик Никифор Невзгода не узрел, как топорщатся брюки у нашего дирижера, Иосифа Штрена. При этом Никифор начинал сильно нервничать, неистово сосать мундштук своей валторны, и она переходила на омерзительный фальцет с присвистом... Да и наши енги напрягались при одних только звуках ее флейты, перед глазами начинали появляться неприличные картинки с Аллочкиным участием и отлаженный механизм начинал давать сбои в работе.
О продолжении репетиций, а тем более о проведении концертов в такой обстановке не могло быть и речи. Но и выгнать красотку не было возможности, так как она была протеже нашего многоуважаемого мецената.
Больше всех свирепствовала "Большая Ядвига":
- Понабирали блядей в состав, никакой дисциплины труда. - Еблотрусы хреновы... гнать ее надо. Остальной женский коллектив дружно поддакивал, но высказаться вслух не смел.
Дела оркестра шли все хуже и хуже, еженедельные встречи с меценатом носили все более напряженный характер.
- Штрен, если вы не измените отношения к делу, я разгоню вашу лавочку на хер... Штрен, чувствуя свою сопричастность к нехорошему, краснел, как рак в кастрюле, и глядел то на пол, то в потолок.
В интимной жизни у меня тоже начались проблемы. При регулярных отношениях с горячо любимой женой, я все более навязчиво склонял супругу к оральным ласкам, на как только она касалась губами моего члена, он начинал предательски увядать, ибо ласки эти не сопровождались звуками флейты...
- Ты просто извращенец, какой то. - Говорила мне жена, когда я, в самый ответственный момент, сверкая голой жопой, бежал к магнитофону и крутил пленку в поисках нужной партии.
- Хер не стоит уже без музыки твоей проклятой.
Но все плохое, впрочем, как и хорошее, в нашей жизни, рано или поздно заканчивается. Так случилось и в этот раз.
Однажды Аллочка на репетицию не пришла. Говорят, вышла замуж и уехала заграницу. Постепенно концертная деятельность наша наладилась, меценат успокоился, да и дома с женой все вернулось на круги своя. Флейтисткой у нас теперь, угловатая мымра с волосатыми руками и в штанах, всем своим видом опровергающая изречение "Красота спасет мир".

Но и сейчас, по прошествии времени, слыша флейту, представляю я Аллочкины губы и йенг мой, словно змея из корзины поднимается, под гипнозом этих звуков и давно забытых видений...

[B]KossM [/B]зачиталась....спасибо, мне понравилось..

[B]КанФеткА[/B], я рад, что понравилось)))
[B]VPR[/B], жизненна... без скрытий(:

вот ещё один. древний... месяцев 6-7 назад написал. помойму это первый мой... такой бред, но все же рассказ блин.

[B]Вечная жизнь[/B]

- Скажи, а что такое «прекрасно»?
- Почему ты меня спросила об этом?
Дашка была готова к насыщенной беседе, быть может спору… Она села в вызывающую позу и гордо, с вызовом посмотрела на Лёху.
- Ну ты ведь у нас художник, а не я. Тебе ли не знать «что есть прекрасно».
Парень обречённо улыбнулся.
- Если ты не заметила, то я рисую только покой, смерть и обречённость.
Сухо ответил талант.
- Значит, в этом ты видишь красоту… Почему ты такой?
- А какой смысл в радости?
«А действительно, какой в ней смысл….», - девушка не думала над этим, она всегда излучала радость и веселье, но почему она была такой, не задумывалась.
- А в чём смысл смерти?
Парень улыбнулся. «Да, это был глупый вопрос, но что же я ещё могла спросить?» - растерянно подумала Дашка.
- Ладно, будем считать, что я более сведущ в своей вере… ну смысл прост: я не вижу смысла в жизни. В смерти есть хоть какой-то смысл – она неизбежна и она вечна.
Девушка не удивилась такой мысли, они знали друг друга ещё с детсада… Всем на удивление, при столь разных взглядах на жизнь, они очень хорошо ладили и редко ссорились.
- А если я сейчас спрыгну с моста, ты обрадуешься? Ведь для тебя смерть – это прекрасное явление.
- Преднамеренная смерть – глупость. И чего ты этим добьёшься?
- Ну… неужели ты не будешь жалеть, что меня не станет?
- Ты не это спросила сначала. Жалеть не буду. Я не успею этого сделать, я тут же умру. По тому как в моей жизни не будет того единственного смысла.
- Так всё же смысл в жизни есть?!
- Да. Иначе я бы давно уже не существовал. Ты слишком любишь жить. Точнее жизнь любит тебя, зачем испытывать её любовь?
- Ты знаешь, что такое любовь? Как ты можешь это знать, если смысл в смерти, а любовь ведь порождение жизни.
Девушка мило улыбнулась, она любила искать трещины в его теории. Это было интересно всегда. И, как правило, она их находила; заставить его признать поражение, означало приблизить его к её теории жизни. К своей он никого не притягивал, тем более её.
- Я иду от обратного. Я знаю, что такое ненависть.
- Возможно… И ты меня ненавидишь?
- Нет. Тебя я не ненавижу.
- То есть любишь?
- Не знаю. Может и так.
Дашка застенчиво улыбнулась, но выражение лица было грустным. Она смотрела на траву… Ей сложно было заставить его признаться в любви, поэтому она радовалась. Так он выражал вверх нежности и любви: «может и так». Однажды он даже сказал: «Может и люблю»…
- Скажи, а как ты назовёшь эту картину? – и посмотрела на планшет, она не видела рисунка, девушка сидела перед ним.
Парень откинулся назад и посмотрел на небо. Оно было ярким и переходило плавно в тёмный цвет. Близился закат… Становилось прохладно, и ветер стал сильнее. Он закрыл глаза и начал медленно погружаться в последнее тепло солнечных лучей… хотел стать частью этого… откинулся ещё дальше и, потеряв центр тяжести, медленно опустился на землю. Трава щекотала щёки… Земля была тёплой… тишина обволакивала его и уносила в небо... к звёздам и вечному космосу… Он любил всё вечное… оно было бессмертно. Любил всё бессмертное… любил…
Лёха резко поднялся и сел, точнее, как будто подпрыгнул всем телом с земли, и приземлился на ноги.
- Я знаю, что значит любить!
Девушка засмеялась и тут же испугалась. Таким она его не видела никогда – это было пугающе. Он злобно улыбался… как сумасшедший. И будто смеялся ей в лицо.
Он встал во весь рост и тут же изменился в лице… Оно стало спокойным и радостным… смотрел на небо…
- Вечное – бессмертно. У него нету конца, значит нету смерти.
- Так ты боишься смерти?
- Я боюсь твоей смерти. Вот почему всё так. Я боюсь твоей смерти и по этому я не люблю жизнь. Жизнь – предвестник смерти.
Парень перевёл взгляд на девушку. И сказал:
- Но. Страх смерти, одновременно – признак любви к твоей жизни, следуя моей теории «от обратного». Значит я люблю жизнь. Твою жизнь.
Лёха поднял с земли рисунок и порвал, не глядя на него. «Я буду рисовать вечную жизнь…»
- Её вечность в её неизбежном исчезновении и появлении.
Девушка поняла начало мысли и с издёвкой, добрым голосом, спросила:
- Теперь ты будешь рисовать смерть под другим углом? – хихикнув при этом.
Он уловил суть иронии и спокойным тихим голосом ответил:
- Нет. Я буду рисовать тех, кто приносит жизнь и за это у них её отнимают. Но упорство, с каким они это проделывают вновь и вновь, делает действо вечным. Я буду рисовать людей. Вечно жаждущих жизни. Вечное их упорство.
Девушка рассмеялась и посмотрела внимательно на парня. Её взгляд стал, как будто голодным и сказала:
- Может, тогда ты хочешь создать жизнь?
Парень засмеялся и медленно подошёл к девушке, сел на траву рядом с ней и посмотрел прямо в глаза:
- Ты умеешь опошлить ликование мысли. Но ты права, я этого очень хочу…

А я уже писал всякий прозо-бред, только в разных темах:
Мокро - [URL]https://forumodua.com/showthread.php?t=12716[/URL]
Жестоко - [URL]https://forumodua.com/showthread.php?t=13161[/URL]
Местами романтишно - [URL]https://forumodua.com/showthread.php?t=16609[/URL]
"Аппетитно" - [URL]https://forumodua.com/showthread.php?t=48584[/URL]

Ну и чтоб не оффтопить: (неформат)

[CENTER][B]Тёмная ночь...[/B][/CENTER]
Раскаленное солнце медленно садится за горизонт, и вечерний воздух постепенно наполняется прохладой. Рабочий день окончен, и люди спешат окунуться в домашний уют.
Солнце село и только темно-бардовая полоска неба на западе напоминает о минувшем дне. В окнах квартир и домиков загораются огоньки. Всё постепенно умолкает.
Наступила ночь. Безконечное глубокочерное небо усеяно мириадами звезд. Бледная, почти полная луна освещает опустевшие улочки и составляет конкуренцию тусклым фонарям, качающимся от порывов прохладного ветра. Тишина... Только сверчки стрекочут и какой-то барбос спросоня залает. Гаснет свет в домиках....
Заполночь... Всё кругом спит. Царит тишина и покой. Только в одном домике горит свет. Интересно, что там делают так поздно? Пойдем посмотрим. Однако на окнах занавеси и ничего не видно. Заходим в домик, и как только открываем дверцу, окунаемся в аромат свежего хлеба. Мы находимся в просфорне, там, где в тишине и молитве, когда весь мир видит сны, выпекаются богослужебные хлебцы в дар Создавшему вся.
"Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас!"- читаем мы молитву, однако ответного "аминь" не слышно. Неужели нет никого? Подходим к главной комнате и тихонечко заглядываем за дверцу. Первое, что бросается в глаза - это корытце с одеялом. Что там? Аккуратно разворачиваем его и вот они, свежие, еще горячие, источающие пар и дивный аромат, хлебцы, укутанные в полотенца и одеяло. Так и хочется полакомиться! А вот и наш пекарь, дремлет на теплой духовке, подложив руку под голову и свернувшись калачиком. Так и лег во всех своих "доспехах" - в фартухе и с платком на голове. Но не долго ему осталось кемарить. Через несколько минут включилась могучая электропечь и своим громким гудением разбудила просфорника. Как раз вовремя! Он открыл дверцу и достал последний противень с золотистыми хлебами, которые затем бережно и с любовью укутываются в одияло. Противень смазывают натуральным пчелинным воском, и комнатка наполняется ароматом меда и полевых цветов.
Вот и все, тесто выработано, работа окончена - слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! До рассвета остается всего несколько часов. Надо ими воспольоваться, чтоб немного восстановить силы для завтрашнего, уже наступившего, дня.

да я тоже выложила свои прозы тут [url]https://forumodua.com/showthread.php?t=49690[/url]
ну и вот новый:

[B]Романтика...[/B]

Романтика…она изжила себя. Люди совсем разучились делать свою жизнь прекрасной, а любовь – волшебной. В чём сейчас отношения? Во встречах, походах на дискотеки и тусовки, в сексе. И никто не задумывается, что это не любовь, а лишь её отражение в кривом зеркале, это жалкое подобие на настоящие чувства. А я не могу так…я не могу любить и держать любовь в себе, я хочу чувствовать полёт души и радость сердца, и хочу чтоб это чувствовал любимый…- Ты!
Наши отношения так же банальны и скучны, как у других. Но я ведь так хочу это исправить. И я сделаю это.
- Ты с ума сошла? - спросил ты, когда я начала завязывать тебе глаза своим чёрным шёлковым шарфом. – Что ты делаешь?
- Прошу тебя, доверься мне хоть раз, - робко произнесла я, - мы поедем в одно место, где ты никогда не был, но тебе там должно понравиться…
Конечно, я ожидала, что ты начнёшь сопротивляться и злиться, но ты покорился. Я посадила тебя на место пассажира, а сама села за руль.
- Будь осторожна, малыш, - встревожено сказал ты.
А я подумала, как приятно, что ты за нас переживаешь. Мы ехали долго, я включила музыку, да именно ту песню, которая напоминала о нашем знакомстве. Я была так удивлена, что ты ни разу не спросил, куда мы едем, хотя хотел, наверное. И вот машина остановилась, мотор затих…мы приехали. Я помогла тебе выйти, взяла под руку и мы сделали несколько шагов.
- Что происходит? – спросил ты.
- Сейчас ты всё поймёшь,…я надеюсь, что поймёшь.
Я лёгким движением сняла шарф с твоих глаз…и ты увидел, что мы стоим на обрыве, внизу лёгкими волнами рябилось море, а слева буянила густая зелень старого леса, и ветер, и запах моря…, - это запах и дух свободы. Он здесь! Ты стоял неподвижно, смотрел вниз на волны, и казалось, что в твоих глазах отражается водная гладь. Ты сморел так, будто был загипнотизирован, а я ждала, что будет, что ты скажешь. А ты ничего не сказал, ты просто повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза так пристально, будто твой взгляд тонул во мне, а потом ты взял мою руку и легко и нежно поцеловал. Ты раньше никогда не целовал мне руки, а сейчас, что-то изменилось,…ты обнял меня так крепко, что стало трудно дышать, но как дорого было это объятие…
- Я поняла – произнёс ты.
И большего мне было не нужно. Главное, что ты понял.
- Как же красиво здесь,.. и как же я тебя люблю! – твой голос звучал, как бьющийся хрусталь – звонко и прекрасно.
Да! Я верю! И всему этому свидетели море, лес и небо. Ветер повенчал нас, а небо благословило… мы стояли на краю обрыва и смотрели друг другу в глаза. Ветер путал мои волосы, а запах хвои, доносившийся из леса, пъянил нас. Твои поцелуи были горячи и страстны, но в то же время очень нежны и сладки. Я чувствовала всей душой и телом, что стал тем, кого я на самом деле любила. Ты открыл свою душу навстречу свободе и счастью…
Спасибо, тебе за то, что ты есть – думала я, - спасибо, что я не ошиблась в тебе. Спасибо, что ты понял меня! Спасибо…

KossM, я замерши читала,спасибо и чаще бы ваших рассказов о жизни........Молодец!!!!!!!

ИЗГНАНИЕ....ДРУГОЙ....
Я стала необычайно счастливой женщиной,я выгнала из себя

ДРУГУЮ......Сейчас попробую обьяснить...Мы посмотрели обалденный фильм "Достучаться до небес" После просмотра,он взял меня за руку. налив в стакан виски испросил-чего бы тебе хотелось в данную минуту? Я сказала-хочу прогуляться по городу...Мы вышли и он отвез меня туда,где первый раз подарил цветы..как это было давно...и как красиво...я давно не видела ЕГО в таком приподнятом настроении...Мы заказали шампанское и начали говорить....о многом...сделали много открытий,но это не важно.Я попробую рассказать Вам что было потом со мной...Может кому-то мой рассказ покажеться глупым и не стоящим,а кто-то из вас,мои дорогие друзья,...откроет в себе новые грани...

Итак....

Он уснул сразу же. А я долго лежала,вспоминая все сразу-и море,напитки,и разговор..Я погасила свет и продолжала думать огб окружающем нас тогда безмолвии-именно в те минуты,когда мы оба молча смотрели друг на друга,я ощутила,до какой степени он близок мне.

Ни он,ни я не произнесли в последние минуты нашего вечера ни слова. Нет нужды говорить о любви-потому что у нее собственный голос и она говорит сама за себя. В ту ночь,на нашем месте,молчание позволило нашим сердцам сблизиться,узнать друг-друга получше. И мое сердце внимало его сердцу и внимая,пело от счастья. Но во мне жила Другая-та,которая сомневалась,которая не верила,которая травила мозг воспоминаниями о причиненной боли,которая обливая ядом сердце тихо шептала в подкорку мозга "он плохой,не верь".И вот лежа в постели я захотела изгнать ее и принялась воображать,как бы мне хотелось прожить последние дни своей жизни с ним. Мне хотелось стать счастливой,любопытной,веселой. Сполна использоватькаждое мгновение., с жадностью пить воду жизни. Снова верить и доверять мечте.Обрести способность бороться за то,что мне желанно и дорого.Отвечать любовью на любовь.

Да,вот она,та женщина которой бы мне хотелось быть. И вот она внезапно возникла передо мной и превратилась в меня.

И я почувствовала, как заполняет мою душу свет Бога или Богини. И еще я почувствовала,как в эту минуту Другая.покинув мое тело присела в конце нашей маленькой спальни. Я глядела на нее-на себя такую,какой была до сих пор: она слаба,но пытается казаться сильной. Она всего боиться,но твердит себе,что это не страх,а мудрость человека,не витающего в облаках.Окна,сквозь которые вливается ликующий свет солнца она закрывает боясь ослепнуть.....

Я видела в углу комнаты Другую-слабую,усталую,разочарованную.Я видела как обуздывает она то,чему принадлежит быть свободным-свои чувства.Как пытается судить и оценивать о бывшей любви и страданиях.


Но любовь всегда нова. Не имеет значения сколько раз в твоей жизни встретиться любовь-один,два или три. Всякий раз мы оказываемся перед неведомым и неизведанным.Любовь может вознести нас на небеса,а может отправить в ад, но на прежнем месте не оставит.Любовь нельзя отвергнуть-потому что это пища нашей жизни.Откажемся от нее-умрем от голода. Надо искать любовь где бы ты не находился,пусть даже поиски эти означают часы,недели разочарования и печали...

Все дело в том,что когда мы отправляемся на поиски любви.-любовь движется к нам на встречу.И спасает нас.


Когда Другая отошла от меня сердце мое снова заговорило со мной. И сказало-что оно снова свободно и счастливо,что я наконец-то услышала его мольбы.В течении многих дней я пыталась заглушить голос моего сердца,однако он звучал все громче и громче, и все больше отчаивалась Другая! Где-то в самом сокровенном уголочке моей души прежняя девочка еще существовала,еще верила,что мечты сбываются.

Другая всегда перечила,спорила,кричала в висок..что нельзя прощать и жить....дальше жить с грузом обид..нельзя любить ЕГО,нельзя верить... Но в тот вечер Другая и слова не успела вымолвить,как я села к нему в машину и согласилась ехать не зная куда...И вот по этой причине-по причине того,что все-таки малая частица моего "я" еще существовала-снова нашла нас любовь..нашла после долгих поисков по всем концам света.Снова встретилась со мной любовь,одолев все преграды,которые поставила Другая,сделав их из предрассудков,непокалебимых принципов и учебников.


Я вышла на балкон, открыла окно и сердце.увидела его руки которые искали меня во сне..услышала его грусть что я разомкнула объятья....тогда я уже знала,что нам суждено встретить не один рассвет,но завтра он будет особенным...Я знала что его глаза в тот вечер блестели по другому, его голос звучал по новому..


Утром я проснулась..сварила нам кофе...Он с улыбкой на лице читал какой-то журнал....

-Я знаю причину по которой ты счастлив,-сказала я

-Да? И какая же?

-ТЫ ЗНАЕШЬ ЧТО МНЕ ХОРОШО. Ты ведь несешь ответственность за то,что я с тобой. Ты сделал меня счастливой,как обещал. А разделяя счастье с другим,мы умножаем счастье.

-Ты прогнала Другую?

-Как ты догадался? (в ту секунду я испугалась,как он смог узнать мои мысли)

-Догадался потому ,что ты тоже стала совсем другой. А еще-потому что в жизни каждого из нас прихдит время совершить это изгнание.

- У тебя получилось?

-Не знаю. Но Господь всегда давал мне вторую попытку. Он дает мне тебя много раз. И ты поможешь мне обрести мой путь.

-Наш путь,-поправила я.

-Да,наш.

Он взял меня за руку,сказав.что сами собой мечты явью не станут....Я поверила ЕМУ...поверила....

Другая сидела в углу комнаты и плакала,понимая что она обречена умереть в одиночестве и темноте..что мое сердце застучало по новому....


Вот так все было...я не знаю как,почему и зачем....Но за один вечер мы нашли все ответы на все вопросы...Нам осталось всего лишь 100 лет счастья..как мало Господи!!!! Но мы постараемся все успеть....

ЕРОФЕЙ (трагедия в цеху № 5)

Закончив ПТУ № 40, Ерофей Априорев попал по разнарядке на московский завод "Знамя Революции" по специальности фрезеровщик 2 го разряда. Коллектив цеха подобрался дружный, в меру пьющий, и тихушника Ерофея приняли как родного. Пожалуй, единственным человеком, который с первого дня отнесся к Априореву недружелюбно, была табельщица Пелагея Швех. Надо сказать, табельщица относилась с нескрываемым презрением не только к вновь прибывшему молодому специалисту, но и ко всем без исключения рабочим цеха №5. Питала она нежные чувства лишь к начальнику цеха, высокопарному и надменному Владимиру Петровичу, ибо была влюблена в этого человека, ведь даже табельщице не чужды высокие материи.
Владимир Петрович, то ли в силу своей закомплексованности, то ли просто по причине того, что не гоже на работе расслаблятся, до поры до времени старался не проявлял своих чувств. Хотя весь цех № 5 знал, что чувства эти были.

Все помнили, как на прошлогоднем вручении переходящего красного знамени Пелагея стояла рядом с Петровичем, и когда с влажными от счастья глазами и нервной дрожью в руках он сжал древко так, что костяшки его пальцев побелели, она не выдержала, и, нарушая регламент торжественного момента, кинулась ему на шею, и, сбив с раскрасневшегося лица передовика производства роговые очки, пыталась приложиться губами к его розовой щеке. И Петрович, ошалев от переполняющих его чувств гордости и собственной значимости, а больше от неожиданной выходки Пелагеи выпустил из рук знамя и стал хватать руками воздух, пока не ухватил табельщицу за ее огромную грудь....
Они три месяца после этого обходили друг друга стороной, и это было красноречивее слов. Затем их стали замечать то тут, то там любезничающих друг с другом и статус Пелагей в цеху вырос до невиданных высот.

Но счастье не бывает вечным, и дальнейшие события подтвердили этот жизненный тезис. И всему виной послужили в большей или меньшей степени личная сексуальная неустроенность одинокой Пелагеи Швех и преступная Ерофеева наивность и детская его непосредственность.

Лето в Москве выдалось жаркое. Воздух буквально кипел на выходах из метро, в гастрономах и парках. В понедельник Ерофей, превозмогая боль, пересек проходную, получил пропуск в алюминиевой затертой рамочке и, припадая на обе ноги поднялся в цех.
- Восемь пятнадцать, Априорев.- Безжалостные немигающие глаза табельщицы смерили хлипкую фигуру опоздавшего. - Что ты себе думаешь? Без пятнадцати ты уже у станка стоять должен.
- Сгорел я.- Невнятно произнес Ерофей.
- Что?
Слезы начали невыносимо давить изнутри, ища выхода. Пелагея тихо наслаждалась очередной победой.
- К-хе. К-хе.
- Что? Объяснительную пиши.
- Ноги сгорели вчера. На пляже уснул.
Швех поморщилась. Победа показалась ей, какой то не впечатляющей. Уж слишком слаб оппонент. Надо довести счет до разгромного.
- Покажи.
- Что показать?
- Ноги покажи, не верю я.
Ерофеев помялся и возвел очи к потолку.
- Ну, давай, давай.
Руки помимо воли владельца потянулись к брючному ремню, и отвратительно сваренные кооперативные мешковатые джинсы соскользнули на пол, обнажив задравшиеся семейные трусы и кошмарные, без единого волоска худые ноги Априорева. Совершенно алого омерзительного цвета.
- Даа-а, хорош красавец. Но совсем не ноги привлекли внимание табельщицы. Из-под задравшихся трусов на свет божий смотрел одним глазом член Ерофея. Надо отдать ему должное, не в пример всем остальным конечностям выглядел он достойно и размеры его, угадывающиеся за складками продукта легкой промышленности трудно было переоценить...
- Ну и что мне с тобой делать?
- Не... Не знаю...- Первая слезинка покатилась по пыльной щеке и упала в приоткрытый рот.
- Зато я знаю. И не сводя глаз с причинного места Ерофея Априорева, полная решимости и раскрепостившаяся советская женщина поднялась со стула, подошла вплотную к пришмаленному летним московским солнцем Аполлону и схватила его за член... Ерофей уже рыдал в голос не обращая внимания ни на табельщицу, ни на свое унизительное положение. Пелагея упала на колени, сдернула с Априорева трусы и двумя руками попыталась запихнуть его член себе в рот....

За этим занятием без отрыва от производства и застукал их Владимир Петрович Рогатейко. ОН так и застыл в распахнутом дверном проеме сжимая в потной руке букетик подвядших гвоздик. Это были его первые цветы... Первые цветы, которые он нес своей первой любимой женщине...

Если бы я хотел зиму..
Немного колючего снега. Немного задумчивости и ветра.
Я наверняка хотел бы зиму. В противовес липкости и усталому
дыханию вентилятора. Занавеси, окно. Чёрно-белая ретроспектива
хорошей погоды и романтического настроения. В противовес
спорам до хрипоты. Сядь ровно. Смотри немного левее. Хорошо.
Аккуратно спускаю затвор фотоаппарата. Если бы я хотел зиму,
она была бы именно такой.

Как-то вот всегда ты думаешь не так.
Вот всегда я неправильно понимаю то, что ты думаешь не так.
Дело не в том, что ты любишь ложку сахара, а я две.
Дело даже не в том, что я не уверен, люблю ли я сладкое.
Оглянись. Прижмурь глаза, пропуская сквозь ресницы зимнее
солнце.
Обещаю, понимание придёт.

Нет времени. Нет времени говорить небанально. Скучно
и ожидаемо. Я бы не хотел зиму.
Я бы не хотел быть скучным. Ожидать на каждом перекрёстке.
Штрих-пунктир скучных ожиданий. Мелькают дни. Визг шин
и жуткий звук бьющихся авто. Скучно.
Давай хотеть вместе. Давай скорее хотеть вместе что-нибудь.
Хотеть зиму, хотеть зиму или хотеть зиму.
Ждать нельзя. Ожидание не вечно.

Ты.

Мне нужен ТЫ. Мне нужно ощущать твое присутствие. Даже, когда ТЫ вне поля моего
зрения, но я знаю, что находишься где-то рядом, мне становится хорошо и спокойно. Наверное, то, что я ощущаю в такие моменты, можно назвать счастьем. Ощущение полного равновесия между душой и телом, внутренним миром и внешним. Я пользуюсь любой возможностью, чтобы перекинуться с тобой парой фраз, встретиться с тобой взглядом. Когда мы наедине я забываю обо всем, я просто отключаюсь и проваливаюсь в какой-то другой мир, в котором только я и ТЫ. Я испытываю дикую боль. У меня в сердце нож. ТЫ никогда не будешь моим (вспоминаю изречение Габриеля Гарсии Маркеса: «Худший способ скучать по человеку – это быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим.»). Я же вечно буду принадлежать тебе. Ты об этом не знаешь и даже не догадываешься. Зато знаю я. И этого достаточно. Люблю. Я люблю. Я люблю тебя. ТЫ меня нет? Тебе очень жаль? Ну и зря. Что-что? Жена, дети? Все ясно. Можешь не объяснять и не оправдываться. Я все понимаю. Но только умом. Сердце понять не может, не хочет и не будет. Оно никого не слушается. Как непослушный, своевольный ребенок. Я без него не могу, а оно самостоятельное и никто ему не указ. Ладно, пусть. Раз решило любить и тем самым причинять себе боль, пускай. Одобрять я его извращенные наклонности не буду, но и запретить тоже не в силах. Поступай, как знаешь, Сердце. Только объясни, почему именно ОН? Если бы ты хоть иногда прислушивалось к тому, что говорит Ум, то он бы тебе объяснил, что ЕГО любить не следует. Это пустая трата нервов, с которыми ты, кстати, состоишь в непосредственной связи. Но нет, ты его никогда не слушаешь. Ты самый упрямый и гордый орган в человеческом организме.

Возвращаюсь к тебе, любимый. Время летит, как назло, слишком быстро. С каждым днем я все четче вижу наше расставание. Даже не вижу, а чувствую, ощущаю. Оно пока что совсем маленькое, слабенькое, но день за днем крепнет, набирает вес, приобретает форму и очертания. Понедельник, вторник, среда, четверг... Февраль, март, апрель, май... Время безжалостно. Но я его не виню, у него такая природа. К тому же как я могу его винить, когда оно отдает мне себя, чтобы у меня была возможность быть с тобой, слышать твой голос, видеть твои глаза, твою улыбку, чувствовать твой запах. Я закрываю глаза и вспоминаю одно за другим. Голос. Глаза. Улыбка. Запах. Вкус. Вкус? Ловлю себя на том, что ничего о нем не знаю. Не могу знать. Что напоминают твои губы, если провести по ним языком? У тебя чудесные губы. Твердая, четкая линия. Они у тебя очень чувственные, но в то же время абсолютно мужские, мужественные. Хочу прикоснуться к ним пальцами и провести указательным вдоль контура. Потом то же самое языком. Вкус табака, смешанный с кофе со взбитыми сливками. ТЫ всегда одновременно куришь и пьешь кофе со сливками. Потом поцелуи... Множество поцелуев... Покрываю ими каждый смІ твоего лица. Лоб, щеки, подбородок, нос, глаза. Потом опять губы. Они полуоткрыты. Я добираюсь до твоего языка, медленно, неспеша обследую его. Он не мешкает и начинает проявлять к нам интерес. Знакомство. Симпатия. Любовь. Наши языки сплетются в бешеном ритме и кружатся, вертятся, не могут остановиться, не хотят останавливаться. Все. Нечем дышать. Нехватка кислорода. Двое утомленных прощаются, шепчут: «До свидания, до встречи!». Губы отрываются друг от друга неохотно, как будто их держит какая-то сила, похожая на физическую – магнит. Губы расстались, глаза встретились. «За расставаньем будет встреча...» Строка из любимого стихотворения вселяет надежду. Наши глаза встретились. Мои не отрываясь глядят в твои. Боже, какие у тебя замечательные глаза. Плюну в лицо любому, кто посмеет сказать, что существуют такие вторые. Таких вообще быть не может, а уж тем более вторых, а у тебя есть. Я тебе завидую. Наши глаза не могут друг от друга оторваться. Они переговариваются. Мои шепчут слова любви: нежные, глупые, наивные фразы. Твои все понимают и что-то отвечают. Отвечают ли они взаимностью? Если нет, то почему тогда смотрят как заколдованные, не моргая? Может боятся хоть на миг потерять из виду мои? Не могу ответить на этот вопрос. Это останется их тайной.
Провожу ладонью по твоему лицу. Ты уже не молод. С кожей происходят необратимые процессы, свойственные людям твоего возраста, но тем не менее, выглядишь Ты еще очень хорошо. Только если внимательно присмотреться, можно разглядеть еле заметные усталые морщинки возле глаз. Я не обращаю на это ни малейшего внимания. Я люблю тебя с твоими морщинками , легкой проседью и не всегда идеальным маникюром. Я люблю в тебе ВСЕ. Начиная от внешних данных и заканчиваю внутренними качествами, чертами характера. Иногда у тебя проскальзывают глупые, пошлые шутки и мне становится немного неловко за тебя. Хотя с другой стороны, тебе позволительно не быть культурным, интеллигентным и начитанным. Не та профессия.
Опять бросаю взгляд в твои глаза. Делаю интересное открытие. Глаза у тебя – конспираторы. Они никогда не выдадут твой возраст, можешь быть уверен. Они у тебя молодые, бешеные, с искоркой! Глаза молодого, задорного мальчишки, наслаждающегося жизнью. Наверное, Ты таким когда-то был и этот мальчишка до сих пор живет в тебе и Ты глядишь на мир его веселыми глазами.
Посмотрела фильм. К нам сценарий не имеет никакого отношения, но одна параллель есть: ей – 20, ему – 50. Она его любит. Он ее тоже. Это уже не наш сценарий. Смотрела фильм и текли слезы. Испытывала чувство зависти. Почему кому-то везет, а мне нет? Я, может, наивная и это было всего лишь кино, но такое в наше время не редкость и легко можно поверить, что где-то такая история имела место. Бабушка с дедушкой, посмотрев этот фильм, возмущались. Говорили: «Падение нравов!» Какая чушь! О каком «падении нравов» может идти речь, если тут Любовь, большая и чистая?! И кто сказал, что при разнице в возрасте в 30 лет, никакой любви в помине быть не может? Разве в любви есть какие-то правила, которые говорят, что должно быть именно так-то и так-то и никак иначе? Конечно, два разных поколения, разные взгляды на жизнь, интересы, которые не всегда совпадают и так далее и тому подобное. Но любовь ведь все уравнивает и сглаживает. Разве нет? Многие считают, что такие отношения основываются и держатся в дальнейшем в основном на сексе. Я же этого мнения не придерживаюсь. Несомненно, это неотъемлимая часть отношений между мужчиной и женщиной, но секс может быть и сам по себе, не имея к любви никакого отношения. Просто физический акт, в котором принимает участие только тело, без аккомпанемента души. Наверняка существуют пары с большой разницей в возрасте, для которых такой вид отношений – нормальное явление. В большинстве случаев схема такова: ему нравятся молоденькие девушки, ей – содержимое его портмоне. Она дает – он берет и наоборот. И оба счастливы. Вот такие отношения именно на сексе и держатся. Больше им и держаться-то не на чем. Духовной любви нет и уравнивать их интересы нечему. Ничто не может заставить их понять друг друга. Так что, нельзя путать божий дар с яичницей. Если бы у нас сложились отношения, то, наверняка, не такие. Причин много, но главные две – я не из тех девушек, при виде которых у мужчин загораются глаза, учащается пульс и их охватывает дикое желание, а с тебя и взять-то особо нечего. В материальном плане ты меня совсем не интересуешь. Я могу быть спокойна. Такая связь нам не грозит, данные не те.

Небольшая фанартовская зарисовочка по теме игры "S.T.A.L.K.E.R.". Сыровато, но все же я дилетант.:)

[B]Солнечный зайчик[/B]
С каждым вздохом тяжелее дышать. Вдох – нестерпимая боль в ребрах, выдох – очередная победа. Ноги и руки совершенно не слушаются, в глазах все плывет и вертится как на аттракционах. Раны дико ноют и кровоточат. Никогда еще Ментор не испытывал таких мучений.
Вокруг спокойно, но чересчур тихо и угрожающе – так всегда бывает перед Выбросом. В степи нет построек, аномалии попадаются не часто, а кроме высоких, но обгоревших до черноты деревьев, ничего не говорит о былой красоте этого места. В степь иногда забредают мелкие твари, но никогда не задерживаются надолго – обычно здесь нечем поживиться, а местность открытая, легко простреливаемая. Единственное предназначение степи – трупы. Отменное место для того, чтобы свозить тела лишних в человеческой диаспоре Зоны погибших. Вот уж когда сюда сбегаются трупоеды со всей Зоны. Попировать на кладбище иногда приходят даже зомби – и откуда только лезут?
До спасения – ближайшего безопасного места, где можно переждать выброс, базы “Долга”, – около двух километров, но Ментору и туда дорога заказана. Около трех часов назад на долговцев напали стервятники. И ладно бы простые мародеры – на таких “Долг” даже патронов не тратит, одной гранаты достаточно… так ведь стервятники нашли где-то военные костюмы “СВОБ” – новейшую разработку правительства, изготовленную специально для военных сталкеров. Ментор видел один такой “СВОБ” у генерала Маврина в сейфе. Пули эту дрянь почти не берут, а гранаты могут разве что оглушить обладателя костюма. В общем, подонки стервятники перебили всех. И все ради хорошей базы, складов и кое-какой техники. Ни одного оставшегося в живых. Кроме него, Ментора.
Как ему удалось выжить, Ментор и сам не понимал. Последнее, что он запомнил перед тем, как очнуться здесь – комнату. Заурядная комната генштаба. Сеня Поляк поливал улицу свинцом из пулемета, который установили прямо на окне, Тото бинтовал раны тем, кого удалось затащить за последний рубеж – бронированную дверь, которая теперь закрывала от нападения из коридора. Комната была небольшая, раненых пятеро – Рома Запляшный, Юра, Рад-полковник, и…
А что делал он, Ментор?
Стоял у окна с винтовкой “ГР-3” и пытался завалить этого, этого, и вон того, и еще, еще, еще… Сколько же он положил? Когда понял, что истратил всю обойму и виновато улыбнулся Толику Тото? Этого Ментор не помнил. Зато он помнил, что Толик перестал бинтовать ногу, достал из кобуры пистолет, и сказал, глядя прямо в глаза: “Прорвемся, Ментор. Прорвемся!” Дальше – пропасть. Видимо, стервятники взорвали дверь. Отступать некуда.
В сознание Ментор пришел уже в пустой безжизненной степи посреди горы трупов своих товарищей. Все мертвы, но из тварей Зоны никто не пришел полакомиться свежатинкой – все, кто могли, разлезлись по всевозможным щелям, подвалам и бункерам, а кто еще не нашел, тот ищет, и нет им дела до новой еды. Это было единственной и уж очень маленькой удачей. Больше Ментор не пытался найти указаний на то, что сегодня ему суждено выжить. Нет надежды. Зато есть куча трупов товарищей, ранения от пуль, которые Ментор даже не пытался считать и совсем немного времени до выброса. Спасения нет. Но Ментору было все равно: в голове звенела пустота (видимо, еще не до конца отошел от шока), мысли путались. Единственное что хорошо запомнилось – глаза Тото.
Закашлялся. Похоже, ребра поломаны, или с легкими что-то – что ж эти подонки делали с телами пока он в отключке был? Наверное, даже пульс не проверяли. Может, очередь контрольную дали, а потом трупы на грузовик и… вот он здесь, выживший по счастливой случайности. Хотя какая она счастливая? Что ему дали дополнительные жалкие несколько часов жизни? Лучше бы умер с Толиком и Поляком, подумал Ментор. Способность мыслить потихоньку возвращалась, что радовало. Но тело продолжало ныть и совершенно не хотело слушаться.
Ментор пролежал как мешок около получаса. Нет ничего более гадкого, чем остаться в живых, когда все твои товарищи сложили головы…
Рядом качало ветвями бывшее когда-то дубом дерево. Ветви давным-давно пожухли, а большинство листьев унесло ветром во время одного из выбросов. Ментору внезапно захотелось оказаться под защитой настоящего дуба – как во времена молодости, когда он со своей девушкой прятался от дождя под густой сочной кроной, но было совсем не холодно – они грели друг друга смехом, улыбками и, что впечаталось в память больше всего, пламенными поцелуями... Теперь такого уже никогда не будет.
А время все бежало, не желая останавливаться, чтобы дать передышку одинокому полумертвому солдату. Тучи сгустились. До выброса осталось около получаса. Неестественная тишина – даже вороны не каркали – заставила понять Ментора, что ждать осталось совсем немного. Перед глазами не проносилась вся жизнь, он не пытался вспомнить что-то хорошее и не боялся, он просто лежал. Иногда терял сознание – слишком много потеряно крови, но ни разу не впал в беспамятство – жизнь не хотела отпускать его, а смерть еще только точила косу.
Ментор стал бредить, пытался шептать что-то невразумительное. До выброса – совсем ничего. Вот-вот ударит с неба гром, задергаются в конвульсиях сытые распухшие тучи, чтобы дать новую жизнь Зоне и, в то же время, отобрать жалкий комочек, оставшийся от Ментора. В ушах звенело, кроме собственного дыхания он ничего не слышал. Внезапно, в очередной раз с трудом открыв глаза, чтобы увидеть серое, безжизненное небо, Ментор понял, что лежит в высокой ярко-зеленой траве в тени раскинувшего ветви могучего дуба. Ветерок с шумом колыхал каждый листик дерева и уносился в небо – синюю бездонную даль. Боль в теле исчезла, в голове посветлело и потеплело. Ментор не спеша встал и удивленно осмотрелся – трупы товарищей куда-то исчезли, а вокруг простиралась Новая степь. Волнами колыхалась трава – море. Вдали приглашали в гости одноэтажные здания поселка – настоящие украинские хаты, от которых тянуло домашним очагом и душистым свежевыпеченным хлебом. Ментору показалось, что он услышал мычание коров, которых пастух гонит домой.
Все еще не веря во внезапное счастье, Ментор взглянул на руки. Перчатки исчезли. На открытой ладони прыгал солнечный зайчик. Лучик радости и знак новой жизни, переливался и радовался счастью игры – крона дуба все же пропускала солнечные лучи, а потому подарила ему привилегию жить. Несколько секунд Ментор просто смотрел на него, затем медленно повернул ладонь тыльной стороной, давая солнцу поиграть до того, как оно окончательно растает за небосводом. Наконец, лицо солдата просветлело, глаза, раньше походившие на льдинки, наполнились теплом и радостью. Расплывшись в улыбке, Ментор прошептал: “Прорвемся, Толик. Прорвемся”.

И еще немного фанарта по "Сталкеру":)

13 000 знаков
смотреть самый большой пост:)

[url]http://www.gsc-game.ru/index.php?t=community&s=forums&s_game_type=xr[/url]

Город Элерайн был расположен на берегу моря.
В центре стоял огромный , красивый, волшебный замок, в котором жили король и королева. Вернее это они сейчас там жили, а раньше хозяином замка был Свинья (назовем его так)
Замок , как и весь город был окружен высокой стеной. От главных ворот дворца , вдоль набережной тянулась самая главная и самая красивая рыночная улица города. И она упиралась в пропускные ворота.
Город испещряли множество улочек, на которых круглосуточно шла торговля всем, чем угодно. Деревянные домики, таверны, кабаки, уличные драки - Элерайн был наполнен всем тем, что импонировало настоящему средневековому городу. Но была и еще одна особенность - хай тек. В городеможно было ездить на дорогущих машинах, пользоваться беспроводной телефонной связью, покупать самые последние коллекции ведущих дизайнеров мира, носить в гобуре настоящую Беретту, но казалась, что ни жителям, не знати города , это совсем не нужно.
Все , что знали эленцы о своем мире, так это только то, где они сами бывали.
Но ни один житель никогда не отходил дальше десяти дней дороги от города.
На юге , со стороны замка, через реку впаавшую в море была Долина Смерти.
По легенде души, умерших людей, попадали именно сюда. Это было Царство мертвых. Тат никто и никогда не был . Почти! Но об этом позже.
На востоке, через море расположился город Лиос.
Лиос славлся своими мраморными "сахарными" домиками, лиоским табаком и танцовщицами. Это был настоящий восточный город , со своими восточными сладостями и суровыми законами.
Элинцы всегда тесно общались с лиосцами, и не только из-за торговли, а еще и из-за того, что кроме Лиоса в этом мире не было городов-соседей.
На севере, воображение читателя можен привлеч Лиловый лес. Скрывающий от жителей города сказочных существ - эльфов, дриад.
За Лиловым лесом жили горные эльфы. Они царствовали на всей горной цепочке мира.
от и все, что знали жители Элерайна о своем мире.
Вот и все, что знаю об этом я,
Вот и все , что знает об этом Трисс, которая и родилась тут.
В городе зефирных облаков.
В городе бесконечных драк и убийств.
В городе, где нет компромиса у вампиров и людей, где сам король - вампир, а королева - ведьма.
В городе где нужно выживать , а не жить.
В городе , где коофицент магии прямо прапорционален коофиценту воздуха.

В ГОРОДЕ ГДЕ НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ ТВОЯ КРАСОТА, ТВОЙ УМ, ТВОЕ БОГАТСТВО, СЛАВА, ВЛАСТЬ, ВЕДЬ ЭТО НИКАК НЕ МОЖЕТ ПОВЛИЯТЬ НА СКОРОСТЬ ПУЛИ (C) Свинья.

Добро пожаловать в Элерайн

Раскинув руки над утренним ветром , стоя на высоком утесе, Бонни думала о прекрасном принце. В эти секунды она была Ассолью из сказки Грина.
Ее мечты прервал грубый мужской голос, доносившейся из-за ее спины
-Бонни, ты не думала о том, как летит Fantom с 20-ти метровой высоты?
В голове черноволосой появилась яркая картина того, как ее новый Rolls Roys разбивается о камни, и, как кульминация, феерически взрывается. Девушка поспешила отгнать от себя эту мысль.
-Если ты будешь об этом думать, милый друг, я прострелю тебе башку.
Мужчина недовольно цокнул и ушел к машине.
Бонни села на камень и свесила ноги над пропастью. Достала из сумочки бирюзовый портсигар. Вдыхая вишнево-медовый аромат она вспомнила о способе изготовления этих сигар, рассказанной ей Пабло. А Пабло говорил, что огромные черные женщины скручивают табак в листы, посредством катания их между своими большими грудьми. Но , почему-то, Бонни этот факт совсем не тревожил. Может потому, что она до конца е верила в это, а может, потому, что ее мысли на самом деле винати где-то совсем в другой теме.
-Бонни, мы сегодня поедем или нет?
Девушка обернулась и сощюрив глаза помотала головой.
-Вот, скажи мне, милый друг,что ответила бы Трисси?
-Трисси непременно надула очередной мыльный пузыри и предложила бы заняться сексом.
-А, что бы ответила Ева?
-Она бы трехнула копной рыжих волос и возмущенно продолжила выщипывать брови, наводить макияж...
-Но, я больше не Ева и не Трисс. Что ответит Бонни?
-А Бонни, молча, протрет свой Магнум, поднимет жопу и сядет в машину.
-О, да, милый друг, в одном ты точно прав , я протру свой пистолет для того, чтобы эстетичнее смотрелась твоя смерть.
Бонни поднялась с камня , вынула из кобуры любимую игрушку, и направила его в лоб мужчине.
-Знаешь, милый друг, ты никогда мне не нравился, мое воображениенарисовало тебя не совсем таким, как я хотела.
С этими словами из дула вылетела пуля. Она попала прямо в цель Мужчина закатил глаза и рухнул.
Девушка подошла к труру , и зачм-то пнула его ногой.
-Бай, бай, милый друг, увидимся на том свете.
"Пятидесятый, юбилейный" пронеслось в голове черноволосой.

***
Дескат сидел в таверне. Хотя обычной посиделкой уставшего после работы человека это сложно было назвать. Скорее он лежал щекой на холодной деревянной столешнице. Одним глазом наблюдая за посетителями.
Через секунду в его кармане провибрировал телефон. Это была дорогая игрушка. Дескат любил эксклюзивные вещи.
-Алло?
-Дескат, ну что, она пришла?
-Кто?
-Ты что опять пьян?
-Послушай Нельс, ты меня хорошо знаешь, я работу выполняю в любом состоянии.
-Смотри мне , и сейчас выполни.

to be continued

Резкая переливчатая трель телефона выдернула меня из состояния полудремы, в котором я пребывал вот уже третий день. Проклятый грипп свалил меня так, что я то и подняться на ноги мог лишь с трудом. В пояснице ломило так, что казалось еще немного - и там что-то сломается, а в горле было ощущение того, что я подавился мотком колючей проволки...
Света не было уже второй день. Вьюга, ветер и оборванные провода, и как следствие - я отрезан от мира. Телевизор не работает, радио тоже, даже радиотелефон и тот не в состоянии работать без света, а радиоточка уже сто лет, как приказала долго жить.
Телефон вновь подал голос. Я радостно повернул голову в сторону телевизора, но лампочка не спешила зажигаться. Света все еще не было.
Я недоуменно посмотрел в сторону надрывающегося телефона. Все верно, салатовая лампочка на телефоне мигала в такт телефонному звонку.
Я медленно поднялся на ноги, и, пошатывась, словно пьяный, на непослушных ногах подошел к телефону. Телефон надрывался уже минуту, но я все никак не мог заставить себя снять трубку. Слишком это напоминало мне одно кино с Ричардом Гиром...
Наконец я решился.
- Да? - хриплым голосом спросил я.
В ответ я услышал лишь помехи и, спустя мгновение гудки. Я недоуменно взглянул на телефонную трубку и вновь посмотрел на мой старенький "Голдстар". Телевизор стоял бессмысленным серым ящиком, лампочка все же не горела.
Я приблизился к телевизору нажал "power". Нет, света не было. Все еще недоумевающий, я подошел в выключателю и несколько раз почелкал. Без толку, света все-таки не было.
Телефонный звонок заставил меня не то, что вздрогнуть - я едва не подпрыгнул. Света не было, а, значит, работать телефон не мог. Но он работал.
На негнущихся ватных ногах я вновь подошел к столику. Салатовая лампочка продолжала мигать. Не снимая трубки, я взялся за телефонный провод. Телефон вновь попытался зазвонить, и я с силой выдернул шнур из телефона. Телефон захлебнулся собственной трелью, и зеленая лампочка погасла.
Я облегченно вздохнул и вытер холодный пот со лба. Значит этот телефон все-таки работает и без света. Но зачем тогда там нужен шнур с адаптаром? Я мысленно завязал себе узелок на этот счет.
И тут опять зазвонил телефон. Я вновь вздрогнул, но сразу понял, что на сей раз заливалась полифонией моя Nokia. Я подошел и взял с полки мобильник. И тут я вновь испугался. Испугался по-настоящему, потому что в углу экрана орущей "Нокии" явно выделялась зачеркнутая нота. Бесшумный режим...
Провинциальное диско в исполнении шестнадцати-голосовой полифонии начиналось уже в третий раз, а я вновь не мог заставить себя поднять трубку и ответить. Какая-то часть моего сознания издевательски хохотала, спрашивая, а что же будет после мобильного телефона? Пейджера нет, а если включится сам собою телевизор, то можно будет хотя бы как-то развлечься...
Развлечься! Я ухватился за эту мысль. Ладно! Пускай! Пусть звонит, сейчас нажму на зеленый телефончик и немного развлекусь!
- Алло!
- ... не смей! ... асно... могут теб... ...бить!
- Чего? Слышно плохо! - кричал я в трубку, но невыносимо знакомый голос, прерываемый шумом помех, упрямо от чего-то меня отговаривал, и от отчаяния, звучавшего в его голосе, мне вновь стало не по себе.
- ...к окну! ...не подходи... ...Смерть!
А вот это уже интереснее! Похоже, кто то насмотрелся ужастиков, и теперь издевается! И вновь издевающийся хохот в моем сознании: "Ха! Кто-то насмотрелся мистики! Уж не ты ли?"
- Плохо слышно! Повторите! - вновь проорал я в трубку, лихорадочно выглядывая в темноте маленький "Camelion" - фонарик хоть и маленький, а светит неплохо.
Внезапно смутно знакомый женский голос исчез, а вместо него я услышал властный мужской голос.
- Spiritus sanctus vita aeterna!
Опять двадцать пять! Теперь ни к селу ни к городу эта фраза из Blind Guardian! Я не сразу понял, что кто-то на том конце связи истово молится на латыни.
Я нажал на "красный телефон". Голова шла кругом. А плюс ко всему еще и кружилась.
Мерзкое состояние понемногу рассеивалось. Впервые за три дня мне полегчало.
Я постоял с минуту, но телефон больше не звонил. Махнув рукой, я пошел на кухню. В холодильнике было практически пусто.
Я выругался и швырнул замерзшие насквозь крабовые палочки в умывальник. Пусть света нет, но морозильная камера холод держала отлично. Черт подери, я проголодался! Я посветил фонариком на полку над столом и выругался еще раз - хлеба тоже не было! Надо было идти в магазин... Я подумал и решил, что достаточно окреп для похода в магазин, если только на улице хоть немного подуспокоилась вьюга. Я подошел к окну и тут же заорал телефон в комнате. В коридоре ему вторила Нокия. А окно внезапно посыпалось мелкими осколками, и когтистая лапа схватила меня за горло...
Я резко сел на кровати. Сердце билось так, будто пыталось выпрыгнуть. Давно я не видел таких ужастиков!
...Я вновь начинал засыпать, когда резкая переливчатая трель телефона выдернула меня из состояния полудремы, в котором я пребывал вот уже третий день. Проклятый грипп свалил меня так, что я то и подняться на ноги мог лишь с трудом. В пояснице ломило так, что казалось еще немного - и там что-то сломается, а в горле было ощущение того, что я подавился мотком колючей проволки...
Света не было уже второй день. Вьюга, ветер и оборванные провода, и как следствие - я отрезан от мира. Телевизор не работает, радио тоже, даже радиотелефон и тот не в состоянии работать без света, а радиоточка уже сто лет, как приказала долго жить.
Телефон вновь подал голос. Я радостно повернул голову в сторону телевизора, но лампочка не спешила зажигаться. Света все еще не было...

Здорово, что тема открытая Космом нашла отклик и продолжает жить...:good:
Интересные авторы оказывается есть на форуме...

[COLOR="Indigo"]ТАНЕЦ НА ДВОИХ[/COLOR]- ...[COLOR="DarkRed"]
Это давно забытое понятие - «создать узы».

- Узы?

- Вот именно... Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе - тоже. Я для тебя всего только Лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но, если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете.

«Маленький принц». Антуан де Сент-Экзюпери. [/COLOR]
Каждое утро, просыпаясь, мы учимся жить вместе, воспитывать ребенка, уважать друг друга. Мы учимся танцевать по жизни… Мы спотыкаемся, падаем, злимся один на другого за неслаженность действий, смеемся, дурачимся. И каждый раз начинаем этот танец заново, оттачивая мастерство. Ты возвращаешь меня в детство, туда, где нет комплексов, нет стереотипов, нет позы. Я поймала твой ритм, ты — мой…

Громче звучит мелодия, заглушая голоса советчиков: тещ и свекровей, деверей и невесток, приятелей и приятельниц. «Не делай так», «Не ходи туда», «Веди себя иначе». Там где я и ты нет места советам извне. Танец – дело двоих. Слушая советы посторонних, мы рискуем сбиться, потерять ритм. И если это случится, виноваты будут не они, доброжелатели, щедро раздающие рекомендации, а мы, согласившиеся слушать эти рекомендации вместо мелодии нашей семьи.

Ведь никто лучше тебя не знает, как вести меня, никто лучше меня не сумеет соответствовать тебе. Наша семейная жизнь – это регулярные тренировки. Синхронность движений — путь к совершенству. Это танец, но не борьба за первенство, лидерство. Это смирение, уступчивость, но не гордость, не знающая меры.

Вспоминая истоки нашей любви, нашей семьи, мы снова и снова переживаем успехи и учимся на сделанных ошибках. Рядом друг с другом мы обретаем доверчивость двухлетних детей: в этом возрасте мы не отравлены шаблонным «Все изменяют», «Быт угнетает»… В этот танец невозможно входить с недоверием – иначе не состоится поддержка: я не рискну прыгнуть к тебе на руки, боясь, что уронишь, я не рискну доверить тебе себя, боясь, что подведешь.

Танец семейной жизни всеобъемлющий, всепоглощающий. На ум приходят слова Фаины Раневской:

«Семья – это очень серьезно, семья человеку заменяет все. Поэтому, прежде чем завести семью, необходимо как следует подумать, что для Вас важнее: все или семья».

Часто мы выбираем партнера для танца, жизни вслепую, сходимся, бежим. Когда же обретаем любовь глубокую, понимаем, нет плохих или хороших партнеров, есть несовместимость: привычек, характеров, взглядов — и нежелание работать над отношениями.

Семья – работа двоих. Прилагая усилия, вслушиваясь, ощущая, со временем Он и Она перестают спотыкаться, их танец становится стремительным, легким, воздушным.

Секрет у каждой пары свой. А еще секрет в свободе… В свободе от страхов, установок, сомнений, подозрений.

«Не кури – заболеешь! Не ешь много сладкого – случится диабет или ожирение! Не катайся на лошади – упадешь». Как часто, оберегая близкого человека от напастей, мы оберегаем его от жизни, от того, что делает нас счастливыми.

Да, во время танца можно сломать ногу, но думая об этом, мы никогда не научимся танцевать, не обретем чувства полета, не поймем, что Он и Она связаны не штампом, не детьми, не деньгами и обязательствами, а удовольствием от процесса жизни, семьи, тренировок, танца, от того, что происходит в данную минуту и называется Любовью.

[I][B]Вот, предлагаю всем окунуться в детские свои воспоминания, может кто-то захочет написать что-то: рассказик, стишок. Ведь, все мы родом из детства...))) Может просто: какими мы были, что больше всего запомнилось, десткие ужасы, детские глупости или наоборот умности, открытия, то что больше всего поразило, любимое животное детства и т.д.))[/B][/I]


Опубликую здесь свой рассказ - набросок, может он вам понравится?:) Пишите, мне интересны ваши отзывы!

[U][I][FONT=Georgia][COLOR=Indigo][SIZE=3][B]
А это - детство моё, кусочками.[/B][/SIZE][/COLOR][/FONT][/I][/U]
[FONT=Verdana][SIZE=2][COLOR=black]
Решила я писать все, что мне в голову втемяшится и даже не редактировать, а зачем мне редактировать у меня самый главный редактор есть!!! Вот он сидит у себя за столом - такой большой и важный, он всегда занят, его нельзя трогать, а то можно схлопотать. Умеет он бить и словом и делом, так, что мало не покажется, а если покажется, то добавит, чтобы не казалось! Но мне на все на это как-то одноразово, потому что я умная. Сначала взбеленюсь на его едкости и обидности, а потом подумаю, да ладно, все равно он, такой как есть, к чему придираться, может ему легче на душе делается от этого, что может он обложить человека сверху донизу, так пусть его, забавляется аки дитя малое. Жалко ведь человека. Всегда он в поисках заработка мечется, все ему не так, а может его жизнь хуже моей, ведь жить все время, чувствуя себя обделенным чем-то - трудно? Вот тут я и задумалась! Почему я так к нему прикипела, странная штука жизнь! Наделает тебе человек кучу гадостей, а ты на этом удобрении еще и розочку вырастить умудряешься, красивую и царственную, как и сама я! Как это получается: чем меньше - тем больше; чем легче - тем труднее; чем выше - тем ниже и т.д. Закрою глаза, а передо мной человечки - большой - маленький, гиганты - лилипуты, быстрая смена кадров, как в мультике, так и в жизни![/COLOR][/SIZE][/FONT][FONT=Verdana][SIZE=2][COLOR=black]Все это еще, куда ни шло в сравнении со всем тем, что в середине, внутри творится. А в середине жмет, давит, теснит, мысли друг друга воспитывают, и казнит себя человек сам от гнетущей тоски по не исполнившейся мечте. Той хрустальной, нежно-вдохновенной, которую раз… и главный редактор подрежет, крылья-то он всем подрежет, чтоб не заносились выше крыши, чтоб в узде и повиновении. Ему на все на это болт с гайкой, нематериально все это, в банк не положишь, домик не купишь с виллой и бассейном в придачу. Эх, Аляска, Клондайк!

[/COLOR] [/SIZE][/FONT][FONT=Verdana][SIZE=2][COLOR=black]А у меня был домик в детстве моем, такой бооольшшоооойй, огромнейший, я в нем совсем маленькая была, просто Дворец, а не домик, Домяра такой и огородик рядом с ним, весь в цвету, а дальше - море.. Огромное, как океан и теплое, даже зимой. Потрогаешь рукой воду, а она к тебе так и льнет, как тянется за твоей рукой. Песок шуршит под ногами, сочится между пальцев. Кварц, как интересно, время его песком сделало. Медуза, распластанная на маленькой моей ладошке вверх жгучими своими ножками - месть моя ей за то, что мамочку обожгла. Прозрачная, сиреневато-розовая слизь, тоже Божье творение, а жжется зачем? Когда вода холодная - много их, прямо через них и плыву. Сначала холодно в воде, пупырышки по телу, а потом - тепло и вылазить так неохота. А на дне морском рыбки стайками и разные интересные предметы. Один раз булавку нашла, блестела сильно, золотая оказалась, а ее уже водоросли опутали своей паутиной. Солнце играет в моих ладошках. [/COLOR]
[/SIZE][/FONT][FONT=Verdana][SIZE=2][COLOR=black]
«ИрАА»! Слышу я голос мамочки, значит надо все-таки вылазить на сушу, а как неохота. Ручейками стекает с моих золотых завитушек водичка и бегу я мелко- мелко так к мамочке, чтобы напугать ее своим неожиданным появлением. А вокруг - сплошные чудеса, потому и выросла я вот такой волшебницей-феей, с морем в середине и огромным миром звуков разнообразных, природа со всей своей таинственностью так и продолжает жить во мне такая разная, цветная и музыкальная. Не верите, наверное... А зря.[/COLOR]
[/SIZE][/FONT][FONT=Georgia][SIZE=3][FONT=Verdana][SIZE=2][COLOR=black]Вот мышка бежит, глазки - черные пуговки. Выскочила из норки, а за ней ее детки. Эй, последний, не отставай, надо успеть до столовой добежать, там много припасов. И розовые хвостики скрылись в другой норке, что им до меня, я ведь сама детством пахну, не опасно. Вот муравьи строят своё жилище, какие сильные, один умудряется на себе целый кусок древесной коры тащить, это ж надо - все в домик. Стройка у них, не то что у наших строителей элитных домов - многоэтажек, нет ни зазорчика, все продуманно до мелочей, а говорите не умные они. Муравьи на немцев похожи: ать - два, ать - два - взвалил бревнышко на спинку и поволок. Но, если кто ножку повредил или ослаб - сожрут, они такие, им нужна рабочая сила, а не инвалиды. Вот шмель жужжит, огромный, страшно мне, но я тихонечко пальчиком до его мохнатой спинки дотронусь, любопытно. Полетел, было на меня, а я пригнулась, и мимо пролетел, зато какой он пушистый, мягонький. [/COLOR][/SIZE][/FONT]
[/SIZE][/FONT]
Зажмурюсь на солнышко, глядя, а оно в каждой капельке отражением своим так и останется блестеть. С политых дождиком помидоров и огурцов, с малинового куста, с паутинки, сплетенной паучком, с моих ресничек капает мне на руку. И зажму я его крепко-крепко, руку не разожму, потому что там спряталось детство мое. Так оно и осталось со мной, любит меня жмурить, пугать, веселить. Такая я вся - детская, загадочная, как капелька солнца в моей руке.
[FONT=Verdana][SIZE=2] (отрывок из моей книги)[/SIZE][/FONT]

У меня в детстве был любимый пёс "Тарзан", он всегда ходил со мной рядом по турбазе, где работал тогда директором мой отец. Я даже каталась на нем сверху. Как-то раз, я принесла еду из столовой для всех собак, охранявших турбазу. По моим детским понятиям - на всех должно было хватить, но почти все кости забрала себе Лайка - главный сторож турбазы. Мне показалось, что надо восстановить справедливость, я начала делить кости на всех, но только я наклонилась к Лайке, чтобы взять косточку и дать ее другой собаке, как моментально Лайка вцепилась мне в горло. Мне было 7 лет, меня нашли совершенно случайно в луже крови, пол миллиметра до сонной артерии - так меня Лайка в шею поцеловала...)

Помню, как мы играли в прятки, залезли в подвал на Земской улице. Мальчишки отодрали доски, которые закрывали вход в катакомбы. Образовалась щель, через которую мог пролезть только ребенок. Страшно было, но любопытно же... Тем более, по слухам там бродило привидение...

[QUOTE=Каролина;2111510] Лайка вцепилась мне в горло. Мне было 7 лет, меня нашли совершенно случайно в луже крови, пол миллиметра до сонной артерии - так меня Лайка в шею поцеловала...)[/QUOTE]

Иех, я в глубоком детстве тоже решила покормить соседскую собачку.:)
Это была немецкая овчарка. Зашли в гости на несколько минут, и пока взрослые себе о чем-то в доме болтали, я пошла угощать очень любимого мной Цезаря. Только он в этот момент ел, проигнорировал мой бублик и как-то совершенно забыл о хорошем ко мне отношении. В общем, когда он кинулся, я, даже не помню каким образом, откатилась на расстояние, куда привязь не позволяла ему меня достать. Но все же задеть успел. Рассек нижнее веко, чуть без глаза не осталась, лицо в крови; когда соседка с мамой вышли наконец-то, то после 1 помощи мне, соседка начала приводить в чувство маму, тк. она потеряла сознание после увиденного.

Но это из негатива. А так очень много совершенно волшебно-замечательных воспоминаний, но не хочется их выбалтывать, т.к. кажется, что тогда они утратят нечто очень важное и ценное, что на словах и не опишешь. ))

Далеко мы не ушли. Когда спустились вниз, оказалось, что запас спичек слишком мал, а испуг слишком велик. Это было подземелье, где во времена СССР прятались священники. Там они прятали якобы свои сокровища. И мы хотели их обязательно найти... Тут, издалека, до нас донесся какой-то звук...

Паника была ужасной, помню, как моё сердце просто выскакивало от бешеной скорости, с которой оно колотилось. Может все это нам только показалось, но этот звук был таким протяжным и пронизывающим до костей... Мы пулей выскочили из подземелья на радость тем, кто нас искал. Я в тот вечер была наказана, мне не дали сладкого и уложили спать, хотя я ужасно сопротивлялась.

Каково же было моё удивление, когда совсем недавно я узнала, что в районе Ильинского монастыря, вернее под ним, действительно гуляло привидение. Это уже факт, который зафиксировали священники. Рабочие начали проводить строительные работы под монастырем. Из катакомб были изъяты мощи Святого (имени не помню) и определили их в этот монастырь... Но, самое интересное, что после того, как тело мученика приобрело покой, больше уже никто не слышал воя в подземелье... Говорят, что это был монах, который вымаливал у Бога прощение за грехи человеческие, когда после революции нещадно уничтожались и грабились церкви, расстреливались их служители... Уничтожались, кстати, не только православные церкви, но также и мечети, синагоги...

Неужели все стали такими взрослыми, что забыли своё детство, ведь в нём так много ярких красок. Я, конечно, не предлагаю впадать в детство,
я предлагаю выделить из воспоминаний самое необыкновенное, загадочное, а то опять какой -то мой личный дневник получается...:(

Я в детстсве больше с мальчиками водилась, поэтому доводила свою маму до тихого ужаса вечными ссадинами и синяками, получеными в драках. Но все таки у нас был очень дружный двор, мы всегда все делали вместе: лазили по деревьям, катались по городу на великах, воровали виноград на соседских крышах...
И вообще мне сейчас кажется, что такого яркого солнца как во время детстсва, уже никогда не было. Все тогда было другим: добрым, светлым, радостным... Иногда так хочется туда вернуться, чтоб все неприятности сегодняшнего дня растворились и снова появились силы жить дальше.

Случай из пионерского детства.
Рассказала мне мама, что на день пионеров их всегда бесплатно катали на каруселях в парке, указание такое было. Передаю эту новость в школе корешам, и направляемся мы в родной парк Горького на карусельную площадку. Начинаем требовать, чтобы нас срочненько бесплатно покатали по случаю нашего практически профессионального праздника. Контролерши - толстенные такие тетки не соглашаются. В пионерской массе растет уверенность, что они умышленно не выполняют директивы правительства и дискуссия приобретает жесткий характер. Тетки видимо не зная, как следует обращаться с детками такого возраста, стали нас вероятно по своему всегдашнему обыкновению называть нехорошими словами. Ответ наш был соответствующим. Тогда они исхитрились изловить одного из нас и посадили его в какой то сарайчик. Узника мы освободили, выломав дверной замок.
Кто сообщил об этом школьной администрации, до сих пор не знаю, но последствия для нас были крайне плачевными. Поднялся страшный шум. Районо, гороно, облоно, комсомол. Едва не начали «дело шить» по антисоветчине, да вовремя остановились. Ограничились изгнанием из пионеров. В итоге я провел все лето под домашним арестом. Каждому из нас родители категорически запретили общаться с друзьями-хулиганами. Но запрет этот оказался нежизнеспособным и мы дружим до сих пор. Воти этот Новый год встретим все вместе (с семьями, конечно)

Как то полезли с мальчишками на крышу соседнего дома воровать виноград. Было уже темно и Костя, который шел впереди, обернулся чтоб предупредить новичков об телевизионой антенне, стоявшей без креплений, чтоб её не задели. И не успел повернуться, как благополучно налетел на неё сам. Да так сильно, что несчастная антенна полетела вниз во двор. Нас как тайфуном сдуло с соседской крыши. В тот день винограда мы больше не хотели и ещё долго слушали ругань и матюки с соседнего двора. )))

Слегка хмурый осенний день. За окнами пестрит неяркими красками опавшая листва. Проплывают мимо голые стволы деревьев, их разноцветные обветшалые кроны играют ля-минор на фоне низкого неба. Тепло. Скорее рефлекторно втягиваю голову в плечи, прикрывая уши воротником куртки. Печали нет. Нет, как и ожидаемого холода поздней осени. Небо ленится плакать. Небо хмурится, лишь иногда показывая в разрывах облаков лазоревую синь. Хмурится, но я не верю небу. За напускной строгостью и унынием кроется теплота цветастой осени и дружеская улыбка. Скорее, из тесного транспорта в обволакивающую тишину улиц. Спешат люди. Спешат авто, задрав к небу хвосты пара из выхлопных труб. Широкая улица пульсирует сотнями спешащих фар. Некоторые приглушенно, спросонья глядят в редкие лужи и на трещины уставшего от влаги асфальта. Удивленно замираю под зеленый марш светофора. Тишина. Шаги утренних людей скрадывает лежащая повсюду листва. Дворники пали в неравной битве за необжитую чистоту тротуаров и маленьких, зажатых стенами двориков. Даже непререкаемая масса распаленного металла сотен машин боится, наверное, даже, стыдится без лишнего повода нарушать очарование тихой осени.

Прелесть. В разрывах влажных стен домов, в нескольких метрах от перекрестка замираю, слегка повернув голову. Теплое дуновение влажного городского воздуха. Острый яд выхлопных газов падает сражён. Свободное от табачной зависимости обоняние приносит то, что каждый из нас встречал тысячи раз. Встречал и я. Но только сегодня всему обыденному и такому незаметному позволено удивлять. Удивлять и вызывать неясное, немного постыдное, чувство необъяснимого восторга. Запахи прелых листьев, влажной штукатурки и асфальта. Теплый домашний уют запаха жареного картофеля и утренней кухни с чашечкой растворимого кофе. Улыбаюсь непонятно чему и, пытаясь скрыть явное удовольствие, с вызовом смотрю в лица людей идущих навстречу. Прохожие не любят встречаться друг с другом взглядами. Взгляд обязывает. Взгляд взывает. Призывает и приковывает внимание. Опускаю глаза и, неловко шаркая ботинками по тротуарной плитке, пытаюсь захватить ворох листьев. Еще раз. И еще. И уже нет целей. Нет радости и разочарования, нет ничего кичливого и надоедливого. Есть только я и этот мир. Кризисы и остальная мишура стерлась с подошв о плитку тротуара. Осталась незримым налетом на прелой листве.

Вечер подкатывает незаметно. Серое спокойствие дня начинает клонить ко сну. В наушниках грустит Джо Дассен. Становится зябко. Именно так, немного сыро и забавно зябко. Не холодно, не прохладно, все эти слова не передадут и малой толики. Толики очарования вечерней осенней зябкости. Гудят уставшие от целого дня гуляния ноги. Ладони застыли даже в карманах куртки и жаждут живого человеческого тепла. Чужой родной улыбки, запаха духов и одного осеннего праздника на двоих. Захожу в первую попавшуюся кафешку, покупаю капучино и тут же спешу обратно в вечер. То здесь, то там зажигаются янтарные подсолнечники фонарей. Вокруг их теплого света кружит ореол влаги, раскладывая янтарность в пасьянс всех цветов радуги. Из кафе я захватил с собой на ставшую близкой и понятной улицу немного яркого света. Того света, который умеет лишь жмурить глаза, но не дарит радости. Практичного света, о котором совсем не хочется вспоминать. Оборачиваюсь, сквозь стекло витрины свет не так страшен. Там, в осязаемом запахе какао и яблочного пирога, я получил и свой кусочек настоящего тепла. Вдыхаю терпкий аромат кофе, обхватив стаканчик обеими ладонями. Я иду дальше. А вы со мной?

Привет всем я на этом сайте не давно, я много пишу: стихи рассказы и прочее. Вот недавно решил написать свою книгу и решил выложить здесь. Выкладываю только вступление и пролог. Напишите свои отзывы. Многие в моей школе уже её читали, говорю сразу, понравилось не всем. Писать я только учусь. Если Вам понравится буду постепенно выкладывать продолжение. И ещё если вам известно аниме Naruto то это некое его продолжение после смерти Наруто. Что ж читайте:

Пролог


Рассвет. Восходящее солнце выжигает степную траву. Жизнь в этом регионе безнадёжно и безвозвратно потеряна после… После того что случилось 12 лет тому назад, в одиноком и почти для всех забытом городе Ориноко. Сильнейший из демонов уничтожил это селение. Но что же Райкоу, малыш, наделённый необычной магической силой. Способный в минуты разрушить мир и за считанные мгновения вернуть всё на свои места. Неужто он не помог, он обязанный встать на путь добра и защищать мир от разрушений. Или же …



Вступление
Пророчество
-Райкоу, a Райкоу, малыш, куда ты задевался? Ох уж этот проказник.- Со вздохом мимолётно проронила мама. Надеясь, что ребёнок жив и здоров.
-Что я слышу, Люси, неужели ты снова отвлеклась и недоглядела за ним? А…
-Ну… понимаешь, Бен, тут такое… э-э… случилось.
- Опять. Мне это надоело, сколько можно, это просто невыносимо! - сказал отец и отвернувшись захлопнул дверь.
Как вы уже поняли Бен Мильтон, был папой Райку. Этот человек - лет 40-45 грозного вида, хорошо выбрит и опрятно одет. На ярком солнце глаза его отдавали блеском, а чёрные волосы добавляли ему контраста, делая похожим его на идеального отца знающего во всём определённую меру.
В отличие от него, мама, то есть Сюзи Мильтон была очень растеряна, щёки её были розово-пунцового цвета. Именно это и показывало, что она была в большой мере огорчена, и в каждую минуту могла заплакать, как девчонка.
Что же о дом, то он ничуть не отличался от других. Это было небольшое двухэтажное построение, с белыми стенами, коричневой дверью и парочкой окон. Внутри домика было 6 комнат: гостиная, кухня, столовая - на первом этаже, и две спальни на втором. Но мы забыли об оставшейся 6 комнате, на 2 этаже, так вот: это помещение № 6 (так будем называть эту зловещую комнату) было всегда заперто на ключ, и кроме Бена туда никто некогда не входил, даже Сюзи. Но скоро мы узнаем об этом месте многое…


Вечер уже подходил к концу, но Райкоу негде не было. Бен уже хотел звонить в полицию, как вдруг раздался очень жалобный похожий на крик писк - это был Райкоу. Он лежал в гараже и тихонько, подобно мыши скрёб по полу. Мильтон подскочил к нему и крепко прижал к себе. Он был очень рад и быстро зашагал в дом, держа на руках сына.
- Сюзи я нашёл его!
- Какой ты молодец Бен! А я испекла вам черничный пирог.
- Ох, давно я не ел его.
- Так садись скорей за стол, будем ужинать.
Ну, а пока длится трапеза, заглянем в город Ориноко.

Это был город вовсе не примечательный днем, но со страшной ночной жизнью. Как только на город опускался сумрак, там происходили страшные вещи, и вот почему: В этом селении 75 лет тому назад происходила битва, ужасающая война между демонами и людьми. И управлял этой войною великий шиноби Наруто Узумаки, но он, кому судилось привести добро к победе, был убит демоном который седел в нём, демоном девятихвостого лиса, который и убил всё человечество. Но, не долго судилось ему торжествовать, потому, что пророчество гласило: что родится шиноби необычайной силы и через 100 лет спасёт всё человечество от лап демонских и мир на земле настанет. Все эти 75 лет люди жили надеждой, надеждой, что это и в правду произойдёт. И это свершилось, человек способен развеять мрак на земле родился…


Глава 1
Чёрная чакра. Контроль либо смерть.

Утро, лучи солнца нежно ласкают землю, воздух наполнен необычайной тревогой, птицы прелестно поют, вытягивая каждую ноту своего великолепного соло. Но нам не до этого, сегодня особый день, день рождения Райкоу, ему исполняется 10 лет.
-Сынок, мой маленький Райки с днём рождения тебя. – Воскликнула Сюзи и приоткрыла дверь в спальню нашего героя, и увидела страшную картину: полстены было уничтожено, люстра лежал на полу, если местами вырванные доски и грязь можно назвать полом, шкаф покосился на бок, a посредине комнаты витал в воздухе сгусток синей чакры. Райкоу негде не было. Мама ужаснулась и побежала вниз, чтобы рассказать обо всём Бену Мильтону. Он как раз доедал остатки вчерашнего ужена, когда Сюзи влетела в столовую, и запыхавшись стала кричать:
-Бен, милый Бен это случилось, я видела сгусток синей чакры!
-Неужели двухвостый был здесь, демон, который является одним из самых слабых?
-Я поражаюсь твоему спокойствию, ведь забрали нашего сына!
-Не беспокойся за него, он обладает такой силой, что тебе даже не снилось, он сможет постоять за себя!
-О чём ты таком говоришь, он изучил лишь азы огненной стихии, его убьют!
-Нет, он выживет, ты просто забыла о том, что он может переходить в состояние Крида, и владеть силой всех девяти демонов.
-Да но в этом состоянии он не может контролировать себя.
-Он должен учиться, ведь только так он сможет привести человечество к победе. Если он не будет использовать эту силу, он закончит жизнь как Наруто.
-Может ты и прав, но нам все равно нужно отправляться на поиски!
-Зачем?
-Как зачем?
-А вот так, это всего лишь, двухвостый. Мальчик с ним справится.
-Но, Бен.
-Всё, разговор закрыт, иди и делай свой праздничный пирог и не о чём не беспокойся.
Тем временем двухвостый демон тащил за собой, совсем обессилевшего мальчишку. Он был почти без сознания, потрепан, но не терял веру в спасение, и надеялся, что его найдут. Это и был Райкоу.
Но тут свирепый демон роздал протяжный вой, и в одно мгновение сюда слетелись жестокие маги огненной стихии.
Двухвост прорычал:
-Вы знаете что делать, отвезите его к своему шиноби.
-Слушаемся – в одно мгновение сказали джоунины. - И взвалили на плечи ребёнка. Но в этот миг он очнулся и начал изо всех сил извиваться. Маги это заметили и бросили его на землю. Он вмиг распутался, и бросил огненную вспышку в строну шиноби. Они уклонились и использовали групповую огненную атаку, но Райкоу был не промах, он с огромной скоростью взлетел вверх и применил технику забвения. Противники потеряли сознание, и наш герой хотел было пустится в бег, как вдруг его стало необычайно сильно прижимать к траве. Он испугался и увидел, как демон использует технику земли. Попытки мальчика использовать огненную магию не привели к успеху, единственный выход это было призвать состояние Крида. Малыш присел и сконцентрировал чакру всего своего тела на пальцах рук… Хлопок, и страшный поток энергии чёрного цвета стал обволакивать тело мальчика, он понял, что дело плохо, потому что лишь энергию белого цвета ему подвластно контролировать. Тем временем поток уже завладел телом.
Невероятная сила высвободилась из тела, это был ужасающий и невероятный, новый адский демон владеющий силой всех живых существ, магов и шиноби. Его силу нельзя было сравнить даже с силой девятихвостого. Он уничтожал всё что видел на пути так был разорван на клочья двухвост, ниндзя огненной стихи были перемешаны с камнями и землёй.
Но тело Райкоу не выдерживало, он был ещё слишком мал для таких физических нагрузок. Из его тела текла кровь, он издавал неумолимые стоны. Мышцы и ткани его тела разрывались, он был бессилен, на грани жизни и смерти. И не смотря на это парень продолжал бороться, что бы угомонить эту страшную силу, но это уже было невозможно…

Дом Мильтонов часом позже:
-Люси посмотри, что показывают по новостям. Страшное создание крушит селение на западе в 100 милях от нашего города. Говорят что повторится эра демонов. – сказал отец обедая.
- Боже. – воскликнула матерь. Это же наш сын. Он ведь может умереть.
- Да? А я как-то и не заметил.
- Мильтон Хватит. Мы сейчас же отправляемся на поиски Райкоу.
- Ладно, ладно. – вздохнул Бен и промолвил:
- Только сначала я должен кое-что сделать. Это не займет много времени. Ладно?
- Хорошо, а я пока уберу со стола, и подготовлюсь к путешествию.
- Что там готовится мы отправляемся на минутные поиски?
- Да но на поиски демона!
- Ох уж эти женщины - вздохнул папа и отправился на второй этаж.
А мама с помощью магии воздуха подняла всю посуду и опустила в отсек для её хранения. После этого она оглянулась и увидев, что за ней не следят отправилась в гараж. Там она приподняла одну из досок и увидела знак стихи воды. После Сюзи возвела руки вверх, перенесла центр тяжести и водным хлыстом ударила по изображению. Минутою спустя в полу открылся тайный ход куда и спустилась женщина…
Тем временем Мильтон старший, поднявшись на второй этаж подходил к помещению №6, как вдруг, что-то необыкновенно ужасное одним взмахом
лапы снесло крышу домика. Это был Райкоу, который изо всех сил, боролся за жизнь. Бен понял что уже поздно…
А тёплый осенний день подходил к концу, в небе уже не было очаровательно белых облаков, птицы не пели. Только всё воздух был насыщен той тревогою и разочарованием. Солнце пустило последний луч на землю и город Ориноко погрузился во тьму.
А что такое тьма… Тьма это энергия и счастье демона, и в тот же миг это смерть для человека.
Тьма…тьма…тьма…

Итак, предлагаю вашему вниманию мое творение в стиле фэнтези.На одном конкурсе я занял третье место, однако, было бы интересно услышать пожелания форумчан)

Сумерки… Приближалась ночь, на небе уже виднелась луна. На пустой дороге появилась непонятная фигура, но как только очертания стали более внятными, то сразу стало ясно, что это- странник. Его выдавала одежда: на нем был старый, пыльный плащ с капюшоном, закрывавшим лицо - незаменимая вещь для путника, и от дождя защитит, и в холод согреет.
В полутьме показался небольшой дом с вывеской в виде кружки пива. Это был известный на всю округу своим добротным пивом трактир. Находился он совсем недалеко от города Дион, приблизительно час пути пешком. Неизвестный направился именно туда.
В заведении было довольно много посетителей, но все-таки нашелся свободный столик. Путник заказал себе теплую похлебку, немного хлеба, кружку пива и сел за угловой стол. Когда его заказ принесли, он принялся за трапезу без лишних слов, у него явно не было желание ни с кем общаться, но тут к нему подсела девушка. «Здравствуйте, можно к вам?»- спросила она. Это была молодая эльфийка, но какая! У неё было очень милое личико, блестящие белые волосы, из-за которых виднелись не очень большие, аккуратные острые ушки. А глаза, ах эти голубые глаза… В них можно было утонуть, настолько они были прекрасны, бездонны. Это дитя поразило странника, нет, он не влюбился, просто был удивлен. В своих краях он не видел таких прекрасных созданий, она была так красива и непорочна, от неё веяло природой. Несмотря на внешнюю хрупкость, сразу было видно, что внутри эльфийки живет неукротимый огонь, дух истинного воина и авантюриста.
- Вечер добрый,- ответил он, сделав глоток из кружки.
-И вам. Вы путешественник, не так ли?
-В какой-то мере да.
-Я так рада, что встретила вас! Будем знакомы, Эмелин.
-Палито.
-Я странствующий менестрель, слагаю песни, баллады и пою их народу, донося до всех и каждого правду . Я путешествую по миру в поисках новых историй и приключений, собственно, вот почему я к вам и подсела. Наверняка, вы многое пережили, у вас много занимательных историй , которые вы бы хотели рассказать.
-Честно говоря, я больше люблю слушать, чем говорить, -отрезал Палито,- я впервые в этих краях и мне было бы очень интересно узнать здешние новости.
- Я тут тоже совсем недавно остановилась, но уже успела кое-что узнать. Сейчас весь Дион говорит о новой экспедиции на Остров Душ.
-А кто-то уже пытался попасть туда ранее?
-А как же! Два года тому назад была первая экспедиция под предводительством
известного путешественника Горна Злотоборода. Он был там и приехал домой через шесть месяцев с огромной кучей золота, драгоценных камней и других прелестей. Горн рассказал о тех краях. Оказалось, что там живут странные существа, которые чем-то похожи на нас, но у них на спине одно крыло! Они называют себя камаэли. Через год после этого королевская эскадра направилась на Остров Душ, но от них совершенно ничего не было слышна. Прошло пол года и в гавань Диона прибыл один корабль и то команда была далеко не в полном составе. Всего лишь двадцать человек! Они рассказали, что только им удалось убежать, а все остальные убиты местными.
-Их просто так убили? Без какого либо повода?, - спросил Палито удивленно.
-А им не нужно повода. Эти камаэли ведь неразумные, они не умеют говорить, для них нет ничего святого. Они - дикие звери, им не надо повода для убийства. Они убивали, чтобы утолять жажду крови, а потом жрали тело жертвы. Ухххх, как представлю, то мурашки по коже бегать начинают.
-И вы верите в эту чушь? Первая экспедиция пришла живой и здоровой, а вторую просто так уничтожили. Может, слуги короля приехали с недобрыми намереньями? Если они такие дикие, как вы говорите, почему они не убили Злотоборода и его людей?
-А я откуда знаю почему. Поведение животных предугадать невозможно. Правительство считает, что это дело нельзя оставлять просто так, поэтому сейчас собирают новую военную экспедицию. Эти твари поплатятся!
Странник презрительно посмотрел на эльфийку и сказал:
-Эльфы, люди, орки, гномы- великие народы. Вы такие разные внешне, но такие одинаковые внутри. Вы, словно стая, слепо верите вожаку и считаете врагами тех, кто не такой как вы, кого вы не понимаете. Ваше ничтожное общество боится тех, кто знает несколько больше,- в этих словах была разочарование, но Палито не показал явного раздражения
Странник резко встал из-за стола и ушел без лишних слов. Эмерлин же осталась сидеть в недоумении.
************************************************** ***************************
Я ещё минут пять посидела за столиком и начала собирать вещи. Я не могла понять из-за чего Палито на меня обиделся. Что я такого сказала? Как он вообще мог со мной так поступить? Я- аристократка, во мне течет королевская кровь! Эх, а отец ведь предупреждал, что не женское это дело путешествовать по миру и никто не будет со мной обращаться, как с уважаемой особой. Может, мне стоит вернуться домой к семье, которая меня любит? Нет, нет и ещё раз нет! Никогда ещё Эмерлин Синелист не отступала. Лучше я умру, чем мои предназначением будет дом, дети и кухня! Я знаю, что я способна на большее!
Я собиралась идти в Дион. Путь предстоял недлинный. Мне совсем не хотелось ночевать в этой таверне, поэтому я решила пройтись до города и остаться на ночь уже там. На улице было темно, но дорога освещалась неплоха, ведь по ней в любое время дня и суток проходили купцы и путешественники. Я вышла из дома и направилась к городу. Как только огни таверны стали незаметны, у меня появилось плохое предчувствие, казалось, что именно сейчас что-то случится. Хотелось прибавить шагу, но было уже поздно. Жуткая усталость охватила меня. Сначала, начали опускаться руки и я уронила оружие, потом ноги, а через несколько минут я упала на землю и не могла встать. Из темноты появилось два силуэта. Это были темные эльфы. Много столетий назад группа молодых магов нарушила древний запрет начала изучать темную магию. Они были изгнаны из деревни эльфов и поселились под землей, основав свое поселение. Изгнанники посветили свою жизнь служению Шилен- богине тьмы. Шилен даровала им огромную силу и мощь, но темная магия оставила след: их кожа побледнела, а тело стало холодным, как лед. Эти предатели уже были не похожи на нас. Так и появился новая расса - темные эльфы. До недавнего времени они были изгнанниками, но теперь связи с ними налаживаются, так как их становится все больше и больше. Многие из них живут, как и мы, но большая часть осталась под землей. Эти двое явно выбрались на поверхность, но жизнь у них, наверное, не удалась, поэтому они начали промышлять грабежом. Разбойники были одеты в лохмотья, у одного из них в руке был дешевый деревянный посох, а у второго вдруг из рукава выскочил нож.
-Смотри, Мэл, какая птичка к нам сегодня залетела,- сказал маг.
-Хе, эльфиечка. Давненько они у нас в гостях не были.
-Ага, а какая симпатичная,- он снял у меня с пояса небольшой мешочек,- ух ты, да у неё ещё куча денег в сумке. Ты посмотри! У нас сегодня отличный улов.,- сказал бандит, показываю жалкую горсть монет, которая была у меня на мелкие расходы, своему другу.
-Отлична, но мы же её не отпустим просто так,- сказал вор с ухмылкой,- тащим её в лес, а там разберемся, что делать.
У меня чуть сердце не выскочило из груди. Со мной ещё никогда такого не была. Я не знала, что будет дальше. Они начали меня связывать и уже собирались нести неизвестно куда, а я не могла ничего сделать.
Неожиданно, из темноты появился он. Да, я узнала этот плащ- это был Палито. Палито,
как молния, подскочил к магу и нанес ему удар плечом. Тот упал на землю и , кажется, потерял сознание. Все произошло так быстро, что второй разбойник ничего не смог понять. Он попытался нанести удар ножом, но Палито ловко парировал и из-за спины у него появился меч. Это был двуручный клинок. Было видно, что меч очень тяжелый, но
мой спаситель держал его в одной руки и так легко наносил им удары, словно это было не тяжелое оружие, а какая-то игрушка. Вор оказался тоже не промах. От каждого удара он ловко уходил, не давая шанса поразить себя. Палито собирался нанести очередной удар, но темный эльф отпрыгнул и оказался у него за спиной. Разбойник уже хотел нанести удар в спину, который мог бы оказаться смертельным, но тут случилось нечто неожиданное! С Палито слетел плащ и из-за спины показалось крыло! Он взмахнул крылом и противника снесло сильным порывом ветра. Неужели он… Темный эльф отлетел на несколько метров и, ударившись об дерево, упал замертво. Палито метнулся к врагу, чтобы нанести контрольный удар, но не успел. Камаэль забыл про пришедшего в чувства мага. Маг быстро выкрикнул заклинание и в спину Палито полетел огненный шар. В это заклинание темный эльф вложил всю свою ярость и злость. Магический удар был настолько силен, что мой спаситель упал на землю. Его дыхание участилось. Было понятно, что жизнь покидает камаэля. В этот момент я почувствовала, что могу двигаться. Бандиты не успели меня хорошо связать, и поэтому у меня получилось быстро освободилась от веревок. Я подползла к телу вора и схватила нож. Маг медленно подошел к Палито, на его лице появилась кривая улыбка и он уже хотел нанести удар, который точно бы убил воителя. Я не знала , что делать. Ни разу ещё мне не приходилось оказываться в такой ситуации. Я интуитивно схватила нож, взяла врага за шею и перерезала горло. Холодная, как ледяная вода, кровь хлынула из артерии. У меня был шок… Никогда я не лишала жизни разумное существо, пусть оно даже будет злым и подлым. Как только я осознала, что произошло и пришла в себя, то сразу посмотрела на то место, где лежал Палито. Но его там не было! Только немного примятая трава напоминала о том, что тут совсем недавно лежал умирающий камаэль. В этот момент мало волновало как, почему и куда пропал Палито. «Это ложь, почему ей верят, почему все считают камаэлей злыми?»,- этот вопрос звучал в голове и мучил меня, потому что я не могла найти на него ответа. Я поклялась, что всеми силами, которыми меня наделила мать Природа, я буду бороться за справедливость и расскажу всем правду о камаэлях. До Диона осталось совсем чуть-чуть…

Сегодня я был готов ко всему. Я был полон сил и здоров, как никогда, чего нельзя было сказать обо мне вчерашней ночью. Эх, трудный выдался денек. И зачем я так рисковал из-за этой эльфийки? Видно я слишком хорошо воспитан, чтобы оставить женщину в беде. Это меня когда-то погубит. Если бы Эмелин не очнулась, то гибели было бы не миновать. Ещё хорошо, что у меня хватило сил прочитать заклинания востановления, которое мгновенно залечивает раны. Я не понимал, что твориться вокруг меня, наверное, я был на грани смерти. Не знаю, каким образом у меня нашлись силы сотворить такое сложное заклинание. Это была помощь свыше. Когда я стал осозновать , что происходит вокруг меня и увидел бледную, испуганную эльфику, а рядом со мной два трупа, то пришлось сразу скрыться. Если бы я не убежал, то точно пришлось бы выслушивать лишние вопросы, ведь я расскрыл себя. Не знал, что в этих краях к нам так плохо относятся.
После того, как драка закончилась, я убежал в лес и забрался на самое высокое в округе дерево. Пришлось заночевать там, я посчитал, что приключений на сегодня достаточно. Утром я направился в Дион. Городишка сам по себе неплохой, солнечный. Аккуратные домики и внешне приветливые жители- это уже вызывало радость. Я прошелся по узким улочкам и вышел на главную площадь. На площади была очень много народу. Казалось, что там собралась половина жителей Диона, а может и больше. Как потом выяснилось, все пришли посмотреть на казнь. Я, откровенно говоря, никогда не любил такие действа, но было интересно, кого же в этот раз лишают жизни. Рядом со мной стоял орк и я решил спросить у него:
- Что тут случилось?
-Тебе что не видна? Вешать сейчас будут.
-Кого?
-Я шо знаю. Говорят, остроухую какую-то. Больно умная, бродила тут по городу. Ночью зашла в трактир, начала песни петь про однокрылых, как их там зовут. Прославляла их, а утром на рынок переместилась спивать, там её и повязали. Приказали немедленно казнить. Виселицу и палача организовали меньше чем за час. Оперативненько…
ЧТО? Не уж то Эмелин? Я начал пробиваться ближе к виселице, расталкивая толпу. Увидев мою знакомую, я не мог поверить своим глазам. Как только она до такого додумалась! Детская глупость и только.
-Эмелин Синелист обвиняется в ереси и измене Родине. Волей Верховного Губернатора вынесен приговор- казнить через повешенье. У виновной есть, что сказать в свое оправдание?
Я ещё такой её не видел. Огонь в глазах померк и осталась лишь безнадежность. Она начала рассматривать толпу, которая пришла посмотреть и увидела меня! Наши глаза сошлись. На секунду, я был готов кинуться к ней, перерезать всю охрану, палача и глашатая. Всего лишь на секунду… Я понимал, что нас живыми отсюда не выпустят. Отрицательным кивком головы я дал понять, что ничем помочь не могу. Впервые мне приходилось чувствовать себя таким беспомощным, но моя жертва была бы напрасной. Мне пришлосьи так многим ради неё рисковал. Я понимал, что смерть идет за мной. У меня лишь две дороги: жизнь и смерть, а третьего не дано. Стоит мне обернуться, сделать один неверный шаг и смерть догонит меня. Прости…
Эмелин заговорила:
-Эльфы, люди, орки, гномы- великие народы. Вы такие разные внешне, но такие одинаковые внутри. Вы, словно стая, слепо верите вожаку и считаете врагами тех, кто не такой как вы, кого вы не понимаете. Ваше ничтожное общество боится тех, кто знает несколько больше.
Палач обрубил доску, на которой стояла эльфийка и её жизнь оборвалась здесь и сейчас. По замыслу, толпа должна была взреветь, восторженно визжать от радости, но вместо этого стояла гробовая тишина. Каждый задумался: «А ,может, Эмелин Синелист была права?».

В общем читается и представляется, очень даже хорошо. Там есть пару граматических недочетов, но не буду портить впечатление. ТАК ДЕРЖАТЬ!

Сразу видно,что играешь в Л2 )) Красиво,но концовка печальная))

Спасибо за приятные слова)

Детство мое, наверное, это сейчас немодно быть взрослым ребенком. Мне делали замечания, когда я в свои 18 любила смотреть мультики, играть в куклы, рисовать добрых зверушек. Один мужик, очень серьезный, говорил мне, что это даже опасно - верить в добро. Интересно а вы как думаете?

Каролина, Вы открыли замечательную тему (а книга - где???)! Но права Келла:"[B][B][B][B][B][COLOR="Plum"]А[/COLOR][/B][/B][COLOR="Plum"] так очень много совершенно волшебно-замечательных воспоминаний, но не хочется их выбалтывать, т.к. кажется, что тогда они утратят нечто очень важное и ценное, что на словах и не опишешь." [COLOR="Black"][COLOR="Black"][/B][/B][/B]Я, можно сказать, живу в своем детстве, и оно живет во мне - сосудом с волшебной "жидкостью" .))[/COLOR][/COLOR] [/COLOR]

[quote=Agnessa;6056098]Каролина, Вы открыли замечательную тему (а книга - где???)! Но права Келла:"[B][B][B][B][B][COLOR=Plum]А[/COLOR][/B][/B][COLOR=Plum] так очень много совершенно волшебно-замечательных воспоминаний, но не хочется их выбалтывать, т.к. кажется, что тогда они утратят нечто очень важное и ценное, что на словах и не опишешь." [/COLOR][/B][/B][/B][COLOR=Plum][COLOR=Black][COLOR=Black]Я, можно сказать, живу в своем детстве, и оно живет во мне - сосудом с волшебной "жидкостью" .))[/COLOR][/COLOR] [/COLOR][/quote]
Если не пить из сосуда со святой водой и не делиться этой водой со своими ближними, то вода в нем либо испортится, либо испарится из него. И не забывайте еще одну вещь - святой источник постоянно пополняется... :) Не теряйте своё детство, оставайтесь такими же непосредственными и не переставайте удивляться чудесам... :rose:
У меня вопрос: "Почему только ребенок может подойти к совершенно незнакомому человеку, если он ему понравился и сказать: "Давай дружить!" Взрослый так никогда не сделает. Почему?

Мне очень нравилось, когда мама меня просила помыть кастрюльку от крема, а в ней, конечно же для меня, оставалось еще немало этой вкуснятины. или банки от варенья, или, когда делалось бизе. Помоги мне, говорила она, и звала на первую пробу разных вкусностей, а я должна была определить, - достаточно ли соли, сахара, чего не хватает. Делалось все это с очень важным видом. :)

иногда записываю в жж свои детские воспоминания.
вообще помнится конечно много чего, но записываю только теплые и редкие уютные моменты. нравится потом перечитывать и ощущать эту теплоту снова.
собственно прошлогодний пост на тему Пасхи:

[I]Моя бабуля всегда печет пасхи в Чистый Четверг. С вечера готовит огромную кастрюлю, встает рано-рано и готовит тесто. Месит его, не переставая, целый час! У бабушки даже есть какие-то свои приметы, о которых она не говорит. Помню в один год, когда она месила тесто, уронила фразу «у нас в доме покойник». А через пару часов пришли соседи собирать деньги кому-то на похороны...
Когда я вставала собираться в школу, бабуля первым делом давала мне маленький желтый комочек теста «на пробу», обязательно с изюминой. Тесто было сладкое, пахло ванилью и мускатным орехом.
Я конечно хныкала и не хотела идти в школу, меня по быстрому кормили невкусным завтраком (невкусным – на фоне всех ништяков, дожидающихся Пасхального дня в холодильнике) и все-таки выпроваживали на занятия. Потом кухню закрывали на полдня, чтобы сохранить тепло духовки, ходили на цыпочках и разговаривали шепотом, чтоб не испугать тесто.
К моему приходу на одеяле на полу обычно уже красовались штук 10 толстых «пенечков и грибочков». Вся кухня была заставлена жестяными формами с выползающим оттуда тестом. Специально для меня, пеклось три маленькие пасочки в самых маленьких формочках из под советского консервно-баночного сока . Мама периодически выгоняла раскрасневшуюся бабулю подышать воздухом, шутка ли – в ее возрасте возиться столько часов в душной кухне с закрытой форточкой.
А вечером взбивалась густая пена из яичных белков с сахарной пудрой, обмазывались шляпки всех упитанных пенечков и стройных грибочков и посыпались цветными карамельными зернышками.

Вот и сегодня будет так же.
Я сижу на работе, а дома бабушка с мамой пекут вкусненькие желтенькие с изюмчатыми веснушками пасочки. И самые маленькие три штучки теперь пекутся для братика. И Владя тоже будет хныкать и не хотеть идти в школу. И в него тоже засунут невкусный завтрак и отправят на занятия.
Вот только не хватает в этой картинке нашего бедного вечно-мерзнущего коти, который весь день бы провалялся на подоконнике в кухне, не веря своему счастью.[/I]

А мы в резиночку все детсво прыгали. Видно не допрыгала сейчас с малой прыгаю. А о животных это вообще отдельный разговор кого только небыло плохо что родители в обмороки падали при виде притащенного мною какого нибудь дворового облезшего кота или собаки еще помню где то намутила ципу. А хомяки всю жизнь эти хомяки, морские свинки. Мама смерилась с этим и чтобы я уже ни кого видно не тоскала привезла мне с Москвы черепаху это была экзотика! Правда скучно мне было с ней я еще себе в тихушочку собаку с котом притащила они ночью пытались сгрызть черепаху.

Ну резиночка и классики-это святое.
А я со двора не вылазила.Вечно побитая и поцарапаная.
Козаки- разбойники,выбивала,пекарь,страны.Еще организовывали спектакли,типа"Золушки"
Животные-тоже отдельная тема.Всем двором выхаживали больных кошечек и собачек.Жаль,что сейчас нет дворов:(
Да и у детей интересы другие...

Почему сейчас нет дворов? Разве? Все также, как и было, только условия не те...
Чаще дворы между домами заняты под стоянки наших совсем обнищавших граждан. Да и дети наши играют уже совсем в другие игры...

А я в садике рассказывала вот такой сишок!

Мама шила мне пакика,
Бант кафисая плетла.
Вот какая я кафетка,
Вы папотайте меня!

[quote=Каролина;6393998]Почему сейчас нет дворов? Разве? Все также, как и было, только условия не те...
Чаще дворы между домами заняты под стоянки наших совсем обнищавших граждан. Да и дети наши играют уже совсем в другие игры...[/quote]

напротив дома моих родных недавно выстроили новый дом, с приличным внутренним двором.... и на три четверти застроили его гаражами, оставшаяся голая четверть отошла естественно под машинные маневры.

брату моему сейчас 10 лет, вот они с друзьями выходят из дома, потыняются туда-сюда по кварталу, ну на роликах неспешно прокатятся, посидят на заборчике или на ступенечках.. вот и все развлечения!
мячом об стенку не постучишь, или соседка орать начнет, или охранник какой нагонит, чтобы стенку не пачкали. девочки ни в куклы не играют, ни в резиночки не прыгают.

а мы все детство вокруг дома носились! и в мячики, и в резиночки, и по гаражам лазили, и по деревьям. халабуды строили из коробок, подстилки выносили и целыми днями на них сидели играли.
на месте нового дома раньше замороженная стройка была и котлован, так мы с утра и до позднего вечера там сидели. территория закрытая, никто не шастает. в прятки играли, костры жгли, картошку пекли.
активное детство было!

У нас были "Секретики"...
Все действия держались в страшной тайне. Время и место оговаривалось за неделю. Мы даже вслух об этом не говорили. Писали маленькие записочки и передавали их из рук в руки.
Создание секретика происходила в два этапа. Этап первый - домашние сборы. Бралось что-то очень дорогое сердцу ребенка. Чаще всего это было найденная мелочь - бусинка из красивого материала, "золотая" булавка или просто редчайшая наклейка от жвачки. Потом тщательно отбирался осколок бутылки. Мы верили, что если взять зеленое стеклышко, то обязательно повезет. Поэтому найденные осколки втихаря тащились домой и аккуратно прятались.
Этап второй - создание. Мы собирались во дворе. Чаще всего возле гаражей или дерева миндаля, которое считали счастливым деревом. Выкапывали каждый свою ямку. На дно ямки ложилось наше сокровище и накрывалось сверху стеклышком. Потом все старательно закапывалось, поливалось сверху водичкой.
Тогда мы верили, что если найдем эти секреты, когда повзрослеем, то случится какое-то чудо.

А мы еще играли в Пиковую даму. Где-то в старом подвале, там, где все в паутине и слышен только крысиный писк, мы загадывали желания и вызывали эту самую даму. Надо было крепко зажмурить глаза и задумывать что-то самое важное... Но, обычно, все с визгом и ужасом выбегали из подвала, всякая жуть мерещилась, мурашки бегали по коже... А мальчишки смеялись...

А еще мы очень любили свадьбы. Рядом был многопарадный дом и свадьбы там случались довольно часто. С самого утра наша "детская разведка" доносила, что сегодня Наш День. Нашим он был потому, что раньше, когда невеста выходила из подъезда, всегда кидали конфеты (иногда даже шоколадные, которые были для детей шикаарной добычей). И вот мы стояли возле нужного подъезда за час до выхода невесты. Невесту мы ждали больше, наверное, чем будущий супруг (Что вполне естественно - ему конфет-то не давали. А в чем же счастье, если не в конфетах?).
А еще было поверье. Когда видишь невесту, нужно загадать желание, послюнявить палец и вытереть его об себя так, чтоб никто не заметил.

[QUOTE=Каролина;5923802]Детство мое, наверное, это сейчас немодно быть взрослым ребенком. Мне делали замечания, когда я в свои 18 любила смотреть мультики, играть в куклы, рисовать добрых зверушек. Один мужик, очень серьезный, говорил мне, что это даже опасно - верить в добро. Интересно а вы как думаете?[/QUOTE]

Эххх... верить не опасно... опасно не верить! У тебя, Каро, дар, какого нет у всех... Поэтому никто и не пишет так, как это делаешь ты...

А вы обращали внимание на то, что детские сны повторялись. Те же миры, те же персонажи... как будто рядом существовали эти параллельные... сейчас тоже, но реже ловлю себя на том, что во сне попадаю в места, где уже был и встречаюсь с персонажами, которых уже видел...

Говорят что те, кто освоили осознанные сновидения, могут в них найти ответ на любой вопрос...

Тогда пусть ответят: куда уходит детство?... и почему с возрастом мы теряем способность удивляться?

[B]Они ехали разводиться...[/B]

Старый вагон вёз их в центр города. Небу так хотелось расплакаться. Он смотрел в окно, как всегда. Она знала, что в любой момент он мог повернуть на неё свои, цвета крепкого чая глаза, и не оторваться.


Трамвай весело звякнул по пустынной мостовой, и они молча вышли из вагона. Он как всегда подал ей руку, бабушка кондуктор улыбнулась при виде молодой пары. Она просто не знала, куда они едут.
Они ехали разводиться...
Незнакомая женщина попросту решила их судьбу. Быстро, черкнув собственную подпись. Все. Закончилось. Свежий воздух обжёг легкие, сердце сжалось от холода. Он проводил её до остановки. Трамвай увёз, обрывая прошлое...
Почему, как, что случилось? Тысяча вопросов, на которые она ответить не могла. Так должно быть, они так решили. Но зачем жизнь без него?
Крупные капли катились по смуглым щекам, прятались в складках толстого свитера, который не способен согреть. Обида и отчасти вина затаилась в женском раненом сердце, подкосила ноги и мягко усадила. Решение. Нужно просто решиться. Но подпись. Подпись совершенно чужой женщины камнем легла на душу, не давая вздохнуть. Объявили остановку.
Моя, поняла она и нашла в себе силы встать. Двери открыты. Он стоял, так же как и каждый день, на том же месте. Подал руку, помог выйти, прижал к себе. Слова, их много, но они так не нужны, когда двое чувствуют сердцем.
Взявшись за руки, бегом несколько остановок. Бумаги в клочья, душа в душу - всю жизнь. Домой пошли пешком. Небо расплакалось. Незаметно для двоих.

Автор: vpr

[B]Запах горького миндаля
[/B]

[B]1. Сны и реальность[/B]

Магда никогда не пойдет на то, чтобы другие занимались решением её проблем. Тем более, проблем интимного характера. Поэтому она всё сделает сама. Впрочем, как всегда. Эти мысли не отпускали её последние несколько месяцев. Особенно после того случая, когда Йозеф прозрачно намекнул своей будущей супруге, а фактически, гражданской жене, что собирается лично предпринять решительные действия в отношении её бывшего любовника…. Нет, Магде не нужна помощь, Магда всё может сделать сама. Ей хватит решимости. Слишком много поставлено на карту.

Снятая заблаговременно квартирка на одной из тихих улочек Берлина, лучше всего подходила для финала многолетней любовной драмы. Виталий, по всей видимости, уже получил письмо, и сейчас находится либо на пути в Германию, либо уже здесь, совсем рядом. Магда ждала от него известий, ждала так, как никогда прежде, даже когда они ещё были любовниками. И теперь, когда в доме звонил телефон, она вздрагивала, пульс её учащался, и всякий раз, сняв трубку, она ещё долго не могла прийти в себя и ответить. Йозеф догадывался об истинных причинах нервозности Магды, и был в глубине души благодарен ей за то, что она, в который уже раз, проявляла свой железный характер, избавив его от неприятных хлопот.

+ + + + + +

Последние месяцы Магду преследуют сны. Сны, от которых кровь стынет в жилах. И всегда в этих снах она видит одно и то же лицо. Лицо Виталия. Он ничего не говорит, он просто пытается заглянуть ей в глаза. Берёт её за руку, и разворачивает к себе. Магда не в силах оторваться от этого взгляда, она как завороженная, поворачивает голову и их глаза встречаются. Огоньки, сначала белёсые, затем желтовато-оранжевые вспыхивают в глазах Виталия, и две тонкие, как живые светящиеся нити, ползут к её лицу. Они проникают через глазные яблоки, куда-то внутрь её головы, изучают. Магда даже чувствует, как они опоясывают, обматывают её мозг, словно бинты. Эти два шершавых светящихся языка, неприятно щекочут, там, внутри, под черепной коробкой. От этого становится невыносимо холодно и жутко. От этого можно сойти с ума.
А затем, словно током, по этим нитям, прямо в мозг, под его пульсирующую оболочку, проходят сигналы. Магда даже сосчитала со временем количество этих сигналов. Ровно шесть. Всегда шесть. После этого нити становятся огненно-красного цвета, и теперь уже не холод, а жар исходит от них. Огненные бинты расплетаются, разворачиваются, и Магда может видеть, внезапно появлявшимся внутренним зрением, какие то кабалистические знаки, выжженные, как тавро на крупе лошади, на твердой оболочке её мозга. Количество знаков всегда совпадало с количеством сигналов. Шесть знаков, похожих на букву «h», глубоко отпечатанных. Так глубоко, что можно различить под ними паутинку сосудистой оболочки. Буквы сочатся церебральной жидкостью, смешанной с кровью. Всякий раз в этот момент, Магда чувствовала сильный жар, и её обоняние улавливало слабый запах горького миндаля. Магда просыпалась в поту, охваченная непонятным животным страхом.
Сны последнее время стали особенно частыми. Бледная и растерянная, Магда ходила по дому, и не могла успокоиться до вечера. А ночью, кошмар повторялся снова и снова. С этим надо что-то делать, решила она. Так дальше продолжаться не может.

+ + + + + +

В полумраке приёмной, на диване напротив Магды, сидели две женщины, и еле слышно, почти шепотом, переговаривались. Прислушавшись, она поняла, что не обманулась на счёт хозяйки салона. Впрочем, фрау Штрассер знала толк в эзотерике. Именно она и порекомендовала Магде посетить этот неприметный, но достаточно известный в определённых кругах, салон. Магда, как приверженка буддизма, сначала приняла в штыки предложение фрау Штрассер, но в конце концов, устав от ночных кошмаров, сдалась. И вот теперь, решив сохранить инкогнито, сидела в приёмной, как и остальные посетительницы. Наконец, очередь дошла и до неё.
- Проходите, фройлен… - С улыбкой произнесла хозяйка салона, вопросительно подняв брови.
- Фрау. Фрау Эмма. – Представилась Магда.
- Прошу вас, присаживайтесь. Что бы вы хотели узнать? – Спросила оракул.
Магда опустилась в глубокое кресло, перед невысоким столиком, накрытым чёрным сукном. По центру стола располагалась так называемая «Доска Уиджа». Чуть с краю стола, стоял большой стеклянный шар на подставке. Увидев все эти приспособления, Магда презрительно поморщилась, и чуть было не отказалась от сеанса. Но в это мгновение, она подняла глаза, и встретилась с пронизывающим взглядом оракула. В её глазах Магда прочитала испуг, и нерешительность. Чувство противоречия, свойственное ей с детских лет, взяло верх, и Магда произнесла:
- Меня беспокоит сон. Один и тот же сон. Он повторяется почти каждую ночь, у меня просто нет сил, терпеть всё это. Прошу вас…
- Успокойтесь Эмма. Думайте о вашем сновидении, а мне необходимо настроиться на работу.
Хозяйка салона закрыла глаза, и губы её зашевелились. Магда, подождав с минуту, тоже опустила веки, и начала блуждать в мрачных лабиринтах своего сна, по крупицам, как можно тщательнее, не упуская ни одной детали, воскрешать его, наполнять красками и ощущениями. Мгновениями ей даже стало казаться, что она и в самом деле спит и видит, в который уже раз, свой ужасный сон. Постепенно она совсем потеряла чувство реальности, и когда перед её глазами поплыли отпечатки загадочных знаков, она услышала какие то посторонние звуки.
Магда вздрогнула, и очнулась от наваждения. Толковательница снов сидела в своём кресле, тихо всхлипывала, и с нескрываемым ужасом смотрела на Магду. Увидев, что фрау Эмма открыла глаза, оракул тут же отвела взгляд в сторону, и чуть слышно сказала:

- Господин, который снится фрау Эмме, считает, что она предаёт тех, кто её любит. И ещё,… вы не та, за кого себя выдаёте.
- Это всё? – Тихо спросила Магда.
Оракул молчала. Свечи, нервно горящие на столе, не полыхнули ярче, и не стали вдруг потрескивать, и испускать чёрный едкий дым. Запаха серы тоже не ощущалось, но несмотря на это, воздух в помещении стал невыносимо тяжелым и спёртым. Молчание продолжалось ровно столько, сколько его смогла вынести Магда. И когда она уже было, собиралась повторить свой вопрос, оракул, усилием воли подняла глаза, и выдохнула одно единственное слово:
- Дети.
Сердце Магды заколотилось так, что его удары отдавались в висках. Она задрожала всем телом, и призвав остатки сил, попыталась успокоиться.
- Что? Что значит «дети»?
Ответа не последовало. Хозяйка салона снова опустила глаза в пол. Добиться от неё объяснений Магда так и не смогла. Ей пришлось довольствоваться лишь тем, что она услышала. Магда покинула салон, но в душе затаила злобу на эту женщину.


[B]2. Валькирия. Попытка взлететь.[/B]

- Алло. Магда? Я в Берлине. Да. Вчера приехал, вчера вечером. Я всё ещё надеюсь,… отлично, когда и где? Хорошо, завтра в десять тридцать. Я записываю адрес, диктуй.
Виталий повесил трубку, и глубоко вздохнул. Сколько времени они не виделись? Пол года, или почти год. Он уже потерял счёт времени. Он уже не смел и рассчитывать на то, что Магда будет искать встречи с ним. Эта женщина всегда оставалась для него загадкой. Что заставило её написать это письмо, добиваться встречи. Казалось, что всё уже кончено. Те чувства, которые они испытывали друг к другу, поглотило время, раздавили и уничтожили перемены, произошедшие за последнее время в жизни Магды, да и всей страны в целом.
Виталий закурил. Какая-то смутная тревога, поднимавшаяся из глубин его души, не давала ему успокоиться. Что-то не так. Не так, как всегда.

+ + + + + +

Не без труда найдя дом, Виталий Арлозоров поднялся по ступеням на третий этаж, и постучал во входную дубовую дверь. Почти мгновенно щелкнул замок, и он увидел Магду. Она показалась ему ещё прекраснее, чем прежде. Даже усталость после ночных кошмаров и бессонных ночей, которая оставила свой отпечаток на её лице, не портила общего впечатления. Виталий не без удовольствия заметил, что Магда чем то сильно взволнована. Арлозоров тут же приписал это волнение на счёт их тайного свидания. Означает ли это, что она желает однозначно порвать их отношения, и просто подвести черту? Или у него есть ещё шанс? Иначе, зачем это её письмо?
- Проходи. – Сказала она и жестом пригласила Виталия войти в квартиру.
Арлозоров вошел и огляделся. С первого взгляда было видно, что в квартире давно никто не жил. В помещении было достаточно чисто, но вся мебель была задрапирована белыми чехлами, что вызывало какие то лёгкие, но неприятные ассоциации.
- Почему здесь? Что ты вообще делаешь в этом… склепе? – Улыбнувшись, спросил он.
- Послушай, Виталий… - начала было Магда.
- Хаим. Называй меня Хаим,… ну, или Ганс. – Сказал Арлозоров, и снова улыбнулся.
- Ты уже и имя сменил?
- А ты по-прежнему фрау Магда Квандт? Или уже готова сменить фамилию на Ге…
- Прекрати.
- Хорошо. Так что за срочность? Снова ищешь себе жениха в Германии? Или предпочтешь отправиться со мной в Палестину? Моё предложение по-прежнему в силе. Помнишь? Ты же почти согласилась уехать?

Воспоминания внезапно нахлынули на Магду, она сделала несколько шагов в сторону Хаима, но остановилась посреди комнаты, и чтобы не дать волю чувствам, скрестила на груди руки.
- Я уже не та Магдалена, которую ты помнишь. Буддизм, сионизм, всё это в прошлом.
- Мы! Мы в настоящем. – Сказал Хаим, и подойдя вплотную к Магде, обнял её за талию, и посмотрел прямо в её глаза. Магда сжалась от предчувствия чего-то не доброго, но во взгляде Хаима не блеснули кровавые огоньки, и горящие нити не начали проникать в внутрь её черепа, и оплетать её мозг. И тогда она потянулась к его губам.

Хаим подтолкнул Магду на высокую кровать. Магда не сопротивлялась, она покорно опрокинулась на спину, и позволила Хаиму раздвинуть в стороны свои ноги.
Давно Магда не испытывала ничего подобного. Ни с Гюнтером Квандтом, своим первым мужем, который был вдвое старше её, ни с племянником президента США Гербертом Гувером, хотя и более молодым, но таким же сквалыжным, как и Гюнтер. Даже её новый жених, достаточно опытный любовник, не мог сравниться с Хаимом. А может быть это лишь воспоминания о первой любви, которую Магда испытала к Виталию Хаиму Арлозорову еще в тринадцать лет?

+ + + + + +

- Я хочу курить. – Сказал Виталий, поднимаясь с кровати. Он застегнул брюки, поднял с пола шляпу, и поправил пальто, которое даже не удосужился снять во время всего действия.
- А разве евреям можно курить? – Спросила Магда, продолжая лежать на кровати с широко раздвинутыми ногами.
- А разве арийская женщина может спать с евреем? – Парировал Арлозоров, и в который уже раз, улыбнулся.
Магда резко одёрнула юбку и села на кровати. Глаза её хищно сузились, и она, еле сдерживая себя, сказала:
- При чём здесь это?
- Одна страна, одна нация, один фюрер! Разве не так? – Процитировал Арлозоров, и засмеялся.
Магда медленно встала с кровати, подошла к комоду, и вытащив из лежавшей на нём дамской сумочки «Люгер», сняла его с предохранителя, и направила в лицо Виталия.
- Повтори, что ты сказал! Ганс, Хаим, или как там тебя?
- Ты очень изменилась, Магдалена. Я никогда бы не подумал, что в твою постель проникнет антисемит.
Магда мгновенно нажала на спусковой крючок. Пуля прошла в сантиметрах от головы Арлозорова, и расщепила дверной косяк. Виталий сделал шаг в направлении Магды, и в этот момент прогремел второй выстрел. За спиной Виталия, со стены посыпалась штукатурка. Третий раз Магдалена выстрелить уже не успела. Виталий наотмашь ударил её по руке, и пистолет полетел на пол. Виталий нагнулся, поднял «Люггер» с пола, и сунув его в карман пальто, приподнял шляпу:
- Что же, я так понимаю, моя аудиенция у будущей «первой дамы Третьего рейха» закончена? Передайте от меня привет «злобному карлику». – С этими словами, Хаим Арлозоров повернулся и зашагал к входной двери.
- Я пришла не одна. Там на улице… меня будут ждать… или тебя. – Услышал Хаим за спиной голос Магдалены. Он снова улыбнулся, и не оборачиваясь, вышел на лестницу. Задержавшись в дверях, он всё-таки спросил, всё ещё стоя спиной к Магде:
- У тебя ещё есть шанс одуматься. Поедем со мной.
За его спиной Магда молча замотала головой. Хаим, не дожидаясь ответа, взбежал по лестнице на последний этаж, и через чердачное оно выбрался на крышу.

+ + + + + +

Йозеф был вне себя. Скандала теперь избежать вряд ли удастся. А скандал, да ещё накануне его свадьбы с Йоханной Марией Магдаленой Квандт, был совсем ни к чему. Впрочем, скандалы почти никогда не бывают к месту.
Всё приходится делать самому. Ни на кого нельзя положиться. Стрелять в упор два раза, и не попасть! Только женщина способна на такое.
Пока жив этот «студент Ганс», о какой репутации его новой семьи можно говорить?
Я всё устрою, успокоил он Магду. Семья, прежде всего. Это будет мой свадебный подарок.
Ровно через два года Йозеф сделал таки Магде свадебный подарок. 14 июня 1933 года Виталий Хаим Арлозоров был застрелен на набережной Тель-Авива.
Впрочем, к тому времени Магда уже давно позабыла своё пикантное прошлое, да и ночные кошмары потихоньку отпустили её. В жизни Магды появился новый кумир, ради которого она была готова на всё. И как показали дальнейшие события, в буквальном смысле этого слова.

[B]3. Сумерки Богов.[/B]

Магда вошла в обеденный зал, прошла к приоткрытому окну, выглянула на улицу, и повернувшись к столу, за которым сидели шестеро её детей, сказала:
- Так, заканчивайте побыстрее. Сегодня мы едем к дядюшке Адди. Можно взять с собой только по одной игрушке. Вещи я сложу сама.
- Мама, разве мы не пойдём сегодня на прогулку? – Спросила Хельга, и взглянула на мать.
Магда отвела взгляд. Смотреть в грустные глаза своей старшей дочери было невыносимо тяжело. Остальные дети с радостью восприняли известие о незапланированном приключении. В конце концов, и Хельга сдалась, улыбнувшись матери. Всё-таки дядюшка Адди, всегда очень хорошо относился к детям. И не был так строг с ними, как папа.

+ + + + + +

Непонятно, почему нужно постоянно сидеть в четырёх стенах. Выходить из комнаты, было строго настрого запрещено, не говоря уже о прогулках на улице. Наверное, это из-за того, что снаружи всё время были слышны звуки взрывов. Дядя Адди и папа практически не появлялись. Правда, мама приходила каждый вечер, и мы вместе пели наши любимые песни, или играли. Так продолжалось шесть или семь дней.

+ + + + + +

Магда вошла в комнату, и прислонилась спиной к двери. Стоять на ногах было тяжело. Сказывались вернувшиеся незадолго до этого ночные кошмары. Сегодня ночью она просыпалась несколько раз, и лишь под утро ей удалось ненадолго вздремнуть. В детской было очень тихо. Младшие девочки, Хайде, Хедда, и Хольде возились на полу, играя в куклы. Хельмут, которому порядком надоело сидеть взаперти, бездумно наблюдал за сёстрами. Старшие, Хельга и Хильде, читали сидя на кровати.
Магда прислонилась спиной к двери, и обращаясь к детям, сказала:
- Сегодня вечером мы улетаем.
- Куда? – Спросил Хельмут.
- В Померанию. На наше любимое побережье.
Дети оживились, и только Хельга недоверчиво посмотрела на мать. Магда смотрела себе под ноги, не решаясь поднять глаза на детей. Наконец, взяв себя в руки, она улыбнулась, подняла глаза, и присев на корточки, сказала:
- Чтобы перенести полёт, вам всем необходимо будет сделать уколы. Это совсем не больно. Вечером к вам зайдёт доктор Штумпфаггер. Будьте готовы. Договорились?
Она наклонилась, и ласково потрепала по голове Хайде и Хедду.

+ + + + + +

В тесном коридоре бункера, рядом с детской комнатой, Людвиг Штумпфаггер и Магда Геббельс, разговаривали полушепотом, чтобы не быть услышанными детьми.
- Я советую ввести сильнодействующее снотворное, фрау Магда. Вам будет легче, да и дети ничего не почувствуют.
- Я справлюсь. Введите по полкубика морфия. Этого будет достаточно.
Людвиг, видя, что спорить дальше бесполезно, открыл дверь и вошел в комнату. Через несколько минут, дверь открылась, и он снова появился в коридоре.
- Нужно подождать минут десять-пятнадцать, пока морфий не начнёт действовать.- Сказал он, обращаясь к Магде.
Сколько прошло времени, Магда не могла сказать точно. Она стояла с закрытыми глазами. Сон и явь перемешались в её голове окончательно. Видения стали посещать её даже тогда, когда она бодрствовала. Вот и сейчас, она в который уже раз смотрела в немигающие глаза Виталия Хаима. Правда, в последние дни действующих лиц в видениях Магды прибавилось. Боковым зрением она видела, что рядом с Виталием, стоял её отчим, Рихард Фридлендер, не без участия Магды и её мужа, Йозефа, закончивший свои дни в газовой камере Бухенвальда. И ещё одно знакомое, но забытое лицо женщины. Магда никак не могла вспомнить эту женщину, пока она, приблизившись, не выдохнула ей в лицо одно единственное слово:
- Дети!
И снова этот невыносимый запах горького миндаля… буквы… жар… и холод, одновременно.
Из оцепенения её вывел голос Людвига:
- Пора!
- Да, пора.
Магда открыла глаза, взяла с ладони Штумпфаггера семь ампул с цианистым калием, открыла дверь, и шагнула в преисподнюю…

+ + + + + +

[I][B]Акты № 1, 2, 8, 9, 10 и 11 — это акты о вскрытии трупов детей Геббельса; возраст детей 6—15 лет. Одежда на трупах простая, но чистая{59.2} Повреждений на трупах не было; во рту каждого были мелкие осколки стеклянной ампулы. Из частных разговоров с работниками Смерш выяснилось, что врач семьи Геббельса перед отравлением ввел детям морфий и уже в состоянии морфийного сна, Магда Геббельс вкладывала ампулы с синильной кислотой, раздавливая ее; сразу наступала смерть.[96]

Судебно-медицинское исследование крови и органов из трупов, которое произведено по моему указанию во фронтовой санэпидлаборатории № 291, обнаружило наличие цианистых соединений, трупные пятна ярко-малинового цвета, запах горького миндаля при вскрытии, т.е. смерть всех детей наступила от отравления цианистыми соединениями (синильной кислотой)

Главный судебно-медицинский эксперт 1-го Белорусского фронта Ф.И. Шкаравский[/B]
[/I]
2008 vpr

Сегодня утром на город опустилась оранжевая и тёплая осень. А у меня за спиной неслышно спустился на землю Ангел. Я даже не услышал, а скорее почувствовал еле уловимый шелест крыльев. И обернулся.
-Привет.
-Привет. Рад тебя видеть. – Сказал я.
-Я тоже рада.
Я заглянул в голубые как южное небо глаза. Протянул руку и обнял её за талию. Вдохнул запах её волос.
-Совершенно не обязательно говорить неправду. – Сказал я.
-Я говорю правду.
-Хочешь сказать, что Ангелы не лгут?
-Не поняла? – Ответила она и широко раскрыла глаза.
-Да это так… мысли вслух.
-Так мы едем? – Нарочито капризным тоном спросила она.
-Да.
Я открыл дверцу машины и подал ей руку.

***
Мы стояли почти на самом краю обрыва и смотрели вниз. Прямо под нашими ногами петлял серпантин дороги с медленно ползущими по нему автомобилями. Я всматривался, пытаясь определить марку каждого авто.
-О чём ты думаешь? – Спросила она.
-Я пытаюсь понять, чем они отличаются друг от друга.
-С такой высоты – ничем. – Ответила она, и тут же спросила: - Тебе страшно?
-Я не думал об этом. А тебе?
-Не знаю. Я просто хочу попробовать. А вообще, я ничего не боюсь. – Бесстрашно ответила она.

-Ну, кто первый? – Раздался откуда-то из-за моей спины голос инструктора. Я и Ангел одновременно обернулись.
-Девушка. – Пошутил я, но увидев, что она не откажется, тут же спохватился: - Да нет,… конечно, я. Я буду первым.

***
[IMG]https://forumodua.com/attachment.php?attachmentid=473215&d=1252383384[/IMG]

Я лежал на ещё не остывшей после жаркого лета земле, вдыхал запах трав, и смотрел в небо, в котором кружился мой Белый Ангел. В кармане задребезжал мобильный. Звонила моя жена.
-Привет.
-Привет, родная, – ответил я, - как тебе работается.
-Ужасно. Домой хочу.
-Я к тебе заеду позже, хорошо?
-Хорошо. Ты на пляже?
-Нет.
-А где? Дома?
-Нет. Я не дома.
…
-Не беспокойся. Сына я завёз к Вальке. Пускай поиграют. Я,… в общем,… я полетать решил сегодня... на параплане.
-Зачем? Я же тебя просила… это опасно. Ты же помнишь Сергея…
-Не волнуйся милая, всё в порядке. Я уже приземлился. Отдыхаю после полёта. Это что то невероятное…
-Кому нужно это геройство, я не понимаю…
-Мне.
-Я же волнуюсь. – Смягчилась она.
Синее крыло было уже над самой землёй, когда я сказал:
-Я позже перезвоню, хорошо?
-Хорошо. Целую.
-Целую, пока.

***
[IMG]https://forumodua.com/attachment.php?attachmentid=473210&d=1252383357[/IMG]

Она шла ко мне. Мне нравиться смотреть, как она двигается, легко и игриво.
-Ну как?
-Слушай, я не ожидала! Это просто класс!
-Страшно было? – С надеждой спросил я.
-Ну, в самом начале. А потом,… потом я об этом не думала.
-Ангелу не должно быть страшно в полёте.
-Слушай, хватит. Какому ангелу? Ты о чём вообще?
-Я о тебе.
-Я не ангел.
-А кто?
-Я? Просто, девушка. – Сказала она и засмеялась.
Мне понравился её ответ. «Просто, девушка». Просто девушка села рядом со мной и достала сигарету. Я поднёс зажигалку и она прикурила. Я тоже закурил.
-Значит, тебе понравилось?
-Ещё бы! Давно мечтала об этом. Спасибо тебе. – Ответила она и коснулась моей руки.
-Ну вот, а собиралась ехать куда то со своим спонсором…
-У меня нет спонсора. Я сама по себе. – Перебила меня просто девушка.
-Я пошутил. Извини.

Мы помолчали немного. Я сделал последнюю затяжку, зашвырнул в сторону окурок и спросил:
-О чём ты думаешь?
-Ни о чём. Просто, сижу и смотрю на небо. А ты?
Мне хотелось сказать, что я думаю о ней, но это было неправдой, и прозвучало бы фальшиво. Ангелам нельзя врать. Они этого не прощают. Хотя сами не прочь обмануть. Поэтому я сказал то, что думал на самом деле:
-Я думаю о себе.
-Правильно делаешь. – Ответил Ангел, - И что же ты думаешь?
-Думаю, что поступаю правильно.
-Кто бы сомневался! – Сказала просто девушка и улыбнулась. Затем легла рядом со мной на траву, и я снова, как и утром почувствовал пряный запах её волос. Я повернул голову. Её лицо было совсем рядом с моим. Я приподнялся на локте, и ладонью убрал с её лица прядь светлых волос. Мы не отрываясь смотрели в глаза друг другу. Затем я спросил:
-Слушай, почему ты согласилась встретиться со мной?
-А что? Нужно было отказаться?
-Ну, ты же знаешь, я немножечко женат.
-Немножечко? Это как? – Засмеялся Ангел.
-Совсем чуть-чуть. С каждым днём всё меньше и меньше. – Ответил я.
-Ты не должен передо мной отчитываться.
-Я и не отчитываюсь. Я просто спросил.
-Сам и ответь.
-Я не должен отвечать. Я вообще никому ничего не должен. Только себе.
-Правильно. – Сказала просто девушка. Её руки сомкнулись у меня на шее, и она притянула меня к себе. Я почувствовал прохладу её губ и закрыл глаза…

***
[IMG]https://forumodua.com/attachment.php?attachmentid=473214&d=1252383380[/IMG]

[IMG]https://forumodua.com/attachment.php?attachmentid=473213&d=1252383375[/IMG]

Как и обещал, вечером я заехал к жене на работу. Несмотря на усталость, она выглядела прекрасно. Вечер и ночь – это её время. Она как ночной цветок, распускается с наступлением темноты. Она поднялась мне на встречу, и я увидел, как у неё за спиной расправились крылья. Она тоже была Ангелом. И тоже Белым. Когда то она была единственным Белым Ангелом из всех, которых я знал. Были Чёрные и Серые, Падшие и Неприступные. Но Белым Ангелом была только она. Сейчас крылья за её спиной несколько поблекли, и потеряли свой некогда белоснежный цвет.
-Привет милый.
-Здравствуй. – Отвечаю я, и смотрю прямо в её глаза, тёмные и бездонные. В них горят бесовские огоньки. Я целую моего Белого Ангела в подставленную щёку.
-Я соскучился.
-Я тоже.
Мы стояли, смотрели друг другу в глаза и думали, лжём мы или говорим правду? В углах её глаз собрались небольшие морщинки. Она улыбнулась. Я уже давно не лгал Ангелу. Я хорошо запомнил, что Ангелы не прощают лжи. Но теперь я знаю и то, что всё делаю правильно. И что я никому и ничего не должен. Даже говорить правду Ангелу. И пускай я сейчас играю с огнём. И пускай я рано или поздно сгорю в этом огне.
-Поедем?
-Да. Поедем. Я так устала.
Мы спустились к машине. Я открыл дверцу и подал ей руку. Она помедлила мгновение, взяла меня за руку и спросила:
-Послушай, зачем ты это сделал? Я, правда, очень волновалась.
-Жаль, что тебя не было со мной. – Ответил я.
-Не говори ерунды. Ты же знаешь, я работала сегодня.
-А если бы не работала? – С надеждой спросил я.
-Делать мне больше нечего…
-Ангелу не должно быть страшно в полёте. – Сказал я и обнял её.
-Я в этой жизни уже ничего не боюсь. – Ответила она. И я знал, что это правда. А она ничуть не удивилась моему обращению, так как уже давно знала, что она - Ангел. Бесстрашный Ангел, которому было уже не интересно летать.

[IMG]https://forumodua.com/attachment.php?attachmentid=473212&d=1252383370[/IMG]

[IMG]https://forumodua.com/attachment.php?attachmentid=473211&d=1252383364[/IMG]

11.2008 vpr

Автор: VPR

[IMG]https://forumodua.com/album.php?albumid=4507&pictureid=42203[/IMG]
[I]Бойтесь своих желаний,
ибо они могут исполниться.[/I]


[B] Мактуб.[/B]

Машинка была старая. Некоторые клавиши постоянно западали, и их время от времени приходилось поправлять пальцами, что отрицательно сказывалось на скорости машинописи. И каретка, получившая за долгие годы службы, бесчисленное количество оплеух и затрещин, от рук многочисленных авторов, скрипела, и стонала, скребясь по направляющей. Зато имя машинка носила громкое и торжественное, «Ремингтон».

Чего только не печаталось на этой машинке?! Когда она, еще совсем новая и сверкающая металлическими боками, гордо красовалась в ратуше Бремена, ей приходилось печатать приятные вещи. Например, свидетельства о рождении детей. Или регистрации браков. Купчие на землю, или завещания. Бывали и черные дни, когда кто ни будь, из жителей Бремена умирал, приходилось, скрепя кареткой, печатать свидетельства о смерти. И тогда, машинка печально смотрела через окно ратуши на памятник Роланду, и тот, хмурился в ответ, тоже не довольный и грустный.

Во время войны, машинке пришлось попутешествовать по Европе, в составе Группы армий Центр, где ей приходилось печатать только имена и фамилии. Огромные, нескончаемые ряды и колонки имен. Только однажды, сам Вальтер Модель, удостоил ее своим авторством, написав лирическое письмо своей жене, фрау…как же её? Забыла, память уже не та. Впрочем, не важно. Да и лирика Вальтера, как затем оказалось, была не искренней. Не настоящей, притворной, и наигранной. Потому что автор, оказывается, был военным преступником. Впрочем, сейчас, по прошествии времени, трудно сказать, преступник он был, или просто генерал, выполняющий приказы.

Под Курском, судьба машинки совершила резкий вираж. И дело даже не в том, что после блестяще проведенной операции «Багратион», её хозяева бежали, бросая все, что могло им помешать при отступлении, и даже не то, что она попала в руки русских. Самым болезненным было то, что ей пришлось перенести пересадку жизненно важных органов. Латинские литеры были варварски удалены, и их место заняли неизвестные, «окающие», «акающие», и «шипящие» чужаки. Первое время после операции, машинке казалось, что она сходит с ума. Словно сомнамбула, лишенная воли, и практически равнодушная к внешним раздражителям, она тупо повторяла за автором его слова, проговариваемые вслух, и механически выдавала, непонятную ей самой, литеру. Впрочем, по типу набора текста, машинка вскоре поняла, что печатает она все те же липкие от крови и слез, пронизанные могильным холодом списки, только на другом, не понятном пока, языке.

Фамилий было очень много, гораздо больше, чем до отступления, и машинка, постепенно возвращаясь к жизни, понемногу начала разбираться в хитросплетениях русского языка. «Он не так уж и плох», думала она. «Гораздо музыкальней родного, правда и намного сложнее». Вот только стали западать несколько букв. То ли русские мастера были недостаточно квалифицированными, то ли спешили, но после болезненной пересадки, машинка постоянно слышала матюки автора, когда он пальцами пытался поправить запавшую клавишу. Тогда же начала поскрипывать и постанывать каретка, то ли от жалости к бесконечным спискам погибших солдат, толи потому что, новые хозяева даже и не помышляли о чистке, или смазке её рабочих частей.

Но настоящие испытания выпали на долю машинки, уже после войны. Когда она переехала в Москву, на Никольскую 23. Здесь ей пришлось ежедневно печатать десятки приговоров в день. Правда, смертную казнь вскоре отменили, но ненадолго. А вот старожилы рассказывали, что в довоенное время приходилось работать круглосуточно, выдавая путевки на тот свет сотнями в день. А иногда и тысячами! Так что машинке еще повезло.

В Здании Верховного суда машинка проработала еще несколько лет, и вышла на пенсию, вместе с судебным приставом Вениамином Ляпишевским, который и забрал её, списанную с баланса, к себе домой. И машинка подумала, что, наконец, и на её улице будет праздник, и она, на старости лет отдохнет душой, так как Вениамин засел за написание мемуаров. Но то, что с «легкой» руки пристава оскверняло бумагу, было еще более омерзительно, чем-то, что приходилось печатать во время войны. Машинка окончательно потеряла веру в человечество. Она сопротивлялась, и из последних сил боролась с графоманством пристава, то скрещивая поводки с закрепленными на концах литерами, то заминая копирку, или бумагу, то просто отказываясь перемещать каретку. Пристав, будучи человеком от природы ленивым, и всю жизнь плывущим по течению, плюнул на непокорную английскую железяку, и закинул её на антресоли, в старом «сталинском» доме, где она пребывала в забвении много лет, вспоминая счастливую молодость, родной Бремен, ратушу, и неспешные и прозрачные воды Везера.

Несколько десятков лет прошли в полном забвении, но вот однажды, дверцы антресолей распахнулись, и в пыльное и темное пространство, заполненное ненужными теперь, но когда-то, такими необходимыми вещами, ворвался сноп яркого света. А одновременно со светом, непонятная и незнакомая музыка наполнила сухой и спертый воздух. И давно уже забытый человеческий голос произнес:
- Так, что тут у нас?
Забытые и покрытые толстым слоем пыли, вещи, проснувшиеся от света и звуков, щурясь и потягиваясь, беззвучно затараторили, перебивая друг друга:
- Меня! Меня! Возьми меня!
Рука протянулась к Ремингтону. Пожалуй, к единственной вещи, которая ни за что не хотела покидать темный чердак. Уж лучше здесь, в мыслях о вечном, чем опять, подчиняясь чужой воле, строчить пасквили, и смертные приговоры.

Но рука была неумолима, и вытащив машинку на божий свет, стерла с нее пыль, прочистила, смазала детали, подправила то, что было необходимо подправить, и водрузила на письменный стол. «Вроде приличный человек», с благодарностью подумала машинка. «Писатель, наверное». И вновь, в очередной раз, машинка подумала, что ей все-таки повезло, и она напишет действительно, что ни будь стоящее. Но радужным её мечтам не суждено было сбыться. «Приличный человек» извлек машинку не для своих собственных нужд, так как был далек от писательской деятельности, а для своего сына, юного дарования, занимающегося в литературном кружке местного «дворца пионеров».

«Юное дарование» пришло домой ближе к вечеру. Отец подвел сына к столу, и указав на Ремингтон, сказал:
- Ну вот, сынок, ты теперь как настоящий писатель будешь.
- Здорово! – Ответил сын, и достав из стола копирку и лист белоснежной бумаги, вставил их под валик, и провернул привод. Затем, в ожидании, повернулся в сторону отца.
- Ухожу, ухожу! Не буду тебе мешать! - Сказал тот, и улыбаясь, вышел из комнаты.
Мальчик задумался на минуту, а затем, не имея опыта в машинописи, медленно, одним пальцем, но резко и с нажимом, поочередно вдавил три клавиши, «Х», «У», «Й». И в конце, еще раз с силой надавив клавишу, он добавил этому короткому произведению, немного экспрессии «!» Короткое слово жирно отпечаталось на белом полотне бумаги, и вызвало неописуемый восторг автора. Он наклонил голову на бок, любуясь своим творчеством, и погладив машинку по металлическому ржавому боку, многообещающе улыбнулся.


С уважением VPR 12.2007

[B] Блядь.[/B]

Мальчик сидел на корточках, и торчащими из подранных рукавиц пальцами, возил по луже. Кроме него во дворе не было ни души. Одиноко торчащий рядом уличный фонарь, источал слабый свет, в границах которого хорошо были видны первые снежинки.

Как много нового узнал он сегодня вечером. Жизнь взрослых, полная загадок и секретов, чуть приоткрыла для него завесу своих тайн. Калейдоскоп событий, пронесшихся перед его взором, заставил детский мозг работать на повышенных оборотах.

Сегодня вечером маму побили. Вернее, мама подралась на кухне с тетей Галей, и с какой то противной старухой. Ничто не предвещало таких бурных, из ряда вон выходящих событий. Обычный семейный вечер. Ужин, телевизор, солдатики на полу. И вдруг звонок в дверь…
Они вошли, и мальчику сразу не понравилось выражение их лиц и нервные жесты.

- Пошли на кухню, поговорить надо, – коротко и зло сказала тетя Галя маме, а старуха сразу начала громко, и как-то, по куриному кудахтать. Она выкрикивала, хлесткие, странные, и неприятные слова в адрес мамы. Когда шум на кухне достиг своего апогея, мальчик не выдержал и побежал на крик. В коридоре уже столпились соседи, и молча наблюдали за происходящим. Малыш протиснулся между ними. Кто-то пытался ухватить его за руку, но мальчик вырвался, и на четвереньках вполз на кухню.

То, что он увидел, очень ему не понравилось. Тетя Галя ухватилась за мамины волосы, и молча таскала ее по всей кухне. Мама, как Ванька-встанька, раскачивалась из стороны в сторону, и семенила ногами, пытаясь удержать равновесие. Она схватилась за руки тети Гали, пыталась освободиться. Но безуспешно. Да еще старуха, как потом оказалось, тети Галина мать, все время хотела пнуть маму в живот. Мальчик обернулся в сторону соседей, ища поддержки, но те, только стояли и улыбались, наслаждаясь бесплатным зрелищем. Поняв, что помощи ждать неоткуда, малыш решил действовать сам.

Тетю Галю он трогать не хотел, все-таки подруга мамы. Поэтому он решил напасть на старуху. Решил, и напал. С визгом, он бросился к ней, и точно выверенным ударом, достал ее ногой в живот. Все-таки не зря летом, друг Колька научил его играть в футбол. Удар был неожиданным и достаточно сильным. Старуха перегнулась пополам и пронзительно завизжала. Соседи в один голос громко охнули. Тетя Галя тоже внезапно разжала руки, и мальчик увидал свою маму, с раскрасневшимся лицом и растрепанными волосами.

- Блядь. – Тихо и хлестко сказала тетя Галя, и внезапно наотмашь ударила маму по лицу.
«Жаль, что нет дяди Гены» - подумал малыш. «Уж он бы не дал маму в обиду». Правда тут же он вспомнил, что дядя Гена приходился мужем тети Гали, и это обстоятельство заставило его засомневаться.

Впрочем, хорошо, что дяди Гены нет. Мальчик не особенно любил его. Дядя Гена постоянно говорил, что если бы он был отцом мальчика, то тот уже давно познакомился бы с ремнем. С ремнем знакомиться страх, как не хотелось. И еще, когда они с мамой пришли к дяде Гене в гости, его, маленького мальчика, заставили зачем-то целую вечность проторчать на лестничной площадке, и только потом впустили в квартиру. Тети Гали, правда, тогда не было дома.

Мальчик бросился к матери, и обхватил ее руками. Соседи поняли, что спектакль закончился, и начали нехотя, и все время оглядываясь, разбредаться по комнатам. Старушка сидела на табуретке, и оповестила всех, что собирается умирать. Тетя Галя предложила выпроводить мальчика погулять, и продолжить дискуссию в комнате. «Подальше от посторонних глаз», так она сказала.

Мама в коридоре присела на корточки, и повязывая шарф малышу, шмыгала разбитым носом из которого, к ужасу мальчика не переставая, капала кровь.
- Иди, погуляй Егорка.
- А вы не будете больше драться? – спросил мальчик.
- Нет, больше не будем. – Успокоила его мама.

Холодная вода в луже, постепенно подернулась тоненьким слоем льда, и возить в ней пальцем стало гораздо интереснее. Снег уже пошел в полную силу, и Егорка понемногу успокоился. Страшно хотелось домой. Хотелось узнать, как там мама.
Дверь парадного скрипнула, и из подъезда вышли непрошенные гостьи. Егорка встал, и посмотрел в их сторону. Уходят. Ему вдруг стало страшно и обидно.
- Егор, иди домой. – Обернувшись, сказала тетя Галя.
- До свидания. – Опасливо ответил мальчик, и побежал к подъезду.

В комнате было тихо. Мама сидела у окна и смотрела на темное зимнее небо. На кухне кто-то из соседей громыхнул кастрюлей. Мальчик подошел к матери, и уткнулся лицом ей в колени. Мама погладила его по голове, и снова зашмыгала носом. Егорка поднял голову, и вглядываясь в лицо матери тихо спросил:
- Мам, ты блядь?

Мать внимательно посмотрела на сына, и он весь сжался от страха. Мама молчала лишь одно мгновение, но для Егорки оно показалось вечностью. Затем наклонилась поближе к его лицу, так близко, что мальчик с силой зажмурил глаза. И вдруг, в звенящей тишине комнаты раздался ее веселый и невероятно заразительный смех. Такой заразительный, что Егорка широко открыл глаза и залился, как серебряный колокольчик.
В дверь просунулась голова Петровича, из соседней комнаты. Как обычно, он был слегка под шафе.
- Всегда знал, что вы ебнутые. Только что дрались, а теперь ржете как кони. Выселять таких надо, за сто первый километр, – сказал он, и скрылся за дверью, сопровождаемый еще более громким и заразительным смехом.



© vpr 2007

[I]Возможно это покажеться Вам странным... но все же...[/I]


[B]Предыстория[/B]

С каким расстоянием и на какую высоту поднимается только лишь взлетевший маленький нераспустившийся огонек лепестка?! Она, конечно же замечала его плавное ровное течение, но зачем ему это теперь?! Он более не испытывает надежды на лучший мир, не питает иллюзии земных чувств, только слышит все те же крики: «Вернись! Прошу! Я не могу…», которые он, впрочем, никогда не дослушивал до конца. Его тянуло лишь вверх, подальше от мирской суеты, там, где свободно и немного морозно…… где одиночество плетется ровными потоками уносимого воздуха, а красная слабость не притворяется в движение.
По тонкой невидимой никому паутине он мчится сколько угодно долго, желая подняться так высоко, как только позволяет жизнь. Его дыхание все же прервется, но он этого уже не заметит. Он не заметит и того, что станет вдруг скользко, а ясность света прервется видимостью галактик.
и Тут появляюсь Я ! , идеально знакомая со смыслом своего существования.
Как всегда незаметно, закрывая его ладонями с обоих сторон, я, преступая пушистые перья облаков, тянусь, прорываясь сквозь потоки времени к несгорающей куче таких же вырванных, любимых, красивых и счастливых некогда лепестков. Приготовленный экстракт из них заставит мою каменную статую ожить только лишь на один миг (как мне кажется), чтобы произнести заклинание, дающее мне силы, не позволяющие упасть опять туда, на Землю. Не знаю, долго ли я существую подобным образом, но мне это бесспорно нравится. Я знаю, что запас неудачных цветков никогда не иссякнет. Я знаю, что буду любоваться неудавшимися жизнями, и что-то внутри меня щелкнет и сожмется в комок. Странные воспоминания о прошлой, невозможной жизни, и о НеЙ, просочатся сквозь тягучие трещины, напоминающие о том, что сама я оказалась здесь, притянутая из реальности, с кажущейся невозможной темной стороной моей старой руки, зовущей обратно, опускающейся, и не желающей мне подчиниться.
Она всегда бьется в протестах, пытаясь вызвать чувства к чему-то…
Я редко помню и ее, тягучую, неизменную, но невероятно настоящую. Идеал той, которую все жаждут. Я держала ее в руках, не одна, конечно же, хотя уже могу позволить себе усомниться в этом.
Вы сказали бы, посмотрев на меня теперешнюю: «Не верим. Такого не бывает. По тебе не скажешь». И я опустила бы глаза с картинкою прошлого и молча, глотая боль, медленно прошла бы мимо Вас.
Я ушла, улетела как можно дальше, чтобы не было подобного, оставив ее с Вами, не зная кому теперь отдана, хорошо ли ей, заслуживаете ли Вы?! Хотя, заслуживала ли я?! Он, бесспорно! А я?
Скорее я была лишней между ними, двумя идеальными, хотя без меня она бы не пришла, о чем говорила мне не раз. Не умею думать о том, чего не было бы, если бы… однако, помню все до последней единой капли… храню, никому не сообщая и не открывая сундук даже для себя.
Она там, сейчас, с радостью и грустью отрывает лепестки и кидает вверх, знает ли она что здесь ловлю их Я, навещает ли она Его, знает ли, что единственное желание, которое я загадываю, допивая последнюю каплю из мусора лепестков, это желание, чтобы Он забыл меня. Может, оно давно уже сбылось, но я не придумала нового…
Никто не подает голоса и я не знаю вестей снизу. Лишь только по все еще пребывающим лепесткам, я понимаю, что гармония не пришла, а Она продолжает господствовать там, разделяя, вонзая свои множественные кинжалы, кончая в трупы безжалостной болью!
Вертя в руках потухшие часы, она, я уверена, как и тогда, гордо смеется, перерезая веревки воздушного змея.
«Как странно - править миром, не побывав в нем» - вот что бы я хотела передать ей.
Все знают Ее, не произнося имени. Все желают схватить за руку, даже предвидя, что будет после!!!
А ненависть к ней, вырастая до безграничных размеров, вмиг сгорает только при ее кратком иллюзорном возвращении. Это не загадка, это Она!
Раньше мое высокопоставленное «Да» сводило ее с ума, распыляя на ней весну. Я помню, что она могла быть гладкой и приятной, когда сама того хотела. Но я не умела обращаться и давать то, что ей было нужно. По сути, я не умела даже существовать Там, теперь я знаю, что для этого мне нужно только чужое тепло с силами…

Ты мог бы и не предлагать черту финиша. Я сама до нее тогда почти уже добралась. Она ушла, выгнанная и обиженная из нашего дома… как же я молилась о том, чтобы ее отголосок в виде боли не затерялся где-то. Днем я обыскивала все закутки, подвалы и сарай, а вечером просила Бога, не получить ее в награду, даже если я и заслуживаю.
Ты жил спокойно в своей отдельной комнате на чердаке, со своими желто-грязными тучами, стук которых в твое окно я слышала по ночам. Ты любил теперь другую, не похожую на меня - сломанную, кривую, изогнутую нить, в противоположность мне, идеальной! Я же не любила никого, и со временем, забыла о поисках какой-то там боли…
Так шло время, проверяя нас на живучесть во сне, а мы с ним даже не встречались.
Как это странно и печально, что именно, когда я удостоверилась в том, что все гладко, боль выросла из твоей плесени на чердаке, где ты прятал ее всегда украдкой и вошла в тебя. За все, что было сделано, я заслуживала ее, а не ты!! Но я и предположить не могла, что она бросится на тебя и вкорениться навеки.
Тогда, только поняв, я, нарушая все правила, силой оторвала замок, ворвавшись в твою конуру. Сгибаясь под низкими потолками, сдергивая с себя столетнюю паутину, я пробивалась в темной забытой пыли к самому дальнему углу, в котором ты сидел на корточках, закрывая лицо руками. Я прижалась к тебе так сильно, как только могла, пытаясь забрать ее себе, но она ухмылялась и погружалась в тебя все глубже... Я кричала и пыталась сорвать твое сердце с петель, но она смеялась и увеличивалась, только подразнивая меня. Ее хитрый план удался. Вкоренившись в тебе, она пробудила новую себя, хотя и иную, - во мне!

Ты снова любил меня, только болезненно, я снова жалела тебя, ненавидя себя…
Мы проводили все дни и ночи на твоем чердаке, обнявшись, но любить, как прежде не могли и поэтому страдали. «Лучше» забыло нас и не появлялось, зато «так же» отпустило длинные корни на труднопроходимом деревянном полу.
Я слепо верила твоим холодным щекам, по которым катились слезы. Мы умывались ими по утрам, мы ели свои сердца на десерт. Мы перестали верить в существование света и тепла моря. Я хотела забрать ее себе, потому что ты не должен был страдать! Трагедия была в том, что мы, находясь вместе, не чувствовали… ничего кроме боли! Ты чувствовал ее с первоисточников, я – лишь твои отголоски.
Ты часто говорил мне «Иди», но я не могла. Так каждый день проходила мимо, махая, одинаковая вечность…
Однажды, решившись, я, надеясь на «лучше», вышла искать его там, за дверью, но заблудилась и не нашла вход обратно. Тогда я поняла, что «лучше» сбежало, оно было там, на твоем чердаке, когда нас было двое. А теперь его нет. И тебя теперь нет. Я стою в неизвестности, мне не хочется больше дышать, делать, идти… наследник боли – часть меня, ненависть ко всей себе – часть меня, пустота – остальное заполнение ненужной души. Я пропускаю потоки безвозвратности, моя миссия окончена, наконец,… меня забирают…
Пришла зеленая муть, подняв меня, отрезав крылья и нити, привязывавшие к земле и я, спокойно поднялась вверх, забыв о «лучше», чердаке, боли и Тебе…
Я стала любить себя так, как будто это был кто-то другой! Я стала жить собственными потребностями и вскоре поняла, как продлевать существование, - надо просто заимствовать его у тех, у кого «не получилось», а таких благо Вся земля, и пожирая их остатки я, в сущности, забыла даже о ней!
Так много уже прошло их через меня, таких же, какой была и я когда-то. Один остаток в виде лепестка оживляет меня чтобы дождаться следующего. Это беспрерывное время, я не думаю ни о чем… мне все равно кого есть. Может кроме меня никого и не существует в этой плоскости, ведь никто не застрахован от иллюзии. Но мне не важно – я ничего не ощущаю с тех самых пор… когда… я забыла дорогу обратно
Только одно, банальное, мне хочется спросить: «Как ты там? Не оторвался ли твой лепесток, не съела ли я тебя, не заметив?»

Я прилетела обратно, чтобы сказать тебе «Живи!», но тебя не оказалось там же.
Я спустилась, посмотреть снова в твои безумные любимые мною глаза, но ты отвернулся, только завидев меня в дальней звезде небоскреба.
Я прибежала, раскинуть накопившиеся потоки слез на твои свободные крылья, но оказалось, они сгорели вместе с несчастным случаем, и теперь ты размахиваешь обычными руками.
Я пришла протянуть свои длинные руки к твоим мягким сладостным ладоням, но ты сжал мои пальцы, сделав больно, и оторвал длинные руки с корнями, бросив подальше.
И когда я вернулась к тебе в инвалидной коляске, ты, наконец, пригласил меня войти, помог встать, и мы ступили на твой ковер из шипов, на котором ты так любил спать наедине в последнее время. Ты посмотрел на мою лысую голову и предложил остаться.
Мы сели в разных углах твоего чердака, и я чувствовала, как стальные толстые иглы медленно проникают через все тело мне прямо в мозг.

- Где же ты была все это время?
- Там, - показала я глазами на твой потолок.
- Там хорошо?
- Что означает это слово?
- Я не знаю, но его произносят.
- Ты все еще не превратился в песок?!
- Я хотел, но все думал Ты вернешься… !
- Как простить меня теперь за глупость и любовь?

Ты посмотрел на меня в последний раз, пожал плечами, развернулся и лег на пол, свернувшись в комок. Шипы проникли в тебя, и кровь начала сочиться из многочисленных дыр.
Я делала попытки дышать, но поняла, что давно разучилась. Я пыталась остановить поток слез, лившихся из меня рекой и обещавших вскоре уничтожить. Из последних сил, я протянула тебе искусственные крылья, заменявшие мне былые, и поползла к твоему черному углу, но там осталось только отчаянье с тысячью капель Тебя…
Мне казалось, что чувства медленно пропадают, но я не знала правда это или нет…

Теперь я не буду жить, но и не умру; буду созерцать не знаю что, без права участия… так же как и ты, но по разные линии Галактики. Мы никогда не увидим друг друга… быть может только запомним себя живыми, если сможем, иначе ВСЁ было бессмысленно,
и страдания,
и мимолетная радость,
только теперь это уже не имеет никакого значения и мозг скоро откажет воспоминаниям,
твоя и моя кровь сотрется с железных шипов, дом обрушится, и чердак вместе с ним сравняется с землей и пылью, моя звезда потухнет, упадя на Землю, а оставшаяся в воздухе любовь сгорит ядерным пламенем, тем более что ее осталось так мало!

Не знаю, где прячется обещанная Мне Вечность, я никогда ее не видела, наверное, потому, что на меня всегда светила лишь обратная сторона Луны, которая наверняка давно похоронена рядом с красным холодным Солнцем.

Думаю, там уже придумали новую систему вращения Всего и хотелось бы верить что теперь наступило желаемое, хотя впрочем, мне ли решать?!

Только теперь… в абсолютной свободе от желаний… я поняла… что там было «хорошо» ! ...

А можно мне???))

Скрипач---------

Темно-алое небо то зажигалось запоздалыми лучами заката, то неожиданно гасло…
Словно сотни мечей, свет пронзал розовые тряпичные тучи…
В твоих руках – скрипка…
Стальная скрипка в руках бессмертного скрипача…
Когда ты касался первой струны – плакало небо, чистыми синими слезами-фиалками.

И ты играл тоску…

Когда касался второй – тускнел светоч дня, превращаясь в луну… Небо преображалось в бархатно-лазурное.

И ты играл печаль…

Ты коснулся третьей… И море, отражая, загорелось, зажглось… Где-то за холмами рождался костер из зажженной солнцем радости.

И ты играл мечту…

И музыка разливалась ночными ручьями по земле… Расползалась по ветвям, словно ночь, неизменно берущая у мира свое…Разносилась на спинах проказников-ветров…
Она жила…

Доносясь до людей, музыка менялась…
Для каждого становилась она другой…

Одному – помогала решить…
Другому – придумать…
Третьему – жить…
Четвертому – понять…
Пятому – успеть…
Шестому – умереть…

И каждый из них упивался этими звуками, не пытаясь понять, разузнать, определить, проверить…

Может, это единственное, что осталось у мира чистого – твоя музыка…
Будь с нами вечно, нам все равно, во что верить…
Стальная скрипка в руках бессмертного скрипача…

Valcyrye, прочитала с конца к началу, понравилось))

Автор: vpr
[B]Мадера[/B]
Стою и смотрю на своё отражение в зеркале. Я ищу изменений, подспудно желая, чтобы они проявились, и одновременно боюсь увидеть их. Нет, не сегодня. Я не вижу протянувшихся от крыльев носа к углам рта, глубоких жёстких морщин. И цвет глаз не изменился от светло-серого к багрово-красному, или какой там должен быть? В копне волос пытаюсь нащупать две маленьких костных трубки, наполненных кровью. Ничего нет. Опускаю глаза, и разглядываю свои босые ступни. Пальцы ещё не срослись, не ороговели, хотя, эпидермис постепенно модифицировался в мозоль. Но это не то. Не то.

Нужно подстричься. Волосы свалялись жёсткими паклями. Они лезут в глаза и щекочут веки. Подумал, что мне необходимо подстричься и побриться. Не знаю, не понимаю – зачем. Не отдаю себе отчёта. Просто подумал. К чему?

В постели у меня за спиной шевельнулась простыня. Я услышал это обострившимся за последнее время слухом. Это проснулась моя жена. Моя ли? Вчера она пришла поздно ночью, ничего не говоря, разделась и легла рядом со мной. Я не спал, я всё слышал, но не сказал ни слова. Постарался не шевелиться и показать всем своим видом, что я сплю. Она поверила, а может и нет. Да и имеет ли это значение?
Я долго лежал к ней спиной, с открытыми глазами, и смотрел в окно. Мягкие белые хлопья медленно вращались за окном, танцуя в свете уличного фонаря. Как тогда. Тогда…

***
Тогда тоже шёл снег. Такими же мягкими хлопьями. Я вышел на балкон, глотнул свежий морозный воздух, и закурил. Достал мобильный и набрал номер:
- Привет.
- Приветик, ну наконец то. Я уже думала, ты не позвонишь.
- Чего это?
- Я жду. Ты не звонишь.
- Да Сашка не успел уроки сделать. Пришлось помочь. Ты же знаешь, у него с математикой проблемы. Да ещё ноет всё время.
- Чего ноет?
- Живот у него болит.
- Дай ему «Но-шпу».
- Дал уже. – Соврал я.
- Ты скоро приедешь?
- Скоро. Взять что нибудь?
- Ты знаешь.
- Знаю. Скоро буду, пока.
- Пока, целую.

Да, я знаю. Татьяна любит Мадеру. «Фул Рич». Вот только где найти её в это время, ума не приложу. Зачем я спросил? Можно было и без Мадеры обойтись сегодня. Но, раз обещал, нужно найти.
В балконную дверь постучали. Сашка. Он прижался к стеклу носом, который смешно расплющился, и был похож на поросячий пятачок. Я швырнул окурок с балкона, и открыл балконную дверь.
- Ты чего, малыш? Решил уже?
- Не получается, пап. Помоги.
- Как ты достал меня. Нельзя же быть таким тупым, в самом деле!?
- Я не понимаю…
- Хорошо, сейчас приду.

Прочитав в двадцать пятый или в тридцатый раз условия задачи сыну, рисую на тетрадном листке какие то замысловатые схемы, автомобили, ящики с яблоками, грузчиков... Может так дойдёт? Хотя, понимаю, что уже и сам запутался вконец, и запутал ребёнка. Начинаю выходить из себя. Злюсь, хватаю со стола линейку, и со всей силы бью Сашку по руке, теребящей ластик.
- Ты слушаешь меня или нет?
Линейка разлетается на части, Сашка отдёргивает руку и испуганно смотрит на меня. Замечаю, как на его кисти розовеет полоска моего гнева.
- Слушаю. Слушаю я, но не понимаю ничего.
- Блять! – В сердцах говорю я и резко выпрямляюсь. Боковым зрением вижу, как мой сын вздрогнул, и инстинктивно загородил лицо рукой.
- Что ты дёргаешься? Я тебя бью что ли? – Спрашиваю я.
- Ударил же.
- Знаешь, всему есть предел. Даже твоей тупости.

Я не часто бью его. Фактически не бью. Иногда, больше для демонстрации, достаю ремень. Битьё не даёт результатов, с ним – точно. Плевать он хотел на боль, на унижение. Сильный и своенравный. Ничем его не сломать. Чёрт! Столько времени потеряно. Мадера эта ещё, будь она неладна. Я сдаюсь, в который уже раз, быстро пишу Сашке решение задачи и язвительно спрашиваю:
- Надеюсь, переписать мозгов хватит?
Сашка кивает.
- Слава богу. – Картинно взмахиваю руками. – Только аккуратно. Понял?
- Понял.
- Я уеду на время. Если будет звонить мама - я у Клюева. Всё понятно?
- Всё.

Ну, слава богу. Иду в прихожую, снимаю с вешалки куртку. А в голове только одно. Мадера. Ну, и ещё Татьяна. Уже собираюсь отпереть дверь, как в прихожей появляется Сашка:
- Пап, у меня что то колет.
Это уже невыносимо. Неужели так трудно понять, что у взрослых есть своя, личная жизнь.
- Где. – Спрашиваю.
- Вот тут. – Говорит сын, и тычет себя пальцем в бок. – Ой! Опять кольнуло.
- Что ты как маленький. Пойди таблетку прими.
- Какую?
- Когда же ты уже станешь самостоятельным? – Спрашиваю я и прохожу в комнату. Достаю из аптечки лекарство, и даю ему.
- Вот. Водой запей.

Выскочил за дверь, и не дожидаясь лифта, побежал вниз по ступенькам. Нехорошо как то, неспокойно на душе. Уже сидя в машине, набираю номер подруги моей жены и нашего «домашнего» доктора, Люды Лузгиной, но в этот момент на мобильный идёт входящий от Тани. Принимаю вызов.
- Приветик, ну ты где?
- Еду уже.
- Я уже заждалась.
- Я понимаю, прости. Скоро буду.
- Уроки доделывал? – Смеётся Таня.
- Ну, типа того. – Отвечаю. – Танюш, я уже в машине. Сейчас Мадеру возьму и лечу к тебе, милая.
- Я жду. Пока.
- Пока. – Отвечаю я уже коротким гудкам в трубке.

Блять, где её сейчас искать то, Мадеру эту. Попытаюсь по дороге. Если нет, придётся сделать небольшой крюк к «Центральному». Там точно есть, но всё таки, наверное лучше по дороге поискать. Два-три магазина есть.
Выворачиваю со двора и через «две сплошные», на Линейную. Слева посигналил фарами, какой то правдолюб. Ладно бы ещё ехал быстро. Плетется по насту, как паралитик. Сигналит ещё, гнида. Дела у меня. Иди в жупу! Машина первые метров двадцать идёт юзом, затем выравнивается, и я пристраиваю её в небольшую колею, начавшую образовываться после сегодняшнего снегопада. Что то я хотел? Мадера. Ну, это понятно. А! Люде позвонить. Доеду до магазина и оттуда.… В этот момент, дисплей моего мобильного, лежащего на пассажирском кресле, загорается холодным синим цветом.
- Ало. Что такое случилось?
- Пап, можно я завтра в школу не пойду?
- С чего бы это? – Спрашиваю я, в душе радуясь, что завтра можно подольше поспать, а не тащиться ни свет, ни заря в школу. Жена, конечно, не одобрила бы, но… она далеко сейчас. И вообще, кто придумал в такую рань начинать занятия.
- Очень живот болит. Колет прям. – Жалобно говорит Сашка и дышит учащенно в трубку.
- Сына, успокойся. Водички попей, а лучше всего – ложись спать. Уснёшь, и всё пройдёт. Хорошо?
- Хорошо.

***
Нужно позвонить Люде. А вот и магазин. Паркуюсь в небольшом «кармане». Врываюсь в светлое помещение торгового зала. На ходу набираю номер.
- Алё, привет Володя.
- Здравствуй Людочка.
Рыскаю глазами по полкам, заставленным пёстрыми бутылками с брожёным виноградом разных сортов. Каберне, Мерло, Херес, Кагор, снова Каберне…. Твою мать! Можно было хотя бы расставить нормально…
- Ты чего молчишь?
- Что? – Спрашиваю я, и вдруг понимаю, что держу свой мобильный возле своего уха.
- Чего молчишь, спрашиваю?
- А… это… Сашка что то жалуется на живот. Ну, болит живот, вобщем.
- Где именно болит, в каком месте? – Спросила Люда.
- Да разве поймёшь? Везде.
- Рези есть?
- Слушай, Люда. Откуда я знаю, есть там рези у него, или нет. Не у меня же болит! – Срываюсь я.
- Так спроси.
Хватаю за рукав проходящего мимо продавца, и не убирая телефон от уха, спрашиваю его:
- Мадера есть? Уже, какая ни будь?
Парень трясёт головой и пожимает плечами.
- Что? – Спросила Люда.
- Я не тебе.
- Живот у него пощупай. – Слышу я её голос в трубке, уже выскочив на улицу.
- Хорошо, сейчас.
Сказать, что я не дома, просто не могу. Это будет неправильно. Так просто не должно быть.
Открываю машину, плюхаюсь на сидение. Правой рукой щупаю пассажирское сидение и спрашиваю:
- Тут болит? А тут? Не болит?
- Ну, что? – Нетерпеливо спросила Люда.
- Да не знаю я. В центре болит. А как болит, хрен разберёшь.
- Лекарства давал ему, какие ни будь.
- «Но-шпу».
- Что то ещё?
- Нет.
- Ну, я тебе так ничего не могу сказать. Знаешь что? Вызови скорую.
- Спасибо за совет.
- Перезвони мне, хорошо.
- Хорошо.

***
Во втором, находящемся по дороге к дому Тани магазине, Мадеры тоже не оказалось. Этого стоило ожидать. Придётся ехать в «Центральный». Уже на выходе – звонок. Сын. Перезваниваю с безлимитного, одновременно смахивая рукавом наваливший на лобовое стекло, рыхлый снег...
- Пап…
- Ну, что ты, малыш?
- Пап, очень болит.
- Ложись маленький, я скоро буду.
- Я не маленький. – Обиделся Сашка.
Специально так сказал. Знаю, что ему не нравится. Если есть эмоции, значит не всё так уж плохо.
- Ну, хорошо, хорошо. Большой.
- Ты когда приедешь?
…
- Пап.
Я сижу в машине, и смотрю на лобовое стекло. Последствия моих быстрых манипуляций по удалению снега рукавом куртки, приковали моё внимание. Я пытаюсь понять, что именно так заинтересовало меня, но не могу. Какой то белый круг, линии, проходящие сквозь него…
- Пап.
- Да.
- Пап, ну когда?
- Что – когда? – Задумчиво переспросил я и потянул носом. В салоне появился запах палёной проводки. Надо будет завтра Пете сказать, что бы посмотрел, в чём дело.
- Когда ты приедешь?
- Скоро.
- Через час?
- Послушай. Я не знаю. Или ложись спать сейчас же, или… или когда я приеду, ты пожалеешь, понял? – Я уже сорвался на крик в конце фразы.
- Понял.

Блять, ну почему, когда появляется редкая возможность сделать что то для себя, просто для себя, все вокруг начинают сходить с ума. Всем я нужен, все…
Я вдруг понял, на что похожи узоры на моём стекле. Посередине, большой жирный крест, чуть скошенный на бок, с коротким основанием и непропорционально длинной верхней частью. Ну, не такой, как обычно мы привыкли видеть, а наоборот, как будто перевёрнутый вверх ногами. И солнце, или звезда... Крест как раз проходил сквозь звезду, и основание его являлось её пятым лучом. Всё это было похоже на какие то пиктограммы. Я в них не разбираюсь, вот жена точно бы сказала, что они значат. Я провернул ключ в замке зажигания, и включил «дворники». В одно мгновение с лобового стекла исчезли все узоры. Снова зазвонил телефон.
- Пап…
- Что?
- Ты когда приедешь?
- Иди, искупайся, и ложись спать, хорошо? А я скоро приеду.
- Хорошо.

***
Пробиваюсь через небольшую группу подростков у полки с винами. Ищу глазами заветную бутылку. Вот она! Хоть что то позитивное за сегодня. Телефонный звонок от Люды застал меня уже на кассе.
- Ну что? Как дела?
- Нормально, вроде.
- Скорую вызывал?
…
Кассирша подняла на меня свои коровьи глаза и протянула:
- У вас пять рублей будет? Мне сдачу нечем дать.
Я отмахнулся, мол, сдачи не нужно. Схватил чек, пакет с бутылкой Мадеры, и выскочил на улицу.
- Что? – Спрашиваю. – Ало!
- Я говорю, скорую вызывал?
- Я не слышу. Ало, Люда. Я перезвоню.

***
Уже на подъезде к Таниному дому мне позвонил Сашка.
- Папа, меня вырвало.
…
- У меня сильно болит, пап. Ты когда приедешь?
- Где болит? – Задал я вопрос, который уже давно следовало задать, но было некогда это сделать в погоне за Мадерой.
- Вот тут. – По-детски непосредственно ответил сын.
- Где тут, малыш?
- Слева. Очень болит. И всё время тошнит. Папа, когда ты приедешь?
- Скоро. Мне нужно позвонить. – Сказал я и нажал на сброс.

Я набираю номер Люды. Она тут же берёт трубку.
- Люда, у него болит левый бок. И всё время рвёт.
- Ты что, скорую не вызывал?
- Вы… вызывал… вот… жду.
- Ты объяснил им, в чём дело? Володя – это не шутки, понимаешь?
- Да.
- Я сейчас сама перезвоню. Номер квартиры у вас какой, я не помню.
- Да. Пятьдесят первая. – Говорю я, и в который уже раз за сегодня, пересекаю две сплошные. В зеркале заднего вида вспыхивают яркие огни, я ощущаю сильный удар и скрежет металла. Выскакиваю из машины, хватаю, зачем то пакет с бутылкой Мадеры, и оскальзываясь на снежном укатанном насте, что есть силы бегу. Бегу как можно дальше. Повернув в проулок, несусь двором на параллельную улицу, затем влево, под арку, и выскакиваю на проспект. Голосую. Никто не останавливается. Тогда я выхожу на проезжую часть и раскидываю руки в разные стороны. Первый же водитель притормаживает прямо передо мной, открывает окно и что то кричит мне, размахивая руками. Я быстро запрыгиваю на переднее пассажирское сидение.
- Ты куда прёшь, орёл? Охуел что ли?
- Мне на Линейную нужно. Срочно. Я заплачу.
- Да мне похуй!
-Я прошу вас. Там ребёнок. Ему плохо. Я заплачу сколько скажете.
Водитель недоверчиво оглядел меня, затем сказал:
- Пятьсот.
Я достал из кошелька пятисотку и положил на торпедо.
- Прошу вас, побыстрее, если можно.
- Ну да. В такую погоду только рысачить. Ладно.

***

Скорая приехала почти сразу за мной. Сашка лежал на кровати, весь мокрый. Простыня и подушка были залиты какими то желто-зелёными пятнами. Запахов я не различал. Саша часто дышал и разговаривал с кем то. С кем то, но не со мной. Я попытался приподнять его. Он повис у меня на руках, как ватная кукла. Я снова положил его на кровать, и бросился в спальню. Схватил градусник. Не понимая, зачем. Это было первое, что пришло мне в голову. В этот самый момент в дверь позвонили.
Остальные события того дня я помню достаточно отрывисто и смутно. Скорая. Больница. Часы, проведённые в приёмном покое. Бесконечные звонки жены, Люды, Тани, родственников. А через несколько часов, в длинном коридоре больницы я увидел его. Он шёл в мою сторону, уставший и обречённый. Мне даже не нужно было слышать то, что он мне сказал. Я понял это по его виду, еще тогда, когда он вышел из приоткрывшейся двери в самом конце коридора. Отливающие металлическим звоном слова; острый аппендицит, перитонит, интоксикация… и самое главное, слова, которые навсегда врезались в мою память:
- Было уже слишком поздно. Мы потеряли очень много времени.

Я вернулся домой под утро. На входе споткнулся о пластиковый пакет. Достал из него бутылку Мадеры и долго вглядывался в её багровое нутро, переливающееся за стеклом. Затем вошёл в детскую, посмотрел на пустую, смятую постель. Размахнулся, и что есть силы метнул бутылку об стену у изголовья кровати. Бутылка разлетелась на сотни осколков, усыпавших пол, постель, и прикроватный коврик. Светло-бурое пятно мгновенно пропитало обои, вырисовывая на стене страшного вида пиктограммы и знаки. Я лёг на грязную постель, и уткнувшись лицом в подушку, выл до самого вечера, вдыхая запах пропитавший испачканные простыни, смешавшийся с приторно – горьковатым запахом калёного ореха.

***
Я закончил осматривать своё лицо, руки и ноги. Повернулся в сторону постели. Моя жена проснулась, и наши взгляды встретились. С тех пор прошло уже три года. Я ничего ей не сказал о событиях того вечера. А она ничего не спрашивала. Первое время ей было всё равно, она не интересовалась ни диагнозом, ни историей болезни, ни причиной смерти Саши. А потом она всячески старалась отгородиться от этого события. Воздвигла непробиваемую стену между «до» и «после». А я продолжал молчать, пока, наконец, моё знание не стало выжирать меня изнутри, превращая в то, чем я стал сегодня.

Мы не отрываясь смотрим друг другу в глаза.
- Кровь. – Вдруг сказала Ира.
- Что?
- Кровь. У тебя на лице кровь.
Я повернулся к зеркалу и заметил, что из-под копны волос, от правого виска, наискосок к подбородку протянулась тонкая красная ленточка. Я стёр её ладонью, попробовал на язык. Приторно-сладковатый запах Мадеры. Я коснулся макушки, провёл ладонью к левому виску, затем к правому, и вдруг, наткнулся пальцами на нечто мягкое и липкое, появившееся рядом с макушкой, над правым ухом. Вот ОНО…
Из-за спины послышался голос Ирины:
- Володя, ты бы вызвал электрика. Опять этот запах. Как будто проводкой палёной пахнет…
- Да. Хорошо.

2008 vpr

[QUOTE=slimka21;7019175]Valcyrye, прочитала с конца к началу, понравилось))[/QUOTE]

спасииибо)

[B] «Наши»
[/B]
О Лещенко, мало что было известно его товарищам по оружию. Сам он не распространялся на этот счёт, а задавать ему вопросы личного характера красноармейцы не решались. Поговаривали только, что жену его зарубили насмерть казаки. Но это было лишь предположение. Ведь должно же быть, хоть какое то оправдание его угрюмому и суровому виду.

Но сегодня вечером Захарыч решил вызвать командира на откровенность. Почему-то именно сегодня Лещенко был настроен на подобные разговоры. Видимо сказывалась усталость последних недель уходящей осени вызванная кровавыми и неожиданными событиями на побережье Азова.
- Слышь, Лешенко, а у тебя дети есть? – Спросил Захарыч.
- Да вот не нажили мы с Алексеевной детей-то. Не срослось что-то…
Захарыч хитро прищурился, затянулся самокруткой и, выпустив облако густого и едкого дыма, продолжил своё незатейливое дознание:
- Не беда. Наживёте ещё.
- Да нет, Захарыч. Вряд ли. – Ответил командир.
- А чего? Аль не магёт?
- Умерла моя Алексеевна. – Коротко ответил Лященко. Ему вдруг захотелось рассказать Захарычу и про тиф, и про ужасающий и беспощадный голод, покосившие всю их деревню, но он сдержался, и только махнул рукой.

Видя, что вытянуть сегодня из Лещенко ничего больше не удастся, Захарыч решил посвятить командира в хитросплетения своей родословной, но они не вызвали живого интереса командира. Из-за болтливости Захарыча, подробности эти давно были известны всему полку.
- А у меня сын. Здоровый, наверное, обалдуй уже. Скоро восьмой год как. - Задумчиво сказал Захарыч. Помолчал с минуту и спросил:
- А чего там, не слышно когда домой-то?
Лещенко только пожал плечами. Почесал небритый подбородок и с неохотой ответил:
- Да хер его знает. Деникина разобьём, а там видно будет. А вообще-то я не знаю. Мировая революция потом, вроде.
- Это что ж, опять в ружьё? Когда же я сынка увижу. Да и баба моя одна там. Как она справляется? – Уныло запричитал Захарыч.
- Ты мне эти контрреволюционные разговоры брось! Не время сейчас в поле раком стоять! - Да я чо,… я ни чо. Мне бы только семью повидать. Хоть одним глазком. – Смущенно и испуганно протянул Захарыч.

Лещенко сам уже давно дома не был. Ещё с «германской». Лет пять уж поди. Он вздохнул и что бы не дать тяжёлым мыслям овладеть собой, поднялся, и, растолкав третьего присутствующего в хате красноармейца, сказал:
- Сафронов, сходи, глянь, как там арестанты.
- Да чего на них глядеть-то.… – Начал было Захарыч, да Лешенко так грозно посмотрел на него, что тот осекся.
- Смотри, Иван, как бы тебя твой длинный язык до худа не довёл. – Сказал ему Лещенко и поторопил закопавшегося в шинели Сафронова:
- Давай парень, живее. А я пойду узнаю, может из штаба какие указания были.

Арестанты содержались в ближайшем покосившемся, но достаточно крепком на вид сарае с добротной дверью запиравшейся на поржавевший «амбарный» замок. В двери было выпилено небольшое окно, в которое при желании можно было просунуть разве что голову.

***
Арестанты, в количестве четырёх человек представляли собой достаточно разношерстную компанию. Самым опасным, безусловно, был ротмистр Еремеев. Даже не смотря на лёгкое ранение, держался он независимо. Ротмистр был несколько щуплым на вид, но огонь в глазах и волевой подбородок, выдавали в нём человека смелого и решительного. Потеряв своё подразделение после кровопролитного боя у станицы Брюховецкой, он трое суток пытался пробраться через «красные» кордоны к «своим», пока обессилевший и голодный не вышел на тракт. Там его и подобрал Емельян Ступин ехавший с женой на подводе в сторону станицы Приморско-Ахтырской. То есть в сторону невидимой, и постоянно меняющейся линии фронта. Вечером того же дня их и задержал пикет «красных».

Четвёртым арестованным был семинарист из Новороссийска. Когда «взяли» Ступина с женой и офицером то уже при въезде в деревню, шедший по дороге парень и дополнил этот печальный квартет. Всё бы ничего, да вот в котомке у него красноармеец Сафронов обнаружил две ручных гранаты «Миллз-Бомб». На кой чёрт они понадобились семинаристу, неизвестно. Может быть, закончившиеся в марте-апреле 1920 года боевые действия на Кубани и в Новороссийске и установившееся на время затишье стали причиной такого вот легкомысленного поведения местных жителей.

***
Сафронов, выйдя из натопленной избы во двор, зябко передернул плечами и поплёлся в сторону «арестантской». Начало октября выдалось тогда непривычно морозным для этих мест. Да ещё близость морского побережья добавляла и без того холодному ветру какую-то пронизывающую до самых костей колкость.

- Эй, не помёрзли там? – Спросил красноармеец, боязливо вглядываясь в черноту маленького окошка.
- Холодно, однако. – Раздался из темноты голос одного из арестованных. Судя по всему, Емельяна Ступина.
- Вы бы нас на допрос вызывали что ли. Погреться. Тут всё-таки женщина.– Подал голос ротмистр.
- Дык,… допрашивали уже. Сколько можно? – Оправдывался Сафронов.
- Так что нам теперь, перемёрзнуть тут что ли? – Не унимался ротмистр Еремеев.
Сафронов и сам понимал, что держать живых людей в такие морозные дни в холодном сарае не совсем правильно. Не по человечески как-то.
- Щас, кипятку принесу. – Ответил он и быстро пошел обратно в хату.

В этот момент набухшие свинцом облака, второй день застилавшие небо от края и до края, разродились, наконец, первыми хлопьями снега. «Прям как у нас в Архангельске», подумал Сафронов, задержавшись на мгновение на пороге и обводя взглядом двор, начавший уже покрываться белым снежным покрывалом.

***
- Слышь, офицерик,… как там, в Петрограде то было всё? А то мы тут живём уж третий год в неведении. То белые, то красные. – Спросил Емельян, обхватив руками оловянную чашку и прихлёбывая обжигающий внутренности кипяток.
- Да не был я в Петербурге. Я на фронте тогда был. Революция произошла без моего участия, старик. Вот так вот.

Дед замолчал. Но видимо, сидеть в полной тишине ему было не в моготу, и он опять обратился к ротмистру:
- Ты женат, хлопец, или как?
- Женат отец, да вот где жену искать теперь я не знаю. Писала из Самары в последний раз, от родственников. Слышал, что они потом в Крым подались, а оттуда в Константинополь.
- И что? Нету у тебя больше сродственников? – Снова спросил Емельян.
- Да помолчи ужо, чорт старый! Чего человека мучаешь? – Подала голос жена Емельяна.
- Цыц, баба! Не встревай в мужской разговор! – Оборвал жену мужик и снова обратился к ротмистру:
- Чего вы всё воюете? Может, хватит ужо? Не наубивались друг дружку?
- Я Царю и Отечеству присягал, отец.
- Дык, царь же говорят, злыдень и кровопийца был... – начал было Емельян.
- Кто? Кто говорит?
- Ну, дык,… эти… красные и говорят.
- Красные моего брата расстреляли. И всю его семью. Жену и двоих детей. Так кто кровопийца? – Тихо спросил ротмистр.

Воцарилось молчание, изредка нарушаемое вздохами женщины и отчаянным шморганием семинариста. Ротмистр Еремеев, допив одним глотком оставшийся в кружке кипяток обратился к пареньку:
- Эй, парень, как тебя?
- Петя. Пётр. – Раздался сдавленный голос из темноты.
- На кой ляд, скажи мне Пётр, ты таскаешь с собой гранаты? Может, убить кого собираешься?
- Да я нашёл их. Подобрал просто. Фейерверк хотел устроить. – Ответил семинарист и снова шморгнул носом.
- Будет тебе завтра фейерверк парень. Тебе сколько лет?
- Шестнадцать. А что будет. Ну, завтра?
- Выпорют тебя и к родителям отправят. И родители тебя выпорют, и правильно сделают. Я бы выпорол. - Рассмеялся ротмистр, и спросил:
- Есть у тебя родители?
- Мамка. Батю немцы убили. – Сказал парень и всхлипнул.
- Ладно, спать пора покладаться. – Подвёл черту Емельян: - Утро вечера мудренее.

***
- Ну что там? – Спросил Лещенко вошедшего красноармейца.
- Известно, мёрзнут. Кипятку бы им.
- Давай Захарыч заварку свою. Сахар есть? – Спросил Лещенко.
- Да какой щас сахар?!
- Давай, давай. Есть у тебя, я знаю. – Сказал Лещенко, и помолчав с минуту, добавил:
- Завтра выдвигаемся. На Новороссийск идём.
- А с этими что? – Спросил Захарыч.
- Завтра утром всех четверых в расход.

Захарыч, собравшийся было лезть за пазуху, к заначке с сахаром, замер. Сафронов тоже застыл на пороге с котелком в руке.
- Что, всех?
- Плохо слышали?
- Может Старика с женой,… того. Они вроде наши. Свои, то есть. – Начал было Захарыч.
- «Наши» раненых белых офицеров через линию фронта не перевозят. – Резко ответил Лещенко.

Жидкий чай заваривался в давящей на уши тишине. Захарыч начал было откалывать от куска сахара, да плюнул, и передал Сафронову все, что у него оставалось. Только остатки сгрёб ладонью со стола и забросил себе в рот.

- Чего там? Снег что ли? – Спросил Захарыч, когда Сафронов вернулся с пустым котелком и с порога стал отряхивать шинель от белого морозного пуха.
- Хрен ли спрашиваешь, Захарыч? Не видишь штоль? – Злобно ответил красноармеец.
- Хрен ли, хрен ли.… Только и знаешь, это своё хрен ли. Я тебя по-человечески спросил.
- А я тебе по-человечески ответил.
- Да пошел ты!
- Сам пошёл…
- Прекратить! – Рявкнул Лещенко, и с силой приложил ладонью по деревянному столу.
- Сейчас спать. Завтра до хутора Степного, а оттуда на Новороссийск. А этих, - он мотнул головой в сторону окна, - нам с собой тащить, резона нет. Я сейчас заступлю, а ты, Захарыч, в два меня сменишь. Ты в четыре. – Указал Лещенко на Сафронова.

Лещенко прикрутил керосинку и без того дававшую скудный свет, и завернувшись в тулуп, прилёг на лавке. Ему не спалось и поворочавшись ещё немного, он произнёс, обращаясь ни к кому-то конкретному, а скорее к себе самому:
- Я понимаю, враг, он тоже - человек. Может, и мать по нему плакать будет безутешно, или дети там… сиротами останутся. Но ведь тут как, или ты их, или они тебя. Если первым не успеешь, и дашь этим мыслям захватить тебя, то…
- Дык,… понятно. – Ответил Захарыч и до утра больше уже никто не проронил ни слова.

***
Снег перестал идти где-то с середины ночи, поэтому земля была укрыта белым покрывалом не полностью, а с проплешинами, в которых угадывались ворохи палой листвы, или засохшие, но ещё местами зелёные пучки травы.
Сафронов растолкал товарищей и вскоре они уже были готовы к неприятному, но такому необходимому для дела революции мероприятию.

- Может, паренька хоть отпустим? – Спросил с надеждой Захарыч.
Лещенко застёгнув портупею и прицепив сбоку деревянную кобуру, хлопнул себя по бокам «кожанки», как бы прогоняя из своего нутра вчерашнее проявление слабохарактерности и малодушия, уверенным голосом произнёс:
- В прошлом году в Новочеркасске, барышня в штаб армии пришла. Никто не остановил. А барышня подорвала себя и жизни двенадцати наших ребят вместе с собой унесла. И это БАРЫШНЯ! А тут целый семинарист-бомбист, блять!

***
Унылая процессия вышла за околицу и направилась в сторону леса. Углубившись в лесную полосу, Лещенко приказал «арестованным» остановиться и повернуться лицом к красноармейцам. Затем в морозном воздухе глухо зазвучал его голос:
- Именем революции… вероломно… чаяния мирового пролетариата… унижения… привести в исполнение!

Захарыч, пожалев Сафронова, взял на себя семинариста.
- В офицера стреляй. – Сказал он молодому красноармейцу.
После первого залпа оба, и семинарист, и ротмистр, упали, как подкошенные.
После второго Емельян неуклюже завалился на бок, а его жена, не переставая всё время с начала пламенной речи Лещенко надрывно подвывать, упала на колени.

- Куда ты стреляешь, сволочь! Сафронов, я тебе говорю! – Заорал Лещенко, а затем снова:
- Перезаряжай! Пли!

Два выстрела грохнули одновременно, и женщина, резко запрокинув голову, отклонилась назад всем телом и упала в снег, продолжая выть.

- Раненых добить надо. Если есть... – произнёс Лещенко.
Бойцы подошли вплотную к расстрелянным. Захарыч, подталкивая их прикладом, так, как будто ворошил палкой куст, собирая подосиновики, удостоверился, что трое из четверых вчерашних «арестантов» мертвы. Сафронов стоял над раненой женщиной и с любопытством разглядывал её причудливо вывернутое тело.
- Сафронов! – Окликнул молодого красноармейца Лещенко, и тот, выйдя из ступора, слегка подавшись вперёд, и как-то по-стариковски сгорбившись, стал методично и тупо бить прикладом лежащую женщину по голове. Вскоре под глухими ударами приклада женщина конвульсивно дёрнулась, но вой продолжался, нарастая всё громче, и Сафронов продолжал бить и бить, погружая приклад в вязкое, кровавое месиво.
- Прекрати! Хватит, я сказал! – Закричал Лещенко, и они вдвоём с Захарычем оттащили Сафронова от распростёртого тела. Только теперь они поняли, что нарастающий вой издавала вовсе не женщина, которая была уже мертва, а именно Сафронов.
- Парень, хватит. Слышь, хватит уже. Ну, перестань, не раскисай. – Твердил Лещенко.

***

На снегу, на прелой листве и в сухой траве, были видны капли густой крови, от бледно-оранжевой до ярко-красной. Словно осенние ягоды, рассыпанные, чьей то неловкой рукой.

- На морошку похоже. – Тихо произнёс Сафронов.
- Что? – Спросил Лещенко.
- Как дома у нас…. В Архангельске…. Ну, морошка, ягода такая.



2008 vpr

[B]Библиотекарша[/B]

Серафима Павловна Кнехт была женщиной неприметной и тихой. Замужем побывать ей не посчастливилось, а те редкие мужчины, которые бесстрашно раздвигали её костлявые депилированные ноги, надолго не задерживались в её спокойном, как стоячее болото, существовании. Трудилась Серафима Павловна именно в том месте, где и должна была трудиться подобная женщина - в библиотеке. И совершенно естественно что, работая заведующей библиотекой, она много и упоительно читала. Книги она предпочитала романтические, всё больше женские романы с бесконечно слезливыми продолжениями. Вот и сегодня Серафима Павловна, придя на работу, трепетно взяла с полки очередной роман и углубилась в чтение:
"...Её розовые соски напряглись и стали твёрдыми. Восемь стройных мулатов окружили её распластанное на траве и совершенно беззащитное тело. Элеонора вздохнула полной грудью, и широко раздвинув ноги в белых атласных чулках, сказала своим тихим грудным голосом: - Возьмите меня! Возьмите меня ВСЕ! Я заслужила этот позор..."

Из розовато-фиолетового эфира параллельных миров Серафиму Павловну выдернул противный гнусавый голос:
- Скажите, а у вас есть что ни будь по эзотерике.
Кнехт оторвалась от книги и подняла вверх свои маленькие и злые глаза-пуговки. Перед ней стоял худощавый мужчина неопределённого возраста, не имеющий ничего общего со смуглыми мулатами. Этот факт окончательно испортил атмосферу праздника, на которую рассчитывала библиотекарша. Однако врождённая воспитанность взяла верх и Серафима Павловна прошипела сквозь зубы:
- Второй ряд, третья полка сверху. Там эзотерика, рядом - гороскопы и книги по каббале и буддизму.
- Спасибо. - Ответил посетитель и направился вдоль стеллажей.
Серафима Павловна немного побуравила взглядом спину посетителя, дёрнула плечиком и продолжила читать: "...первым был Симеон. Его узловатые руки шоколадного цвета нежно гладили белую грудь Элеоноры. Девушка скрестила свои длинные стройные ноги за спиной Семеона и, прогнувшись, подалась ему навстречу. Сладостное ощущение прокатилось волной по её телу, когда она почувствовала внутри себя горячий и упругий член раба..."

- Извините, а знаете... вот именно такое издание у меня есть. А мне бы хотелось Мамонову 97 года. Синенькая такая, знаете? Ну, синенькая... Нет? Ну... эта вот... – Посетитель попытался жестами показать, какого именно оттенка синего, должна быть книга, но встретившись с колючим взглядом Серафимы Павловны, осёкся и замолчал. Нижняя губа Кнехт нервно дрогнула, а глаза, и без того маленькие и тёмные, сузились настолько, что невозможно стало различить их цвет.
- Ниже. На том же стеллаж-ж-е, только ниж-ж-е-е-е. - С присвистом выдавила из своего клокочущего гневом нутра, Серафима Павловна. Между её ног снова стало сухо, и этот факт привёл Серафиму Павловну Кнехт в состояние лёгкого раздражения. "Вот сука!" - подумала библиотекарша,- "бывают же уроды на белом свете". Затем она глубоко вздохнула и снова погрузилась в чтение:
"...вторым был Ромбуйя, совсем ещё мальчик. Но в его начавшем формироваться юном теле уже угадывались великолепные изгибы упругих мышц. Его член не был таким огромным как у Симеона, а движения не такими умелыми. Поэтому, Элеонора, дабы усилить эффект, жадно открыла рот навстречу чёрной плоти Негоро..."

Тень, заслонившая солнечный свет, струившийся из окна библиотеки, легла на открытую страницу книги и оттенила жидкие волосы на голове Серафимы Павловны. Одновременно она пролегла и на всю её размеренную жизнь, превратив её в череду неудач, бессонных ночей и бесконечного одиночества. Белый свет окончательно померк перед глазами библиотекарши. Она медленно оторвала взгляд от книги. Посетитель держал в руках синюю книжицу и дрожал как осиновый лист. Он казался маленьким и тщедушным, даже по сравнению с костлявой женщиной, сидящей перед ним.
- Я нашёл, но это не совсем то. В том году было два издания; февральское и... в конце года ещё. Так вот мне бы февральское, знаете ли...
Кнехт сгорбила спину как пантера перед прыжком, и взглянув исподлобья на неугомонного посетителя приглушенным голосом, но достаточно внятно произнесла:
- Пашол нахуй, казёл!
- Позвольте, как это... - Начал было мужчина, но встретив холодный взгляд Кнехт, поспешил ретироваться с глупой улыбкой на лице:
- Я поищу... хгы... и это вот, спасибо...

Серафима Павловна остервенело впилась глазами в страницу и постепенно движения её тщедушных сисек вошли в такт с вздымающейся грудью красавицы Элеоноры. Внизу, под серой юбкой и убогими трусиками с Черкизовского рынка снова проснулась жизнь:
"... движения Негоро участились, и когда горячая сперма ударила в рот Элеоноре, она жадно сглотнула её, затем, задержала губы на пульсирующем члене и провела языком по нефритовому стержню мулата. В этот же самый момент, молодой и напористый Ромбуйя осеменил её упругий живот..."

- Мне бы, что нибудь по истории воздухоплавания. Начало века, если есть. - Раздался откуда то из поднебесья мужской голос. Не ответить на него было нельзя. И Элеонора-Кнехт ответила. Ответила не поднимая глаз, громко и внятно:
- Я же ясно сказала, пошёл нахуй!
- Ты что, коза, охуела? - Перед Серафимой Павловной стоял молодой человек с внешностью Алена Делона и манерами Солнцевского гопника.
- Што... што вы сказа-али? - Заикаясь, спросила Кнехт.
- Я говорю, не охуела ли ты в корень, коза драная? - ответил молодой человек, сверкнув белозубой улыбкой.
- Извините, зачиталась. - Промычала Кнехт, сорвалась со стула и под хихиканье немногочисленных посетителей библиотеки, засеменила к стеллажам, держа курс на историю воздухоплавания...

***
Всю дорогу домой Серафима Павловна еле сдерживала слёзы стыда. Унижение, которое она испытала сегодня в библиотеке, не сравнимо было ни с чем. Ни с чем в её мерзкой, противной и бездарной жизни. Дома она сбросила в прихожей пальто, стремительно пронеслась мимо смежной комнаты приёмной дочери, и хлопнув дверью, замкнула пространство своей убогой вселенной. Рухнув лицом в подушки она сдавленно зарычала.
За спиной скрипнула дверь. В комнату чуть слышно вошла Даша.
- Мам, вы чево? - За шестнадцать лет, это затравленное, бесполое существо так и не осмелилось перейти с Серафимой Павловной на "ты".
Кнехт стиснула зубы и оторвала лицо от подушки. "Так нельзя" - сказала она себе. - "Ты должна служить примером во всём". Она села на кровати, сделала несколько глубоких вздохов и сказала, глядя себе под ноги:
- Сегодня я унизила человека. Унизила его жестоко и прилюдно. А он этого явно не заслуживал. Он просто попросил книжку о воздухоплавателях. Он... он... я просто была очень занята в этот момент, а он подошёл так внезапно... и я... я обидела его.
- Мама, успокойтесь. Ничего ведь страшного не произошло? Вы извинились?
- Конечно... Конечно! У нас есть вино? Или что там пьют в таких случаях?
- Оставалось полбутылки "кагора" с вашего позапрошлогоднего дня рождения. - Вспомнила Даша.
- Неси. И кружку... этот... бокал неси. - Выдохнула Кнехт.
Выпив полбутылки терпкого вина, Серафима Павловна захмелела. Вместе с потерей ощущения реальности пришло желание сломать устоявшийся уклад жизни. Изменить то, что годами складывалось камешек к камешку, как кирпичная кладка, пускай неказистая и кривая, но достаточно крепкая. Полная решительности, Серафима Павловна, набросила на плечи драповое в катушках пальто, кокетливо повязала на шею коричневый шифоновый платок, сдвинула чуть набок шляпку и вышла во двор. Свежий воздух немного осадил пыл полупьяной библиотекарши, но о возвращении домой не могло быть и речи. Вернуться назад, было равносильно смерти. Медленной и мучительно болезненной.

Найти в вечернем городе приключения на собственную задницу несложно. Особенно в том состоянии, в котором находилась Кнехт. "Приключения" сидели на детской площадке, прямо перед подъездом, из которого вышла Серафима Павловна. Традиционно, их было трое. Они наслаждались свободой ночи и вяло отмахивались от полуживых городских комаров. Детская песочница "грибок", три пластиковых стаканчика, початая бутылка "Андроповки" и несколько плавленых сырков "Дружба" на деревянном столике, покрытом зачем-то куском старого линолеума. Рядом, разломанные качели и рулон рубероида выпускали снопы искр и хлопья едкого дыма в ночное, но всегда беззвёздное и светлое городское небо. Но Серафима Павловна Кнехт увидела совершенно другую картину. Трое молодых и гордых мулатов, уставших после тяжелого и изнурительного дня, посвященного сбору тростника, отдыхали у костра за бутылочкой дешевого рома. Кокетливо приворачивая задом, Серафима Павловна подошла к песочнице и томно прогнувшись у её невысокого бортика, спросила, обращаясь к сидящим у костра:
- Я не помешаю?
Мужики переглянулись, и один из них, по всей видимости, самый смелый (или самый пьяный) жестом руки пригласил даму к столу. Остальные понуро уставились в свои пластиковые стаканчики. Серафима Павловна присела на край песочницы и нарочито показушно облизнула губы, сама испугавшись этого вульгарного жеста.
- Стакан есть? - Услышала она вопрос одного из мулатов.
- Нет. Дамы моего круга не носят с собой посуды.
Мужики приглушенно заговорили между собой:
- Дай ей стакан.
- Свой дай. Ты пригласил, ты и дай.
- Пускай из "горла" пьёт.
- А если она трипперная...
- Молодые люди. Прекратите этот никому не нужный спор. Я женщина интеллигентная, и из "горла", как вы тут выражаетесь, пить не стану. - Оборвала спорщиков Серафима Павловна.
Пригласивший её мужчина, великодушно протянул Кнехт свой стаканчик и спросил:
- А вас как звать?
- Элеонора. - Соврала Серафима Павловна, и глубоко задышала, выпячивая свою тощую грудь. Алкаш, сидевший рядом с библиотекаршей, опасливо отодвинулся. Элеонора-Кнехт взяла в руку хлипкий стаканчик, и высоко подняв его над головой, сказала:
- За любовь!
- М-м! - Поддержали мулаты.

Горячая водка захлестнула и обожгла горло, расплылась теплом по груди и затаившись, легла внизу живота на задремавший "кагор". Серафима Павловна икнула и вдруг поняла - сегодня она станет Элеонорой. Прямо здесь и сейчас. Сейчас или никогда. Кнехт встала в полный рост, прошла вокруг песочницы, смерив взглядом своих новых ночных знакомых, сидящих под "грибком" и стала медленно расстегивать пальто. Молодые и гордые мулаты затравленно умолкли и сидели, вжав головы в плечи. Сидящий ближе всех и спиной к Серафиме Павловне мужчина, испуганно сглотнул слюну и вопросительно взглянул на своих товарищей. По их реакции он понял, что лучше не оборачиваться. Серафима Павловна скинула пальто в песок и принялась за блузку.
- Э... слыш, может это... не надо, а? - Подал голос тот, кто пригласил Кнехт к столику.
К этому времени Серафима Павловна уже справилась с блузкой и трясущимися руками расстегивала свой непомерно большой бюстгальтер, из которого на песок посыпались куски слежавшейся ваты.
- Сейчас или никогда. Сейчас или... - Лифчик упал в песок и в свете костра перед взором перепуганных алкашей показались сморщенные маленькие груди лже-Элеоноры.
- Возьмите меня! Возьмите меня ВСЕ! Я заслужила этот позор… - Надрывно закричала Кнехт, и кинулась под ноги мулатам.
- Текай, братцы! - Прорезал ночную тишину тревожный крик одного из мулатов, и все трое бросились в разные стороны от озаренного пылающим рубероидом круга света...

***
Утром Серафима Павловна ехала на работу в подавленном состоянии. Бессонная ночь и выпитое вчера давили на неё тяжким грузом. Она плохо помнила своё ночное приключение. О том, что приключение все-таки было, она осознала лишь утром, не обнаружив на привычных местах драпового пальто, блузки и бюстгальтера. Даша затравленно молчала, и Серафима Павловна не стала расспрашивать дочь о событиях прошлой ночи. «Нужно настроиться на лучшее», - всю дорогу твердила про себя Кнехт, - «нужно успокоиться, несмотря на вчерашний срыв». Ведь сегодня Серафиму Павловну ждёт настоящий праздник. Утром в библиотеку должны будут привезти несколько экземпляров последней части "Чувственной Сюзанны". Она такая прелесть, эта самая Сюзанна. Она так несчастна, и так чувственна...

Серафима Павловна вздохнула, раскрыла книгу и окунулась в бесконечно реалистичный мир нереальной любви:
"...Сюзанна заломила свои прекрасные руки, откинулась назад, отчего грудъ её и без того большая, ещё больше округлилась и..."


2008 vpr

Автор: vpr


[B] День сурка.[/B]

Этот день повторяется в моей жизни с периодичностью раз в один год. Но каждый раз проходит по-иному. И моё отношение к этому дню всякий раз не однозначное.

***
-Доброе утро, сынок! С днём рождения. – Это было первое, что я слышал, когда просыпался. Тёплый и родной голос. Я улыбаюсь в ответ. Мне радостно и легко. С сегодняшнего дня, я уже не какая-то малявка, а уже почти взрослый человек. У меня есть портфель с учебниками и тетрадками, у меня свои заботы, свои проблемы и свои решения этих проблем. Например, найти пропавшую две недели назад черепаху. С этой задачей я справлюсь сегодня. Справлюсь обязательно. Я уже вчера догадался, где она прячется, но было уже слишком поздно, и меня уложили спать. Но перед сном я увидел торчащий из-под дивана в гостиной кусок обёртки от сливочного масла. Именно маслом я и угощал свою черепаху в позапрошлую субботу. Она успела съесть пол пачки, когда с улицы раздались голоса, и я убежал играть в футбол против соседского двора.
Так и есть. Она нашлась под диваном. Утащила остатки масла, доела, и уснула. Уснула на две недели.

Ура! Наконец то! Пожарная машина! Тяжёлая и железная. Совсем не такая, как у Андрюхи. Даже руль крутится. Спасибо, мам. Не за что. Я люблю тебя. Я тоже.

***
-Давай у меня соберёмся, мать на работе будет, во вторую смену, а отец в командировке. – Предложил Андрей.
-Хорошо. Только мне надо будет с предками посидеть. Но это не долго. Давай часа в два, или в три. – Ответил я.

-Ма, я наелся. Пойду, меня ребята ждут.
-Ну, посиди ещё с нами. – Уговаривает меня мама. – Вот и дядя Слава приехал.
-Да пусть идёт, чего ему с нами сидеть то? Ему с нами не интересно. – Это уже «дядя» Слава сказал и протянул мне двадцать пять рублей. Огромная сумма по тем временам.

Сидим у Андрюхи. Пьём «Рижский бальзам» и самогонку. На закуску три яблока.
-Курим только на балконе. – Предупреждает нас Андрей.
Выходим курить. Разговор дебилов:
-Я «Лайку» не курю. Меня с них срать пробирает.
Смеёмся.
-«Новость» будешь?
-«Новость буду».
В руке Юрика появляется пачка «La Isla»
-Ух ты! Где взял?
-Руки! Это имениннику. Там бумажка сладкая, я уже попробовал.
Затягиваюсь. Угощаю ребят, я же не жлоб. Сигареты крепкие, без фильтра. Бумажка, и правда, сладкая.

Спасибо, Юра. Да ладно, мне не жалко. Хорошо посидели. Ага. Выкуриваю всю пачку. Пока шёл домой, рвало раза три. Желчью.

***
Светка набралась прилично. Лежала как бревно, и совершенно не препятствовала моим действиям. Остальная компания горланила в соседней комнате. Периодически дверь приоткрывалась, и чья ни будь голова, просовываясь в щель, говорила:
-Именинник, харэ ебаться. Пошли, выпьем.
Голова посылалась на хуй, и исчезала. В конце концов, именинник, с видом победителя предстал перед друзьями. Светка марафетится в соседней комнате.
-Гигант!
-Наливай! С Днем рождения!

В кухне звонит телефон. Хозяин квартиры подзывает меня. Беру трубку:
-Привет мам. Спасибо. Да чего волноваться-то, я у Серёги. Да закусываю я! Завтра приеду. А чего звонить? Что со мной может случиться? Ну, ладно хватит тебе. Пока.

***
Пронизывающий холод, от которого не защищает ни шинель, ни х/б, ни «тёплое» зимнее бельё. Снег не успевают убирать, а возле «чипка» натоптано, хотя и немноголюдно.

-Войн, я не понял. Ты чего в «чипке», блиа? У тебя ещё пирожок бабушкин из жопы торчит, а ты, сука пряники покупаешь! – Раздаётся из-за спины голос Сороки, а затем мои почки принимают два коротких и выверенных удара, чуть смягченные шинелью.
Сгибаюсь на сторону и поворачиваюсь. «Деды» во главе с сержантом Олегом Сорокой, окружают меня полукругом. Пакет с пряниками изымается.
-Чего согнулся, блиа? Смирно стоять, и отвечать, когда спрашивают.
-День рождения у меня сегодня. – Говорю я, стараясь стоять ровно.
-Дай ему пряник. Веселись, солдат.
-Есть, веселится.

***

Прямо как в детстве. Солнечное и морозное утро. Нежная рука гладит моё лицо. Затем опускается ниже, ещё ниже. Я открываю глаза. И вижу её. Самое лучшее, что можно себе представить. И увидеть утром.
-С днём рождения, милый. Я первая тебя поздравила.
-Спасибо. Я люблю тебя.
-Я тоже тебя люблю.
Секс с женщиной, которую любишь, жизнь без которой не имеет смысла. Что может быть прекраснее? «Ну, разве что железная пожарная машина», подумал я улыбаясь, прежде чем погрузиться в море любви.

Вечером обязательно позвонит мама. И поздравит.

***

Без четверти восемь утра. Засветилась надпись «Слава!», и изображение подарка, перевязанного праздничной лентой. Всё это незамысловатое действо, сопровождается полифонической мелодией. Мой смартфон, Nokia N80, первым поздравляет меня с днём рождения. Зачем я вообще ввёл это событие в календарь? Не знаю. Память пока в состоянии удержать эту дату в голове. Но, приятно, день начинается с позитива. С позитива ли? Да, ладно, пусть будет.

Жена безнадёжно спит, повернувшись ко мне спиной. Я тихо встаю, одеваюсь и бегу на работу. Уйду сегодня пораньше. Звонок в офис из дома. Снимаю трубку, и слышу голос супруги:
-Что тебе подарить?
-Да не надо ничего. – Отвечаю.
-Ну, правда?
-Себя.
-Я серьёзно.
-И я серьёзно. Подари себя. Как раньше, помнишь?
-Хорошо, как скажешь. Готовься. – Отвечает любимая.

Вечером уже всё не так. Телесериал, или ток-шоу, хуй поймешь о чём. Бокал коньяка на кухне. Бессмысленная болтовня о делах, и не делах.
-Папа, смотри что мы сделали с мамой. Подарок! – Говорит мой сынок, заходя на кухню.
-Выйди, здесь накурено. – Говорит Вика.
-Ну, мам!
-Хорошо, давай покажи папе, что мы сделали.
Мне очень нравятся нестандартные подарки. Особенно подарки, сделанные своими руками. Особенно руками любимых мне людей. Мне приятно, я целую жену и сына, говорю спасибо.

-Ложись спать! Ложись спать, я сказала! Повлияй на него, он просто надо мной издевается!
-Ты что, не слышал, что мама сказала? – Неохотно приобщаюсь я к действу.

Пол второго ночи. Все устали, всё забылось, да и настроение уже не то. Чего ты кричишь на него всё время? Зато, ты молчишь. Конечно, добрый папа и злая мама. Он не слушается. Все дети не слушаются. Пойдем спать, завтра вставать рано. Не надо, у меня голова болит. Потом, … завтра, … может быть…

Мама мне не позвонит, да и я уже не позвоню ей. Связи нет. Туда где она сейчас, уже не дозвониться. Никогда…

Автор: vpr

[B]Сука-любовь.[/B]

Продолжительное время я вслушиваюсь в длинные гудки. Наконец, я слышу её голос.
-Привет.
-Привет. Ты где?
-Я?
-Да, ты.
-Далеко.
-Насколько далеко?
-Тебе не достать. – Смеётся.
-Я хочу тебя увидеть.
-Увидишь.
-Когда?
-Скоро. Ну, что ты хотел, говори?
-Я ведь уже сказал. – Начинаю нервничать.
-Я перезвоню позже. Хорошо?
-Хорошо.
-Пока.
Снова гудки. Теперь уже короткие. Она с ним. Точно с ним. С чего бы этот загадочный голос? Эта таинственность. Блять, за что мне всё это?

Спустя минут десять, я начинаю сходить с ума. Вакуум, образовавшийся вокруг, кажется, вот-вот разорвёт меня на куски. Снова набираю номер. На этот раз трубку взяли быстрее.
-Что ты хочешь?
-Я же сказал, хочу увидеть тебя…
…
-Ну, и?
-Ты где? Я приеду.
-Ну, что ты в самом деле? Я с Леной на массаже. Скоро буду. Освобожусь, перезвоню, и договоримся где встретиться. Хорошо, зайка?
Я немного успокоился. Перевёл дух и ответил:
-Хорошо, котёнок.

Я вышел на балкон и закурил. Закат располосовал небо кровавыми бликами. Сука, какими нахуй бликами! Какой к хуям массаж! Бросаю дымящийся окурок с балкона. Он оставляет за собой огненную дорожку, ударяется о поручень балкона, где то там, внизу, и разрывается на десятки маленьких искр. Бегу в комнату, хватаю телефон и набираю номер.
-Ал-ио-о. – Томно протянули в трубке.
-Слыш?
-А, привет, Сереж.
-Да, привет.
-Чо хотел? – Слышу я голос Ленки и какое-то чавканье.
-Света с тобой? Лен, вы где? – Чёрт! Блять! Что я говорю? На хера вот так вот в лоб?
Ленка перестала чавкать, и после долгого раздумья ответила:
-Я это… на массаже, ага.
-Ты жрёшь что ли? – Спрашиваю.
-Чево это?
-Я спрашиваю, вас там кормят?
-Ну,… это. Яблоко ем. А что?
-Света далеко? – Вкрадчиво спрашиваю я.
-Рядом тут. – Ответила Лена, и я почувствовал к этой безмозглой блондинке, искренние, нежные чувства.
-Трубочку можешь ей передать.
-Неа. Она в этой… в соседнем кабинете, короче. – Сука, подумал я. Безмозглая сука. Самая безмозглая сука из всех известных мне сук.
-Ты ей сам позвони. – Предложила Лена.
-Безмозглая сука! – Сказал я.
-Чо? – Спросила Лена, и в этот момент из трубки донёсся собачий лай, и крик Ленкиного ребёнка.
-Ал-ио-о, я не расслышала…

Я нажал на сброс. Пиздатый массаж. Интересно, что именно Светке сейчас массируют? И кто? Впрочем, я догадываюсь, кто. Опять. Опять этот вакуум вокруг. Сейчас сяду за руль, и в город. Найду, и убью нахуй обоих. Нет, Свету убивать не стану. Она мать нашего ребёнка, да и я, в общем то виноват. Какого чёрта мне тогда понадобилось останавливаться. Ну да, свобода! Жена с ребёнком уехала в Сочи к родителям. А я молодой красивый хуячу по Садовому Кольцу. Десять часов. Вечер. Лето. Вылетаю из-под эстакады, прямо из-под ног товарища Маяковского. И тут она. Голосует. Юбки на ней вообще нет никакой, мне так сначала показалось. Черные волосы, ноги… мама дорогая. Кармен, блять! Резко руль вправо.
-Куда вам?
-Свиблово.
-Нам по пути, садитесь.
Она и села. А потом и легла. А потом.… Потом…
А потом суп с котом. Потом приехала Светка и всё узнала. И были очень долгие и вязкие разговоры. Сцены. Слёзы. И боль. Невыносимая и тупая. А потом боль прошла, как мне показалось. Но, доверия больше не было. И не будет уже никогда. Зато было нечто иное. Белое, тёплое и пушистое. Оно помаячило между моих ног, пососало мой член… и исчезло в никуда, как и появилось. Потом ещё одно. Не такое белое. И не такое пушистое…
…
Этот ёбаный вечер никогда не закончится. Звонить я не буду. И убивать я никого не буду. Нахуй мне всё это? Завтра же собираю свои пожитки, и, адъю! Я мужик или где? Самоуважение должно быть…? Так со мной поступить… Блять, и за что? Нет! Всё-таки я должен её вернуть. Я ХОЧУ её вернуть. Иначе никак. Я позвоню и попрошу… Точно! Так и сделаю…

-Алё, привет. – Пытаюсь быть жёстким.
-Ну, что ещё? Я же сказала. Перезвоню.
-Дай ему трубку.
-Кому?
-Ты знаешь. Дай ему трубку, я хочу с ним поговорить.
-Котик, я на массаже.
-Я звонил Лене. Она жрёт, а её сын дерётся с собакой. – Глухо отвечаю я.
-Поповой?
-Почему Поповой? – Отвечаю я и чувствую себя полным идиотом.
-Потому что я с Леной Поповой.
-А Свиридова…?
-Что Свиридова? Свиридова жрёт. Жрёт и дерётся с собакой. – Смеётся Света.
-Сын. Сын дерётся. – Задумчиво поправляю я.
-Я перезвоню. Целую.
-Целую.

Блять, так можно сойти с ума. Слава богу, она не с ним. Я просто не переживу этого. Я… Стоп! А какого хуя Свиридова на массаже? Она же сказала, что на массаже, хотя врёт, сучка. Она дома. С ребёнком и собакой. Сучка! Сучка драная! Конспираторы хреновы, наебать меня хотели? Хуй вам! Рыскаю в телефонном справочнике. Слушаю гудки, а сам судорожно пытаюсь размотать этот сложный клубок. Давай-давай, бери трубку уже!

-Ал-ио-о. – Тянет Ленка.
-Слушай. Нахуя было говорить, что ты на массаже со Светой?
-Да так… На всякий случай. Она раньше просила, если ты будешь звонить, то…
-Ты дура?
-Сам мудак.
…

Нет, она не с ним. Это не её стиль. Она умная девочка. Она создаст себе такое алиби, что комар носа…. Вот как раз Попова - это алиби. Какого хуя Попова делает на массаже? Да ещё вместе со Светой? Они друг друга на дух не переносят. Позвонить Лене Поповой? Кручу в руке мобильник. Тут он вдруг дрогнул в моей ладони своим долбаным вибратором. Разворачиваю телефон дисплеем к себе. Её фото. Её имя.

-Привет.
-Привет. Я освободилась, малыш. Мы с Леной в кафе посидим немного. Хорошо? Я не долго. Если хочешь, приезжай.
-Я…
-Что? Ну, что с тобой?
-Да нет. Ничего. Свиридова твоя – дура набитая.
-Я знаю, милый.
-Ладно, пока.
-Целую.
-Перезвони обязательно. – Говорю я и нажимаю на сброс.

Успокоился. Перевёл дух. Вышел на балкон. Покурить, посмотреть на закат. Ну и жизнь. Вы этого достойны. Вы ответственны за тех, кого приручили. Какая хуета лезет в голову. Сразу представляю в своих руках раненого голубя с большими и мокрыми от слёз глазами. Он тянет ко мне лапки и стонет. Тьфу, блять! Нахуяй я тогда.… А если она все-таки с ним? Я же не брал с неё никаких обязательств. Не ставил никаких условий. Просто сказал, что хочу быть с ней. Ни смотря, ни на что. Несмотря на обман. Одно условие. Он должен исчезнуть из её… нашей жизни.
…
-Ты ставишь мне условия?
-Нет. Просто я не хочу о нём больше слышать. Никогда. Слышишь, никогда. Или ты хочешь с ним встречаться?
-Не знаю.
-Что значит, не знаю?
-Это значит, что ни в ком нельзя быть уверенным. Особенно в себе. Как оказалось, я тоже тебя не знаю. Все эти твои поездки по ночной Москве. Твои вечные отговорки; «я работаю», «я занят». Ни «целую», ни внимания, ни поддержки. Ты же знал, как мне тяжело. И эти пьянки. Я хочу, чтобы меня любили. Чтобы меня добивались. А твой вид? Не выношу грязной обуви. Мне стыдно, когда мне говорят, что видели тебя, неопрятного и непричёсанного. Только и слышу: «Скажи Сергею, пусть он побреется». Думаешь, мне приятно?
-Я буду. Я изменюсь, только оставь его… хорошо, хорошо вопрос снят. Это, в конце концов, твоя жизнь. Я не ставлю тебе никаких условий.
…
Как вам узнать такое? Вас обманывали в течение нескольких лет. А вы даже не подозревали об этом. Рога уже за линии электропередач цепляются. Она приходит домой светясь от счастья. Какое нахуй алиби? Тут и алиби не поможет. На лице всё написано. В глазах. Мстить? Глупо. Мстят слабые. Я сильный, блять! Я мстить не буду. Я буду добиваться. И чистить обувь. И бриться. И оберегать, и говорить приятные, трогательные слова. Неужели из-за грязной обуви… бред какой то. И всё-таки? Почему Попова? Какого хуя, Попова, вдруг?
…
Я же успокоился тогда. Мне никто не был нужен. Никто. Да кто может быть нужен, если рядом ТАКАЯ женщина. За последние несколько лет она сильно изменилась. Преобразилась. Стала совсем другой. И не моя в этом заслуга, как оказалось. А мой член всё это время держали на голодном пайке. Ну, проститутки, ясное дело, время от времени. Но это другое. Это всё равно, что подрочить. Может убить всё-таки? Может легче станет? А если нет? Как с этим жить, не представляю. Позвонить, что ли Поповой? Она сдаст. Сдаст радостно и беззаветно. А хочу ли я знать? А если не сдаст? Хуй их поймёшь, баб этих.
…
Беру телефон. Стою и смотрю на дисплей. Долго, минут пять. Он начинает светиться. Затем, вздрагивает и просит о помощи. «Вы ответственны за тех, кого приручили».
-Привет.
-Привет ещё раз. – Отвечаю я.
-Забери меня.
-Ты где?
-Я в городе. Мы с Леной. Отвезём её?
-С какой?
-С Поповой, с какой ещё? – Смеётся Света.
-Отвезём, конечно. Я уже еду. – Говорю я и думаю, господи, милая Попова. Я её просто обожаю. Хочу уже нажать на сброс, но не нажимаю. Жду.
-Чего ты ждёшь?
-Не знаю. Я еду. Пока.
-Постой.
-Что?
-Я люблю тебя.
-Я тоже люблю тебя, милая.

…
Попустило. Хорошо, что машину на стоянку не поставил. Прикурил и затянулся во все свои два лёгких. Смачно и свободно. Сука-любовь. Достал из кармана телефон, набрал по памяти конспиративный номер. Анжела. Анжелочка. Как ты там?

-Привет, котик.
-Привет зая. Ты спишь уже?
-Нет. Ждала, что ты позвонишь.
-Вот. Звоню. Может, встретимся завтра? Ты как?
-Где и когда?
-Ну, как обычно.
-Давай.
-Я хочу тебя.
-Я тоже.
-Ну, пока.
-Пока. До завтра.
…
Вот, сука-любовь…

2008 vpr

ЗАМОР

Утро на Бугазе. Не завтракая, еще сонные и неумытые (зачем, в море умоемся) мы собираемся на пляж. Пока не вжарило знойное южное солнце надо успеть получить удовольствие от тихой прохлады воды, от пустоты берега. Когда нет еще наблюдающих и оценивающих взглядов, волей неволей заставляющих держать плечики расправленными, а спинку ровной. Пусть приезжие потом жарятся под палящими лучами и оплавляются в духоте. Мы в это время будем уже в прохладной тени дома. И не беда, что в выходной день приходится вставать почти с рассветом. Днем, разморенные и довольные успеем отоспаться.
Тихо. Не надрываются магнитофоны, лишь слышен далекий лай собак, и пение утренних птиц. Позже все вокруг наполнится криками детей и их родителей, визгом тормозов и грохотом проезжающих грузовиков.
- Лена, ты подстилку взяла?
Я с пляжным покрывалом, переброшенным через плечо, жду, когда соберутся мои девчонки.
- Юля, тебя подняли, но разбудить забыли, - делаю вывод, видя, не совсем еще отошедшую от сна сестру. – Так, мне надоело вас ждать. Вот ключи от калитки и дома. Не забудьте закрыть, я пошла.
- Мама, мы уже идем, подожди, - капризничает Настя.
Еще минут пять уходит на бессмысленное топтание по двору в поисках пляжных вещей, с вечера брошенных где попало, и наша маленькая компания выходит на сельскую улочку.
- Лена, - почти сбивает меня с ног соседка по даче, - быстро бери ведра, тазы, шампуры. На море замор!!!
- Доброе утро, - сдержанно здороваюсь. Нечего с утра пораньше на людей налетать.
- А что за замор? - интересуется Юля.
Соседка в ответ машет на нас рукой и бежит дальше.
- Мама, чего это она? С тазом на пляж идти? Что за замор? Может купаться нельзя?
- Сейчас разберемся.
Мы продолжаем путь, при чем мои спутницы заметно ожили. Их заинтересовало известие. Проходим мимо небольшого станционного магазинчика. Его хозяин мой приятель. Ни раз и не два давал товар в долг (это когда возвращаясь с пляжа надо что-то купить, но денег при себе нет). Вот и сейчас он встречает нас в дверях и сразу предлагает,
- Хозяюшка, купи пачку соли, а лучше две. Деньги вечером занесешь. Бери, пока есть.
- Спасибо, - несколько опешив, отвечаю, - у нас есть соль дома.
- Так замор! И мой совет, вернитесь за шампурами.
Теперь уже и меня заинтриговала весть. Что же ждет нас на море?
- Лена, - шепотом спрашивает сестра, - они, что с ума все посходили? Зачем на море шампуры?
В ответ лишь пожав плечами, я не слушаю совета и продолжаю идти в сторону моря.

Уже через несколько минут мы втроем понимаем, что сделали ошибку не прислушавшись к бывалым. Вся прибрежная полоса кишит рыбой. И невозможно описать, что творится в воде. Огромные бычки, глоська, камбала, медузы, словом, вся живность Черного моря почему-то решила собраться в одну тесную компанию и поплавать в прибое Бугаза.
По колено в воде деловито ходят рыбаки с бреднями, между ними снуют с шампурами на перевес местные жители. На берегу стоят тазы и ведра, разных размеров.
- Сероводород поднялся, а рыба не успела уйти, - видя наши растерянные лица, поясняет мальчишка лет двенадцати. - Чего стоите? Ловите, пока она еще живая.
Теперь мы поняли, что означало таинственное слово «замор». Еще секунда и мы в веселом ажиотаже, руками пытаемся поймать рыбу. Хохочем от охватившего нас азарта. Выловленную рыбу бросаем на пляжную подстилку. Она еще трепещет, но очень вяло. Проходит не так уж много времени, а наше покрывало заполнено огромными черными бычками, их рыбаки называют «кнутами». Я останавливаю девочек, кричу им, что хватит нам уже бычков. Лучше бы помогли мне вытащить камбалу. Я с ней сражаюсь уже минут десять и никак не могу одолеть. Большая, с острыми шипами, никак не дается в руки. Вот теперь, я понимаю, зачем нужны шампуры. Рядом со мной, ловко орудует абориген, накалывая рыбу.
- Мальчик, - жалобно обращаюсь к нему, - помоги, пожалуйста.
Ни говоря ни слова, он деловито протыкает мою рыбину и выкидывает на песок.
- Спасибо! – Кричат хором Настя с Юлей и вдвоем тащат камбалу на ворох рыбы.
- Мама, может, хватит? – Первой опомнилась моя дочь.
Я окидываю размер улова. Ого! Как же мы ее донесем? А, как-нибудь, бесшабашно машу рукой. И соль надо купить, - вспоминаю хозяина магазина. Такую прорву не съешь даже за неделю. Значит надо часть засолить, другую в морозилку. Мои мысли настраиваются на деловой лад.
- Ладно, - с некоторым сожалением соглашаюсь, - давайте думать, как дотащить ее до дома.
Только теперь я замечаю, сколько людей собралось на берегу. Опьяненные небывалой халявой, женщины, дети, старики, солидные мужчины, топчатся по колено в воде. Доносятся восторженные возгласы: «Ого, какая! Да, я ее в Одессу повезу, такая стоит не меньше 300 гривен на Привозе». И со всех сторон оглушительный хохот. Такого массового веселья я еще никогда не видела. Но что кривить душой, я ничуть не отличаюсь от окружения. Охотничий азарт, восторг от дармовщины и меня приводит в небывалое состояние.
- Мама, - громко зовет маленький мальчик, почему-то не принимающий участия в «рыбалке». – Мама! У рыбы горе, а все смеются!!!
Я оглядываю рахитичного ребенка с чувством сожаления. Бывают же такие дети, недоразвитые. Это же надо, « у рыбы горе» и смеюсь, оценив шутку. Но не я одна услышала этот нелепый крик. Фразу тут же подхватывают и разносят по берегу.
« У рыбы горе, а вы радуетесь!», - раздается уже с разных сторон.
И выдержать, теперь нет сил. И мы втроем сгибаемся от неудержимого хохота и падаем в песок от бессилия. И сквозь смех повторяем: «У рыбы горе, а все смеются!». Но практичность все же одерживает надо мной. Я пытаюсь связать узел и сотворить подобие мешка. Но ничего не выходит. Рыбы слишком много. Тогда мы берем покрывало за края и как на носилках пытаемся доставить улов домой.

И всю дорогу домой мы продолжаем смеяться. И с восторгом представляем, как же мы будем рассказывать о сегодняшней «рыбалке» знакомым и друзьям. А еще по очереди цитируем слова маленького мальчика: «Вы радуетесь, а у рыбы горе». И новый взрыв истерического хохота.
Соли к тому моменту, как мы добрались до магазина, конечно же, не было. И мне приходится сеть на машину и объехать несколько сел, пока я не нашла столь необходимый продукт. А уже к вечеру, на многих окнах висят «гирлянды» бычков, готовясь стать через несколько дней закуской к пиву.


На следующее утро я выхожу на пляж еще раньше. Сегодня понедельник, хочу искупаться перед работой. Оставляю девочек досыпать последние минутки, спускаюсь с обрыва.
Я захожу в тихую гладь теплого моря. Солнце только-только вынырнуло из воды. И я щурюсь, смотря перед собой на умытые первые лучи, и ныряю в манящую глубину…

Невозможно описать весь ужас, испытанный мной через мгновение. Я окунулась в месиво мертвой рыбы. Захлебываясь от душащего отвращения, я почти выпрыгиваю на берег. Но тело продолжает помнить липкие, скользкие трупы. Сердце сжимается от невыносимой боли и некстати в голове звенит детский голосок: «Вы радуетесь, а у рыбы горе!».
Позже, мне объяснили рыбаки, что в отличие от речной, морская рыба не имеет пузыря. И поэтому не всплывает на поверхность, а лежит на дне пока волной ее не выбросит на берег.

Купаться в море невозможно было еще несколько дней. Весь прибрежный песок покрывал толстый слой разлагающейся под горячим солнцем рыбы. Чайки объелись до такой степени, что при приближении к ним, даже не пытались взлететь, а лишь переваливаясь сбоку набок, чуть отходили в сторону. Да что там чайки! Моя семья наелась рыбы на год вперед и даже упоминание о ней вызывало возгласы негодования.
А я до сих пор вспоминаю слова ребенка и думаю о том, что как же часто мы радуемся не осознавая, что кто-то рядом в эту же секунду испытывает вселенское горе...

"А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.."
(Новый Завет > Книга 1-е Коринфянам > Глава 13)

Поговорим о любви...
Очередной раз убеждаюсь,что любовь-это своеобразный наркотик,энергетик,антигистамин..Для особых людей-сквозных,бурлящих неистовых-способ чувствовать себя живым.
Анабиоз -для кротких лириков..А как по мне - нужно чтоб не спать сутками напролёт...нужно,чтоб кровь по венам то краснела краплаком,то вдруг синела аквамарином,чтоб пульс становился по -триллерски нитевидным,что происходит при массивных кровопотерях, коллапсе, шоке...чтоб тело кренилось всё,как будто под тобой домкрат,а в голове "бурлящий густой сироп"=)

У любимого сказочника Л.Кэрола-"стой прямо,говори складно,а если нечего сказать-делай реверанс-это экономит время"...Да какой-"говори скаладно",когда видя тот самый "энергетик" (условно назовём его так) ты сразу становишься глупее и ниже ростом?
Как модно сейчас стало влюбляться,правда?Открывать ЖЖ, кичиться фото "вконтакте",худеть,полнеть,обновлять гардероб последними трендами=)Ммм-даааа,НЕ влюбляться-это мови-тон.
Каждая любовь-"меткой на теле",зарубкой дровосека в районе левой груди.Каждая любовь-следом отпечатков левых-правых указательных на бессонных клавишах..."Отношения как анамнез,возвращенья как рецидив"..
Вчера ещё-следствие ранних морщин-аборты(хай бог милует),разводы и армии...а сегодня -умопомрочтительные безответные относительные любови...развивающиеся по сценарию :
1)-он далеко-а я несчастна;
2-)он не любит-а я несчастна;
3-)он не знает о моей любви и следовательно УРРА!!! я снова несчастна...я в схеме=)и ты носишь его в своей параноидальной голове целый день,просверливая ушные раковины бедолашным подругам,уже давно томимым рвотным рефлексом при одном только имени Его..=)
Это модно.Это относительно.Это приятно.Ибо лучше умирать от любви,чем от скуки или болезни неизлечимой=)
"двоим лучше, нежели одному-ибо если упадет один, то другой поднимет друга своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется."
И понеслооооооось.....а у него,быть может,такие ладони...такие губы,что ощутив на себе подобное -гипертонический криз грозит стать хроническим состоянием..и ни капельницами,ни таблетками ,ни даже электрошоком не снимешь симптоматику этой внезапной любви=)
И хочется до дрожи в коленях,до хруста фаланг,до бабочек в животе обнимать эти такие близкие-рукой подай. ..прикоснись...и такие далёкие-ну где уж там,мы едва закомы..плечи.
Сколько запасов этого состояния хранит наш организм?
Насколько вот таких вот любовей рассчитан наш лимит?
Какой срок годности у этого прибора внутри и какая к нему инструкция?
Чья смелая рука срывает этот невидимый тумблер в самый ненужный момент ..вниз! сам по себе.. и накрывает нас волной таких ощущений,что кажется воздух заряжается другими ионами,меняет свой химический состав?
И чушь собачья что истинная любовь бывает лишь 1-2 раза в жизни!Потому как этот запас неиссякаем!Наши сердца бездонны!Наши души неутомимы!Каждый новый раз мы придумываем оправдания всех его недостатков,находим новые эпитеты и сравнения,новые песни, навевающие тоску по нему-одному-идеальному=)
Небесные вожди зажигают в нас эту искру и блаженны те ,кто может и умеет так любить!
И как написано в священном Писании :
"Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла; все покрывает, всему верит,все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.Теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них ....больше".

Любовь в нас. Её можно сравнить с брилиантом, которым мы смотрим из наших душ на мир. Если бриллиант спрятан глубоко, то мир мало отражается в нём, и камень находящийся во тьме наших страхов и нашей жадности не играет красивыми отблесками. Он просто бесполезная стекляшка. Иногда мы позволяем взглянуть одним глазком любви на мир и миру на любовь, но любовь большинства находится в оправе эгоизма. Эта оправа уродлива, она мать всех болезней и страданий. Она мать глупости. Часть ли она мироздания – этого я ещё не поняла. Но я поняла, что разумом нам дана и [B][U]сила воли[/U][/B]. И этой силой, данной нам, и властью этой силой распоряжаться, мы можем освободить наш бриллиант от этой мерзкой оправы. И начать сиять. А те, кто спрятал свою любовь в своих мерзостях, как вампиры будут бежать от таких лучей.

[QUOTE=VPR;7127762]Автор: vpr


[B] День сурка.[/B]
…[/QUOTE]

Супер!!!

Оболочка

В его голове уже несколько дней роилось множество толковых и, совсем уж абсурдных мыслей. Андрей не знал что с этим делать... Ладно бы ещё мысли эти не мешали, а просто бесхозно валялись, как, скажем, хлам на чердаке. Но нет же - они кипели и то и дело их приходилось помешивать, обдумывать и переосмысливать. Одним словом - никакого тебе покоя.
Всевозможные беспокойства, мысли о утопически, на его взгляд, направленных действиях и сейчас не оставляли парня. Даже в тот момент, когда он собрался поесть. Перекусить хоть что-то, ведь о еде он давно запамятовал, но желудку до всего этого, ровным счётом, никакого дела и он требовал, настаивал на своём.
Парень набрал полные лёгкие воздуха и с тяжестью выдохнул его обратно. Однако тяжесть никуда вылетать и не думала. Она засела в голове прочно и надолго. Именно так думал Андрей, сидя на на мягком стульчике в кухне своей квартиры. "Что же происходит? Неужели я так забегался, что наступил логический ступор и отказ системы работать нормально дальше? Раньше вроде бы такого не наблюдалось...
А что если... это вовсе не мои мысли, а мысли, ну скажем, какого-нибудь телепата-практика? Причём плохого практика... А если всё ещё хуже и мои мысли - не мои мысли, и я - вовсе не я? Меня, просто, реально нет?.. Я - оболочка, которой какое-то существо даёт команды, которые необходимо выполнять? Нет, я не отрицаю, что у меня тоже есть мозг, но не слишком ли он скудно работает, как для решения сверхглобальных проблем? Знаю, знаю, что я их не решаю, но ведь кто-то так или иначе их решает... И сдаётся мне, что делают это вовсе не оболочки, называемые людьми, а кто-то более разумный. А если ещё и вспомнить закон жизни, который говорит о том, что когда что-то находишь, то, обязательно, что-то теряешь, то становится ясно, зачем мы нужны более развитым существам. Если их можно в полной мере считать существами. Они - сценаристы, мы - актёры. Как же всё просто. И никакого тебе буддистского перевоплощения. Реинкарнация...
Бред... И я брежу... Рассказать кому - чего доброго, примут за сумасшедшего... И, всё-таки, очень странные мысли..."
Андрей встал со стула, подошёл к окну. Заходило солнце. Ещё один кадр из жизни оболочек был записан на плёнку времени...

Чисто, уютно, светло. Моя кошка смотрит из окна в мой любимый, желанный мир - прекрасно, волшебно, середина дождливой весны, или может начало осени, когда моё сердце трепещет от безпричинного счастья. Мне спокойно, я люблю всех и вся. Я у Бога за пазухой, и ангелы шепчут мне истины, а музы не скупы на образы.
А я просто созерцаю, и задыхаюсь от счастья.
Прозрачные занавески, лёгкие, как моя мечта, щекочут прозрачные стёкла моего окна. Ветер услаждает мой расслабленный слух. И я не ощущаю вес своего тела, разлившись по любимому, самому удобному на свете креслу.
Я смотрю на свою преданную кошку, я внимаю виду из окна, ветер поёт волнами: Шшшш... ШШШШшшш
И каждый следующий аккорд его так ожидаем. Ветер не требует взамен ничего, и совершенно не может надоесть. Ветер и весенне-осенний дождик, запах свеже-написанной картины, свежей маслянной краски... А-ах, как описать словами глубокий вздох от счастья. И радость не от бурного события, а от божьей благодати, от своевременой мудрости. И ни какой телефонный звонок, вообще ничего не может выдернуть меня из этой БЛА-ГО-ДАТИ. И такая тишина, потому что все ещё спят, а я, ранняя пташка, уже приготовила завтрак, и тихо так тащусь от любви, от удачливости, от того, что я состоялась.
От любимых мною детей, друзей, у которых всё тоже Слава Богу.
Дождик потихоньку затихает, тучки становятся облачками, и улетают по своим делам в другой город, и за продолжение бесплатного счастья принимаются первые, жёлто-розовые лучи весенне-осеннего солнца. Ветер начинает следущую композицию, звеня воздушными колокольчиками, поёт о начале дня.

Товарищи, творцы, я ищу талантливых прозаиков, поэтов, бардов!
Клуб "ВЫХОД" ведет серию поэтических марафонов. Графоманов нет.
[url]http://vkontakte.ru/id31476265[/url] - это я
[url]http://vkontakte.ru/events.php?act=s&gid=13391111[/url] - это встреча
каждую среду!!! 20.00

[QUOTE=ЛАВАНДА;6786381][B]Они ехали разводиться...[/B]

Старый вагон вёз их в центр города. Небу так хотелось расплакаться. Он смотрел в окно, как всегда. Она знала, что в любой момент он мог повернуть на неё свои, цвета крепкого чая глаза, и не оторваться.


Трамвай весело звякнул по пустынной мостовой, и они молча вышли из вагона. Он как всегда подал ей руку, бабушка кондуктор улыбнулась при виде молодой пары. Она просто не знала, куда они едут.
Они ехали разводиться...
Незнакомая женщина попросту решила их судьбу. Быстро, черкнув собственную подпись. Все. Закончилось. Свежий воздух обжёг легкие, сердце сжалось от холода. Он проводил её до остановки. Трамвай увёз, обрывая прошлое...
Почему, как, что случилось? Тысяча вопросов, на которые она ответить не могла. Так должно быть, они так решили. Но зачем жизнь без него?
Крупные капли катились по смуглым щекам, прятались в складках толстого свитера, который не способен согреть. Обида и отчасти вина затаилась в женском раненом сердце, подкосила ноги и мягко усадила. Решение. Нужно просто решиться. Но подпись. Подпись совершенно чужой женщины камнем легла на душу, не давая вздохнуть. Объявили остановку.
Моя, поняла она и нашла в себе силы встать. Двери открыты. Он стоял, так же как и каждый день, на том же месте. Подал руку, помог выйти, прижал к себе. Слова, их много, но они так не нужны, когда двое чувствуют сердцем.
Взявшись за руки, бегом несколько остановок. Бумаги в клочья, душа в душу - всю жизнь. Домой пошли пешком. Небо расплакалось. Незаметно для двоих.[/QUOTE]
У меня прям слезы покатились.....просто мы тоже скоро поедем разводиться(

Шлёп-шлёп-шлёп....В такт шагам по мокрым улицам старинного городка, чистого до стерильности - плюнуть не куда. Ох уж эти педантичные бюргеры. К хорошему быстро привыкаешь, хорошее хранишь внутри себя долгие годы, потом питаешься этими воспоминаниями в минуты душевного раздрыга - таблетка от усталости... усталости и омерзения в серой предвесенней действительности. Принял, прочувствовал, посмотрел вокруг сквозь розовые очки воспоминаний - и живёшь дальше!

Помню своё велосипедное детство, когда велек - не столько транспортное средство, а способ передвижения, принятое среди немцев. Очкастые молодые мамашки со своими малышами в "корзинке для продуктов" перед рулём дамского велосипеда. Вот сухонькая старушка с голубыми мальвинистыми буклями на лысеющей тыковке, двухколёсно балансирует между неуклюжим "трабантом" и бардюром по брусчатой мостовой. Припарковалась возле продуктового магазинчика передним колесом в специальный парковачный паз, петля с игрушечным замочком сквозь изящные спицы обозначила существование хозяйки у железного коня, и втрипогибели поковыляла к лавочнику за стеблями ревеня, "тенисными" брокколи - чистое здоровье.

Чвак-чвак-чвак - протестуют промокшие насквозь ботинки... Вот и проверим хвалёные "Саламандры", будут ли они такими же мягкими и приветливо уютными после просушки под радиатором или превратятся в "испанский сапог" - страшное средство инквизиторской пытки. Мокрые брючины отяжелели, напитавшись дождевой водой, противно прикасаются в окоченевшим икрам ног... Ледяная капля первого весеннего дождя проникла за шиворот, предательски пропущенная стареньким зонтом. Волосы мокрыми пиявками прилипли к щеками вызывают жгучее желание кухонным ножом срезать стильные локоны ...

Воспоминания бывают гораздо реальнее окружающего мира...

Я люблю вкус имбиря... странный выбор, да? Впервые попробовала, когда зимним холодным днём забрела в кафе на Французском бульваре, что возле Одесской киностудии попить что нибудь тёпленького и согреться. Девушка, одетая в индийское сари предложила мне имбирный чай. Падкая на всё новое и необычное, я согласилась. Это ароматный, медового цвета горячий напиток с оригинальным вкусом и потрясающим согревающим эффектом. Первый глоток горячей струйкой по горлу опустился в область солнечного сплетения, и оттуда медленно тепло стало распространяться по всему телу. Мягкое… слегка с горчинкой....
Немного оттаяв, я начала идентифицировать ощущения и послевкусие. Необычный восточный аромат, сладость мёда и долька лимона... Цвет солнышка... Всё вместе согревает, напоминает летний вечер... даже не вечер, а нежный закат. Тепло и спокойно... Только немного горчит. Странное ощущение... Эта горчинка опускается на уровень эмоций... На что это похоже? Такое томное, немного щемящее воспоминание.... Расставание... Да, неизбежное расставание с близким и дорогим человеком. И надежда.... Ох уж эти надежды - самообман! Но знаете, можно на время окунуться в надежду, даже зная, что она ничем не обоснована, ничем не оправдана.... но приятна и согревающая... как имбирный чай.

Хороший семейный вечер хороших людей, или история о том, как все получили

В общем, начиналось все безобидно - сидели за колченогим столом мамаша, женщина с характером, экс-муж, он же папаша, человек тихий, тут же бабка, со своим, разумеется, пониманием, и сынок ихний, сопляк, скажем, лет двенадцати. Сидели чинно, мирно, в чем-то даже романтично. Ели кортошку. Делали видимость счастливой семейной жизни, как умели. И не поймешь, с чего началось. То ли кто сказал что не так, то ли поглядел косо. В общем, мамаша говорит экс-мужу:
- Ты- ничтожество, а я - совсем наоборот, ох совсем!
Или что-то в этом духе, но очеь громко. Или что-то совсем другое, но тоже в этом духе и тоже очень громко.
А экс-муж, даром что человек тихий, тихонько ей так:
- А это, дорогая моя, как посмотреть, как посмотреть!
И глазами этак - зырк! И улыбается. Видно, что неспроста, что непростой он, экс-муж.
А бабка, даром, что в свое время экс-мужа не очень, чтобы, а скорее, даже не одобряла, сейчас вроде как прониклась к нему, так по-душевному. И говорит мамаше:
- Да что ты такие вещи говоришь! Ты неправильные вещи говоришь!
А мамаша
- Ах так? Меня тут не уважают? Меня тут не понимают? Я, значит, неправильные вещи говорю?
И громко все так, очень громко.
А потом - хвать! - экс-мужа тарелкой с кортоплей по башке! Эк ловко-то как! Тарелка - вдребезги! Экс-муж сидит, весь в кровище и постном масле и улыбается.
А бабка-то в крик:
- Ох! Ох! Убили! Это негуманно!
А мамаша - цап ведро с водой - благо, под рукой оказалось (хотя, с другой стороны, откуда в приличном доме, посреди приличного семейного ужина ведро с водой? А вот поди ж ты, оказалось!) - и нахлобучила его бабке на глову. Ловко-то как! Бегает бабка по комнате с ведрм на голове, как водолаз, и вопит про негуманность. У них с дочерью были сложные, противоречивые отношения - обе, как ни посмотри, интеллигентные дамы, чувствительные натуры и все такое.
А мальчонка в дверь шмыг - прятаться. Но не успел. Потому что неспортивный. Получил вдогонку по шее. В общем, сравнительно дешево отделался.
Короче, картина вырисовывается следующая:
Экс-муж, он же папаша, сидит с разбитой башкой и улыбается. Бабка с ведром бегает и воет. Сопляк прячется в угол и недоумевает - он-то за то по шее получил? Чистый Содом.
А мамаша стоит посреди всего этого и говорит:
- Всю мою жизнь заели, паразиты неблагодарные! Черствые, грубые, жестокие люди!
И в слезы.
На этом инцидент был исчерпан. Папаша стал собираться на зимние квартиры, бабка поохала и успокоилась, мамаша слегла с мигренью, а сопляк - ну что с сопляка возьмешь?
Так закончился один тихий семейный вечер.
Все.

К вопросу о прекрасном.
1 Давид
Вот перед вами скульптура. Эта скульптура называется Давид, и сделал ее древний итальянец Миккель Анжело. Скульптура изображает голого мужика с прекрасно развитой мускулатурой. Мужик происходит из древних еврейских легенд, поэтому зовут его - Давид, а не как-нибудь. Мужик Давид небрежно стоит, и не предвещает ничего хорошего. Особенно это заметно по его суровому лицу, и по каменному, извиняюсь за каламбур, взгляду. У него недобрый, нехороший взгляд. Сразу понятно, что что тому, на кого Давид смотрит, сейчас несдобровать. Ему, этому тому, сейчас будет очень плохо.
Конечно, легко так смотреть на окружающих, если ты древний шестиметровый еврей, еще и каменный (мрамор ведь тоже камень!). А если, к примеру, твоя фамилия - Птахи-Поросюк, ты плюгавый, лысый, а твой годовой доход не дотягивает и до двух тысяч евро, как тогда? А еще у тебя неэстетичное пузо? В таком случае на людей трудно смотреть свысока, лицо становится озабоченным и унылым, а движения - суетлиывми. Поэтому у многих граждан ознакомление с этим шедевром мировой скульптуры вызывает чувство смутной досады и недовольства собой. Им завидно. А Давиду, со своего шестиметрового роста, на них плевать. Оно и понятно. Давид - мужчина видный.

2 Джоконда
Вот, например, Джоконда. Сидит. И смотрит глазами. Джоконда - не просто картина, она шедевр. Всем нравится знаменитая картина выдающегося живописца Леонардо да Винчи - Джоконда. Все с трепетом относятся к творчеству художника и глубоко ценят его произведения. Вот, Василий Петрович - ценит. И Леонид Игнатьевия ценит. И Антон Петраков, даром, что хам, а ценит. И Зинаида Борисовна ценит и трепетно относится. Так и говорит: "До чего же я ценю творчество великого живописца Леонардо, в особенности - Джоконду!". Вот такое единение.
Но тем не менее, много сложного в творчестве Леонардо, много противоречивого. Многие недопонимают. Вот Василий Петрович - уж на что грамотный, а недопонимает. И Леониду Игнатьевичу с художествами Леонардо не все ясно. И Антон Петраков, мягко говоря, недоумевает. А Зинаида Борисовна, человек прямой, так и говорит: "Леоардо, конечно, величина, но намутил он изрядно". Вот такое брожение умов происходит вокруг творчества великого итальянца, в особенности - вокруг его полотна Джоконда.
Да что уж греха таить - не всем картина нравится. Вот, Василию Петровичу не нравится. И Леониду Игнатьевичу она не по вкусу. Антон Петраков - так тот ее просто видеть не может. А Зинаида Борисовна говорит напрямую: "Дрянь она, эта ваша Джоконда! И что вы все в ней нашли? Я, вот, например, ничем не хуже." Кузьма Хрычов попытался было за Джоконду вступиться, но все принялись на него кричать, а после и вовсе поколотили. Вот такие страсти кипят в мире искусства.
А картина? Ну что картин? Сходи да посмотри. И нечего тут.

[B]Немного о здравоохранении…[/B]

Прохожу профотбор.
НЕВРОПАТОЛОГ
- Здрасьте.
- Здрасьте-здрасьте. Проходите. Ходить можете?
- Могу.
- Странно, по вашему виду не скажешь. Отвратительно выглядите.
- Спасибо. Это я вчера на дне рожденья был.
- Своем? Мда… Возможно, в последний раз.
- Нет, друга.
- Ясно. Вытяните руки вперед, ладони вниз. Так-с… Господи, я даже молотком по ним не попаду! Прекратите трястись!
- Доктор, не надо молотком! Надо всего лишь написать вот тут «здоров» и расписаться.
- Ха, я распишусь, а вы завтра копыта откинете… Нет, я обязан проверить вашу нервную систему.
- Нервная система у меня в порядке. Вот, возьмите лучше двадцать гривен.
- Ага, с этого и нужно было начинать! Сразу видно – здоровый цвет лица, просто кровь с эээ… молоком. И без вредных привычек. Все, забирайте свои бумажки и идите к следующему специалисту.
- До свидания.
- Вы полагаете?

ОТОЛАРИНГОЛОГ
- Заходите, что вы там мнетесь?
- Можно?
- Нужно! Садитесь там в углу, повторяйте за мной…
- Доктор, подождите, я я закрою дверь, в коридоре шумят…
- Валяйте. Хотя, человеку с хорошим слухом это мешать не должно.
- Слух у меня хороший, а вот нервы уже не очень, я только что от невропатолога.
- Понятно… Итак, закройте левое ухо и повторяйте за мной: пш-пш-пш-шшшш…
- Шестьдесят семь!
- Молодой человек, да вы же глухой!
- Не может быть… И что же мне теперь делать?
- Меняйте профессию.
- А может еще раз попробуем?
- Ну ладно. Закройте правое ухо и повторяйте за мной: пш-пш-пшшшш-шшш…
- Шестьдесят семь?
- Что???
- Послушайте, кто тут глухой, я или вы? Я же сказал: «Шестьдесят семь!» И это при том, что вы шепчете отвернувшись от меня в угол, и у меня открыто всего одно ухо, а я говорю в полный голос в вашу сторону. И у вас оба уха открыты.
- … Я сказала: «Двадцать пять!»
- Двадцать пять, так двадцать пять. Держите (отдаю деньги).
- Совсем другое дело. Давайте сюда ваши бумажки. Следующий!

ХИРУРГ
- Здравствуйте, можно?
- Переломы, сотрясения были?
- Нет.
- Свободен.
- А если бы были?
- Насчет «если бы» не ко мне, а к Павлу Глобе. Сво-бо-ден!
… Порадовал меня хирург. Но, возможно, он тут просто работает, а зарабатывает где-то в другом месте…


ДЕРМАТОЛОГ
- Проходите, не стесняйтесь. Становитесь сюда, штаны и трусы спустите до колен.
- Девушка, я стесняюсь…
- Не надо, я врач. Снимайте штаны!
- Ладно… И почему вы именно эту профессию выбрали? Впрочем, я догадываюсь…
- Не умничайте. Оголите головку. Так, нормально.
- Да? А вот некоторые считают, что совсем неплохо…
- Не стоит себе льстить. Размерчик вполне среднестатический.
- Доктор, вы открыли мне глаза! И это хорошо, мне после вас к окулисту…
- Одевайся, умник… Давай двадцать гривен и закончим эту комедию.
- А может посмотрите в эрергированном состоянии? Вдруг мнение поменяете? Впрочем нет, ничего не получится. Убили уже всю романтику… Двадцать гривен…

ФЛЮОРОГРАФИЯ
- Добрый день, готово?
- Да, заходите. К сожалению, ничем порадовать не могу… (Берет со стола снимок и тыкает в него пальцем). Вот тут вроде бы как пятна на легких, и вот тут и еще тут… Курите?
- Так ведь немного! Полпачки в день, максимум… Доктор, а вы уверенны, что на этом снимке – мои легкие? И вообще – легкие? Нам когда-то в школе на анатомии всякую гадость показывали: легкие курильщика, печень алкоголика… Так вот – легкие там совсем по-другому выглядели, а у вас какой-то тест Роршаха…
- Ваши голубчик, ваши, чьи ж еще? Я бы на вашем месте все долги поотдавал, в церковь заглянул бы…
- Нет у меня долгов. Тьфу-тьфу-тьфу. Даже Родине уже отдал. А может у вас пленка некачественная? Типа там «Свема» выпуска 67 года?
- 79-го. А на что качественную купить? Денег не выделяют. То есть почти совсем…
- Хорошо, давайте так: вот вам двадцать гривен, на пленку, а вы еще раз внимательно посмотрите на снимок.
- Ну-ка ну-ка… (смотрит на снимок). Точно! Ясно же видно – дефекты пленки! Засвеченная партия попалась. Поздравляю, ваши легкие в полном порядке! Маша (кричит куда-то в подсобку), пиши в журнале: девяносто девятый – в норме!
- Андрей Иванович (это Маша из подсобки), девяносто девятый еще не проявлен!
- Да? Странно… (задумчиво переворачивает снимок). Ну, тогда пиши: шестьдесят шестой – пятна на легких! А вы, молодой человек, не переживайте, уверяю вас, что ваш снимок будет ничуть не лучше!
- И почему я в этом не сомневаюсь? Успехов на поприще оздоровления горожан, доктор.

Вот так я и прошел медкомиссию. И главное, что в итоге у всех улучшилось настроение. У врачей – от материальной помощи. У меня – от общения с настоящими профессионалами и осознания, что я совершенно здоров.
Надеюсь, что улучшится настроение и у вас. Ну хоть чуть-чуть.

«Куда уходят кошки...» сочинено от скуки на работе))

Лесной полянкой рано утром по росе шла кошка... Она была очень стара и думала о том что за всю жизнь она знала многих котов и родила еще больше котят, а теперь вот уходила от всех чтобы никто не видел как она умирает...
И еще она думала она о людях... она ухмыльнулась себе в усы...
Людям всегда было любопытно -куда уходят кошки и почему никто никогда не видит как они умирают... Люди думали наверное , что кошки не хотят чтобы их видели умирающими и жалели..
Но наша кошка по имени Мурка шла по своим кошачьим делам и ей было наплевать на жалость людскую и шла туда просто, куда вел ее ее нюх... он искала особую травку..
Все кошки, скажу вам по секрету, знают эту травку.. Когда кошка чувствует,что очень слаба и что пор...пора уже... она ищет эту травку...
но это не то что вы подумали.. это не ядовитая травка...она волшебная!
Это травка 9-ти жизней...так ее про себя называют кошки...
Чтобы кошка Мурка могла перевоплотиться в следующую кошачью жизнь, в маленького пушистого котенка...ей нужна дополнительная сила...
А люди почему то всегда считали кошек неразумными животными...
но кошки знают об этом, и не обижаются..когда то все кошки тоже были людьми и они понимают что люди- глупые существа, не стоит на них сердиться... в следующей жизни многие люди сами станут кошками и котами и научаться мыслить как высшие существа...
Так о чем еще думала Мурка, когда шла по опушке лесной полянки?
Еще она думала о своей хозяйке, которую пришлось ей оставить без присмотра...
-Ну как она там теперь будет без меня? - думала Мурка...
-Кто будет ласкать ее и кто подарит ей замысловатый стих на разодранных углах дивана и кресла?
-Хотя люди не умеют читать наши стихи и узоры на мебели...но думаю что они им все равно нравятся, ведь они так тщательно разглядывают их все время...
-Кто будет утеплять ковер на полу мягкой шерстью? ..ну вот теперь она совсем замерзнет...

Мурка нашла травку за старым пнем, на котором была целая семейка грибов опят и подумала
«ну вот и все ..и мое время пришло заново рождаться...Почему грибы живут такими дружными семейками, а кошки — всегда одиноки и сами по себе?Почему?!!! Наверное я бы хотела жить с семьей... когда я была человеком, у меня не было семьи, я всегда была одинока и горда...как кошка...мурр...да...
И я никогда не понимала тех, кто жил «в тесноте да не в обиде»...я так не могла...моя гордость мне мешала... Даи не было у меня рядом человека, с которым я бы хотела построить семью...Никто меня не хотел и не любил...я была холодна и красива...мда..мур.. . И вообще- разве люди умеют любить? Я хочу научиться любить и быть среди любимой и любящей семьи! Но я наверное для этого не создана...а жаль наверное...»

И вот она почти уже приготовилась съесть свою травку, как услышала потрескивание костра неподалеку...
Соня проснулась в своей палатке на лесной полянке ... рядом мирно сопел ее сынуля...он был инвалид после аварии отказали ноги... и Соня с мужем Олегом решили все таки выехать на природу на выходные... чтобы порадовать сына...
Она оглянулась и не увидев рядом мужа, выглянула из палатки...
Была теплая весенная ночь, пахло хвоей и березовым соком, ветер шумело в листьях и где-то шуршали какие-то мелкие зверьки...
Олег сидел возле костра и подбрасывал туда хвороста чтобы было теплее...
Рядом с им сидела Черная Кошка. Глаза у нее были небесно-голубого цвета и светились в темноте. Отблеск костра виделся в них как некий мистический огонь и казалось что Кошка знает очень-очень много...
Когда Соня подошла к костру, то Олег и кошка посмотрели на нее какими то странными глазами... Кошка подошла и потерлась о Сонины ноги. Соня погладила Кошку и дала ей кусочек шашлыка.. Кошка съела и вдруг быстро исчезла в кустах. Вернувшись, она держала в зубах пучок какой то белесоватой травы...
Соня взяла этот пучок и подумала «странная какая Кошка! А может это и не кошка вовсе?»
и вдруг отчетливо услышала в голове чужой голос:
-Положи эту травку под подушку сыну. Это ему поможет.

Соня удивилась, но подумала что ничего плохого от травки ее сыну все равно не будет..тем более запах был очень приятный...
погладила кошку и ушла в палатку, где спал ее сын и положила травку ему под голову.
Выйдя , она уже не увидела Кошку. Та растворилась в темном лесу...
Утром, проснувшись от радостных криков Олега, Соня выбежала из палатки и увидела сына сидящим на ветке дерева и радостно жующем спелую черемуху...
Его ноги были абсолютно здоровы...
...
Проснувшись утром, Мурка поняла что она уже не в лесу, она лежала в чем-то мягком и теплом..Вокруг было светло и приятно пахло молоком...
Над ней наклонилась красивая женщина и сказала «ну что, Настюша, кушать будем? Проголодалась наверное уже?»и улыбнулась..
Мурка-Настенька смутно вспомнила какую то лесную поляну, грибы, смуглую спортивную девушку, веселого мужчину и мальчика...и еще какую то травку..
она вспомнила как поделилась травкой с теми кого полюбила с первого взгляда...
Она подумала:
-Возможно, мне не хватило травки для полного перевоплощения в высшее существо — в кошку... и я родилась человеком...
чтож...я ... очень рада!
Мне так надоело ХОДИТЬ САМОЙ ПО СЕБЕ!
__________________

Дождик).............(мое творчество)))))))))рассказики)

Худенькая маленькая девчушка с рюкзачком за плечами стояла на трамвайной остановке и ждала в нетерпении трамвай...
немного про нее:
Она только что сбежала с лекции из универа, договорившись с друзьями что те ее не выдадут и спешила на работу... она уже опаздывала...
(подрабатывала в небольшом спорт-клубе-боулинге в гардеробе, чтобы заработать денег на занятия по Тайцзы...)
Ена нервничала, потому что постоянно боялась что ее уволят за малейшую оплошность и придется опять искать работу...
Ее темп жизни не оставлял ей ни малейшей возможности ни для чего... даже для нормального сна...
Постоянная гонка за успехом, за деньгами, за здоровьем...
Спала она бывала по 2-3 часа в сутки, иногда даже по 2-3 суток не удавалось поспать...
и вот она стояла на остановке в нетерпении и уже подумывала о том чтобы пробежаться 6 остановок до работы, но набитый маленький черный рюкзачок за плечом говорил ей "я слишком тяжел"...чтобы со мной бежать...(в ее рюкзаке были книги, тетради, ужин и завтрак чтобы не умереть с голоду в спорт-клубе - работать то она выходила на сутки... и кроме того - спортивная форма- для тренировки по Тай-цзы...)
тем временем народу на остановке набиралось все больше и больше...
на небе сгустились тучи...
девчонка совсем уже отчаялась дождаться трамвая и уже приготовилась бежать, пока не начался дождь, поскольку появиться мокрой курицей в элитном клубе ей вовсе не хотелось...

и вдруг...
неожиданно повернувшись , она чуть не сбила с ног старичка с палочкой и в темных очках... которого прежде точно не было за ее спиной... так как она все время крутилась на месте, как юла...
старичок ойкнул и посмотрел на нее..
"Извините" - сказала она и покраснела...
он улыбнулся...
-ты наверное любишь природу? - просил он
-почему вы так думаете?
-думаю что ты любила бывать в деревне у бабушки ...сейчас дождь начнется...как ты к нему относишься?
-не оч люблю дождь...потому что мне надо на работу и мокнуть мне не хочется
-ну ты должна знать что Дождь - это Жизнь для всего живого...
для растений в первую очередь... посмотри- дождя давно не было и везде сухо и пыльно...природа жаждет дождя...
-да я и не против дождя, но только не сейчас
-но от твоего желания ведь зависит может быть жизнь многих-многих травинок и животных...
каждую секунду засуха убивает в ком-то жизнь...
-мда..вы правы конечно... но я тороплюсь и мне некогда... мне надо на работу...а трамвай все не идет...
-девушка, подумайте, может быть кто-то тоже не хочет чтобы трамвай пришел - и вот его желание исполняясь, мешает жить вам...
это разве справедливо? стоит ли подгонять или тормозить события и время?
Девушка задумалась...
тем временем старичок стоял и улыбался... и сказал
-твой директор не уволит тебя, пока ты сама не решишь уйти. так что успокойся.
тогда он засмеялся и и сказал
-все у тебя будет хорошо, только научись следить за своими мыслями и желаниями, делать выводы из них...
-и что будет дальше со мной?
-скажу тебе одно только слово "ВЗЛЕТ"
тут он перевел взгляд за спину девушки и сказал
-О! твой трамвай...
девушка обернулась, увидела свой трамвай и обрадовавшись, хотела поблагодарить дедулю, обернулась...
а его уже нет... он просто исчез...
и тогда она поспешила в трамвай...
когда она выходила на своей остановке, пошел дождь...
дойдя до работы, она увидела себя в отражении стеклянной зеркальной входной двери и засмеялась...
вот меня и полили...теперь я вырасту...)))))))))))
и в этот день она уволилась с своей работы, потому что ей предложили лучшую...
__________________

Лора жила в высокой башне вместе с младшей сестренкой Нави...
у нее была потрясающая способность - когда она раскрывала ладонь и загадывала желание, протягивала ее , то получала то что хотела в свою ладонь мгновенно.Этот дар проявился у нее с рождения...
Сестренка очень любила Лору и немного ей завидовала изза этой чудесной способности.Лора не была такой красавицей, как Нави, она была очень маленький и хрупкой, ничем не выделялась из толпы...разве что именно улыбкой. Когда Лора улыбалась - будто само солнышко розовым рассветом освещало все вокруг... и хотелось быть рядом с ней постоянно...
но сама Лора не хвасталась своим Даром и совершенно не умела им пользоваться... хотя бы потому что у нее не возникало часто никаких желаний - она будто бы всегда всем была довольна и счастлива и ничего ей лишнего не было нужно...
а вот Нави всегда чего-то хотелось... то апельсина среди ночи...то зимой ей вдруг мог понадобиться букет анютиных глазок... то новая шляпка для бала...
Сестрички забавлялись тем что Нави придумывала желания, а Лора исполняла их с помощью своих чудесных маленьких ладошек...
Им было весело и они очень любили друг друга...Но живя в высокой башне, Лора редко выглядывала за окна и как то раз случайно она забавляясь с сестричкой, решила выглянуть чтобы сорвать и притянуть для Нави красивый цветок который та высмотрела сверху...
и неожиданно увидела что за окном - Море...огромное темно-синего цвета и глубокое глубокое!!!
и Лора захотела увидеть дно моря...и она увидела его...и увидела что по дну ходит человек ...мужчина... ей стало жаль этого человека и она протянула к нему руки чтобы спасти его, включила "магнит" в своих ладошках и... услышала громкий крик Нави: "Лора, что ты делаешь?!брось его сейчас же!!! он не тонет, там нет моря... он просто стоит на земле...там детская площадка и песочница...смотри!!! "
и Лора на мгновение захотела увидеть то что видит Нави...ее желание исполнилось и она на миг увидела что человек и в самом деле не тонет, а просто стоит на детской площадке в песочнице... и спасать его вроде бы не надо...
но было уже поздно... она уже включила магнит своих ладошек...но случилось неожиданное-вместо того чтобы притянуть его к себе, она сама оказалась внизу...на берегу Моря... и мужчина тянул к ней руки...
она попыталась снова включить свой магнит чтобы вытащить его из воды... но у нее ничего не получилось... Дар она потеряла...
Нави кричала и плакала наверху в башне "что же ты наделала, сестричка...нельзя было ему помогать! нельзя! глупенькая, глупенькая Лора!!ОН НЕХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК!!! за это у тебя отняли дар...и теперь ты будешь обычным серым человеком..."
Лора немного расстроилась изза ее слов, но все же пошла к МОрю...
Холодный ветер противился ее воле, бил ее в лицо мокрыми холодными брызгами ...
но она все таки дошла до Моря, вошла в холодную воду чтобы вытащить Его ... Пути назад уже не было...

Однажды Лекс увидел во сне своего ангела-хранителя, который летал вокруг него и что-то хотел скзаать...
Лекс спросил его:
-что ты хочешь мне сказать?
но ангел молчал...
только неожиданно открылась дверь и за ней он увидел человека, за одним плечом которого летал ангел, а за другим - бес...
И картинка была ужасающей - бес хохотал , дергал человека за оголенные нервы, колол в сердце, шептал в уши разные гадости и пугал его как только мог... человек уже с ума сходил от наваливающегося на него ужаса и страха неизвестности и паника охватывала его душу все больше и больше... а ангел того человека почему-то молчал и ничего не делал...просто летал в стороне...
это было видно Лексу со стороны очень хорошо...
Лекс спросил своего ангела:
- почему тому человеку его ангел не помогает? почему бес такое влияние имеет на него, а ангел ничего не делает?
-Лекс, ты знаешь что страшнеего всего?
-не знаю, скажи
-Страх самого Страха!!!
видишь, бес имеет какую власть над душой того человека...
именно потому что человек боится испугаться, боится того что может случиться , боится будущего, боится страха перед будущим...
это Страх дает проездной билет бесконечного пользования в душу человека для беса...
и ангел не может ничего сделать, поскольку душа человека объята Страхом, УЖасом...
в ней нет ВЕРЫ, ЛЮБВИ и НАдежды на СВЕТЛОЕ будущее..
теперь ты понял?
-да
-я показал тебе это для того чтобы ты знал - пока есь в душе "страх страха" - у беса ключи от души будут всегда...
а у ангела и нет... и светлого будущего у того человека не будет...
все в руках того человека!

Никола
Иуда, по сравнению со мной, мальчик в розовых штанишках. То, что натворил я, не идёт ни в какое сравнение вообще ни с чем. Худшего, наверняка, ещё не смог сотворить никто и никто никогда не сможет. И нет мне прощения. И никогда не будет покоя моей измученной душе.
Батюшка что-то там ныл о прощении и искуплении, но он просто херувим витающий, он ничего не знает о настоящем грехе.
Всё случилось как во сне, как молния, быстро и неотвратимо. Я жил себе как все дети, мир был не сахар, но удивителен. И тут что-то сломалось.
Однажды учителка вызвала меня к доске, чтобы я рассказал заданный стих. У меня с памятью не очень, стих я не выучил, хотя и пытался, поэтому я, как всегда мямлил что-то невразумительное, в надежде, что урок скоро закончится, а остальные клевали носом. Наверное, я так однотонно бубнил себе под нос, что и сам себя убаюкал. Когда я поднял глаза на училку, я ошалел, она крутила в руках синий фломастер, он потёк и она, незаметно для себя размазала чернила по лицу. Я не выдержал и засмеялся, и тогда остальные проснулись, увидели её и тоже стали смеяться. А она узнала, что случилось, и стала на меня кричать. Я стоял, и мне было стыдно, что я не удержался и посмеялся над ней, и я стал ждать, когда она накричится. И она кричала, но потом, каким-то образом, она поняла, что я просто жду, когда она закончит. Что-то в ней щёлкнуло, и она стала кричать про мою маму гадости. И тут я сорвался и кинулся на неё. Я стал её бить, а она хотела меня скрутить, но я вырывался, « и откуда взялось столько силы в руках». Во время этой возни, я напоролся бровью на угол её стола. Когда она вытолкнула меня за дверь и я, немного, пришёл в себя, я обратил внимание, что не вижу одним глазом. Я очень испугался, мне показалось, что я выбил себе глаз, но это просто кровь из брови его залила. Но сразу я этого не понял и побежал домой к моей маме. На мою беду, наша хата рядом со школой, если бы не это, может, всё сложилось как-то по-иному. Только когда я влетел в хату, я вспомнил, что дома папа, а моя мама сегодня биля телят, они вместе работают возле фермерских телят. И, когда папа пьяный, он остаётся дома с детьми, у меня есть младшие братик и сестричка, сестричка совсем маленькая, а моя мама идёт на работу. Папа сразу стал кричать на меня, он решил, что я подрался с ребятами. Мне надо было просто молчать и, тогда, всё бы закончилось. Но язык мой, враг мой. Когда папа пьяный я его очень боюсь, поэтому я стал оправдываться и всё ему рассказал. Он приказал мне сидеть с детьми и ушёл. Потом мне рассказывали, что он пришёл в школу, и они с училкой стали ругаться, и он ударил её, прямо при всех.
В общем, папе дали пять лет строгого режима, ведь он был пьяный, и ещё у него уже была судимость. Ещё до нас, ещё с армии.
А меня. Да, что меня, меня положили в больницу, затем привели на пидсовет, и там было много учителей и врачей, и они все сказали, что я дебил и спрашивали меня, но я, действительно, в классе, самый отстающий, и вот, я оказался здесь. И ни на секунду я не забывал, что это я посадил папу в тюрьму и оставил мою маму одну с телятами и детьми.
Казалось бы, вот и всё, жизнь состоялась. Чего можно от неё ещё ожидать? Оказалось, что жизнь полна сюрпризов. Господу показалось этого мало. И я вновь, со всей дури, нарвался.
Моя мама приезжала ко мне, но очень, очень редко. Наш хихидом от моего села не очень далеко, но от него до трассы нужно пройти четыре километра и потом ехать по трассе и с трассы добираться. А денег нет и ещё малых с кем-то нужно оставить, поэтому моя мама приезжала редко. Очень редко.
И, когда моя мама приезжала ко мне, мы с моей мамой почти не говорили. Моя мама только обнимала меня и плакала, а я старался покрепче прижаться к моей маме, что бы надышаться запахом моей мамы, что бы подольше помнить его. А, когда моя мама осторожно выспрашивала, как мне тут можется, у меня уже был горький опыт, поэтому я молчал как стойкий оловянный солдатик.
И вот, в очередной приезд, случилось. Моя мама приехала, и я побежал к моей маме, и обнял мою маму, и прижался к моей маме, и молчал. Моя мама стала гладить меня и целовать. И всё было очень хорошо и, на мгновение, я забыл о своей вине. Тут моя мама стала гладить меня по голове и нащупала мой шрам, мы здесь все лысые, товарищ Мироненко нас стрижёт под ноль. Как-то Василиск запустил в меня ножницы, я машинально отвернулся, и они застряли у меня в затылке, я хотел их вынуть и сломал, и в голове остался маленький кусочек, и меня возили в райцентр, в больницу, вынимать его. Если бы на голове были волосы, может, моя мама и не заметила. Но моя мама заметила. И стала меня расспрашивать, что случилось. Я очень хотел пожаловаться моей маме, но крепился. Но моя мама не отставала и, в какой-то момент, я проявил слабость и расплакался, и стал взахлёб моей маме всё рассказывать, притом, меня понесло, и я стал выкладывать моей маме вообще всё, все свои обиды. И тут же пожалел об этом. Моя мама отшвырнула меня и кинулась к корпусу. Я побежал за моей мамой, но было уже поздно, моя мама уже сцепилась с Линдой Анатолиевной. Остальное как в тумане, только когда приехала милиция, и они стали тащить в машину мою маму, я кинулся к моей маме и, хотя я очень быстро бежал, я никак не мог их догнать. Силы покинули меня, наверное, я бежал на месте.
Мою маму увезли, а я остался. И я ничего не знал о том, что с моей мамой. И ничего не знал о том, что мне делать.
Прошло очень много времени, может целый месяц или сколько, я не знаю. Однажды ко мне подошёл товарищ Мироненко и сказал, что бы я шёл с ним. Он взял меня за руку и повёл к речке, там, прислонившись к дереву, стояла какая то старуха, она была вся чёрная и очень страшная, но я не испугался, потому, что товарищ Мироненко держал меня за руку. Не испугался я и тогда, когда она к нам подошла, но тут, я понял, что это моя мама. И умер.
В этот раз, моя мама не плакала, моя мама взяла меня за руки и стала мне рассказывать. Не всё я понял. Не всё я запомнил. Но, в общем, моя мама сказала, что детей забрали по закону. Так как сестричка совсем маленькая, её забрали в больницу, в райцентре, а братика в детдом, в соседнем селе. Моя мама сказала, что не сможет ко мне приезжать, что я уже взрослый и должен потерпеть полгода пока сестричка подрастет, и её переведут к братику, по закону. Моя мама сказала, что бросила хату и телят и живёт в райцентре у добрых людей. И моя мама сказала, что папа прислал письмо, и что он на меня не сердится, и что он меня любит.
И мы, с моей мамой, так и стояли друг напротив друга и не плакали, плакал товарищ Мироненко. Потом он достал из кармана деньги и стал их совать моей маме, но моя мама не хотела брать. Тогда он стал их пихать моей маме в руки, но моя мама стала руки прятать за себя, тогда он засунул их моей маме за пазуху. Вслед за тем он повернул мою маму и легонько подтолкнул в спину и моя мама пошла. А я стоял и смотрел, как моя мама уходит и шатается.
Потом он вытер лицо и взял меня на руки и понёс обратно. Если бы я не умер, то, наверное, очень удивился бы, почему он плачет, какое ему дело до нас, почему он несёт меня на руках, ведь я уже большой. В группе он сел на кровати и не выпускал меня и стал меня укачивать и просить, что бы я поплакал, или поспал и, что мне станет легче, но мне не нужно, что бы мне ставало легче. С тех пор я никогда не спал и никогда не плакал.
Даже когда Василиск мучил меня, я всё равно не мог плакать, наоборот я понимал, что я должен страдать, хотя, конечно своими страданиями ничего не мог искупить или изменить. Но Василиск мудр и злой, он меня раскусил и перестал меня замечать, а, когда он истязает кого-то другого, я хочу взять страдания на себя и не могу.
Все трудней вспоминаю запах моей мамы, а лица не вспомню вообще.

Полгода, срок большой.
Римский из "Моисята"

Привет участникам темы! Почему-то решила свой старый рассказик достать из недр диска С:/ и опубликовать. Если захотите мне что написать по этому поводу - с интересом почитаю :)

Слепяще-белое солнышко разбликовало все лужи, оставшиеся после весёлого летнего дождя, а такой привычный во всякое другое время сад стал похож на сказочный зеленый остров со вспышками оранжевых абрикос, алой клубники и черной смородины. Нет ничего приятнее в такие моменты, чем качаться в гамаке под сенью двух старинных черешен, слушать чириканье птичек и читать что-нибудь светлое и увлекательное, вроде "Трех мушкетеров". Вот и * была занята таким чтением, лежа в гамаке. Д'Артаньян как раз был на пути в Париж, имея за пазухой заветные подвески, когда она вдруг ощутила, что вместо птичьих голосков - завывание ветра, вместо сказочного сада - хмурый черный лес вокруг, и неба больше нет, а зловещие голоса со всех сторон даже не шепчут, а посылают приказы прямо в душу: "Уйди, отвернись и скройся, навсегда, прямо сейчас, уйди..." Весь этот лес зашуршал, пополз к ней своими гнилыми ветками, противно захихикал, и каждая предательская кочка твердила: "Уйди! Уйди! Уйди!" и захлебывалась отвратительный смехом. Деревья закружились вокруг *, обступая, и уже кровь в венах, кажется, тоже застучала: "Уйди! Уйди!", когда каким-то внутренним зрением она увидела свет, подобный солнечному. Она не поняла откуда он и где находится, но четко осознала, что надо бежать, лететь, стремиться, к нему, к нему, к нему! И конечно, побежала. Раздирая сухие ветки, пиная затхлые кочки, заставив свою кровь отстукивать совсем другой ритм: "Бежать! К нему! Бежать! К нему!". Звуков шагов не было, следов она тоже не оставляла, не хотела оставлять ничего этому гадкому месту. И остановилась лишь когда внезапно прямо перед ней вырос огромный небоскрёб, невесть откуда здесь взявшийся, пустой, мертвый небоскрёб, а на его крыше сиял солнечный...
Д'Артаньян целовал руку Анны Австрийской и рассматривал бриллиант на своём мизинце. А * точно знала, что найдя Его однажды, больше никогда не потеряет.

…Ты всегда умел делать ночь особенной…
Чёрным шелковым одеялом она ложилась над сонным городом…ты всегда был рядом в эти минуты ...прикосновение твоего дыхания ласкало мои уставшие губы…это была наша ночная любовь…
Тонкими серебряными нитями, свет луны путался в моих волосах…а нежный ветерок ласкал бархатные изгибы моего тела…его нежность напоминала твоё прикосновение и заставляла содрогнуться всё моё тело…
…Ты всегда умел сделать ночь незабываемой…только ты мог заставить мою кожу запомнить каждое твоё касание…я хранила твоё тепло…твой запах…а сама оставляла на тебе рубиновое клеймо моих губ…ты помнишь?...помнишь…ведь я помню…
Ты всегда умел сделать ночь волшебной…звёздная пыль сыпалась на мои плечи, а ты в сотый раз пересчитывал звёзды…я знала сколько их…но уже не помнила…каждую ночь ты зажигал для меня новую звезду…лунная дорожка освещала чёрную невесомую простынь…а звёзды всё падали, зажигались снова…
Ты всегда умел сделать ночь сладкой…мы наслаждались сладостью ночной любви, а потом пили нектар рассвета…солнце ласкало наши души…но мы снова ждали новой ночи…ведь лишь она знала как мы любим…
Ты всегда умел сделать ночь…
«Почему же умел?...Я и сейчас умею, любовь моя…» - слышу я твой прозрачный голос…да ты рядом…ты всегда умел сделать меня счастливой…всегда!

Утро... Солнечный лучик прикоснулся к моей коже и подарил частичку своего тепла.…Вокруг поле, золотым морем колоситься хлеб. Свежий, прозрачный запах утренней росы напоминает о вчерашнем дожде…Легко и спокойно…
И ты рядом.…Твои волосы взъерошились, и это так мило выглядит…рубашка небрежно расстёгнута и на твоём теле блестят мелкие капельки росы. А на лице улыбка – что же тебе сниться?...Ты шевельнулся и прижал меня к себе ещё ближе – я догадалась, тебе снюсь я…Любимый как же я счастлива сейчас…
Я вспомнила как вчера мы гуляли с тобой, забрели так далеко, что уже не видно было городских домов…а только поле…
Нам было так хорошо, мы даже не заметили, как небо начало затягиваться большой серой тучей. Лишь когда громко ударил гром, сверкнула молния, и мы почувствовали прохладные капли на своей коже – мы засмеялись и побежали куда-то…прятаться. Нашли старую хижину и переждали в ней дождь. Я помню как ты нежно прижал меня к своей груди, как я почувствовала воё тепло, а твоё дыхание ласкало моё лицо…
Дождь прошёл, стало свежо, но всё - ещё очень тепло.
Уже ночь…луна показалась из-за светлого, полупрозрачного облака, звёздочки блестели и освещали нам путь. Мы шли по полю…Лёгкий ночной ветерок играл с моими волосами. Так тихо и так прекрасно... луна простелила нам светло-молочную дорожку. Под её светом колоски блестели и играли, как звёзды. Мы шли молча, но знали, что мы оба думаем сейчас об одном…- о любви…неожиданно ты остановился, пристально посмотрел на меня и взял мою руку. Это касание я не забуду никогда…Твои глаза поймали мой взгляд и наши губы слились в сладком и страстном поцелуе…Милый мой…ты никогда не был так нежен как в эту ночь…каждое твоё касание казалось прикосновением лёгкого перышка, каждый поцелуй – дуновением весеннего ветерка. Я всем телом прижалась к тебе и почувствовала…ТЫ МОЙ, а Я ТВОЯ…и я счастлива!
А сейчас ты лежишь рядом со мной среди высоких колосков, а я мирно покоюсь на твоей груди и понимаю, что это и есть счастье…оно совсем рядом…нужно лишь сохранить его…
Ты зашевелился…, а твои веки немного содрогнулись…Проснулся…ты оглянулся вокруг, посмотрел на меня, приподнялся и нежно поцеловал меня в губы…
Доброе утро, любовь моя. Как спалось?...Ты знаешь,…а ты мне снилась…

[B]А я тоже вставлюсь. Много букв, у кого есть время - милости просим. Незатейливый сценарий к короткометражке. Авторство мое. Копирайт тоже. [/B]

На темном экране постепенно проявляется панорама города. Вид сверху. Камера показывает крыши домов, верхушки деревьев, кусочек голубого неба с белыми барашками облаков. Смещается правее, и мы понимаем, что тоже находимся на одной из крыш самого обычного кирпичного дома. В кадре стая голубей деловито расхаживает по карнизу, громко воркуя о своем, о птичьем. Чуть в отдалении мы видим белокурую девочку лет девяти, которая сидит на самом краю крыши, беспечно болтая ногами над пустотой. Девочка сосредоточенно что-то пишет в толстой тетради, периодически поднося к глазам большой розовый бинокль. Камера приближается к девочке и из-за спины берет крупным планом тетрадь. На странице беспорядочно записаны числа, некоторые зачеркнуты, некоторые подчеркнуты, возле других стоят пометки, плюсики, галочки. Внизу справа крупно записана цифра 483, а слева – 577.
- Нет, это безобразие! – вдруг рассерженно восклицает девочка и размашисто перечеркивает 483 и приписывает внизу 484. Она поворачивает голову к камере и пожимает плечами:
- Каждый день одно и то же. Они думают, мне заняться больше нечем, как решать их проблемы. Правительству пора отменить выходные дни, они плохо влияют на общество. Только вчера было 450 на 544 и вот посмотрите, что наделал вечер субботы! Еще 67 человек сейчас находятся на грани нервного срыва. А что это значит для меня? Минимум месяц каждодневного труда… Нет, ну как дети, - девочка сокрушенно качает головой. Но тут же резво вскакивает на ноги и начинает задумчиво прохаживаться взад вперед по краю крыши:
- Хм, сегодня воскресение, значит концентрация будет в центре. – Смотрит на большие наручные часы, - уже двенадцать. Кстати, - она поворачивается к нам, - меня зовут Амора. Я, как бы это сказать, менеджер отношений, ну или специалист по связям, хотя коряво звучит, – девочка делает неопределенное движение рукой, - моя специальность подразумевает также роли бухгалтера, шпиона, мошенника и «внутреннего я». Только не путать меня с Купидоном! У нас разные способы воздействия, - Амора строго смотрит в камеру, - он сначала стреляет направо и налево и себе свободен, а люди остаются на произвол судьбы. И начинаются эти дурацкие мысли, вздохи и пустые мультики в голове, которые упираются в кучу собственных комплексов и барьеров. А вокруг бывает куча других вариантов, гораздо лучше, между прочим. Ан нет, в груди ноет выстрел этого безответственного мальчишки, который выключает остатки мозга и свербит, свербит…
Девочка устало откидывает прядь волос со лба и манит нас пальчиком. – Я действую ситуационно, - показывает вниз, где шумят автомобили и слышится гул толпы, потом берет бинокль и заговорищецки смотрит в камеру:
- Хочешь посмотреть, как я работаю?

На экране – улица, по которой туда сюда снуют прохожие, справа стоят в пробке машины, возле магазина продуктов спорят две бабульки, а рыжая уличная кошка невозмутимо умывается прямо посреди тротуара.
Перед камерой появилась Амора и показала пальчиком себе за спину:
- Смотри туда… нет, левее. Видишь парня в черной куртке?
Камера показывает хмурого парня, который идет на камеру по тротуару, впечатывая ботинки в асфальт, точно шагая по поверженным врагам. Он с силой пинает валяющуюся банку из-под пива, спотыкается и, чертыхнувшись, трет рукой глаза, заслоняясь от солнечного света.
- Это номер 218, - произносит голос Аморы за кадром, – а теперь перенесемся на два квартала прямо.
Экран на секунду затемняется и показывает уличное кафе, где на полосатом зеленом диванчике сидит миловидная темноволосая девушка и листает журнал, попивая апельсиновый сок из трубочки.
- А вот это семерочка, она обычно дома по воскресениям, но сегодня такой замечательный день, что она решила спуститься вниз со своего третьего этажа, так сказать, выйти в люди.
Камера плавно приближает лицо девушки и нам видно, что она не читает а, насупившись, уставилась в одну точку на странице голубыми глазами. С правой стороны к ней подходит Амора и, глядя в журнал, вслух декламирует:
- Десять преимуществ быть свободной. Первое: вы всегда можете посидеть с подругами в кафе, не отчитываясь ни перед кем за необходимость посплетничать, - поднимает голову и смотрит в кадр, - не бойтесь, она нас не слышит…Нет, ну какой дурак такое накарябал? Ууу, дилетанты счастья…
Амора подмигивает нам и кивает в сторону тротуара:
- Смотрите, что сейчас будет.
Камера перемещается выше, и мы видим нашего знакомого, который быстро приближается, глядя себе под ноги.
Камера возвращается к Аморе, которая достает из кармана нечто, по форме напоминающее рожок из синего картона. Она подносит его к губам и сильно дует, направляя на журнал. Тот, подхваченный сильным порывом ветра слетает со стола и падает за кафешной оградкой. Девушка недоуменно оглядывается, выбирается из-за стола и пытается дотянуться до журнала через невысокую перекладину.
Насмешливый голос за кадром:
- Да, дорогая, вот и повиси немного, а мы сейчас вернемся. Предлагаю для пущего эффекта взглянуть вам на ситуацию глазами парня, так интереснее.

Экран снова гаснет, и вот мы уже видим собственные ноги вышагивающие по серому асфальту. Камера поднимается и мы наблюдаем улицу, дома, встречных прохожих. Единственное, что сразу заметно – весь мир черно-белый. Черно-белые старые здания, серые лица прохожих, хмурый грязный черный кот, перебегающий нам дорогу и серое небо над головой.
Голос за кадром:
- И таким образом смотрят на мир большинство людей время от времени. Вы представляете, как можно работать в таких условиях? Так, сейчас мы глянем направо.
Камера перемещается вправо, и на экране возникает кафе, расположившееся под большими зонтами, окруженное по периметру низенькой деревянной оградкой. Через оградку перегнулась девушка в светлом платье, темные волосы упали на лицо. Девушка пытается дотянуться руками до большого глянцевого журнала, который валяется рядом.
Голос за кадром:
- И вот всегда так с ней! Ну была бы порассудительнее, встала бы, вышла за ограду и легким небрежным движением подняла бы свой журнал, а не болталась бы как сосиска сейчас, размахивая руками. Придется смошенничать… Таак, включаем ей фантазию, пусть представит, как выглядит сейчас сзади.
Девушка на секунду замирает, после резко выпрямляется и оглядывается по сторонам. Встречается взглядом с камерой (то есть, с 218-м) и смущенно улыбается, пожимая плечами. Камера начинает приближаться, берется крупным планом журнал и протянутая мужская рука, которая поднимает его. Журнал несколько раз трусится перед камерой и протягивается в сторону девушки. Девушка берет журнал и лучезарно улыбается…розовыми губами.
Голос за кадром:
- О, процесс цветопередачи пошел! Хм, теперь прибавим звука. Поставлю на паузу, мне надо подумать, - картинка замирает. На экране миловидная семерочка кокетливо смотрит в кадр.



Голос Аморы:
- Вот если ему не внушить сейчас что-то умное, знаете как повернется ситуация? Она скажет «спасибо», а он выдаст потрясающую по смысловой нагрузке фразу «не за что». И разойдутся. И момент утерян навсегда. Ан, нет, на помощь прихожу я…
Картинка задвигалась, девушка проговорила дежурное «спасибо большое» и выжидающе взглянула в камеру. Тишина. И тут неуверенный хриплый голос медленно произносит:
- Ммм, всегда готов помочь очаровательной девушке. Особенно если эта девушка – вы.
Семерочка на экране смеясь опускает глаза:
- Ну тогда, чтобы не портить впечатление, предлагаю присоединиться ко мне на чашечку кофе.
На экране появляется зеленый полосатый диванчик и стакан с недопитым оранжевым соком. Луч солнца отражается в стальных ножках столика. Камера как-бы выплывает из парня и берет общий план кафе. За стойкой вытирает стаканы бармен. Справа за столиком мужчина методично листает газету. Две подруги возле окна хихикают над фотографиями. А прямо перед камерой парочка молодых людей чокаются чашечками кофе и улыбаются друг другу.
Камера поднимается выше, выше проплывает над кафе, взмывает к крышам домов, показывая панораму старого города. На крыше стоит симпатичная белокурая девочка лет девяти и смотрит в розовый бинокль. Отнимает бинокль от лица и заливисто смеется в камеру:
- Вот так работают профессионалы.

[FONT="Arial Black"]Портрет моей улицы.[/FONT]

Более всего я наблюдал за той частью Дерибасовской, которая зажата между тесноватой от потока автомобилей Екатериненской и Преображенской, соседствующей с Садовой площадью.
Дерибасовская – улица контрастов. Бросается в глаза следующая композиция - низкие, дореволюционной постройки, дома, подкрашенные с фасадов как стареющие дамы высшего света, и зияющие витринами магазинов с безучастными манекенами, жмутся к высокому, белому, словно в смокинг одетому современному торговому центру.
По брусчатке, вытертой в местах где люди ходят чаще всего, весь день и до позднего вечера снуют прохожие. «Вечное хождение взад и вперед, неугомонный шум, не стихающее ни на минуту шарканье подошв, способное сгладить и отшлифовать самый неровный булыжник - как терпят все это обитатели узких улочек?» - восклицал персонаж Диккенса, утомленный суетой давнего Лондона.
Боюсь, он воскликнул бы то же самое, увидев Дерибасовскую, хоть она и вполне широка.
Ранним утром, когда солнце только выскочило из-за горизонта и нависает на сооружениями порта, когда дворники расчесали своими метлами мостовую, по Дерибасовской уже расходятся люди – работники близлежащих магазинов с неизменными полиэтиленовыми пакетами, скрывающими обеды; служащие многочисленных офисов; студенты.
Днем движение не прекращается, а к вечеру только усиливается…
Городской сад, втиснутый между Преображенской, Дерибасовской и совсем короткой Гаванной, занимал небольшую площадь и содержал в себе: памятник знаменитому одесситу Утесову, служащего фоном для фотографирующихся приезжих; поющий и играющий светом фонтан, замолчавший до лета; выстроенную ажурными решетками беседку, из неё по летним воскресениям звучал живой оркестр, под который танцевали в основном пожилые пары ;деревянные скамейки, соседствующие с урнами для мусора. Периметр сада занимали ресторан, пивная, кинотеатр, японский ресторан и общественный туалет.
Горсад оставлял у меня впечатление проходного, малопригодного для отдыха места. Снующие сквозь Горсад прохожие усугубляли впечатление. С этим бесконечным движением ничего не могли поделать даже каменные изваяния льва и львицы, грозно восседающие на постаментах в южной части Горсада. Наверняка, отчаявшись что-либо сделать они потеряли интерес к происходящему и занялись своими львиными делами: львица нянчила детенышей, а лев расправлялся с добычей.

[B]Ухожу.[/B]

Всё!
Пакую свой виртуальный чемодан из светло-серой крокодиловой кожи, говорю в дверях последнее «прости» и, ад’ю!
Ухожу!
Далеко и безвозвратно. Туда, где зелёные искрящиеся глаза и взметнувшиеся над ними, как будто всегда удивлённые тонкие брови и,… и что ещё? Да, в общем-то, и всё…. Остальное – банально. Как у всех. Ну, не совсем как у всех, и даже совсем не так, как у всех, а гораздо,… гораздо лучше, изящнее и…. Хватит. Лучше не надо. Моторчик и так на надрыве крутит вот уже всё утро свой кровавый ремень с гроздьями намотанных на него лейкоцитов, эритроцитов и прочей кровавой слизи.
Чемодан, правда, не дают. Чемодан покупал не я. Резонно. Не дают даже сумку, хотя именно я, лично я увидел, заценил и рассчитался за неё. Бред! Ключи от машины просят оставить на столе. Хотя, покупал её тоже лично я сам и на свои деньги. Ну, да. На наши…. Хорошо, пожалуйста.
-- А можно вопрос?
-- Да.
-- Зачем тебе ключи? У тебя ведь даже прав нет?
-- Не твоё дело!
Не моё, понятно.
Теперь у меня тут нет дел. Ни своих, засаднивших всё моё нутро до самого кадыка, ни твоих,… боже – каких твоих? У тебя тут были дела?.. Не вижу результатов твоего беспрецедентного, самоотверженного труда.… Да, я тоже не перетрудился, ты права…. Хорошо, возьми ключи! Я и на метро доберусь, шапка не спадёт….
К ней? Да хоть пешком!.. На коленках поползу по брусчатке, вот так! Подумал, что ползти на коленях по брусчатке, гораздо более куртуазно, чем по пыльному в надрывных трещинах, асфальту.
-- С чего ты взяла, что у меня есть к кому идти? Тебе не всё равно? - говорю, удивлённо вскинув брови (как у неё), а сам в душе улыбаюсь. Широко и радостно. Есть! Есть к кому! Но мои последние мысли уже живут за пределами входной двери.
Зубная щётка прошелестела возле моего уха неотцентрованым сюрикеном, разрезая удушливый и смрадный воздух подъезда, клюнула вниз и, спотыкаясь по ступенькам, исчезла в недрах переплетёния лестничных маршей.
-- Чёрт!
Единственная, с боем доставшаяся мне вещь, бесславно потеряна. Лифт, громыхнув в клоаке бетонного говнопровода, пополз вверх, цепляя своими железными лапами за стены. Не уронил бы, сволочь! Сколько раз он отказывался тащить меня сюда, наверх…. А сам-то я хотел этого? Быть может, он всякий раз вступал со мной в тайный сговор? Вернее, не со мной, а с моей оболочкой. Сознание то моё было не в курсе наших дел, оно было явно против… сговор единицы объёма биомассы с металлическим безмозглым саркофагом. Хы!
Только на улице я без сожаления скинул свою старую огрубевшую кожу с наростами эпидермиса в тех местах, где он долго служил защитой моему мозгу… и моему сердцу. Я почти побежал в сторону метро.
К ней!
Ни мотанина в вагонах, ни тошнотная публика, сегодня не вызывала у меня раздражения.
-- Станция Севастопольская. Осторожно… - слышу я и рвусь к выходу.
К чёрту осторожность! К чёрту всё! Толкаю в тощую спину какого-то сублимированного доходягу, подвешенного за поручень, и протискиваюсь в уже начавшие захлопываться сомовые губы дверей. Свобода! Вверх по лестнице, огибаю идущих вспять…. Пересекаю двор, оскальзываюсь на весенней мокрой ещё с утра траве и еле удерживаю равновесие. Свобода! Свобода!..

…Она встретила меня томительным ожиданием возле неприступной дерматиновой цитадели входной двери, имевшей нелепый, грязно-бурый окрас. Я протяжно и тоскливо давил на кнопку звонка, и недоумевал…. Как она может жить за дверью такого цвета? Цвета, который выстраивал в моём опьянённом свободой мозгу, стойкие ассоциативные ряды. Ряды голов, вдребезги разбитых об эту самую дверь. Ну, открой уже! Я не хочу тут стоять!
Звонок выдохся минуты через две-три и теперь издавал только чуть слышные предсмертные хрипы. Ну вот! Приехал и поломал девушке звонок. В первый же день. Нужно было позвонить, или смску кинуть – жди, мол...
Руками ощупываю карманы.
Тынц!
Моё уснувшее час назад внимание, внезапно проснулось, и мгновенно отвесило увесистого пинка моей памяти. Точно! Телефон остался подло лежать в прихожей моего бывшего Sweet Home, никак не желая его покидать вместе с хозяином. Нет! Наверное, он уже в руках у моей, теперь уже «бывшей». Высветился бирюзовым светом, и предательски мотает, рефлексируя у неё в зрачках, ленту моих смсок и последних звонков…
Чёрт! Чёрт!
Да нет, не станет она звонить. Я её знаю. Ну, не была она никогда дурой. Никогда не была подлой. Или была? Нет, была пару раз. А в последнее время, чуть ли не каждый день. И дурой…. Дурой тоже была…. Всегда.
Господи! А ведь когда то я не мог дышать рядом с ней…. Просто не мог, и всё! Сердце заходилось. Ладошки мокрые были, ноги не держали, ветром сносило от одной мысли, что она рядом. Прямо тут! Идёт под руку со мной.… Куда всё подевалось? Куда, сука, всё подевалось?
Ну, ладно! Хватит уже…. Всё это давно уже отъехало в прошлое, превратившись в никчёмное и пустое существование двух ороговевших приматов, тянущих пресловутое одеяло каждый на себя. Еда – сон – работа – секс – снова еда – снова работа – секса сегодня не будет – хорошо, тогда завтра не будет еды…
А ведь когда-то этого полуторного одеяла хватало нам двоим. Оно было гораздо меньше и под ним было тесно но, несмотря на это хотелось ещё больше прижаться друг к другу…

Курить хочется страшно. Сигареты в сумке, сумка там же, где и всё. А всё – там, где меня уже не примут. Никогда. Вспомнил, что проходя сюда, заметил невдалеке палатку. Спускаюсь за сигаретами. Толкаю металлическую дверь из бункера подъезда (где я это уже видел?) и выхожу на сияние света…
Белого света добавило её белое пальто, белые сапожки, и как кровавый разрез – красный шарф. И глаза. И тонкие брови дугой,… и всё остальное. Такое желанное и такое, теперь уже доступное.
-- Ты?
-- Ну, да! Что, не ждали? – фраза, уходящая корнями в черно-белую кинематографическую юность. Тупая и совершенно не подходящая для этого случая.
-- Нет. Не ждали, – мне показалось, как то не совсем весело. Уныло, даже. Спишем на спонтанность ситуации. Мы же всегда договаривались заранее, планировали, чтобы ни-ни…
-- Я тебе не звонил?
-- ?? – тонкие брови ещё более удивлённо вскинуты вверх. Я улыбаюсь своему идиотскому вопросу. Исправляю оплошность и тыльной стороной ладони провожу по её гладкой щеке.
-- Я хотел сказать,… от меня звонка не было? С моего номера.
Долго роется в сумочке, наконец, достаёт телефон. Смотрит сама, затем показывает мне дисплей.
-- Нет. Ты не звонил – уже более радостно и лучисто. Наверное, эффект спонтанности сыграл в свой спланированный заранее ящик. У него всё быстро. И рождение и смерть.
Пора переходить к делу, а я не знаю с чего начать. Просто сказать – я пришёл? Типа, насовсем... Смахивает при моём теперешнем положении на «пришла беда – отворяй ворота»…

***
Ворота отворились без скрипа. Так же легко и беззвучно они и закрылись за моей спиной, отгородив меня от всего, что ещё вчера было моей реальностью. На смену ей пришла другая реальность, новая и пугающе спокойная. Без надрыва и без дележа одеяла. С непривычным морем всегда доступной любви. Без фальши и менструальных циклов длиною в месяцы. Глаза в глаза. Сердце в сердце. Изо дня в день. Из месяца в месяц…
Первое время я упивался спокойствием и не пытался даже анализировать своё положение. Ровно до того момента, пока вдруг не осознал, что в мой новый мир постепенно стали вторгаться чужеродные элементы. Они имели разную структуру и плотность. Были окрашены в совершенно немыслимые цвета и были отчаянно нестабильны, безумны и спонтанны. И ещё… они были совершенно непривычны для моего устоявшегося сознания.
-- Переодевайся быстрее, сейчас Юлька заедет,… в клуб идём сегодня – прямо с порога. Прямо в мозг, ещё не остывший после офисной каши из «сократить издержки на реструктуризацию» и «достичь стратегических целей»… Даже не спросив, не устал ли я. Не хочу ли я поужинать. А ничего, что только позавчера были? Беззлобно, даже с улыбкой. Лёгкий поворот головы в мою сторону. Прямой носик с едва заметной горбинкой… ресницы. Такой милый профиль.
-- Не сидеть же дома? Сегодня пятница. Все будут….

«Все» – это душа компании, патлатый Юрген (обычный Юра), запутавшаяся нимфоманка Юлька, мажор Ларион, неведомо по какому принципу сформировавшаяся супружеская пара Стас и Анжела, длинноногая бестия Оля, такая же длинноногая, но менее бестия Татьяна, ещё пара-тройка мутных персонажей, ну и мы со Светланой (принципы формирования нашего союза, наверняка, тоже обмусоливаются).
Чёрный свет, гипер-мини, голые пупки, напитки, заменяющие обычную водку и ежеминутные предложения «закинуться», от которых мы со Светкой отказываемся. Отупев от громкой музыки, мы на всю ночь уходим, хер знает в каком направлении и непонятно зачем, увлекаемые DJ с трудно произносимым именем. Как и положено пастве, мы надеемся и верим, что DJ знает, куда он нас ведёт. К утру оказывается, что поводырь был несостоятелен, паства невменяема, а земля обетованная на горизонте так и не забрезжила…
Разбредаемся по густонаселённой пустыне...
Непривычная, режущая мозг напополам, утренняя тишина. Сиреневый рассвет. Такси. Тусклые огоньки просыпающегося города. Извиняющееся перед спящим домом утробное грохотание лифта. Незнакомое лицо, смотрящее на меня с той стороны зазеркалья в ванной комнате. Прохладная постель. И долгий, протяжный до бесконечности поцелуй перед сном похожим на забытье.

***
Сколько она уже разговаривает? Полчаса? А может больше?
-- Слушай, может ты на кухню пойдёшь? Мне отчёт надо сдать до вторника…
Молча встаёт с кресла и идёт на кухню, продолжая держать трубку возле уха.
-- Да-а?.. да ты что?.. а она?.. ну, даёт! – нехитрый, со стороны кажущийся бессмысленным, диалог.
Ещё полчаса спокойного погружения в нудную и не приносящую удовольствия работу. А затем взрыв. И ответная реакция.
-- Слушай, купи себе нотик и сиди там, на кухне, хоть сутками…
-- Свет…
-- Что, Свет? – до боли знакомые нотки в голосе.
Отвечаю, что ничего. Всё нормально. Понятно, что квартира не моя, сижу и молчу в тряпочку. Становлюсь тряпочкой. Мерзко пахнущей половой тряпочкой. Придатком. В процессе словесной перепалки узнаю, что однокомнатная квартира, вообще-то для проживания одного индивидуума и предназначена. И двухкомнатная, кстати тоже. Давно бы уже заработал и купил. Каждому необходимо хоть какое-то время побыть одному.
-- Заметно, – ухмыляюсь, вспоминая калейдоскоп ночных карнавалов. А зря. Право на ухмылку имеешь только на территории своей частной собственности. И право на одиночество, тоже. Это закон. Извиняюсь.

-- Что это у тебя? – кивает на книгу у меня в руках. Хочет получить ответ, чтобы тут же его забыть. А может даже и не услышать. Зачем? Попрактиковать работу мозга? Сомневаюсь. Отвечать на праздный вопрос глупо. Не отвечать – глупо вдвойне. Вот такой вот парадокс.
-- Вампир в такси.
-- Про вампиров?
-- Да, про вампиров.
-- Интересная?
-- А разве про вампиров может быть не интересная?
Берёт книгу у меня из рук.
-- Японец что ли?
-- Да, японец.
– Что-то мало.
– Мало для японца, или мало вообще?
Пожимает плечами и бросает книгу на диван, рядом со мной.
-- Мало вообще.
Почему так зло? Да, несколько маловато, согласен. Но вполне достаточно, чтобы понять. Ухожу на кухню. Достаю сигарету. Меня просят не курить в квартире. Депортированный на лестничную площадку, я понимаю, что спираль времени снова сыграла со мной злую шутку. Щелчком отбрасываю окурок в сторону окна. Он взрывается о стену снопом маленьких искр, и вся эта блестящая мишура падает на пол.

В скором времени я осознал, что право на одиночество реализовалось. По крайней мере, для меня. Оно теперь стало уже неотъемлемой частью моего существования. Клубные исходы в земли обетованные мне уже опротивели, да и не предлагались в таком количестве, как раньше. Разговаривала она уже не со мной, а всё больше по телефону и всё больше, выходя из комнаты. И всё чаще по вечерам пропадала. Пропадал и я, с деланным интересом наблюдая за футбольными баталиями в местном баре. Кричал, когда кричали все. Смеялся вместе со всеми и так же, вместе со всеми огорчался. Выходил из бара и плёлся домой. Если бы меня спросили, какой был счёт, я бы вряд ли ответил.
Вечерний чай. Нервозный воздух. Приглушённый писк нескончаемой вереницы смсок из кармана её халата.
– Я хотела тебе сказать...
– Говори.
– У меня есть мужчина.
Даже не удивился. Даже бровью не повёл.
– Давно? Так, для общего развития… по большому счёту мне всё равно.
– Полгода.
-- Ты не против, если я останусь до утра?
-- Нет.
-- Отлично. Где мой светло-серый чемодан крокодиловой кожи?
Уходил не так как в прошлый раз. Безразлично и без надрыва. Даже улыбнулись друг другу. Нормально так, по-западному. Наверное, если бы я захотел, даже и переспали бы на прощание. Мы же цивилизованные люди. Вот именно. Не по-русски как то…
Свобода. Снова свобода. Я вышел на свежий воздух и направился в сторону метро. Ничего нового, кроме того, что упоения этой самой свободой на этот раз не было...

(продолжение следует)

***
Неделю жил у своего старого школьного друга, пока не снял квартиру. Взял отпуск за свой счёт. Пережил несколько разочарований. Сколько, точно не помню, но самыми сильными были всего два. Разочарование номер один – DYXLESS. Разочарование номер два – недобросовестная реклама предприятий под кодовым названием «Досуг». Предлагаемый товар часто не соответствовал описанию. Я слегка запил. Дальше – больше. Затем запил настолько сильно, что из отпуска решил не возвращаться. На звонок руководителя, честно ответил, что хотел бы, чтобы тот пошёл в жопу. Почему то было искренне весело. Весело было ещё некоторое время потом. Веселье закончилось, когда закончились деньги.


Проснувшись однажды утром и посмотрев в засиженную мухами снежную равнину потолка, я пожалел, что не родился северным оленем. Наверное, это была последняя капля. Дальше – только помойка.
Я пристально разглядывал в зеркале своё отражение. Ввалившиеся глаза, и дефективная, растущая с перекосом на одну сторону, борода. То, что было на голове, вряд ли можно было назвать причёской. Смахивало скорее на конский хвост, которым долго возили по жирному полу какой нибудь пельменной. От бомжа меня отличало разве что отсутствие следов отмороженных участков кожи на щеках и на носу.
Принял ванну и побрился. Пока отмокал в горячей воде, на манер Ивана Дурака, вспомнил, что у меня больше нет ни денег, ни работы,… ни любимой. Это можно было принять либо как вырождение, либо как перерождение. Я не раздумывая выбрал последнее, оделся и вышел на улицу.
Меня обожгло горячее летнее солнце. Просидев пару месяцев в квартире, лишь изредка выходя в магазин за водкой, я и забыл, в каком времени года функционирую. Вернее, я просто не придавал этому значения. Пройдя пару кварталов, прислушавшись к звукам города, присмотревшись к фасадам домов, к редким чахлым деревьям, я понял, что никогда прежде не замечал подобных «мелочей». После моего затворничества, чувства и восприятие окружающего как то вдруг обострились. Я остановился и оглянулся вокруг. Готов поклясться, что увидел на седьмом этаже ближайшего дома небольшой участок вздувшейся штукатурки и услышал, как она тихонько потрескивает. Вот-вот отвалится. Я слышал сотни голосов одновременно, и при этом мог разобрать каждое сказанное слово в отдельности. Я испугался и обрадовался одновременно. Подумал, уж не укусил ли меня кто-либо из приходящих ко мне в последнее время гостей из «Досуга». На вампирш они смахивали с большой натяжкой, но что-то потустороннее в них всё-таки было. Достав мобильный, просмотрел на вызовы. Последний входящий месяц назад. Ого! Прекрасно. Никому я не нужен, оказывается. Никому. Исходящий – недельной давности. Болезненно напрягаю память. Странно, что настоящее я теперь воспринимаю достаточно ярко и сочно, но вот недавнее прошлое отковырять из сознания стало почти невозможно. Чёрт, это же, практически, только вчера было … ну, от силы несколько дней назад. В памяти почему-то всплывает образ Шварца в фильме «Вспомнить всё». Если ты с полотенцем на голове… и так далее….
Судя по цифрам, какой-то газетный бордель. Невыносимо тошно. Удаляю вызовы. На хер! Всё с нуля! И я начал яростно отсекать метастазы номеров сначала в журнале, а потом и в телефонной книге. Оставил только несколько знакомых имён. Тех, кому реально буду звонить. Остальное – шлак. Стало легче. Мне вдруг захотелось действия. Драйва.
«Нет набранных номеров» читаю я на дисплее и поднимаю голову. Возвращаюсь в реальность и оказываюсь в хвосте очереди, состоящей из юных девиц и долговязых парней с козлиными бородками.
-- Куда это?
Оборачивается нимфа с фальшиво усталыми глазами.
-- Фоткаться.
Оригинально. Пока я спал мир, по всей видимости, рехнулся. Повальное увлечение фотографией? Кастинг? Обхожу очередь и вскользь бросаю взгляд на ближайшее здание. «Московский автомобильно-дорожный институт». Обернулся и спросил.
– Почём щёлкнуться?
– Сотка.
– За одну?
– За комплект.
– Дорого.
– А то! Предложи дешевле.
Услышанное воспринимаю как руководство к действию. Поворачиваю и иду в сторону института. Из доносящихся со всех сторон обрывков фраз, понимаю, что попал на пик подачи заявлений для абитуриентов. И всем этим толпам будущих гениев логистики срочно нужны фотографии. И они готовы платить по сотке за комплект. А в голове вертится «предложи дешевле»…

***
И я предложил. Предложил по восемьдесят. И не на улице, в арендованной палатке, а в самом институте. И не в одном. Откуда-то сразу появились знакомые, готовые помочь. Старые друзья…. Я никому не отказывал, своих-то средств не было. Была только идея. Вернее, одна из идей. К концу года я уже имел свой, пусть пока и небольшой, но бизнес. И ещё пару-тройку проектов на будущее.
Стопудово, что-то произошло в тот год. Что именно, я сказать затрудняюсь. Я для себя расценил это, как жизнь на втором дыхании. Откуда оно взялось? Оттуда же, откуда и всё. Из меня самого. Я тогда вспомнил о третьем своём разочаровании. Поначалу я старательно пытался забыть о нём, хотя… забыть о том, что душило меня на протяжении всей прожитой жизни нельзя. Можно попытаться его скрыть. Замаскировать. От других, посторонних людей. Но не от себя. Рано или поздно приходится признаться себе самому. И я признался. Признался в том, что моим третьим разочарованием был я сам.
Когда впереди нет цели, а позади только война,… не та, которая за выживание, а тупая и бессмысленная… почти как в романе «Война и Мир», «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Вот тут оно и открывается – второе дыхание. Или не открывается, у кого как...

***
Не остановиться было просто невозможно. Ну, никак! Даже плотно прижатые к бордюру автомобили не были препятствием. Нужно было только найти место. Просто найти место и всё! Я сбавил скорость и двигался вдоль вереницы машин, стараясь не упускать её силуэт из поля зрения. Я заметил её ещё на пешеходном переходе. Она прошла прямо перед капотом моего автомобиля. Повернула голову и посмотрела на меня. Даже не посмотрела, а просто скользнула по мне взглядом своих карих глаз. Этого было достаточно. На первый взгляд, ничего особенного. Обычная девушка среднего роста. Светлые волосы, собранные в пучок на затылке. Открытая майка и джинсы. Упоительно красивые руки. Туфли на невысоком каблуке. В общем, девушка как девушка. Но именно из-за неё я плёлся вдоль тротуара уже два квартала, сопровождаемый истошными гудками возмущённых водителей.
Не видя впереди свободного места для парковки, я выключил зажигание, дёрнул «ручник» и включил «аварийку». Остановился прямо на проезжей части. Выскочил из машины и под аккомпанемент отборного мата протиснулся на тротуар между припаркованными автомобилями. Она шла на расстоянии нескольких метров впереди меня. Я ускорил шаг и почти нагнал её. Ещё шаг, ещё один. Я достаточно долго раздумывал, пока тащился за ней от светофора, но, ни одной стандартной фразы для знакомства подобрать так и не смог. Господи, как давно я не знакомился на улице! Да и вообще нигде. Слишком уж бурные переживания за последние полтора года напрочь отбили у меня всякую охоту искать знакомств, и тем более отношений. Но и увязать в болоте вечного одиночества у меня уже не было никаких сил. Я вспомнил свою пустую квартиру, раздражавшую отсутствием «ненужных» вещей, зубную щётку, одиноко торчащую из стаканчика в ванной комнате, опостылевшие диалоги с собой, с компьютером или книгой. Диалоги без слов. Диалоги, в которых нет истины, потому что нет спора. Нет несогласных. Я вспомнил всё это… и страх отступил. «Чем чёрт не шутит? Может в этот раз всё сложится иначе?» подумал я, сделал ещё шаг и тронул девушку за плечо…

vpr 2009

Снег, снег, снег... Кругом, куда ни взгляни - снег. И на дороге, и по сторонам, и даже в воздухе. Кружится, падает, куда-то спешит... Крупные белые хлопья.
Редко в нашем городке увидишь такие. Зима у нас слякотная, чаще с дождями или просто с морозом. А если и падает снег, то мелкий, быстрый и противный, с пронизывающим ветром в паре. Но здесь - небывалое. Кружатся, падают белые пушинки чтобы весной растаять. Но до весны далеко...
А в грузовике тепло... Я за рулем, ты сидишь рядом. День, а дороги пусты. Кажется, мы в городе совсем одни.
Едем, беседуем. Обо всем. Вот сейчас я рассказал тебе, что это Питербилт 379, что это грузовик-"Американская легенда" и что он снимался в таких фильмах как "Брат-2", "Черный Пес", "Трансформеры"... Ты внимательно слушаешь. Как же ты красива! Пожалуй, если я напишу какую-то полезную программу, то свои ресурсы она будет содержать в файлах с расширением... ну, каким-то таким, чтобы напоминал тебя. Какая-то производная от имени-фамилии. Жаль, что я еще не написал ни одной программы.
Потом я рассказывал тебе о преимуществах XP перед Вистой, а ты рассказала мне о том, что 7 лучше всех систем, вместе взятых. Не стал спорить - под "семеркой" не работал.
А снег идет, и, кажется, ему все равно: высыпаться всему сегодня или понемногу падать весь январь.
Мы выехали из города на шоссе. Шоссе абсолютно пусто, только снег... Он такой ослепительный... Странно, но наши колеса первыми проложили следы - как будто по этому шоссе сегодня еще никто не ездил. В зеркале осталась дорога с двумя глубокими колеями в снегу, которые январь тут же начал засыпать своим белым снегом. [o-o] Mus3
Мы еще о многом говорили: о вкусах, моде, еде, фильмах и музыке. Потом замолчали, и каждый погрузился в свои мысли. Ты стала серьезной, глаза уставились сквозь стекло на пробегающие заснеженные поля. Кое-где попадались деревья, но они тоже были в снегу, с голой кроны до подножья. На часах - что-то около полудня, светло, но я все же включил габаритные огни и ближний свет фар. Все-таки погодные условия не располагают к скрытности от других участников дорожного движения. Хотя... Даже на встречной полосе нет ни малейшего следа того, что там ехали машины. Кажется, все люди куда-то исчезли, и остались мы с тобой.
Ты потянулась к магнитоле. Да, правильно, эта кнопка. Интересно, что слушал предыдущий хозяин грузовика? Ага, КИНО - Группа Крови, из одноименного альбома.
Вообще, странно как-то у меня появился этот грузовик. Я был в школе, когда на телефон прилетела СМС-ка без номера отправителя: "Будь готов ко всему". Я тогда не придал этому значения: может, кто-то из друзей балуется и отправляет сообщения через СМС-ботов.
Потом было 4 урока, и, как оказалось, все классы отпустили домой. Почему - вопрос. Удивлен, как ты моментально оказалась рядом со мной. Ведь обычно ты идешь со своими подругами, а я иногда присоединяюсь к вам. Но сегодня, очевидно, что-то дало сбой. Мы вышли из школы, и... у входа стоял черный Питербилт, частично присыпанный снегом. Я похлопал себя по карманам: точно, в левом переднем на джинсах что-то давило. Достал - связка ключей, которых раньше не было. С эмблемой Питербилта. Тогда я воспринял это как знак свыше, и пошел открывать двери. Ты была рядом. Тогда я предложил довезти тебя домой, раз уж так вот все вышло... Я помог тебе сесть, а потом обошел грузовик со всех сторон и завел его. Да, надо было это видеть! Мальчишки из 7-8 классов выхватили телефоны и старались запечатлить "американца". Не каждый день все-таки к тебе в школу приезжают на Питербилте. В девое зеркало я увидел твоего парня. Сказать, что он был удивлен - ничего не сказать. Его девчонку на глазах садит в грузовик "конкурент" и уезжает!
Странно, но мне даже не было страшно вести такую громадину. Нет, мы в УПК, конечно, учились трогаться на ГАЗиках, но не более. Да и в ГАЗике только 4 передачи, а тут - 10. Но я себя чувствовал так, словно все 15 лет своей жизни водил этот грузовик.
Ты спросила меня, откуда я его взял. Я ответил, что это подарок судьбы. Ты фыркнула и перевела разговор на другую тему. Вот так мы и поехали к тебе домой, сквозь снега и мороз.
Я не помню, что было дальше: будто бы я уснул на мгновение, а оказался уже в другой части города. Твой дом, судя по всему, мы давно проехали, но цель стала другой. У меня была лишь одна мысль - едем прямо по шоссе, а там будет видно, где остановиться.
Пока я все это вспоминал, "Группа Крови" успешно отыграла и началась "Электричка". Хозяин у грузовика был наш, "Цоеман". Ты задумчиво смотришь вперед, на белый снег, который несется прямо под колеса, чтобы потом превратиться в серую снежную кашу. Сначала я хотел спросить тебя (по Цою): "Так откуда взялась печаль?", но передумал. Кто знает, о чем ты думаешь. Возможно, этим я собью тебя с какой-то важой мысли. Сам не люблю, когда думаю о чем-то, и кто-то перебивает мыслительный процесс. Глупым либо умным вопросом - не важно. Зачастую "сбитая" мысль либо не возвращается, либо возвращается сильно "побитая".
Потом мы остановились: размять ноги, а заодно я сфотографировал тебя у грузовика. Получилось очень красиво - рыжие волосы нетребовательны к "бекграунду", как, например, черные или блондинистые. Скажем, твоя темноволосая подруга не очень бы смотрелась на фоне черного Питербилта. Рыжий цвет, такой как у тебя, огненный, красиво смотрится на фоне практически всех цветов. Пожалуй, кроме оранжевого, где они сливаются. Рыжее на черном - очень красиво. На белом - тоже ничего. А у нас тут практически вся эта гамма: черный грузовик, белый снег, серое небо. [o-o] Mus4
И снова в путь. Цой пел бессмертную "Звезду по имени Солнце", мы опять немного разговорились. Говорили о разном, как всегда в таких случаях. Мы нечасто были вместе, а если и были, то очень недолго. В основном я дежурил с тобой на переменах на тихой лестнице, где все-таки иногда бывало активное движение учеников. Мы и тогда говорили о разном, а и иногда и молчали. Мне было достаточно находиться рядом с тобой, чувствовать твое присутствие, твою ауру, что ли. Ты злилась, что я молчу, просила сказать хоть что-то. Я выстреливал несколько фраз и замолкал, так как не знал, что можно еще сказать, если я чувствую тебя на "ментальном" уровне. Зачем говорить на ограниченном человеческом языке, если есть "биоязык", где "слова" и "предложения" - потоки энергии. Я не читал твои мысли, я не мог тебе ничего так сказать -- но я чувствовал тебя, твое настроение...
Потом ты опять замолчала, и стала печальной. Кто знает, о чем ты вспомнила либо подумала! По твоей щеке скатилась слеза. Я взял твою руку, ты грустно улыбнулась. Да, я знаю, что такое поддержка, когда все плохо. Когда рушится определенный жизненный уклад, когда у тебя ничего не получается, когда от тебя все отвернулись и никто в тебя не верит - важна поддержка кого-то из близких. Вобще-то, и погода навевала такой настрой - серое небо, непрекращающийся снег... Кажется, мы ехали внутри снежной тучи - так его было много. Стеклоочистители едва справлялись со своей зачачей - сохранять чистоту лобового стекла.
Скоро ты успокоилась и даже стала подпевать Цою: "И все кричат: "Ура!" И все бегут вперед..."
Вдали показался какой-то огонек. Через несколько минут он превратился в грузовик, а еще через минуту - в красный Кенворт В 900, который задудел, когда ехал мимо нас. Я немного обрадовался: все-таки мы в мире не одни. Глянул на тебя: так и есть, спишь. Сиденья в Питербилте, конечно, получше, чем в каком-то ГАЗике, но человеку все же привычнее спать лежа. Я остановил грузовик, перенес тебя в спальник и укрыл одеялом (благо, предыдущий хозяин был запаслив). Ты счастливо улыбнулась сквозь сон, а я продолжил путь.
"Тем, кто ложится спать - спокойного сна" - пел Цой. Я выключил магнитофон, чтобы не мешать тебе спать, и снова задумался.
Куда мы едем? Почему снег? Почему трасса и город пусты, и мы видели лишь одного Кенворта? И почему Кенворта, тем более девятисотого? Для Украины куда привычнее Фретлайнер - Коламбия или "стодвадцатый". Много еще таких вопросов, на которые нет ответа. Один из них - наши с тобой отношения. Какой в них смысл? Я люблю тебя, ты относишься ко мне... скажем, как к другу. У тебя есть свой парень, ты с ним встречаешься. А я? Что делать мне? Ждать, пока ты "освободшься" и предлагать встречаться? Как там в "Легенде"? "Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать..." Да, но смысл? Если я тебя люблю без памяти, а ты... в любой момент сможешь сказать: "Я тебя не люблю, я ухожу и точка". Да, тяжелый вопрос... Хотя, допустим, мои чувства к тебе возникли абсолютно спонтанно. Нет, это не так называемая "любовь с первого взгляда", это иное... Но ведь это не значит, что ты меня можешь полюбить так, как я тебя. Да какая разница!
Видать, я подумал об этом несколько громче, чем надо, - треснул кулаком по панели приборов.
Да, помню, как осенью ждал своих друзей, а заодно и автобус в УПК. Тогда у вас было 4 урока, и ты шла домой со своей лучшей подругой и одним 11-классником. Он либо был просто попутчиком, либо дружком твоего "бойфренда" - не знаю. Но как я тогда хотел хоть на мгновение оказаться на его месте! Идти рядом с тобой... Я бы понес твою сумку, как когда-то один раз. А этот Миша не додумался, пер рядом с тобой, как танк.
Я вздохнул и крепче сжал руль...
Наша "история любви" чем-то похожа на историю Лилы и Фрая из Футурамы. Фрай любил Лилу всем сердцем, старался ей помочь в трудную минуту, хотя и был редкостным раздолбаем. Лила же не обращала внимания на Фрая, а старалась разобраться со своей личной жизнью. Она встречалась с разными парнями, но не понимала, что счастье - Фрай - рядом. Вот так и у нас.
Я мельком взглянул на тебя. Да, ты даже спящая очень красива. Вспомнилось, как мы с тобой дежурили на лестнице, а потом к нам присоединился мой друг. Тогда на какой-то твой вопрос я ответил словами из "Линии Огня" Василия Орехова: "Черт, как же я сейчас завидовал тому ублюдку, которому достанется такая роскошная женщина. Даже зареванная, даже ощетинившаяся, как дикобраз, она была нестерпимо красива. Хотелось немедленно зажмуриться и упасть перед ней на колени. И пусть делает что хочет." Мой друг тогда еще спросил тебя: "Поняла?" Скорее всего - поняла ли ты, что я сильно тебя люблю?
Темнело, а снег все шел и шел...
Да что там, опять уехал в Либриум! Сейчас октябрь, а зимой в нашем городе нет таких осадков, и у меня нет грузовика, и вряд ли мы с тобой вот так вот поедем - просто покататься и поговорить обо всем. Да, Либриум - страшная сила. Вобще-то Либриум - это локация из Экс Машины, но я так называю мир фантазий, мечтаний. "Уехать в Либриум" - это все равно что "парить в облаках".
В Либриуме у тебя есть все - дом, деньги, машина, уважение, семья... Либриум дает нам толчок для исполнения желаний, а то, что не может сбыться в принципе - постоянно подсовывает эти "картинки" и "сюжеты", чтобы человек пытался сделать хоть что-то. Нельзя давать Либриуму захватить ваш мозг.
Не знаю, прочитаешь ли ты этот рассказ. Вряд ли. Но в любом случае, знай - история с грузовиком в некотором роде правдива - уж тебя-то я точно люблю.

*Mus3: Jan Hammer - Crockett's Theme
*Mus4: REO Speedwagon - Keep on Loving You

10.10.09 ночью и 11.10.09 рано утром о некоторых событиях 09.10.09

Наша жизнь - это череда маленьких катастроф и потрясений. Самые сильные из них - рождение и смерть. Но в этом довольно длительном промежутке времени мы волей-неволей пробуем два наркотика, имя которым любовь и власть.
Они настолько сильны, что попробовав раз - уже не откажешься. Куда там всякой синтетике, калечащей тела несчастных наркоманов! Здесь под скальпель ложатся наши души... От любви и власти погибло куда больше людей, чем от всего остального. Вся штука в том, что и родилось, правда, немало.
Такая первая-первая и сильная любовь.. Кто-то говорит о ней, подразумевая детские влюблённости, вспоминая первые школьные поцелуи, а кто-то назовёт первой любовью отношения более серьёзные. Но лишь очень немногие могут похвастаться, что их первая любовь стала той самой, единственной.
Так или иначе, мы разбиваем сердца - свои и чужие, в поисках любви. Без неё мы словно несовершенны, нас тянет искать свою половинку, ради которой мы готовы на многое. Не правда ли, похоже на ломку?
Знаете, когда тебя любят - ты получаешь власть над чьим-то сердцем. Мы добиваемся взаимности с упорством, достойным многих политиков, рвущихся к вершинам власти. Мы носим цветы, водим в кино и кафе, говорим нежные слова и всегда-всегда боимся оступиться. Но, усевшись на вершине, ты понимаешь, что этого мало. И, как ни странно, надо на вершине удержаться. Пугает? А так же происходит и с любовью.
Сейчас буду говорить от лица парней. По сути, все мы, мужики, охотники и от охотников произошли. Сама природа нас зовёт успеть встретиться как можно с большим количеством девушек и их "осчастливить". Но при этом все мы - собственники: "И пусть только попробует вот этот вот самец ещё раз глянуть на мою девушку - загрызу!"
Только вот что делать, когда вам уже не по пути? Кто-то до последнего старается удержать и что-то изменить, кто-то смиряется и не делает ничего, а кто-то просто от отчаяния скатывается вниз по лестнице жизни. Иногда удаётся удержаться, но чаще всего вершина рушится и ты оказываешься в падении... Почему так происходит? Да наверное потому, что свою миссию вы друг для друга выполнили. Знаете, я встречался не с таким уж большим количеством девушек, но понял, что уметь отпускать и вовремя уходить - это огромное искусство, которое доступно, увы, не каждому. Не все могут уйти вовремя или - что сложнее - вовремя отпустить. Да и дай Бог, чтобы вы этого не делали.
Но не будем о грустном. Всем, кто это читает, хочу сказать: представьте себя мячиком. Упругим каучуковым или резиновым мячиком. Таким, чтобы после вашего падения и звука "шмяк" вы просто-напросто подпрыгнули выше! Вокруг так много тех людей, которые ждут вас, что просто невозможно зарыться в землю после очередного удара.
Поэтому просто любите. И будьте счастливы.

[B]Иронично-романтическая история.
Не грузит.
Хэппи энд.
Амора - девочка-ангел, работает на страже любви. Не Купидон, но что-то вроде. [/B]


Амора сидела на своем излюбленном месте: на краю крыши, болтая ногами над пропастью. Мне стало не по себе, десятый этаж, как-никак, - мечта любого уважающего себя суицидника. Девочка оглянулась через плечо и, заметив меня, хмыкнула:
- А я знала, что ты придешь. – Затем протянула руку и поманила пальцем чудесную разноцветную птичку сидевшую неподалеку на обломке шифера:
- Бекки, иди сюда. Давай, расскажешь нашей гостье, какие у тебя новости. – Птичка смешно подпрыгнула и глянула на меня круглым глазом, склонив желтую головку набок, видимо размышляя, стоит ли доверять такой подозрительной девице как я важную информацию. Наконец, она оценила мою специфическую мимику, ( выражение лица всех особей женского пола, при виде маленьких живых котят, птичек и прочих розовых младенцев) сделала пару прыжков боком к Аморе и начала быстро что-то щебетать.
- Да ты что! А он? А она? …А он? – Видимо, у Аморы не было проблем с пониманием птичьей речи, коими страдала я. Девочка взволнованно наматывала белокурую прядь волос на пальчик. Через пару минут сбивчивого щебетания, Бекки ласково клюнула Амору в щечку и улетела, растаяв в небе радужным пятнышком. Девочка взглянула на меня:
- Представляешь? – Что я должна себе представить, я понятия не имела, но на всякий случай глубокомысленно кивнула и нахмурила брови для пущей убедительности. Тем временем, Амора вскочила на ноги и вышагивала взад-вперед по карнизу, который с каждым ее шагом угрожающе скрипел. Я в это время решала дилемму, успею ли я словить ребенка в секунду, когда эта железяка сломается или лучше снять девочку оттуда прямо сейчас, дабы не пришлось потом терзаться муками совести.
- Да ты не волнуйся, я умею летать, - вдруг заявила девочка, – я же профи, а не какой-нибудь неопытный новичок!
- Ах да, конечно, как я могла подумать, что такой квалифицированный кадр как ты не может летать?…Стоп! Ты читаешь мои мысли?! – я округлила глаза.
- Ну а как, ты думала, я могу строить отношения, если не буду знать, о чем думают мои подопечные? – Амора пожала плечами.
- Твои подопеч…. я – твоя подопечная?! – Мне стало душно, – ты хочешь сказать, что все это время Макс...и я...и он…и ты?
- Ээ нет, твой Макс – это твоя персональная головная боль, - сделала презрительную мину девочка, - разве я могла бы так лажануться? Нет, отличительная черта моей работы – качество. А Макс был ошибкой, как твоей, так, впрочем, и природы. И что ты вообще в нем нашла? – Не обращая внимания на мои сузившиеся глаза, она продолжала:
- Ладно, если бы он сам на тебя запал. А так ты, взяла и кинулась на шею такому дуралею. Это точно Купидон. Ишь ты, поразвлекался, кучерявый проходимец. Пока я улаживала вопросы с 521-м, он тут накрутил дел. Не могу же я всегда все предугадать, случаются и незапланированные связи. - Амора хитро на меня посмотрела, - но зато теперь…
- Только попробуй, - я угрожающе двинулась в ее сторону, - не надо мне этих штучек, хочу сама контролировать свою жизнь. А будешь вмешиваться… сброшу тебя сейчас с крыши, - заносчиво ляпнула я.
- Эх, контролерша, что хорошего твое самоуправление тебе принесло? Знаешь кто я? Я – твоя интуиция, твой внутренний голос. Я подсказываю и подталкиваю, а иначе ты вообще все на свете проспишь. – Амора самодовольно усмехнулась. - А сбросишь с крыши, буду являться к тебе в ночных кошмарах и пилить твою совесть.
- Найди ее сначала, - пробурчала я и отвернулась.


На следующий день я проспала. Глупо, безответственно, самозабвенно досматривала сон, в котором я и загорелый мачо на белоснежной яхте, под пламенный закат предавались... Ну, вы знаете: шахматы, там, морской бой...
Вскочив с постели, я молниеносно натянула серые джинсы, футболку, с паршиво сделанной надписью «Don’t move», и от души обругала торшер. Он презрительно промолчал, поэтому я пнула его ногой и вылетела на кухню. Там деловито пыхтели чайник и бабушка. Родственница с садистским удовольствием рассказала мне с какой скоростью я вылечу с работы, где и как я бесславно окончу свой жизненный путь, и что скажут соседи о внучке-проститутке годы спустя. Почему родительница сомневается во всех моих дарованиях, кроме постельных, я не поинтересовалась. Видимо, у нее самой прошлое не так прозрачно, как казалось.
Перехватив чашку кофе, я понеслась на работу. Маршрутное такси, в народе труповозка, набилось людьми под завязку. Поэтому стоять пришлось, доверчиво прижавшись носом к стеклу, распластавшись в позе варварски избитого куста фикуса, согбенного от невыносимой тяжести бытия. Спустя несколько часов, дней, веков меня наконец-то выдавило из маршрутки пятью кварталами далее, и я, слегка потрепанная, но вполне себе живая взбежала по ступенькам нашего туристического агентства с дурашливым названием «Заземелье».
- Лукьянова, мать! Десять часов! – вскричал наш менеджер, по совместительству друг, Федор. Он считал, что я нахожусь под его опекунством, так как именно он объяснял мне, как стажеру, где лежит степлер и выключается свет в офисе.
- Свят-свят тебя, - быстро открестилась я. – Главный здесь?
- Да, главный здесь, а тебя опять здесь нет. Неувязочка, – улыбающийся Федя стал похож на ведущего утреннего шоу, – я думаю, твое фото будет висеть при входе как: «Лучший сквозняк месяца».
- Не неси бред, Федор. – я включила компьютер и полезла проверять почту.
- Ну да, извини за недооценку твоих способностей, ты без проблем заслужишь «Сквозняка года», - он быстро увернулся от летящей в его голову плюшевой курицы, которую мне приподнесла клиентка на Новый год. Я до сих пор раздумываю, имела ли она этим что-то в виду?
- Федор, собери в кучку мозг и напряги его, вспомни, шеф меня звал?
- А толку? – вздохнул коллега. – Я вот тоже тебя зову, ты что приходишь?
Внезапно мой рот открылся и я неожиданно мягким голосом пропела:
- Феденька, а ты позови еще раз, может и соглашусь...
Пока Федор выпадал в осадок, я медленно отошла от офигевания и вспоминала, что из запрещенных веществ могло попасть в мой организм накануне вечером. Из запрещенных веществ вспомнилось только одно: маленькое, белобрысое розовощекое девятилетнее чудовище.

«Амора, ты что творишь?», - завопила я мысленно.
«Судьбу твою творю, растяпа», - пропиликал детский голос в голове.

- Немедленно выйди из меня, - громко потребовала я.
- Да я того... еще, собственно, и не входил, - замялся Федор.
- Ты дурак, - брякнула я ему и скрылась в недрах туалета.
В туалете приветливо мерцала голубая лампа дневного света. Из зеркала на меня таращилась бледнолицая рыжая девица с нежным болотным бликованием настенной плитки на коже. Главный постарался обезобразить сотрудниц, насколько возможно. Мы с девочками полагаем, что Палыч, гад, сделал такую облицовку специально, чтобы мы не зависали в дамских комнатах, а, испугавшись своих инфернальных лиц, быстро покидали стены уборной, ради сохранения психики.

«Деточка, оставь мою личную жизнь в покое и лети, тренируйся на неугодных!»
«Деточка, ты сама потом спасибо скажешь»
«Я отказываюсь от твоих услуг»
«Ха, ты думаешь это ради тебя? Это ради сохранения популяции»
«Я не хочу, чтобы в моей голове сидели какие-то дети и указывали мне, что делать!»
«А мне надоело уговаривать разных экзальтированных дурочек, которые понятия не имеют, что такое любовь, совместимость и взаимопонимание, а бегут, сломя голову, навстречу приключениям на свою ж..жизнь. Я тут из нимба вон лезу, чтобы помочь, а мне еще объясняться приходится.»
«Это я дура?!»
«До связи, 104»

Я с недоумением смотрела на свое отражение, а в голове крутилась одна фраза: «Мало того, что я спорю с духом, он меня еще и назвал как службу газа».
Глубоко вдохнув, я взяла себя в руки и вышла наружу. Не глядя на сослуживцев, прошла к своему столу и бездумно уставилась в окно. В окне показывали синее небо, деревья, которые акации, снующих прохожих и...Бекки, с любопытством смотрящую на меня с той стороны стекла. Могу поклясться, эта пичужка втайне насмехается надо мной. Бекки открыла клюв и весело зачирикала, а после, быстро взмыла вверх.
- Лукьянова, тебя Геннадий Павлович вызывает, - звонкий голос Ирочки, секретарши шефа, выдернул меня из небытия.
Я, насколько могла медленно, преодолела три метра до коридора, сопровождаемая подозрительным взглядом Федора, потом еще три до приемной, миновав широко улыбающуюся Иру (уверена, это не ее зубы. Ну, не все 36 точно - это против природы). Аккуратно постучала три раза и шагнула в кабинет.
- Вызывали, Геннадий Павлович?
- Да, Женя, проходи. – Палыч был хорош. Даже слишком. Брюнет, костюм, дипломат, все при нем. Лет 35, богат, одинок. Приманка для акул.

«Хм, Амора, давай его возьмем?» - осенила меня крамольная мысль.
«Эмм, нет, он не твой типаж»
«Ой, ты по малолетству сильно понимаешь. Давай так, ты влияешь на него, а я тебе содействую»
«Ха, ты мне и так будешь содействовать»
«Не буду»
«Будешь»

- Не буду! – возмущенно топнула я ногой по кофейному ламинату кабинета.
- Почему нет? – удивленно смотрел на меня главный. – Тебя не устраивает мое предложение?
- Ээ, а можете поподробнее рассказать об этом предложении, чтобы я могла полностью охватить весь спектр возможностей? - Я сделала умный вид.
- Ты больше не опаздываешь, а я закрываю глаза на сегодняшнюю выходку и не увольняю. Тебе непонятны твои возможности? – поднял бровь Палыч.
- Ах да, конечно... Я имела в виду: не буду опаздывать больше, я сама в шоке, что так получилось. – Невнятно промямлила я.

«Госсподи, еще пальцем в ладошке поковыряйся»

- Так получается уже третий раз за неделю, - шеф внимательно на меня посмотрел. – Может тебе нужен отпуск?

«Да!»

- Нет, Геннадий Павлович. Все в порядке, спасибо. – Я ликовала. Мне не обязательно слушаться Амору. Один ноль в мою пользу!
Настроение поднялось. Я даже подмигнула шефу, авось понравлюсь. Павлович задумчиво на меня посморел и сделал выводы.
Когда я покинула кабинет главного, выводы сделала Ирочка, и улыбка ее несколько приувяла, как моя фиалка на балконе. Кстати, надо бы полить фиалку, она не кактус, чтоб тащиться от солнца и засухи. Права бабуля, я - деструктивный элемент нашего общества, нельзя мне доверять живое. Мой удел ракушки и икебаны.

- Жень, ну как там? – на горизонте материализовался Федя.
- Вынуждена тебя разочаровать, но тебе придется созерцать мою унылую физиономию как минумум до Нового года, пока меня не сократят за ненадобностью, – буркнула я.
- Жень, а пошли сегодня в кафе? Кофе выпьем, - Федор вопросительно наклонил голову.

«Мило, очень мило. Соглашайся»

-Нет, - уверенно заключила я, - ты мне надоел за сегодня, Ковальчук.
Ура, тактика протеста дала результат: я буду говорить ровно наоборот от внутреннего голоса, то есть от Аморы. Нечего на меня давить! 2:0.
- Так я и думал, Лукьянова, ты трусишь. – заключил Феодосий.
- Чтооо? – я аж поперхнулась. – Да кого мне бояться, ты даже на Хэллоуин маньяком не сможешь переодеться, пила идет вразрез с твоими моральными принципами. – я насмешливо покрутила пальцем в воздухе.
- А ты, Лукьянова, сама как та пила: пилишь и скрипишь. С тобой даже кофе неинтересно пить, пойду Ирку приглашу, - пожал плечами Федя.
- Ну и иди с этой лошадью, она еще и полчашки откусит, благо зубов много, будешь расплачиваться. – Мне стало обидно. Тоже мне, Казанова.
- Зато она мила и приветлива, а ты колючая и ригидная как проволока вокруг зоны, - хмыкнул Федя.
- Я тоже могу быть милой и приветливой. Просто не хочу. Просто не с тобой. Ты меня раздражаешь, - подытожила я.
- Ты меня тоже. Так что, ужин? – он усмехнулся.

«Да»

- Нет. – я воинственно выдвинула подбородок вперед.
- Обед? – Федор стал загибать пальцы.

«Да!»

- Нет!
- Значит, кофе?

«Нет!»

- Да!
- В семь? –подмигнул Федор.

«В шесть!»

- В восемь! – радостно проорала я и спохватилась, уже после того, как автоматически отрегировала на Амору. Черт, подстава...


А где-то, на крыше старого дома, Амора, довольная донельзя, зачеркивала две цифры в своей тетрадке: 104 и 105.

- Как думаешь, Бекки, почему они забывают, что я могу влиять на реплики обеих сторон, а? Как дети, ей богу.

Птичка важно кивнула желтой головкой. Маленькие они еще.

Вы когда-нибудь любили весну? Такую нежную, благоухающую, наполненную свежестью. Когда растаёт последний снег и из мягкой, непросохшей земли начинают пробиваться крошечные ярко-зеленые травинки. Вы когда-нибудь любили запах весеннего ветерка? Когда он игриво развевает освободившиеся из-под теплой шапки волосы. Когда вы, наконец, после зимнего насморка вдыхаете полной грудью свежий, прохладный воздух. Вы когда-нибудь любили пение птиц? Ну, хотя бы тогда, когда за городской суетой вы к нему прислушивались. Такие многоголосые переклички, тоненький свист крошечных певцов, рассекающих весеннее небо. Ну, а его вы хотя бы раз любили? Его, весеннее небо? Восхитительно голубое, присыпанное легкой белой ватой облаков. Озаренное ярким и таким долгожданным солнцем. Ослепительно яркое, заставляющее вас щуриться с непривычки.
А вы любили когда-нибудь весной? Когда все внутри расцветает в унисон природе. Когда душа просится оторваться от телесной суеты и взлететь ввысь, наслаждаясь весенним ветром, слыша пение птиц. Когда она просится разбиться вдребезги, рассыпаться на крошечные осколки, чтобы хотя бы на миг заставить сердце любить. Вы когда-нибудь прислушивались к своему сердцу? Прислушивались, как оно замирает, когда влюблено без памяти? Когда вместе с шелестом молодой травы до вас доносится теплый шепот любимых губ. Когда весенний ветерок доносит любимое дыхание. А к любимому сердцу вы когда-нибудь прислушивались? Вы слышали, как оно бьется, когда прижимались к нему в порыве нежности?
Вы когда-нибудь любили весну… осенью? Когда в редкую солнечную погоду слышны трели крошечных птиц. Когда осеннее небо такое маняще голубое, что забываешь о хмуром осеннем настроении. Когда понимание, что до весны еще нужно пережить зиму, обваливается на плечи горой. Когда хочется выбежать на улицу и поверить, что на дворе не восходящий октябрь, а давно цветущий март. Тогда вы любили осень? А вы попробуйте полюбить. За ее вечную весну в своей душе.

[INDENT][B]Будь моим дождём[/B][/INDENT]
Прошу тебя, умоляю - будь моим ливнем!
Стой, ничего не говори! Просто будь. Дай мне сказать чего я хочу, хорошо? Я хочу увидеть как ты плачешь. Я хочу чтоб ты потушила меня. Не бойся плакать, я буду рядом с тобой.
Прошу тебя, поплачь и за меня — я ведь не умею, а иногда так хочется. Хорошо что у меня есть ты. Теперь твои слёзы — это мои слёзы, главное не бояться. Я раньше не мог видеть чужих слёз, а теперь хочу посмотреть в твои влажные глаза, хочу стереть с твоего лица эту маленькую солёную капельку и ты увидишь как она исчезнет на моих горячих ладонях.
Ты улыбаешься сквозь слёзы — это так здорово! Я понял: ты весенний ливень. Ты мой самый великолепный дождь. Ты будешь плакать, а я буду собирать твои слёзы и смеяться. Ты тоже можешь смеяться, только не останавливайся — плачь. Рядом с тобой я чувствую себя свободным...и живым.
Ты — мой Мир.
А я — твой Бог.
Я попрошу — ты будешь моим дождём. Я захочу — ты станешь самым ярким солнцем для всех. Ты пожелаешь — и я буду весь твой.
Не прекращай! Туши меня, мой Мир! Я не могу без твоих слёз. Мне не справиться с этим пожаром одному. Ты слышала про Ад? Так знай — он внутри меня. Ад — часть моей души. Только вместе мы можем потушить его!
Я искал тебя вечность, мой Мир.
Я искал тебя и нашел.
Теперь твоя очередь — плачь! Твои слёзы прольются мне в душу и мы выгоним из неё всех этих бесов! Пускай тащат прочь свои котлы, теперь вместо Ада будет море твои слёз.
Мы сегодня встретились впервые, но знакомы будто тысячу лет. И ты плачешь так искренне и непринуждённо, как ребёнок. Плачь, моя дорогая, плачь, моя любимая.
Весенний ливень сменился летним дождём. Я стоял под ним, промокнув насквозь. Каждая капля была чистой, прозрачной и удивительно приятной. Этот дождь нес свежесть и прохладу в жаркий летний день. В каждой капле дождя, в каждой твоей слезе были лица. Твои слёзы говорили больше, чем ты. Они рассказали мне о людях, которых ты любишь, о людях которые тебе дороги, о тех, кто всегда будет в твоём сердце. Твои слёзы — это мои слёзы. Твои воспоминания — это мои воспоминания.
Плачь сильнее! Обрушь на меня все свои слёзы! Стань моим ураганом!
Я должен знать о тебе все, мой Мир.
И ты рыдала. Плачь превратился в рык дикого зверя, звук осенней бури за окном, рёв урагана. Ты рыдала, захлёбывалась, рвала волосы. Легким не хватало воздуха, сердцу не хватало силы, глазам не хватало слёз. Эти последние слёзы были слезами всех твоих горестей и обид. Их было мало, они были смешаны с криками и соплями, но они были самые ценные. Отдай их мне. Я прошу тебя, отдай их все не жалея. Не таи ничего — рыдай и я соберу их все. Доверься мне, мой Мир!
Было больно. Но ты справилась, моя дорогая. Ты открыла мне своё сердце, ты плакала для меня. Ты была моим дождём.
Спасибо тебе, мой Мир!
Ты отдала мне свои слёзы - я собрал их в ладонях. Я сохраню их навсегда.
Я обещаю, что тебе больше никогда не придется плакать.
Я обниму тебя, поцелую и попрошу быть моим огнём. Теперь мы будем гореть вместе, мой Мир!
Поверь мне. Теперь твои глаза блестят от счастья.

Когда я иду вечером по улицам города и, подымая голову вверх, вижу над собой далекий размытый темный купол, я вспоминаю, каким может быть небо. Летом в степи это огромная перевернутая чаша с дном в звездах, которые протыкают его, как сверкающие искорки. Запрокидываешь голову - и не можешь охватить весь небосклон, краев которого не видно. Мириады планет и далеких звезд, существующих и тех, которых уже давно нет, но свет их доходит до нас, видны мне. И когда я вижу это небо серым и плачущим, темным и хмурящимся, голубым и беззаботным, пусть даже маленький грустный клочок через форточку городской квартиры, - я вспоминаю, каким оно может быть.

Когда я вижу букетики подснежников, которые продают в магазинах, я вспоминаю, как мы с братом ждали появления этих хрупких цветов в садике у тети. Как осторожно, словно боясь спугнуть, подходили, заметив в зеленом островке среди снега прозрачный цветок, тихонько склонялись над ним и смотрели на нежные лепестки, боясь даже прикоснуться. Через время появлялись новые цветы, мы и к ним приходили, никогда не рвали, просто смотрели, любуясь. И теперь во всех букетиках подснежников я вижу заснеженный садик и радостные глаза брата при виде первых цветов. И вспоминаю, каким это может быть.

Когда я прохожу возле роддома и вижу будущих мам, гуляющих во дворике или мам настоящих, весело машущих папам из окон, я вспоминаю один февральский вечер, когда в роддом отвезли мою подругу. Мама сидела с ней в "скорой" и держала за руку. А вечером встретила мой поезд и мы с ней побежали в роддом узнать, не родила ли еще Юля. Мы шли по заснеженным, безумно красивым улицам, и сердце замирало в ожидании чуда. А потом долго сидели в коридоре и прислушивались к командам врача, доносящимся из родзала, пока не услышали в пронзительной, внезапно воцарившейся тишине звонкий плач малыша. И расплакались обе, я и мама, причем синхронно. Вышел доктор, утирая лоб, и поздравил нас с мальчиком. Потом мы долго брели к остановке по колено в снегу, бежали за поздней маршруткой... Но в душе жил тот звонкий крик Юлиного сынишки и понятная грусть: мы еще не знали, но очень верили, что папа к ним все-таки вернется. Так и случилось, и теперь у них уже двое сыновей. И каждый раз, видя женщину в окне палаты, я вспоминаю, как это может быть.

Жизнь - такая чудесная штука: веселая и грустная, смешная и печальная... Как калейдоскоп - детская игрушка: выпадет картинка, смотря как повернешь трубку. И мы ее поворачиваем постоянно, думая, что узор будет новым, не замечая повторяющихся элементов... Впрочем, это не важно. Комбинаций и так предостаточно. Важно понять, что многие вещи приобретают разные формы и цвета в разных обстоятельствах. И не разочароваться в них можно тогда, когда ты знаешь, какими на самом деле они могут быть.

В полусумерках под печально пурупурным небом,леденящей душу красотой окутывал седые волосы холодный туман.Пролетела нить печали и разочарования...Но снова согрела душу бесконечная даль...Она не так уж и безнадёжна,поскольку в некоторых местах на пути к этой бесконечности можно почувствовать запах тлеющей древесины,вобрать в себя весь уют земной суеты...Появилась роса...Сон становится явью.От этого сердце рождает тепло,появляется новое желание жить...Сама жизнь просит землю о том что...Пора!!!Проснись!!!
Снова туман дал о себе знать,задев всё те же седые волосы...Видны лишь только волосы и силуэт...Силуэт встал и медленно подтянулся...Он не спеша устремил взор в глубокое небо и подал сигнал солнцу:Пора!Сам Творец спустившись на Землю,встречал новый рассвет...

Долг
Чувство долга! Это чувство охватывает, нарастает, сдерживает, связывает по рукам и ногам. Сковывает мечты, рушит планы. Полностью переворачивает вашу жизнь, делает вас безвольным и зависимым от обстоятельств, которые рано или поздно вы начинаете ненавидеть.
Вы молоды, полны сил, перед вами большие перспективы. Вам стоит сделать шаг вперед, и вы окажетесь на Олимпе жизни. Судьба предоставляет вам шанс, такой о котором тысячи, таких как вы могут только мечтать…
- Ты уедешь, бросишь меня? – грустно с полными глазами слез, спросила меня мама, когда я рассказала ей о полученном предложении. – Я растила тебя и надеялась, что на старости лет ты будешь мне опорой, а ты выросла и я тебе не нужна!
- Ну что ты такое говоришь? Я ведь не на всегда уезжаю! Я буду приезжать к тебе по несколько раз в году! А может быть, когда устроюсь, заберу тебя и папу к себе!
- Ну не дорогая! Я от сюда никуда не поеду! Я прожила здесь всю жизнь, так тяжело зарабатывала эту квартиру и что теперь – все бросить, потому что тебе захотелось красивой жизни! Если тебе дороже матери развлечения – можешь ехать, держать не буду! Но только знай, если ты уедешь, назад уже не возвращайся! Лучше уж не какой дочери не иметь, чем такую бессердечную как ты!
Я стояла в аэропорту и обливалась слезами, чувствуя, что не имею права на ту красивую жизнь, ради которой я должна была уехать.
Когда объявили посадку, я взяла сумку и пошла к выходу, перечеркнув тем самым все, что сулило мне достойную и обеспеченную жизнь.
Прошли годы. Я часто злилась, но всегда уступала своей маме, жалея ее за трудный жизненный путь, за удары судьбы, которые выпали на ее участь. Я благодарна была ей за жизнь, и понимала, что мою благодарность она должна чувствовать.
Я сделала свой выбор, осталась с мамой и с жизнью по ее шаблону. Теперь и я перебиваюсь и борюсь за выживание и так же как и ее, меня тоже частенько хлещет жизнь по щекам! Чем эта борьба сложнее, тем чаще я задумываюсь – а правильно ли я тогда поступила по отношению к своей дочери? Ведь я и ее лишила достойной, полной возможностей жизни, когда чувство долга перед матерью взяло верх!

[B]Пошло-поехало[/B]

Ну вот и мы дождалИсь!
Всё пошлО-поехало. Причём пошлО ещё чаще среди населения, лишь только увидев новые цены на заправках. А то, которое «поехало», ничего никогда не видит и мало на что обращает внимания. Разве что кроме инспектора ДПС. Некогда обращать. Всё остальное время отнимает мобильник у уха.
Кстати и слухи пошли активнее... Причём среди тех, кто пешком, а не за рулём. Тут ведь важна не форма, а содержание. Важна и реакция на слух. Попробуйте рассказать слух тому, который ведёт машину, а не идёт пешком.Ну как, представили? После этого мы уже реже будем смеяться над эстонцами, а слух не будет иметь формы, не будет менять её с зимней на летнюю, как резину, а всё более будет иметь содержание и занимать чужие уши.
Вот ещё что. Все шепчутся, что плохо дескать всё... Непонятно как-то.
В телевизоре ведь хорошо всё. Как только они пришли, так сразу чего-то там выросло где-то.. Чего-то прибавило в весе.. Заколосилось веселее.. А на следующий день — молчок, молчок.. Видно цену дали хорошую и чего уж там теперь говорить, если заколосившееся и набравшее тучные стада уже где-то ТАМ.
А то, что шепчутся? Так это всегда будет и было. Пока есть базары, трамвайные или маршруточные остановки и бани. В банях всё реже, правда, потому что квартиры по метражу всё больше, а душевые кабинки всё уже (кстати!). Так вот в банях и на кладбищах всё реже и реже, но с другой стороны и демонстраций давно нет. Тоже кому-то неудобно теперь.

Тогда чем-то всё время были заняты руки (то детьми, то транспарантами), но всегда были свободны уши. А чтобы через рот ничего себе такого не выскочило, и в уши ничего лишнего не влетело, среди демонстрантов просачивались «специалисты» и выкрикивали лозунги, которые все со свободным и тем и другим подхватывали.. Мне кажется, демонстрации скоро возродят. Именно так! На трибуне наши смотрятся крупнее и даже лучше других, причём невзирая на семечки. Я думаю, возродят эти все парады. Пусть народ будет занят чем-то, кроме телевизора. Так и в глаза ничего бросаться не будет и правду-матку будет некогда, и слухи сами по себе разойдутся, без использования брандспойнтов и дубинок.
И, чтобы окончательно всё пошло-поехало, мы стройными рядами, с занятыми ушами и руками пойдём-поедем в верно указанном направлении. Невзирая на цены на заправках и победную бегущую строку в телевизоре под всегда недоумевающим Савиком Шустером.
Мы и сами давно уже ничего не понимаем, и другим не дадим! С победой нас, товарищи!

@ sammyboy 08\04\2011. 04-00

[QUOTE=анахорет;13302900]Никола
Иуда, по сравнению со мной, мальчик в розовых штанишках. То, что натворил я, не идёт ни в какое сравнение вообще ни с чем. Худшего, наверняка, ещё не смог сотворить никто и никто никогда не сможет. И нет мне прощения. И никогда не будет покоя моей измученной душе.
Батюшка что-то там ныл о прощении и искуплении, но он просто херувим витающий, он ничего не знает о настоящем грехе.
Всё случилось как во сне, как молния, быстро и неотвратимо. Я жил себе как все дети, мир был не сахар, но удивителен. И тут что-то сломалось.
Однажды учителка вызвала меня к доске, чтобы я рассказал заданный стих. У меня с памятью не очень, стих я не выучил, хотя и пытался, поэтому я, как всегда мямлил что-то невразумительное, в надежде, что урок скоро закончится, а остальные клевали носом. Наверное, я так однотонно бубнил себе под нос, что и сам себя убаюкал. Когда я поднял глаза на училку, я ошалел, она крутила в руках синий фломастер, он потёк и она, незаметно для себя размазала чернила по лицу. Я не выдержал и засмеялся, и тогда остальные проснулись, увидели её и тоже стали смеяться. А она узнала, что случилось, и стала на меня кричать. Я стоял, и мне было стыдно, что я не удержался и посмеялся над ней, и я стал ждать, когда она накричится. И она кричала, но потом, каким-то образом, она поняла, что я просто жду, когда она закончит. Что-то в ней щёлкнуло, и она стала кричать про мою маму гадости. И тут я сорвался и кинулся на неё. Я стал её бить, а она хотела меня скрутить, но я вырывался, « и откуда взялось столько силы в руках». Во время этой возни, я напоролся бровью на угол её стола. Когда она вытолкнула меня за дверь и я, немного, пришёл в себя, я обратил внимание, что не вижу одним глазом. Я очень испугался, мне показалось, что я выбил себе глаз, но это просто кровь из брови его залила. Но сразу я этого не понял и побежал домой к моей маме. На мою беду, наша хата рядом со школой, если бы не это, может, всё сложилось как-то по-иному. Только когда я влетел в хату, я вспомнил, что дома папа, а моя мама сегодня биля телят, они вместе работают возле фермерских телят. И, когда папа пьяный, он остаётся дома с детьми, у меня есть младшие братик и сестричка, сестричка совсем маленькая, а моя мама идёт на работу. Папа сразу стал кричать на меня, он решил, что я подрался с ребятами. Мне надо было просто молчать и, тогда, всё бы закончилось. Но язык мой, враг мой. Когда папа пьяный я его очень боюсь, поэтому я стал оправдываться и всё ему рассказал. Он приказал мне сидеть с детьми и ушёл. Потом мне рассказывали, что он пришёл в школу, и они с училкой стали ругаться, и он ударил её, прямо при всех.
В общем, папе дали пять лет строгого режима, ведь он был пьяный, и ещё у него уже была судимость. Ещё до нас, ещё с армии.
А меня. Да, что меня, меня положили в больницу, затем привели на пидсовет, и там было много учителей и врачей, и они все сказали, что я дебил и спрашивали меня, но я, действительно, в классе, самый отстающий, и вот, я оказался здесь. И ни на секунду я не забывал, что это я посадил папу в тюрьму и оставил мою маму одну с телятами и детьми.
Казалось бы, вот и всё, жизнь состоялась. Чего можно от неё ещё ожидать? Оказалось, что жизнь полна сюрпризов. Господу показалось этого мало. И я вновь, со всей дури, нарвался.
Моя мама приезжала ко мне, но очень, очень редко. Наш хихидом от моего села не очень далеко, но от него до трассы нужно пройти четыре километра и потом ехать по трассе и с трассы добираться. А денег нет и ещё малых с кем-то нужно оставить, поэтому моя мама приезжала редко. Очень редко.
И, когда моя мама приезжала ко мне, мы с моей мамой почти не говорили. Моя мама только обнимала меня и плакала, а я старался покрепче прижаться к моей маме, что бы надышаться запахом моей мамы, что бы подольше помнить его. А, когда моя мама осторожно выспрашивала, как мне тут можется, у меня уже был горький опыт, поэтому я молчал как стойкий оловянный солдатик.
И вот, в очередной приезд, случилось. Моя мама приехала, и я побежал к моей маме, и обнял мою маму, и прижался к моей маме, и молчал. Моя мама стала гладить меня и целовать. И всё было очень хорошо и, на мгновение, я забыл о своей вине. Тут моя мама стала гладить меня по голове и нащупала мой шрам, мы здесь все лысые, товарищ Мироненко нас стрижёт под ноль. Как-то Василиск запустил в меня ножницы, я машинально отвернулся, и они застряли у меня в затылке, я хотел их вынуть и сломал, и в голове остался маленький кусочек, и меня возили в райцентр, в больницу, вынимать его. Если бы на голове были волосы, может, моя мама и не заметила. Но моя мама заметила. И стала меня расспрашивать, что случилось. Я очень хотел пожаловаться моей маме, но крепился. Но моя мама не отставала и, в какой-то момент, я проявил слабость и расплакался, и стал взахлёб моей маме всё рассказывать, притом, меня понесло, и я стал выкладывать моей маме вообще всё, все свои обиды. И тут же пожалел об этом. Моя мама отшвырнула меня и кинулась к корпусу. Я побежал за моей мамой, но было уже поздно, моя мама уже сцепилась с Линдой Анатолиевной. Остальное как в тумане, только когда приехала милиция, и они стали тащить в машину мою маму, я кинулся к моей маме и, хотя я очень быстро бежал, я никак не мог их догнать. Силы покинули меня, наверное, я бежал на месте.
Мою маму увезли, а я остался. И я ничего не знал о том, что с моей мамой. И ничего не знал о том, что мне делать.
Прошло очень много времени, может целый месяц или сколько, я не знаю. Однажды ко мне подошёл товарищ Мироненко и сказал, что бы я шёл с ним. Он взял меня за руку и повёл к речке, там, прислонившись к дереву, стояла какая то старуха, она была вся чёрная и очень страшная, но я не испугался, потому, что товарищ Мироненко держал меня за руку. Не испугался я и тогда, когда она к нам подошла, но тут, я понял, что это моя мама. И умер.
В этот раз, моя мама не плакала, моя мама взяла меня за руки и стала мне рассказывать. Не всё я понял. Не всё я запомнил. Но, в общем, моя мама сказала, что детей забрали по закону. Так как сестричка совсем маленькая, её забрали в больницу, в райцентре, а братика в детдом, в соседнем селе. Моя мама сказала, что не сможет ко мне приезжать, что я уже взрослый и должен потерпеть полгода пока сестричка подрастет, и её переведут к братику, по закону. Моя мама сказала, что бросила хату и телят и живёт в райцентре у добрых людей. И моя мама сказала, что папа прислал письмо, и что он на меня не сердится, и что он меня любит.
И мы, с моей мамой, так и стояли друг напротив друга и не плакали, плакал товарищ Мироненко. Потом он достал из кармана деньги и стал их совать моей маме, но моя мама не хотела брать. Тогда он стал их пихать моей маме в руки, но моя мама стала руки прятать за себя, тогда он засунул их моей маме за пазуху. Вслед за тем он повернул мою маму и легонько подтолкнул в спину и моя мама пошла. А я стоял и смотрел, как моя мама уходит и шатается.
Потом он вытер лицо и взял меня на руки и понёс обратно. Если бы я не умер, то, наверное, очень удивился бы, почему он плачет, какое ему дело до нас, почему он несёт меня на руках, ведь я уже большой. В группе он сел на кровати и не выпускал меня и стал меня укачивать и просить, что бы я поплакал, или поспал и, что мне станет легче, но мне не нужно, что бы мне ставало легче. С тех пор я никогда не спал и никогда не плакал.
Даже когда Василиск мучил меня, я всё равно не мог плакать, наоборот я понимал, что я должен страдать, хотя, конечно своими страданиями ничего не мог искупить или изменить. Но Василиск мудр и злой, он меня раскусил и перестал меня замечать, а, когда он истязает кого-то другого, я хочу взять страдания на себя и не могу.
Все трудней вспоминаю запах моей мамы, а лица не вспомню вообще.

Полгода, срок большой.
Римский из "Моисята"[/QUOTE]


Так и хочется сказать: "Мать твою, как меня этот рассказ задел!"
И знаю, что половина рассказа - выдумка. И чувствую, что скорее все придумали. И сюжет как таковой отсутствует (просто рассказ пацана), но концовка пробирает! Слово за словом, как ниточка. До конца дочитал, не пожалел. Спасибо.
Вы сами так Николку "осчастливили" или кто подсказал?

[B][SIZE="4"]Я не люблю лошадей[/SIZE][/B]

Почему случается так, что, говоря о смерти кого-то, ты возбуждаешь совсем другие чувства?
Тут мне вот про лошадей что-то как-то..Даже где-то.. И собак заодно пожалели.. Хотя люди злее собак и уже друг на друга как-то часто.. Собаки что? Они пока некормлены, а вот люди гОлодны давно уже. Как им быть и куда? Ферм, как у лошадей нет? Нет!
Кто-то овёс подносит? Не подносит.
Кто-то выгуливает? Пока что да, но это всё временно, потому что за всё надо либо платить, либо возить на себе. Прямой рассчёт не обязует, но ложится бременем на круп и седло в том числе.

Мы возим на себе. Мы терпим на себе. Мы боремся своими силами и часто сами с собой. Мы кормим своих питомцев, чтобы они кормили нас. А они не всегда успевают по причине слабого здоровья, некоторой запущенности и маячущего вдали скотомогильника.
Сил потратили много - и получили отдачи чуть менее, чем меньше. Отдача - это не отдушка от эйфории. Ухаживая за другом, будь он конь, сука или кобель - ты начинаешь ценить не только дружбу, но и ухаживание. Ухаживание за приручённым другом тебя самого обязывает к приручению и чувств, и кормушки, и к расчёсыванию и к купанию..
Рассвет приходит? Приходит. Все спят, а мы уже тут, где надо.

Лето и весна проходят на одном дыхании. Это не страусиная ферма, где наблюдаешь за ростом яиц и спешишь с накалённой сковородкой. От лошади можно порадоваться хотя бы силуэтом и всхрапом. Либо порадовать отвыкших от фауны поздних детей дошкольного возраста, выросших на "Доме-2" как капельном поливе из телевизора, и на прочей разной бредятине. Нынешним детям никогда не понять что такое "конские каштаны". Им вряд ли случится шанс когда-то, стоя по пояс в Днестровском лимане, расчесать конскую гриву непослушной, отвердевшей на сорокоградусной жаре щёткой.

А ещё вот что. Не всё, и не у всех из нас заканчивается нынешнее банальным скотомогильником. Не всё. И не всё в жизни наших питомцев заканчивается усыплением на столе ветеринара, в пенсионном по нашим меркам возрасте. Ничего вообще-то не заканчивается, пока жива наша память.
Я могу не любить лошадей - и я их честно не люблю. Но могу их уважать за преданность, при этом ни капли не любя за морду. Моё право...

А мой причмокнутый сосед ненавидит мартовских котов, и каждый март делает им вырванные годы на все три подъезда нашего дома!
Мы можем и не любить, и ненавидеть, но все они, наши воспитанники, любимцы и прирученцы, окружающие нас - рядом с нами. И деться нам от них некуда, да и не положено. И мы должны считать это таким, каким оно кем-то и положено.
))))

Сэм

[QUOTE=Shofer;19434965]Так и хочется сказать: "Мать твою, как меня этот рассказ задел!"
И знаю, что половина рассказа - выдумка. И чувствую, что скорее все придумали. И сюжет как таковой отсутствует (просто рассказ пацана), но концовка пробирает! Слово за словом, как ниточка. До конца дочитал, не пожалел. Спасибо.
Вы сами так Николку "осчастливили" или кто подсказал?[/QUOTE]

К сожалению, это правда. Не думал что кто то читает это, вот еще кусочек:
Илия
Хоть бы они меня не заме…, опять начнут пристава…, неужели они не ви…, как ровен этот подокон…, опять Сергий выпил мой компо…, но он не злой, Василиск зло… Интересно, такой толщины краска на подоко…, не за-быть запо…, что Сергий выпил мой компо… . Она бе…, но недостато…, навер-ное раньше она была белее. Хуже всех – тётя врач, она дольше всех мне на-дое…, с ребятами попро…, если они чего спра…, нужно промолча…, им на-дое… и они уйду… Достато… ли сладок был компо… А, если Василиск приста-ёт – не помога…, он меня бьёт, тогда я закрыва… в сундук на клю…, клю…, прячу в меньший сундук, который, так же закры… и так до… Но, лучше пусть бьё…, лишь бы подоко… не поцара…, он это лю…
Бабушка меня лю... Но она ста…, а я потеря…, поэтому я зде… А эта меня привяза…Их семь, из которых батарея.
Всё пло…, эта одела мне трусы непра… Насколько был кисел компо… Хоть они, в этот раз, чи… Если бы я непривя… к речке… можно прице… мысли к воде… пусть себе…
Паук. У него много, которых у меня две. Есть общего – колени. Рыбки… они малень…, им тоже неприя…, что она недостато… белая. Им хоро… им не оде… трусы, и никто не приста… Интере…, та, сегодня, солила рыбок? Тот пришёл, быва…, что он меня отвя…
Рыбки тоже ви… паука, они сами не мо…,они хо…, что бы я его столкнул в аква… Я не могу, у меня с ним общего. Внутри нехва… компо…, можно попить с аква…, но Василиск туда… Наве… этот не развя…, не сего… Рыбки испу…, что я бу… из аква… Успоко…
Никола на ули…, бега… с други…, хоть бы он меня не заме…, он тоже ме-ня развя…, но, тогда эта его нака…, а это ещё ху… Печёт внутри.
Стоялки болят. У болит и печёт, есть общего – плохость. Ока…, что рыб-кам пло… - вода гря… Бабушка меня никогда не привя… У компо… и воды есть общего – мокрость.
К бабушке…
Хоро…, что Сергий выпил мой компо…, прошлый раз эта меня привя…, и я оче… хотел пипи, оч… оч…, а, вечером, она меня развя…, и я пошёл в туа… и оч… хо… пипи и не мог, странно… хо… и не мо… и потом ещё живот бо… У пипи и пла… есть общего – солёность. Чем больше пла…, тем меньше остаёт-ся пипи. Наве…, тогда я выпла…всё пипи. Странно, зачем пить, если потом пи-пи.
К бабушке…
Только ночью мне хо… Ночью меня никто…не беспоко… и ещё приходят и пахнут и мне хо… Они другие, они большие как эта и тот, но совсем другие и пахнут, они молчат и пла…
А иногда, ночью, я вижу очень горячее и кричу и у меня на спине остаё… и бо…, но оно на спине, я его не ви… значит, его нет.
Наве…, мокро быть рыбкой. Я ещё никогда не был рыбкой. Надо прекра… ду…, а то опя…
К ба…

А.Римский из "Моисята"