Просмотр полной версии : Любимые стихи
Gera0907
02.12.2010, 23:18
Врываясь в жизнь на волнах бытия,
Играя ненаписанные роли,
Кривить душой нисколечко нельзя.
То лишь осколки зеркала, разбросанные троллем,
Обманывают сердце, искажают взгляд,
Роняя в мир пустую тень сомнений,
И только истина на перекрёстке мнений
Яснее позволяет в прошлое взглянуть.
Gera0907
03.12.2010, 00:00
Измена – ложь, измена – бред,
Крушение чужих надежд,
Измена – стыд, измена – кнут,
Коль даже ты высок и крут.
Измена – боль, запрет, порок,
Даже когда ты одинок,
Измена – стон, измена – ночь,
Никто не в силах ей помочь,
Ни облегчить, ни оправдать,
Все только вправе осуждать,
И плетью сечь, железом жечь,
Никто не снимет камень с плеч.
Измена, что на лбу клеймо,
Тебя осудят всё равно.
Измена – зло, не идеал,
А кто из вас не изменял?
Отчизне, матери, мечте,
По пьяни или на войне?
Кто без греха, кто здесь святой,
Кто облегчил чужую боль?
Кто искупил, кому простят,
Пусть те, коль смогут, обвинят.
А те, кому есть что сказать,
Пусть не дадут себе солгать.
Северный ветер
Вновь нахлынул северный ветер.
Вновь весна заслонилась метелью...
Знаешь, понял я, что на свете
Мы не существуем отдельно!
Мы уже - продолжение друг друга.
Неотъемлемы. Нерасторжимы.
Это - трудно и вовсе не трудно.
Может, мы лишь поэтому живы...
Сколько раз - (я поверить не смею)
Не случайно и не на вынос
Боль твоя становилась моею,
Кровь моя - твоей становилась!..
Только чаще (гораздо чаще!),
Поднимаясь после падений,
Нёс к тебе я свои несчастья,
Неудачи нёс и потери.
Ты науку донорства знала,
Ты мне выговориться не мешала.
Кровью собственной наполняла.
Успокаивала. Утешала...
Плыл закат - то светлей, то багровей...
И с годами у нас с тобою
Стала общею - группа крови,
Одинаковой - группа боли.
Я здесь всегда.
Здесь время не течёт.
Здесь только дом, дорога, туча, поле...
Я знаю всех ворон наперечет и смысл всего.
Ну, может, чуть поболе...
Топчу травинки с хрустом поутру – спасаю мир от вездесущих плевел и, отреченья не простив Петру, разбрасываю камни в дикий клевер.
Смотрю на тучу, но не жду дождя.
Здесь ветра нет - твердо, как скалы, небо.
Все семь ворон отчаянно галдят и у меня выпрашивают хлеба...
А на закате я ловлю стрекоз на слюдяной поверхности эфира и в огненной чреде метаморфоз играю вновь в непостоянство мира...
Мой верный пес гоняет вечных блох, рычит в закат и жмётся мне под ноги.
Горит в заре густой чертополох вдоль пыльной закольцованной дороги...
В тот самый миг, когда сгорает день, над окоёмом, жарко и прекрасно, причудливая призрачная тень сгущаясь проявляется опасно - безумный мир!
В нём люди, как в бреду, торопят перепуганное время...
И я был там, в стотысячном ряду, тащил надежд мучительное бремя.
Там мой двойник.
Он смотрит на меня нетерпеливо - взглядом дерзким, юным...
Я, отвернувшись, в сполохах огня бреду домой по неостывшим дюнам...
Мети… Мети… Пространства заплетай.
Умчи мечты и убаюкай совесть,
чтоб мог и я пропасть не беспокоясь
в лебяжьем пухе поднебесных стай.
Звени… Звени натянутой струной.
И в вечном лязге зябнущих мгновений
освободи мне душу от сомнений,
жизнь раскроивший сумрачный портной.
Запутай явь, тоскующий палач.
Стучи мне в окна льдистою позёмкой.
Перехлестнув минувшее тесёмкой,
пускай коней своих безумных вскачь.
Мети… Мети… Тропинки заметай
к дверям уснувшей в вечности избушки,
где мне считают выдохи кукушки
и выгрызает сердце горностай.
Кружи века в метелице, Творец.
И в ледяной бесстрастной круговерти –
в шуршащих иглах невесомой смерти
играй печалью страждущих сердец.
Мети… Мети…
Письмо про дождь
Идут
обыденные дожди,
по собственным лужам
скользя.
Как будто они поклялись
идти,-
а клятву нарушить
нельзя...
Даже смешно -
ничего не ждешь.
Никакого чуда
не ждешь.
Засыпаешь -
дождь.
Просыпаешься -
дождь.
Выходишь на улицу -
дождь.
И видишь только
пустую мглу,
город видишь
пустой.
Газировщица
скрючилась на углу -
упорно
торгует водой.
А воды вокруг! -
Столько воды,
просто некуда разливать.
Это все равно,
что идти торговать
солнцем -
там, где сейчас
ты!..
Послушай,
а может быть, и у вас
такая же чехарда?
У подъезда в глине
"газик" увяз,
на балконе слоем -
вода...
Если так -
значит, в мире какая-то ложь!
Так не должно быть!
Нет!
Потому что нужно:
если мне -
дождь,
то тебе -
солнечный свет.
Как дочка, солнечный!
Как слюда!
Как трескучая пляска огня!
У тебя не должно быть дождей
никогда.
Пусть они идут
у меня...
А они идут -
слепые дожди.
Ни деревьев нет,
ни травы...
Пожалуйста,
это письмо
порви.
И меня за него
прости.
А впрочем,
дело совсем не в нем.
Просто, трудно терпеть.
Море гудит за моим окном,
как поезд,
идущий к тебе.
Из года в год
хожу я по земле.
И за зимой зима
проходит под ногами.
И день за днем гляжу на снег
и наглядеться не могу снегами...
Вот и сейчас
на черностволье лиц
снег синий молнией возник.
О, сердце у людей, живущих здесь,
должно оно любезным быть
от этих зим.
Прозрачным быть оно должно
и совесть белую, как снег,
нести в себе.
Шел белый снег
на белые поляны.
И молнии мерцали на ветвях...
Ксения Некрасова
О вещая душа моя,
О сердце, полное тревоги, -
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Так ты - жилица двух миров,
Твой день - болезненный и страстный,
Твой сон - пророчески-неясный,
Как откровение духов...
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые -
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.
1855
ДНЕВНОЕ КИНО В БУДНИ
Перед началом сеанса -
играли скрипки.
И абажуры на блестящих ножках
алели изнутри,
как горные тюльпаны.
Старушки чопорно под абажурами сидели
и кушали халву по дедовской старинке -
чуть отодвинув пальчик от руки.
И на груди у них желтели кружева
и бантики из лент,
что отмерцали на земле.
А девушки без рюшей и без кружев,
лишь с ободками нежных крепдешинов
вкруг смуглых шей,
чуть набок голову склонив
и глаз кокетливо скосив,
мороженое
в вафельных стаканах
откусывали крупными кусками
и, не жуя, глотали льдистые куски.
А скрипки все тихонечко играли,
и люди молча отдыхали,
и красные тюльпаны зажигали
по залу
венчики огней.
И толстый кот
ходил между рядами,
поставив знаком восклицанья
пышный хвост.
Ксения Некрасова
ЗИМНЯЯ ЭЛЕГИЯ
Смотрю на снег — и взгляд не оторвать!
На что еще так можно засмотреться?!
Так начинаешь бренность понимать
Всего…
Сильнее грусть.
Сильнее бьется сердце.
Грусть оттого, что время так бежит,
Что ни один пейзаж не сохранился.
Как изменился мир!
Как изменился быт!
Как изменились мы!..
Как снег не изменился!
Быт стал чужим,
мир стал еще грустней,
Душой мы стали одиноки,
А за окном все тот же добрый снег.
Глубокий снег —
предвестник дум глубоких!
Представлю:
степь,
поземка,
бег саней.
На тройках прошлого выскакивают тени!
Но что же там желанней? Что ясней?
Все тот же снег.
И Пушкин!
И Есенин!
Пусть снег идет! Он вырвется из тьмы
Веков.
И правнук мой на лыжах пробежится!
Мы все сметем! Все уничтожим мы!
Но снег пойдет, и что-то сохранится.
Валерий Дударев
Мой день беспутен и нелеп:
У нищего прошу на хлеб,
Богатому даю на бедность,
В иголку продеваю - луч,
Грабителю вручаю - ключ,
Белилами румяню бледность.
Мне нищий хлеба не дает,
Богатый денег не берет,
Луч не вдевается в иголку,
Грабитель входит без ключа,
А дура плачет в три ручья -
Над днем без славы и без толку.
1918
Заснуть пытаюсь. Шумно. Злые готы
зажгли костры в притихнувшей душе.
Вновь из эпох наварены компоты
и Вечность разливает их уже.
А я меняю имена и лица,
судьбу, коней, доспехи и вино.
Луна – как блюдце. Мне во мне не спится.
И еgo бьются мошками в окно.
Кричу гортанно в скачке откровений
и охмуряю варварских принцесс,
украденных из зыбких сновидений.
В крови синхронизирую абсцесс...
И дальше - в сон, хмельной и одичалый,
дорогами геномов и времён.
Вернусь под утро, вечный и усталый,
так и не вспомнив прожитых имён…
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать.
Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.
В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско,
Солнце оставило в волосах выцветшие полоски.
Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
Витька с десятого этажа снова зовет купаться.
Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят.
Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый.
Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
К речке дорога исхожена, выжжена и привычна.
Пыльные ноги похожи на мамины рукавички.
Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки.
Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки.
Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна.
Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно.
Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели.
Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен.
Солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета.
В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это.
Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен.
Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе.
Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме.
Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.
Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
Только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше.
Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
Мы забираемся на крыльцо и запускаем змея.
Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс.
Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу.
Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье.
Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.
Пусть это будет большой секрет маленького разврата,
Каждый был пьян, невесом, согрет теплым дыханьем брата,
Горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона,
Все друг при друге - и все одни, живы и непокорны.
Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик,
Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях.
Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки.
Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку.
Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета.
Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах.
Сонными лапами через сквер, и никуда не деться.
Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве.
Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу,
Я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы.
Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
"Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время.
Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы,
Ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку,
Кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом.
Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать.
Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять.
Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
(с) Алина Кудряшева
Алена Серебрякова
Кофе со сливками?.. виски?.. зеленый чай?
Ты извини, я забыла твои привычки...
Помню лишь только, как наспех своё «прощай»
Ты написал мне на сердце обугленной спичкой.
Я обещала простить? Я простила... Давно...
Даже ждала... и в окне оставляла свечи...
Дни без тебя были словно немое кино...
Кончилась пленка у памяти... стало полегче...
Я не звонила? Ты прав... а зачем звонки?
Ты свою роль, как всегда, отыграл безупречно...
Слишком болит, когда плавно стальные гудки,
Тишь разрезая, сплетаются в целую вечность...
Кофе со сливками?.. виски?.. зеленый чай?
Ты не ответил, а я не пытаюсь вспомнить -
Память свою слишком долго учила молчать...
Чтобы хобя б тишиной своё сердце заполнить.
Алена Серебрякова
Кофе выпит и чашки пусты,
Из окна потянуло прохладой...
Все ответы до боли просты –
Раз случилось, значит так надо...
Посидим в темноте... Помолчим...
Вместо нас пусть поплачут свечи.
Мы давно знаем сотню причин
Почему время раны не лечит...
Я училась тебя забывать,
Пряча память в осенних туманах...
Ты учился не вспоминать,
Боль топя в мимолётных романах...
Слов не надо... Давай помолчим...
Разговор этот вряд ли поможет.
Мы давно знаем сотню причин
Почему друг без друга не можем...
Не вірш....
Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил все, что думаю, но точно бы думал, что говорю.
Я бы ценил вещи, не за то, сколько они стоят, но за то, сколько они значат....
Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту, когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света.
Я бы шел, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят.
Я бы слушал, когда другие говорят, и как бы я наслаждался чудесным вкусом шоколадного мороженного.
Если бы Бог одарил меня еще одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив теплым лучам не только мое тело, но и душу.
Господи, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть на льду и ждал пока выйдет солнце.
Я бы нарисовал сном/мечтой Ван Гога на звездах поэму Бенедетти, и песня Серрат стала бы серенадой, которую я бы подарил луне.
Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков.
Господь, если бы у меня еще оставался кусочек жизни, я бы не провел ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю.
Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться!
Ребенку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать.
Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением.
Я столькому научился у вас, люди, я понял, что весь мир хочет жить в горах, не понимая, что настоящее счастье в том, как мы поднимаемся в гору.
Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмет в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда его не отпустит.
Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог еще научиться у вас, люди, но, на самом-то деле, они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мертв.
Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то, что думаешь.
Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, что бы он сделал меня твоим ангелом-хранителем.
Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше.
Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на пленку все, что ты скажешь, чтобы слушать это еще и еще, бесконечно.
Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя, и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь.
Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам еще одну возможность, что бы все исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это все, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду.
Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.
Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь.
Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придет никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.
Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня", "пожалуйста, и спасибо" и все те слова любви, которые ты знаешь.
Никто не запомнит тебя за твои мысли. Проси у Господа мудрости и силы, чтобы говорить о том, что чувствуешь.
Покажи твоим друзьям, как они важны для тебя. Если ты не скажешь этого сегодня, завтра будет таким же, как вчера.
И если ты этого не сделаешь никогда, ничто не будет иметь значения.
Воплоти свои мечты. Это мгновение пришло..
tJKfyY9tTYw
Прокрасться…
А может, лучшая победа
Над временем и тяготеньем –
Пройти, чтоб не оставить следа,
Пройти, чтоб не оставить тени
На стенах… Может быть – отказом
Взять? Вычеркнуться из зеркал?
Так: Лермонтовым по Кавказу
Прокрасться, не встревожив скал.
А может – лучшая потеха
Перстом Себастиана Баха
Органного не тронуть эха?
Распасться, не оставив праха
На урну… Может быть – обманом
Взять? Выписаться из широт?
Так: Временем как океаном
Прокрасться, не встревожив вод…
...Наутро сад уже тонул в снегу.
Откроем окна - надо выйти дыму.
Зима, зима. Без грусти не могу
Я видеть снег, сугробы, галок: зиму.
Какая власть, чудовищная власть
Дана над нами каждому предмету -
Термометру лишь стоит в ночь упасть,
Улечься ветру, позже встать рассвету...
Как беззащитен, в общем, человек,
И как себя он не считая тратит...
- На мой не хватит или хватит век, -
Гадает он. Хоть знает, что не хватит.
Анатолий Штейгер
Твое лицо мне так знакомо,
Как будто ты жила со мной.
В гостях, на улице и дома
Я вижу тонкий профиль твой.
Твои шаги звенят за мною,
Куда я ни войду, ты там,
Не ты ли легкою стопою
За мною ходишь по ночам?
Не ты ль проскальзываешь мимо,
Едва лишь в двери загляну,
Полувоздушна и незрима,
Подобна виденному сну?
Я часто думаю, не ты ли
Среди погоста, за гумном,
Сидела, молча на могиле
В платочке ситцевом своем?
Я приближался - ты сидела,
Я подошел - ты отошла,
Спустилась к речке и запела...
На голос твой колокола
Откликнулись вечерним звоном...
И плакал я, и робко ждал...
Но за вечерним перезвоном
Твой милый голос затихал...
Еще мгновенье - нет ответа,
Платок мелькает за рекой...
Но знаю горестно, что где-то
Еще увидимся с тобой.
Александр Блок
Вы встретитесь. Я знаю сумасбродство
Стихийных сил и ветреность морей,
Несходство между нами и сиротство
Неисправимой верности моей.
И вот в отчаянье и нетерпенье
Ты мчишься вниз и мечешься летя,
Вся в брызгах света, в радугах и в пене,
Беспечное, беспутное дитя.
Перед тобой синеет зыбь морская,
Там злющие чудовища на дне,
А над тобою, весело сверкая,
Смеется злое солнце обо мне.
Но ты мелеешь и с внезапной грустью,
Продрогшая от гальки и песка,
Бессильная, ползешь к морскому устью,
Мне одному понятна и близка.
Павел Антокольский
Сон
Душе моя,
Чого ти сумуєш?
Душе моя убогая,
Чого марне плачеш,
Чого тобі шкода? хіба ти не бачиш,
Хіба ти не чуєш людського плачу?
То глянь, подивися; а я полечу
Високо, високо за синії хмари;
Немає там власті, немає там кари,
Там сміху людського і плачу не чуть.
Он глянь,— у тім раї, що ти покидаєш,
Латану свитину з каліки знімають,
З шкурою знімають, бо нічим обуть
Княжат недорослих; а он розпинають
Вдову за подушне, а сина кують,
Єдиного сина, єдину дитину,
Єдину надію! в військо оддають!
Бо його, бач, трохи! а онде під тином
Опухла дитина — голоднеє мре,
А мати пшеницю на панщині жне.
А он бачиш? очі! очі!
Нащо ви здалися,
Чом ви змалку не висохли,
Слізьми не злилися?
То покритка; попідтинню
З байстрям шкандибає,
Батько й мати одцурались
Й чужі не приймають!
Старці навіть цураються!!
А панич не знає,
З двадцятою, недоліток,
Душі пропиває!
Чи бог бачить із-за хмари
Наші сльози, горе?
Може й бачить, та помага,
Як і оті гори
Предковічні, що политі
Кровію людською!..
Душе моя убогая!
Лишенько з тобою.
Уп'ємося отрутою,
В кризі ляжем спати,
Пошлем думу аж до бога,
Його розпитати,
Чи довго ще на сім світі
Катам панувати??
Лети ж, моя думо, моя люта муко,
Забери з собою всі лиха, всі зла,
Своє товариство — ти з ними росла,
Ти з ними кохалась, їх тяжкії руки
Тебе повивали. Бери ж їх, лети
Та по всьому небу орду розпусти.
Нехай чорніє, червоніє,
Полум'ям повіє,
Нехай знову рига змії,
Трупом землю криє.
А без тебе я де-небудь
Серце заховаю
Та тим часом пошукаю
На край світа раю.
І знов лечу понад землею,
І знов прощаюся я з нею.
Тяжко матір покидати
У безверхій хаті.
А ще гірше дивитися
На сльози та лати.
Лечу, лечу, а вітер віє,
Передо мною сніг біліє,
Кругом бори та болота,
Туман, туман і пустота.
Людей не чуть, не знать і сліду
Людської страшної ноги.
І вороги, й не вороги,
Прощайте, в гості не приїду!
Упивайтесь, бенкетуйте —
Я вже не почую,
Один собі навік-віки
В снігу заночую.
І поки ви дознаєтесь,
Що ще є країна,
Не полита сльозьми, кров'ю,
То я одпочину...
Одпочину... аж слухаю —
Загули кайдани
Під землею... Подивлюся...
О люде поганий!
Де ти взявся? що ти робиш?
Чого ти шукаєш
Під землею? Ні, вже, мабуть,
Я не заховаюсь
І на небі!.. За що ж кара,
За що мені муки?
Кому я що заподіяв!
Чиї тяжкі руки
В тілі душу закували.
Серце запалили
І галичі силу —
Думи розпустили??
За що, не знаю, а караюсь,
І тяжко караюсь!
І коли я спокутую,
Коли діжду краю,
Не бачу й не знаю!!
Ну что ж, пора, как говорится,
Начать сначала тот же путь.
Слегка взбодриться — ламца дрица!
И повториться в ком-нибудь.
Ремонт не срочен и не скучен.
Бывал же я переобучен
Раз двадцать на своем веку.
Бывал не раз перекалечен —
И нынче, лекарем подлечен,
Хоть слушателей развлеку!
В чужих владеньях партизаня,
Чужим подругам послужив,
Чужие вынесу терзанья,
Согреюсь у костров чужих.
Не о себе речь завожу я,
Но верю в молодость чужую,
Свой давний опыт истребя.
Себя играть — дается просто.
Но ведь заманчивей раз во сто
Играть другого — не себя!
Другой — вон тот, двадцатилетний,
В линялых джинсах, волосат,
Меж сверстниками не последний,
Кто не оглянется назад;
Московский хиппи или битл,
Какой ни выбери он титул,
Как часто моды ни меняй,
Какой заразе ни подвержен,
Как ни рассержен, как ни сдержан —
А смахивает на меня!
Павел Антокольский
На каком же меридиане,
На какой из земных широт
Мои помыслы и деянья
Будут пущены в оборот –
Переизданы ли роскошно
Иль на сцене воплощены?
Дознаваться об этом тошно,
Все равно что ловить чины.
Я о будущем не забочусь
И бессмертия не хочу.
Не пристала такая почесть
Ни поэту, ни циркачу.
В узелок свяжу свои вещи,
Продиктую на пленку речь...
Тут бы выразиться похлеще!
Уж куда там душу сберечь!
Павел Антокольский
Ты сбежишь от его заклинающих глаз,
Ты отыщешь, куда тебе скрыться.
Но постой! Если ты на других обожглась,
Разве он хулиган, а не рыцарь?
Ведь на Страшном суде не зачтется виной
Ему жаркая, жалкая дерзость.
Так случилось! Хватило минуты одной —
Сразу пропасть меж вами разверзлась.
Так случилось! Хватило на то у двоих
Благонравья и благоразумья.
Стороной пролетел обжигающий вихрь.
Не сработал потухший Везувий.
Вот оно как у вас напоследок идет,
Будто рушится с кручи отвесной.
Но какой же он сам призовой идиот,
Что тебе исповедался честно!
Павел Антокольский
Я не люблю пустого словаря
Любовных слов и жалких выражений:
"Ты мой", "Твоя", "Люблю", "Навеки твой".
Я рабства не люблю. Свободным взором
Красивой женщине смотрю в глаза
И говорю: "Сегодня ночь. Но завтра -
Сияющий и новый день. Приди.
Бери меня, торжественная страсть.
А завтра я уйду - и запою".
Моя душа проста. Соленый ветер
Морей и смольный дух сосны
Ее питал. И в ней - всё те же знаки,
Что на моем обветренном лице.
И я прекрасен - нищей красотою
Зыбучих дюн и северных морей.
Так думал я, блуждая по границе
Финляндии, вникая в темный говор
Небритых и зеленоглазых финнов.
Стояла тишина. И у платформы
Готовый поезд разводил пары.
И русская таможенная стража
Лениво отдыхала на песчаном
Обрыве, где кончалось полотно.
Так открывалась новая страна -
И русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.
Так думал я. И вот она пришла
И встала на откосе. Были рыжи
Ее глаза от солнца и песка.
И волосы, смолистые как сосны,
В отливах синих падали на плечи.
Пришла. Скрестила свой звериный взгляд
С моим звериным взглядом. Засмеялась
Высоким смехом. Бросила в меня
Пучок травы и золотую горсть
Песку. Потом - вскочила
И, прыгая, помчалась под откос...
Я гнал ее далёко. Исцарапал
Лицо о хвои, окровавил руки
И платье изорвал. Кричал и гнал
Ее, как зверя, вновь кричал и звал,
И страстный голос был - как звуки рога.
Она же оставляла легкий след
В зыбучих дюнах, и пропала в соснах,
Когда их заплела ночная синь.
И я лежу, от бега задыхаясь,
Один, в песке. В пылающих глазах
Еще бежит она - и вся хохочет:
Хохочут волосы, хохочут ноги,
Хохочет платье, вздутое от бега...
Лежу и думаю: "Сегодня ночь
И завтра ночь. Я не уйду отсюда,
Пока не затравлю ее, как зверя,
И голосом, зовущим, как рога,
Не прегражу ей путь. И не скажу:
"Моя! Моя!" - И пусть она мне крикнет:
"Твоя! Твоя!"
Александр Блок
А это был последний листопад -
Осенний звездопад кленовых листьев,
Что, души нам от накипи очистив,
Швырнул нас в одиночество назад.
И мы бродили, за руки держась,
За тысячу печалей друг от друга,
А Осень, как случайная подруга,
Тактично по обочине плелась…
И мы бросали крохи голубям,
Включенным в бесконечное круженье,
А звезды ослабляли притяженье,
И отпускали небо от себя…
И, медленно окутывая сад,
В права сырые сумерки вступали,
А мы с тобой почти еще не знали,
Что это наш последний листопад.
Екатерина Ритвинская. 1999
ilonka_simpapulka
04.12.2010, 15:41
Прогресс
(Перевод П. Антокольского)
Какая надобность в картинах, что широко
История рисует нам?
В чем смысл ее страниц, крутых ее уроков,
Навеки памятных сынам,
Когда воскрешены все крайности, все беды,
Все заблуждения времен
И путь, которым шли на гибель наши деды,
Так рабски нами повторен?
О жалкие глупцы! Июльский день был ярок.
И, увенчав чело листвой,
Мы пели, полные воспоминаний ярых,
Мотив свободы огневой.
Ее священный хмель звучал в раскатах хора,
Но мы не знали, что таит
Вторая встреча с ней. Не знали мы, как скоро
За все расплата предстоит.
Нам снился светлый день, безоблачно прозрачный,
Густая летняя лазурь.
А время хмурилось, оно дышало мрачно
Дыханием грядущих бурь.
История отцов нам заново предстала,—
Кровь жертвенная потекла.
Дрожали матери. Всю ночь свинцом хлестало.
Тревога грозная росла.
Мы увидали все: и пошлость, и распутство,
И низменнейшую корысть,
И грязь предательства, и грубое искусство
Любому горло перегрызть,
И мщенье черное, и подлое бесчестье,
И усмиренье мятежа,
И штык, пронзивший мать, пронзивший с нею вместе
Дитя, прильнувшее дрожа.
И поднялась тогда над веком вероломным
Злодейства прежнего рука
Как доказательство, что мир в пути огромном
Не сдвинулся на полвершка.
Анри-Огюст Барбье
Жизнь - обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: "Лишь сердце потревожь,
Жизнь - обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.
Обратись лицом к седому небу,
По луне гадая о судьбе,
Успокойся, смертный, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе".
Хорошо в черемуховой вьюге
Думать так, что эта жизнь - стезя
Пусть обманут легкие подруги,
Пусть изменят легкие друзья.
Пусть меня ласкают нежным словом,
Пусть острее бритвы злой язык, -
Я живу давно на все готовым,
Ко всему безжалостно привык.
Холодят мне душу эти выси,
Нет тепла от звездного огня.
Те, кого любил я, отреклися,
Кем я жил - забыли про меня.
Но и все ж, теснимый и гонимый,
Я, смотря с улыбкой на зарю,
На земле, мне близкой и любимой,
Эту жизнь за все благодарю.
ilonka_simpapulka
04.12.2010, 17:08
Смерть - Любовь - Жизнь
(Перевод П. Антокольского)
Я верил, что смогу разбить громаду глубины
Без всякой помощи, одной тревогой голой.
Я был простерт в тюрьме с недвижными вратами,
Как смерть поющая, умеющая гибнуть,
Одним небытием увенчанная смерть.
Я был простерт на гребнях волн абсурдных,
Отравлен был одной любовью к тленью.
Мне одиночество казалось ближе крови.
Хотел я жизнь разъединить,
Смерть поделить хотел с одною только смертью,
Стереть оконное стекло и пар на нем,
И все, что за стеклом, и все, что перед ним.
Я разом устранил и лед рукопожатья,
И замороженный скелет своих желаний,
И жизнь, которая себя же отменяет.
Явилась ты. И вот огонь одушевлен.
Тьма уступила изморози звездной.
И вся земля опять покрыта
Твоею светлой плотью. Мне легко.
Вошла — и одиночество поникло.
Есть проводник со мной. Я научился
И направлять и размерять себя.
Ко мне вернулись время и пространство.
Я шел к тебе. Шел бесконечно к свету.
Жизнь получила плоть, надежда — одеянье.
В снах заструились образы, и ночь
Доверчиво глядит в глаза рассвета,
Лучами рук твоих раздвинут мой туман.
Уста твои влажны от утренней росы.
Взамен усталости пришел слепящий отдых.
Как в ранней юности, я восхищен любовью.
Возделаны поля. Освещены заводы.
Посеяно зерно в земной открытой зыби.
У хлеба и вина есть сотни очевидцев.
Ничто не просто и не странно.
В глазах ночных небес волнуются моря.
Свои деревья защищает лес.
И стены всех домов соприкоснулись.
И все пути скрещаются всегда.
И люди сделаны, чтоб понимать друг друга.
Чтобы любить и узнавать.
Их дети станут некогда отцами.
У их детей нет ни кола и ни двора.
Но дети заново изобретут людей,
Природу и свою отчизну,
Единую для всех людей,
Единую для всех времен.
Поль Элюар
(1895-1952)
Как недодуманная мысль,
Как недосказанное слово,
Как одержимость – только ввысь,
Чтобы потом начать все снова,
Как прочерк вместо нужных слов,
Как неиспытанное чувство,
Как тень полузабытых снов,
Как вера в чудо, как искусство,
Как боль, что говорит – ты жив,
Как недописанная строчка,
Как смесь из истины и лжи,
Как многоточие… Как точка,
Как избавление от мук,
Как неизбежная потеря,
Как старый враг, как верный друг,
Как облака, как моря берег,
Как отблеск парусов вдали,
Как жизнь, как вера, как дорога…
Ты там – на краешке земли
О счастье страстно молишь Бога…
Светлана Топольская
***
Моя любовь. Моя печаль,
Мои иллюзии и планы…
Моя любовь. Ее мне жаль,
Она – желанья и обманы.
Моя любовь. Моя тоска,
Мои надежды и ошибки…
Моя любовь – как облака
В весеннем небе. Как улыбка.
Моя любовь. Мой приговор,
Мои сомнения и нежность…
Моя любовь – как глупый спор.
Моя любовь. Как неизбежность.
Моя любовь. Мое страдание
И отблеск алых парусов…
Моя любовь – как обещание.
Весенний сон. Моя любовь.
Светлана Топольская
Счастье!
04.12.2010, 19:01
Чекина Марина
Мой грустный белый клоун...
Мой грустный белый клоун, мой Пьеро,
С застывшею слезинкой на щеке,
Стоит на эскалаторе метро
С большим воздушным шариком в руке.
А шарик тот предательски дрожит,
И выдаёт дрожание руки.
А эскалатор крутит виражи,
На месте, изнывая от тоски.
Мой грустный клоун снова едет вниз,
А я – наверх. И мне ужасно жаль…
Перемахнуть бы – этакий каприз –
Через перила – вот и вся печаль…
Но я сама – такая, как Пьеро,
И не решусь вступить в открытый бой.
А всё, как мир, понятно и старо,
Не хочет приходить само собой.
И нет для вдохновения причин –
Смотрю в глаза – не скрытно, не тайком:
Навстречу мне съезжает Арлекин.
А белый шар завис под потолком…
Стансы Страстного бульвара
Встречаются двое - один и один -
вкусить одиночества в паре.
Вкушают: в обнимку вдыхают бензин,
вздыхают, сидят на бульваре.
Встречаются двое - и двое других
и бродят одни за другими.
На всех электронных часах городских
их час нависает над ними.
Встречаются двое - и рядом идут,
и вечер прозрачней намека.
Никто им не нужен, нигде их не ждут,
прекрасно, что так одиноко!..
Попарно, помимо, поодаль, подряд,
глазами в глазах отражаясь,
выходят на этот интимный парад,
публично от всех отрешаясь.
Под шорох шагов, под шуршание шин
шлепки поцелуев сквозь шепот.
Во тьме достигает рекордных вершин
вульгарный, но собственный опыт.
И, что характерно, листва шелестит,
и кто-то бренчит на гитаре -
и жизнь облетает, и даром летит
в безумном и вечном угаре!..
Я тоже отведал, как сладко вдвоем
друг друга облизывать взглядом,
своей пустотой заполняя объем,
любовно пустующий рядом.
Мне тоже не жаль было время терять
на эти занятные штуки:
ведь так хорошо от любви умирать -
кругом подыхают от скуки!
А здесь, под безвестной звездой городской,
на склоне двадцатого века
невинность не знает вины за собой
и верит в права человека.
Встречаются двое - и тысячи пар -
любая случайная пара
привносит в любой неизвестный бульвар
дыханье Страстного бульвара.
В потемках бунтует бездомная кровь,
однако на кровь мы не ставим,
а мы, как великие, - только любовь
пером поэтическим славим!
Приятель, на психику нежно дави
свободным ночным поцелуем,
ведь лишь по великому блату любви
мы как-то еще существуем!..
Виктор Коркия
С.Островой
Кошка
В каждой кошке сидит
неудавшийся лев.
И когда я её по-домашнему кличу —
В это время, на задние лапы присев,
Лев в далёкой саванне терзает добычу.
А у кошки в глазах желтоватый покой.
Что-то очень тягучее. Длинное-длинное.
Но погладь её в сумерки голой рукой —
И ударит в тебя электричество львиное.
А когда она ловит голодную мышь,
Сколько раз в это время, наверное, думала,
Будто мышь — это буйвол, упавший в камыш,
А сама она — лев, убивающий буйвола.
И тогда она рвётся вперёд, осмелев.
Закипают зрачки. Отступает пощада.
В каждой кошке сидит затаившийся лев.
Осторожнее с кошками! Не дразните. Не надо.
Это просто любовь... Поздней осени нравятся фанты,
Конфитюр из айвы, а к нему - мандариновый чай.
Ветер бродит по спальням, цитируя что-то из Канта.
...Наша первая осень идет по аллее, встречай!
Это просто любовь; или мир захлебнулся в горячке?
Из фонарных соцветий луна допивает вино.
Тишина по часам. Слышишь, время выходит из спячки?..
Ледяной чешуей загорелось сырое окно.
Это просто катарсис снежинок, влюбленных в платаны.
Замороженый воздух расчетливо - лапой! - поддых.
Мы на гуще не будем гадать... Пусть любовь строит планы.
Вечер любит усталых, зима обожает седых.
© Lidia Zelenskaya, 2010
БЕРЛИНСКОЕ
Что ж? От озноба и простуды —
Горячий грог или коньяк.
Здесь музыка, и звон посуды,
И лиловатый полумрак.
А там, за толстым и огромным
Отполированным стеклом,
Как бы в аквариуме темном,
В аквариуме голубом —
Многоочитые трамваи
Плывут между подводных лип,
Как электрические стаи
Светящихся ленивых рыб.
И там, скользя в ночную гнилость,
На толще чуждого стекла
В вагонных окнах отразилась
Поверхность моего стола,—
И, проникая в жизнь чужую,
Вдруг с отвращеньем узнаю
Отрубленную, неживую,
Ночную голову мою.
Владислав Ходасевич
Константин Симонов
* * *
Пусть прокляну впоследствии
Твои черты лица,
Любовь к тебе как бедствие,-
И нет ему конца.
Нет друга, нет товарища,
Чтоб средь бела дня
Из этого пожарища
Мог вытащить меня.
Отчаявшись в спасении
И бредя наяву,
Как при землетрясении
Я при тебе живу.
Когда ж от наваждения
Себя освобожу,
В ответ на осуждения
Я про тебя скажу:
Зачем считать грехи ее?
Ведь, не добра, не зла,
Не женщиной - стихиею
Вблизи меня прошла.
И, грозный шаг заслыша,я
Пошел грозу встречать,
Не став, как вы, под крышею
Ее пережидать
1942
===============================================
СЧАСТЬЕ
Мальчиком он был. Его спросили:
"Что ты хочешь, чтобы быть счастливым?"
- "Я хочу поехать на лошадке
И подуть в солдатскую трубу".
Юношей он стал. Его спросили:
"Что ты хочешь, чтобы быть счастливым?"
- "Я хочу весь белый свет объехать
И, не старясь, до ста лет прожить".
Стал солдатом он. Его спросили:
"Что ты хочешь, чтобы быть счастливым?"
- "Я хочу, раз выбирать уж надо,
Умереть, чтоб родину спасти".
Умер он. Его вдову спросили:
"Что ты хочешь, чтоб не быть несчастной?"
- "Я хочу, коль он уж не воскреснет,
Чтоб мой сын хотел того ж, что он".
1943
===============================================
И, конечно же, его поэма ПЯТЬ СТРАНИЦ (http://www.litera.ru/stixiya/razval/simonov.html#v-leningradskoj-gostinice)
serg1969
04.12.2010, 20:37
Ты вновь уходишь в страну без ветра.
Я разбираю неровный почерк...
Как безоглядно и беспросветно
Скулят у входа замёрзшие строчки...
В этой стране всё не так. Иначе
Дышат деревья и плачут кони,
Кот подбирается на карачках
К осоловевшей в дугу вороне.
Там стрелки часов, сойдясь на волос,
Скрестили клинки, как лихие князья.
Все ваши заповеди воют в голос:
"Нет!" - а если и есть - "Нельзя!"
Там падают с крыш оловянные капли,
И жидкий свинец выпивается махом!
Там меч самурая со знаком цапли
Питается чисто животным страхом.
Азотная горечь слезы мужчины
Здесь служит для гравировки стали.
Шуты и герои, сменив личины,
Упьются в монмартровском квартале.
Зелёное солнце взлетит к зениту,
Где Фэб лучами бьёт мимо цели...
Как ненавязчиво полуоткрыты
И губы женщин, и двери борделей.
Я в эту страну ухожу с закатом,
Ища тебя по ночной прохладе...
Мне что-то шепчет гитара с бантом
О дробном стуке костяшек сзади.
О том, что ночью стреляют в спину,
Что тело моё украдут наяды...
А если пахнет вино маслиной,
То так отбивается привкус яда.
Но в этой стране между двоеточий
Всегда есть место - оттиснуть палец!
И только здесь престарелый кормчий
Наводит на воду зеркальный глянец.
На хрупких гранях цветка и праха
Сойдутся на крест и быль и небыль...
А в звёздной патоке тень Аллаха
Покажется светлой дорогой в небо!
Здесь нет запретов, как нет законов.
Воздушные поцелуи теплы на ощупь.
Здесь на плечи мои, словно два погона,
Легли твои руки и... гаркнула площадь
Восторженно троекратным "Да здравствует!".
О, нас здесь любят и благословляют,
В моей стране - мы доныне царствуем,
Нас балует пламя и море качает.
Вольготно бродить по ладоням Вечности
Своих же загадок, своих же ответов...
Свеча слезливая - нам не советчица,
А напоминание о греховности лета.
Но жизнь продуманна и случайна,
Что ж, нас в неё окунули заживо...
На чуждых пальцах - осколки тайны.
Не надо лезть.
И не надо спрашивать...
Андрей Белянин
Ты большая в любви.
Ты смелая.
Я - робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошее вряд ли смогу.
Всё мне кажется,
будто бы по лесу
без тропинки ведёшь меня ты.
Мы в дремучих цветах до пояса.
Не пойму я -
что за цветы.
Не годятся все прежние навыки.
Я не знаю,
что делать и как.
Ты устала.
Ты просишься на руки.
Ты уже у меня на руках.
"Видишь,
небо какое синее?
Слышишь,
птицы какие в лесу?
Ну так что же ты?
Ну?
Неси меня!"
А куда я тебя понесу?..
Евг. Евтушенко
На дворе у стены
Сладкой сыростью пахнет поленница.
Эти светлые сны,
Как мосты через время туда,
Где гурьбою бежим
Мы в кино на «Кавказскую пленницу»,
Где ещё папа жив,
И где мама ещё молода.
Там на гривенник мы
Купим счастья в стаканчике вафельном.
Под окном пацаны -
Эй, Алёна, айда в казаки!
Так ещё далеко
До больничного стылого кафеля,
И ещё так легко
Различать, где друзья, где враги.
За сарайкой в траве
Заполошно стрекочут кузнечики.
Там запрятан секрет,
Где под стёклышком блещет слюда
И цепочка из бус -
Плачет взрослая сильная женщина -
Я сюда не вернусь
Никогда? Никогда. Ни-ког-да...
...
Евгеньна
Рекламы города цветут
Движеньем и огнём.
Четыре девушки идут
И думают о нём.
А почему не обо мне,
Чем хуже я его?!
Ничем не хуже, но оне
Не смыслят ничего.
***
Мысли не к ночи ли
Что они значили?
Мы с тобой кончили
Раньше, чем начали.
Пусть она страшная
И бесполезная,
Всё-таки славная
Штука поэзия.
Николай Глазков
Куртку потёртую с беличьим мехом
Как мне забыть?
Голос ленивый небесным ли эхом
Мне заменить?
Ночью настойчиво бьётся ненастье
В шаткую дверь,
Гасит свечу... Моё бедное счастье,
Где ты теперь?
Имя тебе непонятное дали.
Ты - забытьё.
Или, точнее, цианистый калий -
Имя твоё.
Георгий Адамович
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,
И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох...
И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох.
О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале...
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы — если б знали —
Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы,—
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.
Я ещё не налюбился,
Я всех женщин не добился,
но в осколки не разбился, -
склейка поздняя смешна.
Перелюбленность опасна.
Недолюбленность прекрасна.
А залюбленность страшна.
Евгений Евтушенко
Милая леди, вы снова сидите в луже,
Аранжируя букет из мусора или вздора.
Будет тепло изнутри - никогда снаружи.
Будет зима - и это наступит скоро.
Будет мороз по коже, мороз по коже.
Бедная леди, куда вам теперь податься?
Может быть, замуж, - мы это обсудим позже, -
За дурака, как могли бы вы догадаться.
Или еще в монастырь, - только там несладко:
Нет моряков, всегда уходящих в море.
В книжке про Гамлета ваша лежит закладка -
Там, где Офелия сходит с ума от горя.
Вашу ли книжность, леди, считать причиной? -
С вами весь мир то ль в сговоре, то ли в ссоре, -
Значит, будет гроза. И считать мужчиной
Можно того лишь, кто выйдет сегодня в море.
Леди, вы снова думаете стихами -
Вредная эта привычка ведет к утратам
И выдает обидчикам с потрохами
Страх перед точкой. И ветер перед закатом.
О льга Родионова
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный...
Марина Цветаева
Каменной глыбой серой,
С веком порвав родство.
Тело твоё – пещера
Голоса твоего.
Недрами – в ночь, сквозь слепость
Век, слепотой бойниц.
Глухонемая крепость
Над пестротою жниц.
Кутают ливни плечи
В плащ, плесневеет гриб.
Тысячелетья плещут
У столбняковых глыб
Горе горе! Под толщей
Век, в прозорливых тьмах –
Глиняные осколки
Царств и дорожный прах
Битв…
serg1969
04.12.2010, 21:41
Она жуёт на рассвете
И слушает "битлов" поутру,
Она живёт в Интернете
На сайте "Одиночество.ру".
Она теряет часы и собирает минуты,
Она живёт по каким-то нездешним часам.
Она приходит с работы - и сразу в компьютер:
Она не верит другим чудесам.
Она забросила книги
и год не поливает цветы.
Её друзья - это ники:
Мужчины виртуальной мечты.
На кухне - грязной посуды курган непочатый,
И безо всяких последствий рассыпана соль.
Но ей на это плевать, она бродит по чатам
И пишет письма под ником Ассоль.
Она плетёт паутину,
Она подстерегает его.
Она, конечно, блондинка,
Ей нет и двадцати одного.
Она не терпит жлобов и не выносит лентяев,
Ей нужен тот настоящий, что сыщется сам.
В её ушах Макаревич, "Секрет" и Митяев:
Она не верит другим голосам.
Но в поисковой системе
Всегда один и тот же облом.
Что толку кликать по теме,
Что толку вспоминать о былом...
Тридцать шестой день рождения: так бесприютно,
Когда никто не приходит и всё позади.
Она себе подарила вот это компьютер
И жизнь опять начала с двадцати.
Постой, жизнь,
мимо не проходи.
Он здесь,
он тоже один в сети.
Они опять заблудились, как дети,
Им не порвать эти взрослые сети.
Задай правильный вектор,
Поддай попутного ветра
его парусам,
а дальше он сам.
И пусть судьба обойдётся
без спецэффектов,
пускай доверится
чудесам.
Когда, запутавшись туго
В пространстве электронных тенет,
Они упустят друг друга
На сайте "Одиночества. нет",
Она отключит компьютер - и кончится спячка;
А за окном выпал первый пронзительный снег.
И там, на белом снегу, живым курсором маячит
Давно обещенный ей человек.
Тот, что с её эталоном несхож только в малом, -
Они вдвоём говорят на одном языке, -
Мужчина в сером костюме и галстуке алом,
С изгибом жёлтой гитары в руке...........
Константин Арбенин
Голубица
На гитару мою ночь тихо села,
Опустилась мгла на тонкие струны.
Вдруг из сердца голубица взлетела
И холодный ветер в форточку дунул.
Унесла мою печаль голубица,
То-то струны, онемев, замолчали.
Надо плюнуть бы на все да влюбиться,
Непривычно как-то мне без печали,
Непривычно целый день веселиться,
Непривычно по ночам спать вполтела.
Возврати мою печаль, голубица,
Не твоя она печаль, вот в чем дело.
Жили столько лет душа в душу,
Где она, где я - сам черт ногу сломит.
Зря, видать, я братана не послушал,
Стало тесно от гостей в моем доме.
Похохатывает филин в чащебе
За сто верст от моего сумасбродства.
Заряжу-ка я стволы свои дробью,
Глянем, как оно тогда повернется.
Белокрылая тот выстрел услышит
И ворованное сердце обронит,
И падет печаль дождями на крыши,
И рукой братана струны тронет.
LIalNOUimQg
blagoroden_don
05.12.2010, 07:46
Смотрите на кончики пальцев:быть может,
они потемнели!
Однажды вернется истребленная чума,
почтальон в ящик звонкий бросит ее,как письмо.
И,как кусок селедки,ляжет она на тарелку,
младенец будет сосать ее,как материнскую грудь.
Что же нам делать,если умерли все ,кто умели
бороться с этой чумой?
кто с чудищем этим успел подружиться,
спокойно ждет в гости.
Нам хочется только счастья,
но оно не любит сидеть в наших креслах.
Смотрите на кончики пальцев! Когда они потемнеют,
будет поздно.
Перевод Германа Ратгауза
Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла все это --
города, человеков, но для начала -- зелень.
Стану спать не раздевшись или читать с любого
места чужую книгу, покамест остатки года,
как собака, сбежавшая от слепого,
переходят в положенном месте асфальт.
Свобода --
это когда забываешь отчество у тирана,
а слюна во рту слаще халвы Шираза,
и, хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
ничего не каплет из голубого глаза.
1975
ОТАР ЧИЛАДЗЕ
КОМНАТА
Поступок неба - снегопад.
Поступок женщины - рыданье.
Капризов двух и двух услад
вот совпаденье и свиданье.
Снег, осыпаясь с дальних лун,
похож на плач, и сходство это
тревожит непроглядный ум
и душу темную предмета.
Слеза содеяна зрачком,
но плач - занятье губ и тела.
Земля и женщина ничком
лежали, и метель летела.
перевод Беллы Ахмадулиной
Рыдала женщина. Снаружи
снежок клубился. И сиротство
той женщины и краткость стужи
какое-то имели сходство.
И стены мучились законным
сочувствием, хоть не касались
рыданья их.
На заоконном
свету скорбящими казались
столы и стулья вместе с нишей...
И в женщине, лицо склонившей,
себя слезами обогревшей,
все больше было сходства с нищей
землей, от снега побелевшей.
Перевод Иосифа Бродского
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:10
Вы думаете, это бредит малярия?..
Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре»,— сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
Вот и вёчер
в полную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.
В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце — холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.
И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая —
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любеночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.
Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.
Полночь, с ножом мечась,
догнала,
зарезала,—
вон его!
Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.
В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот,—
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и- он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
Нервы —
большие,
маленькие, —
многие! —
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!
А ночь по комнате тинится и тинится,—
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на зуб.
Вошла ты,
резкая, как «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете —
я выхожу замуж».
Что ж, выходите.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите — спокоен как!
Как пульс
покойника.
Помните?
Вы говорили:
«Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть»,—
а я одно видел:
вы — Джиоконда,
которую надо украсть!
И украли.
Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей загиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!
Дразните?
«Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий».
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,—
а самое страшное
видели —
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
И чувствую —
«я»
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле,—
ему уже некуда деться.
Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.
Люди нюхают —
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезненные бочками выкажу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Ей выскочишь из сердца!
На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.
Мама!
Петь не могу.
У- церковки сердца занимается клирос!
Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки «Лузитании».
Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний,—
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!
В. Маяковский
Синий цвет
Цвет небесный, синий цвет
Полюбил я с малых лет.
В детстве он мне означал
Синеву иных начал.
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву остальным цветам
Голубого не отдам.
Он прекрасен без прикрас.
Это цвет любимых глаз.
Это взгляд бездонный твой,
Напоенный синевой.
Это цвет моей мечты.
Это краска высоты.
В этот голубой раствор
Погружен земной простор.
Это легкий переход
В неизвестность от забот
И от плачущих родных
На похоронах моих.
Это синий негустой
Иней над моей плитой.
Это сизый зимний дым
Мглы над именем моим.
Перевод Бориса Пастернака
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:28
ГейнеобразноеМолнию метнула глазами:
"Я видела -
с тобой другая.
Ты самый низкий,
ты подлый самый..." -
И пошла,
и пошла,
и пошла, ругая.
Я ученый малый, милая,
громыханья оставьте ваши,
Если молния меня не убила -
то гром мне,
ей-богу, не страшен.
В. Маяковский
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:37
Любит? не любит? Я руки ломаю...[НЕОКОНЧЕННОЕ]
I
Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек
Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье
Пусть серебро годов вызванивает уймою
надеюсь верую вовеки не придет
ко мне позорное благоразумие
II
Уже второй
должно быть ты легла
А может быть
и у тебя такое
Я не спешу
и молниями телеграмм
мне незачем
тебя
будить и беспокоить
III
море уходит вспять
море уходит спать
Как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете
И не к чему перечень
взаимных болей бед и обид.
IV
Уже второй должно быть ты легла
В ночи Млечпуть серебряной Окою
Я не спешу и молниями телеграмм
Мне незачем тебя будить и беспокоить
как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете и не к чему перечень
взаимных болей бед и обид
Ты посмотри какая в мире тишь
Ночь обложила небо звездной данью
в такие вот часы встаешь и говоришь
векам истории и мирозданью
печатается без знаков препинания,
как в записной книжке Маяковского
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:38
Люблю
Обыкновенно так
Любовь любому рожденному дадена,—
но между служб,
доходов
и прочего
со дня на день
очерствевает сердечная почва.
На сердце тело надето,
на тело — рубаха.
Но и этого мало!
Один —
идиот!—
манжеты наделал
и груди стал заливать крахмалом.
Под старость спохватятся.
Женщина мажется.
Мужчина по Мюллеру мельницей машется.
Но поздно.
Морщинами множится кожица.
Любовь поцветет,
поцветет —
и скукожится.
Мальчишкой
Я в меру любовью был одаренный.
Но с детства
людьё
трудами муштровано.
А я —
убег на берег Риона
и шлялся,
ни чёрта не делая ровно.
Сердилась мама:
«Мальчишка паршивый!»
Грозился папаша поясом выстегать.
А я,
разживясь трехрублевкой фальшивой,
играл с солдатьём под забором в «три листика».
Без груза рубах,
без башмачного груза
жарился в кутаисском зное.
Вворачивал солнцу то спину,
то пузо —
пока под ложечкой не заноет.
Дивилось солнце:
«Чуть виден весь-то!
А тоже —
с сердечком.
Старается малым!
Откуда
в этом
в аршине
место —
и мне,
и реке,
и стовёрстым скалам?!»
Юношей
Юношеству занятий масса.
Грамматикам учим дурней и дур мы.
Меня ж
из 5-го вышибли класса.
Пошли швырять в московские тюрьмы.
В вашем
квартирном
маленьком мирике
для спален растут кучерявые лирики.
Что выищешь в этих болоночьих лириках?!
Меня вот
любить
учили
в Бутырках.
Что мне тоска о Булонском лесе?!
Что мне вздох от видов на море?!
Я вот
в «Бюро похоронных процессий»
влюбился
в глазок 103 камеры.
Глядят ежедневное солнце,
зазнаются.
«Чего, мол, стоют лучёнышки эти?»
А я
за стенного
за желтого зайца
отдал тогда бы — всё на свете.
Мой университет
Французский знаете.
Делите.
Множите.
Склоняете чудно.
Ну и склоняйте!
Скажите —
а с домом спеться
можете?
Язык трамвайский вы понимаете?
Птенец человечий
чуть только вывелся —
за книжки рукой,
за тетрадные дести.
А я обучался азбуке с вывесок,
листая страницы железа и жести.
Землю возьмут,
обкорнав,
ободрав ее,—
учат.
И вся она — с крохотный глобус.
А я
боками учил географию,—
недаром же
наземь
ночёвкой хлопаюсь!
Мутят Иловайских больные вопросы:
— Была ль рыжа борода Барбароссы?—
Пускай!
Не копаюсь в пропыленном вздоре я —
любая в Москве мне известна история!
Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),—
фамилья ж против,
скулит родовая.
Я
жирных
с детства привык ненавидеть,
всегда себя
за обед продавая.
Научатся,
сядут —
чтоб нравиться даме,
мыслишки звякают лбёнками медненькими.
А я
говорил
с одними домами.
Одни водокачки мне собеседниками.
Окном слуховым внимательно слушая,
ловили крыши — что брошу в уши я.
А после
о ночи
и друг о друге
трещали,
язык ворочая — флюгер.
Взрослое
У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста!
Рубликов за сто.
А я,
бездомный,
ручища
в рваный
в карман засунул
и шлялся, глазастый.
Ночь.
Надеваете лучшее платье.
Душой отдыхаете на женах, на вдовах.
Меня
Москва душила в объятьях
кольцом своих бесконечных Садовых.
В сердца,
в часишки
любовницы тикают.
В восторге партнеры любовного ложа.
Столиц сердцебиение дикое
ловил я,
Страстною площадью лёжа.
Враспашку —
сердце почти что снаружи —
себя открываю и солнцу и луже.
Входите страстями!
Любовями влазьте!
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди — любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце —
гудит повсеместно.
О, сколько их,
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный — просто несносен.
Несносен не так,
для стиха,
а буквально.
Что вышло
Больше чем можно,
больше чем надо —
будто
поэтовым бредом во сне навис —
комок сердечный разросся громадой:
громада любовь,
громада ненависть.
Под ношей
ноги
шагали шатко —
ты знаешь,
я же
ладно слажен,—
и всё же
тащусь сердечным придатком,
плеч подгибая косую сажень.
Взбухаю стихов молоком
— и не вылиться —
некуда, кажется — полнится заново.
Я вытомлен лирикой —
мира кормилица,
гипербола
праобраза Мопассанова.
Зову
Поднял силачом,
понес акробатом.
Как избирателей сзывают на митинг,
как сёла
в пожар
созывают набатом —
я звал:
«А вот оно!
Вот!
Возьмите!»
Когда
такая махина ахала —
не глядя,
пылью,
грязью,
сугробом,—
дамьё
от меня
ракетой шарахалось:
«Нам чтобы поменьше,
нам вроде танго бы...»
Нести не могу —
и несу мою ношу.
Хочу ее бросить —
и знаю,
не брошу!
Распора не сдержат рёбровы дуги.
Грудная клетка трещала с натуги.
Ты
Пришла —
деловито,
за рыком,
за ростом,
взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла,
отобрала сердце
и просто
пошла играть —
как девочка мячиком.
И каждая —
чудо будто видится —
где дама вкопалась,
а где девица.
«Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!»
А я ликую.
Нет его —
ига!
От радости себя не помня,
скакал,
индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.
Невозможно
Один не смогу —
не снесу рояля
(тем более —
несгораемый шкаф).
А если не шкаф,
не рояль,
то я ли
сердце снес бы, обратно взяв.
Банкиры знают:
«Богаты без края мы.
Карманов не хватит —
кладем в несгораемый».
Любовь
в тебя —
богатством в железо —
запрятал,
хожу
и радуюсь Крезом.
И разве,
если захочется очень,
улыбку возьму,
пол-улыбки
и мельче,
с другими кутя,
протрачу в полночи
рублей пятнадцать лирической мелочи.
Так и со мной
Флоты — и то стекаются в гавани.
Поезд — и то к вокзалу гонит.
Ну а меня к тебе и подавней —
я же люблю!—
тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
Так я
к тебе возвращаюсь, любимая.
Мое это сердце,
любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы
с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я
к тебе возвращаюсь,—
разве,
к тебе идя,
не иду домой я?!
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.
Вывод
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни вёрсты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкопёрстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!
В. Маяковский
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:43
Сидит Утёсов на скамейке.
Хотя бы с ним — поговори!
А дождик сверху — как из лейки,
и в серых лужах — пузыри.
Поговори со мной, Утесов.
Как тошно всё — куда ни глядь.
Хоть ты, конечно, не философ
— но как мне эту жизнь понять?
Скажи своим домашним басом
живое смачное словцо,
и не дождём облей, а джазом,
и поверни ко мне лицо.
Что эта бронза? Лучше — брынза
и кружка шабского вина!
Увеличительная линза,
чтобы глядеть на мир, нужна.
И нужен раструб граммофонный,
чтоб прямо в небо он глядел,
чтоб жизнь была не полусонной,
чтоб острый ритм душой владел.
Ты не глядишь на нас в досаде?
О чём ты думаешь, о чём?
Сидишь один в пустом горсаде.
Я рядом сяду. Под дождём.
"Меценат и Мир" (Одесса), 21-24 (2003)
Илья Рейдерман
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:47
Вы знаете: друзья не все уходят.
Любимые не все в беде бросают.
Не все печали вечно колобродят:
Иные поболят и угасают.
Вы знаете, какое будет счастье
Чуть позже, но еще на вашей жизни!
Так рвите душу - вдребезги, на части,
Прислушиваясь к чуждой укоризне!
30 декабря 1987 Чикаго
Ирина Ратушинская
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:50
Повезло тебе, Черное море,
На прозаиков и на поэтов.
Множество всяких историй
О тебе, мое Черноморье,
Ходит по белу свету.
Об одиночестве вечером, когда в кухне в тазу одиноко плещется зеркальный карп, купленный на завтра. И это единственное живое существо в квартире, помимо хозяина.
Из записных книжек довоенных лет
17 марта 1937 года
Вера Инбер
Отар Чиладзе
Снег
И, как обычно, ночь прошла,
обычно утро наступило,
Друзей встречали у стола,
с чужими осторожны были,
когда, все двери упразднив
и новые открыв пространства,
несообразно снег возник
и утвердил непостоянство.
Шептались, головы задрав.
Смеясь, ловили снег губами.
Он был непостижимо прав,
разрушив стены между нами.
Уставший петь, он пел без просьб,
небесно добрый дух полёта,
и, падая под ноги, рос
за облака высокой нотой.
А я смотрел ему в глаза,
и сквозь восторг мне всё казалось:
исчезнут эти небеса,
растает неземная шалость.
Так и сбылось. Январь принёс
другие думы и заботы.
Шёл дождь, растроганный до слёз
Печальной тенью самолёта.
Перевод Марии Фарги
ilonka_simpapulka
05.12.2010, 10:56
Дамы, господа! Других не вижу здесь.
Блеск, изыск и общество - прелестно!
Сотвори господь хоть пятьдесят Одесс -
Все равно в Одессе будет тесно.
Говорят, что здесь бывала
Королева из Непала
И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,
И отсюда много ближе
До Берлина и Парижа,
Чем из даже самого Санкт-Петербурга.
Вот приехал в город меценат и крез -
Весь в деньгах, с задатками повесы.
Если был он с гонором, так будет - без,
Шаг ступив по улицам Одессы.
Из подробностей пикантных -
Две: мужчин столь элегантных
В целом свете вряд ли встретить бы смогли вы.
Ну а женщины Одессы -
Все скромны, все - поэтессы,
Все умны, а в крайнем случае - красивы.
Грузчики в порту, которым равных нет,
Отдыхают с баснями Крылова.
Если вы чуть-чуть художник и поэт -
Вас поймут в Одессе с полуслова.
Нет прохода здесь, клянусь вам,
От любителей искусства,
И об этом много раз писали в прессе.
Если в Англии и в Штатах
Недостаток в меценатах -
Пусть приедут, позаимствуют в Одессе.
Дамы, господа! Я восхищен и смят.
Мадам, месье! Я счастлив, что таиться!
Леди, джентльмены! Я готов стократ
Умереть и снова здесь родиться.
Все в Одессе - море, песни,
Порт, бульвар и много лестниц,
Крабы, устрицы, акации, мезон шанте, -
Да, наш город процветает,
Но в Одессе не хватает
Самой малости - театра варьете!
Владимир Высоцкий
1968
Жизни с краю,
Середкою брезгуя,
Провожаю
Дорогу железную.
Века с краю
В запретные зоны
Провожаю
Кверх лбом -- авионы.
Почему же,
О люди в полете!
Я -- "отстала",
А вы -- отстаете,
Остаетесь.
Крылом -- с ног сбивая,
Вы несетесь,
А опережаю --
Я?
Шла женщина по белому песку
и думала: где в мире бесконечном
ей дома быть, чтобы рывком беспечным
одежды сбросить и предаться сну?
Решила: здесь! - где тысяча мужчин
пила вино среди своих владений.
У женщины, желавшей сновидений,
считаться с этим не было причин.
Вселенная была ее уют,
где ей угодно быть хозяйкой дома,
где нагота блаженна и удобна:
вздымает грудь, и туфельки не жмут.
Однако как беспечен, как высок
был подвиг той свободы одинокой:
разделась и легла возле глубокой
воды морской, затронувшей песок.
Так и спала средь блеска и жары,
Жил влажный след от моря и до камня.
Мужчин неосторожные дыханья
теснились, как воздушные шары.
Всё, что кричит, хлопочет, говорит,
затихло: в мире не осталось шума.
Моряк забыл, как называлась шхуна,
рыбак не помышлял о ловле рыб.
Спала, щекою к вечности припав,
в отваге беззащитной и несмелой,
и сон ее лелеял город белый,
что камбалой и камфарой пропах.
Отар Чиладзе
Перевод Беллы Ахмадулиной
Я на лето сниму старый дом между сосен у моря
Там, где замерло время, уснув в створках ракушек хрупких
Где на стенах букеты из трав пахнут пряно и горько
В чашке с белой эмалью лесные стоят незабудки
Сине-белую скатерть накину на стол у окошка
И в заварочный чайник добавлю душицы и мяты
И до блеска начищу песком все кастрюли и ложки
И прохладные простыни будут свежи и несмяты
И в каких-то неспешных делах вдруг опустится вечер
Станет войлочно шаркать, шуршать и скрипеть половицей
И дрожащий огонь поцелует высокие свечи
И закроется книга с закладкой на третьей странице.
И устроившись в кресле, укутаюсь клетчатым пледом
В летаргическом сне ожиданья тебя и рассвета
И когда ты придешь, я кормить тебя буду обедом
Земляничным вареньем, впитавшим все запахи лета
И лиловая ночь растворит в тишине эту дачу
Будем просто молчать и сидеть, взяв друг друга за руки
И, должно быть, легко и внезапно мы оба заплачем
От спокойного счастья между сосен у моря разлуки.
ДИАНА ЭФЕНДИЕВА
Леонид Мартынов
Люди,
В общем,
Мало просят,
Но дают довольно много.
Люди
Многое выносят:
Если надо — ходят в ногу,
Устают, недоедают,
Но уж если взрыв за взрывом,—
Этот ад надоедает
Даже самым терпеливым.
Люди,
В общем,
Мало знают,
Но они прекрасно чуют,
Если где-то распинают
И кого-нибудь линчуют.
И тогда творцов насилья
Люди смешивают с пылью,
Сбрасывают их со счета.
Не по людям их работа!
Люди,
В общем,
Мало верят
В заклинанья, в пентограммы,
А своею меркой мерят
На фунты и килограммы,
И на ярды, и на метры.
Счет иной еще не начат.
Люди,
В общем,
Незаметны,
Но довольно много значат!
СУДЬБА
Я о тебе
Гораздо больше знаю,
Чем о себе ты ведаешь сама,
О милая обыденность земная,
Стучащаяся пальчиком в дома.
И о земле не меньше мне известно,
Чем знает о себе сама земля -
Не я ли сам, пришлец из звездной бездны,
На ней возделал хлебные поля.
Да и о небе знаю я побольше,
Чем это небо знает о себе,
И потому-то не могу я дольше
Ждать и гадать о собственной судьбе.
О ты судьба моя, ничья иная,
Я о тебе гораздо больше знаю,
Чем о себе ты ведаешь сама!
Леонид Мартынов
Времени у нас часок.
Дальше - вечность друг без друга!
А в песочнице - песок -
Утечет!
Что меня к тебе влечет -
Вовсе не твоя заслуга!
Просто страх, что роза щек -
Отцветет.
Ты на солнечных часах
Монастырских - вызнал время?
На небесных на весах -
Взвесил - час?
Для созвездий и для нас -
Тот же час - один - над всеми.
Не хочу, чтобы зачах -
Этот час!
Только маленький часок
Я у Вечности украла.
Только час - на .........
Всю любовь.
Мой весь грех, моя - вся кара.
И обоих нас - укроет -
Песок.
Марина Цветаева
Не исчезай во мне ты навек,
Не исчезай на какие-то полчаса.
Вернешься ты вновь через тысячу, тысячу лет,
Но все горит твоя свеча...
Не исчезай из жизни моей,
Не исчезай сгоряча или невзначай.
Исчезнут все, только ты не из их числа,
Будь из всех исключением - не исчезай!
В нас вовек не исчезнет наш звездный час:
Самолет, где летим мы с тобой вдвоем.
Мы летим
Мы летим
И мы летим,
Пристегнувшись одним ремнем,
Вне времен...
Дремлешь ты на плече моем,
И как огонь чуть просвечивает
Твоя ладонь,
Твоя ладонь...
Не исчезай из жизни моей,
Не исчезай невзначай или сгоряча.
Есть тысяча ламп у каждой из тысячи свеч,
Но мне нужна твоя свеча!
Не исчезай - в нас чистота,
Не исчезай, даже если подступит край,
Ведь все равно, даже если исчезну сам,
Я исчезнуть тебе не дам!
Не исчезай...
Накинув тончайшее кружево лжи
на волосы... узел не туго, сзади...
вмещаю свою и чужую жизнь
в размер ежедневников и тетрадей...
Невинная ложь, никакого греха -
своей же души изучаю грани...
Сегодня я буду в своих стихах
принцессой, а завтра - последней дрянью...
И может быть, кто-то прочтет МЕЖДУ СТРОК
о том, кто я есть, и вздохнет: "Однако..."
Я так перед миром снимаю блок,
утратив способность не в рифму плакать..
Елена Ломакина
Шепот, робкое дыханье.
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Афанасий Фет
1850
gorguliya
05.12.2010, 21:23
- Отдать тебе любовь?
- Отдай!
- Она в грязи...
- Отдай в грязи!..
- Я погадать хочу...
- Гадай.
- Еще хочу спросить...
- Спроси!..
- Допустим, постучусь...
- Впущу!
- Допустим, позову...
- Пойду!
- А если там беда?
- В беду!
- А если обману?
- Прощу!
- "Спой!"- прикажу тебе..
- Спою!
- Запри для друга дверь...
- Запру!
- Скажу тебе: убей!..
- Убью!
- Скажу тебе: умри!..
- Умру!
- А если захлебнусь?
- Спасу!
- А если будет боль?
- Стерплю!
- А если вдруг - стена?
- Снесу!
- А если - узел?
- Разрублю!
- А если сто узлов?
- И сто!..
- Любовь тебе отдать?
- Любовь!..
- Не будет этого!
- За что?!
- За то, что
не люблю рабов.
Роберт Рождественский
У КАМИНА
Тускнеют угли. В полумраке
Прозрачный вьется огонек.
Так плещет на багряном маке
Крылом лазурным мотылек.
Видений пестрых вереница
Влечет, усталый теша взгляд.
И неразгаданные лица
Из пепла серого глядят.
Встает ласкательно и дружно
Былое счастье и печаль,
И лжет душа, что ей не нужно
Всего, чего глубоко жаль.
Афанасий Фет
1856
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь,
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
Афанасий Фет
2 августа 1877
serg1969
05.12.2010, 22:23
Ещё наполнен старый дом
Теплом былых воспоминаний –
В нём ночь поманит на свиданье,
Взмахнув серебряным крылом.
Перекликаясь в тишине,
Залают вразнобой собаки,
И огонёк мелькнёт во мраке
Чуть от дороги в стороне.
Ночь, обнимая, потечёт,
Просторы таинством наполнив,
И словно давнее припомнив,
Жизнь на мгновение замрёт...
До часа звёздного росы
Задышит разнотравьем поле,
Пока не принесёт в подоле
Янтарь рассветной полосы.
К ногам прохладу мне прольёт
Окно, распахнутое настежь,
И чувство сбывшегося счастья
Душа, как в детстве, обретёт......
Александр Февральский
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна берёзового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств!
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с клёнов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди...
На заре она сладко так спит!
Афанасий Фет
Зимний вечер
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила...
Почему, скажи, сестрица,
Не из райского ковша,
А из нашего напиться
Захотела ты, душа?
Человеческое тело
Ненадежное жилье,
Ты влетела слишком смело
В сердце темное мое.
Тело может истомиться,
Яду невзначай глотнуть,
И потянешься, как птица,
От меня в обратный путь.
Но когда ты отзывалась
На призывы бытия,
Непосильной мне казалась
Ноша бедная моя,-
Может быть, и так случится,
Что, закончив перелет,
Будешь биться, биться, биться -
И не отомкнут ворот.
Пой о том, как ты земную
Боль, и соль, и желчь пила,
Как входила в плоть живую
Смертоносная игла,
Пой, бродяжка, пой, синица,
Для которой корма нет,
Пой, как саваном ложится
Снег на яблоневый цвет,
Как возвысилась пшеница,
Да побил пшеницу град...
Пой, хоть время прекратится,
Пой, на то ты и певица,
Пой, душа, тебя простят.
Иногда мечта реальнее, чем явь,
Иногда мечта правдивее, чем быль...
Где-то там, на перекрестках декабря,
Ветер снегом заносил твои следы.
Ветер снег в лицо бросал и хохотал,
Ветер снегом заметал к тебе пути...
Только ветер... он, конечно же, не знал,
Что другой дорогой мне к тебе идти...
Что пройдет еще немало долгих лет,
И печаль сожмет не раз свое кольцо,
В суете самых бессмысленных сует
Я успею позабыть твое лицо...
И другие будут сниться по ночам,
И к другим на встречи буду я спешить.
А ты где-то тоже будешь... не скучать,
За реальность принимая миражи...
Но однажды мы устанем от разлук,
Но однажды мы устанем отпускать...
И на все четыре стороны тоска
Нас отпустит, размыкая этот круг...
...ветер снова будет снег бросать в лицо,
будет слезы превращать в крупинки льда...
...я узнаю в суете твое лицо
и приду, чтобы остаться навсегда.
Evgeniya adamenko
05.12.2010, 22:53
Виктория Ваваева
Понять хочу
Сегодня я зажигаю свечу,
Сама себе открываю душу.
Что нам осталось? Понять хочу.
Что нам осталось? И кто мне нужен?
Сейчас я тебе честно скажу,
Хотя меня ты не услышишь.
Понять? Быть может, не поймешь.
Увидеть? Тоже не увидишь.
Но сердце, сердце многогранно.
Оно не камень черствый, не стекло.
Оно надеется и любит постоянно.
И потому почувствует тепло…
Которое, как ясный солнца луч,
Пробиться хочет к сердцу твоему,
Сквозь дальний путь, что так велик, могуч,
Сквозь грусть и слезы иногда неведомые никому.
Как хочется тебе сейчас сказать,
Что иногда рисую милый образ твой,
Ранимая душа не хочет вновь страдать.
И всё равно тоска бежит невольною слезой.
Любовь и грусть моя, свечой гори,
Любимого храни с рассвета до зари.
Evgeniya adamenko
05.12.2010, 23:18
Лена Давиденко
Она всегда была
Она всегда была немного кошкой...
Она любила спать и молоко,
И под перчаткой каждая ладошка
Скрывала пять изящных коготков
Когда в больших глазах ее блестящих
Луна свой отражала свет слегка,
Она казалась кошкой настоящей,
Готовой для внезапного прыжка
Она спала калачиком под пледом,
А иногда и вовсе не спала...
Но каждый день назло дождям и бедам
Была непринужденно весела.
Не каждый мог ее погладить шерстку,
Иной, кто часом мимо проходил,
Трепал за ушком... Но мечтала кошка,
Чтоб кто-то добрый кошку приручил!
Пушистый снег ей волшебством казался,
А шоколад - лекарством от разлук.
К рассвету нежный сон ее касался,
Во сне ей снилась пара теплых рук.
Она от скуки затевала игры,
Но вскоре уставала и от игр -
Так часто под шикарной шкурой тигра
Скрывался кот облезлый, а не тигр.
...Мерцает светом лунная дорожка,
Чуть слышен звук шагов ее в ночи,
Однажды навсегда уходит кошка,
Которую не смог ты приручить!
Evgeniya adamenko
05.12.2010, 23:22
Виктория Ваваева
Я буду думать
Я буду думать о тебе.
Запретный плод во сто крат слаще.
Я буду думать о тебе.
Под стук дождя как можно чаще.
Я буду думать о тебе.
Куда ты путь свой устремляешь?
Кому и сколько обещаешь
Счастливых дней наедине?
Я буду думать о тебе.
Но, милый, если о тебе,
Я даже думать перестану,
То кровоточащую рану
Ты все равно оставишь мне.
Я буду думать о тебе...
Evgeniya adamenko
05.12.2010, 23:27
Привалова А.О
ЕМУ...
Когда земля сольется с тьмою,
увидишь ты в дали огонь...
Тебе покажется иною,
забудешь,что токое боль....
И я закрою своим телом,
от страхов,зависти и лжи,
и взявшись за руки мы смело,
забудем все, и поспешим...
Туда , где ночь луной согрета,
где теплый ветер и вода,
где нету зла, там вечно лето...
но там нет места без тебя!!!!
Если радует утро тебя,
Если в пышную веришь примету,—
Хоть на время, на миг полюбя,
Подари эту розу поэту.
Хоть полюбишь кого, хоть снесешь
Не одну ты житейскую грозу,—
Но в стихе умиленном найдешь
Эту вечно душистую розу.
Афанасий Фет
10 января 1887
...
Королева - Зима пригласила на бал дочерей,
А придворная стужа любовно украсила залы,
Паутиной гирлянд затянув анфилады дверей,
И в хрустальных бокалах зажгла фейерверк небывалый.
Дочка Лето прислала коктейли из пряностей трав
И флакончик духов из прохлады и свежести леса.
Дочка Осень - портрет свой в сусальном убранстве дубрав,
На кленовом листе. Передал его ветер-повеса.
Дочь Весна - телеграфом известье: Устала в пути,
Обязательно буду, но позже. Значительно позже.
Переливами звезд на снегу начертала: Прости,
Раньше марта, увы, мне приехать на бал невозможно...
А дворцовый художник, скучая, листал календарь,
День за днем обрывал, с раздраженьем бросая по залу:
Март, апрель и июль.., и сентябрь.., и декабрь, и февраль...
А Зима-королева тоскливо гостей поджидала.
Нет, никто не спешил на напрасно затеянный бал.
И листы календарные ветром гонялись небрежно...
Вдруг придворная стужа вскричала: Тебя-то кто звал?
По ступеням дворца шла босая принцесса неспешно.
И присела Зима в реверансе принцессе, без слов...
И не видели залы такого скопленья народа:
Все стремились на бал, а на троне сияла ... Любовь...
Представляли ее всем гостям... Пятым Временем Года...
...
Шкилева Людмила
Возьмите терпкого вина,
Осенней грусти и печали,
Мечту, что в детстве потеряли…
Взболтайте часик - полтора…
Затем добавьте боль потерь,
Немного горечи разлуки…
Теперь бокал возьмите в руки
И вылейте все эти муки
За дверь свою..За дверь!!. За дверь !!!!!
(Игорь Соболев)
ilonka_simpapulka
06.12.2010, 09:42
«Ослы-избиратели»
Свобода приелась до тошноты.
В республике конско-ослиной
Решили выбрать себе скоты
Единого властелина.
Собрался с шумом хвостатый сброд
Различного званья и масти.
Интриги и козни пущены в ход,
Кипят партийные страсти.
Здесь Старо-Ослы вершили судьбу,
В ослином комитете.
Кокарды трехцветные на лбу
Носили молодчики эти.
А кони имели жалкий вид
И тихо стояли, ни слова:
Они боялись ослиных копыт,
Но пуще — ослиного рева.
Когда же кто-то осмелился вслух
Коня предложить в кандидаты,
Прервал его криком седой Длинноух:
«Молчи, изменник проклятый!
Ни капли крови осла в тебе нет.
Какой ты осел, помилуй!
Да ты, как видно, рожден на свет
Французскою кобылой!
Иль, может, от зебры род хилый твой.
Ты весь в полосах по-зебрейски.
А впрочем, тебя выдает с головой
Твой выговор еврейский.
А если ты наш, то, прямо сказать,
Хитер ты, брат, да не слишком.
Ослиной души тебе не понять
Своим худосочным умишком.
Вот я познал, хоть с виду и прост,
Ее мистический голос.
Осел я сам, осел мой хвост,
Осел в нем каждый волос.
Я не из римлян, не славянин,
Осел я немецкий, природный.
Я предкам подобен, — они как один
Все были умны и дородны.
Умны и не тешились искони
Альковными грешками,
На мельницу бодро шагали они,
Нагруженные мешками.
Тела их в могиле, но дух не исчез,
Бессмертен ослиный дух их!
Умильно смотрят они с небес
На внуков своих длинноухих.
О славные предки в нимбе святом!
Мы следовать вам не устали
И ни на йоту с пути не сойдем,
Который вы протоптали.
Какое счастье быть сыном ослов,
Родиться в ослином сословье!
Я с каждой крыши кричать готов:
«Смотрите, осел из ослов я!»
Отец мой покойный, что всем знаком,
Осел был немецкий, упрямый.
Ослино-немецким молоком
Вскормила меня моя мама.
Осел я и сын своего отца,
Осел, а не сивый мерин!
И я заветам ослов до конца
И всей ослятине верен.
Я вам предлагаю без лишних слов
Осла посадить на престоле.
И мы создадим державу ослов,
Где будет ослам раздолье.
Мы все здесь ослы! И-а! И-а!
Довольно терзали нас кони!
Да здравствует ныне и присно — ура!
Осел на ослином троне!»
Оратор кончил. И грохнул зал,
Как гром, при последней фразе,
И каждый осел копытом стучал
В национальном экстазе.
Его увенчали дубовым венком
Под общее ликованье.
А он, безмолвно махая хвостом,
Благодарил собранье.
Гейне Генрих
ilonka_simpapulka
06.12.2010, 10:05
«Воспоминание о гармонии»
Бодро шествует вперед
В чинных парах дом сирот;
Сюртучки на всех атласны,
Ручки пухлы, щечки красны.
О, прелестные сироты!
Все растрогано вокруг,
Рвутся к кружке сотни рук,
В знак отцовского вниманья
Льются щедрые даянья.
О, прелестные сироты!
Дамы чувствами горят,
Деток чмокают подряд,
Глазки, щечки милых крошек,
Дарят сахарный горошек.
О, прелестные сироты!
Шмулик, чуть стыдясь, дает
Талер в кружку для сирот
И спешит с мешком бодрее, —
Сердце доброе в еврее.
О, прелестные сироты!
Бюргер, вынув золотой,
Воздевает, как святой,
Очи к небу, — шаг не лишний, —
На него ль глядит всевышний?
О, прелестные сироты!
Нынче праздничный денек:
Плотник, бондарь, хлебопек,
Слуги — все хлебнули с лишком, —
Пей во здравие детишкам!
О, прелестные сироты!
Горожан святой оплот —
Вслед Гаммония идет:
Гордо зыблется громада
Колоссальнейшего зада.
О, прелестные сироты!
В поле движется народ —
К павильону у ворот;
Там оркестр, флажки вдоль зала,
Там нажрутся до отвала
Все прелестные сироты.
За столом они сидят,
Кашку сладкую едят,
Фрукты, кексы, торты, пышки,
Зубками хрустят, как мышки,
Те прелестные сироты!
К сожаленью, за окном
Есть другой сиротский дом,
Где живется крайне гнусно,
Где свой век проводят грустно
Миллионы, как сироты.
В платьях там единства нет,
Лишь для избранных обед,
И попарно там не ходят,
Скорбно в одиночку бродят
Миллионы, как сироты.
Гейне Генрих
Evgeniya adamenko
06.12.2010, 10:39
http://s44.radikal.ru/i106/1012/37/84d7ec24ac58.jpg (http://www.radikal.ru)
Чашка кофе в дождливый вечер
Сергей Марчевский
Чашка кофе в дождливый вечер.
На крыльцо осыпались листья.
Не бывать уже нашей встрече,
Только сможет она присниться.
У дождя не спросить ответа
Кто виновен, и что случилось.
Помню точно – была Джульетта.
Или поутру мне приснилась?..
Жизнь расставила все по полкам,
Нет иллюзий, и сказок нету.
Но сквозь жизни своей осколки
Я глазами ищу Джульетту…
Чашка кофе в дождливый вечер,
На крыльце, под ногами, листья...
Так сбываются в жизни встречи
Или это опять мне снится?..
Ожидаю, как в детстве, чуда,
Ветра с запахом листопада.
Кто ты, в снах моих? И откуда
Гроздья спелые красных ягод?
Бродят души по белу свету,
Ищут отзвук-ответ вслепую.
Горький привкус рябины этой
Я стихами тебе рисую.
Чашка кофе, дождливый вечер,
Все еще опадают листья...
Не живу ожиданием встречи,
Просто знаю, она случится...
ilonka_simpapulka
06.12.2010, 11:02
«Когда тебя женщина бросит, - забудь»
Когда тебя женщина бросит, - забудь,
Что верил ее постоянству.
В другую влюбись или трогайся в путь.
Котомку на плечи - и странствуй.
Увидишь ты озеро в мирной тени
Плакучей ивовой рощи.
Над маленьким горем немного всплакни,
И дело покажется проще.
Вздыхая, дойдешь до синеющих гор.
Когда же достигнешь вершины,
Ты вздрогнешь, окинув глазами простор
И клекот услышав орлиный.
Ты станешь свободен, как эти орлы.
И, жить начиная сначала,
Увидишь с крутой и высокой скалы,
Что в прошлом потеряно мало!
Гейне Генрих
ilonka_simpapulka
06.12.2010, 11:05
«Матильде в альбом»
На стертых лоскутах тетради
Тебе обязан я как муж
Пером гусиным, шутки ради,
Строчить рифмованную чушь, -
Хоть изъясняюсь я недурно
На розах губ твоих в тиши,
Когда лобзанья рвутся бурно,
Как пламя из глубин души!
О, моды роковая сила!
Бесись, но если ты поэт,
Как все поэзии светила,
Строчи в альбом жене куплет.
Гейне Генрих
...Я слышу шепот ее губ, тонкий запах духов.
Я слышу шорох платья и звуки шагов.
Когда она спит, я слышу то, что ей снится.
Я даже слышу, как она поднимает ресницы.
И, если вдруг она в подушку ночью тихо заплачет,
Я сосчитаю, сколько слез от меня она прячет.
А сейчас ее нет, она куда-то ушла.
И ничего не происходит - тишина.
Одиночество пугает и берет меня в плен.
Я слышу тихий скрежет кровеносных систем.
Сердце бьет по голове огромным молотом боли.
И разъедает глаза от выступающей соли.
Я считаю секунды, я считаю часы,
Я жду того, кто должен принести тишины.
И он приходит с пакетом, в котором прячется зима,
Вода, ложка, вата и тишина...
Я оторвана! Я отрезана!..
Обесточена. Обеззвучена...
Тихо тренькает нота скабрезная...
Видно жизнью я недоучена.
Ноль на улице - снег расквасится...
Темнота молчит заэкранная...
В холодильнике - бесколбасица...
Настроение - препоганое.
Говорят тебе "недоступна" я...
Знаю, ворохом, мысли разные...
Пусть придет одна! Что я - глупая,
Непутевая, несуразная...
Не сказала я, что тобой дышу,
Что тебе каждой клеточкой рада
Только выдала - "Все пока. Спешу...
Позвони. Провожать не надо"...
Чемодан десятый раз потрошу!
Положенье мое безотрадное...
Как сказать тебе?!! - Приезжай! Прошу!
И найди мое...подзарядное!!!..
Вика Дашкова
Evgeniya adamenko
06.12.2010, 16:08
http://s006.radikal.ru/i215/1012/40/8e86f3a1a1d0.jpg (http://www.radikal.ru)
ХОЧУ ТЕБЯ!
Хочу тебя! Твоих горячих губ...
И ласковых таких прикосновений
Твоих настолько нежных, мягких рук,
Меня свергающих до головокружений.
Хочу тебя! Объятий водопад,
Сметающих все запахи и звуки,
Полетов в никуда и на двоих закат,
Сплетенья тел и сердца перестуки...
Хочу тебя! Ну что ещё сказать?
Как по тебе скучает мое тело?
Как я люблю тебе принадлежать?
И как мне без тебя осточертело?
Хочу тебя! Любимого до слез.
Ежеминутно по тебе скучаю.
Хочу к тебе! Хочу тебя всерьез!
И всё это однажды наверстаю!
Талисман
Россия
Evgeniya adamenko
06.12.2010, 16:12
http://s12.radikal.ru/i185/1012/d7/93b879acc17c.jpg (http://www.radikal.ru)
О Боже мой! Как я тебя хочу!
О Боже мой! Как я тебя хочу!
До головокружения, до дрожи,
До отпечатков на атласной коже,
Прижаться бы к знакомому плечу..
И захлебнуться запахом волос,
И поцелуем губ твоих коснуться,
И утонуть в глазах и не вернуться,
И заблудиться в царстве сладких грёз..
Груди коснуться жаркими губами,
Почувствовать волшебный вкус сосков,
И заключить тебя в подобие оков
Своими нежными и сильными руками..
Сорвать с тебя одежды мятый шёлк,
И тела ощутить прикосновенье..
И опьянев от близости мгновенья,
Рычать от страсти, как голодный волк!
И, как в последний раз, тебя ласкать,
И целовать, забыв про все запреты,
И с наслажденьем ожидать ответа,
И ласки рук любимой принимать..
И медленно войти во влажность лона..
Почти уже сознание теряя,
И взрыв ответной страсти принимая,
Свой крик сдержать почти на грани стона..
И раствориться в неге..и не быть..
И позабыть невзгоды и ненастье,
Ведь обладать любимой - это счастье!
О Боже мой! Как хочется любить!
Дар Ветер
Ещё нет хрипа при дыханьи, нет морщин,
Ещё фигура есть и двигаться не больно.
К тебе на "ты" так много женщин и мужчин...
Не думай наперед. Живи сегодня!
Ещё стоишь, не опираешься на трость
И не считаешь, сколько лет ещё до сотни.
Ещё и мысли нет, что в мире ты лишь гость...
Забудь о будущем своём. Живи сегодня!
Ещё не трудно постелить себе постель,
И руки не дрожат, и спишь спокойно.
Не вспоминаешь ещё умерших друзей...
Не торопись лететь вперёд. Живи сегодня!
Ещё не плачут над альбомами глаза.
Ещё года не забываются невольно.
Ещё гулять идёшь, когда гремит гроза...
И правильно, иди! Живи сегодня!
http://stihi.ru/2009/03/15/631
Антон Сергеев.
Гадающей невесте
У него прекрасные манеры,
Он не глуп, не беден и хорош,
Что гадать? ты влюблена без меры
И судьбы своей ты не уйдешь.
Я могу сказать и без гаданья:
Если сердце есть в его груди -
Ждут тебя, быть может, испытанья,
Но и счастье будет впереди...
Не из тех ли только он бездушных,
Что в столице много встретишь ты,
Одному лишь голосу послушных -
Голосу тщеславной суеты?
Что гордятся ровностью пробора,
Щегольски обутою ногой,
Потеряв сознание позора
Жизни дикой, праздной и пустой?
Если так - плоха порука счастью!
Как бы чудно ты не расцвела,
Ни умом, ни красотой, ни страстью
Не поправишь рокового зла.
Он твои пленительные взоры,
Нежность сердца, музыку речей -
Всё отдаст за плоские рессоры
И за пару кровных лошадей!
Николай Некрасов
(8 сентября 1855)
Доносится мотив из городского сада.
Проходят времена, скрипит земная ось...
О том, что не сбылось, - печалиться не надо:
а если бы сбылось? А если бы сбылось?
Как музыка легка, звучавшая в начале!
Как музыка горька, звучащая в конце...
А если бы сбылось? Другие бы печали
остались на душе, остались на лице.
Не то чтобы душа судьбе сдалась на милость,
не то чтоб мы дорог друг к другу не нашли -
оно прекрасней так, всё то, что не случилось, -
дороже сердцу то, что видится вдали...
О том, что не сбылось, печалиться не надо -
наверно, не дала судьба другого нам...
Иль мало нам тепла и ласкового взгляда?
Но всё ж по временам...Но всё ж по временам...
Приснилось, что тебя вчера я снова встретил,
и наши две тропы не разбегались врозь,
и музыка плыла, был вечер тих и светел...
А если бы сбылось? А если бы сбылось?
Марина Цветаева
Когда снежинку, что легко летает,
Как звездочка упавшая скользя,
Берешь рукой - она слезинкой тает,
И возвратить воздушность ей нельзя.
Когда пленясь прозрачностью медузы,
Ее коснемся мы капризом рук,
Она, как пленник, заключенный в узы,
Вдруг побледнеет и погибнет вдруг.
Когда хотим мы в мотыльках-скитальцах
Видать не грезу, а земную быль -
Где их наряд? От них на наших пальцах
Одна зарей раскрашенная пыль!
Оставь полет снежинкам с мотыльками
И не губи медузу на песках!
Нельзя мечту свою хватать руками,
Нельзя мечту свою держать в руках!
Нельзя тому, что было грустью зыбкой,
Сказать: "Будь страсть! Горя безумствуй, рдей!"
Твоя любовь была такой ошибкой, -
Но без любви мы гибнем. Чародей!
Зинаида Гиппиус
Я в тесной келье - в этом мире
И келья тесная низка.
А в четырех углах - четыре
Неутомимых паука.
Они ловки, жирны и грязны,
И все плетут, плетут, плетут...
И страшен их однообразный
Непрерывающийся труд.
Они четыре паутины
В одну, огромную, сплели.
Гляжу - шевелятся их спины
В зловонно-сумрачной пыли.
Мои глаза - под паутиной.
Она сера, мягка, липка.
И рады радостью звериной
Четыре толстых паука.
ilonka_simpapulka
06.12.2010, 20:48
Люблю тебя сейчас...
Люблю тебя сейчас
Не тайно - напоказ.
Не "после" и не "до", в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь,
Но я люблю сейчас,
А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.
В прошедшем "я любил"
Печальнее могил.
Все нежное во мне бескрылит и стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
- Я вас любил, любовь еще, быть может...
Так говорят о брошенном, отцветшем -
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем,
Стремленье, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к "я люблю".
Люблю тебя теперь
Без обещаний: "Верь!"
Мой век стоит сейчас - я век не перережу!
Во время - в продолжении "теперь" -
Я прошлым не дышу и будущим не грежу.
Приду и вброд и вплавь
К тебе - хоть обезглавь! -
С цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после "я люблю" добавил я и "буду".
Есть в этом "буду" горечь, как ни странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступления в запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана
И, словно настоящему пощечина, -
Сомненье в том, что я люблю сейчас.
Смотрю французский сон
С обилием времен,
Где в будущем - не так и в прошлом - по-другому.
К позорному столбу я пригвожден,
К барьеру вызван я языковому.
Ах, - разность в языках!
Не положенье - крах!
Но выход мы вдвоем поищем и обрящем.
Люблю тебя и в сложных временах -
И в будущем и в прошлом настоящем!
Владимир Высоцкий
Не жаждай вечной любви, желай, чтоб любили тебя сегодня....
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
И эту песню я невольно
Отдам на смех и поруганье,
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
________________________________
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.
И от лености или от скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, бояться разлуки
И любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина…
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.
_____________________________
Сжала руки под тёмной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру."
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру".
Анна Ахматова
Не хочу ни любви, ни почестей:
- Опьянительны. - Не падка!
Даже яблочка мне не хочется
- Соблазнительного - с лотка...
Что - то цепью за мной волочится,
Скоро громом начнет греметь.
- Как мне хочется,
Как мне хочется --
Потихонечку умереть!
Марина Цветаева
Гость
Мне нравится ваша планета
И воздух ее голубой.
И многое, в частности это,
Как вы говорите, "любовь".
Вы все объяснили искусно,
И я разобрался вполне.
Мне очень понравилось "грустно"
И "весело" нравится мне.
Я понял "скучать" и упорно
Я стану стремиться сюда.
А ваше "целую" и "помню"
Нам надо ввести у себя.
Ваш "труд" - это правильный метод.
И мудрая выдумка - "смех".
Одно мне не нравится, это -
Что вы называете "смерть".
Александр Аронов
ПЕСНЯ О СОБАКЕ
Когда у вас нет собаки,
Ее не отравит сосед,
И с другом не будет драки,
Когда у вас друга нет.
А ударник гремит басами,
А трубач выжимает медь –
Думайте сами, решайте сами,
Иметь или не иметь.
Когда у вас нету дома,
Пожары вам не страшны,
И жена не уйдет к другому,
Когда у вас нет жены.
Когда у вас нету тети,
Вам тети не потерять.
И раз уж вы не живете,
То можно не умирать.
А ударник гремит басами,
А трубач выжимает медь –
Думайте сами, решайте сами,
Иметь или не иметь.
1976
Александр Аронов
ЧИСТОПРУДНЫЙ ВАЛЬС
Развернется трамвай
или, можно считать,
Все вокруг развернет.
И отпрянет от стекол
примет нищета –
Этот снег, этот лед,
Промелькнут апельсины
в усталой руке,
А на том вираже
Тонкий девочкин шарф
на наклонном катке,
Улетевший уже.
Вся картинка,
что названа этой зимой,
Так ясна, так резка –
И присевший щенок,
и мгновенной семьей
Пять мужчин у ларька.
Снег висит
между темных дневных фонарей,
И гляжу, но пойму –
Надо что-то
о жизни запомнить скорей,
Почему, почему?..
1970
Александр Аронов
СЕН-СИМОН
С утра мороз не крут,
Земля белым-бела.
– Вставайте, граф, вас ждут
Великие дела!
Анри де Сен-Симон
С утра побрит, одет
От белых панталон
До кружевных манжет.
Анри Сен-Симон
Уже подсел к делам.
Да будет мир спасен
К 17 часам.
Проект почти готов:
Отныне и навек
Отнюдь не будет вдов,
Голодных и калек.
На солнце и в тени
Снежок – не описать.
Как раз в такие дни
Приятно мир спасать.
И, поглядев на снег,
Все пишет, пишет он...
Великий человек
Анри де Сен-Симон.
Мы знаем наперед,
Что крив его маршрут,
До срока он умрет
За несколько минут.
И будет снег лежать,
И будет даль бела,
И долго будут ждать
Великие дела.
1974
Александр Аронов
Быть Женщиной .
(Не слыть и не казаться).
Перетекать сквозь душу,
Нервы, пальцы....
Быть Женщиной .
(В любых координатах).
Не требовать внимания, привата,
Не имитировать стервозность и оргазмы,
По-разному быть женственной.
НЕ разной!
Быть Женщиной.
Быть каждый день желанной,
Быть интересной ВНЕ Его кармана,
Его стремлений, целей, вдохновений -
Быть- "вещь в себе".
Быть просто самоценней.
(Лала Тарапакина )
Зима
Мы не забыли тёплые дома.
Звучал Вивальди — кажется, “Зима” —
поджаривались хлебные кусочки,
душа не замечала оболочки,
в глинтвейне плавали головки мака.
Мы были все с истфака и филфака,
а если медик дикий забредал,
то он гармонии не нарушал.
Действительно, всегда была зима,
поскольку сразу бешено теплело,
и кто-то пел, и ты со всеми пела,
и золотились книжные тома,
а баловень Москвы и Амстердама,
картавый фаворит романских муз,
эстетствующий, ласковый, как мама,
читал свои стихи, француз.
Немного ведьма, юная хозяйка
заваривала якобы чаёк,
и девочка соседская, козявка,
училась у неё.
Кармен-сюита, люмпен-сигарета,
ку-ку-богема, караван-сарай,
Вивальди рыжий написал про это,
молчи-молчи, не смей, не повторяй.
Потом у всех детишки народились,
женился тот, кто не сошёл с ума,
и оглянулись мы, и прослезились,
и всё прошло, и кончилась зима.
Наталья Николенкова
Кончался декабрь. Последние торты пеклись,
Последние Деды Морозы на вызов неслись,
Последние дворники снег убирали последний,
И мокрые шапки, как звери, лежали в передней.
Кончался декабрь. Психиатр на дежурстве дремал,
И лёгкой метелью припугивала зима,
И лёгкая неврастения плела паутину:
Я здесь, мои милые, я вас вовек не покину.
Кончался декабрь. На ёлку навесив шаров,
Мы думали, что защищён и украшен наш кров
Духом лесным, духом святым,
Запахом детства, дождём золотым.
Наталья Николенкова
Рождественский стишок
Ночное яблоко на кухне поедая,
Сижу, румяная и молодая.
А тот, кто ведает румянцем и тоской,
Подушку греет нежною щекой.
А та, что на него до слёз похожа,
Спит, становясь и старше, и моложе.
А тот, кто их оберегает сон,
Уже рождён.
Наталья Николенкова
Доктор, Вы видели? небо качнулось, пьяное...
Доктор, Вы знаете, я не усну, наверное...
Доктор, а души у всех такие же рваные?..
Ну а сердца? у всех такие же верные?..
Доктор, таблетки придумали от одиночества?..
Или от мутного облака где-то под ребрами -
Там, где стихи выливаются в злые-пророчества...
Доктор, таблетки придумали? Дайте попробовать...
Только, чтоб быстро, чтоб раз - и с прямым попаданием,
Чтобы на утро по-белому - сызнова, сызнова!..
Мышью готова я стать экспериментальною...
Может быть выйдет: забыться, проснуться и выстоять...
© Copyright: Дождичек Летний
Лиса Алиса
07.12.2010, 17:40
слушай, а давай будем жить...
слушай, а давай удерём.
завтра хватятся, а пташек и нет.
если двинемся мы в путь где-то к трём,
то к обеду позапутаем след.
слушай, а давай улетим,
разбежавшись, парапет оттолкнём.
сходу - в облако, где снег, как ватин...
говорят, что там комфортно... вдвоём.
слушай, а давай уплывём
в сине море с патриарших прудов,
там где солнца ввечеру окоём
изменяется от злата в бордо.
слушай, а давай будем жить,
пропади он, этот проклятый рай.
ну, пожалуйста, прошу: побожись...
умоляю только... не... умирай.
© Софья Сладенько
Лиса Алиса
07.12.2010, 17:44
Крибле-крабле
В заклинаньи «крибле-крабле» - хлеб да соль морских тревог.
Ах, бумажный мой кораблик, всё б те вдоль да поперёк.
Горностаями подбиты телогрейка да халат.
От былой заморской свиты лишь детишки мал-мала.
Королей сечёт подагра. Что легко им – люди врут.
Ах, бумажный мой кораблик - чёрный вымпел на ветру.
Каждый день - на те же грабли... Виноватая везде.
Крибле-крабле, крибле-крабле... Тяжело дышать в воде.
© Софья Сладенько
blagoroden_don
07.12.2010, 18:19
Я полн тобою, словно кровью рана,
ты, прибывая, бьёшь через края,
как полночь, ты становишься пространна,
луга дневные тьмою напоя,
ты – тяжкое цветенье розы каждой,
ты – старости осадок и отстой,
ты – пресыщенье утолённой жаждой,
что слишком долго пробыла мечтой.
Решив, что мир – клубок причуды вздорной,
что он не твой, а значит, и ничей,
не в силах слиться с жизнью иллюзорной,
с неумолимой властью мелочей,
глядишь в себя, туда, где мгла слепая,
где гаснет всякий знак, любой вопрос –
и молча ты решаешься, вступая
в тоску, и в ночь, и в запах поздних роз.
Не можешь вспомнить – было так иль эдак,
что памятно? что встречено впервой?
Взялись откуда – спросишь напоследок –
твои слова и отсвет горний твой?
Мои слова, моя былая участь,
мои слова – да, всё пошло на слом,–
кто это пережил – живи, не мучась,
и более не думай о былом.
Последний день: края небес в пожарах,
бежит вода, всё дальше цель твоя,
высокий свет сквозит в деревьях старых,
лишь самого себя в тенях двоя;
плоды, колосья – всё отныне мнимо,
ничто уже не важно в этот час;
лишь свет струится и живёт – помимо
воспоминаний,– вот и весь рассказ.
Перевод Евгения Витковского
Все мелочи пройдут - запомнятся основы,
И будут наши дни прекрасны и легки.
Я всюду за собой таскаю лишь три слова:
Живу Благодаря, Согласно,Вопреки,
Нет, мир не эксклюзив, хотя, конечно, разный.
Но пусть его глаза моим огнем горят.
Неправде вопреки, но совести согласно,
Живу я, эту жизнь за все благодаря:
За череду моих закатов и рассветов,
За веру, за любовь, надежду и стихи,
За то, что я теплом друзей своих согрета.
Живу Благодаря, Согласно,Вопреки......
Alla Alla
Стояли на рейках.
Чекали старого трамвая.
Хоч доля померла,
Та наше життя ще триває.
Нічніє, нічніє…
Черемха цвіте і каштани…
Цілується вітер із вітром –
Немовби востаннє.
І ми такі самі…
Як ідоли в дикому полі.
Ми родимо пісню
Під музику болю.
В нас нерви – як згустки
Колючого дроту під струмом.
А скіфи й етруски
У генах нагулюють думи.
Печаль дерев’яна.
Життя моє словом зосталось.
З холодного крана
Червона вода засюрчала…
З дому пішов я з одним лиш хрестом на грудях,
Кілька хрестів залишивши в сумних полях…
Можна сказати – ішов від дерев у люде.
Можна сказати – як звір, можна сказати, як птах.
Щось мене кликало…
Музика болю і долі.
Щось не пускало…
Бог би його узяв:
Прадідом саджені сиві уже тополі,
Мною протоптана в сивім снігу стезя.
Вірша творив я, неначе Всесвіт Всевишній.
Тяжко щасливим від світу усього був.
Пінились цвітом і гнізда тримали вишні.
Стати багатим і славним я „розкатав губу”.
…Вже був готовий платити життям за вірші.
Стеля в поліській хаті низькою здалась мені.
Але вмирала епоха. Зверху спливає найгірше.
Слово поетів падає у ціні.
Казка вмирала на площах.
Конала сива легенда.
Людства шлях уявлявся
Червоним слідом сльози.
Знову хтось вірив, безсилий, у „мощі”.
Хтось у минуле „мерсом”…
Хтось під Махна косив.
Кесарю – кесаря, Богові – Боже…
Мертвим – вічне, живим – живе.
А я став на рідне Полісся схожий:
Такий же грибастий, дикий, терновий увесь.
Додому вернуся.
Ляжу.
З одним лиш хрестом на грудях…
Кілька пісень залишивши в сумних полях.
Можна сказати: жив і страждав, як люде…
Можна сказати, як звір,
Можна сказати, як птах…
Входи, входи, не бойся, я своя.
Я знаю всё - до клеточки, до точки.
Я знаю как они в тебе болят,
однажды не придушенные ночью
чужие, что прикинулись своим,
а после - со своими уезжают.
Входи, садись. Давай поговорим.
Но помни - будет утро и чужая
предстану я. Как все они. Как все,
кому ладонь доверчиво открыла,
те, что потом, на взлётной полосе,
тебя, взлетая, делают бескрылой.
© Мария Петелина, 2010
Лиса Алиса
07.12.2010, 20:40
Если это цена
-----------------А долг я заплачу... Я ведь всегда плачу.
-----------------Не споря ни о чем... Любой ценой... Не споря.
------------------------------Барон Анатолий Сергеевич Штейгер
Если это цена — я согласна платить. Легко
расстаются с добычей ленивые сытые тигры,
потому как на блюдечко кто-то пролил молоко,
потому как охоту давно заменили на игры.
Если это цена — я ее принимаю такой.
Я плачу, не торгуясь, за все — ощущеньем бессилья.
А моя неустроенность жаждет прижаться щекой…
У голодных и злых — вырастают шикарные крылья.
© Copyright: Деревягина Наталья
Vae victis
Я знемігся, згорів... Моє серце на попіл зотліло.
Мою душу самотню пожерла гадюка-нудьга,
І, безсилий, хилюсь я, хоч ще молоде моє тіло...
Я знемігся, згорів... Моє серце на попіл зотліло,—
В нім погасла снага.
І мов нагла мара мені світ весь од сонця закрила...
У гонитві даремній минули найкращі літа.
Мрії гасли, як зорі, зломились напружені крила,
І, мов нагла мара, мені світ весь од сонця закрила
Неминуча мета.
Я самотній стою. Наді мною реве хуртовина;
Зграї гарпій проклятих, що звуться «навіщо», «куди»,
Мою душу жеруть... Як покинута в лісі дитина
Я самотній стою. Наді мною реве хуртовина,
Замітає сліди.
Нет откровенья. Просто, убрав броню,
я покажу вам какая на самом деле.
Вы у кровати этой больной сидели,
думая - только по пятницам я гоню.
Нет, не по пятницам. Это куда острей.
Глубже и дольше чем вам оно может сдаться.
Не засмотритесь. Бездне ли вас бояться?
Я провожу вас, чтоб вы не нашли дверей.
Всё-таки странно - когда говоришь "беги!"
сразу не верят. Я радуюсь их неверью.
И только когда начинают скулить под дверью,
биться о стены и чутко считать шаги,
думаешь "Господи, предупреди их всех,
чтобы никто не совался сюда вовеки".
И, отрезая свет, я смежаю веки,
и превращаю в панцирь свой белый мех.
© Мария Петелина, 2010
Воспоминания Казановы
Всем женщинам моим — случайным, неслучайным,
Ушедшим от меня, покинутым ли мной,
Тем, кто смеялся вслед и кто вздыхал печально, —
Всем женщинам былым кладу поклон земной.
Была бы жизнь моя без них пустой и зряшной,
Как лес — без пенья птиц, колодец — без воды.
Божественный инстинкт, увы, уже вчерашний,
Так много для меня когда-то значил ты.
Десятки робких дев и жен бесстыдно страстных
В объятиях моих взмывали к небесам.
Я каждую из них любил в тот миг прекрасный,
Блаженство ей дарил и упивался сам.
Слияние двух тел на раскаленном ложе,
И вдруг — в глазах сполох и гул глухой в ушах!
Божественный инстинкт, он быть грехом не может,
Вместилище его — не тело, а душа.
Ему, святош дразня, я следовал беспечно.
Как шалый мотылек — над цветником кружил.
Густеет мрак ночной, и догорает свечка…
Я жизнь отдал любви. Любил — и, значит, жил.
Виталий Бернштейн
Письмо жене с курорта
Шутка
Дорогая, все нормально, все в порядке.
Не волнуйся, я надежный, как скала.
Нравы дамочек курортных ох и гадки,
Чуть пристанут — убегаю без оглядки.
Ты же знаешь, мне лишь ты мила.
Как, однако, неприличны их наряды.
Груди заголяют, напоказ пупок!
На скамейку тут одна присела рядом,
По достоинствам моим скользнула взглядом.
Аж вспотел я с головы до ног.
“За тридцатку, — шепчет. — Полная программа”.
Я молчу. Не слышал будто ничего.
Значит, мне продажным стать, набраться сраму,
Согрешить вот с этой непотребной дамой —
За тридцатку “зелени” всего?
Ну, а вдруг она не то в виду имела,
И, напротив, заплатить ей должен я?..
Да не может быть, да как она посмела!
Сроду не платил я. Вон что захотела —
Не дождется. У меня семья.
Цены тут в столовых, на курорте этом,
Каждый день растут. Подбрось еще деньжат.
Только и не вздумай отписать, что нету.
Знаю, у тебя они в заначке где-то —
Под матрасом, вроде бы, лежат.
Вышли перевод скорее, дорогая.
Весь истосковался, лишь тебя любя.
И представить не могу я, чтоб другая
Овладела моим телом, дрянь такая, —
С голодухи продал чтоб себя...
Виталий Бернштейн
Эта девочка, как же она хороша.
Очарован, стою в отдаленье.
Ветерок, ситчик юбки ее вороша,
Ей украдкой целует колени.
Как лучатся глаза. Вся светла и легка.
Приоткрытые губы тугие.
На двоих нам, наверное, нет сорока.
Мы еще молодые такие.
Черноморский причал. Рыбьи тени у дна.
Катерок тарахтит из-за мыса.
Я гляжу на нее – опьянел без вина,
Оробелые спутались мысли.
Мне бы взять подойти, завести разговор,
Пошутить, засмеяться негромко.
Не решился – себе не прощу до сих пор.
И пропала навек незнакомка.
На ином берегу, после стольких дорог,
В круговерти неоновых улиц
Вдруг припомню – увозит ее катерок…
Не судьба, не судьба. Разминулись.
2002 Виталий Бернштейн
serg1969
07.12.2010, 21:22
Тебя украли у меня.
Теперь ты спишь в чужой постели...
Как освистали свиристели
Бег рыжегривого коня!
Безумно угрожать свинцу,
В висок влетевшему без правил...
Того, кто вёл тебя к венцу,
Никак не упрекнуть в бесправьи.
Ликуй, законная струя!
Напыщенно и неумело
Листает камерное дело
Червонокрылый судия.
Ты руку подала сама,
Как луч прощального заката...
Тогда зима... Теперь зима...
И есть ли кто-то виноватый?
Чем пахнет пепел прошлых встреч?
Ещё до твоего рожденья
Намеревался нас сберечь
Беспечный бог Предназначенья.
Прошёл молитвенный экстаз
В каком-то ненормальном раже,
Но как ты улыбалась краже
Самой себя не в первый раз...
Я тупо ждал. Один из всех...
Судьба смеялась и визжала,
Когда другие брали верх
Над тем, что мне принадлежало!
Я был ничем не лучше их...
Над головой ломая шпагу,
Когда высокопарный стих
Коверкал рифмы и бумагу,
И мудрость веселилась всласть...
Ты получила, что хотела.
Душа возвышена, но тело...
Всегда берёт над нею власть! ......
Андрей Белянин
Только ты, Господи,
Не забудь нас
На своем острове,
На земле слез,
Где тебя, Господи,
Об одном молю:
Сохрани Землю.
Протяни, Господи,
Нам свою длань,
Помоги, Господи,
Не найти зла,
Обрести свет
И другой путь,
И сердцам мир вернуть.
Этот день, Господи,
Озарен тьмой.
На твоем острове
Плачет сын твой,
И никто, Господи,
Не помог ему -
День упал во тьму.
И во тьме, Господи,
Сын тебя зовет,
От обид, Господи,
Онемел народ,
Обезумел праведник,
Замолчал певец -
Господи, верни нам свет.
Только ты, Господи,
Не оставь нас
На своем острове...
1991
Облетают последние маки,
Журавли улетают, трубя,
И природа в болезненном мраке
Не похожа сама на себя.
По пустынной и голой алее
Шелестя облетевшей листвой,
Отчего ты, себя не жалея,
С непокрытой бредешь головой?
Жизнь растений теперь затаилась
В этих странных обрубках ветвей,
Ну, а что же с тобой приключилось,
Что с душой приключилось твоей?
Как посмел ты красавицу эту,
Драгоценную душу твою,
Отпустить, чтоб скиталась по свету,
Чтоб погибла в далеком краю?
Пусть непрочны домашние стены,
Пусть дорога уводит во тьму,-
Нет на свете печальней измены,
Чем измена себе самому.
Николай Заболоцкий
cote d'Ivoire
08.12.2010, 07:21
Я люблю спички, а прикуриваю от зажигалки.
Я убиваю в себе привычки, но делаю всё из-под палки.
Я молоком поливаю кактусы и кислотой орхидеи.
Я блекну, когда кругом лакмусы, и вспыхиваю от идеи.
Я впадаю в бешенство, когда компьютер виснет,
и усмехаюсь при глубоком порезе.
Я напиваюсь пьянее самой пьяной вишни,
но прохожу все антидопинги, — видал, Барези?!
Я пляшу деревенской дурочкой и плачу,
будто моё имя Трамп Ивана.
Я свищу в два пальца, подавившись дудочкой,
и достаю помятое сердце из заднего кармана.
Я двоюродная Антошкиного галчонка и единородная
стекла и жести.
Я настроена на предательство с тех пор, как была ребёнком,
но всегда поступаю по чести.
Я верю, что моё завтра шампанским брызнет,
но задыхаюсь в нынешней круговерти.
Я люблю его больше жизни и ежесекундно готова к смерти.
Л. Виноградова
Там семистороннее
Лунных струн движение,
Там не раз с иронией
Вспомнишь наши бдения,
Юность поднадзорную,
Младость подцензурную,
Дружбу многоспорную
Да веселость бурную.
Вспомнишь, как на Соколе
С алкогольной тарою
Мы по лужам шлепали
За твоей гитарою,
Из обувки походя
Выливали дождики.
Где же наши, господи,
Локоны и ежики -
Жизнь полураздетая,
Правда недобитая,
Песня недопетая,
Чаша недопитая.
Булат Окуджава
1997
Evgeniya adamenko
08.12.2010, 11:51
http://i031.radikal.ru/1012/a9/e2fcb3c7f1d9.jpg (http://www.radikal.ru)
я тебя воссоздал из ночей..
Твои волосы пахнут полынью,
Терпкость запаха, сдержанность чувств..
В этот вечер, пропитанный синью..
От даюсь я потоку безумств..
Твои губы с привкусом манго..
Вкус помады..дурманит меня..
Танцевать будем страстное танго..
В эту ночь все свершится опять
Твои руки .. запах- шалфея.
Утончённый рисунок ногтей..
Я ЦЕЛУЮ ГУБАМИ РОБЕЯ..
Я тебя воссоздам из ночей
Дод
Evgeniya adamenko
08.12.2010, 11:55
Прости меня, пожалуйста, прости!
Боль в сердце нестерпимо досаждала,
Слеза упала на страницы белый лист.
Прости, я ничего не понимала,
И горизонт души был ясен, чист.
Ещё тогда понять мне было надо,
Что без тебя не проживу и дня,
Что ты – за горечь прошлого, награда!
За годы, прожитые в прошлом без тебя!
Но я тогда, не зная вкус разлуки,
Была такой счастливой, рядом ты!
Мне б знать тогда какие только муки
Разлука принесёт из темноты.
Я знаю, без разлук не будет встречи,
И лишь сейчас жалею так о том,
Что в тот холодный и дождливый вечер
Тебя не пригласила я в свой дом.
Не пригласила, чтобы больше не расстаться,
И не согрела тебя в холоде ночи,
Мне б знать тогда, что без тебя остаться,
То значит умереть... Прости, прости!!!
Ирина Николаева
Evgeniya adamenko
08.12.2010, 11:59
http://i058.radikal.ru/1012/14/f422f4e6c91f.jpg (http://www.radikal.ru)
Осколок в сердце
Прости меня за то, что ночью звёзды
Сияют в миг разлуки долгой нашей
Прости за то, что встретились мы поздно
И жизнь отдельно проживаем каждый
Не вместе, не вдвоём как бы хотелось
Разбилось зеркало нечаянной любви
Вдруг на осколки счастье разлетелось
И ты - осколок в сердце у судьбы…
Не правда то, что время раны лечит
И то, что выбивают клином клин
Я жду тебя всегда и каждый вечер
Ты нужен мне единственный, один!
Прости за то, что встретились мы поздно
И жизнь отдельно каждый проживает
Прости, что снова в небе светят звёзды
И новой встречи, как всегда, не обещают...
Ирина Николаева
Evgeniya adamenko
08.12.2010, 12:08
http://i020.radikal.ru/1012/da/49059555791b.jpg (http://www.radikal.ru)
Музыка любви
Сольются вместе жаркие уста
Сплетутся пальцы, слившись воедино
И станет явью наша давняя мечта -
Любимая!...Желанная!...Любимый!...
Как музыка Шопена, крик любви!
Как жар костра, объятия и стоны
Еще, хороший мой, возьми меня...бери...!
Устала в жизни быть я прокаженной.
И опьянев от шепота и ласки
Ты слез своих, стесняясь, не сдержал-
- Как же давно я не был в этой сказке,
Как же давно об этом я мечтал!
Ладошкой жадно обнимая тело,
Искал губами нежный пик груди
Как-то по-детски, робко, неумело
Я умоляла: Я хочу тебя, приди!
А боль пронзая тело, овладела
И разумом, и сердцем, и душой
Я птицей страсти, к солнцу полетела
Пластиною прогнувшись под тобой...
Ирина Николаева
Evgeniya adamenko
08.12.2010, 12:15
http://i032.radikal.ru/1012/fd/2d9b8952e095.jpg (http://www.radikal.ru)
Любить - это желать добра...
Любить - это всегда желать добра!
Дарить благополучие, заботу.
Желанной стать, необходимой для тебя.
Уметь прощать и ревновать за что-то...
Любить - это не думать о себе,
Забыть высокомерие, гордыню.
И лишь твоим поводырём быть в темноте.
Делить все беды надвое отныне!
Любовь, О! Как блажен твой первый вздох!
Твой первый взлёт сравнить мне не с чем даже!
Являлась без звонка, всегда врасплох
И властелином душ ставала сразу!
Любить, не требуя наград,
Быть бескорыстной, доброй, честной.
И не заметив ста преград,
Хранить любви тот вздох безгрешный..
Любить - это всегда желать добра!
Лишь одному любимому, родному.
До капли всю суметь отдать себя,
Не сетуя ни на судьбу, ни долю...
Любить и ревновать, и ненавидеть
Но не устать всегда добра желать,
И никого кроме любимого не видеть,
И ни о ком даже не сметь мечтать!!!
Ирина Николаева
Ночлег - не дом... Тут лживы даже зеркала.
Когда горят чужим огнём чужие свечи -
О не рифмованом не может быть и речи.
И муза смотрит так, как будто не была
Со мной близка... совсем... никак и никогда...
И я в плену у стен чужих - нема, бессильна,
Схожу с ума от одиночества и пыльных
Воспоминаний - без особого труда.
Всего лишь ночь не дома... вроде бы пустяк...
А мысли только об одном - скорей бы "завтра!"...
Стучит рефреном по вискам молитва/мантра:
"Ночлег - не дом..." Тут даже тень лежит не так...
(Елена Ломакина)
Саша Черный
ВЕШАЛКА ДУРАКОВ
1
Раз двое третьего рассматривали в лупы
И изрекли: «Он глуп». Весь ужас здесь был в том,
Что тот, кого они признали дураком,
Был умницей,- они же были глупы.
2
«Кто этот, лгущий так туманно,
Неискренно, шаблонно и пространно?»
- «Известный мистик N, большой чудак».
- «Ах, мистик? Так... Я полагал — дурак».
3
Ослу образованье дали.
Он стал умней? Едва ли.
Но раньше, как осел,
Он просто чушь порол,
А нынче - ах злодей -
Он, с важностью педанта,
При каждой глупости своей
Ссылается на Канта.
4
Дурак рассматривал картину:
Лиловый бык лизал моржа.
Дурак пригнулся, сделал мину
И начал: «Живопись свежа...
Идея слишком символична,
Но стилизовано прилично».
(Бедняк скрывал сильней всего,
Что он не понял ничего).
5
Умный слушал терпеливо
Излиянья дурака:
«Не затем ли жизнь тосклива,
И бесцветна, и дика,
Что вокруг, в конце концов,
Слишком много дураков?»
Но, скрывая желчный смех,
Умный думал, свирепея:
«Он считает только тех,
Кто его еще глупее, —
"Слишком много" для него...
Ну а мне-то каково?»
6
Дурак и мудрецу порою кровный брат:
Дурак вовек не поумнеет,
Но если с ним заспорит хоть Сократ,
С двух первых слов Сократ глупеет!
7
Пусть свистнет рак,
Пусть рыба запоет,
Пусть манна льет с небес,-
Но пусть дурак
Себя в себе найдет —
Вот чудо из чудес!
Я - лоза
Марианна Черкасова
Я – лоза. Я когда-нибудь стану вином.
Пригубивший меня, задохнется от жажды,
И, единожды вспомнив, в бездонности – дно,
Отречется от поиска оного дважды.
Он откроет гармонию вечных стихий,
Дополняющих каждая каждую смыслом.
Он узнает, зачем выгибают стихи,
Устоявшийся берег причудливым мысом.
Он станцует магический танец огня,
Под порывами, бьющего крыльями, ветра.
Он отравится мной. Он умрет за меня,
Чтобы я оставалась живой и бессмертной.
Избежавший меня, пригубившему вслед,
Меж лопаток залепит презрительным взглядом.
Они оба умрут, но один, как поэт,
А второй, как ценитель сортов винограда.
Пока мы пишем
Про сады и травы,
Про тополя, поля, следы в росе,
Про то, что мы так страшно потеряли,
Про то, чего и не было нигде,
Про ночи без дыхания, без слова,
Про темный звук... -
В другом каком-то мире, там, у Бога,
Из наших губ
Пьют вечность.
Вот потому я не умею плакать,
Лишь осыпаюсь. И - к чужим ногам.
И потому не высказана слякоть
В моей весне,
Вся слякоть февраля.
Не больно. Не смешно. Не стоит слова.
А хочется ж!
И потому я вновь
Ищу для всех (и для себя - такого!)
Попроще рифму к вечному "любовь"!
Не та судьба! Не те- чужие!!!- руки.
Как ласково ложусь! Но почему???
Я сформулировал закон разлуки,
Обосновав лишь прежнее "люблю"...
Поэтам - падать. Было, есть и будет.
И - не любить : ни слова, ни себя.
Все остальное нам распишут люди,
Как расписал я слякоть февраля
В моей весне.
Cергей Злепко
Анхель Гонсалес
Вчера утром была среда,
ближе к вечеру все переменилось -
вдруг настал чуть ли не понедельник,
тоска пробралась в душу,
а у трамваев,
отвозящих купальщиков на речной пляж,
случился легкий переполох.
Часов в семь
по небу проплыл аэроплан,
но даже дети
не обратили на него никакого внимания.
Вскоре похолодало.
Кое-кто даже надел шляпу.
Это было вчера. Все как обычно.
Страсть как интересно, сами видите!
Ох, уж это мне вчера, вечное вчера - по сей день.
Туда-сюда ходят по улицам
незнакомые люди
или, скажем, сидят по домам, полдничают -
кофе с молоком и рогалик, -
то-то весело!
Вчера быстро стемнело,
зажглись теплые желтые фонари,
а после, хочешь не хочешь,
наступило сегодняшнее утро,
такое похожее на вчерашнее,
только совсем-совсем другое -
иной свет, запах.
Вот почему -
надеюсь, вы меня понимаете -
позвольте мне еще поговорить про вчера,
еще хоть разок про вчера -
удивительный, необыкновенный день,
какого никогда,
никогда больше не будет на свете!
Перевод с испанского Н. Ванханен
Дотянуться до твоей руки…
Забежать – легко, как на страницу,
Обласкать дыханием ресницы,
Запятые сбросить со строки,
Отодвинув треск клавиатур
И дыханье виртуальных женщин,
Вдруг побыть – ни больше, и ни меньше –
Самою влюбленною из дур…
Выпить с губ растерянность – до дна –
И предначертания минуя,
Осознать, что не меня-иную,
А меня – единственно – меня,
Начертило Время впопыхах
Росчерком на ласковой ладони…
И устав, как будто от погони,
Заблудиться в сказках и стихах,
В голосе, в притихших зеркалах,
В том, что Было, Есть и даже Будет…
Вытряхнуть безрадостные будни
Прочь из дальних ящиков стола,
И прикрыв – для верности – глаза
Видеть Мир лишь кончиками пальцев…
И дышать тобою, и касаться,
И ни слова больше не сказать…
Ната Ли
ИОСИФ ГРИШАШВИЛИ
(1889-1965)
Раз, два, три... Сегодня праздник, детка.
Хочешь, одарю тебя перчаткой редкой,
Но моя перчатка, знаешь, - другим не пара.
Ты другой такой не купишь, не получишь даром.
Мне вчера во сне шепнула лесная фея:
"На горе туман пушистый клубится, млея".
Я навел на гору стекла моего бинокля,
Вижу: горы от тумана совсем поблёкли.
Я собрал цветов отряды с радугой в подмогу
И воздушную построил лестницу-дорогу.
Из тумана, вышитого на горной палатке,
Солнечными ножницами выкроил перчатки.
У луны взял ниток, чудесного шелку,
Золотую у ручья одолжил иголку,
Из бассейна брызнул водой лепестковой -
И перчатки милой в подарок готовы.
Только пуговки, пуговки где же!
Всю вселенную обшарил я до морских прибрежий,
Опускался водолаз до морского ила -
Нет достойных пуговок для перчатки милой.
Даже ракушки в море на них не похожи.
И опять заплакал я в беспомощной дрожи.
Для чего работал я, скажите на милость!
Вдруг чета блестящих слез из глаз покатилась.
Для твоих перчаток ведь послужить им лестно:
Обернулись пуговками, нашли свое место...
Нынче праздник, милая, клянусь, иль не веришь?
Ты перчатку новую в подарок примеришь.
ПЕРЕВОД ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
Я выбираю тишину
ты выбираешь шаг навстречу
не всех, однако, время лечит
я выбираю тишину
я выбираю пустоту
ты наполняешь мои мысли
но от тебя они зависли
я выбираю пустоту
и шепот твой и красоту
и взгляд случайный, томный, нежный
опасный, дерзкий и безбрежный
и я теряю высоту…
я опускаюсь на песок
ванильным, в вафельном стакане
еще дышу, но я на грани
и мой мишенью стал висок
мишень и на моей груди
и выстрел твой безумно точен
расчетлив, холоден, порочен
и только омут впереди
бездонный омут дикой страсти
я сам есть власть, но я не властен
последний шаг остановить
дал чувствам разум победить
и разорвал себя на части….
я выбираю тишину
на грани вязкого безумья
я на тебя смотрю в раздумье
и выбираю тишину….
Salvador
Шарманщик стоит на углу у Мадлен,
Хриплые вальсы крутит
В калейдоскопе окон и стен
И голых платановых прутьев.
Сидит на шарманке дымчатый кот,
Рыжая такса зевает и ждет...
Тяжелый, старинный, сверкающий вальс
Крутится над головой –
Он – не для нас и не для вас...
Постой, постой, постой...
Желтым высвечен Эйфель – он косится вдаль,
И соломенным кружевом кажется сталь,
Над мостами – пунктирные дуги огней,
Под мостами – кружащийся отсвет теней,
И тяжелый, как Сена, сверкающий вальс
Раскрутился над головой –
И пускай не про нас, и пускай не про вас –
Постой, постой, постой!
«НО ПАРИЖ, НО ПАРИЖ»
– под шарманку кружишь,
Отраженный жонглирует свет,
И мелькают, вращаясь, колонны Мадлен
В ярком калейдоскопе и окон, и стен –
Где же лучше?
Или там, где нас нет?
Но – старинный, тяжелый, сверкающий вальс,
Но – шарманщик,
хоть он – не про нас, не про вас,
Но – вращаются над головой
И огни, и мосты, и река, и коты –
Постой, постой, постой...
ВАСИЛИЙ БЕТАКИ
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел — спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Всё опалили, выжгли слезы
Горячей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебны взоры, речи
И смех младенческо-живой?
И что ж теперь? И где ж всё это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло...
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль злую, боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!.
Девочка с капризами
Мы читаем Шницлера. Бредим мы маркизами.
Осень мы проводим с мамой в Туапсе.
Девочка с привычками, девочка с капризами,
Девочка не "как-нибудь", а не так, как все.
Мы никем не поняты и разочарованы.
Нас считают маленькой и теснят во всем.
И хотя мы мамою не очень избалованы,
Все же мы умеем поставить на своем.
Из-за нас страдают здесь очень-очень многие.
Летом в Евпатории был такой момент,
Что Володя Кустиков принял грамм цикория.
Правда, он в гимназии, но почти студент.
Платьица короткие вызывают страстные
Споры до истерики с бонной и мама.
Эти бонны кроткие- сволочи ужасные.
Нет от них спасения. Хуже, чем чума!
Вечно неприятности. Не дают возможности,
Заставляют волосы распускать, как хвост.
Что это, от глупости иль от осторожности?
А кузен Сереженька все острит, прохвост!
Он и бонна рыжая целый день сопутствуют.
Ходишь, как по ниточке,- воробей в плену!..
Девочка с капризами, я Вам так сочувствую.
Вашу жизнь тяжелую я один пойму!
Александр Вертинский
blagoroden_don
08.12.2010, 21:13
Мелодия,где ты живешь,
Покинув скрипку и валторну?
И знаешь ли,какую форму
Наполнишь ты и обретешь?
И кто,застигнутый тобой,
В тебе расслышит отзвук слова?
И только трепет,только боль
Замрут и оживают снова...
Перевод Георгия Ефремова
ТАНЦЫ ПО СРЕДАМ И СУББОТАМ
Что делать? Снег, слякоть, дождик, бодяга,
горблюсь, как чага, как береста сырая;
чих, кашель, и с чесночком-трудягой
внезапный привет из Болдераи.
Автобус? Точно, бежит, погода проклятая косит,
ветер точит, режет; на деснах тянучка преет,
болтается флаг, фонарь, прицеп на колесах,
пират с дешевой обложки (подвязан к рее).
Сезонный жду пароходик. С лесоповала
рев сирен - фейрам! - и часы обмирают.
Сезон отменяется. Но из объятий причала
выскальзывает маршрутка Волери-Сурабайя.
Но стоп! Прачкам сказать "Бог в помощь" там, у сарая.
Кто их нарисует? Кто сочинит романсы?
Я? Вряд ли выйдет - нужно попасть в Болдераю.
Другим еще хуже - гранки, пасьянс, а в среду вечером танцы .
Юрис КУННОС
Перевел с латышского Сергей Морейно
Приезжайте. Не бойтесь.
Мы будем друзьями,
Нам обоим пора от любви отдохнуть,
Потому что, увы, никакими словами,
Никакими слезами ее не вернуть.
Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов,
В белой узенькой лодке уйдем за маяк.
На закате, когда будет вечер малинов,
Будем книги читать о далеких краях.
Мы в горячих камнях черепаху поймаем,
Я Вам маленьких крабов в руках принесу.
А любовь — похороним, любовь закопаем
В прошлогодние листья в зеленом лесу.
И когда тонкий месяц начнет серебриться
И лиловое море уйдет за косу,
Вам покажется белой серебряной птицей
Адмиральская яхта на желтом мысу.
Будем слушать, как плачут фаготы и трубы
В танцевальном оркестре в большом казино,
И за Ваши печальные детские губы
Будем пить по ночам золотое вино.
А любовь мы не будем тревожить словами
Это мертвое пламя уже не раздуть,
Потому что, увы, никакими мечтами,
Никакими стихами любви не вернуть.
Александр Вертинский
Лето 1938
Мы когда-то встречались с тобой,
Поджидали друг друга тревожно.
И казалось нам: можно...
Был эфир голубой.
Серебрил наш весенний союз —
Смех, как струн перетянутых тонкость
Разбежавшихся бус
Восхищенная звонкость.
Мы смотрели друг другу в глаза,
Далеко, в голубую бездонность.
Называлась: влюбленность —
Наших грез бирюза...
Но, шипя, подступила зима,
Поседела земля, как старуха.
И морозилась тьма,
И мы кланялись сухо.
Виктор Гофман
А вот и снег. Есть русские слова
С оскоминой младенческой глюкозы.
Снег валит, тяжелеет голова,
Хоть сырость разводи. Но эти слезы
Иных времен, где в занавеси дрожь,
Бьет соловей, заря плывет по лужам,
Будильник изнемог, и ты встаешь,
Зеленым взрывом тополя разбужен.
Я жил в одной стране. Там тишина
Равно проста в овраге, церкви, поле.
И мне явилась истина одна:
Трудна не боль – однообразье боли.
Я жил в деревне месяц с небольшим.
Прорехи стен латал клоками пакли.
Вслух говорил, слегка переборщил
С риторикой, как в правильном спектакле.
Двустволка опереточной длины,
Часы, кровать, единственная створка
Трюмо, в которой чуть искажены
Кровать с шарами, ходики, двустволка.
Законы жанра – поприще мое.
Меня и в жар бросало, и знобило,
Но драмы злополучное ружье
Висеть висит, но выстрелить забыло.
Мне ждать не внове. Есть здесь кто живой?
Побудь со мной. Поговори со мной.
Сегодня день светлее, чем вчерашний.
Белым-бела вельветовая пашня.
Покурим, незнакомый человек.
Сегодня утром из дому я вышел,
Увидел снег, опешил и услышал
Хорошие слова – а вот и снег.
Сергей ГАНДЛЕВСКИЙ
1978
Что ж, зима. Белый улей распахнут.
Тихим светом насыщена тьма.
Спозаранок проснутся и ахнут,
И помедлят и молвят: "Зима".
Выпьем чаю за наши писанья,
За призвание весельчака.
Рафинада всплывут очертанья.
Так и тянет шепнуть: "До свиданья".
Вечер долог, да жизнь коротка.
1976
Сергей ГАНДЛЕВСКИЙ
Angelinushka
09.12.2010, 09:56
Б. Пастернак
ДА БУДЕТ
Рассвет расколыхнет свечу,
Зажжет и пустит в цель стрижа.
Напоминанием влечу:
Да будет так же жизнь свежа!
Заря, как выстрел в темноту.
Бабах! - и тухнет на лету
Пожар ружейного пыжа.
Да будет так же жизнь свежа!
Еще снаружи - ветерок,
Что ночью жался к нам, дрожа.
Зарей шел дождь, и он продрог.
Да будет так же жизнь свежа!
Он поразительно смешон!
Зачем совался в сторожа?
Он видел - вход не разрешен.
Да будет так же жизнь свежа!
Повелевай, пока на взмах
Платка - пока ты госпожа,
Пока - покамест мы впотьмах,
Покамест не угас пожар.
ВЕСНА
В аллеях столбов,
По дорогам перронов -
Лягушечья прозелень
Дачных вагонов;
Уже окунувшийся
В масло по локоть
Рычаг начинает
Акать и окать...
И дым оседает
На вохре откоса,
И рельсы бросаются
Под колеса...
Приклеены к стеклам
Влюбленные пары,-
Звенит палисандр
Дачной гитары:
"Ах! Вам не хотится ль
Под ручку пройтиться?.."-
"Мой милый! Конечно,
Хотится! Хотится!.."
А там, над травой,
Над речными узлами
Весна развернула
Зеленое знамя,-
И вот из коряг,
Из камней, из расселин
Пошла в наступленье
Свирепая зелень...
На голом прутье,
Над водой невеселой
Гортань продувают
Ветвей новоселы...
Первым дроздом
Закликают леса,
Первою щукой
Стреляют плеса;
И звезды
Над первобытною тишью
Распороты первой
Летучей мышью...
Мне любы традиции
Жадной игры:
Гнездовья, берлоги,
Метанье икры...
Но я - человек,
Я - не зверь и не птица,
Мне тоже хотится
Под ручку пройтиться;
С площадки нырнуть,
Раздирая пальто,
В набитое звездами
Решето...
Чтоб, волком трубя
У бараньего трупа,
Далекую течку
Ноздрями ощупать;
Иль в черной бочаге,
Где корни вокруг,
Обрызгать молоками
Щучью икру;
Гоняться за рыбой,
Кружиться над птицей,
Сигать кожаном
И бродить за волчицей;
Нырять, подползать
И бросаться в угон,-
Чтоб на сто процентов
Исполнить закон;
Чтоб видеть воочью:
Во славу природы
Раскиданы звери,
Распахнуты воды,
И поезд, крутящийся
В мокрой траве,-
Чудовищный вьюн
С фонарем в голове!..
И поезд от похоти
Воет и злится:
- Хотится! Хотится!
Хотится! Хотится!
1927
Э. Багрицкий
===========================================
* * *
- Отдать тебе любовь?
- Отдай!
- Она в грязи...
- Отдай в грязи!..
- Я погадать хочу...
- Гадай.
- Еще хочу спросить...
- Спроси!..
- Допустим, постучусь...
- Впущу!
- Допустим, позову...
- Пойду!
- А если там беда?
- В беду!
- А если обману?
- Прощу!
- "Спой!"- прикажу тебе..
- Спою!
- Запри для друга дверь...
- Запру!
- Скажу тебе: убей!..
- Убью!
- Скажу тебе: умри!..
- Умру!
- А если захлебнусь?
- Спасу!
- А если будет боль?
- Стерплю!
- А если вдруг - стена?
- Снесу!
- А если - узел?
- Разрублю!
- А если сто узлов?
- И сто!..
- Любовь тебе отдать?
- Любовь!..
- Не будет этого!
- За что?!
- За то, что
не люблю рабов.
1969
Р. Рождественский
==================================
ПЕСНЯ
ЛЮБОВЬ НАСТАЛА
Музыка Раймонда Паулса
Слова Роберта Рождественского
1. Как много лет во мне любовь спала.
Мне это слово ни о чем не говорило.
Любовь таилась в глубине, она ждала —
И вот проснулась и глаза свои открыла!
2. Теперь пою не я — любовь поет!
И эта песня в мире эхом отдается.
Любовь настала так, как утро настает.
Она одна во мне и плачет и смеется!
Припев:
И вся планета распахнулась для меня!
И эта радость, будто солнце, не остынет!
Не сможешь ты уйти от этого огня!
Не спрячешься, не скроешься —
Любовь тебя настигнет!
3. Инструментальный проигрыш.
Припев.
4. Как много лет во мне любовь спала.
Мне это слово ни о чем не говорило.
Любовь таилась в глубине, она ждала —
И вот проснулась и глаза свои открыла!
sxd-2QA6ubI
Снега.net.Потепление, обстоятельства,
Санки - над балконом - суицидально...
Офигевшая соседка, смакуя ругательства
Выносит мусор, в глазах - печально.
Плечи опущены,подбородок в гневе,
"Здрасссе!.. какая хадская жись!"...
И её унылая дверь-налево
- всего десять ступенек вниз.
И я про-жи-ва-ю - в том же подъезде.
И те же шаги - до улицы и зимы.
Но от "в том же" - такая пропасть до "вместе".
И от "те же" - миллион километров до "мы".
Снега.net. Никому в этом городе.
Воробьям да воронам - счастливо. Сыто.
Бабушки трогательно...хлебом...кормят..
Каждый шажок протирая сквозь сито.
"Деточка!" - мне.."Ты опять без шапки!"
И - себе - под нос - неразборчиво что-то...
А я бегу почти без остатка
В несочувственной наглости своего полёта.
...А снега - нет.Возвращаюсь, знакомо...
Из замочных скважин - котлеты и смех.
А я улыбаюсь, чувствую -Д-О-М-А,
Пробегая 10 ступенек вверх.
(Лала Тарапакина)
Садо-оптимизм
Не смерть, а сон, и, вроде бы, полезен...
Картинка ню: мой сад и гол, и чист.
Ищу немного - жизни. Есть тут crazy ?
Ау, такой же, садо-оптимист!
Что ни наклон, то вздох и сожаленье
Под ревматичной старой груши скрип,
Тут воробьи на ветках ожерельем,
А дождь сквозь сито. В каждом шаге - всхлип.
Но на холсте сиренево мигает
Мазок небрежный - брошечкой, значком-
Цветок люцерны. Он не засыпает
И дразнит небо бледным кулачком.
Привет малыш! Мне радостно и больно -
Немного жизни, это тоже жизнь.
Не спать, не спать! Позволим эту вольность
Назло сезону плакальщиц и тризн.
Ксана Василенко
В осень. В осень! Я сорвался.
я напился горькой лжи
я по полной проигрался
слил все то, что одолжил
В осень. В осень! К желтой грусти
что б не видеть этих глаз
подождать, когда отпустит
что б не ждать, когда предаст
что б не ждать, когда словами
будет суть подменена
и останется в стакане
море горечи без дна
В осень. В осень! Я остыну…
в красном золоте аллей
заплутав, я просто сгину
в хороводе мокрых дней
Salvador
Нас всех друг другу посылает Бог.
На горе иль на радость – неизвестно,
Пока не проживем цикличный срок,
Пока мы не ответим свой урок
И не сдадим экзамен жизни честно.
Мы все друг другу до смерти нужны,
Хоть не всегда полезность очевидна,
Не так уж наши должности важны,
И не всегда друг к другу мы нежны –
Бывает и досадно, и обидно.
Как знать: зачем друг с другом мы живем?
Что вместе держит нас, соединяет?
По жизни мы идем, и день за днем
Себя друг в друге лучше узнаем
И шляпу перед зеркалом снимаем.
Нас манит даль непройденных дорог,
А друг в дороге – радость и подмога.
И не сочтем высокопарным слог:
Нас всех друг другу посылает Бог.
И слава Богу – нас у Бога много.
Борис Пастернак
..Ты придумал себя для меня королем,
В королевстве иллюзий, на троне картонном.
И зачем-то хотел, чтоб мы были вдвоем,
И себя, почему-то, причислил к влюбленным...
Акварель-акварелью, но осень не зря
Разлила молоко по бледнеющей сини.
Я тихонько ушла в пелену октября -
Колдовать для себя ледяные пустыни...
Кто-то крикнул: "Измена! Она предала!"
И метель заглушила звенящую фразу.
Бред... А ты и поверил, такие дела...
И, поддавшись, ты новые пишешь указы...
Ты уже не король - прирожденный палач,
И забилась любовь в цепких лапах печали.
Если хочешь - кури, огрызайся и плачь,
Королям не такое, бывало, прощали...
Ты расчертишь мой путь от тюрьмы до костра
Легким взмахом руки, перламутровой кистью,
И поверишь, что всё, что случилось вчера
Было бредом, фантазией...только не жизнью.
не крикну дорОгой:- "Долой короля!"
В сердце мысли такой не водилось в помине.
И огарок любви на снегу февраля
Зашипит и погаснет, как уголь в камине ...
Ксения Архипова
Не ищи у памяти ответа.
Хочешь, я и так тебе скажу:
Это – лето. Это просто лето
Переплыло Времени межу.
Это – лето. Щедрым взмахом - звезды
По небу, по душам, по судьбе…
Знаешь, не бывает слишком поздно
Возвращаться к самому себе.
Не просить у прошлого совета,
Не листать страницы до зари…
Ты не собирался в гости к лету?
Вот оно, смеется у двери.
Это – лето. Затевает прятки
Вечная забота "быть - не быть"
А душа пощекотала пятки
И пошла по улицам бродить…
Отыщи, попробуй, ветра в поле!
Что теперь за "что-нибудь" отдашь?
Если души вырвались на волю
Им уже и горе - не беда.
После пяток все б им рваться выше,
Облака срывая на ходу…
Вон твоя душа - с моей по крышам
Носятся, играя в чехарду….
Не ищи у памяти ответа.
Ты еще успеешь к декабрю.
Это – лето. Это – просто лето.
Мне не жалко. Хочешь, подарю?
Ната Ли
Лиса Алиса
09.12.2010, 17:08
Боль говорит с тобою на языке беды
С улицы тянет гарью, известкой, тленом.
Тащишься в кухню, наливаешь из крана в стакан воды,
Возвращаешься в комнату, стул отпихиваешь коленом
И шипишь сквозь сведенные челюсти: «Что за хрень –
Вешаться впору, под пЕтлю приладив помочи.
Бог всегда открывает калитку, когда запирает дверь,
А передо мною захлопнулись даже форточки!»
© Copyright: Ната Вукувич
Твой смех прозвучал, серебристый,
Нежней, чем серебряный звон,—
Нежнее, чем ландыш душистый,
Когда он в другого влюблен.
Нежней, чем признанье во взгляде,
Где счастье желанья зажглось,—
Нежнее, чем светлые пряди
Внезапно упавших волос.
Нежнее, чем блеск водоема,
Где слитное пение струй,—
Чем песня, что с детства знакома,
Чем первой любви поцелуй.
Нежнее того, что желанно
Огнем волшебства своего,—
Нежнее, чем Польская панна,
И, значит, нежнее всего.
Константин Бальмонт (1899)
Леонид Губанов
Растаяли, а может быть расстались,
Лицо – темница всех моих вопросов.
Сокровище, все острова состарились
И нерушимых клятв сожгли обозы.
Растаяли, а может быть простились,
Остыли на земле простоволосой?
Каким же мы отчаяньем мостились?
Душа – темница всех моих вопросов.
Когда я нажимаю на перо,
Как будто на курок я нажимаю –
Снегурочкино счастье намело:
Расстрелянные годы оживают.
Как много крови, а потом воды –
Все утекло, но не подайте вида,
Я весь перебинтован, ну а ты,
Моя беда,
победа
и обида?!
Я знаю, что в кольчуге старых слов
Бессмысленен наш робкий поединок –
Шрам глубже стал, он превратился в ров
И сплетнями покрыт, как паутиной.
На дне его я видел ваш портрет,
Два-три письма, забытое колечко,
И разговор, которому сто лет:
«Простимся? – Нет!
Расстанемся? – Конечно!»
Я к вам уже навеки не приду,
А если и увижу, вздрогну тихо,
Как будто на могильную плиту,
Где фото есть, знакомое до крика.
Злорадно, как подвыпивший палач,
Шепну на ушко проходящей жертве:
«Не верьте мне, моя душа из жести,
И казнь была одной из неудач!»
Я уши от допросов залепил
Лиловым воском, головою бился –
Ведь я свою же бабу зарубил,
Попутал в темноте, видать, ошибся.
Мне кажется, мне кажется, с тех пор –
Проходит где-то рядом, в шарфик кутаясь,
Забыв тот окровавленный топор,
Моя свобода, а быть может – мудрость.
Растаяли... но мы с тобой не снег,
Скорее, мы стремительно упали,
Как две звезды, целуя все и всех
Своими раскаленными губами.
А кто-нибудь на нас смотрел в тиши,
Загадывая хрупкое желанье,
Чтоб только для его слепой души
Осталась ты хоть капельку – живая!
В жестокий век убийц, а не святых
Прости мне, ангел, мой угрюмый почерк.
Но мне милей увядшие цветы,
Как звезды те, что умирают ночью!
Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана,
а потом все быстрей и быстрей, подчиняясь ключу,-
как в "Прощальной симфонии" - ближе к финалу - ты помнишь,
у Гайдна -
музыкант, доиграв свою партию, гасит свечу
и уходит - в лесу все просторней теперь - музыканты уходят -
партитура листвы обгорает строка за строкой -
гаснут свечи в оркестре одна за другой - музыканты уходят -
скоро-скоро все свечи в оркестре погаснут одна за другой -
тихо гаснут березы в осеннем лесу, догорают рябины,
и по мере того как с осенних осин облетает листва,
все прозрачней становится лес, обнажая такие глубины,
что становится явной вся тайная суть естества,-
все просторней, все глуше в осеннем лесу - музыканты уходят -
скоро скрипка последняя смолкнет в руке скрипача -
и последняя флейта замрет в тишине - музыканты уходят -
скоро-скоро последняя в нашем оркестре погаснет свеча...
Я люблю эти дни, в их безоблачной, в их бирюзовой оправе,
когда все так понятно в природе, так ясно и тихо кругом,
когда можно легко и спокойно подумать о жизни, о смерти, о славе
и о многом другом еще можно подумать, о многом другом.....
Юрий Левитанский
Эта девочка, знаешь...Она – мое настоящее
я безумно люблю наблюдать за ней теплой и спящей
и мечтать , как мы вместе уедем на какой-нибудь остров,
где закончилось прошлое и нет никаких вопросов,
а небо вливается в море теплыми ливнями
эта девочка, знаешь...Я скучаю по ней так сильно,
что мне страшно, вдруг сердце мое не выдержит
и взорвется от нерастраченной нежности...
знаешь, хочется выкрасить в фиолетовый волосы
лишь бы слышать, как она заливается смехом
и заминировать все на свете взлетные полосы
чтобы она никогда никуда не уехала,
чтобы не слышать ее «мы же встретимся,
через каких-нибудь два или три месяца»
только от этих слов хочется молча повеситься
на крючке в прихожей, где висело ее пальто...
знаешь, так как она не умеет никто
прижиматься носом к ложбинке у шеи
так как она никто никогда не сумеет
рисовать на моей коже затейливые узоры
и каждое утро затевать со мной громкие споры
о том, кто из нас любит сегодня больше
а мне хочется взять и стереть на всех картах Польшу
и все остальные ненужные страны между
чтобы посольства не убивали во мне надежду
на то, что мы будем однажды рядом
эта девочка, знаешь...умеет лечить меня взглядом
от бессониц, запоев и режущей старой боли
ее тело лишает последних остатков воли
растворяясь желанным ядом на языке...
я люблю ее так, что не жаль половины жизни
за ее ладонь на моей щеке...
Ирина Голованова
Лиса Алиса
09.12.2010, 19:24
Я скорее умру, чем...
Я сольюсь с темнотой, закрывая ставни.
Чувства – бездна души, их нельзя измерить.
- Я скорее умру, чем тебя оставлю.
- Я скорее умру, чем тебе поверю.
Слез не надо. Позволь, я тебе их вытру.
Ты уходишь из сердца, а сердце бьется.
Только дверь за собою оставь открытой.
Тот, кого я впущу, в тот же день, найдется.
И, забывшись, ты вдруг преклонил колено.
В светло-серых глазах отразился вечер
- Ты так быстро найдешь для меня замену?
…я, скорее, умру, чем тебе отвечу
6.12.10
© Саша Бес
так, в зубах зажат,
мучительно нёбо жжет
этот очень, очень простой сюжет:
королевич лежит, ресницы его дрожат,
злая ведьма сон его стережет.
ярок снег его шеи,
сахар его манжет.
черен ее грозный бескровный рот,
ее вдовий глухой наряд.
когда он проснется, его народ
разорят, унизят и покорят, -
он поднимет войско. и он умрет.
и, о да, его отблагодарят.
злая ведьма знает все наперед.
королевич спит сотый год подряд.
не ходи, хороший мой, на войну.
кто тебя укроет там, на войне.
из-под камня я тебя не верну,
а под камень могу не пустить вполне.
почивай, мой свет, предавайся сну.
улыбайся мне.
(с) Вера Полозкова
Мы вместе со снегом растаем,
Нам будет дышаться легко,
И как до границы с Китаем,
До лета сейчас далеко.
Александр Сопровский
blagoroden_don
09.12.2010, 19:34
Это был святой, которому
Проповедовали птицы.
Скромный, печальный
Советский святой
В душе, как в пальто, застёгнутой,
Тёплой,
Непроницаемой для небесного ветра.
Когда она взвивала полы, рвалась
В горнее,
Он успокаивал: тише, тише,
Псиша, псиша!...
Кто, сказано, хочет из вас быть первым —
Будь всем слуга.
Вот так и он: слуга
Умиранию рощи,
Ливням навзрыд лета,
Старению реки,
Тревогам сирени,
Воробьиным фабричным мечтам народа.
Потрогал звёзды, перебрал миры — и осторожно
Поставил на место: не время.
Человек-колодец: все звёзды внутри.
Чтобы увидеть их в знойный полдень
Двадцатого российского века,
Надо медленно, осторожно
Спуститься поглубже и там
Ждать. Искусство ожидания.
Его просодия позднего периода
Не вершина — ступенька.
Крашеная, дачная, нагреты плахи,
Седой одуванчик щели крыльца прободал своей сталью,
Трава двора, облако, тень, котёнок.
Крепка, широка, не скрипнет.
На такую не страшно
Стать босыми пробитыми ступнями
У двери, и стучаться.
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется -
И нам сочувствие дается,
Как нам дается Благодать...
Федор Тютчев
serg1969
09.12.2010, 20:11
И в середине ноября
высокая луна
светила вместо фонаря
у моего окна.
Но, видно, лунному лучу
горелось тяжело,
и я решил зажечь свечу,
чтоб стало мне светло.
И я на кухонном столе
затеплил огонёк,
и луч прорезался во мгле
и лёг на потолок.
И показалось мне тогда,
что это не свеча,
что на столе моём звезда
пылает, горяча.
И стало странно и светло,
ведь, что ни говори,
ты сам себе добро и зло,
сады и пустыри.
Ты сам себе и тень и свет,
и отблески огней,
и ничего счастливей нет,
и ничего грустней.....
Михаил Розенштейн
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки,
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода,
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
О. Мандельштам
Как кони медленно ступают,
Как мало в фонарях огня!
Чужие люди, верно, знают,
Куда везут они меня.
А я вверяюсь их заботе.
Мне холодно, я спать хочу;
Подбросило на повороте,
Навстречу звездному лучу.
Горячей головы качанье
И нежный лед руки чужой,
И темных елей очертанья,
Еще невиданные мной.
Angelinushka
09.12.2010, 21:16
И. Бродский
Классический балет есть замок красоты,
чьи нежные жильцы от прозы дней суровой
пиликающей ямой оркестровой
отделены. И задраны мосты.
В имперский мягкий плюш мы втискиваем зад,
и, крылышкуя скорописью ляжек,
красавица, с которою не ляжешь,
одним прыжком выпархивает в сад.
Мы видим силы зла в коричневом трико,
и ангела добра в невыразимой пачке.
И в силах пробудить от элизийской спячки
овация Чайковского и Ко.
Классический балет! Искусство лучших дней!
Когда шипел ваш грог, и целовали в обе,
и мчались лихачи, и пелось бобэоби,
и ежели был враг, то он был -- маршал Ней.
В зрачках городовых желтели купола.
В каких рождались, в тех и умирали гнездах.
И если что-нибудь взлетало в воздух,
то был не мост, а Павлова была.
Как славно ввечеру, вдали Всея Руси,
Барышникова зреть. Талант его не стерся!
Усилие ноги и судорога торса
с вращением вкруг собственной оси
рождают тот полет, которого душа
как в девках заждалась, готовая озлиться!
А что насчет того, где выйдет приземлиться, --
земля везде тверда; рекомендую США.
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей, –
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей:
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей...
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе;
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
Tristia
Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье —
Последний час вигилий городских,
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели вдаль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.
Кто может знать при слове "расставанье"
Какая нам разлука предстоит,
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит,
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?
И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано гадая умереть.
О. Мандельштам
1918
Расстались мы - то, может, нужно,
То, может, должно было нам,-
Уж мы давно не делим дружно
Единой жизни пополам.
И, может, врознь нам будет можно
Еще с годами как-нибудь
Устроиться не так тревожно
И даже сердцем отдохнуть.
Я несть готов твои упреки,
Хотя и жгут они, как яд,
Конечно, я имел пороки,
Конечно, в многом виноват;
Но было время - ведь я верил,
Ведь я любил, быть счастлив мог,
Я будущность широко мерил,
Мой мир был полон и глубок!
Но замер он среди печали;
И кто из нас виновен в том,
Какое дело - ты ли, я ли,-
Его назад мы не вернем.
Еще слезу зовет с ресницы,
И холодом сжимает грудь
О прошлом мысль, как у гробницы,
Где в муках детский век потух.
Закрыта книга - наша повесть
Прочлась до крайнего листа;
Но не смутят укором совесть
Тебе отнюдь мои уста.
Благодарю за те мгновенья,
Когда я верил и любил;
Я не дал только б им забвенья,
А горечь радостно б забыл.
О, я не враг тебе... Дай руку!
Прощай! Не дай тебе знать бог
Ни пустоты душевной муку,
Ни заблуждения тревог...
Прощай! на жизнь, быть может, взглянем
Еще с улыбкой мы не раз,
И с миром оба да помянем
Друг друга мы в последний час.
Огарев Николай
Evgeniya adamenko
09.12.2010, 22:02
http://s08.radikal.ru/i181/1012/17/aab38f083f38.jpg (http://www.radikal.ru)
Одиночество
Часы. Оконное стекло.
Распахнутая книга.
О одиночество, светло
Твоё ночное иго.
Всё можно: узы разорвать,
Забыть о них, к примеру,
А можно тщетно звать и звать
Друзей, теряя веру.
И в патетической мольбе
Безумствовать, терзаться,
Себя жалеть, самой себе
Покинутой казаться…
Но можно так: не ждать, не звать,
А свежестью ночною
Дышать замедленно – и знать,
Что все мои – со мною.
И, как пред чувствами ни слаб,
Но всё ж внушит рассудок,
Что одинокость – лишь этап,
Как ночь – лишь время суток.
И так гуляют сквозняки
В листве ночного сада,
Что ни пожатия руки,
Ни слов сейчас не надо.
Любовь Сирота
Она никогда его не любила
А он ее втайне любил;
Но он о любви не выронил слова:
В себе ее свято хранил.
И в церкви с другим она обвенчалась;
По-прежнему вхож он был в дом,
И молча в лицо глядел ей украдкой,
И долго томился потом.
Она умерла. И днем он и ночью
Все к ней на могилу ходил;
Она никогда его не любила,
А он о ней память любил.
Огарев Николай
МОЯ ДУША
Загляни в мои глаза. Что ты видишь в них? Скажи.
Может, блеск далёких звёзд; может, хижину в глуши.
Может, горного орла, что летает в вышине;
Может, парусный фрегат – расскажи об этом мне.
Может, путника в лесу; может, солнца яркий свет,
Или ночь, и на воде от луны размытый след;
Может быть, курган в степи, где волнуется кавыль,
И доспехи, что уже вековая кроет пыль…
Папоротник, что расцвёл в летней темноте на час
Или замок на скале – что в глазах моих сейчас?
Ты внимательно смотри, удивляйся, не дыша:
Всё, что ты увидишь в них – это всё – моя душа.
Валерия Киракозова
Слава богу,
Я пока собственность имею:
Квартиру, ботинки,
Горсть табака.
Я пока владею
Рукою твоею,
Любовью твоей
Владею пока.
И пускай попробует
Покуситься
На тебя
Мой недруг, друг
Иль сосед, -
Легче ему выкрасть
Волчат у волчицы,
Чем тебя у меня,
Мой свет, мой свет!
Ты - мое имущество,
Мое поместье,
Здесь я рассадил
Свои тополя.
Крепче всех затворов
И жестче жести
Кровью обозначено:
"Она - моя".
Жизнь моя виною,
Сердце виною,
В нем пока ведется
Все, как раньше велось,
И пускай попробуют
Идти войною
На светлую тень
Твоих волос!
Я еще нигде
Никому не говорил,
Что расстаюсь
С проклятым правом
Пить одному
Из последних сил
Губ твоих
Беспамятство
И отраву.
Спи, я рядом,
Собственная, живая,
Даже во сне мне
Не прекословь:
Собственности крылом
Тебя прикрывая,
Я оберегаю нашу любовь.
А завтра,
Когда рассвет в награду
Даст огня
И еще огня,
Мы встанем,
Скованные, грешные,
Рядом -
И пусть он сожжет
Тебя
И сожжет меня.
Павел Васильев
Осип Мандельштам
Нет, не спрятаться мне от великой муры
За извозчичью спину-Москву -
Я трамвайная вишенка страшной поры
И не знаю - зачем я живу.
Ты со мною поедешь на "А" и на "Б"
Посмотреть, кто скорее умрет.
А она - то сжимается, как воробей,
То растет, как воздушный пирог.
И едва успевает грозить из дупла -
Ты - как хочешь, а я не рискну,
У кого под перчаткой не хватит тепла,
Чтоб объехать всю курву-Москву
(1931)
Evgeniya adamenko
09.12.2010, 22:33
Разбитое сердце
Разбитое сердце не плачет уже...
И как оно бьется не слышно нигде.
Душа воспаряет над прожитой болью,
А разум кричит мне - теперь ты свободна!
Построив - ломать, а пройдя - возвратиться,
Нельзя ж постоянно над сердцем глумиться!
Взорвалось и треснуло... все пополам...
Не склеить теперь... и я больше не дам!
Сольется любовью - затянется рана,
Ведь было ж оно неестественно рвано!
И биться пыталось и жар излучало...
Не видело подлого сердце обмана.
Доверился разум, душа промолчала...
Хотя и не раз суррогат замечала.
Затмили сознание сладкие речи...
Хоть мягко, хоть нежно... но все же калечили...
Не станет винить никого и ничто,
Лишь будет стремиться к рассвету оно,
Лишь будет пытаться забиться сильнее!
И будет мечтать о любви без сомнений...
Как жаль что запомнится боль и страдания...
Как жаль что не будет совсем понимания...
Как жаль что так трудно начать все с нуля...
Любить и не жить... или жить нелюбя...
Автор VLADIMIR:
Evgeniya adamenko
09.12.2010, 22:40
http://i015.radikal.ru/1012/1c/0ff681c78182.jpg (http://www.radikal.ru)
Душевная рана
Все проходит, кроме раны на душе,
Стонет от нее душа, болит и плачет.
Вроде бы забыто все, прошло уже,
Но душа, увы, ведет себя иначе.
Ноет, гложет и сжимается душа,
Острыми когтями в ней скребутся кошки.
Все б отдал, что б из души та боль ушла
И следов в ней не осталось бы ни крошки.
Но душа, увы, ведет себя не так,
Даже если боль ушла, зажили раны.
Не дает забыть ту боль душа никак:
Боль от ран ушла, но саднят, ноют шрамы.
Михаил Чикин
Баба Віхола, сива Віхола
на метільній мітлі приїхала.
В двері стукала, селом вешталась:
– Люди добрії, дайте решето!
Ой просію ж я біле борошно,
бо в полях іще дуже порожньо.
Сині пальчики – мерзне житечко.
Нема решета, дайте ситечко!
Полем їхала, в землю дихала
баба Віхола, сива Віхола...
Анна Ахматова
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
...А я была его женой.
9 ноября 1910
Киев
Александр Лукьянов
ВЕНОК СОНЕТОВ. Вечные спутники
1. Пирамиды Древнего Египта
Громады легендарных пирамид,
Сработанные рабскими руками,
Украсили величественный вид
Пустыни с раскалёнными песками.
Хеопс с Тутанхамоном говорит
У Нила бесконечными веками,
Где, скрытая тяжёлыми камнями,
Прелестнейшая Нефертити спит.
В колоссы превращаются года
Неимоверно тяжкого труда,
Рождающего горестные стоны.
Красоты этих каменных гробниц
(Пред ними даже время пало ниц)
Прославили навеки Фараона.
2. Акрополь. V век до н.э.
Прославили навеки Фараона
Старания безропотных рабов,
Но человечней музы Аполлона
У греческих свободных городов.
Прекрасное нас трогает без слов:
И правильность пропорций Парфенона,
И красота скульптурного фронтона,
И «фидиевы» статуи богов.
Веками человека удивляли
Античности великой идеалы
И грустные глаза Кариатид.
Пропитанные гением Эллады,
Оформили поэму колоннады
Резцу покорный мрамор и гранит.
3. В мастерской римского скульптора I век н.э.
Резцу покорный мрамор и гранит
В портреты Агриппины и Нерона
Ваятель италийский превратит.
Вот бюст разбогатевшего патрона
Уже почти законченный стоит.
Сюда для мужа старого матрона
С любовником и «Скорбями» Назона
Надгробие заказывать спешит.
Античные портреты хороши
Слиянием характера души
С умением ваять непринуждённо.
Безвестные порою мастера,
Работая с утра и до утра,
Возвышенного создали законы.
4. Византийская икона IX век н.э.
Возвышенного создали законы
Творцы константинопольских церквей,
Где гордо православная икона
Пленяет аскетичностью своей.
История Иисусовых страстей
Написана по правилам канона -
В нём линии и краски полутона
Спасителя распятого мертвей.
Но гамму чувств: печаль переживаний,
Порыв любви, болезненность страданий
Суровая иконопись хранит.
Смиренный инок кистью неумелой,
Расширив вдохновению пределы,
С потомками о счастье говорит.
5. Готический собор XIII век.
С потомками о счастье говорит
Ажурное величие собора,
Что вырвалось из лона мощных плит
Стрелою в небо, требуя простора.
Луч солнца заходящего скользит
По радуге витражного узора,
И пение таинственного хора
Молящемуся душу ворожит.
Как лёгкие фламандцев кружева
Собора плоть воздушна, и жива
Как раковины чуткая корона.
Завидую французским городам,
Где Сен-Шапель и гордый Нотр-Дам –
Творенья рук и мысли изощрённой.
6. Микеланджело. XV-XVI век.
Творенья рук и мысли изощрённой
Имеют вдохновенного отца –
В фактуре камня, фрески и картона
Титана страсть и гений мудреца.
Что золото наследственного трона
И украшенья папского венца -
Нам дарит наслажденье без конца
Из горьких мук рождённая «Мадонна».
Сикстинский плафон, «Брут» и «Моисей» -
В них отголосок бешеных страстей,
Наружу выходящих исступлённо.
О, Анжело, ведь ты не ангел, нет!
Ты мрамора бунтующий поэт,
В Прекрасное так искренно влюблённый.
7. Леонардо да Винчи. XV-XVI век.
В Прекрасное так искренно влюблённый –
Философ, математик, музыкант,
Наездник, фехтовальщик и учёный –
Был в живописи подлинный гигант.
Его глаза мудры и утомлённы,
Он строен как мифический Атлант.
Какой нечеловеческий талант
Мог написать божественную «Монну»!
Волшебник кисти, красок чародей,
Пленяющий по-прежнему людей,
При жизни был и чтим и знаменит.
Понёс невосполнимую утрату
Тот, кто не видел грустное «сфумато» -
Картину мастер чувствами творит.
8. Тициан. XVI век.
Картину мастер чувствами творит!
Богатство форм, без всякого изъяна,
Сверкающий, могучий колорит –
Кто не узнает руку Тициана?
В тончайшей дымке чувственность ланит
И пышные тела венецианок.
Нескромный взгляд спускается с лица на
Грудь, где мазок как радуга горит.
В его холстах евангельский сюжет
Огнём любви и радости согрет,
Его портреты – летопись живая.
Любимый живописец королей,
Он нам стократно кажется милей,
Нерв бытия без устали вскрывая.
9. Рубенс. XVII век.
Нерв бытия без устали вскрывая,
И полнокровность жизни на холсте
Холёною рукой отображая,
Великий мастер вторит красоте.
Его богиня – женщина земная
В чарующей и пышной наготе,
Она рожает пухленьких детей
И счастлива, страдания не зная.
Он вечно за работой в мастерской,
Заказы льются бурною рекой,
Со славою богатство доставляя.
Он дипломат, любезный кавалер,
Он «в живописи подлинный Гомер»,**
Характеры людские обнажая.
**Слова Эжена Делакруа
10. Автопортреты Рембрандта.XVII век.
Характеры людские обнажая
Пастозной откровенностью мазка,
Обходит холст от края и до края
Дрожащая художника рука.
Устало смотрит голова седая
Как потекла забвения река:
И молодость ужасно далека,
И слава улетучилась былая.
Страданий человеческих комок
Он в светотень тончайшую облёк.
В себе хранит его автопортрет
Трагедию не сломленной судьбы
И отголосок внутренней борьбы.
Художник – самый искренний поэт.
11. Гойа. «Каприччос». XVIII век.
Художник – самый искренний поэт
Любви, надежды, гнева и сомненья,
И даже фантастический сюжет
Является объектом вдохновенья:
Уродцы, заполняющие свет,
Ничтожества в священном облаченье,
Звериные инстинкты сновиденья,
Ослов и чудищ ханжеский совет.
Печальный ум великого Франсиско
«Каприччос» свой поставил обелиском
Над пошлостью и глупостью людскою.
Но «Тяжкий путь познанья»** всё же начат.
О, сколько мук тому он предназначит
В ком не было душевного покоя!
**Роман Фейхвангера о Гойе.
12. Роден. «Вечная весна». XIX век.
В ком не было душевного покоя,
Но лишь страстей волнующий накал,
Из мрамора холодного с тоскою
Пылающую чувственность рождал.
Вот юноша неистовой рукою
В объятиях возлюбленную сжал,
И долгим поцелуем удержал
Девичье тело, нежное, нагое.
Пленительная «Вечная весна»,
Чья форма изумительно ясна,
А мрамор поражает белизною!
Ваятеля отточенный резец
Простые чувства взяв за образец,
Являет миру правду с красотою.
13. Эдуард Мане. «Бар в Фоли-Бержер». XIX век.
Являет миру правду с красотою
Предтеча новой живописи всей,
Упорной и отчаянной борьбою
Завоевав признание людей.
Изящный «денди» с гордой головою,
Мане искал нехоженых путей,
Его палитра делалась светлей,
Сюжеты отличались новизною.
И всё-таки, желанью вопреки,
Полотна, выходя из-под руки
Художника, шокировали свет.
Глупцы! Ведь только истинный шедевр,
Как мой любимый «Бар в Фоли-Бержер»,
Горячим чувством творчества согрет.
14. Ле Корбюзье. XX век.
Горячим чувством творчества согрет
Рациональный мир архитектуры,
Что воплощён в причудливый проект
Без колоннад, узоров и скульптуры.
Ле Корбюзье! Его приоритет
В созданье новой формы и фактуры
Домов геометрической фигуры
Неоспорим уже десятки лет.
Построены жилищные массивы,
Которые до странности красивы,
Их простота конструкции дивит.
Стекло и сталь, бетон и алюминий,
Напоминают правильностью линий
Громады легендарных пирамид.
15. «ARS LONGA, VITA BREVIS!»
Громады легендарных пирамид
Прославили навеки Фараона.
Резцу покорный мрамор и гранит
Возвышенного создали законы.
С потомками о счастье говорит
Творенье рук и мысли изощрённой -
В прекрасное так искренно влюблённый
Картину мастер чувствами творит.
Нерв бытия без устали вскрывая,
Характеры людские обнажая,
Художник – самый искренний поэт –
В ком не было душевного покоя,
Являет миру правду с красотою,
Горячим чувством творчества согрет.
Извините, что так объемно, но из песни слова не выкинешь. А "песня" хороша. )
Татьяна Кайгородова
Не верю!
Когда на землю падал снег
(Зима без дела не скучала),
Ты мне писал, я отвечала
И время замедляло бег.
Когда на яблоневый цвет
Обрушился холодный ливень,
Я всё равно была счастливей,
Включая утром интернет,
Чем в этот августовский зной…
Сражаясь с тополиным пухом,
Не ведала ни сном, ни духом,
Что проиграю этот бой…
А лето пленных не берёт, -
Сгорает душной сигаретой…
Оставив сердце без ответа, -
Не обнадёжит, не соврёт…
Живу, скитаясь в мире грёз…
Пора оплакивать потери…
Но не могу никак поверить,
Что это было не всерьёз
Зима не вечна, все проходит…
но сердце не уговорить
когда метель кругами ходит
так не легко бывает… жить
так давит из прогнозов «минус»
и в миллиметрах снегопад
я чувствую, я скоро «сдвинусь»
и начался полураспад
полураспад на эти хлопья
на вьюгу, на метель, пургу
и на простуду и на сопли
на полный гололед в мозгу…
и как укрыться от морозов
от тех, которые в душе
что стих горячий охлаждают в прозу…
на двадцать пятом этаже
Зима не вечна, все проходит…
а с сердцем можно говорить
и каждый для себя находит
свой способ до весны дожить
Salvador
jyrnalistka
10.12.2010, 12:21
Я украл у недели день.
Тихо как. И бессовестно вольно.
Мне сегодня работать лень,
Мне сегодня на сердце больно.
Я украл у недели день,
Я украл у недели пятницу.
Волочится по лужам тень
И под ноги кому-то катится.
Автор - Андрей Баюрский
Арсений Тарковский
Поэт
Жил на свете рыцарь бедный...
Эту книгу мне когда-то
В коридоре Госиздата
Подарил один поэт;
Книга порвана, измята,
И в живых поэта нет.
Говорили, что в обличье
У поэта нечто птичье
И египетское есть;
Было нищее величье
И задерганная честь.
Как боялся он пространства
Коридоров! Постоянства
Кредиторов! Он, как дар,
В диком приступе жеманства
Принимал свой гонорар.
Так елозит по экрану
С реверансами, как спьяну,
Старый клоун в котелке
И, как трезвый, прячет рану
Под жилеткой из пике.
Оперенный рифмой парной,
Кончен подвиг календарный, -
Добрый путь тебе, прощай!
Здравствуй, праздник гонорарный,
Черный белый каравай!
Гнутым словом забавлялся,
Птичьи клювом улыбался,
Встречных с лету брал в зажим,
Одиночества боялся
И стихи читал чужим.
Так и надо жить поэту.
Я и сам сную по свету,
Одиночества боюсь,
В сотый раз за книгу эту
В одиночестве берусь.
Там в стихах пейзажей мало,
Только бестолочь вокзала
И театра кутерьма,
Только люди как попало,
Рынок, очередь, тюрьма.
Жизнь, должно быть, наболтала,
Наплела судьба сама.
1963
Вдоль по сморщенным контурам памяти, позабытой на антресолях,
там, где ящик с шарами блестящими, мишурой почти невесомой,
и хламьём «можетбытьпригодится», и задвинутых вдаль коробках
с чем-то давним, быть может, милым, может - тем, что вспомнить неловко,
я пытаюсь пройтись украдкой, чтобы знать ещё раз, ещё раз:
ничего не имею дороже, чем её «вполчетвертогоголос»,
ничего не имею сильнее, чтобы снять эту жуткую ломку,
ничего, что бы билось жилкой и стучало до боли, громко,
как она... И опять пытаюсь ей словами изрезать душу,
размочаливаясь, срываясь, выворачиваясь наружу,
ни её, ни себя не жалея, нанося ей рваные раны.
...чтоб губами их склеивать жадно не дойдя до двери, в парадной...
(Escape)
Ночь. Город угомонился.
За большим окном
Тихо и торжественно,
Как будто человек умирает.
Но там стоит просто грустный,
Расстроенный неудачей,
С открытым воротом,
И смотрит на звезды.
"Звезды, звезды,
Расскажите причину грусти!"
И на звезды смотрит.
"Звезды, звезды,
Откуда такая тоска?"
И звезды рассказывают.
Всё рассказывают звезды.
Мой город ждал тепла и темноты,
И звуков упоительного джаза,
И сказок звезд, не слышанных ни разу,
И танцев их, невидимых для глаза,
И мига зарождения мечты.
Мой город ждал молитвы и греха,
И чьей-то роковой животной страсти,
И самого пленительного счастья,
И краткого, но бурного ненастья,
И плавного течения стиха.
Мой город ждал шуршащего дождя,
И запаха нагретой солнцем кожи,
И облаков, на рыб и львят похожих,
И песен, пробирающих до дрожи.
Он ждал всего...
Я в нем
ждала тебя.....
Мария Громова
Танго в стиле кич
В лазурь залива солнце село,
Стояли вы, глаза закрыв,
Я вашу руку взял несмело,
Сдержать не в силах свой порыв.
Пьянящий аромат азалий
Все тайной наполнял вокруг.
Вы с дрожью в голосе сказали:
— Я умоляю вас, без рук.
Волна ласкала, набегая,
Покров прибрежного песка.
И я ответил: — Дорогая,
То лишь рукав от пиджака.
Вы мне в лицо захохотали,
Сверкая золотом зубов:
— А я-то думала вначале,
Что вы способны на любов.
Вам не хватает безрассудства,
Вас не манит страстей игра.
Нет, я не верю в ваше чувство,
К тому же мне домой пора.
Блестело море под луною,
Молчал о чем-то кипарис.
Я повернулся к вам спиною,
И мы навеки разошлись.
Игорь Иртеньев
1983
Угасший костер (романс)
Костер пылающий угас,
Его судьба задула злая.
Я больше ненавижу вас,
Я знать вас больше не желаю.
Моей любви прервался стаж,
Она с обрыва полетела,
И позабыл я голос ваш,
Черты лица и форму тела,
И адрес ваш, и телефон,
И дату вашего рожденья
Я вычеркнул из сердца вон
С жестоким чувством наслажденья.
Любовь исчезла без следа,
Хотя имела в прошлом место.
Прощаясь с вами навсегда,
Хочу сказать открытым текстом:
— Пусть любит вас теперь другой,
А я покой ваш не нарушу.
С меня довольно. Ни ногой
К вам не вступлю отныне в душу.
Игорь Иртеньев
1985
blagoroden_don
10.12.2010, 22:12
Как большие очковые змеи,
Мы сидим на диване упругом
И, от сдержанной страсти чумея,
Зачарованы друг перед другом.
Золотые пружины в диване,
Как зажатые в кольца питоны,
Предаются волшебной нирване,
Издают заглушённые стоны.
Шум окружностей, ужас мышиный,
Дрожь минут в циферблатной спирали,
И потайно-тугие пружины
На расстроенных струнах рояли...
Но наступит и лопнет мгновенье,
Как терпенье в усталом факире, –
Разовьются чешуями звенья,
И попадают кобрами гири,
Остановится маятник рваный,
В позабытое прошлое спятя,
Нас ударит питон поддиванный
И подбросит друг другу в объятья –
И в часах, и в рояли, и в шали,
Среди струн, среди рук перевитых,
Я послушаю песню о жале
Поцелуев твоих ядовитых.
serg1969
10.12.2010, 22:50
Прошедший день затих и опустел,
Готовясь к плену молчаливой ночи,
Он гаснет эхом недопетых строчек
Вечерних песен между темных стен.
Он начинался, чтоб зажечь сердца
Своим сияньем вдохновенно зыбким,
И мир встречал его открытою улыбкой
К восходу солнца обращенного лица.
Сквозь облака, летя с небес к земле,
Свою судьбу ее судьбе вверяя,
То находя, то что-то вдруг теряя,
Он прорывался в предрассветной мгле.
Он жил и пел бездумно и всерьез,
Перемежая холод с пылким зноем,
Святую осень с грешною весною,
Смешное небо с небом, полным слез.
Но видя, что года берут права,
Стал одного бояться - ночи темной -
И в сумерках сомнений неуемных
Закатных песен высветил слова.
Прошедший день - вечерняя пора,
Но тот закат мне сердце не тревожит -
Не ночь конец тревогам всем положит,
А света непрерывная игра.
Стою в раздумье над прошедшим днем,
Как в ожиданьи радости неспетой,
Как будто луч грядущего рассвета
Меня коснулся ласковым огнем......
Константин Никольский
Я не знаю, Земля кружится или нет,
Это зависит, уложится ли в строчку слово.
Я не знаю, были ли моими бабушкой и дедом
Обезьяны, так как я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого.
Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы солнце
И жилу моей руки соединила общая дрожь.
Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза,
Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).
Но я хочу верить, что есть что-то, что остается,
Когда косу любимой девушки заменить, например, временем.
Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня,
Солнце, небо, жемчужную пыль.
1909
Прошедший день затих и опустел,
.......
Стою в раздумье над прошедшим днем,
Как в ожиданьи радости неспетой,
Как будто луч грядущего рассвета
Меня коснулся ласковым огнем......
Константин Никольский
:good::good:
kfrPo2tEaww
На пасеку
Автор: Ирина Тульская
Пару дней достать бы из запасников
Своего музейного житья,
Да уехать к дедушке, на пасеку:
– Здравствуй, деда, это ж вправду – я!
Помнишь, мы носились здесь, весёлые,
Приставали: – ну когда же мёд?
А ВитькА, покусанного пчёлами,
Думали – и мама не уймёт!
Помнишь пруд с серебряными рыбами?
Ты сказал: – клюёт, теперь держись!
В общем, Витька вместе с Людкой выбыли
Из игры с названьем «просто жись»…
Помнишь, как вдвоём с тобой кумекали:
Полетит ли наш воздушный змей?
Ехать, стало быть, к тебе и некому –
Все – уже! А я – чуток поздней…
Мной давно забыты куклы-классики –
То ль забудешь, близких хороня…
Ты там, деда, на небесной пасеке
Обожди отставшую меня!
Числа
Я всматриваюсь в вас, о числа,
И вы мне видитесь одетыми в звери, в их шкурах,
Рукой опирающимися на вырванные дубы.
Вы даруете единство между змееобразным движением
Хребта вселенной и пляской коромысла,
Вы позволяете понимать века, как быстрого хохота зубы.
Мои сейчас вещеобразно разверзлися зеницы
Узнать, что будет Я, когда делимое его — единица.
1912
Октябрь. Стоит давно пустою дача.
Закрыты ставни. В парке хмурый сон.
Как заунывен ветра жалкий стон!
Дожди хоронят лето, горько плача...
Голодная, ощипанная кошка,
Блестя огнем зеленых зорких глаз,
Проходит мимо дачи много раз,
Царапается в ставню у окошка.
Мяукает. Глаза ее застыли,
Горят лесной звериною тоской.
Слинял на шее бантик голубой.
Уехали... а кошку позабыли...
Одну оставили... Под лопухами
Она забилась, — умирать пора!
И стынет дождь, как капли серебра, —
Жестоко дышит осень холодами...
Николай Ашукин
СНЕЖНЫЕ СНЫ
Мне часто сны заснеженные снятся,
Где мои лыжи слишком быстро мчатся,
Где нет секунды, чтобы оглядеться,
Два следа, от которых никуда не деться.
Где снег и холод, и не людно,
Где ветер встречный, но не трудно.
И полной грудью я дышу,
И цель до финиша несу.
Иль бег стремительный прервется,
И чувство к зимней красоте прольется.
Пусть запорошена, стою,
Как в церкви, в снежном том краю.
Вибраций чистящих поток
И мира – для души глоток.
Я утром встану просветленной,
Жизнь принимая удивленно.
В абсурды так не хочется вплетаться!
До снежных снов моих
в гармонии б остаться …
Любовь Антипина
Дождись меня
А на закате солнце медным грошем
В расщелину копилки, в жадный рот
Нырнет послушно...
Мелкая пороша покроет полотном водоворот.
Окончен день! Окончен, но не прожит.
И ночь, как безупречный эпилог:
Без света Солнца жить Земля не может,
Вот так и я - без глаз твоих не смог.
Я не дышал,
Не видел,
Не заметил
Прошедший день, и осень, и дожди,
Но я приду и дом наш будет светел,
Дождись меня, любимая, дождись.
Ваши руки пахнут апельсином.
На экране - дальние края.
И в пути, волнующем и длинном,
Всюду вместе, всюду вы и я.
В первый раз я вижу воды Нила.
Как велик он, дивен и далек!
Знаешь, если бы ты меня любила,
Я сгорел бы, точно уголек.
Свет и шум. Глаза болят от света...
Черный кофе буду дома пить,
Думаю, что вы смеетесь где-то
И меня не можете любить.
Вера Инбер
... и научусь любить зелёный чай…, честно!
С маленькими мятными пряниками, ...c ладони?
А мне даже просто молчать с тобой интересно,
Коротая весь вечер рядышком в нашем доме.
Белой мукой рассыпается с неба пороша,
С сахарным хрустом ложатся на стёкла узоры,
- Знаешь, а Кай…, он несчастный и очень хороший,
Просто с разбитых зеркал начинаются ссоры.
Просятся, дверь, расцарапав когтями, метели,
Нам бы пустить их с тобой, прилетевших из леса…
- Как ты считаешь, а если б тогда, на дуэли…
Было бы честно под выстрел подставить Дантеса?
Пахнет с поленьев смолой, и огонь веселится…
- Вспомнила что-то? Смеёшься? Да так мне и надо!
Нет, ты скажи, ну и как же мне было не злиться -
Ты же чуть замуж не вышла за этого Блада!
Сколько земных полнолуний прошло с нашей встречи?
Тысячи сонных столетий судьба нас сводила,
И лишь вчера, поменяв свои крылья на плечи,
Ты мне призналась, что всё это время любила.
А за окном снова минус зашкалил за двадцать,
И, как всегда, ровно в полночь начнётся охота…
Даже не думай! Давай хоть в медовый не клацать
Ржавым забралом, доставшимся от Дон-Кихота!
Ну почему нами бабы, как хочется, вертят!!!
Мы ведь и крылья сдирали, аж перья звенели!
Может разочек ещё…? Блин! И час не потерпят?!
Через сто лет обещаешь? Ну что ж… полетели.
Сказоч-Ник
Юрий Визбор
Теперь толкуют о деньгах
В любых заброшенных снегах,
В портах, постелях, поездах,
Под всяким мелким зодиаком.
Тот век рассыпался как мел,
Который словом жить умел,
Что начиналось с буквы "Л",
Заканчиваясь мягким знаком.
О, жгучий взгляд из-под бровей!
Листанье сборника кровей!
Что было содержаньем дней -
То стало приложеньем вроде.
Вот новоявленный МоцАрт
Сродни менялам и купцам,
Забыв про двор, где ждут сердца,
К двору монетному приходит.
Все на продажу понеслось,
И что продать - увы - нашлось:
В цене все то, что удалось,
И спрос не сходит на интриги.
Явились всюду чудеса,
Рубли раздув как паруса,
И рыцарские голоса
Смехоподобны, как вериги.
Моя надежда на того,
Кто, не присвоив ничего,
Свое святое естество
Сберег в дворцах или в бараках,
Кто посреди обычных дел
За словом следовать посмел,
Что начиналось с буквы "Л",
Заканчиваясь мягким знаком.
Бугристы берега, благоприятны влаги,
О горы с гроздами, где греет юг ягнят.
О грады, где торги, где мозгокружны браги,
И деньги, и гостей, и годы их губят.
Драгие ангелы, пригожие богини,
Бегущие всегда от гадкия гордыни,
Пугливы голуби из мягкого гнезда,
Угодность с негою, огромные чертоги,
Недуги наглые и гнусные остроги,
Богатство, нагота, слуги и господа.
Угрюмы взглядами, игрени, пеги, смуглы,
Багровые глаза, продолговаты, круглы,
И кто горазд гадать и лгать, да не мигать,
Играть, гулять, рыгать и ногти огрызать,
Ногаи, болгары, гуроны, геты, гунны,
Тугие головы, о иготи чугунны,
Гневливые враги и гладкословный друг,
Толпыги, щеголи, когда вам есть досуг.
От вас совета жду, я вам даю на волю:
Скажите, где быть га и где стоять глаголю?
Михаил Ломоносов
mothlight
12.12.2010, 10:32
Как мотылек, лечу на яркий свет,
Обжегшись, снова падаю на землю.
Опять моей душе покоя нет,
И жизни без тебя я не приемлю.
Не думать, не мечтать, не ощущать,
Все бросить и уйти, не оглянувшись.
А в глубине души тайком признать,
Что ты мой маленький мирок разрушил.
И мысль свербит противным червячком,
И точит сердце, словно капля камень:
Мне может, обернуться мотыльком
И улететь туда, где лед и пламень?
Лаврова Татьяна
Флейта-позвоночник
Пролог
За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.
Всё чаще думаю —
не поставить ли лучше
точку пули в своём конце.
Сегодня я
на всякий случай
даю прощальный концерт.
Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.
1
Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
Буре веселья улицы у́зки.
Праздник нарядных черпал и че́рпал.
Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запёкшиеся, лезут из черепа.
Мне,
чудотворцу всего, что празднично,
самому на праздник выйти не с кем.
Возьму сейчас и грохнусь навзничь
и голову вымозжу каменным Невским!
Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!
Бог доволен.
Под небом в круче
измученный человек одичал и вымер.
Бог потирает ладони ручек.
Думает бог:
погоди, Владимир!
Это ему, ему же,
чтоб не догадался, кто́ ты,
выдумалось дать тебе настоящего мужа
и на рояль положить человечьи ноты.
Если вдруг подкрасться к двери спа́ленной,
перекрестить над вами стёганье одеялово,
знаю —
запахнет шерстью па́ленной,
и серой издымится мясо дьявола.
А я вместо этого до утра раннего
в ужасе, что тебя любить увели,
метался
и крики в строчки выгранивал,
уже наполовину сумасшедший ювелир.
В карты бы играть!
В вино
выполоскать горло сердцу изоханному.
Не надо тебя!
Не хочу!
Всё равно
я знаю,
я скоро сдохну.
Если правда, что есть ты,
боже,
боже мой,
если звёзд ковёр тобою выткан,
если этой боли,
ежедневно множимой,
тобой ниспослана, господи, пытка,
судейскую цепь надень.
Жди моего визита.
Я аккуратный,
не замедлю ни на день.
Слушай,
всевышний инквизитор!
Рот зажму.
Крик ни один им
не выпущу из искусанных губ я.
Привяжи меня к кометам, как к хвостам
лошадиным,
и вымчи,
рвя о звездные зубья.
Или вот что:
когда душа моя выселится,
выйдет на суд твой,
выхмурясь тупенько,
ты,
Млечный Путь перекинув виселицей,
возьми и вздерни меня, преступника.
Делай что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только —
слышишь! —
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!
Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда я денусь, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
2
И небо,
в дымах забывшее, что голубо́,
и тучи, ободранные беженцы точно,
вызарю в мою последнюю любовь,
яркую, как румянец у чахоточного.
Радостью покрою рёв
скопа
забывших о доме и уюте.
Люди,
слушайте!
Вылезьте из окопов.
После довоюете.
Даже если,
от крови качающийся, как Бахус,
пьяный бой идёт —
слова любви и тогда не ветхи.
Милые немцы!
Я знаю,
на губах у вас
гётевская Гретхен.
Француз,
улыбаясь, на штыке мрёт,
с улыбкой разбивается подстреленный авиатор,
если вспомнят
в поцелуе рот
твой, Травиата.
Но мне не до розовой мякоти,
которую столетия выжуют.
Сегодня к новым ногам лягте!
Тебя пою,
накрашенную,
рыжую.
Может быть, от дней этих,
жутких, как штыков острия,
когда столетия выбелят бороду,
останемся только
ты
и я,
бросающийся за тобой от города к городу.
Будешь за́ море отдана,
спрячешься у ночи в норе —
я в тебя вцелую сквозь туманы Лондона
огненные губы фонарей.
В зное пустыни вытянешь караваны,
где львы начеку, —
тебе
под пылью, ветром рваной,
положу Сахарой горящую щеку.
Улыбку в губы вложишь,
смотришь —
тореадор хорош как!
И вдруг я
ревность метну в ложи
мрущим глазом быка.
Вынесешь на́ мост шаг рассеянный —
думать,
хорошо внизу бы.
Это я
под мостом разлился Сеной,
зову,
скалю гнилые зубы.
С другим зажгёшь в огне рысаков
Стрелку или Сокольники.
Это я, взобравшись туда высоко,
луной томлю, ждущий и голенький.
Сильный,
понадоблюсь им я —
велят:
себя на войне убей!
Последним будет
твоё имя,
запекшееся на выдранной ядром губе.
Короной кончу?
Святой Еленой?
Буре жизни оседлав валы,
я — равный кандидат
и на царя вселенной,
и на
кандалы.
Быть царем назначено мне —
твоё личико
на солнечном золоте моих монет
велю народу:
вычекань!
А там,
где тундрой мир вылинял,
где с северным ветром ведет река торги, —
на цепь нацарапаю имя Лилино
и цепь исцелую во мраке каторги.
Слушайте ж, забывшие, что небо голубо́,
выщетинившиеся,
звери точно!
Это, может быть,
последняя в мире любовь
вызарилась румянцем чахоточного.
3
Забуду год, день, число.
Запрусь одинокий с листом бумаги я.
Творись, просветлённых страданием слов
нечеловечья магия!
Сегодня, только вошёл к вам,
почувствовал —
в доме неладно.
Ты что-то таила в шёлковом платье,
и ширился в воздухе запах ладана.
Рада?
Холодное
«очень».
Смятеньем разбита разума ограда.
Я отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен.
Послушай,
всё равно
не спрячешь трупа.
Страшное слово на голову лавь!
Всё равно
твой каждый мускул
как в рупор
трубит:
умерла, умерла, умерла!
Нет,
ответь.
Не лги!
(Как я такой уйду назад?)
Ямами двух могил
вырылись в лице твоём глаза.
Могилы глубятся.
Нету дна там.
Кажется,
рухну с по́моста дней.
Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался над ней.
Знаю,
любовь его износила уже.
Скуку угадываю по стольким признакам.
Вымолоди себя в моей душе.
Празднику тела сердце вызнакомь.
Знаю,
каждый за женщину платит.
Ничего,
если пока
тебя вместо шика парижских платьев
одену в дым табака.
Любовь мою,
как апостол во время о́но,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои —
радугой судорог.
Как слоны стопудовыми играми
завершали победу Пиррову,
Я поступью гения мозг твой выгромил.
Напрасно.
Тебя не вырву.
Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь
такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.
Губы дала.
Как ты груба ими.
Прикоснулся и остыл.
Будто целую покаянными губами
в холодных скалах высеченный монастырь.
Захлопали
двери.
Вошёл он,
весельем улиц орошён.
Я
как надвое раскололся в вопле,
Крикнул ему:
«Хорошо!
Уйду!
Хорошо!
Твоя останется.
Тряпок наше́й ей,
робкие крылья в шелках зажирели б.
Смотри, не уплыла б.
Камнем на шее
навесь жене жемчуга ожерелий!»
Ох, эта
ночь!
Отчаянье стягивал туже и туже сам.
От плача моего и хохота
морда комнаты выкосилась ужасом.
И видением вставал унесённый от тебя лик,
глазами вызарила ты на ковре его,
будто вымечтал какой-то новый Бялик
ослепительную царицу Сиона евреева.
В муке
перед той, которую отда́л,
коленопреклоненный выник.
Король Альберт,
все города
отдавший,
рядом со мной задаренный именинник.
Вызолачивайтесь в солнце, цветы и травы!
Весеньтесь жизни всех стихий!
Я хочу одной отравы —
пить и пить стихи.
Сердце обокравшая,
всего его лишив,
вымучившая душу в бреду мою,
прими мой дар, дорогая,
больше я, может быть, ничего не придумаю.
В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите —
гвоздями слов
прибит к бумаге я.
1915
Россия счастие. Россия свет.
А, может быть, России вовсе нет.
И над Невой закат не догорал,
И Пушкин на снегу не умирал,
И нет ни Петербурга, ни Кремля -
Одни снега, снега, поля, поля...
Снега, снега, снега...А ночь долга,
И не растают никогда снега.
Снега, Снега, снега... А ночь темна,
И никогда не кончится она.
Россия тишина. Россия прах.
А, может быть, Россия - только страх.
Веревка, пуля, ледяная тьма
И музыка, сводящая с ума.
Веревка, пуля, каторжный рассвет
Над тем, чему названья в мире нет.
Георгий Иванов
Я знаю: все плечи смело
ложатся в волны, как в простыни,
а ваше лицо из мела
горит и сыплется звездами.
Вас море держит в ладони,
с горячего сняв песка,
и кажется, вот утонет
изгиб золотистого виска...
Тогда разорвутся губы
от злой и холодной ругани,
и море пойдет на убыль
задом, как зверь испуганный.
И станет коситься глазом
в небо, за помощью, к третьему,
но брошу лопнувший разум
с размаха далеко вслед ему.
И буду плевать без страха
в лицо им дары и таинства
за то, что твоя рубаха
одна на песке останется.
Николай Асеев
1915
ФАНТАСМАГОРИЯ
Летаргией бульварного вальса
усыпленные лица подернув,
в электрическом небе качался
повернувшийся солнечный жернов;
покивали, грустя, манекены
головами на тайные стражи;
опрокинулись тучами стены,
звезды стали, стеная, в витражи;
над тоскующей каменной плотью,
простремглавив земное круженье,
магистралью на бесповоротье
облаками гремело забвенье;
под бичами крепчающей стужи
коченел бледный знак Фаренгейта,
и безумную песенку ту же
выводила полночная флейта.
Николай Асеев
1913
Рука тяжелая, прохладная
Легла доверчиво на эту,
Как кисть большая, виноградная,
Захолодевшая к рассвету.
Я знаю всю тебя по пальчикам,
По прядке, где пробора грядка,
И сколько в жизни было мальчиков,
И как с теперешним не сладко.
И часто за тебя мне боязно,
Что кто-нибудь еще и кроме,
Такую тонкую у пояса,
Тебя возьмет и переломит,
И ты пойдешь свой пыл раздаривать.
И станут гаснуть окна дома,
И станет повторенье старого
Тебе до ужаса знакомо...
И ты пойдешь свой пыл растрачивать...
Пока ж с весной не распрощаешься,
Давай, всерьез, по-настоящему,
Поговорим с тобой про счастье.
Николай Асеев
Поутру мои мысли скрывают ресницы -
Пусть никто не поймет, не узнает. А впрочем...
Сделан шаг: ты уже начинаешь мне сниться.
Ну а я? Сколько раз я была с тобой ночью?
Сколько раз ты в мечтах целовал мои губы?
Сколько раз меня звал? или все же ни разу?
Эта хрупкая ложь нас однажды погубит.
Так разбей ее Об пол, как старую вазу!
И не все ли равно, кто капканы расставил
На пути двух безумцев, на тропке обмана?
Мы уходим придумывать игры без правил,
Мы в реальную жизнь напускаем тумана.
Расширяя пространство немыслимых зАмков,
Виртуальностью день продлевая до ночи,
Мы живем в своем мире. И мир этот замкнут.
И в назначенный час отпускать нас не хочет.
Слишком сложно понять, убежать, распрощаться,
Слишком страшно проснуться – ведь сон наш прекрасен!
Слишком скучен наш быт, чтоб к нему возвращаться.
Почему ты молчишь? разве ты не согласен?..
Мы не станем рабами ненужного спора.
Только шалости наши не так уж невинны!
Мы с тобой – клептоманы, преступники, воры,
Мы друг друга крадем у вторых половинок...
Снова виртуальное
Ты меня поймал как пулю грудью,
Осложнений нет - и слава богу!
Знаешь, виртуалки - тоже люди,
Только нереальные немного.
Нам ведь тоже свойственны печали,
И осенний воздух так же ранит.
Это, понимаешь, лишь вначале
Виртуалка - образ на экране.
А потом стремительно-жестоко
Без стыда, без спросу и без права
Входим мы живительным потоком,
А живем мучительной отравой.
И смертельно пораженным людям
Снова врем о том, что время лечит...
Потому-то нас никто не любит:
Все-таки, с реальными полегче. :)
Chedi
Всех прикроватных ангелов, увы,
Насильно не привяжешь к изголовью.
О, лютневая музыка любви,
Нечасто ты соседствуешь с любовью.
Легальное с летальным рифмовать -
Осмелюсь ли - легальное с летальным?
Но рифмовать - как жизнью рисковать.
Цианистый рифмуется с миндальным.
Ты, музыка постельных пустяков -
Комков простынных, ворохов нательных -
Превыше всех привычных языков,
Наивных, неподдельных.
Поверишь в ясновиденье мое,
Упавши в этот улей гротесковый,
Где вересковый мед, и забытье,
И образ жизни чуть средневековый.
Любовь - необнаруженный циан,
Подлитый в чай, подсыпанный в посуду...
Судьба - полуразрушенный цыган,
Подглядывающий за мной повсюду.
А прикроватных ангелов, увы,
Насильно не поставлю в изголовье,
Где лютневый уют, улет любви
И полное средневековье.
Вероника Долина
Николай Гумилев
Неоромантическая сказка
Над высокою горою
Поднимались башни замка,
Окруженного рекою,
Как причудливою рамкой.
Жили в нем согласной парой
Принц, на днях еще из детской,
С ним всезнающий и старый
И напыщенный дворецкий.
В зале Гордых Восклицаний
Много копий и арканов,
Чтоб охотиться на ланей
И рыкающих кабанов.
Вид принявши молодецкий,
Принц несется на охоту,
Но за ним бежит дворецкий
И кричит, прогнав дремоту:
«За пределами Веледа
Есть заклятые дороги,
Там я видел людоеда
На огромном носороге.
Кровожадный, ликом темный,
Он бросает злые взоры,
Носорог его огромный
Потрясает ревом горы».
Принц не слушает и мчится,
Белый панцирь так и блещет,
Сокол, царственная птица,
На руке его трепещет.
Вдруг... жилище людоеда —
Скал угрюмые уступы
И, трофей его победы,
Полусъеденные трупы.
И, как сны необычайны,
Пестрокожие удавы...
Но дворецкий знает тайны,
Жжет магические травы.
Не успел алтарь остынуть,
Людоед уже встревожен,
Не пытается он вынуть
Меч испытанный из ножен.
На душе тяжелый ужас,
Непонятная тревога,
И трубит он в рог, натужась,
Вызывает носорога.
Но он скоро рог оставит:
Друг его в лесистом мраке,
Где его упорно травят
Быстроногие собаки.
Юный принц вошел нечаян
В этот дом глухих рыданий,
И испуганный хозяин
Очутился на аркане.
Людоеда посадили
Одного с его тоскою
В башню мрака, башню пыли,
За высокою стеною.
Говорят, он стал добрее,
Проходящим строит глазки
И о том, как пляшут феи,
Сочиняет детям сказки.
Лиса Алиса
12.12.2010, 18:01
Post-
Подсознательный Блок тлеет бликом на мысленной лире,
На ментальную лютню ладонь положил Пастернак,
Даже то, что само по себе прозябает в эфире,
Не заронится в душу горячим зерном просто так.
За здорово живешь, говорят, ничего не дается.
И перечить не смей, а не то прослывешь наглецом.
И в ларце кипарисовом четки тоскуют о солнце,
И сестра моя жизнь невский камень бросает в лицо.
Это горькое сито подкожную зябь высевает,
И мурашки бегут в мониторе дрожащем, и ах-
матовский профиль в чаду электронном сияет,
И Марина-измена запястье сжимает впотьмах.
Но уже на подходе от стен Вавилона когорты,
Задыхаются рифмами, в легких не чуя каверн.
Сколько вытекло лимфы мадеры и крови кагора!
А в смертельных промилле бушует, шипит постмодерн.
Рому, рому, романов, трагедий, мистерий, частушек!
Мы начнем нашу славную песню Поэмой конца.
Да закрой же ты книгу, салага, и просто послушай,
Как пятнадцать нас было тогда на сундук мертвеца.
Мне, о муза фригидная, вот где твоя тонкотелость!
Я приму, наконец, одноглазых братишек совет
Позабыть, как недавно в бессмыслии детском хотелось
Вдруг свернуть под «кирпич» и разбиться о зимний рассвет.
© Copyright: Хельга Харен
Лиса Алиса
12.12.2010, 18:04
Снегопад
Как не плакать? Как, давясь, не лакать
Молоко тяжелых небес,
Если шаг чеканит снежинок рать,
Держит копья наперевес?
И в лицо, а чаще всего в глаза
Целит бой ледяной пращи.
Ни бежать назад, ни «прощай» сказать,
Выбит меч, и расколот щит.
От дежурных слов «так устроен мир»
Лишь соленый иней у рта,
Чуют кровь сквозь вьюгу клинки рапир,
И сквозная рана чиста.
Может, сдаться в плен? Но зима сильна
Не оружием белых рот,
А густым запасом простого льна,
Что на саваны раздает.
Как она подходит — хрустит в груди
Шаг серебряных каблуков.
Нет причин грустить лишь у мутных льдин
И себя жалеть — у снегов.
Но в разгаре схватки семи ветров,
Кособок, темнолик, горбат,
Лунной бритвой вспорет себе нутро,
Чтобы нас укрыть, снегопад.
© Copyright: Хельга Харен
blagoroden_don
12.12.2010, 18:40
Королева марихуаны, ты объездила много стран,
ты затягивалась нирваной, подносила к губам кальян,
твои пальцы ласкали свиток, где иероглифы, как корабли,
уплывали в столбцы молитвы и чертили дуэль любви.
Поднимаюсь я утром рано, на холодный гляжу рассвет,
королева марихуаны - на снегу отпечатан след,
звон трамвая, плевок гудбая, тучи нынче сгустились над
тем пространством, что позволяет дуэлянтам не ждать наград.
Если сердце - то это слева, если справа - то это печень,
не кляни меня, королева, все равно утешиться нечем,
жизнь расписана словно в смете, завтра в церковь, потом в Париж,
да, мы встретились на рассвете и расстанемся, - как велишь.
Выбирала ты кавалера, чтоб плевал на чужую боль,
хорошо с тобой, королева, хорошо пролететь с тобой
мимо праздников и усадеб, мимо милых и правильных лиц,
мимо всех на земле доказательств, мимо всех на земле столиц,
мимо фронта и мимо тыла, мимо дел и курорта прочь,
чтобы пела и чтоб знобила, била в бубен шаманка - ночь.
Наша вечность подвешена криво на гвозде из прочитанных книг,
я не знаю исход мотива, но я помню чем дышит миг,
над расхристанным постоянством развевающий свой дымок,
над испуганным диссонансом, отбывающим вечный срок,-
за чертой городского распева, за сетчаткой тревожных глаз,
если сердце, то это слева, каждый раз как последний раз.
1996
blagoroden_don
12.12.2010, 19:39
Тебя, обладавшего силой
волшебных речений, пророк,
ночной серафим шестикрылый
на темном пути подстерег.
Ухватки — развязны и грубы,
и злобен заоблачный лик.
Он смотрит насмешливо в зубы:
показывай, дескать, язык!..
Скажи ему: «Ангел небесный,
не тронь моего языка —
доднесь его сладостной песней
смирялась людская тоска.
Ему покорялись народы,
пред ним расступались не раз
морские кипучие воды,
и скалы пускалися в пляс,
иного призванья не чая,
и Божий им тешился слух!..» —
всё громче кричи — замечая,
что вестник-то попросту глух.
...Не будет пчелиного гуда,
слетавшего в сердце с листа,
кишащего буквами, — чуда, —
одна немота, немота.
mothlight
12.12.2010, 20:55
Набоков Владимир
Когда захочешь, я уйду
Когда захочешь, я уйду,
утрату сладостно прославлю,--
но в зацветающем саду,
во мгле пруда тебе оставлю
одну бесценную звезду.
Заглянешь ты в зеркальный пруд
и тронешь влагу, и движенья
беспечных рук звезду вспугнут,
но зыбь утихнет, отраженье
вернется вновь, шепнет: я тут...
Ты кинешь камешек, и вновь
зыбь круговая гладь встревожит.
О, нет, звезде не прекословь,
растаять в сумраке не может
мой лучший луч, моя любовь...
Над влагой душу наклоня,
так незаметно ты привыкнешь
к кольцу тончайшего огня;
и вдруг поймешь, и тихо вскрикнешь,
и тихо позовешь меня...
mothlight
12.12.2010, 20:58
Саша Бес
Сломанные кошки
Кошка случайно сломалась…возьми – почини.
Или… и эту на кладбище сломанных кошек?
Что же ты плачешь? ТЕБЯ я люблю! Я не брошу!!!
… снова обрезана жизни духовная нить.
Ты разрешишь полежать у тебя на груди?
Там что-то тикает так неразборчиво - сложно.
Что-то внутри… Я потрогаю? Можно? Ведь можно?
Или… сломается? Ах, мне ведь надо идти!
Только скажи – ты же можешь здесь все изменить?
Ты ремонтировал кукол, качели, сапожки…
Просто мне страшно, а вдруг я как все эти кошки…
Завтра сломаюсь… а ты не захочешь чинить.
jyrnalistka
12.12.2010, 21:06
В таком изысканном пальто -
он показался всем, - как нечто,
Но оказалось, что ничто,
Как только уст коснулись речи.
И вся гламурность в ручейки
Гурьбою тающих снежинок
Скатилась плавно вдоль руки
На блеск изысканных ботинок!
О. Бондарь-Кулинич
jyrnalistka
12.12.2010, 21:07
...Кому, скажите, роль любовницы к лицу,
Но если большее никто не предлагает,
То так и будет, лишь бы в сети подлецу
Не угодить. А он-то их и расставляет...
Грэй
Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.
Максимилиан Волошин, 1911
blagoroden_don
12.12.2010, 21:48
Ничто так не зыбко,
как встреча.
Ну а мы,словно малые дети,
не верим,что время истлеет.
То приручая,то чураясь друг друга,
ёрничаем перед разлукой,
словно фантики,копим обиды,
проверяем,жжется ли пламя.
Но выбрано,выкликнуто уже
чье-то имя.
передышка окончена.
И в тоскливом предчувствии,
в страхе,
корежась,противясь дороге,
мы цепляемся крепко за шнур золотой.
Но он,ненадежный,он рвется.
И уносит нас прочь
из города одного и того же,
из мира одного и того же
каждого
под ту же
всех уравнивающую землю.
Перевод И.Журбиной-Грицковой
То в виде девочки, то в образе старушки,
То грустной, то смеясь — ко мне стучалась ты:
То требуя стихов, то ласки, то игрушки
И мне даря взамен и нежность, и цветы.
То горько плакала, уткнувшись мне в колени,
То змейкой тонкою плясала на коврах...
Я знаю детских глаз мучительные тени
И запах ладана в душистых волосах.
Огонь какой мечты в тебе горит бесплодно?
Лампада ль тайная? Смиренная свеча ль?
Ах, все великое, земное безысходно...
Нет в мире радости светлее, чем печаль!
Максимилиан Волошин
Доброй нянькой баюкает маятник
Времени вкрадчивый бег,
Расплескала ковшом из памяти
Последнюю ночь о тебе.
И уже не видеть, не слышать
Белых рук и серебряных строк,
Только рифмы взовьются выше,
Словно птицы за душный порог.
За любовь, за ласки, за улыбки
В переплете радостном греха,
Расплачусь за все свои ошибки
Звонкою монетою стиха.
Сусанна Мар, 1920
Охватила голову и стою, —
Что людские козни! —
Охватила голову и пою
На заре на поздней.
Ах, неистовая меня волна
Подняла на гребень!
Я тебя пою, что у нас — одна,
Как луна на небе!
Что, на сердце вороном налетев,
В облака вонзилась.
Горбоносую, чей смертелен гнев
И смертельна — милость.
Что и над червонным моим Кремлем
Свою ночь простерла,
Что певучей негою — как ремнем,
Мне стянула горло.
Ах, я счастлива! Никогда заря
Не сгорала — чище.
Ах, я счастлива, что, тебя даря,
Удаляюсь — нищей,
Что тебя, чей голос — о глубь, о мгла! —
Мне дыханье сузил,
Я впервые именем назвала
Царскосельской Музы.
1916
Чужое ремесло мной помыкает.
На грех наводит, за собой маня.
моя работа мне не помогает
и мстительно сторонится меня.
Я ей вовеки соблюдаю верность,
пишу стихи у краешка стола,
и все-таки меня снедает ревность,
когда творят иные мастера.
Поет высоким голосом кинто,
и у меня в тбилисском том духане,
в картинной галерее и в кино
завистливо заходится дыханье.
Когда возводит красную трубу
печник на необжитом новом доме,
я тоже вытираю об траву
замаранные глиною ладони.
О, сделать так, как сделал оператор -
послушно перенять его пример
и, пристально приникнув к аппаратам,
прищуриться на выбранный предмет.
О, эта жадность деревце сажать,
из лейки лить на грядках неполитых
и линии натурщиц отражать,
размазывая краски на палитрах!
Так власть чужой работы надо мной
меня жестоко требует к ответу.
Но не прошу я участи иной.
Благодарю скупую радость эту.
Белла Ахмадулина
Уильям Шекспир (Перевод Маршака)
Сонет 140
Будь так умна, как зла. Не размыкай
Зажатых уст моей душевной боли.
Не то страданья, хлынув через край,
Заговорят внезапно поневоле.
Хоть ты меня не любишь, обмани
Меня поддельной, мнимою любовью.
Кто доживает считанные дни,
Ждет от врачей надежды на здоровье.
Презреньем ты с ума меня сведешь
И вынудишь молчание нарушить.
А злоречивый свет любую ложь,
Любой безумный бред готов подслушать.
Чтоб избежать позорного клейма,
Криви душой, а с виду будь пряма!
Caliginosum Catena
Под сумрачным туманом мелких будней
Плывет реальность наших перемен.
Друг друга мы вовек не позабудем,
Ища самим себе в других размен.
На синекрылье сладострастной ночи,
В сплетеньи душ мы будем пировать,
Записывая «очень» и «не очень»
В душевных ран закрытую тетрадь.
Молчим о многом в разговорах наших,
Не оставляя выхода страстям.
В чужих сердцах чужую ниву пашем
И слепо верим в преданность цепям.
Есть в нашей связи маленькое чудо –
Ни ты, ни я друг другу не нужны,
Но мы пересекаемся повсюду
И каждый раз наивны и нежны.
Nazhdaak
Evgeniya adamenko
13.12.2010, 14:12
http://s13.radikal.ru/i186/1012/dd/e67d0a45ea9f.jpg (http://www.radikal.ru)
Вчера еще в глаза глядел,
А нынче - всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче - вороны!
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
"Мой милый, что тебе я сделала?!"
И слезы ей - вода, и кровь -
Вода,- в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха - Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая...
И стон стоит вдоль всей земли:
"Мой милый, что тебе я сделала?"
Вчера еще - в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал,-
Жизнь выпала - копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою - немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
"Мой милый, что тебе я сделала?"
Спрошу я стул, спрошу кровать:
"За что, за что терплю и бедствую?"
"Отцеловал - колесовать:
Другую целовать",- ответствуют.
Жить приучил в самом огне,
Сам бросил - в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе - я сделала?
Всё ведаю - не прекословь!
Вновь зрячая - уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.
Самo - что дерево трясти! -
В срок яблоко спадает спелое...
- За всё, за всё меня прости,
Мой милый,- что тебе я сделала
Марина Цветаева
Уж часы — который час? —
Прозвенели.
Впадины огромных глаз,
Платья струйчатый атлас...
Еле-еле вижу Вас,
Еле-еле.
У соседнего крыльца
Свет погашен.
Где-то любят без конца...
Очерк Вашего лица
Так прекрасен.
В комнате полутемно,
Ночь — едина.
Лунным светом пронзено,
Углубленное окно —
Словно льдина.
—Вы сдались? — звучит вопрос.
—Не боролась.
Голос от луны замерз.
Голос — словно за сто верст
Этот голос!
Лунный луч меж нами встал,
Миром движа.
Нестерпимо заблистал
Бешеных волос металл
Темно-рыжий.
Бег истории забыт
В лунном беге.
Зеркало луну дробит.
Отдаленный звон копыт,
Скрип телеги.
Уличный фонарь потух,
Бег — уменьшен.
Скоро пропоет петух
Расставание для двух
женщин.
(М. Цветаева)
Всех его сил проверка,
сердца его проверка,
чести его проверка,-
жестока, тяжка, грозна,
у каждого человека
бывает своя война.
С болезнью, с душевной болью,
с наотмашь бьющей судьбою,
с предавшей его любовью
вступает он в смертный бой.
Беды как танки ломятся,
обиды рубят сплеча,
идут в атаки бессонницы,
ночи его топча.
Золой глаза запорошены,
не видит он ничего,
а люди:"Ну, что хорошего?"-
спрашивают его.
А люди-добрые, умные
(господи им прости) -
спрашивают, как думает
лето он провести?
Ах, лето моё нескончаемое,
липки худенькие мои,
городские мои, отчаянные,
героические соловьи...
Безрадостных дней круженье,
предгрозовая тишина.
На осадное положенье
душа переведена.
Только б в сотый раз умирая,
задыхаясь в блокадном кольце,
не забыть-
Девятое мая
бывает где-то в конце.
Александр Аронов
Развернется трамвай или, можно считать,
Все вокруг развернет.
И отпрянет от стекол примет нищета —
Этот снег, этот лед,
Промелькнут апельсины
в усталой руке,
А на том вираже
Тонкий девочкин шарф
на наклонном катке,
Улетевший уже.
Вся картинка, что названа этой зимой,
Так ясна, так резка —
И присевший щенок,
и мгновенной семьей
Пять мужчин у ларька.
Снег висит между темных
дневных фонарей
И гляжу, не пойму —
Надо что-то о жизни
запомнить скорей —
Почему, почему?..
1978
Давид Самойлов
В этот час гений садится писать стихи.
В этот час сто талантов садятся писать стихи.
В этот час тыща профессионалов садятся писать стихи.
В этот час сто тыщ графоманов садятся писать стихи.
В этот час миллион одиноких девиц садятся писать стихи.
В этот час десять миллионов влюбленных юнцов садятся писать стихи.
В результате этого грандиозного мероприятия
Рождается одно стихотворение.
Или гений, зачеркнув написанное,
Отправляется в гости.
Я с детства видел свой портрет в оконной раме,
Неясный, смутный, темный силуэт,
Лишь изредка портрет бывал с глазами,
Когда в глаза мне падал яркий свет.
В портрете этом явно было сходство
Со мной, но поражало не оно,
В нем отражалась тайна превосходства
Во всем, что лишь чуть-чуть отражено.
Неясность вызывала напряженье
И заставляла видеть наугад,
Я проникал игрой воображенья
Во все, во что не мог проникнуть взглвд.
И ясно видел я, что все во мне неясно,
Все обозначено едва-едва, чуть-чуть,
И все старания напрасны,
Нельзя проникнуть в собственную суть.
Воочию свою я тайну видел
И делался себе почти чужим,
И смерть свою заране ненавидел,
И пред собой таился, недвижим.
Да, смерть.
О ней я думал тоже,
Когда в себя смотрелся, не дыша.
Я представлял себе: наверное, похожа
На это
Отлетевшая душа.
Все в дороге, все в дороге,
Все в заботах и тревоге,
Все в заборах и замках,
Все с собою, все в комках;
Узел боли, ящик доли,
Чемодан слепой неволи,
Мыслей слипшихся комок
И любви большой мешок.
Привычная вечерняя тревога
Берет меня в железные тиски,
И катится передо мной дорога
Сомнений будничных и будничной тоски.
И каждый день я ухожу все дальше
И думаю с печалью о конце -
Меня гнетет оттенок скрытой фальши
В моем терновом будто бы венце.
Какие терни, что еще за бредни,
Какие мы страдальцы, что за вздор.
Все суетимся около передней,
Скрывая тупо общий наш позор.
Кому пенять! Воистину обидно,
Что сами виноваты мы во всем,
И как же нам по совести не стыдно,
За то, что так беспомощно живем!
Назавтра день - и новая забота,
И новые усилья без конца
Унылого копеечного счета,
Кривляния усталого лица.
Мне что-то постоянно одиноко,
Мне как-то беспрестанно тяжело.
Без всякого намеченного срока
Я ждал и ждал, а время шло и шло.
А время становилось злей и злее,
И каждый день пускало под клише,
Оно давно свилось петлей на шее,
Повисло камнем на моей душе.
И вот пришел тот день, когда нет мочи,
Когда терпеть все это нету сил,
И глупо ждать восхода среди ночи,
И жизнь любить, бредя среди могил.
И страшная уверенность приходит,
Что срок истек, и это - не беда,
Все было на земле - и все проходит,
Так было - так останется всегда.
Я жить хочу, но это очень трудно,
А главное - нетрудно умереть,
Когда так больно, долго и так нудно
Терять, разуверяться и стареть.
Я, видно, болен не на шутку,
Я, видно, спятил наконец,
Мучения надел венец,
А дела-то на самокрутку.
Перекурить бы это все,
Покрыть их трехэтажным матом,
И снова в строй - опять солдатом,
А я уперся, как осел.
Ну, не сумел. Подохнуть, значит?
Нет, встану, встану - видит Бог!
И ничего, что чуть поплачу.
Я клавишей стаю кормил с руки
Под хлопанье крыльев, плеск и клекот.
Я вытянул руки, я встал на носки,
Рукав завернулся, ночь терлась о локоть.
И было темно. И это был пруд
И волны.- И птиц из породы люблю вас,
Казалось, скорей умертвят, чем умрут
Крикливые, черные, крепкие клювы.
И это был пруд. И было темно.
Пылали кубышки с полуночным дегтем.
И было волною обглодано дно
У лодки. И грызлися птицы у локтя.
И ночь полоскалась в гортанях запруд,
Казалось, покамест птенец не накормлен,
И самки скорей умертвят, чем умрут
Рулады в крикливом, искривленном горле.
Борис Пастернак
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.
Достигнутого торжества
Игра и мука -
Натянутая тетива
Тугого лука.
Борис Пастернак
Мир выбелен...
Неждана Юрьева
Мир выбелен, как полотно -
Зима на славу постаралась...
Ты смотришь с улицы в окно.
Печально? Вряд ли... Показалось...
Ты ждешь меня, который час...
Ты терпелив и горд не в меру.
И я готова в этот раз
Принять слова твои на веру...
Я постараюсь. Я смогу
Поверить в бред. И сжиться с бредом.
Я вдоль по улице бегу.
К тебе? Нет, за тобою следом.
За опоздание простив,
Ты снова промолчишь о многом.
И остановишь мой порыв
Заледеневших губ ожогом...
Твое "люблю" - осколок льда,
Кусок мозаики для Кая -
Мой пыл растопит без труда...
Но я не Герда... Отпускаю...
Мороз. Спасибо февралю!
До резкой боли в подреберье
Мой вдох: "Я всё ещё люблю"..
И выдох: "Но, увы, не верю"...
Дрожит предательски рука,
И сердце говорит с укором,
Что еле слышное: "Пока"...
Мне станет новым приговором...
Мир выбелен, как полотно.
Зима на славу постаралась.
Любовь потеряна давно...
Печально? Вряд ли... Показалось...
Ангинистое
Сказоч-Ник
Когда пожар болезни тело
Сжигал, выпаривая кровь,
Когда оно огнем звенело,
И лоскутами сердце тлело –
Душа цеплялась за любовь.
Сжималось пекло одеяла,
И мокла простынь под спиной,
Ты над беспамятством стояла,
И жар губительный смиряла
Своей прохладною рукой.
И на мои сухие губы
Ложились пальцы изо льда,
В тугих объятиях простуды,
Сквозь сон, сквозь стиснутые зубы,
Я звал, наверное, тебя…
И ты одна всю ночь терпела
Ожоги моих вялых рук,
Шептала, гладила, смотрела
И очень искренно хотела
Сберечь меня от этих мук.
Не отпускала, не сдавалась
И возвращала силы мне,
Сама под утро забывалась,
И так устало улыбалась
Своей победе в этом сне.
И в полдень пластик телефона
Звенел, как будто вызов в рай:
Лежи! Не выходи из дома!
Не вздумай чай пить без лимона.
Я скоро буду, не скучай!
Сны любви
Рукой прозрачною взмахнув,
Мои вспугнула сны.
Я вижу воробьиный страх,
Когда гляжу им вслед...
Бессонно предстоит прожить
До краешка зимы,
Но с краешка - прости - сорвусь
В весенний первый свет, -
И будут сны… Да, снова сны -
Как нити-провода,
Протянутые из моей
В другую чью-то грудь,
И снова вся моя любовь,
Неистребимо вся,
Бесстрашно потечёт по ним
В свой вечно новый путь.
Coma
Ни слова о любви! Но я о ней ни слова,
не водятся давно в гортани соловьи.
Там пламя посреди пустого небосклона,
но даже в ночь луны ни слова о любви!
Луну над головой держать я притерпелась
для пущего труда, для возбужденья дум.
Но в нынешней луне - бессмысленная прелесть,
и стелется Арбат пустыней белых дюн.
Лепечет о любви сестра-поэт-певунья -
вполглаза покошусь и усмехнусь вполрта.
Как зримо возведен из толщи полнолунья
чертог для Божества, а дверь не заперта.
Как бедный Гоголь худ там, во главе бульвара,
и одинок вблизи вселенской полыньи.
Столь длительной луны над миром не бывало,
сейчас она пройдет. Ни слова о любви!
Так долго я жила, что сердце притупилось
но выжило в бою с невзгодой бытия,
и вновь свежим-свежа в нём чья-то власть и милость.
Те двое под луной - неужто ты и я?
Белла Ахмадулина
1973
Ты проходишь на Запад Солнца,
Ты увидишь вечерний свет,
Ты проходишь на Запад Солнца,
И метель заметает след.
Мимо окон моих - бесстрастный -
Ты пройдешь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души.
Я на душу твою - не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку, бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя.
И по имени не окликну,
И руками не потянусь.
Восковому святому лику
Только издали поклонюсь.
И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое,
Поцелую вечерний снег. -
Там, где поступью величавой
Ты прошел в гробовой тиши,
Свете тихий - святыя славы -
Вседержитель моей души.
1916