Nifrat
07.10.2005, 22:04
Вот недавно бродя по сети набрела на интересный рассказ. Если хотите читайте, для ознакомления я сюда первую главу выложила дальше тут http://hunterer.narod.ru/text10.htm . Мне очень понравилось...
Пустошь
ПРОЛОГ
Пыль безвольно оседала и перемешивалась с пеплом и шлаком. Его было мало, а пыли много. Как говорится, рождённый ползать… Пыль цеплялась за воздух, и хотя ветров в пустоши не было уже с месяц, она всё ещё жила памятью о полёте. Красновато-серая, мелкая и едкая. Она клубилась в нескольких сантиметрах над твёрдой как камень землёй. Непонятно, почему земля была твёрдой, по пустоши ходило исчезающе малое количество существ, огромное пространство, на котором редкие путники были всего лишь точками, даже меньше, пылинками. Тонкими красновато-серыми пылинками. Увы, не дано было пыли подняться выше колен идущего твёрдым шагом Охотника. Острые короткие шипы на подошвах сапог оставляли на почве царапины, приумножая пыль и облегчая сцепление ног с поверхностью. Пыльная змея тянулась за ним на десяток метров и сходила на нет. C высоты птичьего полёта такой «хвост» надёжно демаскировал странника, но его это ни мало не интересовало. Да и не летали над пустошью птицы.
Зато в пустоши во множестве водилась прыгающе-ползающая живность. Прыгала она либо в недолгие и редкие бури, во время которых ветер с пылью нёс много чего съедобного, либо убегая от хищника. Охотник не был хищником, наверно, поэтому ещё никому не удавалось от него упрыгать уползти или зарыться в неподатливый грунт. Умеренно шерстистое тому доказательство болталось у охотника на поясе и собиралось стать его ужином. Твари с длинными задними ногами, и массивными когтями на передних в период затишья зарывались на небольшую глубину. Под пылью мест их укрытия было ни как не разглядеть, но Охотнику это не мешало. Ещё одним феноменом пустоши было то, что хоть воздух здесь был сух, температура держалась на уровне 15-17 градусов. Не жарко и не холодно, особенно учитывая, что солнце всегда скрыто за серыми тучами. Цепкий взгляд задержался на тёмном пятне, которое , он понял сразу, было скалой. Охотник направил свои стопы к возникшему ориентиру. Не из корыстных соображений. Просто приятней было иметь рядом нечто, на чём можно остановить взгляд. Красное марево начинало надоедать.
Скала на самом деле не была чёрной, а серой. Гранит, благодаря сухости воздуха и редкости ветра почти не выветрился и сохранил остроту сколов. Охотник уже достаточно долго знал пустошь, чтобы не задаваться вопросом о происхождении каменного перста. Однако некая доля любопытства в нём присутствовала. Оставив у подножия рюкзак он вскарабкался на пятиметровую вершину. Постояв некоторое время, и отметив остсутствие разницы в чём либо, Охотник спустился и принялся устраиваться на отдых. Из рюкзака появился пористый кирпич и несколько железных планок. Планки образовали подставку для вертела. Освежевав тушку складным ножём Охотник аккуратно нанизал её, предварительно приправив солью и ещё бог-весть чем . Затем плеснул на кирпич немного керосина, с высокотеплоёмкими присадками. Похожий на пензу кирпич впитал горючее без остатка. Охотник чиркнул вспомогательным лезвием ножа и кирпич весело запылал. Ста граммов керосина хватило бы ему чтобы гореть всю ночь, но в ночном освещении и обогреве Охотник не нуждался. Спрятав нож в поясной чехол путник мог наконец присесть. Он снял и аккуратно свернул длинный плащ-косуху в котором был всё это время. Бросил его на лежащую на боку канистру и уселся на сотворённое гнездо. Не смотря на исходящее от костра тепла Охотник не снимал с шеи широкого и длинного шарфа.
Поскольку в сумеречно красноватом ночном мареве зрение всё равно проигрывало остальным чувтвам, Охотник не отказал себе в удовольствии поглядеть в огонь. Это конечно же не был огонь горящего дерева. Здесь о таком не приходилось и мечтать. Но всё же это был огонь и синеватые языки всё равно извивались и завораживали. Охотник умело подобрал смесь присадок, и керосин не чадил. Расширенные зрачки Охотника слегка подрагивали в такт игре пламени, длинные мозолистые пальцы поглаживали длинную рукоять топорика, который он снял с заплечной перевязи. На кирпиче чернели уже обуглившиеся косточки двух зверьков. Хоть Охотник и не маскировался, природная осторожность не позволяла ему оставлять следов, и прзнаков своей стоянки. А может ему просто было интересно смотреть, как корчатся и пузырятся на камне остатки его ужина. Других развлечений пока не предвиделось.
К середине ночи Охотник понял, что спать сегодня не будет. Не из-за бессонницы или опасений, просто спать абсолютно не хотелось. Он мог себя заставить, но предпочёл провести время в размышлениях. Встав с насиженного места Охотник снова открыл канистру и долил в костёр ещё немного керосина. Между делом достал из рюкзака точильный камушек и небольшую кастрюльку на длинной ручке. Критически оглядел лезвие топора и решил что оно слегка затупилось, когда он раскапывал им нору. Когда кофе был готов, Охотник снова взялся за топор. Медленными, почти ритуальными движениями Охотник стал править топор. Остановившись, он порылся в кармане лежащего под ним плаща и извлёк кожанный мешочек. Зачерпув пальцами щепотку неоднородного содержимого, охотник растёр его над костром. Костёр заискрил, над пустошью поплыл запах кофе, корицы, вишнёвой коры и валерианны. Белый прозрачный дымок нехотя расползался, окутывая Охотника и скалу. Охотник вдыхал дым, его тонкие ноздри мерно раздувались и закручивали марево в маленькие прозрачно-белые вихрики. Охотник правил топор и глядел в огонь. Лишь слух его был на готове, и чутко охранял отдых своего обладателя. Из далека была видна лишь подсвеченная дрожащим огнём, и от того ещё более чёрная скала окутанная саваном белого ароматного дыма. Да и то, по мере ночного охлаждения воздуха мельчайшая пыль поднималась конвективными потоками и висела до рассвета окружая Охотника недвижимой красновато-серой стеной.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Уже почти рассвело, когда Охотник решил, что пора двигаться дальше. Сонные синие язычки еле ползали по пористой поверхности камня и Охотник просто перевернул его сбив пламя. В ожидании, пока кирпич остынет, Охотник критически осмотрел своё отражение в полированном боку канистры. Отражение ничем его не удивило, всё те же внимательные, чёрные глаза с прищуром уже ставшим второй натурой. Длинное, но не слишком изящное лицо. Хищный нос длинный и чуть крючковатый. Густые брови, волевые скулы, желтоватая, но без дефектов кожа. Охотник оскалил зубы – простые человеческие, разве что клыки чуть поострее, чем у горожан. Протёр зубы платком. Провёл большим и указательным пальцами правой руки по щекам – щетина уже почти не скрипела. Тратить в пустоши воду на бритьё – безалаберность не достойная Охотника, и тот лишь подстриг поросль ножницами из складного ножа. На этом Охотник счёл свой утренний туалет завершённым. Скорее для разминки, чем для поддержания формы путник прошёлся до подостывшего кирпича колесом. Подошвы со стуком ударили в пыль – Охотник закончил «колесо» кувырком, и тут же пожалел – пыль заскрипела на зубах и запорошила глаза. Чуть нахмурившись, Охотник сложил походный скарб в рюкзак, надел плащ и поправил перевязь с топором. – «В путь» - сказал он сам себе, и как ни парадоксально – отправился именно туда.
* * *
Охотник определил, что у него есть попутчик не по запаху – в отсутствии адвекции обоняние было почти бесполезно, и уж конечно не зрением. Подошвы его уловили слабый ритм чьих то шагов. Охотник прислушался, но кроме земных колебаний других свидетельств не уловил. Смекнув, что идущий где то рядом, вполне может определить его по тем же признакам, Охотник стал огибать вероятную траекторию попутчика по широкой дуге. Наконец их пути снова пересеклись, Охотник рассчитал, что опережает этого кого-то на минут десять. Он поставил канистру стоймя и присел на неё. В опущенной руке удобно устроился топор. Верёвочная петля пряталась в пыли в трёх шагах перед Охотником – и он не считал ловушку формальной предосторожностью. Ждать оставалось чуть.
Из опадающей уже на землю пыли, настойчивым быстрым шагом вышел человек. В городе он бы показался странным, в пустоши он был просто немыслимым, нелепым и невозможным. Кроме лёгкой холщовой одежды у путника не было ничего, - ни оружия, ни снаряжения ни провианта. Даже малейшего узелка с предметами первой необходимости с ним не было. И, чёрт возьми, он ещё и был босиком. Пыльные ступни мягко ступали по земле, порождая ту самую, ощущаемую лишь профессиональными следопытами дрожь земли. Глаза смотрели в пустоту, лицо не выражало ничего. – «Быть может – монах? – мелькнуло в голове у Охотника – безумный паломник, перепутавший дороги и свернувший не туда? Забредший в пустошь и обречённый на гибель. Путь встречного проходил в десятке метров от сидящего Охотника, но тот не видел его, и смотрел прямо перед собой. Спасение монахов не входило в привычки Охотника. – «Да нет же, до ближайшего населённого пункта неделя пути, а на лице путника ни следа измождения – что-то здесь не так. Может, неподалёку пробился оазис?» - Охотник тут же мысленно себя пнул – не могло в пустоши быть оазисов, на километр в глубину была только спрессованная пыль и кости неудачливых путешественников. Утро уже прочно заняло свои позиции, пыль почти осела, и через её кисею Охотник видел горизонт. Тучи из тёмных превратились в светло-серые. Любопытство победило равнодушие, а осторожность, не вмешиваясь, стояла в стороне. Охотник забросил топор в ножны за спиной и осторожно, чтобы полами плаща не поднять пыли поднялся с канистры. Несильно, но громко кашлянул. Путник обернулся. Лицо потеряло бессмысленное выражение и расплылось в улыбке. Развернувшись, он подошёл к Охотнику, остановившись как раз в центре спрятанной петли. «Ну, здравствуй» - ни малейшего удивления в голосе путника не было, будто бы он и так слишком долго ждал появления Охотника. Охотник всегда и везде славился невозмутимостью и решил не отставать. – «И тебе привет. Прёшь как дятел, так бы и прошёл мимо. Как звать то тебя?»
- Паладину мира не положено имя, степенно ответил путник и тут же снова поверг Охотника в оторопь своей наглостью – я тороплюсь, так что если намерен идти со мной – идём быстрее. – Охотник твёрдо решил разузнать побольше, и потому подхватив канистру и на ходу сматывая верёвку, пошёл вровень с паладином.
- Думаю, тебе полезно будет узнать, что твоя самоуверенность необоснованна, я- Охотник, ты стоял в моей ловушке и вполне мог стать очередным моим трофеем. – на радость Охотника лицо паладина стало растерянней. – чем ты питался хоть?
• Мясом, тут зверьки в норах водятся…
• Так, - охотник сделал лицо ещё суровее, - а норы как находил?
• Находил – повторил паладин всё таки его лицо было скорее лицом юноши, чем безумного монаха, - я ведь Паладин Мира, я могу, то есть мир, он мне помогает
• Ладно, теперь давай договоримся. Первое, мы идём в одну сторону, и если мы друг против друга ничего не имеем, то глупо идти порознь – Охотник немного скривил душой, не глодай его сейчас любопытство, он бы предпочёл путь в одиночестве. – второе, твоя выгода в этом ясная – мясо, приготовленное на огне, я думаю куда вкуснее и полезнее сырого, моя же выгода – ты расскажешь мне кто ты такой куда и зачем идёшь, Третье – никаких обязательств мы на себя не берём, как только нам становится не выгодно, мы расходимся. По рукам?
Парень явно оробел окончательно, а его настойчивость теперь уже очевидно, была напускной.
По рукам…
На очередном привале Охотник приступил к расспросам. Но сначала он, конечно же разжёг костёр и примостил над ним тушки сегодняшней добычи. Надо сказать, паренёк и в правду оказался полезным. Теперь понятно, почему он не страдал от голода. Он с лёгкостью указывал Охотнику на расположение скрытых норок, объясняя это наитием. Паладин уселся прямо в пыль напротив Охотника и интересом наблюдал за процессом обжаривания.
• так что ты за паладин? – Охотник как всегда присел на накрытую плащом канистру.
• Паладин Мира. Я выполняю волю макровселенной – глаза юноши заблестели от осознания важности своей миссии.
• И как ты её выполняешь?
• Усердно и неуклонно.
• Ну например
• По правде говоря, это моё первое видение… задание… я должен победить одного человека, он не угоден миру, вернее то что он делает идёт в разрез с принципами существования мира.
• Он здесь в пустоши?
• Да, вроде.
• А как ты собираешься его побеждать? Молитву ему прочитаешь?
• Ты считаешь меня священником какого то культа – грустно сказал паладин, - а это не так, мне открылось, что боги, идолы и прочие тотемы лишь часть мира, и мне ли, служителю целого, поклонятся частям? Я уважаю всё сущее, как часть мира, и я борюсь с тем, что нарушает целостность. – Охотник не уловил и ни капли наигранности, наверное, парень и правда верил. Да и не было в его словах ничего, что бы шло в разрез с миропониманием Охотника, вот только он считал, что мировой баланс, эквилибриум, вселенная, слишком безличны, чтобы посылать видения юным паладинам.
• Ты, получается, как защитная реакция организма, так?
• Вроде того, я об этом не думал, потупившись, буркнул парень.
• А стоило бы, если не хочешь быть просто машиной исполнения чужой воли, даже будь это воля мира, ты должен думать, шевелить мозгами, и искать смысл в своих действиях. Послушай Охотника.
• Наверное, вы правы
• Конечно, прав, так как ты, говоришь, собирался прикончить этого, эту флуктуацию бисбаланса? Ну, мужика этого.
• Не знаю, я просто иду, а мир мне помогает, пока я всё делаю в его интересах, он не оставляет меня, вот и вы тому подтверждение – мир соединил наши пути и вы поможете мне пройти часть пути.
• Да? Так я просто инструмент мира? Вручённый в твои руки? – Охотник чуть улыбнулся.
• Нет, не совсем, но всё случается по воле мира, и как вы говорите, защитная реакция заключается так же и в том, чтобы вакцина благополучно добралась до поражённого места.
• А парень ты не глупый, и правда твоя есть немного, сегодня, как норы находил – я и то бы так не смог. Пройдёмся вместе.
• А вы куда идёте?
• А вот об этом тебе знать не обязательно. Спать пора.
И Охотник уснул, уткнувшись в шарф длинным носом. Палладин заснул через некоторое время, в неудобной позе и с мечтательным выражением на лице.
Когда парень проснулся, Охотник уже собрался и по неистребимой привычке теребя щёки глядел на него. Перед Охотником, в чайной ложке – одном из 33-х предметов складного ножа тлела маленькая горка каких-то травок и порошков. Белёсый дым окутывал его странного попутчика. Охотник вдыхал дым, как гурман отпивает от бокала драгоценного вина. Медленные вдохи раздували его ноздри. Паладину показалось, что Охотник расслаблен и погружён в мир грёз. Это заблуждение развеялось как дым, стоило вновь посмотреть в чёрные колючие глаза. Дым, впрочем, тоже развеялся – Охотник, подхватив с земли нож, резко встал, породив полами плаща движение воздуха. Паладин тоже поспешил вскочить, пока пыльная волна не докатилась до него. Отряхнувшись, он серьёзно посмотрел на Охотника. Идём – и они пошли, оба ни на секунду не задумались, в какой стороне лежит их цель, одного вело провидение, второго – опыт.
Ещё через два дня пути произошло сразу два важных события: на фоне плоского и резкого под вечер горизонта, сверкая молниями, появилось чёрное облако. И в той же стороне завиднелись очертания чего-то, что паладин определил как свою цель. Им по прежнему было по пути. Но надвигающаяся буря могла многое изменить.
• Буря приближается, парень, и если нам не укрыться где ни будь в ближайший час, то тебе придётся несладко, - о себе охотник промолчал, в конце концов на нём был плотный длинный кожаный плащ и вязаный шарф успешно прикрывающий лицо от несомых ветром частиц.
• Не беспокойся обо мне, уже через пол часа я достигну цели, и тогда буря перестанет иметь для меня какое либо значение – в голосе паладина чувствовалась дрожь, на и сам он слегка подрагивал, но как понял Охотник не от страха или холода, а от возбуждения, так дрожат хорошие лошади перед скачкой, похоже парень и впрямь серьёзно настроен выполнить свою миссию. Охотнику по прежнему было любопытно, чем всё закончится.
• Я с тобой, если ты не возражаешь, может там есть где укрыться от ветра…
• Теперь мне, уж извини, всё равно. Только знай, ты не сможешь ни помочь мне ни помешать.
• Отлично, тогда я понаблюдаю.
• Наблюдай.
Как и сказал Паладин, через пол часа они уже ясно могли разглядеть гротескное здание посреди пустоши. Дикая смесь готики с техногеникой, колонны с гаргульями и демонами, металлические балки, высокие стрельчатые окна из толстого, в руку толщиной стекла. Ветерок хоть лёгкий, но столь непривычный после трёхнедельного штиля гладил кожу Охотника. Охотник знал – буря самое время для пополнения запасов воды и провианта, помимо толп представителей местной фауны самозабвенно гоняющихся за несомыми ветром частицами пищи можно было добыть и семена растений с другого конца пустоши прилетающих сюда, и несущихся дальше. К тому же ветер нёс рассеянную влагу. Паладин уселся перед входом и начал медитировать. По крайней мере, Охотник оценил его поведение именно так. Быстрым шагом Охотник скрылся за одной из внешних колонн задания.
Пустошь
ПРОЛОГ
Пыль безвольно оседала и перемешивалась с пеплом и шлаком. Его было мало, а пыли много. Как говорится, рождённый ползать… Пыль цеплялась за воздух, и хотя ветров в пустоши не было уже с месяц, она всё ещё жила памятью о полёте. Красновато-серая, мелкая и едкая. Она клубилась в нескольких сантиметрах над твёрдой как камень землёй. Непонятно, почему земля была твёрдой, по пустоши ходило исчезающе малое количество существ, огромное пространство, на котором редкие путники были всего лишь точками, даже меньше, пылинками. Тонкими красновато-серыми пылинками. Увы, не дано было пыли подняться выше колен идущего твёрдым шагом Охотника. Острые короткие шипы на подошвах сапог оставляли на почве царапины, приумножая пыль и облегчая сцепление ног с поверхностью. Пыльная змея тянулась за ним на десяток метров и сходила на нет. C высоты птичьего полёта такой «хвост» надёжно демаскировал странника, но его это ни мало не интересовало. Да и не летали над пустошью птицы.
Зато в пустоши во множестве водилась прыгающе-ползающая живность. Прыгала она либо в недолгие и редкие бури, во время которых ветер с пылью нёс много чего съедобного, либо убегая от хищника. Охотник не был хищником, наверно, поэтому ещё никому не удавалось от него упрыгать уползти или зарыться в неподатливый грунт. Умеренно шерстистое тому доказательство болталось у охотника на поясе и собиралось стать его ужином. Твари с длинными задними ногами, и массивными когтями на передних в период затишья зарывались на небольшую глубину. Под пылью мест их укрытия было ни как не разглядеть, но Охотнику это не мешало. Ещё одним феноменом пустоши было то, что хоть воздух здесь был сух, температура держалась на уровне 15-17 градусов. Не жарко и не холодно, особенно учитывая, что солнце всегда скрыто за серыми тучами. Цепкий взгляд задержался на тёмном пятне, которое , он понял сразу, было скалой. Охотник направил свои стопы к возникшему ориентиру. Не из корыстных соображений. Просто приятней было иметь рядом нечто, на чём можно остановить взгляд. Красное марево начинало надоедать.
Скала на самом деле не была чёрной, а серой. Гранит, благодаря сухости воздуха и редкости ветра почти не выветрился и сохранил остроту сколов. Охотник уже достаточно долго знал пустошь, чтобы не задаваться вопросом о происхождении каменного перста. Однако некая доля любопытства в нём присутствовала. Оставив у подножия рюкзак он вскарабкался на пятиметровую вершину. Постояв некоторое время, и отметив остсутствие разницы в чём либо, Охотник спустился и принялся устраиваться на отдых. Из рюкзака появился пористый кирпич и несколько железных планок. Планки образовали подставку для вертела. Освежевав тушку складным ножём Охотник аккуратно нанизал её, предварительно приправив солью и ещё бог-весть чем . Затем плеснул на кирпич немного керосина, с высокотеплоёмкими присадками. Похожий на пензу кирпич впитал горючее без остатка. Охотник чиркнул вспомогательным лезвием ножа и кирпич весело запылал. Ста граммов керосина хватило бы ему чтобы гореть всю ночь, но в ночном освещении и обогреве Охотник не нуждался. Спрятав нож в поясной чехол путник мог наконец присесть. Он снял и аккуратно свернул длинный плащ-косуху в котором был всё это время. Бросил его на лежащую на боку канистру и уселся на сотворённое гнездо. Не смотря на исходящее от костра тепла Охотник не снимал с шеи широкого и длинного шарфа.
Поскольку в сумеречно красноватом ночном мареве зрение всё равно проигрывало остальным чувтвам, Охотник не отказал себе в удовольствии поглядеть в огонь. Это конечно же не был огонь горящего дерева. Здесь о таком не приходилось и мечтать. Но всё же это был огонь и синеватые языки всё равно извивались и завораживали. Охотник умело подобрал смесь присадок, и керосин не чадил. Расширенные зрачки Охотника слегка подрагивали в такт игре пламени, длинные мозолистые пальцы поглаживали длинную рукоять топорика, который он снял с заплечной перевязи. На кирпиче чернели уже обуглившиеся косточки двух зверьков. Хоть Охотник и не маскировался, природная осторожность не позволяла ему оставлять следов, и прзнаков своей стоянки. А может ему просто было интересно смотреть, как корчатся и пузырятся на камне остатки его ужина. Других развлечений пока не предвиделось.
К середине ночи Охотник понял, что спать сегодня не будет. Не из-за бессонницы или опасений, просто спать абсолютно не хотелось. Он мог себя заставить, но предпочёл провести время в размышлениях. Встав с насиженного места Охотник снова открыл канистру и долил в костёр ещё немного керосина. Между делом достал из рюкзака точильный камушек и небольшую кастрюльку на длинной ручке. Критически оглядел лезвие топора и решил что оно слегка затупилось, когда он раскапывал им нору. Когда кофе был готов, Охотник снова взялся за топор. Медленными, почти ритуальными движениями Охотник стал править топор. Остановившись, он порылся в кармане лежащего под ним плаща и извлёк кожанный мешочек. Зачерпув пальцами щепотку неоднородного содержимого, охотник растёр его над костром. Костёр заискрил, над пустошью поплыл запах кофе, корицы, вишнёвой коры и валерианны. Белый прозрачный дымок нехотя расползался, окутывая Охотника и скалу. Охотник вдыхал дым, его тонкие ноздри мерно раздувались и закручивали марево в маленькие прозрачно-белые вихрики. Охотник правил топор и глядел в огонь. Лишь слух его был на готове, и чутко охранял отдых своего обладателя. Из далека была видна лишь подсвеченная дрожащим огнём, и от того ещё более чёрная скала окутанная саваном белого ароматного дыма. Да и то, по мере ночного охлаждения воздуха мельчайшая пыль поднималась конвективными потоками и висела до рассвета окружая Охотника недвижимой красновато-серой стеной.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Уже почти рассвело, когда Охотник решил, что пора двигаться дальше. Сонные синие язычки еле ползали по пористой поверхности камня и Охотник просто перевернул его сбив пламя. В ожидании, пока кирпич остынет, Охотник критически осмотрел своё отражение в полированном боку канистры. Отражение ничем его не удивило, всё те же внимательные, чёрные глаза с прищуром уже ставшим второй натурой. Длинное, но не слишком изящное лицо. Хищный нос длинный и чуть крючковатый. Густые брови, волевые скулы, желтоватая, но без дефектов кожа. Охотник оскалил зубы – простые человеческие, разве что клыки чуть поострее, чем у горожан. Протёр зубы платком. Провёл большим и указательным пальцами правой руки по щекам – щетина уже почти не скрипела. Тратить в пустоши воду на бритьё – безалаберность не достойная Охотника, и тот лишь подстриг поросль ножницами из складного ножа. На этом Охотник счёл свой утренний туалет завершённым. Скорее для разминки, чем для поддержания формы путник прошёлся до подостывшего кирпича колесом. Подошвы со стуком ударили в пыль – Охотник закончил «колесо» кувырком, и тут же пожалел – пыль заскрипела на зубах и запорошила глаза. Чуть нахмурившись, Охотник сложил походный скарб в рюкзак, надел плащ и поправил перевязь с топором. – «В путь» - сказал он сам себе, и как ни парадоксально – отправился именно туда.
* * *
Охотник определил, что у него есть попутчик не по запаху – в отсутствии адвекции обоняние было почти бесполезно, и уж конечно не зрением. Подошвы его уловили слабый ритм чьих то шагов. Охотник прислушался, но кроме земных колебаний других свидетельств не уловил. Смекнув, что идущий где то рядом, вполне может определить его по тем же признакам, Охотник стал огибать вероятную траекторию попутчика по широкой дуге. Наконец их пути снова пересеклись, Охотник рассчитал, что опережает этого кого-то на минут десять. Он поставил канистру стоймя и присел на неё. В опущенной руке удобно устроился топор. Верёвочная петля пряталась в пыли в трёх шагах перед Охотником – и он не считал ловушку формальной предосторожностью. Ждать оставалось чуть.
Из опадающей уже на землю пыли, настойчивым быстрым шагом вышел человек. В городе он бы показался странным, в пустоши он был просто немыслимым, нелепым и невозможным. Кроме лёгкой холщовой одежды у путника не было ничего, - ни оружия, ни снаряжения ни провианта. Даже малейшего узелка с предметами первой необходимости с ним не было. И, чёрт возьми, он ещё и был босиком. Пыльные ступни мягко ступали по земле, порождая ту самую, ощущаемую лишь профессиональными следопытами дрожь земли. Глаза смотрели в пустоту, лицо не выражало ничего. – «Быть может – монах? – мелькнуло в голове у Охотника – безумный паломник, перепутавший дороги и свернувший не туда? Забредший в пустошь и обречённый на гибель. Путь встречного проходил в десятке метров от сидящего Охотника, но тот не видел его, и смотрел прямо перед собой. Спасение монахов не входило в привычки Охотника. – «Да нет же, до ближайшего населённого пункта неделя пути, а на лице путника ни следа измождения – что-то здесь не так. Может, неподалёку пробился оазис?» - Охотник тут же мысленно себя пнул – не могло в пустоши быть оазисов, на километр в глубину была только спрессованная пыль и кости неудачливых путешественников. Утро уже прочно заняло свои позиции, пыль почти осела, и через её кисею Охотник видел горизонт. Тучи из тёмных превратились в светло-серые. Любопытство победило равнодушие, а осторожность, не вмешиваясь, стояла в стороне. Охотник забросил топор в ножны за спиной и осторожно, чтобы полами плаща не поднять пыли поднялся с канистры. Несильно, но громко кашлянул. Путник обернулся. Лицо потеряло бессмысленное выражение и расплылось в улыбке. Развернувшись, он подошёл к Охотнику, остановившись как раз в центре спрятанной петли. «Ну, здравствуй» - ни малейшего удивления в голосе путника не было, будто бы он и так слишком долго ждал появления Охотника. Охотник всегда и везде славился невозмутимостью и решил не отставать. – «И тебе привет. Прёшь как дятел, так бы и прошёл мимо. Как звать то тебя?»
- Паладину мира не положено имя, степенно ответил путник и тут же снова поверг Охотника в оторопь своей наглостью – я тороплюсь, так что если намерен идти со мной – идём быстрее. – Охотник твёрдо решил разузнать побольше, и потому подхватив канистру и на ходу сматывая верёвку, пошёл вровень с паладином.
- Думаю, тебе полезно будет узнать, что твоя самоуверенность необоснованна, я- Охотник, ты стоял в моей ловушке и вполне мог стать очередным моим трофеем. – на радость Охотника лицо паладина стало растерянней. – чем ты питался хоть?
• Мясом, тут зверьки в норах водятся…
• Так, - охотник сделал лицо ещё суровее, - а норы как находил?
• Находил – повторил паладин всё таки его лицо было скорее лицом юноши, чем безумного монаха, - я ведь Паладин Мира, я могу, то есть мир, он мне помогает
• Ладно, теперь давай договоримся. Первое, мы идём в одну сторону, и если мы друг против друга ничего не имеем, то глупо идти порознь – Охотник немного скривил душой, не глодай его сейчас любопытство, он бы предпочёл путь в одиночестве. – второе, твоя выгода в этом ясная – мясо, приготовленное на огне, я думаю куда вкуснее и полезнее сырого, моя же выгода – ты расскажешь мне кто ты такой куда и зачем идёшь, Третье – никаких обязательств мы на себя не берём, как только нам становится не выгодно, мы расходимся. По рукам?
Парень явно оробел окончательно, а его настойчивость теперь уже очевидно, была напускной.
По рукам…
На очередном привале Охотник приступил к расспросам. Но сначала он, конечно же разжёг костёр и примостил над ним тушки сегодняшней добычи. Надо сказать, паренёк и в правду оказался полезным. Теперь понятно, почему он не страдал от голода. Он с лёгкостью указывал Охотнику на расположение скрытых норок, объясняя это наитием. Паладин уселся прямо в пыль напротив Охотника и интересом наблюдал за процессом обжаривания.
• так что ты за паладин? – Охотник как всегда присел на накрытую плащом канистру.
• Паладин Мира. Я выполняю волю макровселенной – глаза юноши заблестели от осознания важности своей миссии.
• И как ты её выполняешь?
• Усердно и неуклонно.
• Ну например
• По правде говоря, это моё первое видение… задание… я должен победить одного человека, он не угоден миру, вернее то что он делает идёт в разрез с принципами существования мира.
• Он здесь в пустоши?
• Да, вроде.
• А как ты собираешься его побеждать? Молитву ему прочитаешь?
• Ты считаешь меня священником какого то культа – грустно сказал паладин, - а это не так, мне открылось, что боги, идолы и прочие тотемы лишь часть мира, и мне ли, служителю целого, поклонятся частям? Я уважаю всё сущее, как часть мира, и я борюсь с тем, что нарушает целостность. – Охотник не уловил и ни капли наигранности, наверное, парень и правда верил. Да и не было в его словах ничего, что бы шло в разрез с миропониманием Охотника, вот только он считал, что мировой баланс, эквилибриум, вселенная, слишком безличны, чтобы посылать видения юным паладинам.
• Ты, получается, как защитная реакция организма, так?
• Вроде того, я об этом не думал, потупившись, буркнул парень.
• А стоило бы, если не хочешь быть просто машиной исполнения чужой воли, даже будь это воля мира, ты должен думать, шевелить мозгами, и искать смысл в своих действиях. Послушай Охотника.
• Наверное, вы правы
• Конечно, прав, так как ты, говоришь, собирался прикончить этого, эту флуктуацию бисбаланса? Ну, мужика этого.
• Не знаю, я просто иду, а мир мне помогает, пока я всё делаю в его интересах, он не оставляет меня, вот и вы тому подтверждение – мир соединил наши пути и вы поможете мне пройти часть пути.
• Да? Так я просто инструмент мира? Вручённый в твои руки? – Охотник чуть улыбнулся.
• Нет, не совсем, но всё случается по воле мира, и как вы говорите, защитная реакция заключается так же и в том, чтобы вакцина благополучно добралась до поражённого места.
• А парень ты не глупый, и правда твоя есть немного, сегодня, как норы находил – я и то бы так не смог. Пройдёмся вместе.
• А вы куда идёте?
• А вот об этом тебе знать не обязательно. Спать пора.
И Охотник уснул, уткнувшись в шарф длинным носом. Палладин заснул через некоторое время, в неудобной позе и с мечтательным выражением на лице.
Когда парень проснулся, Охотник уже собрался и по неистребимой привычке теребя щёки глядел на него. Перед Охотником, в чайной ложке – одном из 33-х предметов складного ножа тлела маленькая горка каких-то травок и порошков. Белёсый дым окутывал его странного попутчика. Охотник вдыхал дым, как гурман отпивает от бокала драгоценного вина. Медленные вдохи раздували его ноздри. Паладину показалось, что Охотник расслаблен и погружён в мир грёз. Это заблуждение развеялось как дым, стоило вновь посмотреть в чёрные колючие глаза. Дым, впрочем, тоже развеялся – Охотник, подхватив с земли нож, резко встал, породив полами плаща движение воздуха. Паладин тоже поспешил вскочить, пока пыльная волна не докатилась до него. Отряхнувшись, он серьёзно посмотрел на Охотника. Идём – и они пошли, оба ни на секунду не задумались, в какой стороне лежит их цель, одного вело провидение, второго – опыт.
Ещё через два дня пути произошло сразу два важных события: на фоне плоского и резкого под вечер горизонта, сверкая молниями, появилось чёрное облако. И в той же стороне завиднелись очертания чего-то, что паладин определил как свою цель. Им по прежнему было по пути. Но надвигающаяся буря могла многое изменить.
• Буря приближается, парень, и если нам не укрыться где ни будь в ближайший час, то тебе придётся несладко, - о себе охотник промолчал, в конце концов на нём был плотный длинный кожаный плащ и вязаный шарф успешно прикрывающий лицо от несомых ветром частиц.
• Не беспокойся обо мне, уже через пол часа я достигну цели, и тогда буря перестанет иметь для меня какое либо значение – в голосе паладина чувствовалась дрожь, на и сам он слегка подрагивал, но как понял Охотник не от страха или холода, а от возбуждения, так дрожат хорошие лошади перед скачкой, похоже парень и впрямь серьёзно настроен выполнить свою миссию. Охотнику по прежнему было любопытно, чем всё закончится.
• Я с тобой, если ты не возражаешь, может там есть где укрыться от ветра…
• Теперь мне, уж извини, всё равно. Только знай, ты не сможешь ни помочь мне ни помешать.
• Отлично, тогда я понаблюдаю.
• Наблюдай.
Как и сказал Паладин, через пол часа они уже ясно могли разглядеть гротескное здание посреди пустоши. Дикая смесь готики с техногеникой, колонны с гаргульями и демонами, металлические балки, высокие стрельчатые окна из толстого, в руку толщиной стекла. Ветерок хоть лёгкий, но столь непривычный после трёхнедельного штиля гладил кожу Охотника. Охотник знал – буря самое время для пополнения запасов воды и провианта, помимо толп представителей местной фауны самозабвенно гоняющихся за несомыми ветром частицами пищи можно было добыть и семена растений с другого конца пустоши прилетающих сюда, и несущихся дальше. К тому же ветер нёс рассеянную влагу. Паладин уселся перед входом и начал медитировать. По крайней мере, Охотник оценил его поведение именно так. Быстрым шагом Охотник скрылся за одной из внешних колонн задания.