Просмотр полной версии : Любимые стихи
Веста 07
14.12.2010, 10:26
Это странно - среди приземлённости,
Вседозволенности, безнаказанности
Позволять себе роскошь влюблённости,
Поэтичности и недосказанности;
Заговаривать фразой: «А знаешь ли…»,
С откровенными медлить признаниями,
Балансировать зыбко на краешке
Меж приличиями и желаниями;
Продвигаться шагами неспешными,
Кратковременными совпадениями,
Комплиментами нежно-безгрешными
И дыхания - чуть - учащениями;
Словно спящая в замке красавица,
Ожидать поцелуя столетиями;
И слова заменять междометиями…
Это странно… Но это мне нравится.
(Кормилицына Татьяна )
Наконец-то встретила
Надобного - мне:
У кого-то смертная
Надоба - во мне.
Что для ока - радуга,
Злаку - чернозем -
Человеку - надоба
Человека - в нем.
Мне дождя, и радуги,
И руки - нужней
Человека надоба
Рук - в руке моей.
И за то, что с язвою
Мне принес ладонь -
Эту руку - сразу бы
За тебя в огонь!
1936
Белла Ахмадулина
СТАРИННЫЙ ПОРТРЕТ
Эта женщина минула,
в холст глубоко вошла.
А была она милая,
молодая была.
Прожила б она красивая,
вся задор и полнота,
если б проголодь крысиная
не сточила полотна.
Как металася по комнате,
как кручинилась по нем.
Ее пальцы письма комкали
и держали над огнем.
А когда входил уверенно,
громко спрашивал вина -
как заносчиво и ветрено
улыбалася она.
В зале с черными колоннами
маскерады затевал
и манжетами холодными
ее руки задевал.
Покорялись руки бедные,
обнимали сгоряча,
и взвивались пальцы белые
у цыгана скрипача.
Он опускался на колени,
смычком далеким обольщал
и тонкое лицо калеки
к высоким звездам обращал.
...А под утро в спальне темной
тихо свечку зажигал,
перстенек, мизинцем теплый,
он в ладони зажимал.
И смотрел, смотрел печально,
как, счастливая сполна,
безрассудно и прощально
эта женщина спала.
Надевала платье черное
и смотрела из дверей,
как к крыльцу подводят чопорных,
приозябших лошадей.
Поцелуем долгим, маетным
приникал к ее руке,
становился тихим, маленьким
колокольчик вдалеке.
О высокие клавиши
разбивалась рука.
Как над нею на кладбище
трава глубока.
Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.
Нас десять лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют.— Бог мостов не строит.
Будь!— это заповедь моя. Дай — мимо
Пройти, дыханьем не нарушив роста.
Я — есмь. Ты будешь. Через десять весен
Ты скажешь: — есмь!— а я скажу: — когда-то...
Марина Цветаева
Я только девочка. Мой долг
До брачного венца
Не забывать, что всюду - волк
И помнить: я - овца.
Мечтать о замке золотом,
Качать, кружить, трясти
Сначала куклу, а потом
Не куклу, а почти.
В моей руке не быть мечу,
Не зазвенеть струне.
Я только девочка,- молчу.
Ах, если бы и мне
Взглянув на звезды знать, что там
И мне звезда зажглась
И улыбаться всем глазам,
Не опуская глаз!
Марина Цветаева
Придёт серенький волчок...
Опять не сплю... Барашек номер сто
бредет, качаясь и вздыхая сонно,
в тьму за окном, в мой детский страх бездонный -
где тащит зверь в ракитовый кусток...
Декабрь начнётся с чистого листа,
зима откроет белую страницу.
Фонарь луны - в нём контур странной птицы
и так светло, что можно снег считать.
Всю ночь сличать снежинок триллионы,
двух идентичных так и не найдя,
а небо сыплет их, сквозь ночь цедя,
и вот, уже меж нами бастионы...
Мы не враги, но больше не друзья,
и недоступна связь, и бьют куранты,
и расцвели на стёклах амаранты.
Рой белых мух летит к теплу жилья,
на свет в окне, на золотой зрачок,
где на краю у сна я снова с краю...
Не упрекай меня, что я играю,
прижмись ко мне, мой серенький волчок.
Давид Гарбуз
Зима как на картинке –
Толпой в ненастной мгле
Торопятся снежинки –
И люди на Земле.
Их так несметно много,
И как бы это им:
«Кончай судить другого,
И будешь не судим»? –
Прокинуть между прочим,
За общим бы столом,
Чтоб как-нибудь попроще –
Об очень непростом.
Но сколько слов ни скажешь –
Всё как-то невпопад:
Прицелишься – промажешь! –
И будет снегопад,
Свалившийся не к сроку,
Когда в душе темно,
Как будто ненароком
Подглядывать в окно.
Подмигивать скабрезно:
Мол, нас не обмануть! –
И гонит из подъезда –
Чтоб хоть куда-нибудь.
И кто-то смотрит в спину –
Глазами чужака…
Сегодня, чтобы сгинуть,
Довольно пустяка –
Всего лишь с лёгким треском
Движением руки
Отдёрнув занавеску
Дымящейся пурги,
Чуть-чуть зайдя поглубже,
Шагами ночь деля,
Окажешься снаружи
Земного бытия.
Стоят два дерева года,
Но друг от друга в отдаленьи.
Соединяет на мгновенье
Их только ветер иногда.
Деревья словно незнакомы..
Но под землей, в кромешной мгле,
В тугой комок сплелись их корни,
Невидимые на земле.
(Гульнара Гаристе)
Константин Симонов
* * *
Я, верно, был упрямей всех.
Не слушал клеветы
И не считал по пальцам тех,
Кто звал тебя на «ты».
Я, верно, был честней других,
Моложе, может быть,
Я не хотел грехов твоих
Прощать или судить.
Я девочкой тебя не звал,
Не рвал с тобой цветы,
В твоих глазах я не искал
Девичьей чистоты.
Я не жалел, что ты во сне
Годами не ждала,
Что ты не девочкой ко мне,
А женщиной пришла.
Я знал, честней бесстыдных снов,
Лукавых слов честней
Нас приютивший на ночь кров,
Прямой язык страстей.
И если будет суждено
Тебя мне удержать,
Не потому, что не дано
Тебе других узнать.
Не потому, что я — пока,
А лучше — не нашлось,
Не потому, что ты робка,
И так уж повелось...
Нет, если будет суждено
Тебя мне удержать,
Тебя не буду все равно
Я девочкою звать.
И встречусь я в твоих глазах
Не с голубой, пустой,
А с женской, в горе и страстях
Рожденной чистотой.
Не с чистотой закрытых глаз,
Неведеньем детей,
А с чистотою женских ласк,
Бессонницей ночей...
Будь хоть бедой в моей судьбе,
Но кто б нас ни судил,
Я сам пожизненно к тебе
Себя приговорил.
Июнь 1941
ЗДЕСЬ ТАК ТИХО
Здесь так тихо, что можно шептаться со снегом.
Здесь недавно бродили забытые детские сны.
Здесь – следы неудавшегося побега
От мучительной осени до конопатой весны.
Мир уютно устроился здесь на зимовье.
В одеяло пушистое носом уткнувшись, сопит.
И под небом возвышенно-немногословным
Время в маленьких валеночках семенит.
Тихо-тихо… Я выйду с утра на крылечко
И услышу приветствие переполошных синиц.
Наколдует мне солнце почти золотое колечко –
Я увижу его из-под полуприкрытых ресниц.
Мой секрет. Мой тайник ожидания счастья.
Я храню его в сердце – священный любви оберег.
Пусть в душе и безудержное ненастье –
Так же тихо со мною здесь шепчется снег….
Елизавета Мишина
Читаю мемуары разных лиц.
Сопоставляю прошлого картины,
что удается мне не без труда.
Из вороха распавшихся страниц
соорудить пытаюсь мир единый,
а из тряпья одежки обветшалой -
блистательный ваш облик, господа.
Из полусгнивших кружев паутины -
вдруг аромат антоновки лежалой,
какие-то деревни, города,
а в них - разлуки, встречи, именины,
родная речь и свадеб поезда;
сражения, сомнения, проклятья,
и кринолины, и крестьянок платья...
Как медуница перед розой алой -
фигуры ваших женщин, господа...
И не хватает мелочи, пожалуй,
чтоб слиться с этим миром навсегда.
Булат Окуджава
serg1969
14.12.2010, 21:39
Старый ангел устало задвинул засов,
Жизнь сквозь пальцы, как струйка песочных часов,
Я просил, хоть и знал, что нет смысла просить,
Я простил, что меня не смогла ты простить,
И когда я устану твой стук сторожить,
Лунный свет на осколках зеркал задрожит,
Первых мыслей пугливая тень без тебя,
В первый миг без тебя, в первый день без тебя.
Что теперь горевать, что теперь говорить,
Ведь разомкнута цепь и разорвана нить,
Разлетелись осколки стекла по углам,
Всё теперь на куски, всё теперь пополам.
Я прощаю тебе твою жизнь и свою,
Только слов моих точно не слышат в раю,
Первых слов без тебя, первых нот без тебя,
В первый миг без тебя, в первый год без тебя.
Я еще не успел поседеть от тоски,
Но на сердце зима подбелила виски,
Даже пыль не осела еще на стекло,
С первой свечки последней слезы не стекло,
Первый раз без тебя запираю я дом,
И я знаю наверно, что там, за окном,
Первый дождь без тебя, первый снег без тебя,
В первый миг без тебя, в первый век без тебя...
Александр Рехельс
Два тревожных силуэта,
растворившихся в веках...
Господи, да мы ли это
с красной розою в руках?
В необжитом мирозданье,
в тихой звездной толчее...
Мы ль из капли прорастаем
с горькой тайной на челе?
Видя близкую разлуку,
помня поздние слова...
И рука ласкает руку
безнадежно и едва.
Булат Окуджава
Когда люблю
Когда полна к кому-нибудь любовью,
счастливее меня тогда не сыщется,
тогда мне даже трав шептанье слышится --
я слово понимаю их любое,
я словно целым светом обладаю,
когда полна к кому-нибудь любовью.
Тогда весь белый свет -- мое богатство,
от океана до простой речонки.
Я становлюсь болтливою девчонкой,
я вспыхиваю спичкой и не гасну.
И самые красивые напевы --
мое неразделенное богатство.
Тогда доступны мне любые глуби,
и стороной проходят огорченья,
и радостны глаза мои вечерние,
когда меня, девчонку, крепко любят.
Тогда молюсь по-своему о жизни,
когда меня, девчонку, любят люди.
Когда он на меня глядит с любовью,
мне колоколом хочется забиться,
медовым звоном хочется разлиться
по утреннему небу голубому...
Я улыбаюсь, я смеюсь от счастья,
когда полна к кому-нибудь любовью.
Но если никому мой свет не дорог,
тогда ко всем в душе моей молчанье,
тогда цветы качаются в отчаянье,
и в горе опускают плечи горы...
Я даже солнцу не бываю рада,
когда самой мне кто-нибудь не дорог.
Не проходи ж, мой век, спокойно мимо!
Будь до конца большой любви предчувствием,
чтоб сердце никогда не знало устали --
мне жаркое оно необходимо.
Я так хочу нести по свету песни
и быть всегда влюбленной и любимой!
Медея Кахидзе
Перевод Булата Окуджавы
Время, размахивая хвостом,
сбивает артистов с ног.
Время заносится пыльным песком,
который принес Восток...
Время накатывает червем,
массой ползет на базальт,
и дыры грызет моментально в нем,
как будто он сыр и асфальт....
-Хоть ножки и ручки от нас оставь !
Ни ножек,ни ручек, ни поп...
Фрагменты костей достигают вплавь,
музеев лихих Европ...
Под пыльным стеклом, в окруженьи кольчуг,-
с мечами и утварью,-вождь,
представлен лишь черепом, - "Кременчуг",-
подписано, "найден в дождь."
2010
Э.Лимонов
Лиса Алиса
14.12.2010, 23:03
Гиацинты...
Я присяду с ней рядом и стану отчаянно врать,
что идём на поправку, заставлю немного покушать,
запишу "38,5" в голубую тетрадь
и подумаю: стаяла вся, лишь глазища и уши
на казённой подушке... И этот ужасный вопрос -
"Почему он ко мне не приходит, ведь он не предатель?
Никогда не поверю! Он видел меня без волос,
целовал эту голову..." Звякая, падает шпатель,
поднимаю его, выходя говорю: "И не верь!
Это - техника, небо, подолгу идут испытанья.
Ты немного поспи. Я прикрою тихонечко дверь..."
Ухожу каменея, с трудом подавляя рыданья...
Я же знаю, осталась неделя от силы, всего,
и прогнозы, похоже, не лгут, и не лгут лейкоциты.
Завтра утром в цветочный зайду и куплю "от него"
ярко-синие, свежие, в цвет её глаз, гиацинты -
как на фото, где солнечный ветер играет фатой...
В ординаторской тихо... "Налейте! Давно вы здесь пьёте?.."
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Он решил её первым встречать за смертельной чертой...
Он вчера улетел на последнем своём самолёте...
...
http://www.playcast.ru/view/1420987/17522a9c8f17172e56ec6d590a88a356f8895fcapl
плейкаст - Галина Белышева
© Copyright: Вика Дашкова
Ответное
там, где осень давно перестала грешить постоянством,
прикурить второпях от разломанной нервами спички
и под самыми ребрами, сжатыми кольцами транса,
затянуться, как выстрадать, запахом той электрички.
ты права -
расстояния вряд ли имеют такое значение,
чтобы ими болеть, задыхаясь ветрами и скрипками,
даже нам, не умеющим жить параллельно течению,
можно так не скучать - до истерик, до сжатого крика.
ты права -
можно просто дышать горьковато-непрожитой осенью,
согревая дыханием ноты отыгранной встречи,
и смотреть, как заснувшие листья с гримасами проседи
очень медленно падают вниз на опавшие плечи.
там, где осень давно зажигает все спички о нервы,
переслушать ремейки тебя в облетевших аллеях.
ты права -
можно ждать не спеша, каждый стук принимая за первый,
только жаль, что я так никогда, никогда не сумею…
Знаешь, папье-маше - забава хорошая...
Можно рвать, что угодно, потом - что попало клеить...
Только мне ни разу не удавалось прошлое -
Получается то ли Ассоль, то ли Лорелея...
Слишком много забытых жизней - и ни одной,
Чтоб от начала и до конца осталась моею,
Я умею быть матерью, менеджером, женой...
Только прошлое - то ли Ассоль, то ли Лорелея...
Я могла бы искать себя в письмах - toujours, mon cher -
И нырять в бесконечную память, как в черный ящик...
Но все письма однажды ушли на папье-маше,
В тот день, когда мы доклеивали настоящее...
© Ната Ли, 2010
Дальние руки
Зажим был так сладостно-сужен,
Что пурпур дремоты поблек, -
Я розовых узких жемчужин
Губами узнал холодок.
О сестры, о нежные десять,
Две ласково-дружных семьи,
Вас пологом ночи завесить
Так рады желанья мои.
Вы - гейши фонарных свечений,
Пять роз, обрученных стеблю,
Но нет у Киприды священней
Не сказанных вами люблю.
Как мускус мучительный мумий,
Как душный тайник тубероз,
И я только стеблем раздумий
К пугающей сказке прирос...
Мои вы, о дальние руки,
Ваш сладостно-сильный зажим
Я выносил в холоде скуки,
Я счастьем обвеял чужим.
Но знаю... дремотно хмелея -
Я брошу волшебную нить,
И мне будут сниться, алмея,
Слова, чтоб тебя оскорбить.
Иннокентий Анненский
И буду я работать, пока горб
не наживу да и не почернею.
И буду я работать, пока горд,
что ничего на свете не имею.
Ни пухлой той подушки мерзкой лжи,
ни жадности плясать у вас на теле,
ни доброты похваливать режим,
где хорошо лишь одному злодею.
Ни подлости друзей оклеветать,
ни трусости лишь одному разбиться,
ни сладости по-бабьи лопотать,
когда приказ стреляться и молиться.
И буду я работать словно вол,
чтоб все сложить и сжечь, что не имею.
И, как сто тысяч всех Савонарол,
Кричу - Огня, огня сюда немедля!
В плаще, подбитом пылью и золой,
пойду лохматый, нищий, неумытый
по пепелищам родины чужой,
как тот счастливый одинокий мытарь.
И буду я работать, пока гор
не сдвину этих трупов, что зловонят.
И буду я в заботах, как собор,
пока все человечество зло водит
за ручку, как ребенка, и шутя
знакомую дает ему конфету -
ах, Бога нет, прелестное дитя,
и Бога нам придумали поэты.
Но есть, есть Страшный Суд, и он не ждет,
не тот, который у Буонаротти,
а тот, что и при жизни кровь с вас пьет,
по щечкам узнает вас при народе.
Ах, что вам стыд! Немного покраснел,
но кровоизлияние - не праздник.
Да, на врачей вам хватит при казне,
как вам хватило дров при нашей казни!
Но буду я работать, пока гол,
чтоб с царского плеча сорвать мне шубу,
когда уже зачитан приговор,
и улыбается топор не в шутку.
Но буду я работать до тех пор,
пока с сердец не сброшу зло и плесень.
Ах, скоро, скоро вас разбудит горн
моих зловещих, беспощадных песен!..
Скрип весов
Не греши, Отвернись и почувствуй беду
Посмотри – у тебя слишком хрупкие плечи.
Обнимаясь с тобой я тебя искалечу
И на пошлую землю с небес низведу.
Мы с тобою геройски молчим о цене
Пред которою мелочь – шаги командора.
Но отравлено все предоплатой укора.
Очень горькая (знаешь ли?) правда в вине.
Не спеши, не со мною твой высохнет плач
В этой нежности – предощущение краха.
На такую любовь – так уж лучше на плаху,
Где рубить практикуется юный палач.
Не входи. Не буди моих дремлющих псов.
Лучше масло в огонь, чем на ржавые петли.
Я наслышан о воздухе с запахом смерти.
И со мною давно - стук минут, скрип весов.
Каюр
________________________________________
А у нас как всегда ...
А у нас, как всегда, по утрам суета -
Пришиваем дожди к изувеченным тучам...
И в итоге - конечно, хотелось бы лучше,
Но получится всё равно всё как всегда.
А у нас, как обычно, никто не грешит,
И в сердцах не ломает упругие крылья,
И кругом столько мудрых, святых и всесильных -
Лишь родной не найти ни единой души...
Бог всё меряет что-то на старых весах,
А потом целый день - то рыдает, то дремлет...
...Милый мой! Покажи мне, пожалуйста, землю...
Я устала бесцельно топтать небеса...
Ната Ли
Нежность
Я приеду в ночи, отворю потихонечку двери,
Ты стоишь у окна, я неслышно к тебе подойду,
И уткнусь в твою шею, плевать, что никто не поверит,
Что вот этим касаньем отводим любую беду…
Мы стоим и молчим, так легко от того, что мы рядом,
В светлых мыслях и чувствах неслышно витает душа,
И тогда для того, чтобы снова испить меня взглядом,
Ты покинешь меня лишь на миг, отойдя лишь на шаг.
Вновь прижмешься ко мне, будто в сон тебя медленно клонит,
Взгляд призывный и влажный такой, будто близко слеза,
И я буду качать твою душу, держа на ладонях,
И тебя целовать, замирая, купаясь в глазах.
Дронаг
Настало время новых мятежей
И катастроф: падений и безумий.
Благоразумным:
"Возвратитесь в стадо",
Мятежнику:
"Пересоздай себя".
Максимилиан Волошин
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже - черты.
Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.
Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.
Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.
Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.
1981
МЯТЕЖ
(Памяти Эмиля Верхарна как поэта и друга)
В одежде красной и черной,
Исполин,
От земли к облакам
Восстающий упорно,
Властелин,
Диктующий волю векам
Необорно, -
Мятеж,
Ты проходишь по миру,
Всегда
Светел, свободен и свеж,
Как в горном потоке вода.
Возьми
Пламя пожара,
Взбежавшее яро,
Как гигантскую лиру;
Греми
Грохотом рушимых зданий:
Аккомпанируй
В кровавом тумане
Реву толпы,
Сокрушая столпы
Библиотек,
Фронтоны музеев,
Одряхлелых дворцов.
Ужас посеяв, -
Как отравленный дротик,
Кинь свой озлобленный зов:
"За рабов!
Против царей, вельмож, богачей, иереев!
Против всех ставленных!
За подавленных!"
Не все равно ли,
Правда иль нет этот зов!
Ты полон дыханием воли,
Ты силен сознанием власти,
Ты - нов.
Пусть книги горят на кострах дымно-сизых;
Пусть древние мраморы в тогах и в ризах
Разбиты на части
(Заряды для новых орудий!),
Пусть люди,
Отдавшие жизнь за свободу народа,
У входа
Опустелых темниц,
Расстреляны, падают ниц
С заглушённым криком: "Свобода!"
Пусть в шуме
Растущих безумий,
Под победные крики, -
Вползает неслышно грабеж,
Бессмысленный, дикий, -
Насилье, бесстыдство и ложь.
Пусть!
Разрушается старое, значит, поднимется новое.
Разрываются цепи, значит, будет свободнее.
Прочь - готовое,
Прошлогоднее,
То, что мы знаем давно наизусть!
Необорно,
В одежде красной и черной,
Ты проходишь,
Мятеж,
Ища свой рубеж,
Ты просторы обводишь
Глазами пронзительно-шарящими.
Тебе, чем другому кому,
Известней:
Над пожарищами,
Над развалинами,
Над людьми опечаленными,
Над красотой, обрекаемой тлению, -
В огне и дыму, -
Новой песней,
Встанет новой жизни свет!
Разрушению -
Привет!
Валерий Брюсов
1920
serg1969
15.12.2010, 20:58
За окошком в белом поле —
Сумрак, ветер, снеговей…
Ты сидишь, наверно, в школе,
В светлой комнатке своей.
Зимний вечер коротая,
Наклонилась над столом:
То ли пишешь, то ль читаешь,
То ли думаешь о чем.
Кончен день — и в классах пусто,
В старом доме тишина,
И тебе немножко грустно,
Что сегодня ты одна.
Из-за ветра, из-за вьюги
Опустели все пути,
Не придут к тебе подруги
Вместе вечер провести.
Замела метель дорожки, —
Пробираться нелегко.
Но огонь в твоем окошке
Виден очень далеко.......
Михаил Исаковский
Наверное, есть лучше под луной
И совершенно точно – есть добрее!
Но все ж, так и не ставшую женой,
Тебя я, как птенца, в ладонях грею.
Твердят друзья: "Ну что ты в ней нашел?"
А мне простое чувство сердце гложет:
Ей без меня, быть может.. хорошо..
Мне без нее быть хорошо не может.
(А.Бацын)
МАЯТНИК ДУШИ
Ты в суете не заглуши
Невольно маятник души,
Что по отметкам «верх» и «низ»
Твою расчерчивает жизнь.
Он бережет ориентир,
Нам расколовший этот мир
Понятием добра и зла,
Дав два могучие крыла.
Один их взмах — ты зло поверг,
Качнув стрелу к отметке «верх».
Но зло вцепляется в карниз,
И ты летишь к отметке «низ».
Там, оттолкнувшись от нее,
Ты вновь берешься за свое.
И зло отхлещешь поделом
Своим пораненным крылом.
Потом рывок, еще — и вот
Ты к планке «верх» пошел на взлет.
А маятник души твоей
Тебя подталкивает к ней.
И сколько б ни бросала вниз
Тем злом пронизанная жизнь,
Тебе на помощь, знай, спешит
Твой верный маятник души.
Лилия Собко
serg1969
15.12.2010, 21:34
Вот ещё одна зима на подходе,
Снегопад не дальше дня перехода,
Приурочен белый штурм к непогоде –
На декабрь уходящего года.
Лютой конницей ворвутся метели,
Всё сметут и заметут жгучим снегом!
Ну, скажи… нам от зимы неужели
Ни обманом не спастись, ни побегом?
Закуют морозы окна в узоры,
И пробьётся свет сквозь них еле-еле,
А ветра с цепи сорвутся в просторы,
Чтобы мы уйти к теплу не посмели.
Выше крыши лягут утром сугробы,
Всё замёрзнет – от реки до слезинки,
И блестящим серебром высшей пробы
Бесконечно будут падать снежинки.
Что же делать нам с тобой? Как согреться?
Полтораста зимних дней дольше века!
Если тронет свет любви чьё-то сердце,
Отогреется душа человека?
Станут ближе звёзды в поясе Млечном,
И на улицы опять выйдут люди -
Будет лес стоять в своём подвенечном
Белоснежном и нетронутом чуде…
СказочНик
Гость
Глава 1
Друзья мои, ко мне на этот раз.
Вот улица с осенними дворцами,
но не асфальт, покрытая торцами,
друзья мои, вот улица для вас.
Здесь бедные любовники, легки,
под вечер в парикмахерских толпятся,
и сигареты белые дымятся,
и белые дрожат воротники.
Вот книжный магазин, но небогат
любовью, путешествием, стихами,
и на балконах звякают стаканы,
и занавеси тихо шелестят.
Я обращаюсь в слух, я обращаюсь в слух,
вот возгласы и платьев шум нарядный,
как эти звуки родины приятны
и коротко желание услуг.
Все жизнь не та, все, кажется, на сердце
лежит иной, несовременный груз,
и все волнует маленькую грудь
в малиновой рубашке фарисейства.
Зачем же так. Стихи мои -- добрей.
Скорей от этой ругани подстрочной.
Вот фонари, под вывеской молочной
коричневые крылышки дверей.
Вот улица, вот улица, не редкость --
одним концом в коричневую мглу,
и рядом детство плачет на углу,
а мимо все проносится троллейбус.
Когда-нибудь, со временем, пойму,
что тоньше, поучительнее даже,
что проще и значительней пейзажа
не скажет время сердцу моему.
Но до сих пор обильностью врагов
меня портрет все более заботит.
И вот теперь по улице проходит
шагами быстрыми любовь.
Не мне спешить, не мне бежать вослед
и на дорогу сталкивать другого,
и жить не так. Но возглас ранних лет
опять летит.-- Простите, ради Бога.
Постойте же. Вдали Литейный мост.
Вы сами видите -- он крыльями разводит.
Постойте же. Ко мне приходит гость,
из будущего времени приходит.
Глава 2
Теперь покурим белых сигарет,
друзья мои, и пиджаки наденем,
и комнату на семь частей поделим,
и каждому достанется портрет.
Да, каждому портрет. Друзья, уместно ль
заметить вам, вы знаете, друзья,
приятеля теперь имею я...
Вот комната моя. Из переездов
всегда сюда. Родители, семья,
а дым отечественный запах не меняет.
...Приятель чем-то вас напоминает...
Друзья мои, вот комната моя.
Здесь родина. Здесь -- будто без прикрас,
здесь -- прошлым днем и нынешним театром,
но завтрашний мой день не здесь. О, завтра,
друзья мои, вот комната для вас.
Вот комната любви, диван, балкон,
и вот мой стол -- вот комната искусства.
А по торцам грузовики трясутся
вдоль вывесок и розовых погон
пехотного училища. Приятель
идет ко мне по улице моей.
Вот комната, не знавшая детей,
вот комната родительских кроватей.
А что о ней сказать? Не чувствую ее,
не чувствую, могу лишь перечислить.
Вы знаете... Ах нет... Здесь очень чисто,
все это мать, старания ее.
Вы знаете, ко мне... Ах, не о том,
о комнате с приятелем, с которым...
А вот отец, когда он был майором,
фотографом он сделался потом.
Друзья мои, вот улица и дверь
в мой красный дом, вот шорох листьев мелких
на площади, где дерево и церковь
для тех, кто верит Господу теперь.
Друзья мои, вы знаете, дела,
друзья мои, вы ставите стаканы,
друзья мои, вы знаете -- пора,
друзья мои с недолгими стихами.
Друзья мои, вы знаете, как странно...
Друзья мои, ваш путь обратно прост.
Друзья мои, вот гасятся рекламы.
Вы знаете, ко мне приходит гость.
Глава 3
По улице, по улице, свистя,
заглядывая в маленькие окна,
и уличные голуби летят
и клювами колотятся о стекла.
Как шепоты, как шелесты грехов,
как занавес, как штора, одинаков,
как посвист ножниц, музыка шагов,
и улица, как белая бумага.
То Гаммельн или снова Петербург,
чтоб адресом опять не ошибиться
и за углом почувствовать испуг,
но за углом висит самоубийца.
Ко мне приходит гость, ко мне приходит гость.
Гость лестницы единственной на свете,
гость совершенных дел и маленьких знакомств,
гость юности и злобного бессмертья.
Гость белой нищеты и белых сигарет,
Гость юмора и шуток непоместных.
Гость неотложных горестных карет,
вечерних и полуночных арестов.
Гость озера обид -- сих маленьких морей.
Единый гость и цели и движенья.
Гость памяти моей, поэзии моей,
великий Гость побед и униженья.
Будь гостем, Гость. Я созову друзей
(пускай они возвеселятся тоже), --
веселых победительных гостей
и на Тебя до ужаса похожих.
Вот вам приятель -- Гость. Вот вам приятель -- ложь.
Все та же пара рук. Все та же пара глаз.
Не завсегдатай -- Гость, но так на вас похож,
и только имя у него -- Отказ.
Смотрите на него. Разводятся мосты,
ракеты, киноленты, переломы...
Любите же его. Он -- менее, чем стих,
но -- более, чем проповеди злобы.
Любите же его. Чем станет человек,
когда его столетие возвысит,
когда его возьмет двадцатый век --
век маленькой стрельбы и страшных мыслей?
Любите же его. Он напрягает мозг
и новым взглядом комнату обводит...
...Прощай, мой гость. К тебе приходит Гость.
Приходит Гость. Гость Времени приходит.
1961
Зимой
Снова поют за стенами
Жалобы колоколов...
Несколько улиц меж нами,
Несколько слов!
Город во мгле засыпает,
Серп серебристый возник,
Звездами снег осыпает
Твой воротник.
Ранят ли прошлого зовы?
Долго ли раны болят?
Дразнит заманчиво-новый,
Блещущий взгляд.
Сердцу он (карий иль синий?)
Мудрых важнее страниц!
Белыми делает иней
Стрелы ресниц...
Смолкли без сил за стенами
Жалобы колоколов.
Несколько улиц меж нами,
Несколько слов!
Месяц склоняется чистый
В души поэтов и книг,
Сыплется снег на пушистый
Твой воротник.
Марина Цветаева
Матильда
15.12.2010, 23:21
Убивали любовь, убивали в четыре руки,
Били с разных сторон, состязаясь в сноровке и силе.
Им шептала любовь: "Ах, какие же вы дураки!"
Но они ей в ответ за ударом удар наносили.
Убивали любовь, и однажды любовь умерла,
Ей бы их обмануть, притвориться убитой – и только,
Но любовь, как любовь, притворяться и лгать не могла,
Да и им поначалу не жаль её было нисколько.
Убивали любовь. На поминках его желваки
Заходили на скулах, а взгляд её слёзы затмили,
И тайком друг от друга всё те же четыре руки
Поливают отныне цветы у неё на могиле.
Юрий Воронов
blagoroden_don
15.12.2010, 23:36
здравствуй небо и ты с пропеллером на спине
тоже здравствуй взгляни на город он весь в огне
особенно в этом ракурсе с этих высот
глянь как медленно электричка к нему ползет
здравствуй небо здравствуй воля прощай дедал
я уже отучился в школе долги раздал
наркодилерам криту миносу и семье
оставляю тебя внизу на чумной земле
оставляю тебя прозябанию всем вещам
что ты так ценил по жизни и мне завещал
эта тяга твоя к горилке свиным хрящам
к потным бабам интригам кинжалам-дефис-плащам
не желаю жить в этом аду в этой стране
лучше замертво упаду пропаду в волне
так прощай мой кошмарный сон прошлогодний снег
прощай и ты толстый смешной человек
с нелепым своим пропеллером на спине
что-то (прости не слышу) кричащий мне
Оскар Уайльд. Баллада Рэдингской тюрьмы (отрывок)
Но убивают все любимых, -
Пусть знают все о том, -
Один убьет жестоким взглядом,
Другой - обманным сном,
Трусливый - лживым поцелуем,
И тот, кто смел, - мечом!
Один убьет любовь в расцвете,
Другой - на склоне лет,
Один удушит в сладострастьи.
Другой - под звон монет,
Добрейший - нож берет: кто умер,
В том муки больше нет.
Кто слишком скор, кто слишком долог,
Кто купит, кто продаст,
Кто плачет долго, кто - спокойный -
И вздоха не издаст,
Но убивают все любимых, -
Не всем палач воздаст.
СНЕЖНЫЕ ХЛОПЬЯ
Глухим путем, неезженным,
На бледном склоне дня
Иду в лесу оснеженном,
Печаль ведет меня.
Молчит дорога странная,
Молчит неверный лес...
Не мгла ползет туманная
С безжизненных небес —
То вьются хлопья снежные
И, мягкой пеленой,
Бесшумные, безбрежные,
Ложатся предо мной.
Пушисты хлопья белые,
Как пчел веселых рой,
Играют хлопья смелые
И гонятся за мной,
И падают, и падают...
К земле все ближе твердь...
Но странно сердце радуют
Безмолвие и смерть.
Мешается, сливается
Действительность и сон,
Все ниже опускается
Зловещий небосклон —
И я иду и падаю,
Покорствуя судьбе,
С неведомой отрадою
И мыслью — о тебе.
Люблю недостижимое,
Чего, быть может, нет...
Дитя мое любимое,
Единственный мой свет!
Твое дыханье нежное
Я чувствую во сне,
И покрывало снежное
Легко и сладко мне.
Я знаю, близко вечное,
Я слышу, стынет кровь...
Молчанье бесконечное...
И сумрак... И любовь.
1894
Зинаида Гиппиус
http://i070.radikal.ru/1012/d8/83e856f28474.gif
СНЕГ
Опять он падает, чудесно молчаливый,
Легко колеблется и опускается...
Как сердцу сладостен полет его счастливый!
Несуществующий, он вновь рождается...
Все тот же, вновь пришел, неведомо откуда,
В нем холода соблазны, в нем забвенье...
Я жду его всегда, как жду от Бога чуда,
И странное с ним знаю единенье.
Пускай уйдет опять - но не страшна утрата.
Мне радостен его отход таинственный.
Я вечно буду ждать его безмолвного возврата,
Тебя, о ласковый, тебя, единственный.
Он тихо падает, и медленный и властный...
Безмерно счастлив я его победою...
Из всех чудес земли тебя, о снег прекрасный,
Тебя люблю... За что люблю - не ведаю.
1897
Зинаида Гиппиус
Арсений Тарковский
Отнятая у меня, ночами
Плакавшая обо мне, в нестрогом
Черном платье, с детскими плечами,
Лучший дар, не возвращенный богом,
Заклинаю прошлым, настоящим,
Крепче спи, не всхлипывай спросонок,
Не следи за мной зрачком косящим,
Ангел, олененок, соколенок.
Из камней Шумера, из пустыни
Аравийской, из какого круга
Памяти - в сиянии гордыни
Горло мне захлестываешь туго?
Я не знаю, где твоя держава,
И не знаю, как сложить заклятье,
Чтобы снова потерять мне право
На твое дыханье, руки, платье.
О, этих глаз мучительная власть
и этих рук пленительная жажда
как хочется сорваться и упасть
упасть, в одну и ту же воду, дважды
как хочется вернуть вчерашний день
и снова совершить свои ошибки
пройти свой путь, забыв про лень
стать Сальвадором, призрачным и зыбким
стать наяву и между строк
с тобой, до боли настоящим
и вновь шагнуть, нажать курок
и проиграть, играя в ящик...
Salvador
А от нас уехал зоопарк…
Рано утром буферами лязгнул,
Увозя с фекалиями бак,
Тигра и пластмассовые ясли.
Где сейчас медлительный удав,
Саламандра и макака-резус?..
Фауна далёких государств!
Ты нужна, нужна мне до зарезу!
Обхожу знакомые места:
Здесь верблюд заносчиво плевался,
Здесь играл упитанный мустанг
С лошадью,
В девичестве Пржевальской,
Здесь мартышка создавал уют
И, стесняясь зрителей немножко,
Мучил одноглазую змею
Маленькой, изящною ладошкой.
Где моржа парадное весло?
Где тюленя разноцветный обод?
Для кого подкидывает слон
Тщательно гофрированный хобот?
Завершилось яркое ревю:
Не топорщит осьминог присоски,
И баран казённую травю
Не жуёт с гримасой философской,
Поминая свой сохатый Инь,
Не вздыхают пасмурные лоси,
Утомлённый жизнью бабуин
Попой о решётку не елозит,
Не смущают жёлтую осу
Детский визг и липкие ириски…
…Где же проводить теперь досуг
Тихой молодой вуайеристке?!
serg1969
16.12.2010, 08:09
Зима... Опять зима: деревья, как игрушки,
И самый чистый снег ложится в грязь дорог.
А у виска свистит шальным ядром из пушки
Случайно кем-то брошенный снежок.
Вон, девушка прошла и улыбнулась будто,
Но я прибавил шаг: торопят сотни дел.
А вдруг это судьба вот этим самым утром
Мне улыбнулась вслед, а я не разглядел?
К героям прошлых лет не стоит и тянуться.
На душах ставим крест и надпись "гололед"...
Я сам не соглашусь вот, прям сейчас, рехнуться,
Копье наперевес, меч в зубы и вперед!
Как много в мире зла, как мало Ланцелотов...
Как много пышных фраз, как мало просто слов.
И острый дефицит бродячих сумасбродов,
И не хватает струн, и песен, и стихов.
А может, все не так? Ведь сердце бьется вроде.
А может быть, сейчас, не глядя, в сей момент -
Ту девушку догнать, спросить хоть о погоде
И отпустить один старинный комплимент?
Я с места взял в карьер, причем, довольно лихо.
Надежды никакой, но все-таки успел!
Взглянула, не дыша, потом назвала психом
И улыбнулась так, что я чуть не запел.
...Зима, опять зима. А печь трещит о лете.
Безверье и тоска уносятся в трубу.
И коль в твоей душе хоть искорка, да светит,
Надвинь на брови шлем и - встреть свою судьбу.....
Андрей Белянин
Счастье!
16.12.2010, 08:15
ЗИМНЕЕ УТРО
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный -
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела -
А нынче... погляди в окно:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Вся комната янтарным блеском
Озарена. Веселым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
А.Пушкин
Зимний романс
Застыла тревожная ртуть,
И ветер ночами несносен...
Но, если ты слышал, забудь
Скрипенье надломанных сосен!
На черное глядя стекло,
Один, за свечою угрюмой,
Не думай о том, что прошло;
Совсем, если можешь, не думай!
Зима ведь не сдатся: тверда!
Смириться бы, что ли... Пора же!
Иль лира часов и тогда
Над нами качалась не та же?
Иннокентий Анненский
Кому зима — арак и пунш голубоглазый,
Кому душистое с корицею вино,
Кому жестоких звёзд солёные приказы
В избушку дымную перенести дано.
Немного теплого куриного помёта
И бестолкового овечьего тепла;
Я всё отдам за жизнь — мне там нужна забота,—
И спичка серная меня б согреть могла.
Взгляни: в моей руке лишь глиняная крынка,
И верещанье звезд щекочет слабый слух,
Но желтизну травы и теплоту суглинка
Нельзя не полюбить сквозь этот жалкий пух.
Тихонько гладить шерсть и ворошить солому,
Как яблоня зимой, в рогоже голодать,
Тянуться с нежностью бессмысленно к чужому,
И шарить в пустоте, и терпеливо ждать.
Пусть заговорщики торопятся по снегу
Отарою овец и хрупкий наст скрипит,
Кому зима — полынь и горький дым к ночлегу,
Кому — крутая соль торжественных обид.
О, если бы поднять фонарь на длинной палке,
С собакой впереди идти под солью звезд
И с петухом в горшке прийти на двор к гадалке.
А белый, белый снег до боли очи ест.
Осип Эмильевич Мандельштам
1921
Холодок щекочет темя,
И нельзя признаться вдруг,—
И меня срезает время,
Как скосило твой каблук.
Жизнь себя перемогает,
Понемногу тает звук,
Всё чего-то не хватает,
Что-то вспомнить недосуг.
А ведь раньше лучше было,
И, пожалуй, не сравнишь,
Как ты прежде шелестила,
Кровь, как нынче шелестишь.
Видно, даром не проходит
Шевеленье этих губ,
И вершина колобродит,
Обреченная на сруб.
Осип Эмильевич Мандельштам
1922
Счастье!
16.12.2010, 08:32
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Б.Пастернак
Прости, что непростительно
груба, упряма, зла,
но соль была просыпана,
просыпана была.
Она лежала, белая,
странней цветка в грязи,
а я не знала, бедная,
чем это нам грозит.
Наветами опутанный,
сидел ты за столом,-
опутанный, окутанный
чужим далеким злом.
Чему ты верил, глупенький,
поспешный суд верша?
Душа моя обуглена,
ободрана душа.
Ободрана, оболгана
сверчок едва живой!-
оболгана, обогнана
лживою молвой.
Еще смотрю просительно,
еще не все - дотла,-
но соль была просыпана,
просыпана была!
Осталась снежной горкою.
Навеки? До весны?
Слезы мои горькие,
мои пустые сны!
Золою боль присыпана.
Зола, как соль, бела...
Но -
соль
была просыпана,
просыпана была...
1972
Римма Казакова
Факир был пьян.
Он нервничал и плакал,
И бил ногой казённый реквизит,
И всё просил из дальнего барака
Молоденькую шлюху пригласить.
Ему твердили – сборы, губернатор,
Аншлаг, проценты, денежный отчет,
А он залез под купол на канаты
И поливал собравшихся мочой.
Вступив в конфликт,
Переходящий в драку
В вольере дрессированных макак,
С одной совсем невинною макакой
Почти осуществил порочный акт.
Его спугнул сердитый дрессировщик,
Грозя членовредителю судом
И говоря, что не позволит, в общем,
Тут разводить Гоморру и Содом.
Факир лукавил и молчал манерно,
Сказал, что сдался, умер, заболел,
Он даже взялся гладить в костюмерной
Искусственных песцов и соболей.
Но вечером, приблизив планку к литру
Посредством недр цветочного горшка,
И накрывая кролика цилиндром,
Хихикал о своём исподтишка.
На край манежа напустив туману,
Он вышел голым в мёртвой тишине
И показал вполне здоровый анус
Дородной губернаторской жене.
Его свалили пеной из брандспойта,
Он вырвался, как угорь ускользнул,
Его видали в рюмочной у порта -
Он развлекал куплетом матросню
И, мучая своё нагое тело,
Выписывал смешные кренделя.
Факир был пьян...
А вам какое дело?
Не суйте нос в факирские дела.
Счастье!
16.12.2010, 09:34
Снег
Запомни мир, каким он был
Где сердцу ты любовь простил,
Где закрываются глаза,
Приходят снова сны, не понятные уму,
заполнят светом пустоту
Со вспышкой света поутру все исчезает
Медленно ночь улиц усыпляет
И снится небу снег, снег, снег
Зима за облаками
Мечты твои чисты - я знаю
Снег, снег, снег, летит с небес не тая,
Ты рядом хочешь быть - я знаю
Мы души греем каждый год
Уходит солнце в небосвод
И удаляясь от звезды все станет белым
Кристаллы снега упадут, они оставив, cвет зовут
И я иду на белый суд и он сверкает
Медленно ночь улиц усыпляет
И снится небу снег, снег, снег
Зима за облаками
Мечты твои чисты - я знаю
Снег, снег, снег, летит с небес не тая,
Ты рядом хочешь быть -
я знаю, знаю, знаю, знаю
Часы остыли, боль ушла
И от покоя тишина
А где-то бред, а где-то дым,
И мир когда-то был иным
Медленно ночь улиц усыпляет
И снится небу снег, снег, снег
Зима за облаками
Мечты твои чисты - я знаю
Снег, снег, снег, летит с небес не тая
Ты рядом хочешь быть
Cнег, снег, снег
Зима за облаками
Мечты твои чисты - я знаю
Снег, снег, снег, летит с небес не тая
Ты рядом хочешь быть - я знаю
Н.Носков
Amon_RA, это называется смех сквозь слезы... но как же метко пишет! по-мужски жёстко
ПОРТРЕТ МУЖЧИНЫ
Его глаза - подземные озёра,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.
Его уста - пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом;
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.
И руки - бледный мрамор полнолуний.
В них ужасы неснятого проклятья.
Они ласкали девушек-колдуний
И ведали кровавые распятья.
Ему в веках достался странный жребий -
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он, - на небе
Кровавая растаяла комета.
В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.
Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать... плакать больше он не может.
Николай Гумилев
http://s014.radikal.ru/i329/1012/a9/236e7b06203c.jpg
Привет, Айседора!
Привет! Нежным шелком
Струится прозрачная память…
И в неба кошелку
Июнь собирает дожди…
Пугливое сердце
Сжимаю до боли руками:
Не верь! Не надейся!
А, главное, – больше не жди!
Привет! А на прошлом июне
Колышется море
И сказочно-юный
К плечу подымается взгляд…
И лестница старая плачет,
Но это – не горе…
Всё будет иначе.
И мы не вернемся назад.
Привет! Шелк привычно
Ласкает усталое горло
И гаснут, как спички,
Короткие серые дни…
Как бьется в агонии лето!
Привет, Айседора!
Я тоже любила. Поэта.
Водитель, гони!...
Ната Ли
Маркиза Карабаса (Ирина Светлова)
Несостоявшийся ланч с деловым мужчиной
Я знаю: мир мужской обманчив.
Учи, судьба, меня, учи
Не приглашать в кафе на ланчи
Делами занятых мужчин!
Нет моего для них доверия!
Смотрю рассеянно в бокал….
Я для кого цепляла перья
На страусиное боа?!
Кому я посвятила нынче
На ногте каплевидный страз?!
Открытым текстом, без кавычек:
Ему! Ему! В который раз!
До миллиметра чист, отточен
Бровей изысканный излом.
Пусть нос картошкой и не очень -
С бровями явно повезло.
Я ж хороша! Славянский идол!
Ужель его не привлекла?
Накапать может цианиду?
Подсыпать битого стекла?
Да где б он был, не позвони я?!
Таких, как я, пойди - найди!..
В последний миг полифония
Поставит точечку над «i» -
Мол, недосуг… Он занят, дескать:
«Прости, мой друг! Не спорь, не плачь...»
…Ест одиноко поэтесска
Невкусный и остывший ланч…
Марина Цветаева
Ты, кто муку видишь в каждом миге,
Приходи сюда, усталый брат!
Все, что снилось, сбудется, как в книге-
Темный Шварцвальд сказками богат!
Все людские помыслы так мелки
В этом царстве доброй полумглы.
Здесь лишь лани бродят, скачут белки...
Пенье птиц... Жужжание пчелы...
Погляди, как скалы эти хмуры,
Сколько ярких лютиков в траве!
Белые меж них гуляют куры
С золотым хохлом на голове.
На поляне хижина-игрушка
Мирно спит под шепчущий ручей.
Постучишься -- ветхая старушка
Выйдет, щурясь от дневных лучей.
Нос как клюв, одежда земляная,
Золотую держит нить рука, --
Это Waldfrau, бабушка лесная,
С колдовством знакомая слегка.
Если добр и ласков ты, как дети,
Если мил тебе и луч, и куст,
Все, что встарь случалося на свете,
Ты узнаешь из столетних уст.
Будешь радость видеть в каждом миге,
Всe поймешь: и звезды, и закат!
Что приснится, сбудется, как в книге, --
Темный Шварцвальд сказками богат!
Николай Гумилев
Здравствуй, Красное Море, акулья уха,
Негритянская ванна, песчаный котел!
На утесах твоих, вместо влажного мха,
Известняк, словно каменный кактус, расцвел.
На твоих островах в раскаленном песке,
Позабыты приливом, растущим в ночи,
Издыхают чудовища моря в тоске:
Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи.
С африканского берега стаи пирог
Отплывают и жемчуга ищут вокруг,
И стараются их отогнать на восток
С аравийского берега сотни фелук.
Если негр будет пойман, его уведут
На невольничий рынок Ходейды в цепях,
Но араб несчастливый находит приют
В грязно-рыжих твоих и горячих волнах.
Как учитель среди шалунов, иногда
Океанский проходит средь них пароход,
Под винтом снеговая клокочет вода,
А на палубе - красные розы и лед.
Ты бессильно над ним: пусть ревет ураган,
Пусть волна как хрустальная встанет гора,
Закурив папиросу, вздохнет капитан:
- Слава Богу, свежо! Надоела жара!
Целый день над водой, словно стая стрекоз,
Золотые летучие рыбы видны,
У песчаных, серпами изогнутых кос
Мели, точно цветы, зелены и красны.
Блещет воздух, налитый прозрачным огнем,
Солнце сказочной птицей глядит с высоты:
- Море, Красное Море, ты царственно днем,
Но ночами вдвойне ослепительно ты!
Только тучкой скользнут водяные пары,
Тени черных русалок мелькнут на волнах,
Да чужие созвездья, кресты, топоры,
Над тобой загорятся в небесных садах.
И огнями бенгальскими сразу мерцать
Начинают твои золотые струи,
Искры в них и лучи, словно хочешь создать,
Позавидовав небу, ты звезды свои.
И когда выплывает луна на зенит,
Ветр проносится, запахи леса тая,
От Суэца до Баб-эль-Мандеба звенит,
Как Эолова Арфа, поверхность твоя.
На обрывистый берег выходят слоны,
Чутко слушая волн набегающих шум,
Обожать отраженье ущербной луны,
Подступают к воде и боятся акул.
И ты помнишь, как, только одно из морей,
Ты исполнило некогда Божий закон,
Разорвало могучие сплавы зыбей,
Чтоб прошел Моисей и погиб Фараон.
Валентин Берестов
Нарастают снега. Сокращается день.
Год проходит. Зима настаёт.
Даже в полдень за мной великанская тень
Синим шагом по снегу идёт.
Снег, свисая, с еловых не сыплется лап,
И синицы свистят без затей.
Столько снежных кругом понаставлено баб,
Столько снежных кругом крепостей.
Незаметно зарею сменилась заря,
И снега забелели из тьмы.
Я люблю вас, короткие дни декабря,
Вечер года и утро зимы.
Зимою жить не надо -
Зимою надо спать.
В натопленой берлоге
Под старым одеялом.
Пусть будет телевизор
И жареной картошки
Большая сковородка,
А к чаю непременно
Полкружки коньяку.
Зимою жить не нужно -
Зимою нужно верить,
Шептать по телефону усталое "люблю",
С угрюмой толстой кошкой
Мурлыкать на коленях.
Я дверь на ключ закрою
И выброшу в окошко...
Зимою будет страшно -
И я ее просплю.
Елена Берсенева
С годами мы меняемся
Не к лучшему, наверно.
Мы нежности стесняемся,
Как глупости и скверны.
И чувства в безнадежности,
Забытые, уснули…
Мне не хватает нежности,
Как снежности в июле.
(А.Бацын)
Александр Сергеевич Грибоедов
(Ч а ц к и й - монолог)
И точно, начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом;
Стучали об пол, не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть, как кружево плели.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок,
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай, приговаривал:- Ах! если бы мне тоже!
Хоть есть охотники поподличать везде
АБРИКОСОВЫЙ РАЙ
Рыжее поле: щебечет лишь птица, -
В море пшеничное как не влюбиться!
Туча спасает от солнца и зноя,
Зреющий хлеб в состоянии покоя!
Пыль из под ног вместе с рыжей соломкой,
С палкой в руке и рубашкой - котомкой,
Вдоль по дороге волочим тела,
Сверху по пояс: в чем мать родила!
Хочется пить и прищуриться сладко,
Там на краю, где за полем посадка!
Там, где копица врастает в покос,
Море, где рыжих ничьих абрикос!
Там, на краю бесконечного поля,
Рай мой земной, - там свобода и воля!
Рыжее солнце и рыженький пес,
Локон в стогу нежно рыжих волос!
Сергей Ирза
serg1969
16.12.2010, 21:42
Не снятся мне ни Минск, ни Рим, ни Ницца,
ни Царское Село, ни Тюильри.
Мне совершенно ничего не снится.
Мне ничего не снится, хоть умри.
Не снятся мне враги, друзья, соседи,
локальные бои Добра и Зла.
Не снятся мне закаты цвета меди
(с восходами такие же дела).
Не снится запах "докторской" и рома,
в дому отцовском - кухня да чулан,
совсем не снится рокот космодрома,
зеленая трава и прочий план.
Не снятся папарацци мне и наци,
не зрю во сне работу и родню...
Мне совершенно женщины не снятся.
Ей-богу. Ни одетые, ни ню.
Ужель настолько чуждо мне людское,
что в жизни никогда, едрёна мать,
я с возгласом: "Приснится же такое!"
не намочу от ужаса кровать?!
Ни пьянка, ни служение Отчизне
не снятся ни подробно, ни слегка....
И если сон есть отраженье жизни,
то значит, жизни не было пока.....
Александр Габриэль
Петр Давыдов
О, обреченность женщины - любить!
Прощать мужчин, надеяться и верить,
как чуда ждать звонка и стука в двери,
и каждый раз за все благодарить.
И каждый раз бросаться как в огонь,
забыв свои тревоги и сомненья,
едва скользнет усталая ладонь
по этим волосам, локтям, коленям.
И жадно слушать про его дела,
которые давно своими стали.
И слышать в разговоре те слова,
которые ни разу не звучали.
О, обреченность женщины любой
быть самой доброй, самой нежной, близкой,
всегда способной выносить капризы...
Всегда неоцененной.
Не ходи за мной, как за школьницей,
ничего не сули.
И не хочется, и не колется —
не судьба, не суди.
Я еще ничуть не вечерняя,
я пока на коне.
Я еще такая ничейная —
как земля на войне.
Не держи на леске, на поводе,
на узде, на беде,
ни на приводе, ни на проводе,
ни в руках и нигде!
Все, что вверено, что доверено,
разгоню, как коня.
Ой, как ветрено,
ой, как ветрено
в парусах у меня!
Не кидайся лассо набрасывать —
я тебе не мустанг.
Здесь охота — дело напрасное
в этих вольных местах.
Сквозь вселенную конопатую —
чем бы ты ни смутил —
я лечу, верчусь и не падаю
по законам светил.
У меня свое протяжение,
крупных звезд оселки...
Ну а вдруг
твое притяжение —
не узлы, не силки?
И когда-нибудь мне, отважась, ты
скажешь так, что пойму, —
как тебе твоя сила тяжести
тяжела одному...
Римма Казакова
Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.
Максимилиан Волошин
О мои музы – птицы боли
я вами сотни раз распят
и держит только сила воли
по строчке не сорваться в ад
как мгле уставшего сознанья
болезнен каждый ваш прилет
но стих, как результат страданья
душевным ссадинам как лед
Salvador
Sasha_Silence
17.12.2010, 10:19
Тобол
На Тоболе край соболий, да не купишь воротник.
Заболоченное поле, заколоченный рудник...
Но, гляди ка, выживают, лиху воли не дают:
Бабы что-то вышивают, мужики на что-то пьют.
Допотопная дрезина. Керосиновый дымок.
На пробое магазина зацелованный замок.
У крыльца в кирзовых чунях три угрюмых варнака -
Два пра-правнука Кучума и потомок Ермака.
Без копеечки в кармане ждут завмага не дыша:
Самых ушлых тетя Маня похмеляет без гроша!
Кто рискнет такую веру развенчать и низвести -
Тот не мерил эту меру и не пробовал нести.
Вымыл дождь на дне овражка вся историю к ногам:
Комиссарскую фуражку и колчаковский наган...
А поодаль ржавой цацкой - арестантская баржа,
Что еще при власти царской не дошла до Иртыша...
Ну, и хватит о Тоболе и сибирском кураже.
Кто наелся здешней воли, не изменится уже.
Вот и снова стынут реки, с веток падает листва
Даже в двадцать первом веке от христова рождества.
Игорь Царев
Щекотка губ и холодок зубов,
Огонь, блуждающий в потемках тела,
Пот меж грудей... И это есть - любовь?
И это всё, чего ты так хотела?
Да! Страсть такая, что в глазах темно!
Но ночь минует, легкая, как птица...
А я-то думал, что любовь - вино,
Которым можно навсегда упиться!
Дмитрий Кедрин
До новогодних праздников осталось?..
На улицах наряженные ёлочки,
Блестит в огнях цветная мишура,
Переливаются стеклянные осколочки,
Предновогодние украсив вечера...
То там, то тут Снегурочки с Морозами
Несут в мешках подарки детворе,
Из года в год всё с большими запросами,
И с прибавленьем лет в календаре...
И подведение итогов... Достижения...
Что прошлыми годами стартовалось...
Предпраздничное "детское" волнение...
До новогодних праздников... осталось?..
Ночные прогулки
Опять гуляю по соседней крыше,
Опять считаю в окнах огоньки…
Совсем не страшно, когда небо ниже
И с облаками наперегонки...
Здесь гул машин сдувает резкий ветер
И постепенно подползает тишина...
И лишь напротив чьи-то окна светят,
Другая жизнь, огромная страна...
Пять этажей чужих людей друг другу,
Судьбою заключенных в этот дом...
Чьи голоса слышны через фрамугу
И звуки не услышанные днем...
В окне на первом - кустики герани
И мордочка сиамского кота,
Он так сидит подолгу вечерами
Куда-то смотрит в темноту, грустя...
Моя квартира выше, там потемки...
Еще бы, а кому там еще быть?..
Я для соседей - новоселка, незнакомка!
Да что там обо мне-то говорить?..
На третьем в кухне свет... и звон посуды,
Там вечно кто-то что-то об пол бьет...
У каждого из нас свои причуды,
Особенно у тех, кто так орёт...
А с виду и не скажешь про соседей,
Интеллигенты скромные в очках,
А сколько всяких жизненных трагедий
И сколько злости в этих голосах...
А на четвертом парень на балконе
Мигает сигаретным огоньком.
Я видела его на стадионе,
И он живет один - холостяком...
На пятом этаже горят все окна,
Какой-то праздник там, и пир горой...
А я замерзла и совсем продрогла,
Пора спускаться и идти домой...
Мой дом - моя незыблемая крепость,
Где слишком много места жить одной...
Простите мою странную нелепость
И одинокие прогулки под Луной...
Когда я уйду,
Я оставлю мой голос
На чёрном кружке.
Заведи патефон,
И вот
Под иголочкой,
Тонкой, как волос,
От гибкой пластинки
Отделится он.
Немножко глухой
И немножко картавый,
Мой голос
Тебе прочитает стихи,
Окликнет по имени,
Спросит:
"Устала?"
Наскажет
Немало смешной чепухи.
И сколько бы ни было
Злого,
Дурного,
Печалей,
Обид,-
Ты забудешь о них.
Тебе померещится,
Будто бы снова
Мы ходим в кино,
Разбиваем цветник.
Лицо твоё
Тронет волненья румянец,
Забывшись,
Ты тихо шепнёшь:
"Покажись!.."
Пластинка хрипнет
И окончит свой танец,
Короткий,
Такой же недолгий,
Как жизнь.
Дмитрий Кедрин
Он ночью приплывет на чёрных парусах
Серебряный корабль с пурпурною каймою!
Но люди не поймут, что он приплыл за мною
И скажут — «Вот луна играет на волнах»...
Как чёрный серафим три парные крыла,
Он вскинет паруса над звездной тишиною!
Но люди не поймут, что он уплыл со мною
И скажут — «Вот она сегодня умерла».
Дмитрий Кедрин
Я
Много видевший, много знавший,
Знавший ненависть и любовь,
Всё имевший, всё потерявший
И опять всё нашедший вновь.
Вкус узнавший всего земного
И до жизни жадный опять,
Обладающий всем и снова
Всё боящийся потерять.
Июнь 1945
ЗИМНЕЕ
Экой снег какой глубокий!
Лошадь дышит горячо.
Светит месяц одинокий
Через левое плечо.
Пруд окован крепкой бронью,
И уходят от воды
Вправо - крестики вороньи,
Влево - заячьи следы.
Гнется кустик на опушке,
Блещут звезды, мерзнет лес,
Тут снимал перчатки Пушкин
И крутил усы Дантес.
Раздается на полянке
Волчьих свадеб дальний вой.
Мы летим в ковровых санках
По дороге столбовой.
Ускакали с черноокой
И - одни... Чего ж еще?
Светит месяц одинокий
Через левое плечо.
Неужели на гулянку
С колокольцем под дугой
Понесется в тех же санках
Завтра кто-нибудь другой?
И усы ладонью тронет,
И увидит у воды
Те же крестики вороньи,
Те же заячьи следы?
На березах грачьи гнезда
Да сорочьи терема?..
Те же волки, те же звезды,
Та же русская зима!
На погост он мельком глянет,
Где ограды да кресты.
Мельком глянет, нас помянет:
Жили-были я да ты!..
И прижмется к черноокой,
И задышит горячо.
Глянет месяц одинокий
Через левое плечо.
1938
Говорила мне бабка лютая,
Коромыслом от злости гнутая:
- Не дремить тебе в люльке дитятка,
Не белить тебе пряжи вытканной, -
Царевать тебе - под заборами!
Целовать тебе, внучка, - ворона.
Ровно облако побелела я:
Вынимайте рубашку белую,
Жеребка не гоните черного,
Не поите попа соборного,
Вы кладите меня под яблоней,
Без моления, да без ладана.
Поясной поклон, благодарствие
За совет да за милость царскую,
За карманы твои порожние
Да за песни твои острожные,
За позор пополам со смутою, -
За любовь за твою за лютую.
Как ударит соборный колокол -
Сволокут меня черти волоком,
Я за чаркой, с тобою роспитой,
Говорила, скажу и Господу, -
Что любила тебя, мальчоночка,
Пуще славы и пуще солнышка.
1916
Борис Пастернак
Снег идет
Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.
Снег идет, и все в смятеньи,
Bсе пускается в полет,
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.
Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.
Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?
Снег идет, снег идет,
Снег идет, и все в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.
mothlight
17.12.2010, 19:23
Саша Бес
Я запомню тебя, чтоб найти через сотни лет
Я запомню тебя, чтоб найти через сотни лет
Чтоб когда-нибудь вместе камин растопить стихами
С головой завернуться в коричневый мягкий плед
И заполнить разлуку известными нам штрихами
Я запомню тебя, чтоб при встрече тепло обнять
Чтоб насквозь пропитаться твоей пеленой прохлады
Чтоб за все эти годы друг друга простить… понять
Чтобы взять кочергу и собрать угольки баллады
Я запомню тебя, чтоб при встрече легко солгать:
«Я совсем не скучал в этом обществе светских пташек
И вообще, ты прости, мне к другой пора убегать»
А в ответ: «Посмотри! Изумительна роспись чашек»
Я запомню тебя, чтоб больнее было терять
Чтоб кому-то сказать: «Извини, я влюблен в другую»
Чтобы ночью тайком целовать золотую прядь
И отчаянно - больно унизить тебя нагую…
mothlight
17.12.2010, 19:24
Саша Бес
Я ведь писал те строки не о вас
Я ведь писал те строки не о вас,
И не для вас, ни для кого другого
Я нелюбимых приглашал на вальс
А вас, ma chere, не приглашаю снова
Теряя мир во внутренней борьбе,
Я разбивал об пол пустые вазы
Я нелюбимых приглашал к себе,
А вас, ma chere, не пригласил ни разу
Все эти строки – мой самообман
Но эти мысли отсекаю сразу
Я женских судеб страстный клептоман
Но только вашу – не украл ни разу
И я пишу все это не о вас,
И не для вас, ни для кого другого
Но всех их я оставлю про запас
Мне б только вас, ma chere, увидеть снова
mothlight
17.12.2010, 19:29
Саша Бес
Будешь моей единственной?
- Будешь моей единственной?
- Я буду просто твоей
- Нежной, смешной, таинственной?
- Это в порядке вещей
- Будешь как птица вольною?
- Если подаришь крыла
- Сможешь ли сделать больно мне?
- Знаешь, а я бы смогла
- Будешь как пёс послушною?
- Если прикажешь, то да
- Бледной, немой, бездушною?
- Я ведь была ей всегда
- Будешь порхать как бабочка?
- Буду, но только лишь день
- Можно звать тебя лапочкой?
- Можно, – ответила тень
mothlight
17.12.2010, 19:30
Саша Бес
Когда ты придешь
Когда ты придешь, я усну на твоих коленях
Ты будешь давать мне таблетки от медленной смерти,
По горло увязнув в своей карамельной лени.
А чек за продажу души нам отправят в конверте
Когда ты придешь, я с тобой поделюсь секретом
О том, что когда-нибудь я полюблю тебя тоже.
А ты, как обычно, вздохнешь, достав сигарету
Закуришь и скажешь: «Давай пообщаемся позже»
А позже, ты сложишь узор на прозрачном блюде
И спросишь, стряхнув со стола незаметные крошки:
«А что происходит, когда умирают люди?»
«…когда человек умирает, рождается кошка»
В том краю, где желтая крапива
И сухой плетень,
Приютились к вербам сиротливо
Избы деревень.
Там в полях, за синей гущей лога,
В зелени озер,
Пролегла песчаная дорога
До сибирских гор.
Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах.
Все они убийцы или воры,
Как судил им рок.
Полюбил я грустные их взоры
С впадинами щек.
Много зла от радости в убийцах,
Их сердца просты.
Но кривятся в почернелых лицах
Голубые рты.
Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист.
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист.
И меня по ветряному свею,
По тому ль песку,
Поведут с веревкою на шее
Полюбить тоску.
И когда с улыбкой мимоходом
Распрямлю я грудь,
Языком залижет непогода
Прожитой мой путь.
1915
Божественная Суббота
Божественная Суббота, или Стихи о том,
как нам с Зиновием Гердтом в одну из
суббот не было куда торопиться
Божественной субботы
хлебнули мы глоток.
От празднеств и работы
закрылись на замок.
Ни суетная дама,
ни улиц мельтешня
нас не коснутся, Зяма,
до середины дня.
Как сладко мы курили!
Как будто в первый раз
на этом свете жили,
и он сиял для нас. .
Еще придут заботы,
но главное в другом:
божественной субботы
нам терпкий вкус знаком!
Уже готовит старость
свой непременный суд.
А много ль нам досталось
за жизнь таких минут?
На пышном карнавале
торжественных невзгод
мы что-то не встречали
божественных суббот.
Ликуй, мой друг сердечный,
сдаваться не спеши,
пока течет он, грешный,
неспешный пир души
Дыши, мой друг, свободой...
Кто знает, сколько раз
еще такой субботой
наш век одарит нас.
Булат Oкуджава
1975
СНЕГОПАД
Снег идет,
Снег идет,
Снег по свету бродит.
И откуда
Он идет
И куда уходит?
Снегопад,
Снегопад,
Снежное паденье.
Снег идет
Наугад,
Словно сновиденье.
Сны земли,
Сны небес
Видит, засыпая,
Белый сад,
Белый лес
Снегом засыпая.
Элинор Фарджон
Кира Данилянц
ЗИМА РИСОВАЛА
Зима рисовала грязью картину.
Старалась, водила кистью широкой.
Картину размазывали машины,
и люди идущие по дорогам.
Зима выводила узоры-кляксы.
И злилась, что плохо, шедевр не вышел.
И вдруг разрыдалась дождем, плакса,
и я шепчу ей: «Не надо, тише,
Давай, я тебе помогу немного?
А может нам все перекрасить в белый?»
И вытерла слезы, надулась строго,
За кистью опять потянулась смело.
Дороги – поземкой, и снегом – ели!
И площади белым, и лес - холодным!
И вдруг заплясала Зима метелью,
Схватила меня в ледяные ладони.
И я рассердилась: «Ну, все, уймись ты!
Я простужусь от твоих объятий!»
… А город стоял торжественно-чистый
в снежинках с ее мехового платья.
Когда обиды чувства побеждают,
То значит нет и не было любви!
Тогда любую мелочь не прощают,
Того, что нет, того уж не спасти!
Когда любовь пытаются отбросить,
Преодолеть, как хворь или напасть,
Когда сомненья чувства разрушают,
Любви уж нет, ее не отыскать!
Когда стремятся, чувствами играя,
Частенько о другом упоминать,
И понапрасну ревность возбуждают,
Но в кошки-мышки нечего играть!
Когда не дорожат своим любимым,
И не боятся вовсе потерять,
Когда причину для разрыва ищут,
Прощай любовь, тут нечего сказать!
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
Наша ветхая лачужка
И печальна и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Лиса Алиса
17.12.2010, 22:51
Для Трулечки и всех, кто задумывался над тем, отчего поэзия, особенно написанная женщинами, не про счастье:) Думаю, не оффтоп, статья - просто песТня)))
Сейчас бродила по одному узконаправленному поэтическому форуму, и наткнулась на интересную дискуссию. Суть заданного вопроса, нередко всплывающего и на разных других ресурсах:
- Почему ЛГ (лир. героиня) в стихах подавляющего числа женщин-поэтесс глубоко несчастна?
Я на подобные вопросы всегда отвечала что-то в том духе, что о счастье писать бессмысленно - в нём живут:) А поэзия - это такое лекарство и способ разговора с миром, позволяющий весь негатив выплнеснуть на лист бумаги (монитора) - и избавиться от него таким образом. И т.д. и т.п.
Крааасивый ответ на данный вопрос Т. Аиновой:
"До сих пор я старалась избегать общения на форумах, считая таковое суррогатом жизни, бесполезным и опустошающим. Но, когда Н. Кротенко попросил откликнуться по этой теме, легко согласилась. Потому как тема и прикольная, и нетривиальная, и обросшая множеством мифов.
Начнём с того, что умственно полноценные люди, не достигшие нирваны, постоянно и абсолютно счастливыми быть в принципе не могут. Недовольство собой и\или окружающим миром – необходимое условие любого развития и любого творчества. Кроме того, поэты, как известно, отличаются обострённым восприятием всего вообще и несовершенства мироздания в особенности. А женщины, как известно, эмоциональнее мужчин.
Страдания абсолютного большинства поэтесс искренни и неподдельны. Как и других женщин. Когда я слышу, как за стеной моя замужняя соседка орёт на своих детишек, я понимаю по её голосу: она страдает. А по словесному наполнению воплей – что она уж точно не поэтесса.
Однако в отношении поэтесс «чутким, внимательным и благородным мужчинам» не стоит обольщаться, полагая: «женюсь-ка я на бедняжке! у неё такое любящее сердце! осчастливлю её и себя заодно!» Выйдя замуж, женщина либо перестаёт быть поэтессой, либо… продолжает страдать. Выбор зависит от того, что для неё важнее. (Тут надо заметить, что перестать быть поэтессой – не значит прекратить писать стихи, и наоборот. Больше всего страдают те, кто стихи писать бросил, а от поэтического мироощущения не избавился). Конечно, я схематизирую, возможны исключения, особенно если муж редко бывает дома или большую часть бытовых проблем взвалила на себя мама. Несомненно одно: поэзия и семейная жизнь (не путать с жизнью интимной) требуют от женщины совершенно разных способностей, конфликтующих между собой.
Казалось бы, прекрасный вариант для поэтессы – выйти замуж за обеспеченного мужчину, чтобы минимизировать материальные проблемы и посвятить себя творчеству. Анализируя стихи таких «счастливиц», я подметила интересную закономерность: объектом их поэтических грёз становился не супруг и даже не любовник, а некий загадочный, постоянно ускользающий герой. Не столько сексуальный объект, сколько символ Несбывшегося. Даже если автор – принципиальная противница символизма.
Яркая киевская поэтесса Катерина Квитницкая (1945-2007) имела привычку напутствовать симпатичных ей женщин-поэтесс словами: «Желаю тебе несчастной любви!» Действительно, несчастная любовь – мощнейший стимул для самовыражения. В ситуации разделённой любви, гармонии и взаимопонимания у человека нет необходимости общаться с любимым посредством печатного текста – в его распоряжении куда более действенные средства. Тем более далеко не каждый захочет делиться своим счастьем с окружающим миром, враждебным и завистливым. А вот для человека несчастного посылать поэтические позывные – дело не такое уж безнадёжное. Кстати, у «куртуазных маньеристок» соблазнение мужчин посредством поэзии – программная задача.
О том, как написанные стихи отражаются на судьбах поэтов вообще и женщин в частности, можно было бы написать целый трактат. Зависимости тут нелинейны, и вовсе не всё, написанное в стихах, сбывается так уж буквально. Приведу только один пример. В последние годы прошедшего тысячелетия в поэтических кругах Киева блистала одна свежеразведённая дама. Стихи она писала преимущественно о невозможности встретить мужчину, достойного её возвышенной души и огненного темперамента. Через пару лет своей бурной творческой деятельности она вышла замуж за мужественного красавца и укатила с ним в дальнее забугорье.
Умозаключение типа «женщина несчастна, потому что пишет стихи» в общем случае ошибочно. «Женщина пишет стихи, потому что страдает» - всё-таки ближе к истине, хотя тоже слишком упрощённо. Бывают страдания ситуативные, а бывают экзистенциальные. Первые порождают «прикладную поэзию», т.е. посвящённую проблемам, разрешимым в практической сфере. Большинство стихов о женских страданиях именно таковы – в них нет подлинного метафизического прорыва. Такие стихи понятнее читателям и пользуются бОльшим успехом.
Несколько слов о фразе «Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей». У Пушкина эта мысль сформулирована изящнее:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем её вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Мои многолетние (с 8-го класса средней школы) наблюдения показывают, что это верно в отношении женщин с психологией красавиц. Которая не является прямым и неизбежным следствием внешней привлекательности – многое зависит от обстоятельств, формировавших женщину в детстве и ранней юности. Поэтессы часто имеют психологию красавиц даже при далеко не идеальных внешних данных. Но отнюдь не всегда. Для меня, к примеру, самое привлекательное в мужчине – любовь ко мне. Но если он при этом туп, непорядочен или телесно омерзителен, шансы на взаимность равны нулю…
Что касается «выходов из состояний душевных страданий»… Если не считать той дверцы, которой воспользовались Марина Цветаева и Ника Турбина, для настоящих поэтов (независимо от пола) он существует только в виде выхода из страданий ситуативных в страдания экзистенциальные и, как следствие, поэзию более высокой пробы (впрочем, соответственно, ещё более бесполезную). Тут «чуткие, внимательные и благородные мужчины, обременённые глубокими философскими размышлениями» очень даже могут прийти на помощь. Если вы любите поэзию, любите заодно и поэтесс. Любите бескорыстно – хорошие жёны-наседки из них всё равно не получатся. Воздастся вам – стихами.
По поводу реплики Резника: это же радостная новость для косолапых толстушек с медвежьей грацией (а как ещё трактовать «топтыжек-обояшек»?)! Как только они начнут писать талантливые стихи – им обеспечена любовь супер-интеллектуального искусствоведа Александра Резника.
И наконец – по секрету – поэтессам. Вообще-то настоящее счастье – это творчество. И даже не в смысле писания стихов (шире и выше). А всё остальное – суета сует".
Отсюда:
http://www.poezia.org/phorum/index.php?showtopic=819&st=0
Зимняя любовь
Зарекся больше не любить.
К чему оно, скажи на милость…
Принять-обнять-простить-забыть?
Ан, нет! Опять пришла… Явилась
Зимою теплой (как в Крыму)
И дразнит душу мне надеждой,
Надеясь, может, ВСЕ пойму
И снова буду жить как прежде…
Как прежде – духом рваться ввысь,
Как прежде – рваться прочь от быта.
«Вперед, дитя мое, стремись!
Дорога в рай всегда открыта».
Я не стыжусь поднять глаза.
(В который раз я это слышу!)
Ведь не откажут тормоза,
И в Никуда не съедет крыша,
Не закипит от страсти кровь.
Худа, как старое корыто,
Безлико-юная Любовь,
Ты стала слабой и избитой…
Все ж не стареешь – это плюс…
Быть может, ты одна лишь сладость.
Разлук, как прежде, не боюсь,
Пойми же, муки эти – радость…
И я приму тебя как есть,
И поселю в себе, конечно…
Не трогай Разум, сделай честь,
Быть может, вместе будем вечно…
Но и не более того…
Игорь Лапин
Дорога в никуда.
Не по правилам видно я сеяла,
Поистратив "любви" семена.
По каменьям их ветром развеяло,
А в саду-то растёт белена.
Одурманив она, до безумия,
Превратила мой садик в "Эдем",
И почудилась мне в полнолуние,
Среди ночи, красой диадем.
Зря поверила я в семя всхожее,
Стала замки вершить из песка.
Провожали с улыбкой прохожие,
Жестом пальца, взмахнув у виска.
А когда наступило прозрение,
Разыгрался похмельный синдром.
Поняла, что мой "сад" был видением,
И не кончится сказка добром.
Чем жила, берегла и лелеяла,
Все надежды разбиты в куски,
Собрала бы их снова и склеила,
Но реальностью давит виски.
Тучи виснут тяжёлою массою,
От пронзающих молний устав.
Ухожу я замёрзшею трассою,
Так никем для тебя и не став.
Адский гром приговора негласного
Все старания сводит к нулю:
"Ты красивая, добрая, классная,
Но прости..........................
Я тебя не люблю".
Linda-007
Ты красивая, дерзкая, пошлая
ты болезнь от которой лечусь
ты мое безвозвратное прошлое
ты моя безутешная грусть
ты стихов моих мрачная лирика
ты мой бес под восьмое ребро
роковая ошибка алхимика,
превратившего ртуть в серебро
и сверкаешь и вкрадчиво стелешься
тонкой наледью ты на краю
поскользнусь – ты навеки поселишься
в распростертую душу мою
Salvador
serg1969
18.12.2010, 09:58
За окном гудит метели факел –
То морозный вдох, то снежный выдох…
На балконе новогодний Ангел
Отдыхает, сидя на перилах.
Обладатель очень важных знаний,
Он покинул трепетное племя,
Чтоб в воздушных пузырьках желаний
Искупаться в нулевое время.
В отблесках свечей молчит посуда
На столе, для праздника готовом.
В ожидании тебя и чуда
Время тянется так нудно - бестолково.
Чьи-то шлягеры звучат в эфире,
Мишура блестит в кошачьих лапах
И сквозняк разносит по квартире
Мандариново-еловый запах…
Тёплый плед окутывает плечи.
Разум за надежды сердце судит.
Всё же, это будет чудный вечер,
Ты расскажешь, как там дальше будет:
«Дом построим в южном направленье,
У реки, а может быть у озера…
Чтоб выращивать в саду везенье
Важно, чтобы сильно не морозило.
А когда земля весной забредит,
Мы посеем звёзды в огороде.
Пусть растут. Пусть наливаются и зреют
На восторг и удивленье всей Природе…»
А пока гудит метели факел -
То морозный вдох, то снежный выдох.
На балконе новогодний Ангел
Отдыхает, сидя на перилах.....
Ольга Слезкина
СНЕЖНЫЕ АНГЕЛЫ
*ПЕРВЫЙ СНЕГ
(яс-рэнга)
Выпал первый снег -
обронил то крыльев пух
снежный Ангел мой.
И сияет свет,
зябко пробует петух
клюнуть талый след.
...Посылают небеса
Ангелов ко мне,
и от крыл - бело в глазах...
Но тебя в них нет.
elida
Не надо
Не надо кораблей из дали,
Над мысом почивает мрак.
На снежносинем покрывале
Читаю твой условный знак.
Твой голос слышен сквозь метели,
И звезды сыплют снежный прах.
Ладьи ночные пролетели,
Ныряя в ледяных струях.
И нет моей завидней доли -
В снегах забвенья догореть,
И на прибрежном снежном поле
Под звонкой вьюгой умереть.
Не разгадать живого мрака,
Которым стан твой окружен.
И не понять земного знака,
Чтоб не нарушить снежный сон.
4 января 1907
Александр Блок
Лиса Алиса
18.12.2010, 13:17
Попытка обозначения утраты
Если можешь, живи в облетающем этом саду,
где в мечтах о весне получают стабильную осень;
оставляя тебе отлетевшую в небо звезду,
голос мой, как грачиное кружево, ветром уносит,
потому что нетрудно, бессонно прождав на краю,
сделать шаг, потому что нетрудно сказать, что нетрудно
этот аурум, тихо струящийся в руку мою,
это марево строк расплескав, повелеть: позабудь, но
если можешь, живи в микрокосме летучих следов,
убывающих прочь, потому что кромешные чувства -
да простит меня Броун - в пустом столкновении слов
вероятны нулю, то есть, снам, что не с нами. И пусть во
глубине снегопада, когда - исчезающе - вспять
оглянуться настанет пора, прошепчу просветлённо:
«Я тебе не судья»... Слава богу, друг друга терять
нам уже не придётся - куда уж весомей резон... Но
если можешь, живи...
© Евгений Петропавловский
На столе — бутылка водки,
Под столом — разбитый штоф.
Пью и плачу я... ах, вот как
Обернулась ты, любовь!
Я — и душу, я — и тело...
Я и водку начал пить...
Для меня ты не хотела
Юбки новой позабыть.
Ах, всё чаще, чаще, чаще
Вижу я твое манто.
Проезжает мое счастье
В лакированном авто.
Юбка, шляпка дорогая,
Сумка с модным ремешком...
Наплевать... Любовь, я знаю,
Ходит под руку пешком.
Он не знает, он не спросит,
Любишь ты или шалишь.
Поиграет он и бросит,
И укатит в свой Париж.
Побледнеют твои губы,
Ручка высохнет твоя...
Кто тебя тогда полюбит,
Парижаночка моя?
Кто такая — не она ли
Ходит в кофте голубой?..
На каком-нибудь канале,
Может, свидимся с тобой?
Иосиф Уткин
Вчера мы встретились; - она остановилась -
Я также - мы в глаза друг другу посмотрели.
О боже, как она с тех пор переменилась;
В глазах потух огонь, и щеки побледнели.
И долго на нее глядел я молча строго -
Мне руку протянув, бедняжка улыбнулась;
Я говорить хотел - она же ради бога
Велела мне молчать, и тут же отвернулась,
И брови сдвинула, и выдернула руку,
И молвила: "Прощайте, до свиданья",
А я хотел сказать: "На вечную разлуку
Прощай, погибшее, но милое созданье".
Яков Полонский
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя:
Год не прошел - спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Всё опалили, выжгли слезы
Горячей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебны взоры, речи
И смех младенческо-живой?
И что ж теперь? И где ж всё это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья:
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло:
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль злую, боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..
Федор Тютчев
Ты спрашиваешь: отчего
Так пошло все и так ничтожно,
Что превосходства своего
Не сознавать нам невозможно?..
- Нет, я такой же, как и все -
Такая ж спица в колесе,
Которое само не знает
И не ответит - хоть спроси,-
Зачем оно в пыли мелькает,
Вертясь вокруг своей оси...
Зачем своей железной шиной,
Мирской дорогою катясь,
Оно захватывает грязь,
Марая спицы липкой глиной,
И почему не сознает
То колесо, кого везет?
Кто держит вожжи - кто возница?
Чье око видит с высоты,
Куда несется колесница?
Какие кони впряжены?
Яков Полонский
Всё настоящее ничтожно,
Серо, как этот серый день,
И сердцу рваться невозможно
Схватить мелькающую тень.
А тени будущего горя
Блуждают вкруг меня, виясь,
И жизнь вокруг кипит, как море,
Из берегов своих стремясь.
Всё настоящее ничтожно,
Сулит мне Зло грядущий день,
И я стремлюсь, когда возможно,
Ловить воспоминаний тень.
Воспоминанья жизни прежней,
Где вся душа моя цвела,
Где всё немее, безнадежней
Встает грядущий призрак Зла!
Александр Блок
26 января 1899
serg1969
18.12.2010, 17:46
Когда-нибудь я отыщу ответ.
Когда-нибудь мне станет цель ясна.
Какая-нибудь сотая весна
Откроет мне потусторонний свет,
И я постигну смысл бытия,
Сумев земную бренность превозмочь.
Пока же плечи мне укутывает ночь,
Томительные шепоты струя,
И обвевая пряным ветром сны,
И отвлекая от серьезных книг...
И цели совершенно не ясны.
И свет потусторонний не возник.
А хочется, напротив, хмеля слов
И поцелуев, жгущих все мосты,
Бессовестного счастья, новых строф -
Нежданной, изумрудной красоты;
Бессонницы, переплетений - да! -
Сердцебиений, слившихся в одно...
А что до бренности, так это всё тогда
Мне будет совершенно все равно.
Обрушится с уставших плеч скала:
Меня отпустит прошлых жизней плен.
Мне перестанут сниться зеркала,
И призраки, и лабиринты стен...
И, может, не придется ждать сто лет.
Я знаю - зряч лишь тот, кто пил сей хмель...
Вот в нем-то и отыщется ответ,
И в нем таится истинная цель.......
Вера Полозкова
Ничего не проси у страны - ни любви, ни суда,
первородства души не заменишь ее чечевицей.
Сколько можно, несу непосильное бремя труда
соглядатая, очевидца.
Робкий шепот окраин, столиц заговорщицкий шум
чуть колеблют и дразнят листы летописного свода,
но как тайный судья, соучастник судьбы, тугодум -
вывожу на полях неизвестное слово "свобода".
Не возьму ни гроша и ни капли вина не пролью
в причащеньи судьбы ко стыду нерастраченной силы,
к нерожденной душе, к одиночеству в отчем краю,
к этой грязной бумаге, где жизнь изошла на чернила.
Семен ЛИПКИН
СНОВА В ОДЕССЕ
Ярко-красный вагончик, кусты будяка,
Тишина станционного рынка,
И по-прежнему воля степная горька,
И как прежде, глазами, сквозь щелку платка,
Улыбается мне украинка.
Оказалось, что родина есть у меня.
Не хотят от меня отказаться,
Ожидая, тоскуя, мне верность храня,
Кое-где пожелтев среди летнего дня,
Молчаливые листья акаций.
Оказалось, что наши родные места
И меня признают, как родного,
Что по-прежнему море меняет цвета,
Но ко мне постоянна его доброта,
Неизменно щедра и сурова.
Я в развалинах столько квартир узнаю,
Столько лиц, дорогих и знакомых,
Этот щебень я знаю, как душу мою,
Здесь я жил, здесь я каждую помню семью
В этих мертвых оконных проемах.
Пустыри невысокой травой заросли,
Что прожилочкой каждой близка мне.
Будто сам я скрывался в подпольной пыли,
Будто сам я поднялся на свет из земли,
С непривычки цепляясь за камни.
Черт возьми, еще пляшет кожевенный цех,
Подпевает игла с дребезжаньем.
Я - поэт ваш, я - злость ваша, мука и смех,
Я - ваш стыд, ваша месть, обожаю вас всех
Материнским слепым обожаньем.
Это море ночное с коврами огня,
Эти улицы с грубой толпою,
Это смутное чаянье черного дня...
Оказалось, что родина есть у меня,
Я скреплен с ее тяжкой судьбою.
1952
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
(Борис Пастернак)
В кислородном морозе пьянящей любви
вижу губы, широкие очи твои,
и душа просыпается в боли.
И не хочется ей возвращаться на круг -
в наваждение слов и смыкание рук,
в кочевое сиротство неволи.
Но она, задыхаясь от нежности, пьет
этот яд ледяной, этот жалящий мед,
расставания мертвую воду,
и на оклик встает, и покорно идет,
и не помнит уже про свободу.
Что за боль! Только в юности можно стерпеть
это жженье, в крови растворенную медь,
но вдыхая осеннее пламя,
я не знала, что не заговорены мы
от подземного жара, провидческой тьмы
и от нового неба над нами.
Тает желтый воск свечи,
Стынет крепкий чай в стакане,
Где-то там, в седой ночи,
Едут пьяные цыгане
Полно, слышишь этот смех
Полно, что ты, в самом деле?
Самый белый в мире снег
Выпал в день твоей дуэли
Знаешь, где-то там вдали,
В светлом серпантинном зале
Молча встала Натали
С удивленными глазами
В этой пляшущей толпе
В центре праздничного зала
Будто свечка по тебе,
Эта женщина стояла
Встала и белым бела
Разом руки уронила
Значит, все-таки, была,
Значит, все-таки, любила!
Друг мой, вот вам старый плед
Друг мой, вот вам чаша с пуншем
Пушкин, Вам за тридцать лет
Вы совсем мальчишка, Пушкин!
Тает желтый воск свечи,
Стынет крепкий чай в стакане,
Где-то там, в седой ночи,
Едут пьяные цыгане.
Леонид Филатов
Тебе на Гостинку, а мне - на Татарина-в-дом,
Тебе в Парк Победы, а мне - на Плато Поражений,
Ты вечно в движенье куда-то, я вечно ведом
В другую, в обратную сторону этих движений.
Я часто один, а тебя я ни разу одной
Не видел. Ты ангел, меня же попутал нечистый.
И я покупаю входные, но твой выходной
Ни разу не выпал на эти счастливые числа.
Я знаю, что миру тебя подарила зима,
Меня же принес бесконечный июльский пожар, но
Ты знаешь, я даже согласен с тобой на роман,
Хотя, если честно, мне нравятся малые жанры.
Аля Кудряшова
..Прийти на рынок без копейки денег,
Понюхать розы и потрогать веник,
И перепробовать все то, что разрешат -
Капусту, творог, мед и виноград,
Сказать, что мед - балованный, а творог -
Не так уж и хорош, насколько дорог,
И с чувством собственной законной правоты
Еще раз перенюхать все цветы.
-----------------------------------------------
Заиндевевшая судьба,
Как неуютная изба,
Вам предоставит
Свой неуют, свои углы,
Где мыши опытны и злы,
Где крыша давит.
Вам будет страшно засыпать
И плохо спаться...
Как вы могли так поступать -
И не бояться
Того, что я вас прокляну -
Однажды, отходя ко сну,
Забыв поплакать.
А я же ведьма, я могу,
Прокляв, судьбу согнуть в дугу
И бросить в слякоть.
Я отомщу за те дожди,
За злое слово "уходи" -
За все, что было.
За лестницу, что вниз ползла,
Таща перила...
А впрочем..я не помню зла.
Я пошутила.
Екатерина Горбовская
Осадок
Как был нелёгок предыдущий век… Но мне по возрасту пришли на память его последние пятнадцать лет и тот бардак, что души мог изранить. Альтернатива, плюрализм… Итог?! Распад страны в начале девяностых… Но информации какой поток!!! А что продукты добывались сложно... То нет воды, то вроде – ток пропал, то за окном звучал "случайный" выстрел… Зато ОВИР быстрей ответ давал… Но были те, кто не дождался писем… Интеллигент – галопом в "челноки". Страну по крохам вывозили в торбах… И холить чьё "майно"? Беречь, любить, когда совсем нет личного комфорта... Хоть даже гвоздь забить под капитал. А сколько спилось на дорогах к рынкам! Каких умов погиб потенциал! Не все поймали "золотую рыбку". Но тем, кто выжил в этой "колотне" и не в войну, а в мирные денёчки – жить стало легче? Что, опять на дне?! Так ерунда! Сегодня много проще. Да мы внутри – каркасные, металл! Не запугают новые невзгоды. Нам подарила жизнь такой закал!!! И горсть "шарниров"... к резким поворотам, а плюс – успели столько испытать... Пусть у других от страха нервы рвутся. И всё с нуля не зап...дло начать. Нам ничего не поднесли на блюдце!
Татьяна Василиади
А.С. Пушкин
* * *
Зачем я ею очарован?
Зачем расстаться должен с ней?
Когда б я не был избалован
Цыганской жизнию моей.
__________
Она глядит на вас так нежно,
Она лепечет так небрежно,
Она так тонко весела,
Ее глаза так полны чувством,
Вечор она с таким искусством
Из-под накрытого стола
Мне свою ножку подала.
1833
Мой глаз и сердце издавна в борьбе:
они тебя не могут поделить.
Мой глаз твой образ требует себе,
А сердце в сердце хочет утаить.
Клянется сердце верное, что ты,
Невидимо для глаз хранишься в нем,
А глаз уверен, что твои черты
Хранит он в чистом зеркале своем...
Чтоб рассудить междуособный спор,
Собрались мысли за столом суда
И помирить решили ясный взор
И дорогое сердце на всегда.
Они на части разделили клад,
Доверив СЕРДЦЕ - СЕРДЦУ,
ВЗГЛЯДУ - ВЗГЛЯД!!!
Вильям Шекспир
blagoroden_don
19.12.2010, 10:44
Поэзия, давай поторопимся,
пока всех нас окончательно не поглотила тьма.
Наше кровавое извращенное время
так нуждается в глотке света, капле ясности,
наконец, в мужестве, встающем в полный рост
навстречу опасности
против древней
изношенной машины зла.
Надо повернуть жизнь лицом к ней самой,
прекратить эту погоню невесть за чем,
уводящую прочь от смысла.
Надо поспе...
Перевод Натальи Ванханен
blagoroden_don
19.12.2010, 10:45
Тенью пробегает по стене,
Прячется, как ящерица, в щели.
Никогда не представала мне
В юной пене, как у Боттичелли.
Как Афина, в шлеме и с копьём
Из моей главы не выходила;
На рассвете огненным перстом
Грозных слов на сводах не чертила.
В горной чаще, темной и глухой,
Путь не преграждала, как волчица;
На балу пренебрегала мной,
Да и не умел я волочиться.
Одного хватало мне вполне
Взгляда недоверчиво-родного...
Только ящерица на стене.
Только буквица в начале слова.
Варенье из поцелуев
В приливе вдохновенья,
Во власти мыслей грешных,
Сварила я варенье
Из поцелуев нежных.
Не земляники красной -
Не клюквы, не вишенья -
Я поцелуев страстных
Скопила для варенья.
Усердье и терпенье -
И вот оно готово!
Я разолью варенье
По банкам поллитровым.
Уеду я, наверно,
Далёко и надолго.
А баночки с вареньем
Расставлю впрок на полках.
С малиной чай не пей ты,
Забудь лимон и сахар.
А пей с моим вареньем
Без грусти и без страха.
Вернусь я непременно!
И буду, обещаю,
Опять варить варенье
Из поцелуев - к чаю.
© Copyright: Кира Шагрон
Шарманка старая крутилась,
катилось жизни колесо.
Я пил вино за вашу милость
и за минувшее за все.
За то, что в прошлом не случилось
на бранном поле помереть,
а что разбилось -- то разбилось,
зачем осколками звенеть?
Шарманщик был в пальто потертом,
он где-то в музыке витал.
Моим ладоням, к вам простертым,
значенья он не придавал.
Я вас любил, но клялся прошлым,
а он шарманку обнимал,
моим словам, земным и пошлым,
с тоской рассеянной внимал.
Текла та песня как дорога,
последних лет не торопя.
Все звуки были в ней от бога --
ни жалкой нотки от себя.
Но падали слова убого,
живую музыку губя:
там было лишь одно от бога,
все остальное -- от себя.
Булат Окуджава
СКУКА
В черноте горячей листвы
бумажные шкалики.
В шарманке вертятся, гудят,
ревут валики.
Ярким огнем
горит рампа.
Над забытым столиком,
в саду,
фонарь или лампа.
Pierette шевелит
свой веер черный.
Конфетти шуршит
в аллейке сорной.
-- Ах, маэстро паяц,
Вы безумны -- фатально.
Отчего на меня,
на -- меня?
Вы смотрите идеально?..
Отчего Вы теперь опять
покраснели,
что-то хотели сказать,
и не сумели?
Или Вам за меня,
за -- меня? -- Обидно?
Или, просто, Вам,
со мною стыдно?
Но глядит он мимо нее:
он влюблен в фонарик...
в куст бузины,
горящий шарик.
Слышит -- кто-то бежит,
слышит -- топот ножек:
марьонетки пляшут в жару
танец сороконожек.
С фонарем венчается там
черная ночь лета.
Взвилась, свистя и сопя,
красная ракета.
-- Ах, фонарик оранжевый, -- приди! --
Плачет глупый Пьерро.
В разноцветных зайчиках горит
его лицо.
(Из книги "Шарманка", 1909)
Елена Гуро
ШАРМАНКА
М.А. Апухтиной
Я иду через площадь... Звездами
Не усыпано небо впотьмах...
Только слякоть да грязь пред глазами,
А шарманки мотивы в ушах.
И откуда те звуки, не знаю,
Но, под них забываться любя,
Все прошедшее я вспоминаю
И ребенком вновь вижу себя.
В долгий вечер, бывало, зимою
У рояли я сонный сижу.
Ты играешь, а я за тобою
Неотвязчивым взором слежу.
То исчезнут из глаз твои руки,
То по клавишам явятся вдруг,
И чудесные, стройные звуки
Так ласкают и нежат мой слух.
А потом я рукою нетвердой
Повторяю урок в тишине,
И приятней живого аккорда
Твой же голос слышится мне.
Вот он тише звучит и слабее,
Вот пропал он в пространстве пустом...
А шарманка все громче, звучнее,
Все болезненней ноет кругом.
Вспоминаю я пору иную
И вот вижу: в столице, зимой,
И с колоннами залу большую,
И оркестр у подмосток большой.
Его речи, живой, музыкальной,
Так отрадно, мечтая, внимать,
То веселой, то томно-печальной,
И со мною твой образ опять.
И какие бы думе мятежной
Ни напомнил названья язык,
Все мне слышится голос твой нежный,
Все мне видится ясный твой лик.
Может быть, и теперь пред роялью,
Как и прежде, бывало, сидишь
И с спокойною, тихой печалью
На далекое поле глядишь.
Может быть, ты с невольной слезою
Вспоминаешь теперь обо мне?
И ты видишь: с постылой душою,
В незнакомой, чужой стороне
Я иду через площадь... Мечтами
Сердце полно о радостных днях...
Только слякоть да грязь пред глазами,
И шарманки мотивы в ушах.
25 марта 1856
Алексей Апухтин
Лицемерие
От рождения и до смерти
Вы не доверяйте словам.
Даже если вы не лицемерите -
Все равно. Лицемерят вам.
Как традиция, как поверие,
Как в металл попавшая ртуть,
Въелось в души нам лицемерие,
Не прогнать его, не спугнуть.
Факты - вещь довольно упрямая,
Значит, лучше их замолчать.
Если где-то роются ямы нам,
То их лучше не замечать.
Вырастают проценты дутые,
Так, что кружится голова,
А минуты бегут за минутами,
А мы губим их на слова.
Мы в грядущее смотрим уверенно,
Настоящее - не для нас!
Лицемерие, лицемерие,
Ох, далек твой последний час.
Восхваляем себя не в меру мы,
Различать отучившись зло,
А что дети растут лицемерами,
Так им просто не повезло.
Так и тянутся дни бледно-серые,
Что все розовыми зовут,
Лицемерие, лицемерие,
Лицемерие там и тут.
Щеголяем словами громкими,
Ставим их во все падежи.
Оступаясь, ходим по кромке мы -
Кромке правды над бездной лжи.
И откуда эта уверенность,
Что всегда лучше правды обман?
Лицемерие, лицемерие,
Хватит пить твой сладкий дурман!
Только вот растет недоверие -
Как порочный круг разорвать?
Даже на борьбу с лицемерием
Лицемерно ведь можно звать.
И тогда даже с большим доверием
Будем пить мы розовый яд...
Все, кончаю. А то в лицемерии
Лицемеры меня обвинят.
Я принимаю неизбежность
Потерь, что пережил уже.
Но нерастраченная нежность
Как море, плещется в душе.
Она останется со мною
Теперь до Страшного суда.
Мне б выплеснуть ее волною!!!!!
НЕ-КУ-ДА.............
И мне теперь нести повсюду,
Сквозь суету и маету-
Несостоявшееся чудо.
Невоплощенную мечту.
(А.Бацын)
На смерть Леонида Губанова
До свиданья, друг мой, до свиданья.
С. Есенин
Или новость – смерть, и мы не скажем сами:
все другое больше не с руки ?
Разве не конец, летящий с бубенцами,
составляет звук строки?
Самый неразумный вслушивался в это –
с колокольчиком вдали.
Потому что, Леня, дар поэта
так отраден для земли.
Кто среди сокровищ тяжких, страстных
ларчик восхищенья выбрал наугад?
Кто еще похвалит мир прекрасный,
где нас топят, как котят?
Как эквилибрист-лунатик, засыпая,
преступает через естество,
знаешь, через что я преступаю?
Чрез ненужность ничего.
До свиданья, Леня. Тройкой из романса
пусть хоть целый мир летит в распыл,
ничего не страшно. Нужно постараться.
Быть не может, чтобы Бог забыл.
лишь он...
Алена Серебрякова
Мама, закрой окно,
Сердце и так продрогло
И за полоски штор
Спрячь эту россыпь звёзд...
Мама, скажи одно,
Ещё до рассвета долго?
Я не хочу встречать
Утро сквозь призму слёз.
Слушаю тишину...
Кутаюсь в одеяло...
Помнишь, я в детстве так
Пряталась от луны...
Вновь не могу уснуть...
Мама, я так устала
Сотую ночь подряд
Смешивать с явью сны.
Снова гадала грусть
Мне на кофейной гуще...
И из кривых зеркал
Строила коридор...
Боже мой, ну и пусть,
Пусть он не самый лучший...
Но... все равно... лишь он
Нужен мне до сих пор...
Этих снежинок
смесь.
Этого снега
прах.
Как запоздалая месть
летнему
буйству
трав.
Этих снежинок
явь,
призрачное
крыло.
Белого небытия
множественное число...
Этого снега
нрав.
Этого снега
боль:
в небе
себя разъяв,
стать на земле
собой.
Этого снега
срок.
Этого снега
круг.
Странная мгла дорог,
понятая не вдруг.
Выученная
наизусть,
начатая с азов,
этого снега
грусть.
Этого снега
зов.
Медленной чередой
падающие из тьмы
в жаждущую ладонь
прикосновенья
зимы.
http://img0.liveinternet.ru/images/attach/c/2//68/64/68064293_winter_by_ssilence.jpg
Впечатлил перевод текста этой песни
Медленно освободившись из плоской могилы янтарных листьев,
Дует ветер, обнаруживая застывшую слезу на моём лице.
Чёрные вóроны до сей поры охраняют безымянную могилу,
Будто зная наперёд, что она никогда не станет местом моего упокоения.
Я вижу твою жизнь воспалёнными глазами,
Ты видишь улыбку, а не скрывающуюся за ней боль.
Поверь дураку - он никогда не засветится, как светлячок.
Я пытаюсь исцелиться от недавних последствий,
Испытывая перепады в поиске компромисса.
Я двигаюсь дальше и однажды засвечусь, как светлячок.
Солнечный свет, согрей меня, проникая в эти сломанные кости.
Оконные стёкла замёрзли, они закрыли мне доступ к знакомой мне жизни.
Мои глаза кровоточат, потому что я учусь видеть в кромешной темноте ночи,
Ибо однажды ставший королём остаётся им навсегда...
Я вижу твою жизнь воспалёнными глазами,
Ты видишь улыбку, а не скрывающуюся за ней боль.
Поверь дураку - он никогда не засветится, как светлячок.
Я пытаюсь исцелиться от недавних последствий,
Испытывая перепады в поиске компромисса.
Я двигаюсь дальше и однажды засвечусь, как светлячок.
Снег падает как обещал
распушаясь на тысячу ли
поднебесной не видно земли
калитка - и белый провал
снег падает падает снег
теплый заспанный падает в ночь
оторвался придумал помочь
и нет ему дела до всех
иду - он бормочет - иду
босиком по следам октября
снег безумный идет для тебя
идет - у меня на виду
идет - замыкается слух
тонет свет в незамерзлой реке
как бумажный фонарик в руке
обводит назначенный круг:
калитку в стеклянном саду
ледяные ступени к мосткам
мертвый блеск по следам по летам.
Я любила тебя на лету.
Снег падает, если решил.
И я понимаю его.
До мокрых небес никого.
И выше - уже никого.
Ирина ЕРМАКОВА
Ты поклонился мне
в пестрой толпе
изысканно,
словно столбик
китайских стихов.
Ирина ЕРМАКОВА
Моя любовь - как странный сон,
Предутренний, печальный...
Молчаньем звезд заворожен
Ее призыв прощальный!
Как стая белых, смелых птиц
Летят ее желанья
К пределам пламенных зарниц
Последнего сгоранья!..
Моя любовь - немым богам
Зажженная лампада.
Моей любви, моим устам -
Твоей любви не надо!
1909
--------------------------------------------
Да будет проклята Луна!
Для нас, безумных и влюбленных,
В наш кубок снов неутоленных
Вливает мертвого вина...
Да будет проклята Луна!
Томлений лунных не зови!
Для тех, кто в страсти одиноки,
Они бесстыдны и жестоки,
Но слаще жизни и любви...
Томлений лунных не зови!
Кто звал Луну в ночные сны,
Тем нет возврата, нет исхода,
Те встретят зарево восхода
Рабами бледными Луны,
Кто звал Луну в ночные сны!
Ей власть забвенья не дана!
Она томлением отравит
И бросит в жизнь и жить оставит,
Она бессильна и жадна!..
Да будет проклята Луна!
1921
Надежда Тэффи
Новогодние хайку
Этот день новогодний
Что пришел, наконец –
Всего лишь еще один день.
Хоро (Horo)
*
Новый год наступил;
Есть хижина простая,
Мне нечего желать.
Нанси (Nanshi)
*
Новый год:
То, что чувствую я
Слишком много для слов.
Даио (Daio)
*
День света
Сиять начинает
С голов сардинок.
Бусон (Buson)
*
И это хорошо, и то хорошо тоже –
Новый год
В старости моей.
Ройто (Royto)
*
Первый день года:
А я вспоминаю
Одинокий осенний вечер.
Басё (Basho)
*
Новый год;
Стол рабочий, кусочки бумаги –
Как и в прошлом году.
Мацуо (Matsuo)
*
Первый день года;
Сквозь двери лачуги моей
Ячменное поле.
Соха (Shoha)
*
Ручей в полях –
О, звук воды теченья!
Новый год.
Раизан (Raizan)
*
Втыкаю посох
В трясину,
Первое солнце года.
Исса (Issa)
*
Новый год:
Какое везенье! удача!
Бледно-синее небо!
Исса (Issa)
*
Новый год;
Нет ненависти во мне
К тем, кто вытоптал снег.
Яайю (Yayu)
*
В моих руках – ветка сливы цветущей
Говорит поздравления
С Новым годом.
Сики (Shiki)
*
Дым
Сейчас сотворяет
Первое небо года.
Исса (Issa)
*
В Новом году первый сон;
Я храню его втайне,
Улыбаясь себе.
Со-ю (Sho-U)
*
Великое Утро:
Ветры давних времён -
В сосновых деревьях.
Оницура (Onitsura)
Всем ДОБРОЕ УТРО! Отдельное спасибо Алисе за статью :rose:
Файна, куховарим? Стих :good: К слову - о кулинарии. Найдено в сети:
Словно вещая язычница,
Под завесою дождя
Я колдую над яичницей,
Ритуалы соблюдя.
Рядом специи разложены
И душистая трава,
И на действо, приворожены,
Вмиг слетаются... слова.
Суетятся, беспокоятся,
Машут крыльями... и вдруг
Аккуратно в строчки строятся
И рифмуются на круг.
Я им вовсе не владычица,
Лишь один за мною грех:
Путать Божий дар с яичницей
Я умею лучше всех!
*а здесь можно глянуть, какие результаты можно получить,
если не увлекаться творческой путаницей и чётко видеть цель самого процесса!))) (https://forumodua.com/showthread.php?t=308834&p=16831330&viewfull=1#post16831330)
serg1969
20.12.2010, 08:49
О, как они танцевали
Тем душным вечером темным,
На самом краю перрона,
Над рельсами в неизбежность.
И звезды начать паденье
Пугались, на них глядя.
О, как они танцевали!
И бархат черный сливался
С ночной онемевшей тьмою,
В ее волосах теряясь.
Молчал, затаившись, ворон
В надежде на шаг неточный.
О, как они танцевали!
И губы ловили губы,
Но застывали напротив
В мгновении от касанья.
Лишь взгляды сливались жаром
Сердец неразрывно далеких.
О, как они танцевали!
Сбивая их с такта, ветер
Насвистывал злые песни,
В реальность вернуть пытаясь.
Но он всё шептал ей что-то,
И ритм был безупречен.
И был посредине мая
Весной зацелован воздух...
О, как они танцевали
В мечтах его безнадежных...
Иван Храмовник
Строфы
I
Наподобье стакана,
оставившего печать
на скатерти океана,
которого не перекричать,
светило ушло в другое
полушарие, где
оставляют в покое
только рыбу в воде.
II
Вечером, дорогая,
здесь тепло. Тишина
молчанием попугая
буквально завершена.
Луна в кусты чистотела
льет свое молоко:
неприкосновенность тела,
зашедшая далеко.
III
Дорогая, что толку
пререкаться, вникать
в случившееся. Иголку
больше не отыскать
в человеческом сене.
Впору вскочить, разя
тень; либо -- вместе со всеми
передвигать ферзя.
IV
Все, что мы звали личным,
что копили, греша,
время, считая лишним,
как прибой с голыша,
стачивает -- то лаской,
то посредством резца --
чтобы кончить цикладской
вещью без черт лица.
V
Ах, чем меньше поверхность,
тем надежда скромней
на безупречную верность
по отношению к ней.
Может, вообще пропажа
тела из виду есть
со стороны пейзажа
дальнозоркости месть.
VI
Только пространство корысть
в тычущем вдаль персте
может найти. И скорость
света есть в пустоте.
Так и портится зренье:
чем ты дальше проник;
больше, чем от старенья
или чтения книг.
VII
Так же действует плотность
тьмы. Ибо в смысле тьмы
у вертикали плоскость
сильно берет взаймы.
Человек -- только автор
сжатого кулака,
как сказал авиатор,
уходя в облака.
VIII
Чем безнадежней, тем как-то
проще. Уже не ждешь
занавеса, антракта,
как пылкая молодежь.
Свет на сцене, в кулисах
меркнет. Выходишь прочь
в рукоплесканье листьев,
в американскую ночь.
IX
Жизнь есть товар на вынос:
торса, пениса, лба.
И географии примесь
к времени есть судьба.
Нехотя, из-под палки
признаешь эту власть,
подчиняешься Парке,
обожающей прясть.
X
Жухлая незабудка
мозга кривит мой рот.
Как тридцать третья буква,
я пячусь всю жизнь вперед.
Знаешь, все, кто далече,
по ком голосит тоска --
жертвы законов речи,
запятых языка.
XI
Дорогая, несчастных
нет! нет мертвых, живых.
Всё -- только пир согласных
на их ножках кривых.
Видно, сильно превысил
свою роль свинопас,
чей нетронутый бисер
переживет всех нас.
XII
Право, чем гуще россыпь
черного на листе,
тем безразличней особь
к прошлому, к пустоте
в будущем. Их соседство,
мало проча добра,
лишь ускоряет бегство
по бумаге пера.
XIII
Ты не услышишь ответа,
если спросишь "куда",
так как стороны света
сводятся к царству льда.
У языка есть полюс,
север, где снег сквозит
сквозь Эльзевир; где голос
флага не водрузит.
XIV
Бедность сих строк -- от жажды
что-то спрятать, сберечь;
обернуться. Но дважды
в ту же постель не лечь.
Даже если прислуга
там не сменит белье.
Здесь -- не Сатурн, и с круга
не соскочить в нее.
XV
С той дурной карусели,
что воспел Гесиод,
сходят не там, где сели,
но где ночь застает.
Сколько глаза ни колешь
тьмой -- расчетом благим
повторимо всего лишь
слово: словом другим.
XVI
Так барашка на вертел
нижут, разводят жар.
Я, как мог, обессмертил
то, что не удержал.
Ты, как могла, простила
все, что я натворил.
В общем, песня сатира
вторит шелесту крыл.
XVII
Дорогая, мы квиты.
Больше: друг к другу мы
точно оспа привиты
среди общей чумы.
Лишь объекту злоречья
вместе с шансом в пятно
уменьшаться, предплечье
в утешенье дано.
XVIII
Ах, за щедрость пророчеств --
дней грядущих шантаж --
как за бич наших отчеств,
память, много не дашь.
Им присуща, как аист
свёртку, приторность кривд.
Но мы живы, покамест
есть прощенье и шрифт.
XIX
Эти вещи сольются
в свое время в глазу
у воззрившихся с блюдца
на пестроту внизу.
Полагаю, и вправду
хорошо, что мы врозь --
чтобы взгляд астронавту
напрягать не пришлось.
XX
Вынь, дружок, из кивота
лик Пречистой Жены.
Вставь семейное фото --
вид планеты с луны.
Снять нас вместе мордатый
не сподобился друг,
проморгал соглядатай;
в общем, всем недосуг.
XXI
Неуместней, чем ящер
в филармонии, вид
нас вдвоем в настоящем.
Тем верней удивит
обитателей завтра
разведенная смесь
сильных чувств динозавра
и кириллицы смесь.
XXII
Все кончается скукой,
а не горечью. Но
это новой наукой
плохо освещено.
Знавший истину стоик --
стоик только на треть.
Пыль садится на столик,
и ее не стереть.
XXII
Эти строчки по сути
болтовня старика.
В нашем возрасте судьи
удлиняют срока.
Иванову. Петрову.
Своей хрупкой кости.
Но свободному слову
не с кем счеты свести.
XXIII
Так мы лампочку тушим,
чтоб сшибить табурет.
Разговор о грядущем --
тот же старческий бред.
Лучше всё, дорогая,
доводить до конца,
темноте помогая
мускулами лица.
XXIV
Вот конец перспективы
нашей. Жаль, не длинней.
Дальше -- дивные дивы
времени, лишних дней,
скачек к финишу в шорах
городов, и т. п.;
лишних слов, из которых
ни одно о тебе.
XXV
Около океана,
летней ночью. Жара
как чужая рука на
темени. Кожура,
снятая с апельсина,
жухнет. И свой обряд,
как жрецы Элевсина,
мухи над ней творят.
XXVI
Облокотясь на локоть,
я слушаю шорох лип.
Это хуже, чем грохот
и знаменитый всхлип.
Это хуже, чем детям
сделанное "бо-бо".
Потому что за этим
не следует ничего.
1978
Чайное танго
Чашки с драконами,
Пар по спирали,
И сквозь туман
Крупным планом
Детали:
Плавные пальцы
На чайнике гладком,
Светлая прядка…
Вздох и глоток –
Горячо, утонченно…
Черной игре
Придаюсь увлеченно,
Кубиком белым
На донышке таю
И наблюдаю.
Не замечай меня!
Не замечай,
Как я хочу
Подмешать тебе в чай
Капельку нежности,
Капельку грешности,
Капельку той
Апельсиновой свежести,
Что неизбежно
Приводит в движение
Воображение…
Вздох и глоток.
Взгляд на мгновенье,
Улыбка украдкой,
И растекается
Сладко-пресладко
Страсть, как варенье
На девственном блюдце –
Дай прикоснуться!
Можно ещё?
Горячо, обреченно,
Черной игре
Придаюсь увлеченно
И, как вода,
Закипев, испаряюсь,
И завихряюсь…
Не замечай меня!
Не замечай,
Как я хочу
Подмешать тебе в чай
Капельку нежности,
Капельку грешности,
Капельку той
Апельсиновой свежести,
Что неизбежно
Приводит в движение
Воображение…
Можно ещё?
Ольга Безлюдова
Остання самота
Захитається дощ
Чи сльоза на лиці сколихнеться –
І чумна самота
Від безсилля заціпить уста.
Зліва сойка мала
Стрепенься – і враз задихнеться,
І спечеться на думці:
Остання це вже самота.
...А пташатко чудне
Облітало колись чиїсь лиця,
А тремке пташеня
Припадало до сяючих віч.
...І чистюська колись,
А тепер – як остання блужниця –
Поплететься душа
Ні за ким й ні до кого крізь ніч.
...Так не один застрягнув,
Все`дно, що в казино...
Тут кров із мене тягнуть –
І думають: вино.
Воно й вино черлене,
Вино чи кров – не чай.
Тут тягнуть жили з мене –
І думають: парча.
Та міри тут не мають
І б`ють тут навмання.
Тут душу запрягають –
А думають: коня.
Плювки тут не змивають,
Бо хто змиває й де?
І Бога тут не мають
Ні в череві – й ніде.
Це для самітників криївка
Чи для розбійників барліг.
Лиш вітер у два пальці фівкає.
І сніг, і ніч.
І ніч, сніг.
І око місяця, чи чорта,
І жах утрат, чи долі акт.
І розривається аорта
Кори букової: інфаркт.
І вже ні справа, ні зліва
Тебе смертельно не пече.
Лиш між снігами обімлілими
Пожар самітників тече.
ІЗ ДНІВ ГОЛОДУ
Як вівці по мокрій паші
В туманній, сирій імлі,
Душі дві голодні наші
Бредуть…
Ох, же ж, Боже мій!
Трава їм гірка і прісна.
І сіль – як овечий лій.
Вже холодно й дуже пізно,
І страшно…
Ох, Боже мій…
Ні голосу.
Ні кошари –
Лиш вовчі жахкі вогні.
Як вівці крізь мокрі хмари…
Як люди…
І так, і ні.
ІЗ ДНІВ ТУГИ
Стоїть мара з сумним іменням – Мука
В димах розлук.
І чорна їхня річ.
І скавулить, як недобита сука,
Поранена душа моя крізь ніч.
Їй тяжко.
Та вона іще не мертва,
Бо є із тих незрозумілих душ,
Хто хоче, наче бідний коло церкви,
Не так монет – як хліба у кунтуш.
Жени мару.
Чи добивай ту суку.
Бо скавуління – то уже не спів.
Та інша сука на ім"я Розлука
Сміється мені хитро із-під брів.
Як тільки сум пригорнеться до ніг,
А Шлях По Сіль розріже навпіл небо,
Я сам себе вкраду до ранку в себе,
Щоб не лишитись вибраних доріг.
Вони лежать повздовж моїх зірок,
Туди, де день займає чергу жити,
Де кожен третій був би небожитель,
Якби зробив до себе хоч би крок.
Туди, де сонце впевнене у тім,
Що хижа ніч зорю не подолає,
Що добрим людям не згадаю зла я,
А разом з ними побудую дім.
У тому домі тісно від квіток
І від думок, які літають всюди.
На ті думки чатують добрі люди,
Й беруть квітки в дорогу, як квиток.
Бо та дорога – довга і пуста –
Веде крізь ніч в мої відверті далі,
Де Батько-Бог кує з зірок медалі
Із неземним зображенням Христа.
І тим квиткам без мене не цвісти,
Бо тільки в небі рими – не провина,
Де все живе чекає Бога-Сина,
Який несе зі списками листи.
А Син-Господь приходить по воді
І зачинає тихо: „Ой, при лузі...”,
А поряд з ним мої тендітні друзі,
Котрі лишились вічно молоді.
Вони під пісню хиляться набік,
До воскресіння обраних – прозорі,
Й мені крізь них тремтять зелені зорі,
Щоб я на ранок серце людям пік...
Коли живi докличуться мене,
Я буду там, де Бог посеред ночi
Менi для всiх по зiрцi дати хоче,
Й вiд цього сонце робиться сумне.
Де необачно нещасливi днi
Давно вже Ним полiченi й вiдомi,
I в подарунок тягнуть руки втомi,
Щоб приховати те, що ми однi.
Я буду там, де крихiтки-слова
Iз ночi в нiч шукають риму-пару,
Де сам Господь запалює Стожари
Людських надiй на праведнi жнива,
Де Батькiвщина жалiбна моя,
Як у водi, вiдбита Богом в небi,
Де тiльки я не думаю про тебе,
Моє кохання…
Тiльки, певно, я…
Минуле
I.
Ніхто і не здогадується як я вижив.
Як бездумно ховався за людський гомін.
І як до останньої краплі вижав
Із свого серця безглуздий спомин.
Як блукав вечорами занедбаним містом
І дивився в яскраві щасливі вікна,
Та навиворіт жив,
Бо наївно думав
Що за плином стосунків до всього звикну.
Що не буду шукати у пеклі ночі –
Котрі із галактик погасли з-за мене.
Бо їх світло крізь небо ввірватися хоче
Й перерізати гострими лезами вени...
Живі і не здогадуються чим я дихав,
Щоб можливу надію відразу не вбити,
Як ковтав через силу солоне лихо
Й не знаходив настоїв,
Його запити...
Отакі-то повчальні діла Твої, Боже.
Нерозумному мені – отакі науки...
Сірим дням-жебракам моїх вражень гроші
Без зусиль закотились
В тремтячі
Руки...
II.
Ладнайте струни.
Вечір відійшов.
Обіч доріг ламають руки тіні.
Й нервова тиша горне в сірий шовк
Моє натхнення, дивне, як видіння.
Воно приходить привидом у сни
Й здіймає хижі вищерблені крила,
А довгі сни – як небо восени,
Яким, неначе оловом, накрило.
У тому небі чорні зграї рим
Крізь хмари слів летять у вирій ночі,
Та той політ – до певної пори,
Бо кожна пара впасти з неба хоче.
І я вбираю шкірою слова,
Які ніхто не згадує ніколи.
Вони мене стискають чорним колом,
Аж доки сита темрява жива.
Кругом лунають вимерлі пісні
Котрих живі не в змозі заспівати,
Щоб не лишитись розуму вві сні,
Я сам собі не скажу як їх звати.
Бо сонні лиця вранішніх химер
Лишають кволий розум рівноваги,
Й щоб сивий день від цього не помер,
Я сам собі придумую розваги.
Тиняюсь містом, дивлюсь у вікно,
На склі думками-пензлями малюю,
Бо чим займатись зранку – все одно,
Аби створити всесвіт,
Де не сплю я.
III.
Треба жити сьогоднішнім днем –
Ні за чим на землі не жаліти.
Бо минуле згоріло вогнем
Й не повинно крізь груди боліти.
Треба жити – як дощ, що іде
Через землю – від краю до краю,
І втішається тим, що дійде,
А не тим, що від сліз помирає.
Я давно не піклуюся тим,
Що моє необачне минуле
Не згадає мене молодим,
Бо без мене навіки заснуло.
Й не жалію, що сотні віршів,
У минулім не складених мною,
Стали б ліками власній душі,
А для інших – моєю виною.
А тому у високих церквах
Я не буду просити у долі
Повернути минуле в словах,
Щоб завдати майбутньому болю.
Gera0907
20.12.2010, 18:26
На крыле
Нет, все же мне безбожно повезло,
Что я нашел тебя. И мне сдается,
Что счастье, усадив нас на крыло,
Куда-то ввысь неистово несется!
Все выше, выше солнечный полет,
А все невзгоды, боли и печали
Остались в прошлом, сгинули, пропали.
А здесь лишь ты, да я, да небосвод!
Тут с нами все - и планы и мечты,
Надежды и восторженные речи.
Тебе не страшно с этой высоты
Смотреть туда, где были я и ты
И где остались будни человечьи?!
Ты тихо улыбаешься сейчас
И нет на свете глаз твоих счастливей.
И, озарен лучами этих глаз,
Мир во сто крат становится красивей,
Однако счастье слишком быстротечно,
И нет, увы, рецепта против зла.
И как бы ни любили мы сердечно,
Но птица нас когда-нибудь беспечно
Возьмет и сбросит все-таки с крыла.
Закон вселенский, он и прост и ясен.
И я готов на все без громких слов.
Будь что угодно. Я на все согласен.
Готов к пути, что тяжек и опасен,
И лишь с тобой расстаться не готов!
И что б со мною в мире ни стряслось,
Я так сказал бы птице быстролетной:
Ну что же, сбрось нас где и как угодно,
Не только вместе. Вместе, а не врозь.
Несчастен,
кто беседует с гостем и думает о завтрашнем деле;
несчастен,
кто делает дело и думает, что он его делает,
а не воздух и луч им водят,
как кисточкой, бабочкой, пчелой;
кто берет аккорд и думает,
каким будет второй, –
несчастен боязливый и скупой.
И еще несчастней,
кто не прощает:
он, безумный, не знает,
как аист ручной из кустов выступает,
как шар золотой
сам собой взлетает
в милое небо над милой землей.
Елизавета Весина
***
Когда вконец растратится
Любви моей энергия,
Надену бело платьице
И в день Святого Сергия
К забытому источнику
Уйду на покаяние,
Оставив ветру-склочнику
Свой дом, как изваяние.
Не тронь, меня, заблудшую,
Толпа друзей и недругов.
Случалось, что за грушею,
Меня себе во вред ругав,
Вы облачались в истину,
Которая не признана.
Ссыпался с груши лист стеной
На землю укоризненно.
Примите, православные,
Еще одну отступницу.
Сокрою губы алые –
А вдруг, оно, получится
Не быть всеобщей песнею,
Стократ в быту исполненной.
И кто-то скажет: «Бес с нею»,
Картавя от оскомины...))))
Шумит ромашковый бугор
Еще нескошенной травою.
Обманщик ветер, словно вор,
Украл любовь у нас с тобою.
И выйдя с нею на порог,
Туда, где шелестит орешник,
На время спрятал в сена стог
Мою любовь тот ветер-грешник.
Он не отдал ее цветам,
Не подарил ее осинам.
Известно только камышам
То место, где его носило.
На склоне дня слух уловил
За полем радостные звуки:
Мою любовь он подарил
Тому, кто жить устал в разлуке.
Елизавета Весина
Зимняя музыка
Со скрипом раздвинулся воздух подзорный.
В зиме непомерной, как в юности вздорной,
желание смерти и страсти позорной.
Желанье и скрип сопряженных волокон,
деревьев с лопатками нищенок, боком
под острым, горячим, не верящим оком.
И, старой беседы неловкий наследник,
на трезвости ловит меня собеседник.
А Шуберт играет на трубах соседних.
Стучит отмороженный клавиш. На пальцы
я дую, и все не хочу догадаться
о том, кто, наскучив бесплотьем и плотью,
гонцом в музыкальных немецких лохмотьях
прикинувшись, медлит у входа – и вот,
как в двери из двери, в бессмертье ведет.
Gera0907
20.12.2010, 21:33
Не надо отдавать любимых
Не надо отдавать любимых,
Ни тех, кто рядом, и ни тех,
Кто далеко, почти незримых.
Но зачастую ближе всех!
Когда всё превосходно строится
И жизнь пылает, словно стяг,
К чему о счастье беспокоиться?!
Ведь всё сбывается и так!
Когда ж от злых иль колких слов
Душа порой болит и рвётся -
Не хмурьте в раздраженьи бровь.
Крепитесь! Скажем вновь и вновь:
За счастье следует бороться!
А в бурях острых объяснений
Храни нас, Боже, всякий раз
От нервно-раскалённых фраз
И непродуманных решений.
Известно же едва ль не с древности:
Любить бесчестно не дано,
А потому ни мщенье ревности,
Ни развлечений всяких бренности,
Ни хмель, ни тайные неверности
Любви не стоят всё равно!
Итак, воюйте и решайте:
Пусть будет радость, пусть беда,
Боритесь, спорьте, наступайте,
И лишь любви не отдавайте,
Не отдавайте никогда!
Фуэте
Е. Максимовой
Всё начиналось с Фуэте,
Когда Земля, начав вращение,
Как девственница в наготе,
Разволновавшись от смущения,
Вдруг раскрутилась в темноте.
Ах, только б не остановиться,
Не раствориться в суете,
Пусть голова моя кружится
С Землею вместе в Фуэте.
Ах, только б не остановиться,
И если это только снится,
Пускай как можно дольше длится
Прекрасный Сон мой - Фуэте!
Всё начиналось с Фуэте!
Жизнь - это Вечное движенье,
Не обращайтесь к Красоте
Остановиться на мгновенье,
Когда она на Высоте.
Остановиться иногда
На то мгновение - опасно,
Она в движении всегда
И потому она прекрасна!
Ах, только б не остановиться...
Валентин Гафт
Сегодня таяло, сегодня
Я простояла у окна.
Взгляд отрезвленней, грудь свободней,
Опять умиротворена.
Не знаю, почему. Должно быть,
Устала попросту душа,
И как-то не хотелось трогать
Мятежного карандаша.
Так простояла я - в тумане -
Далекая добру и злу,
Тихонько пальцем барабаня
По чуть звенящему стеклу.
Душой не лучше и не хуже,
Чем первый встречный - этот вот, -
Чем перламутровые лужи,
Где расплескался небосвод.
Чем пролетающая птица
И попросту бегущий пес,
И даже нищая певица
Меня не довела до слез.
Забвенья милое искусство
Душой усвоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.
Марина Цветаева
Канун Благовещенья .
Собор Благовещенский
Прекрасно светится.
Над главным куполом,
Под самым месяцем,
Звезда — и вспомнился
Константинополь.
На серой паперти
Старухи выстроились,
И просят милостыню
Голосами гнусными.
Большими бусами
Горят фонарики
Вкруг Божьей Матери.
Черной бессонницей
Сияют лики святых,
В черном куполе
Оконницы ледяные.
Золотым кустом,
Родословным древом
Никнет паникадило.
— Благословен плод чрева
Твоего, Дева
Милая!
Пошла странствовать
По рукам — свеча.
Пошло странствовать
По устам слово:
— Богородице.
Светла, горяча
Зажжена свеча.
К Солнцу — Матери,
Затерянная в тени,
Воззываю и я, радуясь:
Матерь — матери
Сохрани
Дочку голубоглазую!
В светлой мудрости
Просвети, направь
По утерянному пути —
Блага.
Дай здоровья ей,
К изголовью ей
Отлетевшего от меня
Приставь — Ангела.
От словесной храни — пышности,
Чтоб не вышла как я — хищницей,
Чернокнижницей.
Служба кончилась.
Небо безоблачно.
Крестится истово
Народ и расходится.
Кто — по домам,
А кому — некуда,
Те — Бог весть куда,
Все — Бог весть куда!
Серых несколько
Бабок древних
В дверях замешкались, —
Докрещиваются
На самоцветные
На фонарики.
Я же весело
Как волны валкие
Народ расталкиваю.
Бегу к Москва — реке
Смотреть, как лед идет.
Не думаю, не жалуюсь, не спорю.
Не сплю.
Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,
Ни к кораблю.
Не чувствую, как в этих стенах жарко,
Как зелено в саду.
Давно желанного и жданного подарка
Не жду.
Не радуют ни утро, ни трамвая
Звенящий бег.
Живу, не видя дня, позабывая
Число и век.
На, кажется, надрезанном канате
Я - маленький плясун.
Я - тень от чьей-то тени.
Я - лунатик
Двух темных лун.
Марина Цветаева
Уж я ль не знала бессонницы
Все пропасти и тропы,
Но эта как топот конницы
Под вой одичалой трубы.
Вхожу в дома опустелые,
В недавний чей-то уют.
Всё тихо, лишь тени белые
В чужих зеркалах плывут.
И что там в тумане - Дания,
Нормандия или тут
Сама я бывала ранее,
И это - переиздание
Навек забытых минут?
А.Ахматова
Свечи горели. Яркое пламя трепетным
Светом все обливало. Казалось: потухни оне -
Темнота словно пологом плотно закроет глаза,
Бесконечной, страшной завесой затянет.
Напрасно взоры скользнут, в пустоту утопая.
Полно! Один ли света источник
Дрожащие, мрачные тени бросает вокруг?
Робко, украдкой сине-лиловый рассвет
Тихонько в окошко струится,
Гордым блеском свечей затуманен.
Никому не приметны, ненужный
Серый отсвет бросает.
Свечи горели. В холоде блеска утра
Новый тон заиграл, тепловатый, манящий...
Хочется штору поднять, да и сам он дорогу
Скоро пробьет. Ласковый свет разливается,
Первый угол туманом затянут.
Ярче светлый... Вечный, могучий
Светоч сияет. Все сияет... А свечи?...
Николай Рерих
Alisa-od
20.12.2010, 23:00
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ВРЕМЕНИ
Во времени живя, мы времени не знаем.
Тем самым мы себя самих не понимаем.
В какое время мы, однако, родились?
Какое время нам прикажет: «Удались!»?..
А как нам распознать, что наше время значит
И что за будущее наше время прячет?
Весьма различны времена по временам:
То - нечто, то - ничто; они подобны нам.
Изжив себя вконец, рождает время.
Так продолжается и человечье племя.
Но время времени нам кажется длинней
Коротким временем нам отведенных дней.
Подчас о времени мы рассуждаем с вами.
Но время это - мы. Никто иной. Мы сами!
Знай: время вне времен когда-нибудь придет
И нас из времени насильно уведет,
И мы, сваливши с плеч, как бремя,
Предстанем перед тем, над кем не властно время.
Пауль Флеминг
Alisa-od
20.12.2010, 23:03
Небо, накренившееся мглисто.
Синевы бездонная дыра.
Гонит облака, сшибает листья
Ветер, разыгравшийся с утра.
Есть у Бога славная погода:
Дважды за год, к лету и к зиме,
Ветер от восхода до восхода
Так хозяйничает на земле.
Чистка мира, перемена флага,
Чутких ожиданий полоса.
Резко вниз идет излом оврага.
Кверху улетают небеса.
Дальше, над бескрайними холмами,
В золотом сечении земли,
Вспыхнув осиянными краями,
Облака щербатые прошли.
Никогда я не был пейзажистом.
Но сегодня выйдя со двора –
Гонит облака на небе мглистом
Ветер, разыгравшийся с утра.
Дай же воли солнечному полдню,
Дай же ветру разгуляться всласть.
Всем дай Бог, кого люблю и помню,
Перезимовать и не пропасть.
А. Сопровский
Alisa-od
20.12.2010, 23:15
Ты женщине не верь
Ты женщине не верь,
Не верь, но доверяй,
Не спрашивай, а слушай.
Ведь всё что нужно ей,
Сама расскажет в срок.
Люби её сполна,
Безмерно без оглядки,
Ну не делец она!
А тонкая душа.
Играй на струнах ты
И бережно и нежно,
И сохранит она доверие твоё.
Ты береги её, она боится плена,
Не пленница она, дрожит её душа,
Боится потерять свободу, без измены,
Ей хочется любви и хочется тепла.
Но так чтоб был полёт,
Не клетка, а просторы,
Чтобы могла летать,
А бремя нипочём!
Не улетит она,
Ведь так тепло с любимым
И жизнь свою отдаст,
Чтоб рядом быть с тобой.
И в этом правда вся.
Иль страшно вам, мужчины?
Чтобы любить её, отваги нужен пуд?
Немного нужно ей -
Весь мир, весь без остатка
Его делить она лишь с ним готова, но...
Ты женщине поверь, она чиста, наивна
И доверяет жизнь любимому навек,
А верить или нет, тебе решать, любимый,
Не обмани надежд и сердце отвори.
Наталья Аникина
Gera0907
20.12.2010, 23:18
Не уходи из сна моего
Не уходи из сна моего!
Сейчас ты так хорошо улыбаешься,
Как будто бы мне подарить стараешься
Кусочек солнышка самого.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Ведь руки, что так нежно обняли,
Как будто бы радугу в небо подняли,
И лучше их нет уже ничего.
Не уходи из сна моего!
В былом у нас - вечные расстояния,
За встречами - новых разлук терзания,
Сплошной необжитости торжество.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Теперь, когда ты наконец-то рядом,
Улыбкой и сердцем, теплом и взглядом,
Мне мало, мне мало уже всего!
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего.
И пусть все упущенные удачи
Вернуться к нам снова, смеясь и плача,
Ведь это сегодня важней всего.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Во всех сновиденьях ко мне являйся!
И днем, даже в шутку, не расставайся
И лучше не сделаешь ничего.
Не уходи из сна моего!
Gera0907
20.12.2010, 23:31
Неравенство
Так уж устроено у людей,
Хотите вы этого, не хотите ли,
Но только родители любят детей
Чуть больше, чем дети своих родителей.
Родителям это всегда, признаться,
Обидно и странно. И все же, и все же
Не надо тут, видимо, удивляться
И обижаться не надо тоже.
Любовь ведь не лавр под кудрявой, кущей,
И чувствует в жизни острее тот,
Кто жертвует, действует, отдает,
Короче: дающий, а не берущий.
Любя безгранично детей своих,
Родители любят не только их,
Но плюс еще то, что в них было вложено:
Нежность, заботы, труды свои,
С невзгодами выигранные бои,
Всего и назвать даже невозможно!
А дети, приняв отеческий труд
И становясь усатыми "детками",
Уже как должное все берут
И покровительственно зовут
Родителей "стариками" и "предками".
Когда же их ласково пожурят,
Напомнив про трудовое содружество,
Дети родителям говорят:
- Не надо, товарищи, грустных тирад!
Жалоб поменьше, побольше мужества!
Да, так уж устроено у людей,
Хотите вы этого, не хотите ли,
Но только родители любят детей
Чуть больше, чем дети своих родителей.
И все же - не стоит детей корить.
Ведь им не всегда щебетать на ветках.
Когда-то и им малышей растить,
Все перечувствовать, пережить
И побывать в "стариках" и "предках"!
Alisa-od
20.12.2010, 23:43
Не доверяйся книгам; в них слилось
Прошедшее с грядущим. Обращайся
Лишь к сущему. Не слишком обольщайся
Своею зрелостью. Так повелось:
Вещам дано над нами возвышаться,-
Мы к сути нашей лишь устремлены,
И жребий наш - гадать и сомневаться,
А вещи лишь внутри себя даны.
И даже если жизнь ты начинал,
Свершая путь с усердьем небывалым,-
Найдешь себе наставника и в малом
И не дождешься от него похвал.
Р.М.Рильке
Alisa-od
20.12.2010, 23:46
Жизнь - обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: «Лишь сердце потревожь,
Жизнь - обман, но и она порою
Украшает радостями ложь».
Обратись лицом к седому небу,
По луне гадая о судьбе,
Успокойся, смертный, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе.
Хорошо в черемуховой вьюге
Думать так, что эта жизнь — стезя.
Пусть обманут легкие подруги,
Пусть изменят легкие друзья.
Пусть меня ласкают нежным словом,
Пусть острее бритвы злой язык.
Я живу давно на все готовым,
Ко всему безжалостно привык.
Холодят мне душу эти выси,
Нет тепла от звездного огня.
Те, кого любил я, отреклися,
Кем я жил - забыли про меня.
Но и все ж, теснимый и гонимый,
Я, смотря с улыбкой на зарю,
На земле, мне близкой и любимой,
Эту жизнь за все благодарю.
Сергей Есенин
Джон Донн
ВЕЧЕРНЯ В ДЕНЬ СВЯТОЙ ЛЮЦИИ,
САМЫЙ КОРОТКИЙ ДЕНЬ В ГОДУ
Настала полночь года - день святой
Люции, - он лишь семь часов светил:
Нам солнце, на исходе сил,
Шлет слабый свет и негустой,
Вселенной выпит сок.
Земля последний допила глоток,
Избыт на смертном ложе жизни срок;
Но вне меня, всех этих бедствий нет,
Я - эпитафия всемирных бед.
Влюбленные, в меня всмотритесь вы
В грядущем веке - в будущей весне:
Я мертв. И эту смерть во мне
Творит алхимия любви;
Она ведь в свой черед -
Из ничего все вещи создает:
Из тусклости, отсутствия, пустот...
Разъят я был. Но, вновь меня создав,
Смерть, бездна, тьма сложились в мой состава
Все вещи обретают столько благ -
Дух, душу, форму, сущность - жизни хлеб...
Я ж превратился в мрачный склеп
Небытия... О вспомнить, как
Рыдали мы! - от слез
Бурлил потоп всемирный. И в хаос
Мы оба обращались, чуть вопрос
Нас трогал - внешний. И в разлуки час -
Мы были трупы, душ своих лишась.
Она мертва (так слово лжет о ней),
Я ж ныне - эликсир небытия.
Будь человек я - суть моя
Была б ясна мне... Но вольней -
Жить зверем. Я готов
Войти на равных в жизнь камней, стволов:
И гнева, и любви им внятен зов,
И тенью стал бы я, сомненья ж нет:
Раз тень - от тела, значит, рядом - свет.
Но я - ничто. Мне солнца не видать.
О вы, кто любит! Солнце лишь для вас
Стремится к Козерогу, мчась,
Чтоб вашей страсти место дать. -
Желаю светлых дней!
А я уже готов ко встрече _с ней_,
Я праздную _ее_ канун, верней -
_Ее_ ночного празднества приход:
И день склонился к полночи, и год...
Перевод Д. В. Щедровицкого
Мы сидим в кафе «Метелица».
Не роман а так - безделица.
Мне вообще в любовь не верится,
А тем более - зимой.
Тот, кто весел, - пусть смеется,
Тот, кто хочет, - пусть добьется,
А тебе еще придется
Провожать меня домой
-----------------------------------
Весна прикинулась зимой -
Бездарно как-то, неумело,
И неопрятной бахромой,
Висит метель. Мне надоело.
А ты все про мои глаза,
К тому же, не своими фразами:
Сперва сказал, что бирюза,
А под конец назвал алмазами.
...А за окном опять метели,
Когда же это прекратится?..
Ну подожди хоть две недели,
Я не могу сейчас влюбиться.
Екатерина Горбовская
Грею ли обледеневшее имя,
Водку ли лью в раскаленные губы,
Строится храм батраками моими –
Каждою буквой и доброй, и грубой.
Иконописцы ли жизни лишались,
Шмякаясь вниз и за хмель, и за гонор,
Ведьмы ль на карих бочонках съезжались,
Казнь полоскала волшебное горло.
Только ли врётся и только ли пьётся,
Только ли нервы в серебряных шпорах,
И голова под топориком бьётся,
Словно бы сердце в развалинах школы.
Только бы гений, скорее, глашатай,
Иль оглашенный по черному счету,
Очень мне жалко, не я ваш вожатый -
Всё, кроме Бога, послали бы к черту!
НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙТЕ
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.
Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.
А. Дементьев
Усните блаженно, заморские гости, усните,
Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее...
Что падают звезды, чертя серебристые нити,
Что пляшут в стакане вина золотистые змеи...
Когда эти нити соткутся в блестящую сетку,
И винные змеи сплетутся в одну бесконечность,
Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку
В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность.
1908
Я не скучаю, милый. по тебе…
Я по себе…По ТОЙ себе скучаю,
Холодным веснам, что дала обет,
С Любовью острый Разум свой венчала…
Он - до костей заядлый холостяк,
До хруста лобных дОлей был бы «против»,
Но две погрешности он не учел в расчете –
Что без него я проживу и так,
А жизнь любви казалась на исходе…
Они не ладили, но рядом я была…
И их мирила крепким черным чаем…
Они вдвоем…Как я мечтать могла…
Но с той поры нас разделяет мгла…
Я по себе, по той себе скучаю….
© Copyright: Ирбис Руа, 2009
Стихотворение о брошенной поэме
Эта женщина недописана,
Эта женщина недолатана.
Этой женщине не до бисера,
А до губ моих - Ада адова...
Этой женщине только месяцы,
Да и то совсем непорочные.
Пусть слова её не ременятся,
Не скрипят зубами молочными.
Вот сидит она, непричастная,
Непричёсанная, ей без надобности.
И рука её не при часиках,
И лицо её не при радости.
Как ей хмурится, как ей горбится,
Непрочитанной, обездоленной.
Вся душа её в белой горнице,
Ну, а горница недостроена.
Вот и все дела, мама-вишенка!
Вот такие вот, непригожие.
Почему она - просто лишенка,
Ни гостиная, ни прихожая?
Что мне делать с ней, отлюбившему,
Отходившему к бабам лёгкого?...
Подарить на грудь бусы лишние,
Навести румян лета лётного?
Ничего-то в ней не раскается,
Ничего-то в ней не разбудится.
Отвернёт лицо, сгонит пальцы,
Незнакомо-страшно напудрится.
Я приеду к ней как-то пьяненьким,
Завалюсь во двор, стану окна бить,
А в моём пальто кулёк пряников,
А потом ещё что жевать и пить.
Выходи, скажу, девка подлая,
Говорить хочу, всё что на сердце...
А она в ответ: "Ты не подлинный,
А ты вали к другой, а то хватится!"
И опять закат свитра чёрного,
И опять рассвет мира нового,
Синий снег да снег, только в чём-то мы
Виноваты все невиновные.
Я иду домой, словно в озере
Карасём иду из мошны.
Сколько женщин мы к чёрту бросили -
Скольким сами мы не нужны!
Эта женщина с кожей тоненькой.
Этой женщине из изгнания
Будет гроб стоять в пятом томике
Неизвестного мне издания.
Я иду домой, не юлю,
Пять лягавых я наколол.
Мир обидели - как юлу -
Завели... забыв на кого?
Леонид Губанов
Всё б тебе желать веселья,
Сердце, золото мое!
От похмелья до похмелья,
От приволья вновь к приволью -
Беспечальное житье!
Но низка земная келья,
Бледно золото твое!
В час разгульного веселья
Вдруг намашет страстной болью,
Черным крыльем воронье!
Всё размучен я тобою,
Подколодная змея!
Синечерною косою
Мила друга оплетая,
Ты моя и не моя!
Ты со мной и не со мною -
Рвешься в дальние края!
Оплетешь меня косою
И услышишь, замирая,
Мертвый окрик воронья!
1908
Лиса Алиса
21.12.2010, 15:44
1
Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья.
Я верю не в непобедимость зла,
А только в неизбежность пораженья.
Не в музыку, что жизнь мою сожгла,
А в пепел, что остался от сожженья.
2
Игра судьбы. Игра добра и зла.
Игра ума. Игра воображенья.
«Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья...»
Мне говорят — ты выиграл игру!
Но все равно. Я больше не играю.
Допустим, как поэт я не умру,
Зато как человек я умираю.
Георгий Иванов
cote d'Ivoire
21.12.2010, 17:00
Была гроза. Гроза как наводненье.
Без отдыха. Все миги, все мгновенья -
Одна сплошная молния ребром.
Один непрекращающийся гром.
Я, столько лет глядящий на природу,
Такой грозы еще не видел сроду.
Казалось, это день и солнце встало,
Казалось, это море грохотало.
Казалось, этот гром и это пламя,
Нечеловечьей злобой рождены,
На землю низвергаются стволами
С затучной марсианской стороны.
Никто не спал. Собака жалась к людям
И вздрагивала вогнутой спиной.
Соседи шебуршали за стеной.
Качались ветви, как от тяжкой боли,
Казалось, содрогался шар земной!
А сын, шельмец, устав на волейболе,
Спокойно спал...
Л. Ошанин
Вот она, шаткая, пьяная похоть
тяга к любви, без учета души
сколько ни лей, получается плохо
ласками чьими-то боль потушить
запить, засмеять, непокорные чувства
себя убедить, в не своей правоте
в глазах утонуть, чтоб не видеть, как пусто
стало вокруг на последней черте
чтобы не видеть, как ты в одиночку
с друзей хороводом, уходишь на дно
как в биографии ставится точка
как в твоей комнате гаснет окно
как наступает не доброе утро
как жадно из крана уходит вода
как незнакомке становится трудно
тебе объяснить, что уже никогда…
и пустота…, снова смотришься в лица…
пытаясь найти пониманье себя
надеешься БЫТЬ и с потоком не слиться
надеешься кто-то полюбит тебя
Salvador
Памяти поэта
Главное – величие замысла, как говорит Иосиф.
Из письма А.Ахматовой
1
Уставившись в небо,
в пустые черты
в прямую, как скрепа,
лазурь слепоты,
как взгляд берет внутрь,
в свой взвившийся дым
скарб, выморок, утварь,
всё, что перед ним, –
как лоно лагуны,
звук, запах и вид
загробные струны
сестер Пиерид
вбирают, вникая
в молчанье певца
у края
изгнанья,
за краем конца –
2
так мертвый уносит,
захлопнув свой том,
ту позднюю осень
с названьем "при нем",
ту башню, ту арку,
тот дивный проем,
ту площадь Сан Марко,
где шли мы втроем.
3
Не друг, не попутчик
(не брат? не собрат?),
в бряцанье созвучий
родной звукоряд
державший,
как тот,
кто решил наперед,
что жизнь
не заманит
и смерть
не собьет, –
как руль – корабельщик,
как конный – бразды,
как путники –
угол
земли и звезды:
всё мимо, всё меньше:
молельня, базар...
Звук – странная вещь: Мель-
хиор. Балтазар.
Заставы. Нагорья.
Секретный союз.
Звук – странное горе:
служение Муз.
Чего же искал он,
дух, бросивший всех:
рог, верящий в Карла?
Дым, ищущий: вверх!
4
О да, мы рождались
на равнинах других,
где древняя жалость,
не видя живых,
с хребтом перебитым –
к таким, как сама
(не Дева Обида:
косолапая тьма) –
к забытым,
забитым,
к незашто убитым,
к сведенным с ума...
Смерть – нерусское слово.
Как там Пауль писал?
Смерть – немецкое слово,
но русское слово – тюрьма.
5
Гребец на галере,
кощей на цепи,
этапник в безмерной,
безмерной степи
тоску свою вложат
в то, жгущее всех:
вверх!
здесь невозможно
без этого: вверх!
Иначе,
сглотнув наше вечное "Нет!",
котел твой и нож твой,
позор – людоед.
6
Как дверца,
открытая птице лесной,
как сердце,
враждебное тяге земной, –
от всех гравитаций
отвязанный плот.
Кто сможет остаться,
как он поплывет?
7
То дым не пожарищ,
не горных атак,
не сёл, выдыхающих
душу во мрак,
не тленья,
не гари, не огненных мук,
дым – вечер моленья,
он, как Шива, сторук.
8
Вначале шатаясь
на ватных ногах,
клубясь, утыкаясь,
петляя в кустах –
и над всею потравой,
на долинами слёз
– О Господи, слава
Тебе – занялось! –
он встает на колени,
словно сердце царей,
дым благословенный
земных алтарей.
9
...Вечернее море,
отрада Сафо,
звезда за звездою,
строфа за строфой...
Там больше не вспомнят,
кто умер, кто жив.
Усталый наемник,
волов отрешив...
Что чище того,
что сгорело дотла?
что бездне нет дна и
звездам нет числа...
10
Как дети играют:
"Чур, первую мне!" –
у края
созданья, в заочной стране –
забвения мак,
поминания мед
кто первый уйдет,
пусть с собой и берет –
туда, где, как сестры,
встречает прибой,
где небо, где остров,
где: Спи, дорогой!
serg1969
21.12.2010, 20:19
Не прощай меня …. Никогда
Я могу предать тебя снова.
Уходи, не сказав ни слова,
В обреченное - никуда….
Мы обязаны будем жить,
Спотыкаясь на каждом круге,
И позволить собакам выть.
На безлунную тень разлуки
Проклиная капкан колец,
Подчиниться законной власти,
Торопясь отскрести с сердец
Накипь чистой, безумной страсти…
Не прощай меня никогда… не спеши
Мы и так с тобой разминулись,
Подозрительным взглядам улиц
Доверяя тепло души.
Хлещет яростных снов поток,
Где над звездами роковыми
Полушепотом, между строк,
Неуклюже скрывая имя…
Мы стараемся соскользнуть
В бездну быта, но параллельно
Изнутри обжигает грудь
Невозможность дышать раздельно
Не прощай меня... В том пути
Давит небо сырою ватой
Если мне суждено уйти
Так хоть в чем-нибудь виноватым
Напридумай себе обид,
А причины найдутся сотни…
Не прощай меня…Пусть меня простит
Тот, кто дал мне тебя и отнял.....
Андрей Белянин
На улицах города, где снег и ветер,
где мы узнали, что человек смертен,
где мы пьянели в глухом цветенье,
а ночь прикапливала наши тени,
я присягаю вам в прежней вере.
О, бредни о Бабеле и Бодлере,
о, девушки в бабушкиных перчатках,
дворянской складки, железной хватки,
с коими мне ни в чем не тягаться,
я не забыла о прежнем братстве.
Прощай же, полдень любви несчастной,
желанья славы, молитвы страстной,
когда вступали, не зная броду,
в свершенья пору, в забвенья воду.
1978
serg1969
21.12.2010, 21:09
Снова на вдохе - застывшими кадрами воспоминанья,
Снова на выдохе привкус разлук не растает.
Сердце мое, почему ты молчишь? Где ты? С кем ты?
Нет, не со мной, это точно - теперь я не чувствую боли.
Ритм мой отныне - всего лишь биение стрелок
В этих часах, истекающих временем летним.
Вечер крадется по краю накрывшей окрестности тени,
Мимо беспечных побед и прощенного счастья.
Месяц за месяцем месят дороги чужие,
На перекрестках подковы теряя кому-то в подмогу.
Где же я встречу судьбу свою, ставшую светлою тайной -
Горькой, насмешливой, грустной и только моею?
Маятник вечности снова в привычные дали
Канет, обратным отсчетом бессмертие душ попирая.
Да, он вернется обратно, но нас ни за что не застанет.
Стрел у любви не осталось. Мишени пустые
С гордостью всем демонстрируют неповрежденность.
Только на вдохе - застывшие воспоминанья...
Иван Храмовник
Ты распустила волосы свои,
И мир наполнился одновременно
Благоуханьем и травы и сена.
Ты распустила волосы свои.
Ты распустила волосы свои,
И я забыл нелегкие дороги,
Забыл обиды и забыл тревоги.
Ты распустила волосы свои.
Ты распустила волосы свои,
И я не стихотворец сумасшедший,
А воин я, с победою пришедший.
Ты распустила волосы свои.
Ты распустила волосы свои,
- Я пьян, и нету сладостнее хмеля,
Чем хмель не от вина - от виноделья.
Ты распустила волосы свои.
К. Кулиев.
Когда-нибудь и наши имена
до срока поплывут по тёмным водам;
и ты поймёшь меня без перевода...
Не тайный друг, и даже не жена -
а просто что-то сверх... Когда-нибудь
я разорву нечёткий фотоснимок.
Как ты умела быть необъяснимой!
Как ты умеешь - быть... Довольно, будь
собой: янтарной каплей в январе,
дремотной хвоей в листопаде буром...
Мне снится сын, которого не будет -
я просыпаюсь. Монотонный бред
игольчатого ливня. Ты ещё
так близко, как биенье под ключицей;
и с нами ничего не приключится,
и суматошный сумрак освещён
двоящейся оранжевой звездой,
блуждающей по воле полнолунья.
У сигареты - привкус поцелуя.
...Закрой окно. Я расскажу про дождь.
Виктор Куллэ
Два единства
(Ф.И. Тютчев)
Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льется через край, и Запад тонет в ней.
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши! -
Славянский мир, сомкнись тесней...
"Единство, - возвестил оракул наших дней, -
Быть может спаяно железом лишь и кровью..."
Но мы попробуем спаять его любовью, -
А там увидим, что прочней...
Сентябрь 1870
ПОЗДНО
Было поздно в наших думах.
Пела полночь с дальних башен.
Темный сон домов угрюмых
Был таинственен и страшен.
Было тягостно-обидно.
Даль небес была беззвёздна.
Было слишком очевидно,
Что любить, любить нам - поздно.
Мы не поняли начала
Наших снов и песнопений.
И созвучье отзвучало
Без блаженных исступлений.
И на улицах угрюмых
Было скучно и морозно.
Било полночь в наших думах
Было поздно, поздно, поздно.
К. Бальмонт
Отчаянье сидит на скамье
В парке на скамейке
Сидит человек и окликает вас, проходящих мимо.
Он — в очках, он одет в поношенный серый костюм,
Он сидит, дымя папироской,
И окликает вас, проходящих мимо,
Или просто рукой вам машет.
Но не нужно смотреть на него,
И не нужно слушать его —
Просто мимо пройти,
Как будто не видя,
Будто бы даже не слыша,
Пройти, ускоряя шаги...
Стоит вам на него оглянуться.
Стоит на оклик его обернуться,
Он позовет — и тогда... и ничто, и никто
Больше не в силах вам помешать сесть рядом с ним...
И он смотрит на вас, и вам улыбается,
И вам становится не по себе,
А он все так же вам улыбается,
И вы ему улыбаетесь
Улыбкою точно такой же...
И от этой улыбки вам не по себе,
Неизменно,
Вам все больнее, но вы улыбаетесь
Непременно,
И сидите, по-прежнему
Неподвижно
На скамье, улыбаясь...
Рядом с вами играют дети,
Спешат прохожие,
Словно бесшумно
Птицы порхают
С ветки
На ветку,
А вы сидите
На скамье,
И вы знаете... знаете...
Что никогда больше не поиграете,
Словно дети,
И вы знаете, знаете, что уже не похожи вы
На этих беспечных
Прохожих,
Что уже никогда не порхать вам
С ветки на ветку,
Как птицы...
Жак Превер
gorguliya
22.12.2010, 00:55
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
М. Цветаева
Так, значит, как вы делаете, други?
Пораньше встав, пока темно-светло,
открыв тетрадь, перо берете в руки
и пишете? Как, только и всего?
Нет, у меня - всё хуже, всё иначе.
Свечу истрачу, взор сошлю в окно,
как второгодник, не решив задачи.
Меж тем в окне уже светло-темно.
Сначала - ночь отчаянья и бденья,
потом (вдруг нет?) - неуловимый звук.
Тут, впрочем, надо начинать с рожденья,
а мне сегодня лень и недосуг.
Белла Ахмадулина
http://www.peremeny.ru/UserFiles/Image/Vokzal/hlebnikov/avtoportret.jpgВелимир Хлебников
Заклятие смехом
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных — смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево!
Усмей, осмей, смешики, смешики!
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
1908-1909
x x x
Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй — пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.
1908-1909
Я распят над твоею кроватью.
Без пощады. Гвоздями. К доске.
В изголовье, где сложены платья,
Как заклятье, прибит я к стене.
Мне не легче, чем Богу распятому,
Умирающему на кресте
Над постелью твоей, незапятнанному
И не стонущему в темноте.
Я распят над твоею кроватью.
Слёзы вылиты. Что мне просить?
Я травою готов у порога
Твоё лёгкое тело носить.
Я распят над твоею судьбою.
Кто бы ни был в дороге твоей,
Над кроватью прибит в изголовье
Очищающий душу ручей.
Я распят над твоею кроватью.
Что мне слезы и что мне обман?
Двухкрестовое это распятье,
Может, снится тебе по ночам?..
Пажити мои, пажити.
Пожить бы еще, пожить бы.
Со спасения нашего
За Спасителя нашего.
Не дали мне, не дали.
Ангелы обедали.
Встанут, посторонятся,
Даже не поклонятся.
Не жили вы, не жили,
Мои руки прежние,
Мои мысли прошлые
Да дела острожные.
Не были, как небыли.
Спросишь: "Это небо ли?"
Я отвечу небылью:
Где мы? Где мы? Где мы?
Я ныряю во тьму, за границу фонарного света,
В мир, где серые кошки сливаются с граффити стен.
О-бес-сне-жи-ли... Выдрали нежность из нитей сюжета,
Неприкаянной стылостью выстудив сердце взамен.
- Эй, вы слышите, там, наверху?! Звёзды, ангелы, боги -
Кто там есть? Дайте снега... А нет, так хотя бы тепла...
Но вы стелите мне эту мёрзлую землю под ноги,
Намешав для острастки в неё ледяного стекла.
Чтобы шла по осколкам любви, наугад, наудачу,
Рассекая холодными бритвами вяжущий страх,
Продолжая свой путь в никуда, не ропща и не плача,
С именами ушедших друзей на дрожащих губах...
Спит мой преданный страж... И волшебная скрипка умолкла...
Беспристрастное время, увы, не торопится вспять.
Мне без вас этот мир крошит под ноги битые стёкла,
Но, сквозь лютую боль, я продолжу по ним танцевать.
Ксения Архипова
Шоколад
Погода каждый раз нетерпелива:
То снег, то дождь, то распроклятый зной.
Ваш кавалер сказал Вам у залива:
«Я Вас просил не следовать за мной.
Вы слишком неприметны, дорогая.
Я удивлен – Вы верите словам,
Всю истину умело отторгая.
Поймите, больно нынче только Вам»
Но все не так. Вам, черт возьми, терпимо!
И горько так, как горек шоколад.
И Он ушел. А люди плыли мимо,
Смывая грех неписаных баллад.
«Сегодня на любовь большие скидки» -
Кричал торговец: «Дешево продам!»
И мальчик в старой латаной накидке
Спросил: «Вам тоже холодно, мадам?»
До гроба страсти не избуду.
В края чужие не поеду.
Я не был сроду и не буду,
каким пристало быть поэту.
Не в игрищах литературных,
не на пирах, не в дачных рощах -
мой дух возращивался в тюрьмах
этапных, следственных и прочих.
И все-таки я был поэтом.
Я был одно с народом русским.
Я с ним ютился по баракам,
леса валил, подсолнух лускал,
каналы рыл и правду брякал.
На брюхе ползал по-пластунски
солдатом части минометной.
И в мире не было простушки
в меня влюбиться мимолетно.
И все-таки я был поэтом.
Мне жизнь дарила жар и кашель,
а чаще сам я был нешелков,
когда давился пшенной кашей
или махал пустой кошелкой.
Поэты прославляли вольность,
а я с неволей не расстанусь,
а у меня вылазит волос
и пять зубов во рту осталось.
И все-таки я был поэтом,
и все-таки я есмь поэт.
Влюбленный в черные деревья
да в свет восторгов незаконных,
я не внушал к себе доверья
издателей и незнакомок.
Я был простой конторской крысой,
знакомой всем грехам и бедам,
водяру дул, с вождями грызся,
тишком за девочками бегал.
И все-таки я был поэтом,
сто тысяч раз я был поэтом,
я был взаправдашним поэтом
И подыхаю как поэт.
Борис Чичибабин
x x x
Кончусь, останусь жив ли,-
чем зарастет провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.
Школьные коридоры -
тихие, не звенят...
Красные помидоры
кушайте без меня.
Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.
Лестницы, коридоры,
хитрые письмена...
Красные помидоры
кушайте без меня.
1946
Трепещу перед чудом Господним,
потому что в бездушной ночи
никого я не спас и не поднял,
по-пустому слова расточил.
Ты ж таинственней черного неба,
золотей Мандельштамовых тайн.
Не меня б тебе знать, и не мне бы
за тобою ходить по пятам.
На земле не пророк и не воин,
истомленный твоей красотой,-
как мне горько, что я не достоин,
как мне стыдно моей прожитой!
Разве мне твой соблазн и духовность,
колокольной телесности свет?
В том, что я этой радостью полнюсь,
ничего справедливого нет.
Я ничтожней последнего смерда,
но храню твоей нежности звон,
что, быть может, одна и бессмертна
на погосте отпетых времен.
Мне и сладостно, мне и постыдно.
Ты - как дождь от лица до подошв.
Я тебя никогда не постигну,
но погибну, едва ты уйдешь.
Так прости мне, что заживо стыну.
что свой крест не умею нести,
и за стыд мой, за гнутую спину
и за малый талант мой - прости.
Пусть вся жизнь моя в ранах и в оспах,
будь что будет, лишь ты не оставь,
ты - мой свет, ты - мой розовый воздух,
смех воды поднесенной к устам.
Ты в одеждах и то как нагая,
а когда все покровы сняты,
сердце падает, изнемогая,
от звериной твоей красоты.
Борис Чичибабин
ПАСТЕРНАКУ
Твой лоб, как у статуи, бел,
и взорваны брови.
Я весь помещаюсь в тебе,
как Врубель в Рублеве.
И сетую, слез не тая,
охаянным эхом,
и плачу, как мальчик, что я
к тебе не приехал.
И плачу, как мальчик, навзрыд
о зримой утрате,
что ты, у трех сосен зарыт.
не тронешь тетради.
Ни в тот и ни в этот приход
мудрец и ребенок
уже никогда не прочтет
моих обреченных...
А ты устремляешься вдаль
и смотришь на ивы,
как девушка и как вода
любим и наивен.
И меришь, и вяжешь навек
веселым обетом:
- Не может быть злой человек
хорошим поэтом...
Я стих твой пешком исходил,
ни капли не косвен,
храня фотоснимок один,
где ты с Маяковским,
где вдоволь у вас про запас
тревог и попоек.
Смотрю поминутно на вас,
люблю вас обоих.
О, скажет ли кто, отчего
случается часто:
чей дух от рожденья червон,
тех участь несчастна?
Ужели проныра и дуб
эпохе угоден,
а мы у друзей на виду
из жизни уходим.
Уходим о зимней поре,
не кончив похода...
Какая пора на дворе,
какая погода!..
Обстала, свистя и слепя,
стеклянная слякоть.
Как холодно нам без тебя
смеяться и плакать.
[1962]
Николай Глазков
* * *
Обнаружили воровку,
Что похитила веревку.
Уголовный кодекс в силе,
На суде ее спросили:
«Отвечай ты нам, воровка,
Для чего тебе веревка?»
И ответила девица:
«Я хотела удавиться».
1943
ВОРОН
Черный ворон, черный дьявол,
Мистицизму научась.
Прилетел на белый мрамор
В час полночный, черный час.
Я спросил его: — Удастся
Мне в ближайшие года
Где-нибудь найти богатство? —
Он ответил: — Никогда!
Я сказал: — В богатстве мнимом
Сгинет лет моих орда,
Все же буду я любимым? —
Он ответил: — Никогда!
Я сказал: — Невзгоды часты,
Неудачник я всегда.
Но друзья добьются счастья? —
Он ответил: — Никогда!
И на все мои вопросы,
Где возможны «нет» и «да»,
Отвечал вещатель грозный
Безутешным НИКОГДА!..
Я спросил: — Какие в Чили
Существуют города? —
Он ответил: — Никогда! —
И его разоблачили!
* * *
Мне говорят, что «Окна ТАСС»
Моих стихов полезнее.
Полезен также унитаз,
Но это не поэзия.
40-е годы
* * *
Мне нужен мир второй,
Огромный, как нелепость,
А первый мир маячит, не маня.
Долой его, долой:
В нем люди ждут троллейбус,
А во втором — меня.
1939
* * *
Мир нормальный, нормированный,
По порядкам нумерованный
Совершает в ногу шествие,
Я ж стою за сумасшествие.
1943
Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все друзья меня забросили.
Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.
В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.
В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей...
Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя - как на чужого.
С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто - ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.
Я - просто я. А был, наверное,
как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Богом.
ГЕНРИХ САПГИР
УТРО ИГОРЯ ХОЛИНА
На постели
лежит
Игорь Холин —
поэт,
худой, как индус.
Рядом Ева — без
трусов.
Шесть часов.
Холин, закрыв глаза,
сочиняет поэму экстаза:
— Му!
Ева
лениво
повернулась к нему:
— Холин, ты в своем уме?
— Мар!
Мор!
Миру — мир!
Открылась дверь.
Вошел Сапгир.
Индус приветствует приятеля:
— Здорово!
Сапгир, полюбуйся, как Ева
красива!
У бедняжки
груди —
пушки!
Гляди,
какая линия бедра
у ней в седьмом часу утра!
Сапгир глядит,
как троглодит:
Он —
поражен!
Мелькнул за углом...
Бежит в магазин...
Между тем,
Игорь и Ева занялись тем,
чем занимался с Евой
Адам.
Вернулся Сапгир,
потрясает белоголовой бутылью.
Холин и Ева потрясают
постелью.
Сапгира это потрясает.
Стекла окон сотрясает
экскаватор
— Тар!
Тор!
Таратор!
Ева говорит: — Кошмар!
Холин: — Моя поэма!
Ева говорит: — Мама!
Исчерпана тема.
Холин зевает.
Сапгир выпивает.
Ева
не говорит ни слова.
... Поэма готова.
Игорь Холин
ЗНАКОМСТВО
Началось с флирта
При покупке торта
Скорчил морду
Вроде черта
Она не осталась в долгу
Сказала
Могу
Съесть 10 пирожных
Не запивая водой
Невозможно
Это искусство
Провожал домой
Говорили об искусстве
Любишь Соловьева-Седова
Да
Балет
Нет
Ерунда
Бред
Опера — свинство
Симфония — хамство
Завязалось знакомство
Наум Коржавин
ЗАВИСТЬ
Можем строчки нанизывать
Посложнее, попроще,
Но никто нас не вызовет
На Сенатскую площадь.
И какие бы взгляды вы
Ни старались выплескивать,
Генерал Милорадович
Не узнает Каховского.
Пусть по мелочи биты вы
Чаще самого частого,
Но не будут выпытывать
Имена соучастников.
Мы не будем увенчаны...
И в кибитках,
снегами,
Настоящие женщины
Не поедут за нами.
1944
Снег уже близок
Светлана Монахова
Снег уже близок – пО ветру рвётся шлейф
Цвета кокоса – стружки его нутра.
Улицу в белом, словно в арабском шейх,
Мы не узнаем, к окнам прильнув с утра.
Снова зрачки нам будет сверлить зима.
Души с телами будут искать тепло.
Птицы со страстью выклюют все корма.
Дятел, уставший летом долбить дупло,
В нём же приляжет, чтобы поспать чуток.
Всё попритихнет. Нерва провиснет нить...
Где-то на кухне, водки хлебнув глоток,
Дико захочешь вечно на свете жить.
Декабрьское
Алексей Порошин
Четвёртый день то дождь, то мокрый снег,
И, лужи чередуя с гололёдом,
Даждьбог (дОждьбог?) в холодной вышине
Придумал шутку с мокрым Новым годом.
Над нами туч угрюмая гряда
И струями холодная вода.
Течёт с небес простуженная хмарь
По ржавому сырому водоскату.
Роняет листья тощий календарь,
Грустя о том, что точно знает дату,
Когда собрат, упитанный вполне,
Займёт пустое место на стене.
На глинисто-раскисшей мостовой,
Под плотоядным взглядом мокрой кошки,
Нахохлившийся шарик перьевой
Клюет в грязи размоченные крошки,
Чириканьем судьбу благодаря
За долгую бесснежность декабря.
Закутанный в дешёвый дождевик,
Споткнувшись о поребрик неуклюже,
Прохожий поднимает воротник,
От лужи перепрыгивая к луже,
И стряхивает с джинсов, матерясь,
Машинами разбрызганную грязь.
Машины сами жалки и мокры,
Как старые побитые дворняги,
Бегут в свои унылые дворы
Укрыться от промозглой передряги,
Где тут же, без укрытий и зонтов,
Становятся зонтами для котов.
И грустно в середине декабря
От черноты надломленных акаций…
Вот только сердце стало спотыкаться
О сбитые пороги бытия,
И там, где жили мысли о весне,
Остались дождь и липкий мокрый снег…
Моя тоска - домашняя зверушка,
Она тиха, и знает слово "брысь"
Ей мало надо - почесать за ушком,
Скормить конфетку и шепнуть: "Держись!"
Она меня за горло не хватает,
И никогда не лезет при чужих.
Минутной стрелки песенка простая
Ее заманит и заворожит...
И только ночью, словно мышь в соломе
Она завозится и в полусне
Тихонько заскулит о теплом доме,
Который ты еще построишь мне!..
Ирина Ратушинская
Мужчина и женщина
Если мужчина и женщина проходят по улицам,
которые только им и видны,
по окраинным улицам,
впадающим в сумерки, в бриз, в океан тишины,
с древним или современным пейзажем,
больше похожим на музыку, чем на пейзаж,
если там, где ступают они, вырастают деревья
и глухая стена начинает сверкать, как витраж,
если лица им вслед поворачиваются,
словно завороженные звонкой трубой
или пестрым шествием фокусников,
окруженных толпой,
если при виде мужчины и женщины
кварталу горластому не до речей:
замирают качалки у дома,
и падают на мостовую связки ключей,
и одышки становятся вздохами,
то всё это не оттого ль,
что любовь настолько редка, что увидеть ее —
словно почувствовать сладкую боль,
обмереть, задохнуться,
загрустить, не поверить глазам,
словно услышать наречье,
на котором когда-то разговаривал сам,
от которого
что-то такое осталось на кончике языка,
что-то на шепот похожее,
на шепоток, шорох замершего шепотка?..
Роберто Фернандес Ретамар
Перевод П. Грушко
КАК МНОГО ТЫ ПОТЕРЯЛА
Этот человек, который так старался тебя позабыть
И в чью память как раз по этой причине
Ты вторгалась снова и снова, как навязчивая песенка,
которую напеваешь против собственной воли,
Как заученный лозунг или словно
Броская фраза рекламы, -
Этот человек сегодня, сейчас,
Ещё сам о том не подозревая,
Наконец начал тебя забывать.
Как много ты потеряла в это мгновение!
Роберто Фернандес Ретамар
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне — слишком вечная,
Чтоб была ты мне — первой встречною.
Сердце сразу сказало: «Милая!»
Всё тебе — наугад — простила я,
Ничего не знав, — даже имени! —
О, люби меня, о, люби меня!
Вижу я по губам — извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется — приступом!
Платье — шелковым черным панцирем,
Голос с чуть хрипотцой цыганскою,
Всё в тебе мне до боли нравится, —
Даже то, что ты не красавица!
Красота, не увянешь за лето!
Не цветок — стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезенный — с какого острова?
Опахалом чудишь, иль тросточкой, —
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, -
Нежность женщины, дерзость мальчика.
Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Всё, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя:
Год не прошел - спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Всё опалили, выжгли слезы
Горячей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебны взоры, речи
И смех младенческо-живой?
И что ж теперь? И где ж всё это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья:
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло:
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль злую, боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..
В чистом поле - дожди косые.
Эй, нищета - за душой ни копья!
Я не знал, где я, где Россия
И куда же я без нея?
Только время знобит, колотит.
Кто за всех, если дух - на двух?
В третьей роте без крайней плоти
Безымянный поет петух.
Не умею ковать железо я -
Ох, до носу мне черный дым!
На второй мировой поэзии
Признан годным и рядовым.
В чистом поле - дожди косые,
Да нет ни пропасти, ни коня.
Я не знал, как любить Россию,
А куда ж она без меня?
И можно песенку прожить иначе,
Можно ниточку оборвать.
Только вырастет новый мальчик
За меня, гада, воевать.
Так слушай, как же нам всем не стыдно?
Эй, ап - спасите ваши души!
Знаешь, стыдно, когда не видно
Что услышал ты то, что слушал.
Стань живым - доживешь до смерти.
Гляди в омут и верь судьбе -
Как запискe в пустом конверте,
Адресованный сам себе.
Там, где ночь разотрет тревога,
Там, где станет невмоготу -
Вот туда тебе и дорога,
Наверстаешь свою версту.
В черных пятнах родимой злости
Грех обиженным дуракам.
А деньги - что ж, это те же гвозди,
И так же тянутся к нашим рукам.
Но я разгадан своей тетрадкой -
Топором меня в рот рубите!
Эх, вот так вот прижмет рогаткой -
И любить или не любить!
А тех, кто знает, жалеть не надо.
А кровь - она ох, красна на миру!
Пожалейте сестру, как брата -
Я прошу вас, а то помру.
А с любовью - да Бог с ней, с милой...
Потому, как виновен я.
Ты пойми - не скули, помилуй,
Плачь по всем, плачь, аллилуя!
На фронтах мировой поэзии
Люди честные - все святы.
Я не знал, где искать Россию,
А Россия есть росс и ты.
И я готов на любую дыбу.
Подними меня, милая, ох!
Я за все говорю - спасибо.
Ох, спаси меня, спаси, Бог!
В чистом поле - дожди косые.
Да мне не нужно ни щита, ни копья.
Я увидел тебя, Россия.
А теперь посмотри, где я.
Быть нелюбимым! Боже мой!
Какое счастье быть несчастным!
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.
Какая мука, благодать
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать
И говорить с самим собою.
Какая жизнь - сходить с ума!
Как тень, по комнате шататься!
Какое счастье - ждать письма
По месяцам - и не дождаться.
Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на всё согласен?
Он равнодушен и жесток.
Зато воистину прекрасен.
Что с горем делать мне моим?
Спи. С головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им,
Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Александр Кушнер
Я всех любил, и всех забыли
Мои неверные мечты.
Всегда я спрашивал: не ты ли?
И отвечал всегда: не ты.
Так дольних роз благоуханье,
Увядших в краткий миг земной,
Не есть ли мне напоминанье
О вечной Розе, об Одной?
Дмитрий Мережковский
Ослепительная снежность,
Усыпительная нежность,
Безнадежность, безмятежность —
И бело, бело, бело.
Сердце бедное забыло
Всё, что будет, всё, что было,
Чем страдало, что любило —
Всё прошло, прошло, прошло.
Всё уснуло, замолчало,
Где конец и где начало,
Я не знаю,— укачало,
Сани легкие скользят,
И лечу, лечу без цели,
Как в гробу иль в колыбели,
Сплю, и ласковые ели
Сон мой чуткий сторожат.
Я молюсь или играю,
Я живу иль умираю,
Я не знаю, я не знаю,
Только тихо стынет кровь.
И бело, бело безбрежно,
Усыпительно и нежно,
Безмятежно, безнадежно,
Как последняя любовь!
Дмитрий Мережковский
Лиса Алиса
23.12.2010, 04:09
всё то чем хотелось жить поросло быльём
постельным бельём постылых больничных коек
мы пьём только то что сами себе нальём
и пишем о тех с которыми спать не стоит
но циника в нас возделала не цинга
пастушьей ухмылки или овечьей пасти
ломая фаланги считаем по пальцам как
давно мы стоим столбом у судьбы в запасе
а рядом пасут стада и ползут года
по сгорбленным спинам и хлыст поднимает память
и хлещет багровым с углов рассечённого рта
шипящее никогда непойманное руками
всё то чем хотелось жить унесло невесть
куда и покуда ровесниц берут в невесты
мы пьём или пишем не веря что вправду есть
всему своё время или хотя бы место
© Ирина Парусникова
Эмиль Верхарн
Вечернее небо далёко и ясно.
Нетающий холод бесчисленных звёзд.
В молитвах людских, бесконечно прекрасна,
Застыла безбрежность на зеркале грёз.
Равнины оделись в сверкающий лёд,
Блестящий во взорах жестоких богов;
В объятьях морозных уснул небосвод,
Закованный холодом жгучих ветров.
Огромное небо пустой тишины
В лучах неподвижного льда и молчанья.
Ничто не нарушит холодные сны
И мёртвости снега в ненужном признанье.
Всеобщая стужа. В железных тисках
Сжимается сердце, наивно-печально,
И страх зарождается в зимних песках,
Когда, замерзая, всё станет обманно.
перевод Виктория Ткач
По городу бродит мороз
Светлана Монахова
По городу бродит мороз.
Соскучился дед без работы -
Снежинки намёл на капоты,
И перья на стёкла нанёс
Линяющих райских пичуг...
Просыпал нечаянно льдинки -
Как будто осколки пластинки
Они разлетелись вокруг,
И, звякнув, легли на порог...
Прерывисто, словно моторчик,
Зима, наблюдая, хохочет,
Как пудрятся струны дорог,
И стынет рябиновый сок,
И холод искрит в кислороде...
И что-то во мне происходит,
И лентой вплетается в слог.
Баллада о любви
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.
И чудаки – ещё такие есть –
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья…
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что "я люблю", –
То же, что дышу или живу.
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна любви – великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Всё строже станет спрашивать она,
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна…
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить
Любой ценой – и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули…
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал,
Потому что, если не любил, –
Значит, и не жил и не дышал!
Но многих, захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько не зови…
Им счёт ведут молва и пустословье,
Но этот счёт замешан на крови…
Давай поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви.
Их голосам дано сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохам на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья…
Я поля влюблённым постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу – и, значит, я люблю!
Я люблю – и, значит, я живу!
Владимир Высоцкий
Одинокий вовк
Ніч засиляє,
мов нитку у голку,
серце у біль
одинокому вовку.
Туго стискає
слухняність за шию -
волю чи смерть
він сьогодні навиє.
Рани годує
ярмо – та не гріє,
душить, пече,
неприкаяно ниє.
Вовк – не собака,
в слухняність не грає.
Клич у витті -
то він зграю скликає.
“Ууу, Сіромахи -
Свобода та Грати,
гріх бути тут
і себе догризати!”
Завтра над світом
ледь сонце повстане -
день запала,
вовча зграя розтане…
День витягає,
мов нитку із голки, -
серце моє
одинокого вовка.
Сповідь Дощу
Мені учора сповідався дощ,
Чіплявся сум крильми за шпальти неба.
Він дріботів і шепотів про себе,
І розсипався в міріади прощ…
Душа з краплин – не позбиратись їй,
Вона, упившись, зріла хоругвами,
І понеслась одвічними вітрами
За пелюстками зірваних надій…
Плели відлуння бризки кругові,
стискались міцно в грудях серця стіни,
Молитвою скрешаючи руїни,
Загоювались рани світові.
І перед ним я на коліна впав,
Благав безмовно виплеску прозріння,
Заплутавшись у неземне тяжіння…
Де я, де дощ – лиш подих розрізняв.
Мені учора сповідався дощ…
учора сповідався дощ…
сповідався дощ…
дощ…
шшшшшшш…
Монолог з Дощем
Вже запізно. Трамвай. В перестук почуття
нашу зустріч несе в недоречність.
Краплі сходять по склі, наповняють життя
та дарують думкам безконечність.
Ще зарано на біль. І краї присторог
При словах, що так схожі на вітер.
Я живу цим дощем. Мій душі монолог –
В кожній крапельці, що поміж літер…
Gavs
Оклик за спиной вряд ли что изменит.
Ломишься домой без шарфа и денег.
Едкий дым к глазам нагоняет слёзы.
Город задолбал. Хочется в берёзы.
Улиц фонари пялятся нахально.
Рожа не в крови, значит -- всё нормально.
Утихает боль. Тает сигарета.
Нет, домой. Домой -- и проспать до лета,
до седых волос, до седьмого круга...
Усмехнулся пёс. Вздрогнула старуха.
Кто-то плюнул вслед -- надо ж, как напился.
Оглянулся мент. Поп перекрестился.
В общем -- кто куда. Прятки-догонялки.
Утро -- с бодуна. Вечер -- из-под палки.
Оклик за спиной вряд ли что изменит.
Ты прости, друг мой, время ржёт, как мерин.
Время лжёт, как я. И бросает кости.
Лёгкая судьба. Волки на погосте.
Ангел в небесах. Чёрт на пепелище.
Дамы в соболях. Чуть подальше -- нищий.
И ещё поэт -- кандидат психушек...
Мир сошёл на нет? Мы сошли с катушек?
И баян в руке. И косяк в подъезде.
Разница -- в уме? Истина -- в отъезде?
А, быть может, так Бог играет с нами --
бьёт по головам, чтоб не забывали?
Оторопь берёт от подобных шуток.
И любви глоток -- в глотках проституток.
Ценник на мечту. Скидка на страданье.
Осень, я плачУ! ПлАчу над словами.
Вы -- не сберегли. Я -- не уберёгся.
Астры... Соловьи... -- Пустота... Банкротство...
Падает снег
Падает снег, падает снег –
Тысячи белых ежат...
А по дороге идёт человек,
И губы его дрожат.
Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека – обида и боль,
В зрачках два чёрных тревожных флажка
Выбросила тоска.
Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то ещё другой.
Случись катастрофа, пожар, беда –
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "скорая помощь" тоже.
А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идёт человек
И губы его дрожат?
А если в глазах у него тоска –
Два горьких чёрных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!
И разве тут может в расчёт идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?
Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идёт человек,
И снег ему кажется чёрным...
И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!
Эдуард Асадов
Северное
Не внимай ледяному борею,
За любовью ко мне не спеши -
Чашкой чая на кухне я грею
Бесприсутствие мёртвой души.
Звёзды севера, словно иголки,
Прошивают насквозь каждый миг...
Мои жизни пылятся на полке
В виде стопки зачитанных книг.
Лижет ласковым холодом руки
Прошмыгнувший под дверью сквозняк,
В топке хрипло стенает от муки
Превращённый в дрова березняк.
Я пришла в эту ночь ниоткуда
И, наверно, уйду в никуда.
Ты здесь зря - не получится чуда!
Не бывает чудес... Никогда...
Анастасия Петрова
Аддис-Абеба, город роз.
На берегу ручьёв прозрачных,
Небесный див тебя принес,
Алмазной, средь ущелий мрачных.
Армидин сад… Там пилигрим
Хранит обет любви неясной
Мы все склоняемся пред ним,
А розы душны, розы красны.
Там смотрит в душу чей-то взор,
Отравы полный и обманов,
В садах высоких сикомор,
Аллеях сумрачных платанов.
Cнежная королева
Ветер пронзающий – не согреться,
Если разводят нас, как мосты.
Там остается кусочек сердца,
Где остаешься ты.
Хмурая Балтика в одночасье
Лето оставила позади.
Как же сказать тебе – возвращайся?..
Слышишь? Не уходи...
Заколдовала?.. Прости. Невольно...
То не вина моя, а беда.
Веришь ли – это ужасно больно –
В сердце – осколок льда...
Руки мосты воздевают к небу,
Нас на тебя и меня деля.
Веришь ли – Снежная королева
Тает без короля...
Алена Сократова
В моём бреду одна меня томит
Каких-то острых линий бесконечность,
И непрерывно колокол звонит,
Как бой часов отзванивал бы вечность.
Мне кажется, что после смерти так
С мучительной надеждой воскресенья
Глаза вперяются в окрестный мрак,
Ища давно знакомые виденья.
Но в океане первозданной мглы
Нет голосов, и нет травы зеленой,
А только кубы, ромбы, да углы,
Да злые, нескончаемые звоны.
О, хоть бы сон настиг меня скорей!
Уйти бы, как на праздник примиренья,
На желтые пески седых морей,
Считать большие, бурые каменья.
Бывало, я с утра молчу,
О том, что сон мне пел.
Румяной розе и лучу,
И мне - один удел.
С покатых гор ползут снега,
А я белей, чем снег,
Но сладко снятся берега
Разливных мутных рек,
Еловой рощи свежий шум
Покойнее рассветных дум.
Анна Ахматова
От А до Я
Азбуку должны сочинять дети.
Одна маленькая девочка
придумала:
На А – ангел
и на Б – Бог.
Она под душем молилась в ванной:
"Пускай мне подарят собаку,
и пускай это будет дог".
Потом такие воды ее омыли,
такая пена ее завертела…
И никакие ангелы ее не хранили,
а до Бога ей самой не было дела.
2
Азбуку должны сочинять простаки.
чтоб все было в ней невпопад, кувырком,
чтоб сидеть на облаке босиком,
словно летом с удочкой у реки.
Кувырок, кувырок, кувырок, прыжок…
Круть да верть, дружок, – и тебя поймут.
Ведь всегда становятся дети в кружок,
если где-то с бубенчиком скачет шут.
Одолжи мне, гномик, свой колпачок,
чтобы сразу видели – дурачок.
Мне нужны три десятка дурацких слов,
одолжи мне удочку, рыболов.
Я пошел на лужок, я махал сачком,
я ловил не бабочек – листопад,
я скатился с горочки кувырком,
я в гостях расплакался невпопад…
3
Азбуку должны иллюстрировать старые девы.
Ах, какие невинные будут картинки!
Им ведь до всяких глупостей нету дела,
они даже не знают,
зачем цветам пестики и тычинки.
А если и знают зачем,
то они все равно ни при чем, –
ни при родинке на плече,
ни при чмоканье жадных пчел.
Будут розгой учить простоте, чистоте,
скаталожат все, сложат на место.
На седьмой странице – ежик с яблоком на хребте.
На второй – баловница-белочка,
бедная его невеста.
4
Из азбуки в азбуку кочуют зверюшки:
мишевые плюшки,
сплюшки,
хвостики, лапки, ушки…
Это вам не игрушки!
Убитую летучую мышку
принес мне с балкона мой котик.
Из капелек крови – азбука вышла,
начертанная клыком и когтем.
Азбуку не напишет кузнечик,
крылышкуя жилок золотописьмом.
Кузнечик,
кузнечик,
съест лягушка тебя под вечер.
А лягушку съедят потом.
Ах, зверюшки-душки, в своем заповеднике,
что вы пишете, аспиды, как прочесть
биоазбуку, сказбуку, где страх быть съеденным
и желанье кого-то съесть?
А потом найти себе пару и выжить,
и погибнуть, и выжить вновь.
А в норе лисица лисят оближет
без понятия, что рифма одна…
5
Азбука влюбленных – безмятежный бред.
Аленькие губки,
беленькие ручки,
волосы златые,
глазки голубые.
Дураки и дурочки, денег нет.
Маменька, займите до получки.
Ехали мы, ехали,
жили-были,
заиньки да белочки – все забыли.
И
как-то не случилось
добраться до любви.
Запирались – ехали в двойном купе
со своей безмерностью в мире мер.
Поцелуй (предатель) – смотри на П,
родинка (развод) – посмотри на Р.
Петь я не умею – тебе спою.
Хорошо ведь, правда, что мы – друзья?
Вы еще не дошли до У – "…йди – убью"?
Я уже давно знаю букву Я.
6
Азбуку не должны сочинять те, у кого есть дети.
Разве беременные.
Разве мамы кормящие,
текущие молоком.
Они отделяются куполом от пространства-времени,
со своими Мишенькой, Машенькой
другим говорят языком.
Гули-гули, гуленьки, агу-агусеньки,
люли-люли-люленьки, мусеньки-пусеньки…
Були-були-буленьки – это в ванной.
Оеньки да аеньки – споткнулся о порог.
И у них пока еще на А – Ангел,
и на Б пока еще у них – Бог.
А потом на Б будет: "Блядь такая!",
и на А – отдельный дурной сюжет.
И на З: "Зараза, я запрещаю!",
и на Д, конечно же: "Денег нет".
Люли-люли-люленьки, возьми на полочке,
гули-гули-гуленьки, дети – сволочи…
7
Напишу свою азбуку при гаснущем слухе и зренье,
чтоб не видеть, не слышать того, что на деле есть.
В день рожденья детишки несут людоеду печенье.
Выпьет чаю и вот – никого не захочет есть.
(Не иначе ему подсунули мышьяку).
Петушок на заборе звонким "Кукареку!"
встречает солнышко, оле!
Вам тоже – приве…
У хозяйки – зерно в подоле
(и нож в рукаве).
А я не знаю про этот нож,
и это вовсе не ложь, не ложь.
Будет книжка жить, будет жить стишок
и в котле не сварится петушок.
Моя вера в лучшее – нерушима,
я вас всех порадую пасторалью.
Перышком нацарапаю петушиным,
прочитаю позже – уже по Брайлю
Надела рубашку,
Штаны Валета,
А косы узлом
И –
Под кепку!
Вот и Гаврош!
И есть уже право
(Лотта, браво!)
произнести
Грязное слово.
Я вам не Лотта
Я сегодня – Гаврош!
В грязных словах
Есть сладкое что-то,
Но что, не поймёшь...
Декабрь. 1911 год (Варшава)
***
По всем предметам
Высокие баллы,
Но Катехизис**
Оставляет
Желать лучшего…
Спасибо тебе, Катехизис,
Что оставляешь меня
Желать!
Желаю любви Литератора.
Точка.
Желаю вернуться опять,
Туда, где он
Над своими листочками
Склонился
И…
Мне никак не унять
Желание
Взять и обнять
Моего любимого
обожаемого
господина
Литератора!
Катехизис,
молчи!
Ksana Vasilenko
НЕТ У БОГА НИКОГО КРОМЕ НАС
Нет у света ничего, кроме тьмы.
Он в ней лилией пророс — и погас.
Кто там плачет в темноте? — Это мы.
Нет у Бога никого, кроме нас.
Неподатливый такой матерьял —
отрастить не получается крыл.
Вот один хотел взлететь — и пропал.
Впрочем, кто-то говорит: воспарил.
То не лилия растет средь зимы —
просто хочется любви — прям сейчас.
Нет у света ничего, кроме тьмы,
Нет у Бога никого, кроме нас.
Наталья Хаткина
Стихи о собаке
Когда сижу за работой
у компьютера,
а собака лежит на коленях —
иногда не глядя поднимаю ее под передние лапы, прижимаю к себе,
говорю ей: Дура ты, дура.
а сейчас, не отрывая глаз от экрана, — машинально снова поднял ее,
прижал,
говорю ей: Дура ты, дура, —
потом посмотрел:
а на уровне лица ее хвост и попа (видимо, лежала наоборот),
и ведь даже не пикнет.
Висит вниз головой.
вот так и нас бог поднимет
непонятно за что
Я называю свою течную суку — то мальчиком, то котенком,
наверное, ей неприятно, но это уже неважно:
ей будет одиннадцать лет, а мне будет — 48,
когда я останусь жить, а собака умрет (однажды).
Но пока ты еще жива и у тебя — первая в жизни течка,
я хожу за тобой с белой наволочкой — и везде, где успел, подстилаю.
А между прочим, собачья кровь —
сначала мелкая, будто сечка,
а потом — виноград раздавленный, темно-красная и густая.
… К слову сказать, этот ужас мужчины перед
женской регулой, слабостью — и всеми кровными их делами
очень забавно выглядит: я ношу ее, суку бедную,
словно подбитого лебедя, под Аустерлицем раненного …
А она свесив голову, смотрит мне на ботинки,
лживая, глупая, черная и почему-то сама растерянная.
— Ну что, — говорю, — котенок? долго манипулировать
собираешься? пачкать мне джинсы уличные, пятнать мне стихотворение — этой своей идиотской железной жертвенной кровью? —
Собака вздыхает тяжко и я уже — капитулировал.
Потому что я сам считаю
ее — своей последней любовью.
Ну а последняя любовь — она ведь всегда такая.
Однажды она спала (трех месяцев с чем-то от роду)
и вдруг завыла, затявкала, как будто бы догоняя
небесного сенбернара, огромного, будто облако.
А я подумал, что вот — рассыпется в пыль собачка,
но никогда не сможет мне рассказать, какая
была у них там, в небесах, — веселая быстрая скачка
и чего она так завыла, в небесах его догоняя.
Но всё, что человек бормочет, видит во снах, поёт —
всё он потом пересказывает — в словах, принятых к употреблению.
Так средневековой монахине являлся слепящий Тот
в средневековой рубашке, а не голенький, как растение.
Поэтому утром — сегодня — выпал твой первый снег,
и я сказал тебе: Мальчик, пойдем погуляем.
Но мальчику больно смотреть на весь этот белый свет.
И ты побежала за мной. Черная, как запятая.
— Вообще-то я зову ее Чуней, но по пачпорту она — Жозефина
(родители ее — Лайма Даксхунд и Тауро Браун из Зеленого Города),
поэтому я часто ей говорю: Жозефина Тауровна,
зачем ты нассала в прихожей, и как это всё называется?
… Если честно, все смерти, чужие болезни, проводы
меня уже сильно достали — я чувствую себя исчервлённым.
Поэтому я собираюсь жить с Жозефиной Тауровной, с Чуней Петровной
в зеленом заснеженном городе, медленном как снеготаянье.
А когда настоящая смерть, как ветер, за ней придет,
и на большую просушку возьмет — как маленькую игрушку:
глупое тельце её, прохладные длинные уши,
трусливое сердце и голый горячий живот
— тогда — я лягу спать (впервые не с тобой)
и вдруг приснится мне: пустынная дорога,
собачий лай и одинокий вой —
и хитрая большая морда бога,
как сенбернар, склонится надо мной.
Я уже ухожу, уступая себя тишине.
В бесконечной войне
Громогласных, напористых истин,
Затерялась любовь. И её пожелтевшие письма --
Как осенние листья --
Дождями прибило к земле.
Я уже ухожу, оставляя "прости" на потом.
Между первым стихом
И последней написанной строчкой,
Уместилось полжизни, десяток чужих одиночеств
И ненужных пророчеств --
когда-то загадочных -- ком.
Я уже ухожу, хоть слова и бормочут вослед.
Их горячечный бред
В этот раз меня не остановит.
Память, ты проиграла, теперь от тебя я свободен
Я -- сво-бо-ден!..
Ну, что ты смеёшься в ответ?
Ничего, кроме памяти. Впрочем, она
ненадежна, капризна, жестока.
На окраине мира, в канун Рождества,
вдруг заметишь, что жизнь одиноко
притулилась в углу и не хочет уже
ни стихов, ни полночных веселий --
лишь тихонько скулит в подступающей мгле
и доверчиво жмется к коленям
посторонних, случайных, ненужных людей --
как она -- обреченных разлуке...
Угасающий свет. Остывающий день.
Затихающей музыки звуки.
Осыпается...
Осыпается то, что казалось нам собственной жизнью.
Неудавшимся смыслом наполнен полночный уют.
Сигарета дымит. И дымит, догорая, Отчизна.
А стихи не спасут
ни тебя, ни меня, ни кого-то ещё. Впрочем, это
никакая не новость. Ты лучше взгляни: за окном
голосует попутке от нас подуставшее лето.
Мы его не найдём.
Завтра будет сентябрь. Грибы-камикадзе, листовки
заговорщиков-клёнов, интриги дождя, ветра бунт…
Авантюрная сказка. С сюжетом закрученным ловко.
Жаль, её не прочтут.
Потому, что стихи покрываются медленной пылью.
Потому, что из мира куда-то уходят слова.
Осыпается то, что когда-то казалось нам жизнью.
Проступает судьба.
Притворись, что поверишь, когда я скажу о любви.
О покое, о счастье, о тёплом и ласковом море.
О далёкой стране, где мы будем с тобою одни
не спеша перелистывать дни, нам отпущенные. И кроме
этих зыбких, неверных, стремительно тающих снов,
оставляющих привкус тоски на беспечной бумаге,
чем проститься с тобою?.. Мерцанье изменчивых слов --
то, что в мире ином, может быть, называлось стихами --
здесь почти безопасно и больше не сводит с ума.
Лишь о чём-то напомнит обиженный шёпот метели
за твоею спиной. Не оглядывайся. Ерунда.
Это падает снег. Это мечется жизнь. Это время,
усмехаясь, пытается снова прибрать нас к рукам,
затвердить наизусть и утешиться новой победой,
пока мы продолжаем доверчиво льнуть к небесам,
балансируя между судьбой, вдохновеньем и бредом.
Но почти незаметно становится мудростью -- грусть.
И почти благодарно вспоминаешь былые потери.
Притворись, что поверишь, когда я опять не вернусь.
Притворись, что поверишь...
Константин Кедров
НЕБО - ЭТО ВЫСОТА ВЗГЛЯДА
ВЗГЛЯД - ЭТО ГЛУБИНА НЕБА
БОЛЬ - ЭТО
ПРИКОСНОВЕНИЕ БОГА
БОГ - ЭТО
ПРИКОСНОВЕНИЕ БОЛИ
ВЫДОХ - ЭТО ГЛУБИНА ВДОХА
ВДОХ - ЭТО ВЫСОТА ВЫДОХА
СВЕТ - ЭТО ГОЛОС ТИШИНЫ
ТИШИНА - ЭТО ГОЛОС СВЕТА
ТЬМА - ЭТО КРИК СИЯНИЯ
СИЯНИЕ - ЭТО ТИШИНА ТЬМЫ
РАДУГА - ЭТО РАДОСТЬ СВЕТА
МЫСЛЬ - ЭТО НЕМОТА ДУШИ
ДУША - ЭТО НАГОТА МЫСЛИ
СВЕТ - ЭТО ГЛУБИНА ЗНАНИЯ
ЗНАНИЕ - ЭТО ВЫСОТА СВЕТА
КОНЬ - ЭТО ЗВЕРЬ ПРОСТРАНСТВА
КОШКА - ЭТО ЗВЕРЬ ВРЕМЕНИ
ВРЕМЯ - ЭТО ПРОСТРАНСТВО,
СВЕРНУВШЕЕСЯ В КЛУБОК
ПРОСТРАНСТВО - ЭТО РАЗВЕРНУТЫЙ КОНЬ
КОШКИ - ЭТО КОТЫ ПРОСТРАНСТВА
ПРОСТРАНСТВО - ЭТО ВРЕМЯ КОТОВ
СОЛНЦЕ - ЭТО ТЕЛО ЛУНЫ
ТЕЛО - ЭТО ЛУНА ЛЮБВИ
ПАРОХОД - ЭТО ЖЕЛЕЗНАЯ ВОЛНА
ВОДА - ЭТО ПАРОХОД ВОЛНЫ
ПЕЧАЛЬ - ЭТО ПУСТОТА ПРОСТРАНСТВА
РАДОСТЬ - ЭТО ПОЛНОТА ВРЕМЕНИ
ВРЕМЯ - ЭТО ПЕЧАЛЬ ПРОСТРАНСТВА
ПРОСТРАНСТВО - ЭТО ПОЛНОТА ВРЕМЕНИ
ЧЕЛОВЕК - ЭТО ИЗНАНКА НЕБА
НЕБО - ЭТО ИЗНАНКА ЧЕЛОВЕКА
ПРИКОСНОВЕНИЕ - ЭТО ГРАНИЦА ПОЦЕЛУЯ
ПОЦЕЛУЙ - ЭТО БЕЗГРАНИЧНОСТЬ ПРИКОСНОВЕНИЯ
ЖЕНЩИНА - ЭТО НУТРО НЕБА
МУЖЧИНА - ЭТО НЕБО НУТРА
ЖЕНЩИНА - ЭТО ПРОСТРАНСТВО МУЖЧИНЫ
ВРЕМЯ ЖЕНЩИНЫ - ЭТО ПРОСТРАНСТВО МУЖЧИНЫ
ЛЮБОВЬ - ЭТО ДУНОВЕНИЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ
ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ - ЭТО МИГ ЛЮБВИ
КОРАБЛЬ - ЭТО КОМПЬЮТЕР ПАМЯТИ
ПАМЯТЬ - ЭТО КОРАБЛЬ КОМПЬЮТЕРА
МОРЕ - ЭТО ПРОСТРАНСТВО ЛУНЫ
ПРОСТРАНСТВО - ЭТО МОРЕ ЛУНЫ
СОЛНЦЕ - ЭТО ЛУНА ПРОСТРАНСТВА
ЛУНА - ЭТО ВРЕМЯ СОЛНЦА
ПРОСТРАНСТВО - ЭТО СОЛНЦЕ ЛУНЫ
ВРЕМЯ - ЭТО ЛУНА ПРОСТРАНСТВА
СОЛНЦЕ - ЭТО ПРОСТРАНСТВО ВРЕМЕНИ
ЗВЕЗДЫ - ЭТО ГОЛОСА НОЧИ
ГОЛОСА - ЭТО ЗВЕЗДЫ ДНЯ
КОРАБЛЬ - ЭТО ПРИСТАНЬ ВСЕГО ОКЕАНА
ОКЕАН - ЭТО ПРИСТАНЬ ВСЕГО КОРАБЛЯ
КОЖА - ЭТО РИСУНОК СОЗВЕЗДИЙ
СОЗВЕЗДИЯ - ЭТО РИСУНОК КОЖИ
ХРИСТОС - ЭТО СОЛНЦЕ БУДДЫ
БУДДА - ЭТО ЛУНА ХРИСТА
ВРЕМЯ СОЛНЦА ИЗМЕРЯЕТСЯ ЛУНОЙ ПРОСТРАНСТВА
ПРОСТРАНСТВО ЛУНЫ - ЭТО ВРЕМЯ СОЛНЦА
ГОРИЗОНТ - ЭТО ШИРИНА ВЗГЛЯДА
ВЗГЛЯД - ЭТО ГЛУБИНА ГОРИЗОНТА
ВЫСОТА - ЭТО ГРАНИЦА ЗРЕНИЯ
ПРОСТИТУТКА - ЭТО НЕВЕСТА ВРЕМЕНИ
ВРЕМЯ - ЭТО ПРОСТИТУТКА ПРОСТРАНСТВА
ЛАДОНЬ - ЭТО ЛОДОЧКА ДЛЯ НЕВЕСТЫ
НЕВЕСТА - ЭТО ЛОДОЧКА ДЛЯ ЛАДОНИ
ВЕРБЛЮД - ЭТО КОРАБЛЬ ПУСТЫНИ
ПУСТЫНЯ - ЭТО КОРАБЛЬ ВЕРБЛЮДА
ЛЮБОВЬ - ЭТО НЕИЗБЕЖНОСТЬ ВЕЧНОСТИ
ВЕЧНОСТЬ - ЭТО НЕИЗБЕЖНОСТЬ ЛЮБВИ
КРАСОТА - ЭТО НЕНАВИСТЬ СМЕРТИ
НЕНАВИСТЬ К СМЕРТИ - ЭТО КРАСОТА
СОЗВЕЗДИЕ ОРИОНА - ЭТО МЕЧ ЛЮБВИ
ЛЮБОВЬ - ЭТО МЕЧ СОЗВЕЗДИЯ ОРИОНА
МАЛАЯ МЕДВЕДИЦА -
ЭТО ПРОСТРАНСТВО БОЛЬШОЙ МЕДВЕДИЦЫ
БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА -
ЭТО ВРЕМЯ МАЛОЙ МЕДВЕДИЦЫ
ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА - ЭТО ТОЧКА ВЗГЛЯДА
ВЗГЛЯД - ЭТО ШИРИНА НЕБА
НЕБО - ЭТО ВЫСОТА ВЗГЛЯДА
МЫСЛЬ - ЭТО ГЛУБИНА НОЧИ
НОЧЬ - ЭТО ШИРИНА МЫСЛИ
МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ - ЭТО ПУТЬ К ЛУНЕ
ЛУНА - ЭТО РАЗВЕРНУТЫЙ МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
КАЖДАЯ ЗВЕЗДА - ЭТО НАСЛАЖДЕНИЕ
НАСЛАЖДЕНИЕ - ЭТО КАЖДАЯ ЗВЕЗДА
ПРОСТРАНСТВО МЕЖДУ ЗВЕЗДАМИ -
ЭТО ВРЕМЯ БЕЗ ЛЮБВИ
ЛЮБОВЬ - ЭТО НАБИТОЕ ЗВЕЗДАМИ ВРЕМЯ
ВРЕМЯ - ЭТО СПЛОШНАЯ ЗВЕЗДА ЛЮБВИ
ЛЮДИ - ЭТО МЕЖЗВЕЗДНЫЕ МОСТЫ
МОСТЫ - ЭТО МЕЖЗВЕЗДНЫЕ ЛЮДИ
СТРАСТЬ К СЛИЯНИЮ - ЭТО ПЕРЕЛЕТ
ПОЛЕТ - ЭТО ПРОДОЛЖЕННОЕ СЛИЯНИЕ
СЛИЯНИЕ - ЭТО ТОЛЧОК К ПОЛЕТУ
ГОЛОС - ЭТО БРОСОК ДРУГ К ДРУГУ
СТРАХ - ЭТО ГРАНИЦА ЛИНИИ ЖИЗНИ В КОНЦЕ ЛАДОНИ
НЕПОНИМАНИЕ - ЭТО ПЛАЧ О ДРУГЕ
ДРУГ - ЭТО ПОНИМАНИЕ ПЛАЧА
РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ЛЮДЬМИ ЗАПОЛНЯЮТ ЗВЕЗДЫ
РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ЗВЕЗДАМИ ЗАПОЛНЯЮТ ЛЮДИ
ЛЮБОВЬ - ЭТО СКОРОСТЬ СВЕТА,
ОБРАТНО ПРОПОРЦИОНАЛЬНАЯ РАССТОЯНИЮ МЕЖДУ НАМИ
РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ НАМИ,
ОБРАТНО ПРОПОРЦИОНАЛЬНОЕ СКОРОСТИ СВЕТА -
ЭТО ЛЮБОВЬ
serg1969
23.12.2010, 18:20
Если б стал я невидимым и крылатым, -
Не искал бы наживы, пользуясь этим.
Я и так считаю себя богатым,
Потому что живу я на белом свете.
На шестой этаж в переулке тесном
Я б к окну твоему подлетал с рассветом;
Если ты еще не совсем одета,
От тебя отворачивался бы честно.
Голубей с карниза я не сгонял бы,
И, как воздух, был бы я незаметен, -
Я стихи тебе о тебе читал бы,
А тебе бы казалось - пропел их ветер.
Был бы я невидимым верным другом.
Если б ты в самолете летела к югу,
То с кабиной вровень, сквозь гром и тучи,
Я летел бы рядом, на всякий случай.
А когда по бульвару легкой походкой
К остановке троллейбусной ты б шагала,
Я тебе подбрасывал бы находки,
Чтобы ты счастливой себя считала.
Я тебе подбрасывал бы подарки -
Голубые капроновые косынки,
Ожерелья и серьги пластмассы яркой
И живые маки в ночных росинках.....
Вадим Шефнер
Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.
Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить - что за дивная участь!
Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.
Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.
Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный...
Декабрь 1974
Вадим Шефнер - а я это стихотворение люблю... и очень люблю "Сестру печали"...
* * *
А в старом парке листья жгут,
Он в сизой дымке весь.
Там листья жгут и счастья ждут,
Как будто счастье есть.
Но счастье выпито до дна
И сожжено дотла,-
А ты, как ночь, была темна,
Как зарево - светла.
Я все дороги обойду,
Где не видать ни зги,
Я буду звать тебя в бреду:
"Вернись - и снова лги.
Вернись, вернись туда, где ждут,
Скажи, что счастье - есть".
А в старом парке листья жгут,
Он в сизой дымке весь...
Современная песня
Человек приходит к развалинам снова и снова,
он был здесь позавчера и вчера
и появится завтра,
его привлекают развалины.
Он говорит:
Постепенно,
постепенно научишься многим вещам, очень многим,
научишься выбирать из груды битого щебня
свои будильники и обгоревшие корешки альбомов,
привыкнешь
приходить сюда ежедневно,
привыкнешь, что развалины существуют,
с этой мыслью сживешься.
Начинает порою казаться -- так и надо,
начинает порою казаться, что всему научился,
и теперь ты легко говоришь
на улице с незнакомым ребенком
и все объясняешь. Так и надо.
Человек приходит к развалинам снова,
всякий раз, когда снова он хочет любить,
когда снова заводит будильник.
Нам, людям нормальным, и в голову не приходит, как это можно вернуться
домой и найти вместо дома -- развалины. Нет, мы не знаем, как это можно
потерять и ноги, и руки под поездом или трамваем -- все это доходит до нас
-- слава Богу -- в виде горестных слухов, между тем это и есть необходимый
процент несчастий, это -- роза несчастий.
Человек приходит к развалинам снова,
долго тычется палкой среди мокрых обоев и щебня,
нагибается, поднимает и смотрит.
Кто-то строит дома,
кто-то вечно их разрушает, кто-то снова их строит,
изобилие городов наполняет нас всех оптимизмом.
Человек на развалинах поднял и смотрит,
эти люди обычно не плачут.
Даже сидя в гостях у -- слава Богу -- целых знакомых,
неодобрительно смотрят на столбики фотоальбомов.
"В наши дни, -- так они говорят, -- не стоит заводить фотографий".
Можно много построить и столько же можно разрушить
и снова построить.
Ничего нет страшней, чем развалины в сердце,
ничего нет страшнее развалин,
на которые падает дождь и мимо которых
проносятся новые автомобили,
по которым, как призраки, бродят
люди с разбитым сердцем и дети в беретах,
ничего нет страшнее развалин,
которые перестают казаться метафорой
и становятся тем, чем они были когда-то:
домами.
1961
Я ненавижу свет...
Я ненавижу свет
Однообразных звезд.
Здравствуй, мой давний бред,-
Башни стрельчатый рост!
Кружевом, камень, будь
И паутиной стань,
Неба пустую грудь
Тонкой иглою рань!
Будет и мой черед -
Чую размах крыла.
Так - но куда уйдет
Мысли живой стрела?
Или свой путь и срок
Я, исчерпав, вернусь:
Там - я любить не мог,
Здесь - я любить боюсь...
Осип Мандельштам
Мне жалко, что теперь зима...
Мне жалко, что теперь зима
И комаров не слышно в доме
Но ты напомнила сама
О легкомысленной соломе.
Стрекозы вьются в синеве,
И ласточкой кружится мода,
Корзиночка на голове
Или напыщенная ода?
Советовать я не берусь,
И бесполезны отговорки,
Но взбитых сливок вечен вкус
И запах апельсинной корки.
Ты все толкуешь наобум,
От этого ничуть не хуже,
Что делать, самый нежный ум
Весь помещается снаружи.
И ты пытаешься желток
Взбивать рассерженною ложкой.
Он побелел, он изнемог,
И все-таки еще немножко.
И право, не твоя вина,
Зачем оценки и изнанки?
Ты как нарочно создана
Для комедийной перебранки.
В тебе все дразнит, все поет,
Как итальянская рулада.
И маленький вишневый рот
Сухого просит винограда.
Так не старайся быть умней,
В тебе все прихоть, все минута.
И тень от шапочки твоей —
Венецианская баута.
Осип Мандельштам
…И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во Вселенной,
Скажет: – я не люблю вас –
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти, и не возвращаться больше…
Н. Гумилев
Неоконченный отрывок
I
Ну, время песен о любви, ты вновь
склоняешь сердце к тикающей лире,
и все слышней в разноголосном клире
щебечет силлабическая кровь.
Из всех стихослагателей, со мной
столь грозно обращаешься ты с первым
и бьешь календарем своим по нервам,
споласкивая легкие слюной.
Ну, время песен о любви, начнем
раскачивать венозные деревья
и возгонять дыхание по плевре,
как пламя в позвоночнике печном.
И сердце пусть из пурпурных глубин
на помощь воспаленному рассудку
-- артерии пожарные враскрутку! --
возгонит свой густой гемоглобин.
Я одинок. Я сильно одинок.
Как смоква на холмах Генисарета.
В ночи не украшает табурета
ни юбка, ни подвязки, ни чулок.
Ища простой женоподобный холм,
зрачки мои в анархии бессонной
бушуют, как прожекторы над зоной,
от мужеских отталкиваясь форм.
Кто? Бог любви? Иль Вечность? Или Ад
тебя послал мне, время этих песен?
Но все равно твой календарь столь тесен,
что стрелки превосходят циферблат,
смыкаясь (начинается! не в срок!),
как в тесноте, где комкается платье,
в немыслимое тесное объятье,
чьи локти вылезают за порог.
II
Трубит зима над сумраком полей
в фанфары юго-западного ветра,
и снег на расстояньи километра
от рвущихся из грунта тополей
кружится недоверчиво, как рой
всех ангелов, над тем, кто не безгрешен,
исследуя полдюжины скворешен
в трубу, как аустерлицкий герой.
Отходят листья в путь всея земли,
и ветви торжествуют над пространством.
Но в мужестве, столь родственном с упрямством,
крах доблести. Скворчиные кремли,
вы брошены! и клювы разодрав --
крах доблести -- без ядер, без патронов
срываются с вороньих бастионов
последние защитники стремглав.
Пора! И сонмы снежные -- к земле.
Пора! И снег на кровлях, на обозах.
Пора! И вот на поле он, во мгле
на пнях, наполеоном на березах.
1964 - 1965, Норенская
О чем ты воешь, ветр ночной?
О чем так сетуешь безумно?..
Что значит странный голос твой,
То глухо жалобный, то шумно?
Понятным сердцу языком
Твердишь о непонятной муке -
И роешь и взрываешь в нем
Порой неистовые звуки!..
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!..
О, бурь заснувших не буди -
Под ними хаос шевелится!..
В декабре я приехал проведать дачу.
Никого. Тишина. Потоптался в доме.
Наши тени застал я с тоской в придачу
На диване, в какой – то глухой истоме.
Я сейчас заплачу.
Словно вечность в нездешнем нашел альбоме.
Эти двое избегли сентябрьской склоки
И октябрьской обиды, ноябрьской драмы;
Отменяются подлости и наскоки,
Господа веселеют, добреют дамы,
И дождя потоки
Не с таким озлоблением лижут рамы.
Дверь тихонько прикрыл, а входную запер
И спустился во двор, пламеневший ало:
Это зимний закат в дождевом накрапе
Обреченно стоял во дворе, устало.
Сел за столик дощатый в суконной шляпе,
Шляпу снял – и ворона меня узнала.
Александр Кушнер
Зимние праздники
Будущего недостаточно.
Старого, нового мало.
Надо, чтоб елкою святочной
Вечность средь комнаты стала.
Чтобы хозяйка утыкала
Россыпью звезд ее платье,
Чтобы ко всем на каникулы
Съехались сестры и братья.
Сколько цепей ни примеривай,
Как ни возись с туалетом,
Все еще кажется дерево
Голым и полуодетым.
Вот, трубочиста замаранней,
Взбив свои волосы клубом,
Елка напыжилась барыней
В нескольких юбках раструбом.
Лица становятся каменней,
Дрожь пробегает по свечкам,
Струйки зажженного пламени
Губы сжимают сердечком.
Ночь до рассвета просижена.
Весь содрогаясь от храпа,
Дом, точно утлая хижина,
Хлопает дверцею шкапа.
Новые сумерки следуют,
День убавляется в росте.
Завтрак проспавши, обедают
Заночевавшие гости.
Солнце садится, и пьяницей
Издали, с целью прозрачной
Через оконницу тянется
К хлебу и рюмке коньячной.
Вот оно ткнулось, уродина,
В снег образиною пухлой,
Цвета наливки смородинной,
Село, истлело, потухло.
Борис Пастернак
Вернуть любовь
...То ненависть пытается любить
Или любовь хотела б ненавидеть?
Минувшее я жажду возвратить,
Но, возвратив, боюсь его обидеть,
Боюсь его возвратом оскорбить.
Святыни нет для сердца святотатца,
Как доброты у смерти... Заклеймен
Я совестью, и мне ли зла бояться,
Поправшему любви своей закон!
Но грешники — безгрешны покаяньем,
Вернуть любовь — прощение вернуть.
Но как боюсь я сердце обмануть
Своим туманно-призрачным желаньем:
Не месть ли то? Не зависть ли? Сгубить
Себя легко и свет небес не видеть...
Что ж это: зло старается любить,
Или любовь мечтает ненавидеть?..
Игорь Северянин
Evgeniya adamenko
24.12.2010, 09:02
http://s012.radikal.ru/i320/1012/14/813191872287.jpg (http://www.radikal.ru)
Дарите женщинам... стихи!
Дарите женщинам… себя,
Всё остальное – лишь забава,
На кончике иглы – отрава
И прозябание в цепях!
Дарите женщинам СЕБЯ!
Дарите женщинам… любовь,
Но только каждый день дарите
На русском, чешском, на иврите,
Она её поймёт любой.
Дарите женщинам ЛЮБОВЬ!
Дарите женщинам… рассвет
В любое время дня и ночи,
Она его лишь видеть хочет:
Устроен мир так – для побед.
Дарите женщинам РАССВЕТ!
Дарите женщинам…уют,
Тепло плеча, ей столь родного,
Не для хваленья показного,
Ведь женщины его так ждут!
Дарите женщинам УЮТ!
Дарите женщинам… причал,
Встречайте так, как ей хотелось,
И не хвалите вслух - за смелость,
И не хулите вслух - за страх!
Дарите женщинам ПРИЧАЛ!
Дарите женщинам… стихи,
Их – без конца вы ей дарите.
Всё просто там – в метеорите,
А к ней – подходы велики.
Дарите женщинам СТИХИ!
Дарите женщинам… очаг,
Очаг любви и вдохновенья,
Пускай без остановки пенье
В груди звучит и блеск в очах!
Дарите женщинам ОЧАГ!
Дарите женщинам… духи,
И драгоценных нот звучанье,
И чистых родников журчанье,
И красоту родных стихий!
Дарите женщинам ДУХИ!
Дарите женщинам… мечту.
Не опошляйте всё деньгами,
И если хорошо ей с вами,
Так значит – выбрали вы – ту!
Дарите женщине МЕЧТУ!
Ирина Галкина
Рождественская звезда
В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,
чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,
младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;
мело, как только в пустыне может зимой мести.
Ему все казалось огромным: грудь матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы - Балтазар, Гаспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.
Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях ребенка, издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.
24 декабря 1987
Evgeniya adamenko
24.12.2010, 09:13
http://s16.radikal.ru/i191/1012/d1/5b792df06d31.jpg (http://www.radikal.ru)
Нас мотает от края до края,
По краям расположены двери,
На последней написано: "Знаю",
А на первой написано: "Верю".
И, одной головой обладая,
Никогда не войдешь в обе двери:
Если веришь - то веришь, не зная,
Если знаешь - то знаешь, не веря.
И свое формируя сознанье,
С каждым днем, от момента рожденья,
Мы бредем по дороге познанья,
А с познаньем приходит сомненье.
И загадка останется вечной,
Не помогут ученые лбы :
Если знаем - безумно слабы,
Если верим - сильны бесконечно!
Андрей Макаревич
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
Производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.
Тои празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.
24 декабря 1971
serg1969
24.12.2010, 09:24
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель,
Чья не пылью затерянных хартий,
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.
И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт.
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса, -
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.
Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат.
Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?.....
Николай Гумилев
Представь, чиркнув спичкой, тот вечер в пещере,
используй, чтоб холод почувствовать, щели
в полу, чтоб почувствовать голод - посуду,
а что до пустыни, пустыня повсюду.
Представь, чиркнув спичкой, ту полночь в пещере,
огонь, очертанья животных, вещей ли,
и - складкам смешать дав лицо с полотенцем -
Марию, Иосифа, сверток с Младенцем.
Представь трех царей, караванов движенье
к пещере; верней, трех лучей приближенье
к звезде, скрип поклажи, бренчание ботал
(Младенец покамест не заработал
на колокол с эхом в сгустившейся сини).
Представь, что Господь в Человеческом Сыне
впервые Себя узнает на огромном
впотьмах расстояньи: бездомный в бездомном.
1989
ПРОБУЖДЕНИЕ
Когда наступит зимнее утро
река Иордан покроется корочкой льда.
Я сяду в спальне,
закутавшись в плед белой шерсти —
и сердце мое уж не тронут
поход Иоанна-крестителя в обетованные земли
и дикая страсть Саломеи, мечтавшей отсечь ему голову
Когда наступит зимнее утро
с улицы шумной
услышу смиренный стук гэта
Тело мое
во владенье Природой великою вступит
и как жизнь после смерти
беззвучны шаги мои станут
Острый, как бритва,
запах цветущей айвы
дерзко проникнет вдруг через закрытые двери -
словно воскрес чей-то дух
и, подкравшись, стоит предо мною...
Как мне суметь в этот миг
притвориться ученым бесстрастным,
сухо разъявшим весь мир на сплошные законы?
Мол, как прилив и отлив, неизбежны уходы-приходы
всех, кто живет под не нами придуманным небом...
Проснись же,
Любовь моя...
Когда наступит зимнее утро,
с рассветом
должны закричать будут птицы —
вот только глазам твоим черным не хватит рассвета
Не рассмеешься ты голосом нежным, как птица,
радуясь солнцу
и не протянешь мне руки навстречу,
точно ребенок...
С каждой такою мыслью
корчусь я в пледе из белой шерсти
и заставляя себя,
через силу
Оду кричу я,
Оду любви своей
Когда наступит зимнее утро
сердце мое возвратится к жизни
и, откричав и напевшись вдосталь,
думать придется, как жить мне дальше
По янтарному небу рассветом
поплывет, рассыпаясь, пыльца золотая
во дворе залает ушастый мой пойнтер
и привычка
все время в чем-то нуждаться
вернется ко мне.
точно старый приятель...
Я любил ее!...
Когда наступит зимнее утро
лед на реке Иордан
будет крепким.
Такамура Котаро (перевод Дмитрия Коваленина)
http://s45.radikal.ru/i109/1012/4f/d7e4387eb984.gif
Сочельник в лесу
Ризу накрест обвязав,
Свечку к палке привязав,
Реет ангел невелик,
Реет лесом, светлолик.
В снежно-белой тишине
От сосны порхнет к сосне,
Тронет свечкою сучок -
Треснет, вспыхнет огонек,
Округлится, задрожит,
Как по нитке, побежит
Там и сям, и тут, и здесь...
Зимний лес сияет весь!
Так легко, как снежный пух,
Рождества крылатый дух
Озаряет небеса,
Сводит праздник на леса,
Чтоб от неба и земли
Светы встретиться могли,
Чтоб меж небом и землей
Загорелся луч иной,
Чтоб от света малых свеч
Длинный луч, как острый меч,
Сердце светом пронизал,
Путь неложный указал.
1912
Александр Блок
Не важно, что было вокруг, и не важно,
о чем там пурга завывала протяжно,
что тесно им было в пастушьей квартире,
что места другого им не было в мире.
Во-первых, они были вместе. Второе,
и главное, было, что их было трое,
и всё, что творилось, варилось, дарилось
отныне, как минимум, на три делилось.
Морозное небо над ихним привалом
с привычкой большого склоняться над малым
сверкало звездою - и некуда деться
ей было отныне от взгляда младенца.
Костер полыхал, но полено кончалось;
все спали. Звезда от других отличалась
сильней, чем свеченьем, казавшимся лишним,
способностью дальнего смешивать с ближним.
25 декабря 1990
От платформы Вчера...
Skip softly, my moonbeams, avoid being seen
Pretend that perhaps you are part of a dream...
/Procol Harum/
В опрометчивом мире моей бестолковой мечты,
Там, где призраки в тапочках бродят по кафельным плиткам,
Где богов и героев, чертей и чудовищ в избытке,
Затерялся в далеких морях островок доброты.
Я его не искал…
Я привычно витал в облаках
В незатейливом обществе маниакальных видений…
…На распятья дорог улеглись желтоглазые тени
И закат отразился в холодных эльфийских глазах.
Застучали на стыках столетий колёса времён.
Из ветров и песка в небесах возводились хоромы,
В подземельях ковали броню и оружие гномы,
Колдуны проклинали судьбу и считали ворон,
От которых в мирах Разноземья не стало житья,
И которые хмуро несли не к добру перемены…
…Но свистит, надрывается чайник на кухне, мгновенно возвращая меня в повседневную хмарь бытия. Крепок чай, но, увы, иллюзорны тепло и уют.
В перекрестьях зеркал я кажусь бесполезным и старым. Далеко в параллельной вселенной звучит Procol Harum, открывается дверца в былое на пару минут…
Помнишь, пела, срываясь на визг, оркестровая медь, упиваясь хмельным куражом аргентинского танго?
Мой лохматый, хвостатый, ушастый, породистый ангел расправляет шерстистые крылья в надежде взлететь, но погода нелётная…
Делим уют на двоих, и мелодия пасмурной грусти сегодня близка мне. Наш языческий грех - не в слепом поклонении камню, а в немом почитании камня превыше других столь же древних камней…
И опять я на кухне один. За окном норовят мне накаркать несчастья вороны…
…А скульптуры героев украсили сад Персефоны,
Как унылое следствие тысяч и тысяч причин,
Чьи истоки давно потерялись в межзвездной пыли…
Покачнулись миры и нечаянно соприкоснулись.
По окраинам снов, по вселенским подобиям улиц
Обреченные боги в забвение молча ушли,
Потерялись в безверии, канули в бездну веков,
Превратились в бессмертных бродяг, безымянных изгоев,
Разменяв глубину сверхъестественных чувств на иное
Понимание вечности…
Так мы лишились богов…
…Ветер стих ненадолго, дисплей электронных часов обнулился. Мой ангел скулит и волнуется, то есть нам пора…
В этот час, в этот миг отправляется поезд - от платформы «Вчера» до вокзала потерянных снов…
Когда-нибудь бродячий пёс
Во мне проснётся, понимая,-
Не в этом городе я рос,
Не в этом мире, дорогая.
Под звон стекла и дым костров
Мы говорим о жизни бренной,
О параллельности Миров
И заповедности Вселенной.
Вот только ночью не до сна,
Часы не тикают - грохочут.
Какая полная Луна,
Какие сказочные ночи...
Приоткрывается мой путь -
Огни зарниц и дома запах.
Порвётся цепь когда-нибудь,
И я на все четыре лапы
Вскочу...
Вильну тебе хвостом,
Лизну протянутую руку,
Побуду рядом, но потом
Покорно выберу разлуку.
И в параллельность бытия
Нырну, как в омут, обреченно...
Там город мой, там вырос я,
Там даже кот, и тот ученый.
Там ненавидят серебро,
Там слепо верится в удачу,
Когда монетой, на ребро
Встаёт Луна под вой собачий.
Там королевский альбатрос
Парит, границы охраняя...
...Не в этом городе я рос,
Не в этом мире, дорогая...
Вечером, уставший до бессилья,
Засыпаешь ты с мечтой о белых крыльях...
А проснувшись, смотришь в зеркало сердито
На рога, на хвост и на копыта...
Все то, что раньше ты ценил,
Однажды станет кучей хлама,
Теряя свой великий смысл,
Как бог разграбленного храма.
Растает красочный мираж,
И ты судьбу возненавидишь,
Когда перед собой увидишь
Пренепригляднейший пейзаж.
Мир будет холоден и пуст.
О, как тепла захочет сердце.
Но головешкам старых чувств
Костром уже не разгореться.
Лесным пожаром не спалить
Дотла непрошенных сомнений,
Засыпавших листвой осенней
Всю душу - шагу не ступить.
Придет бессоница - пытать,
В сравненьи с нею дыба - шутка,
Гнать на флажки, под выстрел гнать,
Лишая воли и рассудка.
Замедлят стрелки четкий ход
И, спотыкаясь о деленья,
Начнут отмеривать мгновенья
Длиною в високосный год.
Все потеряешь. Все пропьешь.
Костяшки пальцев от досады
В кровь о подушку разобьешь-
Тесей без нити Ариадны.
И призовешь на помощь ты
Любых богов, любую небыль.
Но что твои молитвы небу
В котором ни одной звезды.
Gera0907
24.12.2010, 21:03
Задумчиво она идёт по улице
Задумчиво она идёт по улице,
Стройна, как синеглазый василёк.
Но всё сейчас в ней словно бы сутулится,
Сутулится душа, и взгляд сутулится,
И даже чувства съёжились в комок.
Идёт она, как в проклятое царство.
Где нет ни звёзд, ни пищи, ни воды.
И нет на свете, кажется, лекарства,
Чтоб вдруг её избавить от беды.
Но есть лекарство прочих посильней,
Которое помочь всегда готово,
Чтоб человек, известный только ей,
Который всех важнее и нужней,
Сказал одно-единственное слово...
Я думала...
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль,
и вся игра твоя - дешевая.
На площади Манежная
бросал монету в снег.
Загадывал монетой,
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а все обманывал,
всё думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной вранье,
похожее на воронье.
Но вот в последний раз прощаешься.
В глазах ни сине, ни черно.
О, проживешь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
Белла Ахмадулина
ЕСТЬ СТРАНЫ
Есть страны, где люди от века не знают
Ни вьюг, ни сыпучих снегов;
Там только нетающим снегом сверкают
Вершины гранитных хребтов…
Цветы там душистее, звезды крупнее,
Светлей и нарядней весна,
И ярче там перья у птиц, и теплее
Там дышит морская волна…
В такой-то стране ароматною ночью,
При шепоте лавров и роз
Свершилось желанное чудо воочью:
Родился Младенец Христос.
С. Надсон