История возникновения Запорожской Сичи - в деталях, доселе неизвестных.
Запорожская Сич
Древний город Запорожье. Северная Индустриальная его часть. По улице, понурив голову, уныло бредет мальчишка лет четырнадцати. Из-за угла появляются два пацана примерно того же возраста.
- О. Никола! Привет! – радостно восклицает один из них.
- Привет, - безрадостно отвечает мальчишка.
- Со школы идешь?
- Со школы… - вздыхает пацан.
- А мы сегодня проказёнили! Ходили на реку рыбу ловить. Так там напоролись на троих из соседнего района, - возбужденно принялись рассказывать ему приятели, - Ну, мы их так отделали! Прикинь – вдвоем – троих!
- Молодцы, - вяло улыбнулся Никола, - а у нас сегодня контролка по алгебре была, училка предупредила, что если кого не будет – тому кранты.
- Ну и как контролка прошла? Судя по твоей кислой репе – не очень…
- Да лучше бы проказёнил тоже. Шо так, шо этак – все равно кранты...
- Да не переживай! Подумаешь – банан получил! Из-за этого так расстраиваться… В первый раз, что-ли?
- Если бы – в первый… Так теперь батькив до школы кличут…
- А ты не говори батькам. Я уже который раз так делал – проканывало. А училке скажи, мол, на работе батьки сильно заняты.
- Самое поганое то, что Батько сам завтра в школу пойти собирался… Я позавчера у мамки пять гривен выдурил, сказал, что на ремонт школы опять собирают. Так она батьке пожаловалась. А он сказал, что пойдет в школу и такой им там ремонт устроит, что мало не покажется.
- Да, поганенько, - согласились друзья.
- Слушай, Никола… У нас тут на вечер мероприятие намечается. Короче, те трое, которых мы отдубасили у реки, сказали что придут с ватагой на разборки. И мы теперь команду собираем. Ты сможешь придти?
У мальчишки загорелись глазенки, губы тронула легкая улыбка.
- На разборки? Конечно приду! Чтоб я – да не пошел! Проучим супостатов, забудут дорогу в Северный Индустриальный!
***
Пожилая учительница устало взглянула на вошедших поверх очков.
- Вы - Николины родители? Проходите, присаживайтесь. Будем, наконец, знакомы – я Ганна, классная руководительница вашего сына.
- Очень приятно, - откашлявшись в кулак, начал отец школяра, - Так что же это, уважаемая Ганна, такое? Вы что же это с наших детей такие деньги собираете?! Что ни месяц – так пять гривен на ремонт школы! Эдак уже и хоромы построить можно было! А мы, знаете ли, не миллионеры! Я на заводе вкалываю, как…
- Постойте! Какие пять гривен, какой ремонт? Что-то вы перепутали, уважаемый. А поговорить нам с вами ох как нужно. По поводу вашего сына.
- А шо – не собирали? – опешил мужчина.
Дальше говорила, в основном, учительница, а родители молча слушали, сначала удрученно, а затем с нарастающим чувством стыда и смущения.
- Постоянно прогуливает уроки, - изливалась в жалобах классная руководительница, - Я уже и не знаю, что с ним делать. Совершенно неуправляемый мальчик. И ведь может учиться, неглупый же парень. Но не хочет. А задиристый какой! Он и на старшеклассников с кулаками бросается, а уж за младших и говорить нечего. На уроках ведет себя похабно. Все учителя жалуются. Может запросто сорвать урок, нагрубить. А вы знаете, что он уже курит люльку? Ах, не знаете… Я сама видела не один раз. Вы бы, как родители, обратили внимание, с кем он водит дружбу. У них же целая компания. И одни только интересы – похулиганить, подраться, люльку покурить! А как одеваются?! Это же вызов обществу! Эти безобразные шаровары атласные!
- Ну, мода такая… у них..
- Мода, говорите? Да это они выряжаются, чтобы их – хулиганов из Северной Индустриальной – за версту видели и десятой дорогой обходили! И ведь обходят – все нормальные дети их боятся! Это просто неформалы какие-то! А прически у них – тоже мода? Это, знаете ли, наш Директор в воспитательных целях порой, школяров от рук отбившихся, за вихры потаскать любит. Так они назло ему сговорились и все постриглись одинаково – один только клок волос оставили на голове, мол – на, таскай, нам всё нипочем! Это же панки какие-то!
- Кхм…
- Да-да! Именно – панки! Типичный протест обществу! Вся эта агрессия, необузданность… Поверьте, ни к чему хорошему это не приведет. Не дай Бог, конечно, но неровен час – угодит ваш сын на каторгу для несовершеннолетних!
- Ну уж вы скажете тоже – на каторгу… Чай не самый худший. Дома, вон, матери помогает… иногда. Сами же говорите – их таких целая компания. Переходный возраст, понимаете ли.
- Вот именно – компания. Далеко не лучшая компания! А переходным возраст потому и зовется – что от нас, взрослых, зависит – к чему именно подросток перейдет!
К концу беседы отец выглядел совсем расстроенным. То горестно качал головой, то вдруг яростно грозился свернуть сына в бараний рог. Мать так вообще тихонько причитала и подвывала в платок.
Пожилая учительница подумала даже, что перегнула маленько, и в какой-то мере сжалилась над несчастными родителями.
- Ну, вы не переживайте уж так. И бить его – вряд ли поможет. Это может даже ожесточить мальчика. Вы бы его заняли чем-то полезным. Ему же энергию девать некуда. К наукам он не очень, так вы его в секцию какую отдайте. Стрельба из лука, например. Или – конный спорт. Драться любит – может, в секцию кулачного боя увлечется ходить, в спорте себя проявит. А может – в музыкальный кружок – пусть на бандуре научится играть.
- Научится… Им бы только по подворотням на бандуре брынчать, - теперь уже жаловался отец, - А аппетиты какие! Им уже в пятнадцать лет коня покупай! А то, что отцы вкалывают не покладая рук – их не волнует! Мой дед всю жизнь на запорожец копил – не скопил, отец копил – не скопил, теперь я коплю, а толку! Может, лет через четыреста и скопим, их к тому времени выпускать начнут… А этим – пацанам нынешним – давай все и сразу!
- Ну, вы же сами сказали – переходный возраст… Бог даст – перерастут, поумнеют, перебесятся.
Мальчишки подросли, поумнели, но… не перебесились.
Никола с удовольствием посещал секции стрельбы из лука и верховой езды, рьяно увлекся фехтованием на турецких саблях и кулачным боем, тренера были в восторге от его успехов и возлагали на юного спортсмена большие надежды, но… Он не стал Чемпионом. Не потому, что не мог, а потому, что ему это не было нужно. Зато он стал лидером неформальной молодежной группировки. Школу он бросил сам, через год.
Очень скоро мальчишки из рабочих кварталов Северной Индустриальной показали всему Запорожью, что их район круче всех в городе. Со временем они подчинили себе все районы города. Теперь их боялись не только сверстники, но и взрослые. Детские шалости переросли в недетские дела. Торговцы на базаре, владельцы лавок и ларьков исправно платили им за «крышу».
Все подростки Запорожья мечтали быть принятыми в группировку Северной Индустриальной Части, или, как она теперь называлась сокращенно – СИЧ. Продвижение по иерархической лестнице сулило им разъезжать по городу на дорогих конях, гулять с прекрасными девицами в дорогих корчмах.
Признак принадлежности к группировке СИЧ – их яркие атласные шаровары и необычные прически (в парикмахерских салонах их называли «осэлэдэць») – стали культовыми.
Не сказать, что городские власти во главе с Головой равнодушно наблюдали за эволюцией СИЧ. Просто момент, когда ситуацию еще можно было взять под контроль – был упущен. Хотя Запорожье официально подчинялось Киеву – столице Киевской Руси, город, в силу существовавших в то время причин, обладал достаточной автономностью.
Помимо редких столичных комиссий и инспекций, город посещали эмиссары монгольско-татарского ига. Если первые собирали налоги, то вторые взимали с города регулярную дань в виде оброка. И вот – объявилась третья сторона, обирающая местных предпринимателей, так сказать, изнутри.
Городская Дума, наконец, обратилась за помощью к силовым структурам. Однако первая же попытка организовать ночную массовую милицейскую облаву на наиболее активных представителей СИЧ потерпела полное фиаско. Милицейские бригады получили мощнейший и неожиданный отпор – в рабочих кварталах милицейских коней забрасывали бутылками и камнями, на улицах спонтанно возникали баррикады.
Утром следующего дня городской Голова собрал экстренное заседание Думы с представителями силовиков. Решался вопрос о введении в городе комендантского часа и привлечения в помощь столичных сил.
В самый разгар совещания к зданию городской думы на шикарном мустанге последней породы подъехал… Никола. В широких ярко-голубых атласных шароварах, расшитой камнями и золотом жилетке, набриолиненный оселедец свисает на левый глаз, на боку коллекционный ятаган. Он стремительно вошел в зал заседаний. Не обращая внимания на смятение депутатов, он с ходу обратился к присутствующим.
- В чем дело, панове? Это шо еще за облавы среди ночи? Почему моих пацанов выдергивают из постели после мирного трудового дня, словно каких-то преступников? Это полицейский беспредел, и я этого так не оставлю. Вы хотите войны – будет вам война.
- Понимаешь, Никола… - ответ держал сам Городской Голова, - если уж речь зашла о беспределе… То здесь, как раз, бабушка надвое сказала. Прежде чем делать нам такую предъяву, подумай о своих делах.
- Голова, давай каждый будет думать и отвечать за свои дела. У тебя свои дела, у меня – свои. Каждый зарабатывает себе на кусок сала как умеет. Чем тебе помешали мои люди, чтобы спускать на них своих цепных псов?
- Не горячись, Никола. Понимаешь, держава сейчас в трудном положении, и город тоже. Две недели тому приезжали киевские, собирали налоги. Неделю назад, ты сам знаешь, приезжали татаро-монгольские, забрали оброк. Мне город надо на что-то содержать? Надо. А на что? Правильно, с торгашей и предпринимателей. А взять-то с них особенно и нечего, потому что каждую неделю к ним приходят твои люди, которым они платят за крышу. Это, по-твоему, не беспредел?
В разговор вступил начальник городской милиции:
- Уважаемый Голова, о чем ещё говорить с этим сопляком?! Чего вы перед ним оправдываетесь, объясняете что-то? Да я сейчас арестую его – и дело с концом!
- Вот это, по-моему, беспредел, - перебил говорящего Никола, и, не повернув головы в его сторону, добавил: - за сопляка ответишь.
- За псов ответишь!!! – взревел полицай.
Зал зашумел.
- Тихо! Успокойтесь все! - поднял руку Голова.
Никола, тем временем, продолжал:
- Посмотри в окно, Голова. И ты, мент, посмотри в окно. Площадь полна моих людей. Голова, видишь того парня в малиновых шароварах? Нет, не тот, вон тот – в желтой жилетке с серьгой в ухе. Узнал? А ты, мент, узнаешь того длинного в фиолетовых шароварах, ярко-зеленой жилетке и ядовито-желтом поясе? Не ваши ли это сыны? А вы, господа депутаты, не взгляните ли в окно? Не найдете ли и вы своих сыновей среди этих парней? Это – мои люди. И ваши сыны! Эти парни пришли в СИЧ сами, я их не заставлял. И именно они разберут этот дом по камешку, случись здесь что-то со мной!
Присутствующие на собрании ошеломленно глядели в окна, а Никола держал речь:
- Так как же так получается, что вы и киевским готовы платить, и татарским; а когда, считай, ваши же сыны решили на кусок хлеба сами заработать – вы на них с дубинками и слезоточивым газом?!
Голова распахнул окно и крикнул: Семен! А ну быстро домой!
Затем закрыл окно и обратился к Миколе.
- Коля… Ну а ты бы на моем месте как поступил? Видишь ли, вы, молодые, многого не понимаете…
- Хороший вопрос, - улыбнулся парубок, - НА ВАШЕМ МЕСТЕ я бы погнал в три шеи и киевских, и татарских.
- Я ожидал, что ты скажешь нечто подобное. Понимаешь, это – политика. Если я погоню киевских, они расценят это как мятеж. Пошлют войска на подавление. Если я погоню татар – они нашлют на нас свои орды, и городу конец.
- Какие, на фиг, орды? Слушай, давай так – не можешь сам – поручи нам с ними разговор держать. Лады? Один раз только дай поговорить. Всё уладим.
- Ага, уладите… Всё-то вы молодые умнее нас, стариков. А если не уладите?
- Уладим. Если не уладим – дальше сам будешь всякие переговоры продолжать.
- Дальше нас в порошок сотрут, и те, и другие.
- Не сотрут. Один раз дай побазарить, говорю.
- Лады. Но смотри. Если что – скажу им что и знать вас не знаю. Ох, уж вы, пацаны…
Никола улыбнулся. На то время ему едва исполнилось восемнадцать лет…
Через месяц приехали киевские вельможи. Караваном с тремя пустыми телегами. Однако, вместо Городского Головы встречать их вышли трое молодых парней в разноцветных штанах и серьгами в ушах.
- Вы кто такие? А Голова где? – спросили вельможи.
- Приболел немного. Скоро будет. Просил подождать. Идем пока чайку попьем.
Все вместе они зашли в ближайшую корчму, откуда не выходили три часа. Через три часа вышли; вельможи были задумчивы и приказали возницам запрягать коней и готовиться в обратный путь.
- Как – в обратный? – удивились извозчики, - порожняком, что ли? А налоги где?
- Поехали, я сказал!!! – рявкнул на них главный вельможа.
Еще через неделю через юго-восточные ворота в город въехали татары – шумным отрядом в десять янычар и пятью пустыми телегами. Их встречала троица похожих на панков парней - сичевиков. После недолгих переговоров конные спешились, и трое татарских вместе с сичевиками направились в местную чайхану. Через два часа из двери чайханы выбежали татары, за ними вышли и парни.
У одного из татар под глазом светился свежий фингал.
- От блин! Напортачили.. Ну всё, хана теперь! – тихо выругался наблюдавший за происходящим через мутное слюдяное окошко ближайшей хаты Голова.
Янычары бросились к вышедшим своим.
- Что случилось, Эффенди?! – встревожено спрашивали они, разглядывая набухающий фингал.
-Да ничего! Об дверь стукнулся! – зло отмахнулся от них Эффенди, - поехали!
- Куда?!
- Куда-куда!!! Домой, на фиг!
- А оброк?!
- Будет тебе оброк-моброк… Поехали!!!!
Едва улеглась пыль от колес телег и конских копыт пришельцев, Голова выскочил из хаты-наблюдательного пункта и подбежал к Николе.
- Что ж вы натворили-то? А, сынок?! Неужто нельзя было по-хорошему то, а?
- Всё путем, папан.
- Ай-яй-яй… Что ж теперь будет-то, а?! – суетливо причитал Голова, метаясь из стороны в сторону, - от я дурень старый, доверился пацанам! Что ж теперь будет-то???
- Не сцы, папаша. Все будет о-кей. Всё под контролем.
Два месяца в Запорожье не приезжал никто. Ни киевские, ни татары.
