Просмотр полной версии : Любимые стихи
Служанка скромная с великою душой,
Безмолвно спящая под зеленью простой,
Давно цветов тебе мы принести мечтали!
У бедных мертвецов, увы, свои печали, -
И в дни, когда октябрь уныло шелестит
Опавшею листвой над мрамором их плит,
О, как завидуют они нам бесконечно,
Нам, дремлющим в тепле, в уютности беспечной,
В то время, как они, под гнетом черных снов,
Без доброй болтовни, в стенах сырых гробов,
Скелеты мерзлые, изрытые червями,
Лежат… И сыплются беззвучными клоками
На них снега зимы… И так года текут.
И свежих им венков друзья не принесут!
Холодным декабрем, во мраке ночи синей,
Когда поют дрова, шипя, в моем камине, -
Увидевши ее на креслах в уголку,
Тайком поднявшую могильную доску
И вновь пришедшую, чтоб материнским оком
Взглянуть на взрослое дитя свое с упреком, -
Что я отвечу ей при виде слез немых,
Тихонько каплющих из глаз ее пустых?
Молодая пешеход
25.08.2010, 20:15
Нет, мы борзые больно - не в Южный Гоа, так под арест.
Впрочем, кажется, нас минует и эта участь -
Я надеюсь на собственную везучесть,
Костя носит в ухе мальтийский крест.
У меня есть черная нелинованная тетрадь.
Я болею и месяцами лечу простуду.
Я тебя люблю и до смерти буду
И не вижу смысла про это врать.
По уму - когда принтер выдаст последний лист,
Надо скомкать все предыдущие да и сжечь их -
Это лучше, чем издавать, я дурной сюжетчик.
Правда, достоверный диалогист.
Мы неокончательны, нам ногами болтать, висеть,
Словно Бог еще не придумал, куда девать нас.
Все, что есть у нас - наша чертова адекватность
И большой, торжественный выход в сеть.
Вера Полозкова опять
(я пересмотрела тучищу авторов, но вот Полозкова.. и Бродский.. да)))
Вера Полозкова опять
(я пересмотрела тучищу авторов, но вот Полозкова.. и Бродский.. да)))
:) Вера Полозкова
откровенно обо всём
Морозно, и наглухо заперты двери.
В колонках тихонько играет Стэн Гетц.
В начале восьмого, по пятницам, к Вере,
Безмолвный и полный, приходит пиздец.
Друзья оседают по барам и скверам
И греются крепким, поскольку зима.
И только пиздец остается ей верным.
И в целом, она это ценит весьма.
Особо рассчитывать не на что, лежа
В кровати с чугунной башкою, и здесь
Похоже, все честно: у Оли Сережа,
У Кати Виталик, у Веры пиздец.
У Веры характер и профиль повстанца.
И пламенный взор, и большой аппетит.
Он ждет, что она ему скажет «Останься»,
Обнимет и даже чайку вскипятит.
Но Вера лежит, не встает и не режет
На кухне желанной колбаски ему.
Зубами скрипит. Он приходит на скрежет.
По пятницам. Полный. И сразу всему
:shine:
Дети тьмы не получат крылья,
Это мы не получим крылья,
Наши тела раздавлены прахом,
Стиснуты фактами и одеждой,
Как идеальной могилой. Нет
Надежды, когда безумие жизни
Мы называем ее провалом,
А гений просто скользит по нити,
Воздушной нити воображенья,
Делая нас плечом равновесья,
Лишая нашу ходьбу движенья,
И если мы уходим в дорогу -
Так только щебнем ему под ногу.
Поскольку мы обычные люди,
Это мы обычные люди,
Еда и сон, ласка и смех
Сухими глазами, сухими губами.
Бледные мысли владеют нами,
Стаей скучающих паразитов
В запахе пота и сигарет,
Так пахнет наша судьба, вырывая,
Бросая нас в запасники тьмы
Двуспальных и односпальных постелей,
Скрипучих гробов и глухих колыбелей,
И общие мысли вгоняя в умы.
Обычные люди - да, это мы,
Это наш алчный писк раздается из пыли
Под доскою, которой нас придавили.
Дети тьмы не получат крылья,
Это ты не получишь крылья,
Пока стоишь в середине круга,
Пока доверяешь его проклятью
И ждешь очевидных вещей из мрака.
Непостижимое и вечное
Я умножаю все на ноль,
Так я в нули все превращаю.
Я остаюсь совсем один,
Совсем один, я наблюдаю.
Нет ничего ни лиц, ни глаз,
Ни звуков, ни земли, ни неба,
Нет темноты, нет света звезд.
Вселенной нет, она истлела.
Но если нету ничего,
Так что то это, что осталось?
Как сформулировать его?
Когда, зачем откуда взялось?
Непостижимое и вечное,
Оно незримо, но так явно.
Оно плюс - минус бесконечность,
Оно пугающе забавно.
И заставляет трепетать,
И в исступлении озираться
Его не слыша оглыхать,
Его не видя пригибаться.
И с ним сливаясь обрести,
Забытый напрочь вновь знакомый,
Сквозь мясорубку всех стихий,
Тот яркий свет родного дома.Алексей Фишев
(я пересмотрела тучищу авторов, но вот Полозкова..
:) есть еще авторы:
...А ты говорил, что, в общем, все ерунда,
что жить бы да радоваться, но что-то мешает, блин...
Швецию - как в анекдоте - захватит Золотая Орда.
Я разревусь - несмотря на тушь и наличье контактных линз.
А я разревусь, как положено, уткнувшись тебе в плечо,
прекрасно осознавая, что все это - ни к чему.
Слезы - кислотный дождь. Разъедает и горячо...
Привычка падать и подниматься липнет, как конфета "Му-му".
Ты прости... Я не могу отдать больше, чем я могу.
Поэтому - запросто, без раздумий - отдаю тебе все.
Облако, закрывшее the dark side of the moon -
расположено между "битлами", Б. Г. и Басе.
Ждать тебя - недельки, уговоримся так, через три.
Иногда бессмысленно разделяться на "ты" и "я".
Мы снова выплывем - всегда готова держать пари,
Город любит тебя. Много воды, которой ты будешь пьян.
Этот город слишком хорош, чтобы издохнуть в нем,
да и доброхоты непременно - как ни отпинывайся - спасут.
Потому, удивляясь себе в сотый раз - живем,
хоть и криво, как "Let It Be", исполненная Алсу.
Машинально насвистываю прилипший к губам мотив,
и подпевают гудкам Десять Прекрасных Дев.
После двух валидола и водки двухсот - перестает трясти.
Затем и пили, собственно. Ч. т. д.
Для безногой собачки - и тысяча верст не крюк.
Ближний свет гасит успешная проба на алкоголь.
А на все объятья, как ни пытайся, не хватит рук.
Если есть где-то Бог - пусть приглядит за тобой.
Уходить - не оглядываясь, с чеканно-прямой спиной -
тем прямее, чем мучительней хочется умереть.
Даже не сделать ручкой, как Минелли. Красиво, но -
надо снизить пафос. Не то слишком уж - "Кабаре".
Катерина Молочникова
А. Вертинский Ночью на кладбище - строгое,
Чуть только месяц взойдёт,
Крошка-малютка безногая
Пыльной дорогой ползёт.
Днём по канавкам валяется,
Что-то тихонько скулит.
Ночью в траву забирается -
Между могилками спит.
Старой забытой дороженькой,
Между мохнатых могил,
Добрый и ласковый Боженька
Нынче во сне приходил:
Ноги, большие и новые
Ей подарить обещал,
А колокольцы лиловые
Тихо звенели хорал.
"Боженька! Ласковый Боженька!
Что Тебе стоит к весне
Малой и глупой Безноженьке
Ноги приклеить во сне!"
Из Гейне
........
О, как долго длится ночь!
В сердце тьма, тоска и крики.
Нимфы, встаньте из воды,
Пойте, вейте танец дикий!
Головой приникну к вам,
Пусть замрет душа и тело!
Зацелуйте в вихре ласк
Так, чтоб сердце онемело!
саша черный
Вечерело. Пели вьюги.
Хоронили Магдалину,
Цирковую балерину.
Провожали две подруги.
Шёл и клоун, плакал клоун -
- Был он другом Магдалины,
Просто другом, не мужчиной,
Чистил ей трико бензином,
И смеялась Магдалина:
"Ну, какой же ты мужчина?
Ты - чудак, ты пахнешь псиной!"
Бедный Пиккало Бамбино...
На кладбище снег был чище, голубее городского.
Вот зарыли Магдалину,
Цирковую балерину, и ушли от смерти снова.
Вечерело. Город ник
В тихой сумеречной тени.
Поднял клоун воротник,
И, упавши на колени,
Вдруг завыл в тоске звериной -
- Он любил! Он был мужчиной!
Он не знал, что даже розы
От мороза пахнут псиной!
Бедный Пиккало Бамбино...А. Вертинский
В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешёвом электрическом раю,
Всю ночь ломаю руки
От горести и муки
И людям что-то жалобно пою.
Звенят, гудят джаз-банды,
Танцуют обезьяны
И скалят искалеченые рты.
А я кривой и пьяный,
Зову их в океаны
И сыплю им в шампанское цветы.
А когда наступит утро,
Я бреду бульваром сонным,
Где в испуге даже дети
Убегают от меня.
Я усталый старый клоун,
Я машу мечём картонным,
И в лучах моей короны
Умирает светоч дня.
Звенят, гудят джаз-банды,
Танцуют обезьяны
И бешено справляют Рождество.
А я кривой и пьяный
Заснул у фортепиано
Под этот дикий гул и торжество.
На башне бьют куранты,
Уходят музыканты,
И ёлка догорела до конца.
Давно закончен вечер,
Давно потухли свечи,
И я уж не могу поднять лица.
И тогда с потухшей ёлки
Тихо спрыгнул жёлтый ангел
И сказал: "Маэстро бедный,
Вы устали, Вы больны?
Говорят, что Вы в притонах
По ночам поёте Танго,
Даже в нашем добром небе
Были все удивлены".
И прикрыв лицо руками,
Я внимал жестокой речи,
Утирая фраком слёзы -
Слёзы боли и стыда.
А в высоком светлом небе
Догорали Божьи свечи,
И прекрасный жёлтый ангел
Тихо таял без следа...
Это тоже А. Вертинского
Молитва
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, ты не скажешь строго:
-"Терпи, еще не кончен срок".
Ты сам мне подал -- слишком много!
Я жажду сразу -- всех дорог!
Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
И амазонкой мчаться в бой;
Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень...
Чтоб был легендой -- день вчерашний,
Чтоб был безумьем -- каждый день!
Люблю и крест и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство -- лучше сказки
И дай мне смерть -- в семнадцать лет!
Марина Цветаева
Чтоб...
Чтоб ты сидел, облокотившись
на спинку старого дивана.
Чтоб говорить хотелось тише –
не об Израиле с Ливаном.
Чтоб свет оранжевый торшера
ложился теплым кругом на пол.
Чтоб гнусный ролик про «дешевле»
предсмертным захлебнулся всхрапом.
Чтобы в носу слегка щипало
от скоротечности момента.
Чтоб нас не стало слишком мало
для продолженья киноленты.
Чтоб, если любят, то и бог с ним,
а если нет – то слава богу.
Чтобы почти еще не осень,
а только тонкая тревога.
Чтоб за окном уже темнело.
Чтоб было лень поставить чайник.
Чтоб кто-то нестерпимо белый
преумножал мои печали.
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
25.08.2010, 21:04
Гуляем по кичливым небесам,
порою запинаясь о приметы,
не заполняем бланки и анкеты,
но верим в колдовство и чудеса.
И снайпер на соседском чердаке
бросает надоевшую двустволку,
напяливает шарф и треуголку,
пьет двести и закуривает «Kent».
Вся истина – в движении светил,
в любви и в своевременных цитатах.
Не будет никакого компромата
в том, чтоб себя опять перевести
на языки внимательных и древних –
на хинди, абиссинский и санскрит,
отметить медицинский год «03»
и обмануть зарвавшееся время.
Теплеет ощутимо. Тает снег.
и прорастают зернышки граната.
А мы с тобой ни в чем не виноваты,
в нас нету места злобе и войне.
Пропахший январем и ночью свитер –
скорее запихни подальше в шкаф.
А вслед за ним отправится тоска –
пришла пора проснуться, удивиться.
And life’s an elevator to the sun.
Эй, наверху! Еще немного света
для тех, кто, забивая на приметы,
гуляет по кичливым небесам!
Катерина Молочникова.
о! :) сейчас будем с нею знакомиться ) Спасибо :)
Ты же знаешь – меня раздражают вокзалы.
Точней, невозможность, все бросив, уехать к тебе.
Мир застыл. Заморозился. Съежился. Замер.
И я – торможу вместе с ним. Ну а впрочем – забей.
Ты, несомненно, из тех, кого стоит дождаться.
Не набраться терпенья – гораздо глупее, чем ждать.
Перевяжутся ранки бинтами полуночных станций.
В перестуке колес прозвучит однозначное «да».
И желание взвыть постепенно становится тише.
Мимо Твери и Клина, через мост над излучиной Мсты,
отмеряя пространство мельканьем всех мыслимых Вишер, -
постепенно навстречу. В точку, где я. И где ты.
И, пожалуй, единственный способ согреться,
пульс заставив выстукивать морзяночьи точки-тире, –
оказаться в вагоне летящего к небу экспресса,
в бесконечном маршруте "Пэтэрэ-Мэсэка-Пэтэрэ"...
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
25.08.2010, 21:17
На этой неделе слишком уж много пятниц.
Ты не поверишь - я насчитала восемь.
Я изменилась. Вчера вот купила платье
и подаю себя исключительно на подносе.
Я как-то писала тебе между строчек - помнишь? -
что овладела тайнами самообмана.
А Часовые Весны (ну у них, однако, и рожи!)
на днях нажрались и пришили струны к баяну.
Одуванчики почему-то пахнут массандрой.
Почесав в затылке, Авеля воскрешает Каин.
Ты - по-прежнему на периферии взгляда,
в кончиках пальцев, на границе дыханья...
Мой календарик полон зачеркнутых клеток -
ищет причины для приближения встречи.
Все неминуемо перемещается - к лету.
И по-птичьи пусты становятся кости предплечий.
Катерина Молочникова )
да... хороша :)
25-й кадр
1-й кадр. Вот тогда началась игра.
Кризис жанра – опять не достать чернил.
И Фонтанка с Мойкой случайно впадали в Нил.
Роддом. Пете… пардон - Ленинград. Февраль.
Мама сказала – со мной ей пришлось легко…
За эту легкость, как видно, плачу сейчас.
Помню, уже тогда было очень больно кричать.
Почти три десятка лет. Десять из них – в «молоко».
Кадры 2-16. Минус 40 – это почти тепло.
Маленький грязный город. Крайний северный сплин.
Алмазодобыча – изгнание бесов из тела Земли.
Все близнецово схожи, хотя еще не было слова «клон».
В таких местах не выносят тех, кто ломает строй.
Ненависть к «Modern Talking» и разной прочей попсе.
Навыки выживания – всегда одна против всех.
Прощаю тебя, городишко… Не сломал – ну и черт с тобой!
Кадры 16-20. Дилан, «роллинги» - весь набор.
Суки-гопники так любят бить по очкам…
Вон там поят кофе – настоящим, не из бачка!
Улыбается худой по-хорошему мастер Бо.
Ох, хипье-мое… Я все помню. Уйди. Отстань.
Первый винт. Первый лавер. И первый план.
Джинсы-клеш, колокольчики… «Hi, герла!».
«Гастрит». «Abbey Road». «Труба». Казань.
Кадр 20 - отдельно. Отель под названием «брак».
Не надо оваций – меня мучает токсикоз.
Кто же предполагал, что все настолько всерьез?
Ну, потом разберемся… Пока же – как-нибудь так.
И это было неплохо, мой будущий бывший муж.
Только никто не знал, насколько ты будешь слаб…
Пять лет ты провел в объятьях мягких кошачьих лап…
Все прошло по-интеллигентному. Не жалко – теперь-то уж…
21-й кадр. На этот раз – Петербург. И опять - роддом.
Основная эмоция – «достал проклятый живот!».
«У Вас, моя милая, отличный здоровый плод!»
Воздух августа, пропахший полынью и лебедой,
душный перегонявший день в не менее душную ночь.
И это, кстати сказать, была уже не моя игра…
«Это мальчик, доктор?» – «Девочка!» - «Что ж… ура!».
Вот так все и произошло, моя драгоценная дочь…
Кадр 22-й. В него поместим институт –
однокурсников, аудитории, курилку и коридор,
практическую стилистику (зубри ее от и до!).
«Лентяи! Бездари!! Олухи!!! Зачем вы собрались тут?!
Какие из вас филологи? В языке вы – не бе, ни ме!
Метонимию от синекдохи – кто из вас отличит?!»
Но все же – образование. Пью за тебя - чин-чин! -
под строгий окрик: «Молочникова! Хватит играть в буриме!».
23-й кадр. Он случайно и долго меня убивал.
Знаю, что ненарочно – так уж сложилось все.
Калифорнийский ветер отплакан и унесен.
Этот замкнутый круг оказался абсурдно-мал.
И, ни о чем не жалея, многократно себя отпев,
я ушла с чистой совестью, не потеряв лица.
Автоответчик не волнуют проблемы истца.
Ему остаются – память. И Десять Прекрасных Дев.
24-й кадр. Он заполнен холодом и пустотой.
И со всех сторон – пронизывающий сквозняк.
Трупики пересмешников. Я почти привыкаю – так,
срастаюсь накрепко с мыслью, что родилась – не той.
Но бывает, что волшебство сотворяется до
того, как рационально успеваешь себе приказать
проснуться… 9.07. Среда. Ленинградский вокзал.
Коснуться тебя… и вспомнить, что значит – дом.
25-й кадр. Я устала ваять миры
и в любой мелодии выискивать ля-минор.
Небо опрокинуто… Только будь со мной -
от любви и до… Шорох. Треск. Обрыв.
Катерина Молочникова
Разговор с Богом
Бог, видимо, думает: «Что за дура? Тысячи раз шлю гонцов, а ты
За отговорками, мол, фигура, тонкой фанеры души структура,
Хрупкой, мол, сердце твое фактуры — не принимаешь мои цветы.
Лишь заморочишься коньюктурой, глядь, а ты снова палИшь мосты!»
Просто цветы твои пахнут пряно, просто опасен их аромат,
Точно такими недавно раны мне оставляли, а после рьяно,
Пили из вен, словно из под крана, вечно живущий в них суррогат...
Не уберг ты меня, Всевышний, или ты скажешь, не виноват?
«Дура и правда — ответит Отче — это уроки, ты ропщешь зря.
Раны полезны, живи попроще, в Африке вон, голодны и тощи,
Робко таскают сухие мощи, но не гневят в суете меня.
Ты же меня каждый день полощешь, словно проточная полынья!»
Ну а куда мне еще стучаться? В водоканал? В патронажный суд?
Сам повелел если что обращаться, если земля, например, вращаться
Станет быстрее. Куда податься? Знаешь ли, нас тут везде не ждут.
А по вопросам любви и счастья все, между прочим, к тебе идут.
«Верно глаголишь — вздохнет устало — С этим вопросом всегда беда.
Ты вот просила, да перестала, то ль разуверилась, то ль устала,
То ли ты умная больно стала, ты вот спустилась бы с пъедестала.
Впрочем, какие твои года.
Ваши желания — как перчатки, только исполню, опять не то!
ты погляди, как в простом початке зреет и мыкается зерно.
Нет, вам давай в тот же день, в час тот же! В вас же терпения ни на грош!»
Сам нас такими создал, так что же в сторону нашу теперь плюешь?
Это тебе только время — вечность, нам, в лучшем случае, сорок лет,
Дальше — адиос, моя беспечность, вэллком артрит или диабет.
Нам бы пожить бы успеть немного, вот потому и желаний тьма,
Плюс еще выбрать свою дорогу, чтобы не бедность и не тюрьма.
«Неблагодарные! Вы забыли, кто вас по выбору верно вел?!»
Так бы мы с Богом поговорили, если бы случай нас вместе свел...
То тебе нужен актер, то рокер, то бизнесмен — угоди на нас!
Бог, видимо, занят, играет в покер с кем-то, кто в покере просто асс.
Сегодня, 25 августа, 00:04
Бия_Каулле
я тебя... как никто... никого... никогда...
я скучаю... молчи... и уткнуться в плечо...
я дождусь... я смогу... не предам... не отдам...
где болит?.. а сейчас?.. а сейчас - горячо...
как никто... никого... навсегда... никогда...
ближе кожи... семья?.. да какая семья...
и оттуда сюда... и отсюда туда... поезда...
ненавижу прощаться... прощаться... и я...
как никто никого... почему-то... не плачь...
ты вернешься?.. я скоро приеду... ну да...
мне пора... на перроне краснеет "стрела"...
ненадолго совсем... ерунда... не беда...
уезжай... торопись... я потом откричу
все тоску по тебе... словно выстрел в живот...
я дождусь... доживу... излечу... по чуть-чуть...
я ведь тоже тебя... как никто... никого...
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
25.08.2010, 21:42
Это все лирика, милый, – так уж заведено.
Как говорится – «к штыку приравнять перо»?
Ладно уж, не к штыку – меня устроит стилет.
Я слыхала, цирюльники «для здоровья» пускали кровь.
Так сделаем это рифмой. И, кстати, еще налей
весны в коньячный бокал. Выпей сейчас со мной!
Камень розовый, цвета рассвета, – так уж заведено.
Мы выстроим этот город среди пыли и старых стен,
и где-то в его переулках обретем единственный дом.
Черной китайской тушью тень наносится на плетень.
Если глотать весну – то до ватерлинии, до
запределья. И, милый, подальше гони минор!
Все мертвые здесь танцуют – так уж заведено.
Отзвуки этой пляски прольются в мою ладонь.
Стуча подковой на счастье, время пустится вскачь.
Слегка улыбнувшись, перед тем как исполнить долг,
солнечный шприц опять согреет лечащий врач,
чтоб окончательно – и во благо – нас допоить весной!
она же :)
То ли делать добро. То ли не помнить зла.
То ли плюнуть на все – и уже насовсем застыть.
Плохо пела? Лажала? Простите – уж как могла…
Все равно сука-память не стирает его черты.
Та, кто идет по следам моим, пытаясь меня прочесть –
не надо, не мучайся. Часы все равно стоят.
Так что не о чем беспокоиться. Кончилось время Ч.
Люби его – на здоровье. Но сможешь ли ты, как я?
Ничего не прося взамен, разъяв себя пополам,
ради его исцеленья себе причиняя боль,
не замечая вранья – тут нужен особый талант,
от любых перемен погоды защищая его собой.
Не боясь ничего – ни секунды для страха нет,
ловя движенья ресниц – и всегда попадая в такт,
башкой пробивая дырку в великой его стене,
помня его наизусть – ни в коем случае не с листа.
И если ты не сломаешься, если сумеешь – так,
с распахнутым настежь светом, нервы смотав в клубок, –
тогда поймешь, что все правильно. Что совесть моя чиста.
Ты только люби – на выдохе. И собственно – дай вам Бог…
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
25.08.2010, 22:00
Вроде почти научился смотреть в глаза,
только от зеркала часто отводит взгляд.
А на ладони – странный такой зигзаг.
А под ногами – тихо плывет земля.
Дашь ему точку опоры – да фиг возьмет.
Разве заваришь чаю (жасмин, а то!).
Носит над левой бровью горячий лед.
Вздрагивает, заслышав чужой рингтон.
Сны не запоминает, но хочет себя извлечь
с их радужной оболочки, заточенной под ХР.
Очень боится прощаний, но больше – встреч.
Предпочитает второе, но первое легче пить.
С шизофренией в обнимку глядит кино.
Том «Марсианских хроник» сопит в столе.
Можно бы как-то проще, наверно, но
нелегко устоять на качающейся земле.
Короче (attention, пафос!), да будет так.
Он себя проверяет на прочность – тонка ли нить.
Он ловит руками реку – хохочет рак…
А колокольчик фарфоровый тихо звенит, звенит.
Катерина Молочникова :)
qwe72rty
25.08.2010, 22:07
Я буду говорить… какая в том вина,
Что солнца луч взошёл над нашим пленом,
Что неба синий шёлк разрежет, как волна,
От самолёта тающая пена…
Я буду говорить… ты волен делать то,
К чему давно привык – не изменяя,
Но и за сердца крик, за тела острый ток
Расплата будет нам двоим иная…
Я буду говорить… пусть теплится мечта –
Возможность не случившегося счастья -
Согреет тем, что мог, что сам читал с листа
Легенды, над которыми ты властен.
Давай поговорим… нет правильных дорог,
Та, что ведёт ко мне, не будет лёгкой,
Ты волен, я вольна - не покидать острог,
Чтоб не стоять опять на перекрёстке,
Прости меня - свожу, и вновь схожу, с ума,
За боль и неприкаянную совесть,
Ещё один глоток безумия до дна,
«Двенадцать»! И карета раскололась…
http://img.pixs.ru/storage/9/0/5/eeeeeeejpg_3022204_920905.jpg (http://pixs.ru/?r=920905)
Хватит. Достаточно. Дай прикурю. Затянись.
Все, успокойся. Аж руки дрожат – я же вижу.
Не хорохорься. Что толку, когда мы одни.
Просто догнали последствия старой интрижки.
Мальчики плачут. И даже, бывает, навзрыд.
Так что поспорить готова я с Робертом Смитом.
Все, я сказала. Мы духом сильны и бодры!
Не раскисай. Кстати, этот вот стильненький свитер,
знаешь ли, ну совершенно тебе не идет…
К чему это я? Отвлекаю. Так, мыслью по древу.
Она подарила? Пардон, неуместен мой стеб.
Ко мне ты приходишь рыдать, а совсем не налево.
Что? Помню, конечно. Да, точно – все те же духи.
Какой ты приметливый, надо же… Жалко, что поздно.
Я жесткая? Точно. Ты только что понял? Хи-хи.
А как ты хотел? Прямо так – на слезе, на серьезе?
Смешно ведь, ей-богу… Поставлю, пожалуй-ка, чай.
Две ложки без горки? Как видишь, еще не забыла.
Она позвонила? Вот только не надо кричать.
Какое мне дело? А ты что здесь делаешь, милый?
Пей чай. На здоровье. Что-что? Пересесть на диван?
Наивная хитрость, дружок. Никаких там «поближе».
Да ну? Не права? Неужели? Я слишком права.
Без пафоса, ладно? Ведь руки дрожат. Я же вижу.
Катерина Молочникова
Когда-нибудь, поймав закат
В ладони жидким золотом,
Забыть про боль своих утрат,
Что жгли мне душу холодом.
Под синью неба, над рекой,
В тиши, где плен забвения,
Наедине с самим собой
Похоронить сомнения.
Перелистать, где был не прав –
Не злом, скорей - нечаянно,
И в изумрудном море трав
Тонуть, тонуть отчаянно!
И, может, крикнуть, разорвав,
Звенящий парус воздуха,
Чтоб тромбы кровью оторвав,
По сердцу бить без промаха…
Не каясь – каялся уже,
Смотреться в высь глубокую,
Прощая собственной душе
Слепое и жестокое.
Взлететь бумажным журавлем
На крыльях одиночества,
Чтобы потом упасть дождем
Без имени и отчества…
Сказоч-Ник
Я давно не писала тебе, и вот - отдаю должок,
отправляю по старому адресу свежий конвертик.
Что сказать для затравки? Я - на удивление хорошо.
Спросишь, как сердце? Да, бывает, что ноет сердце.
Почему так долго молчала? Ну-у... пыталась сбежать,
полюбить чьи-то чужие руки, губы и грезы.
Даже пыталась зарезаться - естественно, без ножа.
Потом врубилась, что это все несерьезно.
Ну а ты-то - как? Надеюсь, вполне здоров
и чуешь осень каждой порой и каждой фиброй.
Я, как обычно, грешу обилием вводных слов -
извини. Что-то сегодня башка - тяжелее гири.
Работаю потихоньку. Дочка, конечно, растет,
как и твоя - да куда ж они денутся, дети?..
Вот вчера переслушала песню про парусный флот -
Б. Г. тогда был еще без напряга светел.
Все, спать. А то от монитора слезятся глаза.
Кстати, если получится, приеду в начале мая.
Собственно, я все та же... Умершая пару лет назад
при виде тебя на станции "Белорусская-кольцевая".
Катерина Молочникова
У Горбовской вот это люблю
Я школу кончила на тройки
И провалилась в институт.
...
А мне эти стихотворения нравятся:
Помидоры, сайра, пиво
И попутчик молодой.
Буду слушать терпеливо
Анекдоты с бородой.
И, забыв, что люди волки,
Полюблю я всех людей.
Даже тётку с верхней полки
В ореоле бигудей.
****
Мечется баба меж двух мужиков
Умная баба - меж двух дураков.
Первый - законный,
Второй - ненаглядный -
Ложь телефонов
И слежка в парадном,
Лица соседей
И взгляды детей...
Сколько в газете
Проблемных статей!
Их не читая, уж много веков -
Мечется баба меж двух мужиков.
:)
Молодая пешеход
25.08.2010, 22:27
Все продолжается. Мы встречаемся наугад.
Получил SMS? Хоть вешайся, хоть пляши...
И не узнав другого, каждый будет богат.
Да только толку в этом богатстве - пшик.
она же :)
А я сижу в ночи, и собака лает, так жалобно - куда уж там соловью,
Дедка Мороз, я пишу тебе соком лайма, кефирчиком залью и дымком завью.
Будешь читать - пожалуйста, пожелай мне вырубить это чертово ай-си-кью.
Столько народу в четыре утра в онлайне - страшно за их налаженную семью.
Аля Кудряшева
У вас там как?
Вступают в брак?
А вот у нас обычно так:
Сначала - падают к ногам.
Потом - пускают по рукам
Прекрасных дам.
И никогда не помнят имя -
Лишь временами,
Но вечно путают с другими
Именами…
А небо смотрит сквозь метель -
Хмуро,
И мы рожаем им детей
Сдуру.
***
А живут они хорошо и дружно,
И не мудрствуя многосложно,
И если что ему от нее и нужно -
Так это чтобы ей было можно.
Сам Господь на них смотрит и радуется,
А они его ни о чем не просят:
И раскладушка у них раскладывается,
И пылесос у них пылесосит.
***
...Хочется попробовать то, что колют в вену,
Хочется тарелку с кашею - об стену,
Хочется уехать к чёрту на рога,
Хочется дотронуться рукой до утюга,
Хочется, хотя бы, взять - и заболеть,
Чтобы полюбили, начали жалеть...
Фейерверки смеха, водопады слез...
Переходный возраст перешел в невроз.
Опять Е. Горбовская
Наталья Балуева
Это просто предел! Ошалевшие нервы как струны,
И под кожей запястья голубкою бьется любовь.
Это просто абсурд… Или мы не в чете у фортуны...
И зажаты ладонями рты в знаке «не прекословь».
И опущены плечи в немом подражании миру.
Только знаешь, пока еще что-то пылает в глазах,
Разорвем эту нить расстояний в клочки. Растранжирим
Это ложное счастье – в чужих задыхаться руках.
Молодая пешеход
25.08.2010, 22:37
Мы в восторге от мистера Лира,
Исписал он стихами тома.
Для одних он - ворчун и придира,
А другим он приятен весьма.
Десять пальцев, два глаза, два уха
Подарила природа ему.
Не лишен он известного слуха
И в гостях не поет потому.
Эдвад Лир в переводе Маршака :)
Грейс
Когда Стивен уходит, Грейс хватает инерции продержаться двенадцать дней.
Она даже смеется – мол, Стиви, это идиотизм, но тебе видней.
А потом небеса начинают гнить и скукоживаться над ней.
И становится все темней.
Это больше не жизнь, констатирует Грейс, поскольку товаровед:
Безнадежно утрачивается форма, фактура, цвет;
Ни досады от поражений, ни удовольствия от побед.
Ты куда ушел-то, кретин, у тебя же сахарный диабет.
Кто готовит тебе обед?
Грейси продает его синтезатор – навряд ли этим его задев или отомстив.
Начинает помногу пить, совершенно себя забросив и распустив.
Все сидит на крыльце у двери, как бессловесный большой мастиф,
Ждет, когда возвратится Стив.
Он и вправду приходит как-то – приносит выпечки и вина.
Смотрит ласково, шутит, мол, ну кого это ты тут прячешь в шкафу, жена?
Грейс кидается прибираться и мыть бокалы, вся напряженная, как струна.
А потом начинает плакать – скажи, она у тебя красива? Она стройна?
Почему вы вместе, а я одна?..
Через год Стивен умирает, в одну минуту, "увы, мы сделали, что смогли".
Грейси приезжает его погладить по волосам, уронить на него случайную горсть земли.
И тогда вообще прекращаются буквы, цифры, и наступают одни нули.
И однажды вся боль укладывается в Грейс, так, как спать укладывается кот.
У большой, настоящей жизни, наверно, новый производитель, другой штрих-код.
А ее состоит из тех, кто не возвращается ни назавтра, ни через год.
И небес, работающих
На вход.
Вера Полозкова
***
С большою нежностью — потому,
Что скоро уйду от всех —
Я всё раздумываю, кому
Достанется волчий мех,
Кому — разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому — серебряный мой браслет,
Осыпанный бирюзой...
И все — записки, и все — цветы,
Которых хранить — невмочь...
Последняя рифма моя — и ты,
Последняя моя ночь!
22 сентября 1915
***
Ты меня никогда не прогонишь:
Не отталкивают весну!
Ты меня и перстом не тронешь:
Слишком нежно пою ко сну!
Ты меня никогда не ославишь:
Моё имя - вода для уст!
Ты меня никогда не оставишь:
Дверь открыта, и дом твой - пуст!
Июль 1919
Как жаль, когда нет сил принять чужую боль,
К другой душе своей неслышно прикоснуться,
Не в ожиданье губ отдать свою любовь,
Простить врагам грехи, простить и улыбнуться.
Коль нет в душе добра, Господь не принесет,
Нет смысла уповать, что дар прибудет свыше,
Молитва то кричит, то плачет, то поет,
Но, вряд ли, в небесах Господь ее услышит.
Устроим мир для всех, простим себе грехи -
Прекрасные слова полны любви и ласки,
Не для похвал и рифм рождаются стихи,
В них - радости и боль, сомнения и сказки.
Как просто и легко надеяться на сон,
Как трудно в бытии найти свою обитель,
Пока душа не спит, мы мыслим и живем
И пишутся стихи, а слышатся - молитвы.
Геннадий Энтин
Молодая пешеход
25.08.2010, 22:47
Я дорожила этим ощущеньем.
Да, именно поэтому я с ним
совсем не порывала. А во имя
чего, простите, следовало мне
расстаться с ним? Во имя капитана?
А я так не считаю. Он, конечно,
серьезный человек, хоть офицер.
Но это ощущенье для меня
всего важнее! Разве он сумел бы
мне дать его? О Господи, я только
сейчас и начинаю понимать,
насколько важным было для меня
то ощущенье! Да, и это странно.
Бродский :)
"...Паруса под луной опустились. Нас мучает штиль.
Сколько плыть нам до дому солёных и ветреных миль?
Ждёшь ли, нежная? Ищешь мой парус в безбрежной дали?
Много долгих ночей одиноких меж нами легли..."
"...Тонкой нитью от паруса к парусу тянется лю...
И на этой дорожке я звёзды на нитку ловлю.
Брошу звёзды на небо, и тихой ночною порой
парус, милый, примчится с тобою спокойно домой..."
"... Поднимается ветер... Так подло скрипит такелаж.
Рвут одиннадцать баллов. И борется мой экипаж.
Море скрылось под хлопьями пены. Корабль трещит.
Света белого нет... Хоть бы вынес порывы бушприт..."
"... Разрывается сердце... Я чувствую, что-то стряслось...
Ты же сильный, моряк! Собери свою дерзость и злость!
Крепкой хваткой штурвал удержи, разбивая волну...
Я ведь, жду тебя... Ты не смотри, не смотри в глубину..."
"... Мы потрёпаны штормом. Разбиты и реи, и грот...
Доберёмся ль до берега? Скажем: "Сегодня везёт"?.."
"...Доберёшься, родной... Небо слышит и зов, и мольбу.
Потому что я рядом с тобою. И я тебя жду..."
Студенцова Ольга
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже - черты.
Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.
Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.
Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.
Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.
Иосиф Бродский
Счастье
Самая красивая -
Слышу я порой.
Самая любимая -
Сказано тобой,.
Самая желанная -
Солнце в небесах.
Словно ветром званная -
Ветром в парусах.
Пламенная, нежная,
Навсегда твоя.
Самая прекрасная -
Больше я ничья.
Небом я показана -
Ливневым дождем.
И судьбой предсказано -
Будем мы вдвоем.
Счастьем окрыленная -
Песней соловья.
Светом озаренная,
И водой ручья.
Самая красивая -
Слышу я порой.
Самая любимая -
Навсегда с тобой.
Самая желанная -
Солнцем в небесах.
Я тобою званная
Ветром в парусах.
Ольга Шанько
Тот, кто ни разу в жизни...
Тот, кто ни разу в жизни,
ничем не рисковал.
Заботливо по полочкам,
раскладывая чувства.
Тот, кто от страсти прятался,
здоровье сберегал,
тот красоты не видел.
Не знал он мир искусства.
Вот только мне не хочется
в покое находиться.
И пусть я не прикаянный...
друзья меня простят.
Хочу я улыбаться, мечтать,
любить и злиться.
Пусть в небе звёзды ночью
меня к себе манят.
И тот, кто жил с расчётом,
в стремлении жить вечно.
Не сможет умирая,
с улыбкой мир простить.
Ты Господи прости их.
Им не понять конечно,
что в этом мире грешном,
мы все должны творить.
Мистер Вал
А что не допивали - то днем лакали, ходили, глупо тратили проездной, смотри, какое утро над облаками твои глаза наполнит голубизной, смотри, как солнце плавится жидким медом, щекочет, жарит спину под рюкзаком, а ты читаешь Канта и Айрис Мёрдок, и собираешь всех, с кем уже знаком. А по ночам ты смотришь, как в мути рыхлой проклевывается ласковый вздох дневной. У кошки девять жизней - и кошка дрыхнет, тебе подобной роскоши не дано. Автобусы толкаются, входят в штопор, отдал долги - свободен до четверга. Ты любишь не того, кто был создан, чтобы, а тех, кто пока не знает: а нафига?
Часы скрипят десятками коростелей, твой мир прожорлив, сладок и невесом. Страшней всего - проснуться в своей постели, смешней всего - забыть, что такое сон. Там наверху, резвились, воткнули штепсель, проводка погорела ко всем чертям, портвейн дешевле выжаренных бифштексов, гитарные аккорды важней, чем театр. Бежишь, забыв про все синяки и ранки, и куришь, что настреляно, на ходу, питаясь хлебом, сыром и минералкой, чтобы не тратить время на ерунду. И это от восхода и до восхода, для пересохшей глотки вино - вода, и алгебра карманных твоих расходов проста, как ветер, треплющий провода
Разбрасывай дороги свои, нанизывай, болтайся в переулках с пустым мешком, наручный этот стрелочный механизм - обычный компас с вытертым ремешком. Не бойся это всё растрепать, растренькать, и не баюкай прошлое на груди, любая стрелка - это всего лишь стрелка, дорожный знак - не хочешь, так обойди. Не стоит полагать, что удача - агнец, заведомо назначенный на убой. Когда-нибудь ты просто получишь адрес и список тех, кого ты берешь с собой.
Царапает внутри от лихого звона, от язычков невидимого огня, на форуме небесного произвола какая-то невиданная фигня. Админ - уснул, ушел, вероятно запил, а может, ему попросту не с руки. Цензура погибает, ход тем внезапен, не стоит думать, как дальше жить с таким. Не стоит думать. Точка. Конец строки.
Судьба твоя резвится, меняет ники, флудит безбожно, и на язык остра. Ее ладони вымазаны в чернике, ее ветровка - в ссадинах от костра. И знаешь - сколько жизней она заспамила и под себя подмяла и подгребла вот этой злой сердечной твоей испариной, твоей отрыжкой едкой из-под ребра... Их тысячи - зависимых и отвественных, неистово боящихся потерять твои слова, твою золотую ветренность и обморочную непрожитость бытия.
Пока ты трешь ладони за грязным столиком, пока ты гонишь мысли свои взашей, все те, кто сочиняет твою историю, сотрут еще немало карандашей. Они ломают нимбы, пыхтят и корчатся, а ты даже не пробовал позврослеть, и им еще поплачется, похохочется, и восхищенно выматерится вслед. Как ни крути - всегда девятнадцать лет.
Пока они там возятся в голубиных своих небесных сферах и чертежах - дай Бог тебе ни с кем не делить любимых и уходящих за руку не держать. Дай Бог тебе не видеть ночных кошмаров, не захлебнуться в логове мертвых фраз. У кошки девять жизней - но кошке мало, а у тебя одна - и тебе как раз. Дай Бог, чтобы в глазах твоих не мелькало безвыходное жалкое "Если бы", дай Бог тебе кроить по своим лекалам податливое туловище судьбы. Пиши, как есть, без жалости, без запинки, не будет, не придумано девяти.
Не даст Господь - так сам разбивай копилку, раскрыть секреты, по уши в них войти,
Расходовать, что выдано, до крупинки. Не думая, что может и не хватить.
Аля Кудряшева
tatjana_v
25.08.2010, 23:07
Белый шиповник
(А. Рыбников - А. Вознесенский )
Белый шиповник, дикий шиповник,
Краше садовых роз
Белую ветку юный любовник
Графской жене принес.
Белый шиповник, страсти виновник,
Он ей смеясь отдал
Листья упали на подоконник
На пол упала шаль.
Для любви не названа цена
Лишь только жизнь одна,
жизнь одна, жизнь одна.
Белый шиповник, страсти виновник
Разум отнять готов
Разве не знаешь, графский садовник
Против чужих цветов.
Что ты наделал, милый разбойник,
Выстрел раздался вдруг
Красный от крови, красный шиповник
Выпал из мертвых рук.
Для любви не названа цена
Лишь только жизнь одна,
жизнь одна, жизнь одна.
Их схоронили в разных могилах
Там, где старинный вал
Как тебя звали, юноша милый,
Только шиповник знал.
Тот, кто убил их, тот, кто шпионил
Будет наказан тот
Белый шиповник, вечный шиповник
В память любви цветет.
Для любви не названа цена
Лишь только жизнь одна,
жизнь одна, жизнь одна.
p_8pQSEU6-4
Система взглядов и понятий
Меня тревожить перестанет.
Я захочу твоих объятий
И ничего со мной не станет.
И ничего со мной не будет,
Я просто выпаду из зала..
Меня немножечко убудет,
Отъедет поезд от вокзала.
Я целовала твои руки,
Стихами белыми болела
И я б с ума сошла от скуки,
Когда б тебя не пожалела.
Когда б тебя не пожалела -
Я не смогла бы жить на свете..
Я слишком многого не знала,
Но ты за это не в ответе.
Система взглядов и понятий
Меня тревожить перестанет.
Я захочу твоих объятий
И ничего со мной не станет..
Елена Казанцева
Молодая пешеход
25.08.2010, 23:25
Книг у Лира на полках немало.
Он привез их из множества стран.
Пьет вино он с наклейкой "Марсала",
И совсем не бывает он пьян.
Есть у Лира знакомые разные.
Кот его называется Фосс.
Тело автора - шарообразное,
И совсем нет под шляпой волос.
Если ходит он, тростью стуча,
В белоснежном плаще за границей,
Все мальчишки кричат: - Англича-
нин в халате бежал из больницы!
Он рыдает, бродя в одиночку
По горам, среди каменных глыб,
Покупает в аптеке примочку,
А в ларьке - марципановых рыб.
По-испански не пишет он, дети,
И не любит он пить рыбий жир...
Как приятно нам знать, что на свете
Есть такой человек - мистер Лир!
:rose:
Сегодня танцуем танго, и значит - не нужно света,
Лететь мотыльком на пламя, поверь мне, совсем не кстати.
Ты чувствуешь, как внезапно кончается наше лето?
А осенью нам не выжить - тепла на двоих не хватит.
Ты таешь в моих ладонях. Взгляд - ниже, шаги - короче,
Заемная страсть вокала. Наш танец, как смерть, недолог.
Мы тремся своей изнанкой о черную замшу ночи,
Где мертвые махаоны снимают себя с иголок.
Ты режешь свои запястья гортанным нездешним словом,
Вишневую кровь ликера используя как приманку.
Десятки чешуекрылых поднимутся в воздух снова
И выпьют чужую душу, введя анестетик в ранку.
Седьмая луна в зените, седьмая фигура в танце.
Осталось всего два такта - изящней и легче, либе!
Но ты оседаешь на пол, а я не могу смеяться -
Холодной булавкой в сердце воткнулось твое "спасибо"
Светлана Ширанкова
За годом год уносится навек,
Покоем веют старческие нравы,—
На смертном ложе гаснет человек
В лучах довольства полного и славы!
К тому и шел! Страстей своей души
Боялся он, как буйного похмелья.
— Мои дела ужасно хороши!—
Хвалился с видом гордого веселья.
Последний день уносится навек...
Он слезы льет, он требует участья,
Но поздно понял, важный человек,
Что создал в жизни
ложный облик счастья!
Значенье слез, которым поздно течь,
Не передать — близка его могила,
И тем острее мстительная речь,
Которою душа заговорила...
Когда над ним, угаснувшим навек,
Хвалы и скорби голос раздавался,—
«Он умирал, как жалкий человек!»—
Подумал я и вдруг заволновался:
Мы по одной дороге ходим все.—
Так думал я.— Одно у нас начало,
Один конец. Одной земной красе
В нас поклоненье свято прозвучало!
Зачем же кто-то, ловок и остер,—
Простите мне — как зверь в часы охоты,
Так устремлен в одни свои заботы,
Что он толкает братьев и сестер!
Пускай всю жизнь душа меня ведет!
— Чтоб нас вести, на то рассудок нужен!
— Чтоб мы не стали холодны как лед,
Живой душе пускай рассудок служит!
В душе огонь — и воля, и любовь!—
И жалок тот, кто гонит эти страсти,
Чтоб гордо жить, нахмуривая бровь,
В лучах довольства полного и власти!
— Как в трех соснах, блуждая и кружа,
Ты не сказал о разуме ни разу!
— Соединясь, рассудок и душа
Даруют нам светильник жизни — разум!
Когда-нибудь ужасной будет ночь,
И мне навстречу злобно и обидно
Такой буран засвищет, что невмочь,
Что станет свету белого не видно!
Но я пойду! Я знаю наперед,
Что счастлив тот, хоть с ног его сбивает,
Кто все пройдет, когда душа ведет,
И выше счастья в жизни не бывает!
Чтоб снова силы чуждые, дрожа,
Все полегли и долго не очнулись,
Чтоб в смертный час рассудок и душа,
Как в этот раз, друг другу улыбнулись...
Николай Рубцов
Перебираю в ветоши минут
Страницы ненаписанного бреда...
Колючий кокон старенького пледа
Устало имитирует уют.
Бессмысленно тягаться с ноябрем
В умении казаться бесконечным.
Давай за чашкой чая в этот вечер
Сиюминутность вымолчим вдвоем.
Прости меня за приступ немоты,
Когда в гортани рифмы пляшут польку.
Я шоколад любви делю на дольки
И сигаретой жгу свои мосты.
Сквозняк, подкравшись, треплет рыжевье
Твоих волос со страстью донжуана,
Вплетая в них мечты, клочки тумана
И горькое молчание мое...
Светлана Ширанкова
Молодая пешеход
25.08.2010, 23:44
вот это собеседник!!! :cool:
---------
Ночная тишь.
Вороньи гнезда, как каверны в бронхах.
Отрепья дыма роются в обломках
больничных крыш.
Любая речь
безадресна, увы, об эту пору --
чем я сумел, друг-небожитель, спору
нет, пренебречь.
Бродский :)
Молодая пешеход
25.08.2010, 23:49
Ах, маменька, в церкви и холод и мрак.
Куда веселей придорожный кабак.
К тому же ты знаешь повадку мою -
Такому бродяжке не место в раю.
Вот ежели в церкви дадут нам винца
Да пламенем жарким согреют сердца,
Я буду молиться весь день и всю ночь.
Никто нас из церкви не выгонит прочь.
И станет наш пастырь служить веселей.
Мы счастливы будем, как птицы полей.
И строгая тетка, что в церкви весь век,
Не станет пороть малолетних калек.
И бог будет счастлив, как добрый отец,
Увидев довольных детей наконец.
Наверно, простит он бочонок и черта
И дьяволу выдаст камзол и ботфорты.
Уильям Блейк в пер. Маршака :)
это прошлое, вряд ли нам следует помнить о прошлом.
это ушлое дошлое зряшное бывшее (верь мне)
обнаглевшее счастье мое в варианте киношном
об которое билась то камнем то каплей то просто как дура
мне легко говорить я теперь совершенно другая
я взираю на все с туповатой ленивой ухмылкой.
ты еще покричи порыдай: о моя дорогая!
я услышу тебя не глухая но лучше не надо.
я к тебе не приду ни под вечер ни тайно ни в белом
из фамильного склепа а может быть прямо с вокзала
потому что мой друг я тебя игнорирую в целом
слишком долго мой друг я тебя по частям забывала.
что ж, желаю тебе ни добра ни покоя ни воли
ни сумы ни тюрьмы ни пристанища и ни причала
ах, какую любовь мы бездарно с тобой запороли
и не дай нам господь начинать эту песню сначала.
Наталья Воронцова-Юрьева
Молодая пешеход
26.08.2010, 00:06
Библиофил какой-нибудь, я чую,
найдет в былых, не нужных никому
журналах, отпечатанных вслепую
нерусскими наборщиками, тьму
статей, стихов, чувствительных романов
о том, как Русь была нам дорога,
как жил Петров, как странствовал Иванов
и как любил покорный ваш слуга.
Набоков )
Без всяких брошенных невзначай
Линялых прощальных фраз:
Давай, хороший мой, не скучай,
Звони хоть в недельку раз.
Навеки – это всего лишь чай
На верхние веки глаз.
Все просто, солнце – совьет же та
Гнездо тебе наконец.
И мне найдется один из ста
Красавчик или наглец.
Фатально – это ведь где фата
И блюдечко для колец.
И каждый вцепится в свой причал
Швартовым своим косым.
И будет взвизгивать по ночам
Наверное даже сын.
«Любовь» - как «обувь», не замечал?
И лучше ходить босым.
Вера Полозкова
Молодая пешеход
26.08.2010, 00:17
О звезда, что, сетчатку мою раздражая,
Пару атомов черных калит добела,
Я не верю в тебя и тем паче не знаю,
И тем паче не верю в то, чем ты светла.
Р. Фрост
Мое лицо упало на пол,
я сам рассыпался на части,
потом куда-то долго капал!
Все говорили: - Вот несчастье,
такой красивый был мужчина -
не лысый, и не бородатый,
и в чем, помилуйте, причина,
что он укапал весь куда-то?
А я все капал, капал, капал,
и испарялся понемножку,
потом росой ложился на пол
и изморозью на окошко...
И ты пришла, и пальцем теплым
так непосредственно и мило
вдруг вывела на мокрых стеклах
Слова "А я тебя любила!"
Александр Дольский
Молодая пешеход
26.08.2010, 00:41
Развлекаю свиней лекциями о вреде апельсинов.
По выходным чищу жертвенники, курю фимиамы.
Не предаю, но иногда с вожделением смотрю на осины.
Разучиваю сетку вещания по телепрограмме.
Играю в "чепуху" фразами из некрологов.
Меняю кожу - преимущественно на нубук и замшу.
Танцую на битом стекле, уподобляясь йогам.
Иногда злоупотребляю молениями о Чаше.
Сажаю себя на клумбу - неопалимой купиной.
Пропалываю и удобряю. Даже окучиваю корни.
Украшаю жилище тугими колечками серпантина.
Влияние апреля на разум - нахожу тлетворным.
Залезаю на колокольни, чтобы оттуда - плюнуть.
Маятником Фуко гоняю голубей, собак и прохожих.
При любом раскладе вытягиваю из кучи пустую руну.
Написанное помечаю грифом "по прочтении - уничтожить".
Проходными дворами увиливаю от "хвостов" и погони.
Перемещаюсь по точкам пространства будто бы налегке.
И встретить тебя - странно, будто в наказанном Вавилоне
вдруг услышать того, кто говорит с тобой на одном языке...
Катерина Молочникова
А сегодня, 9 января 2005-го, я сижу с тобой, друг мой, в "Чашке", и между нами - не километрищи от Птр до Фриско. Мы даже коленками соприкасаемся под столом - расстояние дыма сигареты, не более... И у меня нынешней, не тобой переломанной и кое-как сикось-накось склеенной, есть все возможности за милой беседой вспоминать, вспоминать... и улыбаться про себя. Улыбаться собственным когдатошним пылкости, нежности, глупости, решительности, крэйзанутости. Я уже никогда не смогу так, как с тобой. Просто потому, что стала старше, жестче, спокойнее.
За все это тебе - самое искреннее спасибо, кхы. Правда.
Катерина Молочникова
Как странно то, что затеваю я -
Подобие любви создать из жажды.
И временем раскрасить, чтоб однажды
Поверить самому. Не знаю я
Откуда этот редкостный напев,
Знакомых нот чудесное сплетенье?
Стук в дверь мою. Кто? - спрашиваю. Тени.
Они ответствуют: Орел, Телец и Лев.
Я говорю: Откуда вы ко мне, какой судьбой?
И ключ в дверях вращаю.
Поставить чай немедля обещаю,
И дверь держу на этой стороне.
Они смеются: Вот напрасный труд!
Не трать сил зря. И чинно сквозь проходят,
Садятся в круг и глаз с меня не сводят.
И кажется, они чего-то ждут.
Послушайте, любезные друзья,
Не может быть, чтоб вам был нужен я.
Должно быть здесь произошла ошибка...
Но скрипка на стене моей дрожит,
И - Боже мой - мне кажется, бежит,
По их чертам знакомая улыбка.
Так и живем, не пропустив ни дня,
И каждый день проходит словно дважды.
И я все пью и мучаюсь от жажды,
А гости здесь и смотрят на меня.
Борис Гребенщиков
oZUoRcJVYvk
Молодая пешеход
26.08.2010, 01:19
В твоих часах не только ход, но тишь.
Притом их путь лишен подобья круга.
Так в ходиках: не только кот, но мышь;
они живут, должно быть, друг для друга.
Дрожат, скребутся, путаются в днях.
Но их возня, грызня и неизбывность
почти что незаметна в деревнях,
где вообще в домах роится живность.
Там каждый час стирается в уме,
и лет былых бесплотные фигуры
теряются -- особенно к зиме,
когда в сенях толпятся козы, овцы, куры.
Бродский
Молодая пешеход
26.08.2010, 02:05
Любить людей, indica, это такое же проклятие, как их животно ненавидеть: разница только в том, что во втором случае ты вечно обороняешься, а в первом всегда беззащитен. Ненавидя, ты знаешь, чего ждать в ответ – и можешь полагаться только на себя; любя, ты отдаешь свой меч в руки первому прохожему: он может посвятить тебя в рыцари, осторожно дотронувшись этим мечом до твоих плеч, может вернуть его тебе с поклоном, а может вогнать его тебе в горло по самый эфес. И это рулетка, моя солнце, и ставки все время растут.
---
У тебя есть пульт от меня. Все кнопки.
Тело – хром, глаза – как система призм.
Ты живешь в моей черепной коробке.
Там отныне полный абсолютизм.
---
Очень спокойно, мелочью не гремя,
Выйти навстречу, пальчиками тремя
Тронув курок, поближе стрелять к межбровью;
Если и вправду это зовут любовью, -
Господи Святый Боже, помилуй мя.
Страсть – это шаткий мост от друзей к врагам;
Если фанатик - значит, и моногам:
Ты ему дышишь в шею, едва осмелясь,
А в голове отточенным хуком в челюсть
Складываешь бесшумно к своим ногам.
Страсть – это очень технологичный дар
Чуять его за милю нутром – радар
Встроен; переговариваться без раций.
Хочешь любить – научишься доверяться.
Фирменный отрабатывая удар.
Полозкова
В свободное от работы время
Желаю читать то, что желаю,
А то, что не желаю, - не буду.
Свобода чтения - в нашем возрасте
Самая лучшая свобода.
Она важнее свободы собраний,
Необходимой для молодежи,
И свободы шествий,
Необходимой для променада,
И даже свободы мысли,
Которую все равно не отнимешь
У всех, кто
способен мыслить.
Борис Слуцкий
Перепутана масть подгоревшего лета.
За грехи ли, авансом дожди зарядили.
И разорваны четки – плохая примета.
И не время судить, и не время судилищ.
Все иллюзии, страхи и замыслы тёмные
Набросаю в ларец, а ключи потеряю.
Пусть у Господа Бога все карты краплёные
И джек–пот не сорвёшь по билету в трамвае.
Но не все еще зерна разбросаны в землю,
И сусальное злато не станет червонным.
Бесконечную грусть разбавляя весельем,
Я в прихожей на счастье повешу подкову.
Считалочка
Сто дней, сто ночей,
Плачет город - он ничей,
знаешь, жизни несчастливых
сходятся до мелочей.
Сейчас два часа тридцать восемь минут. Сейчас я сажусь за
стол, беру карандаш и пишу тебе то, чего от меня не ждут. А
если ждут, ты когда-нибудь передашь. Море плясало и дождь над
ним причитал. Я этого не писала. Ты этого не читал.
Когда-нибудь он выходит ее встречать. Он надевает куртку,
берет собаку, на лестнице
недовольно пинает банку и вежливо отвечает, который час. До
остановки, в общем, недалеко, но он шагает медленно,
отражаясь, в широких мелких лужах, от листьев ржавых, в
колючем небе, бледном, как молоко. Он впитывает
разрозненный звукоряд, прозрачный несезон, холодок по коже,
он думает, что любимые все похожи на мелкий дождь,
танцующий в фонарях. Он думает, что они все похожи на
неоновые змейки на мокрых крышах, на то, как осторожно на
руку дышат, когда оно несильно обожжена.
Она его обнимает. Слегка сипя, здоровается. Бросает собаке
коржик. Он думает, что любимые все похожи и улыбается этому
про себя.
Когда-нибудь, например, через пару дней, она сидит в автобусе,
как живая, опасная, как
собака сторожевая, когда добыча распластана перед ней.
Она сидит и внутри у нее все лает и смотрит глазами цвета, как
жидкий йод. По радио какой-то мудак поет: "Ах девочка моя,
ла-ла-ла-ла-лайла, ах девочка моя, ты такая злая, как будто он
совсем тебе не дает."
Она подходит к выходу, словно зомби. И слезы в ней дрожат,
будто зерна в зобе,
Она ревет, вдыхая прогорклый смог, двадцатилетний лоб, а
точнее лбица, как будто весь мир
старался к ней продолбиться, а этот придурок смог. И заяц жил,
и лисица жила, и львица - а медведь пришел и разрушил весь теремок.
Она стоит и коса у нее по пояс. И щеки мокры от слез. А у любви
есть тот, кто попал под поезд и тот, кто забрызган грязью из-под
колес.
Когда-нибудь мы сидим с тобой вшестером - ты, я и четыре
призрачных недолюбка и лунный свет, и моя голубая юбка, и
дымный и негреющий костерок. Когда-нибудь мы сидим с тобой
у огня и ты говоришь мне: "Слушай, кто эти люди?" И я отвечаю:
"Это все те, кто любят или любили неласковую меня." И я
говорю: "Вот этот отдал мне год, а этот два, а этот платил
стихами, которые внутри меня полыхали и отражались
строчками у него. Полсотни месяцев, сотни живых зарниц,
бессонных и счастливых глазных прожилок - которые я тогда у
них одолжила и вот сейчас должна всё прожить за них. Вот
видишь, складка, горькая, пожилая, вот слышишь - смех
неистовый, проливной - ты думал, это было всегда со мной, а
это я кого-то переживаю."
Быть может и сама того не желая - но вечно, как и водится под
луной.
Время - наверное пять с хвостом. Острым карандашом этот
текст написан о том, что всё будет хорошо.
И острием самым подведена черта.
Я этого не писала.
Ты этого не читал.
Аля Кудряшова
NorthWind
26.08.2010, 08:59
Не Бог весть, чёрт-те как,
Жил на свете дурак,
Без царя в голове,
Сам, как на ладони,
В тех краях, где угар,
Голод, мор да пожар,
Где дым стада облаков
По земле гонит.
Так он в копоти жил,
Не петлял, не кружил,
Верой-правдой служил
Ветру, настежь душу.
Как он солнце нашёл,
Да по звёздам прошёл,
Я тебе расскажу,
Слушай:
За тридевять земель,
Неба на краю
Пляшет мрак
По трухлявым, перекошенным пням,
Да наводит на свет
Серый пепел порчи.
А над всей землёй
Солнца нет сто лет -
Только ночь да разорванных звёзд
Клочья!
А народ в тех краях
В мути-темени чах.
И не сразу, не вдруг, но забыл,
Что жил иначе.
В хороводе ночей
Стыло пламя очей,
И со временем в тех краях
Не осталось зрячих.
Лёд пустых глазниц,
Оторопь сердец,
Кривотолков чад
Гонят дурака по сонной земле,
Где не стынет закат,
Где не плещут зори.
Сколько лет в пути,
А сколько впереди?
Как найти да помочь дураку одолеть
Горе!
На краю небес
Вырывает бес
Из волос репьи-мраки
Да блюёт на свет
Звёздами побед, -
Беса не унять в драке.
Разметать репьи
По краям земли
Нынче дураку сила.
Да с небес сорвать
Бешеную тать
Солнцу помоги, милый!
Кто видел, как по небу плывёт огонь,
Какая в синем радость золотого,
Как к водопою спускается белый конь,
Как отражает солнце след его подковы,
Как в облаках искрятся ресницы зорь,
Как от росы скользят по травам переливы,
Кто видел, как из сердца уходит боль,
Как хорошо тогда, легко и как красиво.
Не в аду не в раю,
А на самом краю,
Где землёй отродясь
Правил бледный почерк,
Чтобы свет разметать,
Над землею опять,
Бился с мутью дурень три дня
И три ночи.
Свет осенних звёзд вплёл в прядь своих волос,
Солнца луч был в его руке сияньем клинка.
Где трава высока да златые кольца -
Я там тоже был, этот сказ сложил,
А над нами по сей день горит
Солнце!
К. Кинчев
Не спешите прожить день, который начАлся,
Не кляните Вы тех, кто ушёл – не остался.
Дорожите мгновеньями, что происходят -
В каждом деле есть ценность, что зря не проходит.
Наслаждайтесь Вы жизнью и живите с надеждой,
Славьте каждый свой шаг – не будьте невеждой!
Не ропщите на жизнь - Вам судьба лишь подвластна,
Чтобы зло не плодить и прожить не напрасно!
Romana
Молодая пешеход
26.08.2010, 10:57
Чуши не пороть.
Пораскованней.
- Дорогой Господь!
Дай такого мне,
Чтобы был свиреп,
Был как небоскреб,
Чтобы в горле рэп,
А во взгляде стеб,
Чтоб слепил глаза,
Будто жестяной;
Чтоб за ним как за
Каменной стеной;
Туже чтоб ремней,
Крепче, чем броня:
Чтобы был умней
И сильней меня;
Чтобы поддержал,
Если я без сил,
Чтобы не брюзжал,
Чтобы не бесил,
Чтобы был холен,
Чтобы был упрям,
Чтоб «У этой вон –
Идеальный прям!»
Чтобы, пыль вокруг
Каблуком клубя,
Он пришел и вдруг –
«Я люблю тебя».
Полозкова Вера :)
Молодая пешеход
26.08.2010, 12:16
По топкому бездорожью
Я пробирался с трудом,
Я лез на холмы, чьи вершины
Тонули в тумане седом,
Я к дому пришел у дороги:
Был пуст и печален дом.
На ветках продрогшего дуба
Почти не осталось листвы,
Последние желтые листья
И те безвозвратно мертвы,
А вскоре по мерзлому снегу
Во тьме зашуршите и вы.
Сырой, полусгнившей листвою
Усыпан берег пруда,
Орешник в саду увядает,
И астры умрут в холода.
А сердце на поиски рвется,
Да только не знает куда.
Но разве плыть по теченью
Отважится человек?
Р. Фрост
НА ДНЯХ
В амфитеатрах играет ветер.
Приходят гости, снимают туфли.
А трагик смешон и едва заметен
За греческим хором грошовой кухни.
Да и что за трагедия - не вмещаться
В рамки, в квартиры, в размеры, в муки,
В биографию, в споры и даже в счастье!..
"Что вы читаете?" - "Звуки, звуки..."
В Вавилоне, извечно творящем нравы,
Сменились правила переноса:
Точки над "i" получили право
Уйти в андеграунд - под знак вопроса.
И они ушли, не утратив меры,
И вместо обеда блюдут сиесту.
Так верящий в бога теряет веру
В себя, ибо свято одно лишь место.
А дно - лишь место, где быть горбатым -
Не столь зазорно, не так обидно,
Где ямб начинается лишь после пятой
Стопки какого-нибудь напитка.
К. Арбенин
Мыши
Мыши съели Ваши письма и записки.
Как забвенны "незабвенные" слова!
Как Вы были мне когда-то близки!
Как от Вас кружилась голова!
Я Вас помню юною актрисой.
Внешность... Ноздри, полные огня...
То Вы были Норой, то Ларисой,
То печальною сестрою Беатрисой...
Но играли, в общем, для меня.
А со мной Вы гневно объяснялись,
Голос Ваш мог "потрясать миры"!
И для сцены Вы "практиковались",
Я ж был только "жертвою игры".
Все тогда, что требовали музы,
Я тащил покорно на алтарь.
Видел в Вас Элеонору Дузе
И не замечал, что Вы - бездарь!
Где теперь Вы вянете, старея?
Годы ловят женщин в сеть морщин.
Так в стакане вянет орхидея,
Если в воду ей не бросить аспирин.
Хорошо, что Вы не здесь, в Союзе.
Что б Вы делали у нас теперь, когда
Наши женщины не вампы, не медузы,
А разумно кончившие вузы
Воины науки и труда!
И живем мы так, чтоб не краснея
Наши дети вспоминали нас.
Впрочем, Вы бездетны. И грустнее
Что же может быть для женщины сейчас?
Скоро полночь. Звуки в доме тише,
Но знакомый шорох узнаю.
Это где-то доедают мыши
Ваши письма - молодость мою.
Вертинский А. 1949
Матросы
Матросы мне пели про остров,
Где растет голубой тюльпан.
Он большим отличается ростом,
Он огромный и злой великан.
А я пил горькое пиво,
Улыбаясь глубиной души...
Так редко поют красиво
В нашей земной глуши.
Гитара аккордом несложным
Заливала пробелы слов,
Напомнила неосторожно,
Что музыка - как любовь.
А я пил горькое пиво,
Улыбаясь глубиной души...
Так редко поют красиво
В нашей земной глуши.
Смеялись вокруг чьи-то лица,
Гитара уплыла вдаль.
Матросы запели про птицу,
Которой несчастных жаль.
У нее стеклянные перья
И слуга - седой попугай.
Она открывает двери
Матросам, попавшим в рай!
Так трудно на свете этом
Одной только песнею жить...
Я больше не буду поэтом,
Я в море хочу уплыть.
Даев. Б.
Над розовым морем
Над розовым морем вставала луна,
Во льду зеленела бутылка вина...
И томно кружились влюбленные пары
Под жалобный рокот гавайской гитары.
Послушай, о как это было давно -
Такое же море и то же вино.
Мне кажется, будто и музыка та же.
Послушай, послушай, мне кажется даже...
Нет, Вы ошибаетесь, друг дорогой,
Мы жили тогда на планете другой.
И слишком устали, и слишком мы стары,
И для этого вальса, и для этой гитары...
Иванов. Г. 1936
Черный карлик
Ваш черный карлик целовал Вам ножки,
Он с Вами был так ласков и так мил.
Все Ваши кольца, Ваши серьги, брошки
Он собирал и в сундуке хранил...
Но в страшный миг печали и тревоги
Ваш карлик вдруг поднялся и подрос
Теперь ему Вы целовали ноги,
А он ушел и сундучок унес...
Теффи. Н.
Концерт Сарасате
Ваш любовник скрипач. Он седой и горбатый.
Он Вас дико ревнует, не любит и бьет...
Но, когда он играет концерт Сарасате,
Ваше сердце, как птица,- летит и поет.
Он альфонс по призванью. Он знает секреты
И умеет из женщины сделать "зеро"...
Но, когда затоскуют его флажолеты,
Он - божественный принц, он - влюбленный Пьеро...
Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил.
"Фам де люкс" он сумел превратить в "фам де шамбр".
И давно уж не моден, давно неприличен
Ваш кротовый жакет с легким запахом "амбр".
И в усталом лице, и в манере держаться
Появилась у Вас и небрежность, и лень.
Разве можно так горько, так зло насмехаться?
Разве можно топтать каблуками сирень?..
И когда Вы, страдая от ласк хамоватых,
Тихо плачете где-то в углу, не дыша, -
Он играет для Вас свой концерт Сарасате,
От которого кровью зальется душа!
Безобразной, ненужной, больной и брюхатой,-
Ненавидя его, презирая себя,
Вы прощаете все за концерт Сарасате,
Исступленно, безумно и больно любя!..
Гуд-бай...
Вертинский А. 1927
Бар-девочка
Вы похожи на куклу в этом платьице аленьком,
Зачесанная по-детски и по-смешному.
И мне странно, что Вы, такая маленькая,
Принесли столько муки мне, такому большому.
Истерически злая, подчеркнуто пошлая,
За публичною стойкой - всегда в распродаже.
Вы мне мстите за все Ваше бедное прошлое-
Без семьи, без любви и без юности даже.
Сигарета в крови. Зубы детские, крохкие.
Эти терпкие яды глотая,
Вы сожжете назло свои слабые легкие,
Проиграете в "дайс" Вашу жизнь, дорогая.
А потом, а потом на кладбище китайское,
Наряженная в тихое белое платьице,
Вот в такое же утро весеннее, майское
Колесница с поломанной куклой покатится.
И останется... песня, но песня не новая.
Очень грустный и очень банальный сюжет:
Две подруги и я. И цветочки лиловые.
И чужая весна. Только Вас уже нет.
Вертинский А. 1938
Глаза в глаза –
сверкающий металл
двух взглядов пересёкся в поединке,
и вздрогнул в тишине огромный зал,
разбуженный аккордом дерзкой скрипки…
Насмешливо смотрю из-под ресниц,
ничем уже, по сути, не рискуя…
Оставим церемонии, мой принц…
Иди ко мне…..ты слышишь?
Потанцуем? -)))
Двойной щелчок испанских кастаньет,
чарующее соло гитариста…..
- Аллё, диджей, убавьте в зале свет,
пожалуйста….-)).
Роскошное монисто,
как молния, сверкнуло в полутьме…
Твой взгляд сродни прищуру ягуара.
Берешь меня, не спрашивая, в плен,
рукою притянув к себе….
Гитара
играет всё стремительней………….
Лицо
вдруг вспыхнуло от близости зарею,
но стягивает гордости лассо
бунтующую чувственность петлею…
А в дробном перестуке каблучков
слышна чуть различимая угроза,
ловлю тебя с улыбкой на крючок,
приманкой выбирая запах розы –
волнующий, тончайший аромат
духов моих в сознанье проникает……
Я сделала внезапно шаг назад,
под натиском невольно отступая…..
Но тут же обнажённою спиной
почувствовала твердь твоей ладони…
Ах…..тише…осторожней, дорогой…..
не надо так……пожалуйста…..мне больно…
Но тщетно…..
Нас сближает каждый миг -
глаза – в глаза…..
и губы ищут губы………
Ты с трепетной горячностью приник
к груди моей
под угасанье румбы…………………
Анна Савина
Ночные записочки из блокнота
то, чего не позволяю своим губам, буквами проделываю непрестанно
ты обласкана ими и так желанна, как быть может желанна одна судьба.
завиваю спиралью вокруг плеча и спускаю трепетно до запястья
нежность тихую или тугое счастье: ты мила, изыскана, горяча...
эти буквы нежат, горчат и любят - и, прости, ни строчки не заберу,
женщина, без которой немеют губы каждую ночь к утру.
***
прорастаю насквозь, запустив тебя изнутри -
как вьюнок или виноград сквозь грудную клетку
говори со мной, пожалуйста, говори
на моих дорогах селью снесло разметку -
ты теперь единственный ориентир -
компас, карты, часы - и все это разом.
город в окончании моего пути,
кем ты окажешься? жаркий Глазго,
туманный Лондон, сырой Париж
или Москва - бульвары под талым снегом...
я разгадываю тебя по рисункам пока ты спишь
под затянутым мглою беззвездным небом.
в это сладкое лето космос сошел с ума,
москву затопила жара, разлилась как Волга...
знаешь, когда-нибудь я все пойму сама.
а пока... подержи меня за руку. можно совсем недолго.
Марта Яковлева, 2010
Думаешь всё так просто?
Просто придёт июнь,
ты поглядишь на звёзды,
чтоб отыскать Мою.
Только она погасла –
той, что была, уж нет,
и от неё остался
ровный, далёкий свет…
Слышишь, как дышит время?
Как шелестит песок?
Прежние наши тени
мечутся между строк…
Ищет иное русло
вешней любви река –
стали ей слишком узки
старые берега…
Я расплескалась светом –
росами по траве…
Спросишь тихонько: «Где ты?»
Я прошепчу: «Везде…» -
в малом, большом и целом.
Хочешь владеть? – владей.
Видишь, вдали взлетело
облачко голубей?
Есть среди них голубка,
сможешь поймать – поймай…
Только накинув путы,
больше не забывай,
что никакие сети,
не остановят, нет,
вольный, свободный Ветер
или шальной рассвет…
Трудно со мной – не спорю…
Но и чудес не жди...
Хочешь владеть Звездою?
Что ж, не вопрос… Зажги!
Снова взорвусь сверхновой…
Только вот сможешь? Нет? –
к радости астрономов
высечь из сердца Свет?
Анна Савина
Хрупкая...
Это кто-то добрый, нечаянно гасит свет,
Сигаретой, наспех задавленной о бетон.
И упрямо губы прошепчут тебе: - Привет...
Оставляя горечь прощания на потом.
Нет, не так - оставляя в прошлом удар: "Прощай..."
Мы и так поломаны болью на сто частей.
И на лист ложится: "Не ждать и не обещать" -
Разве так уж важно, что правильней и честней?
Что не в тон тепло монохромной изнанке тьмы,
Что не видно красок и кисти летят из рук?..
Мы мараем холст, нарушаем, прощаем, мы
Слишком целое, неделимое для разлук.
Ни единой крошечной вечности за душой,
Да и если вдуматься - незачем и не в прок.
Без надежды, знаешь, во что бы ты ни ушёл,
Всё равно останешься грустен и одинок.
Посмотри в глаза и увидишь на дне любовь -
Истекает кровью, едва ли спасут врачи...
Мы почти убили её перестрелкой слов.
Мы почти убили... Довольно. Давай лечить.
Я смешаю чистую нежность и звонкий смех,
Ты добавишь немного мудрости и тепла,
Мы зажжем огонь, не позволив сгуститься тьме,
И увидим - хрупкая веточка ожила.
Расцвела сиренью, в ответ обогрела нас,
Из зимы и стылости в лето нас уводя,
Где на фоне неба, оттенка любимых глаз,
Зреют тёмные вишни в чистых слезах дождя
Неждана Юрьева
мне бы губами в тебя уткнуться бездумно, безбрежно нежно,
перестать сдерживать руки, отбивающие крышесносную дрожь -
мне кажется вся москва в дыму, потому что можно прикуривать от моей одежды
когда ты рядом. стоишь, говоришь, идешь =
я еле сдерживаю себя, чтобы не сгрести тебя наконец в охапку,
и начать выцеловывать по коже карты и письмена.
я себя потеряла, как теряют весной шапку -
за ненадобностью, за ненужностью, за нена...
я пропала в тебе, как тонут под льдом зимою -
куда не кидайся, а прорубь уже ушла,
остаешься один на один с собою вот и с водою
и все что можешь - вымолвить иншалла
и не дышать, и затаиться и думать что может когда-то
я все-таки прикоснусь к тебе, чтобы унять надоевшую дрожь,
поцелую твои глаза, ресницы, волосы с запахом мяты
и разверзнется небо. и наконец-то начнется дождь.
Марта Яковлева
NorthWind
26.08.2010, 15:28
Мхами кутал нетвердый шаг
Синий вереск в сухом бору,
Где плутала всю ночь душа,
Да казнила себя к утру,
Что желаньями растеклась,
К ступе ладила помело,
По глаза закопалась в грязь
От отчаянья, всем назло.
Горько
мутным держать ответ,
Там, где
видишь себя в лицо.
Страшно
вымолвить – Смерти нет!
Коль на
пальце ее кольцо.
Оторочены облака
Бледно-розовой кисеей.
От далека, до далека,
Небо дышит сырой землей,
И тревожит огнями даль,
Что, как свечки, колышет лес.
Отлетает душа-печаль
Птицей серою в дым небес.
Когда тень превратится в дух,
Когда пламенем станет взор,
На заре промолчит петух,
Принимая зарю в укор.
Успокоится плачем страх,
Растворится в любви вина,
И оттает душа в слезах,
Понимая, что прощена.
К.Кинчев
Молодая пешеход
26.08.2010, 15:58
А он где? Никто не знает; по веществу ведь
Он ветер; за гранью; без вести; вне игры.
Пусть солнце бесстыдно лижет ему вихры,
Пусть он устает от женщин и от жары, -
Его, по большому счету, не существует.
Вера Полозкова :)
Мы все своей дороги ждали,
И каждый верой жить привык.
Мы так спешили в эти дали
И опоздали
лишь на миг.
Уже зима с природой спорит,
И дни ее недалеки.
Река ушла в седое море,
И сушат сети
рыбаки.
Нам никогда не будет плохо -
Мы все изведали с тобой.
Пусть за эпохою эпоха
Грядет,
одна дурней другой.
Не навести на глину глянца!
И я давно уже готов
Всю жизнь играть себе на танцах
В краю
взбесившихся рабов.
Пооткрыли вновь церквей
Пооткрыли вновь церквей, будто извиняются,
И звонят колокола в ночь то там, то тут.
Только Бога нет и нет, ангел не является,
Зря кадилом машет поп и бабушки поют.
А Бог оставил нам в наказ старые инструкции,
Почерневший образок, высохший елей.
Ну а сам покинул нас после революции
И теперь - в других краях, где живут светлей.
Мимо кассы, чтоб быстрей, взял портвейн "Таврический",
Возвращаюсь и смотрю, - верится с трудом, -
Кто-то в черном у дверей смотрит иронически, -
Отпираю дверь ключом, приглашаю в дом.
То ль виденье, то ль обман, то ль к беде, то ль к радости,
То ль плевать через плечо, то ли голосить?
Достаю второй стакан, набираюсь храбрости, -
Мне так много у него следует спросить.
Я давно другим не лгал, врать вообще не хочется,
Только вот не врать себе - во сто крат трудней.
Я хочу спросить у Вас, Ваше одиночество,
Как бы веру сохранить и что мне делать с ней?
А еще вопрос такой: каково покойникам?
Отчего маршрут туда день и ночь открыт,
Но в конце не ждет покой с тихим светлым домиком,
Не хранят меня глаза Ваших Маргарит?
Я бы был ужасно рад слышать Ваше мнение!
Только молча гость сидел, попивал вино,
Да смотрел программу "Взгляд", депутатов прения...
На часы взглянув, зевнул и вылетел в окно...
И в раскрытое окно ночь глядит загадочно.
Дыры звезд на платье тьмы – драный материал.
Дел, как видно, у него без меня достаточно,
Ну а может он, как я, силы утерял...
Ну а может он, как мы, знанье утерял...
Ну а может он, как мы, веру утерял...
1994
-CkA6MGnlMA
Молодая пешеход
26.08.2010, 17:32
Если б каменный уголь умел говорить,
он не стал бы вести беседы с тобой.
и каррарский мрамор не стал бы
смотреть тебе вслед.
Но ты занят войной, ты стреляешь
на тысячу верст и тысячу лет,
и я ничего не отвечу, когда меня
спросят,
Как продолжается бой?
В оглашенных снах молодого дворника
ты будешь пойман в трубе
и надменные девы привяжут тебя к
станку
и они коронуют тебя цветами
и с песнями бросятся прочь
БГ :)
СОВРЕМЕННАЯ ДЕВУШКА
Я встретил ее
на узенькой улочке,
в темноте,
где кошки шныряли
и пахло помойкой.
А рядом на улице
дудел лимузин,
катясь к перекрестку,
как будто
играла губная гармошка.
И я повел ее - в парк -
на фильм о ковбоях.
У нее
был элегантный плащ
и ноги хорошей формы.
Сидя с ней рядом,
я вдыхал слабый запах
резеды
и гадал,
кем бы она могла быть: -
парикмахершей,
кассиршей в какой-нибудь бакалее?..
Трещал аппарат.
Тьма пахла хвойным экстрактом,
и она рассказала,
что любит орехи,
иногда папироску, секс,
что видела виноград лишь за стеклом витрины,
и что не знает,
для чего она живет.
В дивертисменте
после третьего номера
она призналась,
что я у нее буду, должно быть, четвертый любовник.
В час ночи
у нее
в комнатенке
мы ели виноград
и начали целоваться.
В два
я уже славил Бога
за то,
что он создал Еву.
ЧАК (наст. фам. Чадарайнис) Александр, латышский поэт
1901-1950
Перевод С.Морейно
ДВЕ ВАРИАЦИИ
1
Рига.
Ночь.
Желтки фонарей плавали в лужах.
Дождь
пересчитывал вишни в окрестных садах,
выстукивая на листьях фокстрот
и швыряя косточки в воду каналов.
Даль
чернела окном,
укутанным плотной тканью.
Что же мне делать
в такую ночь,
когда надевают галоши?
Скрести душе подбородок,
играть клавиры на нервах?
Как устриц, глотать тоску?
И я пошел
на Московскую улицу,
в бар, где толкутся жулики и проститутки, -
грустить.
Лампы Осрама -
янтарно-желтые серьги -
качались над моей головой.
Мороженое, тая
оранжевым яблоком,
расплывалось
на блюдечке из хрусталя,
как вытекший глаз.
Где-то вакхически
выла цитра.
Ночь
сжала овальный бар
в объятиях свистящего черного шелка.
Ближайшая липа
уронила свой лист
на мой одинокий столик.
Я, взяв его в руки,
целовал долго-долго:
потому, что было у меня взамен
ничьих губ.
Губ?
Почему же я должен
целовать только губы?
Почему не могу
целовать
этот столик,
прохладный и чистый, как девичий рот;
стену,
ту самую стену,
над которой нависла
женская туша,
белая, как перетопленный жир?
Ах, зачем губкам девушек
отдана
монополия
на мой закипающий рот!
Должно быть, затем,
чтобы я здесь сидел,
один на один
с неизбывной тоской,
и слагал эти странные строфы
о себе,
которому нравятся
губы девушек больше всего на свете.
Александр ЧАК
Перевод С.Морейно
2
Рига.
Ночь.
Пробило
двенадцать.
Оранжевые лилии фонарей
внезапно увяли.
Тьма
окутала лужи
черным блестящим шелком.
Как же мне встретить утро?
Есть сливы,
пощипывать вату воспоминаний,
танго
выстучать на зубах,
из блюдец лакать тоску?
Как же мне встретить утро?..
И я пошел
в сомнительный бар,
где не было вощеного пола,
где толпились воры и потаскушки, -
грустить.
За столик
в углу
уселся,
как причетник, постен и сух.
В бокале
передо мной
отцветало пиво
оранжевой пеной,
но губы мои
были пустыми и жадными,
как береста.
Зачем же я
здесь сижу?
Зачем?
За окнами
взмахом крыла
налетало время,
когда девушки ждут
жалящих поцелуев,
прикосновений рук,
что помогут им снять башмаки,
расстегнуть на боку платье;
и стянутые чулки,
как брошенную змеиную кожу,
раскидать по углам.
Зачем же я
здесь сижу?
Что я - схоронил свою мать?
Или меня предал друг,
и я плачу?
Чак, что ты прячешь?..
Прячу?..
Ну да!
Почему
ты не можешь
свою сверлящую, жгучую боль
и печаль
выкричать всем,
как сирена с утеса?
Встань
и скажи,
сколь невыносимы
для тебя эти пары,
скользящие мимо,
извиваясь с болезненным жаром,
словно, танцуя, они бы хотели раздеться;
что тебе уже некуда деться -
скажи, что свет этот алый
колет глаза твои
острым кинжалом -
скажи!
Что,
молчишь,
тебе страшно?..
Может, ты думаешь,
что слова здесь
уже не нужны,
здесь,
где повсюду плавает
алый дым,
визжит музыка,
а девки шепчут,
нет - орут
алчным взорам мужчин
только изгибами бедер,
сиянием голых колен
и томленьем грудей, -
так ты полагаешь?
Смешно!
Ты
сидишь,
постен и сух, как причетник,
но - наблюдаешь,
не пожал ли плечами хозяин,
не смеются ли половые,
и шлюхи,
вон там,
не качают ли жалостно головами:
- Бедный поэт,
он болен
или ранен в неприличное место, -
Шут,
хочешь пугалом стать?
Встань и хвати,
хвати кулаком по столу,
так,
чтобы пивная кружка
исполнила пируэт,
словно подстреленный заяц,
чтобы подпрыгнула
ваза с цветами
и хрястнулась об пол,
сверкая осколками,
хвати кулаком
и скажи:
- Эй, вы,
считающие,
что я немощен,
вы,
преходящие,
серая накипь,
червивый плод,
опавший до срока,
вы -
если я
не запускаю глаза
каждой встречной девчонке под кофту,
если я
не бросаюсь за каждым
только что снятым с плиты поцелуем
в ближайшую подворотню -
вы - ничтожества - думаете,
что я не знаю любви?
Нет,
я сам поклоняюсь идолу страсти,
я люблю;
люблю и буду любить всегда,
но только
в своей любви - я вечности жажду!
Александр ЧАК
Перевод С.Морейно
Песня о капитане
Случилось так, что небо было синее, бездонное,
И легкий ветер по морю гнал мелкую волну,
И был корабль полон и друзьями, и знакомыми,
И путь держал в далекую страну..
И капитан был опытный. И все моря проплаваны,
Он силы был недюжинной - дубы валил плечом.
И нам казалось: много нас. Мы сильные и храбрые,
И никакая буря нипочем..
Но что для моря наш корабль - скорлупка несерьезная.
И вот однажды вечером попали мы в туман.
Средь неба грянул гром, собрались тучи грозные,
Пронесся средней силы ураган..
И, вот что удивительно: все сильные и храбрые,
И все, кому мы верили, воскликнули: "Тону "
Мы ждали от них помощи, они же нас оставили,
И первыми отправились ко дну..
А нас носило по морю, надежды наши таяли.
И только по случайности, нас приняла земля.
И те из нас, кто выжили, по разным обстоятельствам,
Забыли капитана корабля..
1978
ПРОДАВЩИЦА
В красивейший магазин на бульваре
Зашел, чтобы выбрать носки.
Мне их подавала
барышня среднего роста
овальными ноготками, блестящими, как маслины.
И руки,
сортировавшие пачки,
пахли патентованным мылом
и какими-то духами среднего достатка.
Пожалуй, чуть великоват
был вырез платья,
ибо она была из тех,
что после четвертой рюмки
доканчивают сигарету партнера,
рассказывают армянские анекдоты
и целуются при свете.
Я, нагнувшись, шепнул ей:
“Сегодня вечером в десять
в Жокей-клубе,
десятый столик от двери”.
- Да, - сказала она
и взяла за носки
на двадцать сантимов меньше.
Александр ЧАК
Перевод С.Морейно
Что-то новое – будет. И каково оно,
мы скоро узнаем. А пока – не стоит гадать.
Может, рыбы взлетят и забудут, что значит «дно»,
может, лучшим напитком в мире станет «Агдам»,
может, голодные станут сыты, а мир – велик,
может, в «виндах» найдется последний глюк,
может, верхом успеха окажется первый блин,
может, плюс на минус даст долгожданный плюс.
Хотя, скорее, все проще. Мы станем менять дома,
одежду, работу, машины, белье, сердца,
гордиться моральным здоровьем, сходить с ума,
небо будет в алмазах, грядки – сплошь в огурцах…
Номер сдан, архив опечатан, закрыт талмуд.
Ни к чему переть против кармы – она сильней.
Дед Мазай, если очень попросим, спасет Му-Му,
и они уплывут в Баден-Баден, держась корней.
Можно расслабиться и даже ткнуть «any key».
В этом году (собственно, как всегда),
Господи, мы снова идем по руке твоей,
незаметно пересекая линию смены дат.
Катерина Молочникова
* * *
Перья чинить.
Колдовать над составом чернил,
стопкой бумаги, белеющей, точно кость.
Мало ли кто чего уже говорил –
дальше жить, все променять на кисть.
Допотопную южную влажную кисть Изабеллы:
в черной ягоде – солнечные пробелы,
клочья беличьей шерсти слиплись в горячей пене,
над косым горизонтом знойно поют сирены,
свет, как парус, набух, стопка – вдребезги, пальцы в вине.
Жить в потоп – как живут в огне,
как живут на воле,
как живут на уровне моря –
пока волна
крутит лист, виноградный лист, знакомый до соли –
мелочь красной жизни в зеленые времена.
Ирина ЕРМАКОВА
ГОГОЛЕВСКИЙ БУЛЬВАР
В солнцевороте в гуще выхода
там где всего краснее ягода
под жаркой аркою кропоткинской
стояла кроткая малинница
Мы были молча умолимы
купили у нее малины
и сок малиновый закапал
по потрясенной мостовой
И вскачь пустился срок отпущенный
забликовал бульвар запущенный
и пыльный Гоголь гомерически
крутнул чугунной головой
И двинул длинной длинной длинной
рукой – и полилась малина
и мы раззявив рты ловили
текущий в воздухе момент
Где за протянутой десницей
со всей земли слетелись птицы
и день блестящий расклевали
и освистали постамент
А поперечные прохожие
во все концы земли расхожие
несли малиною червленые
кульки из завтрашних газет
И между Гоголем стоящим
и Гоголем еще сидящим
сквозь строй зеленый лавок ломаных
взвивалась красная черта
туда – где Гоголь настоящий
и залила бульвар бурлящий
малиновая темнота
Когда она меня утопит
когда она к тебе приступит
когда-нибудь давным-давно
июльским днем бульварным гоголем
всплывет подробностями многими
по красному лучу отвесному
одно мгновенное кино:
Заляпанная мостовая
и зелень лавки ломовая –
и вот тогда мой друг железный
я – ничего не забывая
я – та еще – еще живая
слечу малиновкой и свистну
в твое немытое окно
Ирина ЕРМАКОВА
__________________
Деревья растут убеждённо
И утро, и вечер, и ночь,
Деревья растут каждоденно –
Стоишь ли, уходишь ли прочь;
И свежие сильные токи
Стволов утверждённых ряды
Доносят до крон до высоких –
Насосами - струи воды;
Чтоб волны её протекали
Не только по ложу ручья.
А кверху, по вертикали,
Воздушную сухость мягча;
И, листья с ветвей не роняя,
Ловя дуновенье прохлад,
Растут, у корней охраняя
Потока серебряный клад.
Меж зеленью и водою
Великий союз заключён.
Давай же мы будем с тобою:
Я – зеленью, ты – ключом!
Николай Асеев
Молодая пешеход
26.08.2010, 19:09
Звездочка светлая, звездочка ясная,
все так запутано - только держись.
Он - теплокровный, и я - не из пластика.
"ы" - вне грамматики в простеньком "жЫзнь".
----
Что нашуршали зимние шины машин?
Что там тебе обо мне нарассказывал сонник?
Выйди под дождь и слизывай капли с ладоней.
Радость моя, распрямись в полный рост и дыши.
Перефразируем – пусть босиком, только вверх.
...
Мы не в себе, однозначно. И как же удачно, что оба!
Катерина Молочникова
Волосы у него пахнут детством и табаком,
Думаю, по утрам он балуется молоком.
К вечеру ему пишет девочка, с которой он незнаком.
Я ухожу на кухню – не хочу мешать.
Слышно, как кнопочки клацают, даже издалека,
У него проворная, тоненькая рука.
Но видимо, он торопится и поэтому ритм слегка
Прерывается. Что не может не раздражать.
Потом он приходит, застенчив и молчалив.
Приобнимает меня, вызывая прилив
Глупенькой нежности. I want to believe,
Что и ему сейчас тоже под грудью больно.
Но он врет мне на ухо про партнеров и креатив,
Пьет свой кофе, насвистывая мотив
Из какого-то фильма, и камеру прихватив,
Ускользает за дверь, полагая, что я довольна.
Я беру телефон и тупо гляжу в экран.
Я давно не считаю ни наших ночей, ни ран,
Я готовлю побег в Монтенегро и Тегеран,
За пределы Вселенной, в раздолбанный Сектор Газа...
Запахнув халат и убрав телефон в карман,
Я сажусь за стол, наливаю вино в стакан,
Открываю ноутбук и решаю писать роман.
Но потом откладываю до следующего раза...
Светлана Епифанова
Молодая пешеход
26.08.2010, 19:16
Две шаги налево, две шаги направо,
Шаг вперед и два назад.
одесская песня :)
Я в центре города живу,
на камне,
мой сад – горшок с цветком
и в пыльной вазе прошлогодний вереск.
Здесь речку заменяет водосточный желоб,
а лужа – здешние озёра.
пригреет солнце – бегают по ним
подвальные детишки.
Пучок ботвы
у мусорного ящика,
две апельсиновых корки на панели –
вот и вся природа.
А ночью
вместо соловьёв
скрежещут вывески,
орут коты на крышах.
И всё равно,
как близость милой,
мне дорог этот центр,
изломанные улочки и тупики.
Здесь, распахнув окно,
могу я
за неимением звёзд глядеть на фонари
и до утра мечтать
о человеке,
построившем всё это,
необходимое, как воздух, мне,
как ветер – парусам,
как пароходу – винт и штурман.
Александр Чак
Сумасшедший маэстро
В ресторане было от электричества рыжо.
Кресла облиты в дамскую мякоть.
Когда обиженный выбежал дирижер,
приказал музыкантам плакать.
И сразу тому, который в бороду
толстую семгу вкусно нес,
труба - изловчившись - в сытую морду
ударила горстью медных слез.
Еще не успел он между икотами,
выпихнуть крик в золотую челюсть,
его избитые трамбонами и фаготами
смяли и скакали через.
Когда последний не дополз до двери,
умер щекою в соусе,
приказав музыкантам выть по-зверьи
дирижер обезумел вовсе!
В самые зубы туше опоенной
втиснул трубу, как медный калач,
дул и слушал - раздутым удвоенный,
мечется в брюхе плач.
Когда наутро, от злобы не евший,
хозяин принес расчет,
дирижер на люстре уже посиневший
висел и синел еще.
Маяковский. В. 1940
Прячься от памяти, прячься… Но каждая вещь,
как ни старайся не видеть – хранит отпечаток,
который не сунешь подальше, как пару перчаток.
Это – живое. Себе не прикажешь: «Отрежь!».
«Хрущевка» на «Звездной», старинный рояль без кустов,
собака у ног, крепкий чай и пельмени на ужин…
И ты был тогда так клинически, истинно нужен.
Но запад есть запад. Восток, как всегда, есть восток.
Нас грело спокойно одно на двоих одеяло,
и спину подставил покорно двуспальный диван.
Но все завершается. Утро вступило в права.
Нас было так много. И нас оказалось так мало…
Толку-то дергаться? Это же просто стихи,
Краткий анализ того, что сказать не успела,
драка с рассудком, мочилово с памятью тела –
она обостряется осенью, что твой бронхит.
Если здесь ночь, то в ночи, как водится, яд.
Легкие стали тяжелыми – это все кашель…
Ты обещал, что наше останется – нашим.
Помнишь? Конечно же, помнишь… да что это я.
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
26.08.2010, 19:40
Считай до ста. Потом – еще до ста.
Потом усни легко и бестревожно.
Ты вымотался за день. Ты устал.
Опять аврал. Опять одно и то же.
И так знакома, вычурна, смешна
бесцветная пустая оболочка.
Но день ушел. Окончена война.
И можно пожелать спокойной ночи.
Уж заполночь. Пора, давно пора
на боковую всем зверям и птицам.
А завтра – будет завтра, лишь с утра,
и мы посмотрим, что там сотворится.
Катерина Молочникова
Там мы оказались случайно. И тем ценней
были эти безумные три часа.
Виски в тяжелом стакане. И падал снег
за окном… и ладонью по волосам
моим ты проводил так нежно, будто в последний раз –
впрочем, так оно и случилось. Ты знал, ты знал…
Но тогда все было иначе. Потому что – in us we trust,
и, прости за банальность, третьей была весна.
Мы оба прекрасно видим, что иногда, во сне,
ты машешь на все рукой – пустая, мол, суета –
и дракон полнолуния, что вечно лукав и нем,
расправляет крылья, позволяя тебе оказаться там,
где мы видим свое и где мы берем свое,
где ты, улыбаясь, целуешь меня в висок
наполняя любовью – безжалостно, до краев…
Но все исчезает… Вращается колесо.
Катерина Молочникова
blagoroden_don
26.08.2010, 19:53
Одинок, как пес, одинок,
Как безумец или слепец,
Одинокий словно мертвец,
Словно флюгер, сбившийся с ног,-
Одинок, одинок, одинок.
Одинок, как будто святой,
Окруженный людской толпой;
Как блаженный, он одинок;
Словно дом, на котором замок;
Словно в полночь пустой магазин…
Он один, он один, он один.
И никто не придет к нему
Постучаться в глухую тьму;
Почему его, почему
Никому спасти не суметь?
Одиночество – тоже смерть!
Никому не сломать тюрьму.
Никому. Никому. Никому. Никому.
Не раздастся ничей звонок.
А он сейчас так одинок!
Одинок, как мертвец в гробу:
Не услышат его мольбу.
Дома нынче, наверное, -рай!-
Пьют родные липовый чай
И, лекарство приняв потом,
Засыпают спокойным сном.
А его захлестнула ночь.
И не хочет никто помочь.
Одинок, как пес. Одинок,
Словно флюгер, сбившийся с ног.
Одинок, одинок, одинок.
Перевод Сергея Гончаренко
qwe72rty
26.08.2010, 19:53
http://img.pixs.ru/storage/8/0/3/eeeeejpeg_6336717_923803.jpg (http://pixs.ru/?r=923803)
Она, словно кошка: по жизни одна...
Мечтает немножко всю ночь у окна...
И прячет подальше свои коготки
От прикосновений любимой руки...
Она любит звёзды и свет фонарей,
Она ждёт того, с кем ей будет теплей...
Она, словно кошка, ни с кем и ничья...
Свободна...и очень боится дождя..
Дождя по асфальту...дождя по щекам...
Безумно тоскует по нежным рукам...
Изящною лапкой ступая в ночи,
Всё ищет того, кто её приручит...
qwe72rty
26.08.2010, 19:54
http://img.pixs.ru/storage/8/4/7/zhzhzhzhzh_1361357_923847.jpg (http://pixs.ru/?r=923847)
И птицы щебечут, и пахнет весной,
Теперь и морозу не справиться с этим…
Расстроен Февраль и трясёт бородой -
Опять ему выпало царствовать третьим!
Опять ему стражем стоять у границ,
Когда не спасти, не вернуть, не убавить…
Ну, разве что, кончики длинных ресниц
В последний раз инеем можно подправить.
Она не захочет вернуться в метель,
Раз снова капельная музыка снится -
Ей солнечный зайчик шепнул, что в Апрель
Её угораздит однажды влюбиться!
Ведь знает, что тает весною зима,
И сердце подавно от счастья растает,
А вот ведь от страха не сходит с ума –
Стоит и с улыбкой о чём-то мечтает…
Февраль чуть ни плачет – да что за напасть!
Влюбилась Снегурочка, эка дурёха…
А с тем, синеглазым, недолго пропасть –
Послушайся деда: всё кончится плохо!
Ведь он баламут, ветрогон, вертопрах…
Ну что ты не веришь, ну что ты смеёшься?
Уснёшь в одуванчиковых простынях,
А утром росою на травах проснёшься!
…Уткнётся в февральскую шубу лицом –
Прости, только я без него замерзаю.
Растаю, но прежде он станет отцом
Сиреневоглазому мальчику Маю…
Сказоч-Ник
Молодая пешеход
26.08.2010, 20:04
Я наблюдаю за слоном.
Он замышляет финт ушами -
и тут же финт сей совершает,
весь мир перевернув вверх дном.
Я потребительcки ищу
в себе подобие уюта.
Ноябрь шевелится смутно
и к нам протягивает щуп.
Над одождливевшей Москвой
стенает ветер в ритме соул.
На счастье данная подкова
остывший держит небосвод.
Читай "Над пропастью во ржи",
но только не ищи ответы.
Не открывается дискета -
не сожалей. Такая жизнь...
Распределен нелегкий груз,
давно написаны рецепты,
и караван вагонов сцеплен.
Смотри - я больше не боюсь,
я разучилась быть вчерашней.
Мой город подложил свинью -
и я взахлеб покорно пью
все эти арки, шпили, башни,
глушу разбавленный коньяк
осатаневшего барокко...
Ну что тут сделаешь - Европа!
Плесни-ка мне амонтилья...
как там в ужастике у По? -
плесни, всего святого ради!
Мне не успеть себя потратить,
вот разве только - взять на понт.
Опять протянута ладонь
к стальному бритвенному краю.
Здесь так беспечно умирают
под колокольное "дин-дон".
Здесь так отчаянно живут,
мираж продав с аукциона.
Здесь невозможно быть влюбленным,
как завещает Голливуд.
И наизнанку - негатив.
И козырьком назад - бейсболку.
И не взрослеет Холден Колфилд.
А слон летит, летит, летит...
Катерина Молочникова
У цветка волшебного – ровно семь лепестков.
Я раздумчиво их обрываю по одному.
Красный – пускай подарит бездомным кров
и от нас отведет пустую суму да тюрьму.
Оранжевый – пусть пожалеет эту страну,
сделает ее зрячей, даст равновесье и мир.
Мы здесь остались – значит, нас не согнуть.
Чума чумой, но должен же быть и пир!
Желтый – пускай защищает наших детей
от болезней, переходного возраста и тоски.
Пусть верят в чудесные сказки, в подарки фей.
Да не будут дороги их извилисты и узки.
Зеленый – родителям. Здоровья большой глоток.
И сколько отмеряно – спокойных счастливых дней.
А еще – хоть мы привыкли молчать о том -
пусть уходят легко. И хорошо б – во сне.
Голубой – само собой, за чистоту небес,
за воздух, пропитанный ароматом лип,
за то, что не упакуешь в мэйл или SMS…
Будь ласков – прости сентиментальный всхлип!
Синий – его я просто тебе дарю.
Используй, как хочешь. Уверена, ты найдешь
способ его отогреть – вопреки ноябрю,
невзирая на расстояние, боль и ложь.
Фиолетовый лепесток отрываю за нас двоих –
пусть летит на юг, нарушающий все табу,
пусть его кружит шальной разноцветный вихрь…
А ты… не сказать бы лишнего… просто – будь.
Катерина Молочникова
Глазами ребенка смотрит небо
Кристина Высоцкая
детям - сиротам
Глазами ребенка смотрит небо.
Чиста и невинна его душа.
А вы монету в ладони - слепо,
А он - с надеждой, едва дыша.
Его слезинка - тяжелой гирей,
По сердцу режет, да без ножа.
Вы растворитесь в бездушном мире,
А он - с надеждой, едва дыша.
И вот уже обреченность взгляда,
А вы уходите не спеша
В холодный сумрак сердец распада.
А он - с надеждой...едва дыша.
Он в полной мере познал жестокость,
Вот только счастья - на три гроша.
И плачет тоненько обреченность...
Жить без надежды...едва дыша...
Молодая пешеход
26.08.2010, 20:35
Мне снилось, что я - ткачиха,
Которая часто бывает мною во сне.
Я долго не мог понять: то ли я снюсь ей,
То ли это она снится мне?
БГ :)
Если ты усиленно ждешь звонка, улыбаясь, как Золушка после бала - лишь глазами, нервно, исподтишка - это значит, девочка - ты попала. Это значит, что в ванной щебечет душ, ты сидишь, и слушаешь - ну когда же, выйдет тот, в щетине, совсем не муж, а по всем замашкам - и он туда же. Это значит, что алым лицо горит, на затылке снова колтун какой-то, но, конечно, можно поговорить: "Ты читала Баха? Читала? В койку!". Это значит, на ужин - не жидкий чай, а котлеты, хоть и решила - ну их, и еще компотик - и сгоряча обещаешь к завтраку отбивную. Это значит, что тяжесть его руки согревает ночью, кошмары пряча, и и хрустят так сладостно позвонки - обнимает крепко твой новый мачо.
Ты решаешь с горечью - весь огонь, вся морока только тебя коснулась. Он целует украдкой твою ладонь, потому что думает - ты уснула...
Мария Хамзина
Молодая пешеход
26.08.2010, 20:53
Смеющимся над детской верой
Сполна воздается той же мерой.
Кто в детях пробудил сомненья,
Да будет сам добычей тленья.
У.Блейк, пер. Маршака )))
Молодая пешеход
26.08.2010, 20:57
Ну зачем так много думать,
Если можно взять и дунуть.
Гарантирует трава
Все свободы и права.
Полозкова .
Молодая пешеход
26.08.2010, 20:58
И триединый святой спецназ
Подпевает мне, чуть фальшивя.
Все, что не убивает нас,
Делает
Нас
Большими.
Полозкова :)
По погосту, в белый дым,
Мутная душа гуляла,
Вьюгой выла на луну,
Волокла крыла.
Ей подняться от земли
Духа не хватало,
Больно ноша у души
Тяжела была.
Отлетала в свистопляс,
Воротиться не успела,
Спохватилась горевать,
Как зарыли в снег,
Рассекала от винта,
Распрягала блудом тело:
Ей без меры доверял
Русский человек.
Смертью смят, жизнью бит,
Нашей дури табун,
Вдоль обрыва летит,
То ли наугад, то ли наобум.
Так и бродят по Руси
Нераскаянные блики
Тех, что Духом не смогли
Душу обуздать,
Что пасли самих себя,
В зеркалах узрев великих,
Да пытались ветку-жизнь
Под себя ломать.
Сколько лет, а все одно,
Заливаем смуту смутой,
За морями ищем свет
Медного гроша.
Кабы нам поднять глаза,
Ну, хотя бы на минуту,
Да увидеть, как горит
У души душа.
Смертью смят, жизнью бит,
Русской дури табун,
Вдоль обрыва летит,
То ли наугад, то ли наобум.
Константин Кинчев
Молодая пешеход
26.08.2010, 21:18
Сезон дождей, мой ироничный друг,
стремится убежать с покатой крыши.
Полковнику все время кто-то пишет –
его секретный ящик поутру
наполнен именами, адресами
и прочею почтовою пургой…
В кинотеатре – «Сумерки богов»,
и неизбежно осени касанье.
Ужасный век, ужасные сердца –
чем дальше, тем темнее и опасней…
Катерина Молочникова :)
Такие слишком медовые эти луны, такие звезды - острые каблуки, меня трясет от каждого поцелуя, как будто губы - голые проводки, а мне бы попивать свой чаек духмяный, молиться молча каждому вечерку, меня крутили, жили, в ладонях мяли и вот случайно выдернули чеку, за это даже в школе бы физкультурник на год освободил от своей физры, меня жует в объятьях температурных, высинивает, выкручивает навзрыд, гудит волна, захлестывает за борт, а в глазах тоска, внутри непрерывный стон, но мне нельзя апрель - у меня работа и курсовик пятнадцатого на стол.
Играю свои безвыигрышные матчи, диктую свой отточенный эпилог, чтоб из Москвы приехал прекрасный мальчик, и ткнулся носом в мой обоженный лоб. А дома запах дыма и вкус ванили, а дом-то мал и грязен, как я сама, а мне не написали, не позвонили, не приоткрыли тайные закрома. Таскаюсь по проспектам - как будто голой, да вот любой бери меня не хочу - и город цепко держит клешней за горло, того гляди задушит через чуть-чуть, приду под вечер, пью, залезаю в ванну, как тысячи таких же как я девиц, а что у вас немедленно убивало, здесь даже не хватает на удивить.
И это не любовь - а еще покруче, всё то, что бьет наотмашь, издалека. Такие слишком синие эти тучи, такие слишком белые облака.
Ребята, мой плацдарм до травинки выжжен, разрытые траншеи на полдуши. Ребята, как же я вас всех ненавижу, всех тех, кто знает, как меня рассмешить. Вы до конца на мне затянули пояс, растерли закостенелое докрасна, а после - всё, свободна, билет на поезд и поезжай в свой Питер. А в нем весна.
Но мне в большом пакете, сухпай на вынос отдали, нынче кажется, всё на свете, мне б успокоить это, что появилось хоть выносить, оставить в себе до смерти. Да вы богатыри - ведь пробить непросто махину эту - а по последней версии сто шестьдесят четыре живого роста, полцентнера почти неживого веса. Да я вернусь, когда-нибудь, да наверно, опять вот так, минуточкой, впопыхах, но у тебя очки и немножко нервно и волосы - специально, чтоб их вдыхать.
И как я научилась при вас смущаться и хохотать до привкуса на губах, как вы так умудряетесь помещаться в моей башке, не большей чем гигабайт? В моих руках, продымленных узких джинсах, в моих глазах, в прожилочках на висках, как удалось так плотно расположиться, и ни на миг на волю не отпускать? А жизнь совсем иначе стучит и учит - не сметь считать, что где-нибудь ждут-грустят. Как вы смогли настолько меня прищучить, что я во сне проспыаюсь у вас в гостях? Ведь я теперь не смогу уже по-другому, закуталась в блестящее волокно. Такие слишком длинные перегоны, такой свистящий ветер через окно.
Уйдите и отдайте мое хмельное, земное одиночество, мой фетиш.
А может быть я просто немножко ною, чтобы проверить, всё ли ты мне простишь.
Аля Кудряшева
Молодая пешеход
26.08.2010, 21:27
Говорят, что дома у Пети
Живет его приятель йети -
И боятся туда гулять дети,
Потому что боятся всего эти глупые дети.
(дети прекрасней всего на свете!)
Эта песня - об эстете.
Он оценит тебя, даже если ты - йети.
Пётр Налич :)
Мне бы только выжить, пока не придет зима,
Закупорит в лед, расстоянье – в три параллели…
У майских ночей – еще зеленее ели,
…Твой далекий голос сводит меня с ума.
Твой причудливый взгляд – не дырявит меня насквозь,
Мне от этого легче, конечно… Но по привычке
(Я и раньше любила играть в запретные спички)
Я вонзаю в себя этот ржавый гвоздь.
Вот бы томик стихов твоих мне заучить наизусть.
Целый месяц до отпуска. Нервы – почти железка.
Я теперь другая к прохожим. Резкая.
А там, за неделю, я без тебя научусь.
У моей души – продырявлена вся корма.
Каждой ночью кажется, что ты значительно ближе.
Но у меня установка – попробовать
выжить.
Не звонить тебе больше.
И не сойти с ума.
Наталья Озерицкая
Парусник
26.08.2010, 21:31
Я мимо Вас прошла,
Но взгляд не отвела
От вашего лица, мне дорогого.
И сразу поняла:
Как я себе лгала,
Когда желала видеть в Вас «чужого»!
Вернуть бы всё опять,
Cквозь вьюги прокричать:
Я счастья в жизни большего не знала!
Но как часы стучат!
А годы — Как — молчат...
Нас безысходность с Вами повенчала.
Огня и ветра шквал
Ворвался будто в зал, —
Так встречи Вы со мною испугались,
И ширился провал,
И рок мне прошептал,
Что с болью Вы своею не расстались.
Бежали от меня,
А может, от себя,
И сила зла, ликуя, хохотала.
Зачем цвела заря,
Ведь всё случилось зря:
Вам нужно, чтобы я «чужою» стала!
Вернуть бы всё опять,
Сквозь вьюгу прокричать:
Я счастья в жизни большего не знала!
Но как часы стучат!
А годы — Как — молчат...
Нас безысходность с Вами повенчала...
Под шум и звон однообразный,
Под городскую суету
Я ухожу, душою праздный,
В метель, во мрак и в пустоту.
Я обрываю нить сознанья
И забываю, что' и как...
Кругом - снега, трамваи, зданья,
А впереди - огни и мрак.
Что', если я, завороженный,
Сознанья оборвавший нить,
Вернусь домой уничиженный, -
Ты можешь ли меня простить?
Ты, знающая дальней цели
Путеводительный маяк,
Простишь ли мне мои метели,
Мой бред, поэзию и мрак?
Иль можешь лучше: не прощая,
Будить мои колокола,
Чтобы распутица ночная
От родины не увела?
Ал.Блок
Было бы глупо пытаться узнать теперь - где он и, главное, кто он мне,
мне, отличающей утро от вечера только по косвенным признакам.
Всё, что я помню о нём - это обморок времени в маленькой комнате,
где "никогда" - допоздна, до тоски, до отсутствия сути. Капризные
мысли слипались и пальцы сплетались, целуя запястья, и верилось -
до послезавтра осталась еще половина... три четверти вечности.
Помнилась странная строчка из старенькой песни - о пепле империи -
пепле его сигарет. Бесконечность опять оказалась конечною.
Чем бы ни тешилось время - веками, годами, часами, минутами,
но наступает пора разговоров сквозь стекла - порой окончательно...
Всё получилось, сбылось, исключительно чудно сложилось как будто бы,
только чего-то не стало внутри... а снаружи всё так же качается
маятник дней и ночей, опровергнув теорию невероятности, -
Значит, прожить в безвоздушном пространстве возможно и нужно - вот только бы
знать, для чего... Бесполезные мысли, как осы над сладким роятся и
пляшут дурацкие танцы - то в вальсе кружатся, то маются полькою...
Знаешь, не знать - это просто и вовсе не больно. И всё-таки, кажется,
что-то упущено, что-то потеряно, что-то раздавлено пластиком
кнопочных буковок и голосов телефонных. Его карандашные
рифмы бессовестно стерты с поверхности сердца сиреневым ластиком
тихих истерик. На карте моих путешествий по сонным признаниям
и обещаниям нежности нет ни флажка, ни названия города -
было бы глупо... всё было короче гудков, означающих "занято"...
Всё пролилось полнолунием в окна бессонного поезда скорого.
Галина Давыдова
Молодая пешеход
26.08.2010, 21:44
Эта женщина! Увижу и немею.
Потому-то, понимаешь, не гляжу.
Ни кукушкам, ни ромашкам я не верю
и к цыганкам, понимаешь, не хожу.
Напророчат: не люби ее такую,
набормочут: до рассвета заживет,
наколдуют, нагадают, накукуют...
А она на нашей улице живет!
Окуджава
Я дарю тебе к светлому празднику множество
всяких странных вещей: звон нежданных звонков,
запах блюд, не сготовленных вовсе, и мужество
ни о чем не жалеть... и охапки цветов,
не проросших еще, ароматных и бархатных,
удивленье, надежду на добрую весть,
вид из окон (еще до сих пор не распахнутых)
на дорогу (которая, может быть, есть).
Булат Окуджава
***
Спим в земле под одним одеялом,
обнимаем друг друга во сне.
Через тело твое протекала
та вода, что запрудой во мне.
И, засыпая все глубже и слаще,
вижу: вздувается мой живот.
Радуйся, рядом со мною спящий, -
я понесла от грунтовых вод
плод несветающей брачной ночи,
нерукопашной любви залог.
Признайся, кого ты больше хочешь -
елочку или белый грибок?
***
Если бы я знала морскую азбуку, я поняла бы,
о чем клен машет листьями
Если бы я знала азбуку глухонемых, я поняла бы,
о чем клен машет ветками
Если бы я знала азбуку Морзе, я поняла бы,
о чем долдонит соловей на ветке клена,
среди листьев
Если бы я все это поняла, я бы знала, зачем
нужна азбука Кирилла и Мефодия
* * *
Сладострастие — бес плотности,
бес стыдливости, бес платности,
бес ответности, бес халатности,
бес полезности, бес полетности,
сладострастие — бес тактности,
бес тактильности, бес ударности,
бес предельности, бес инакости,
бесхарактерный бес данности.
* * *
Когда я царь, мне кажется — слов
гораздо меньше, чем смыслов.
Когда я червь, мне кажется — слов
гораздо больше, чем смыслов.
Когда я раб, мне кажется — слов
так же мало, как смыслов.
Когда я бог, мне кажется — слов
Адам еще не придумал.
* * *
Творить? Ну что ты! – Створаживать
подкисшее житие,
житуху облагораживать,
чтоб легче было ее
любить. И любить ее, жирную,
как желтый пасхальный творог...
А ты мне про тайны надмирные.
А ты мне – восстань, пророк...
Вера Павлова
Лауреат Литературной премии имени Аполлона Григорьева за 2000 год.
Молодая пешеход
26.08.2010, 21:56
Мгновенно слово. Короток век.
Где ж умещается человек?
Как, и когда, и в какой глуши
распускаются розы его души?
Как умудряется он успеть
свое промолчать и свое пропеть,
по планете просеменить,
гнев на милость переменить?
Как умудряется он, чудак,
на ярмарке
поцелуев и драк,
в славословии и пальбе
выбрать только любовь себе?
Осколок выплеснет его кровь:
«Вот тебе за твою любовь!»
Пощечины перепадут в раю:
«Вот тебе за любовь твою!»
И все ж умудряется он, чудак,
на ярмарке
поцелуев и драк,
в славословии
и гульбе
выбрать только любовь себе!
Булат Шалвович
* * *
Трогающему грудь:
Знаешь, какою она была?
Обнимающему за талию:
Знаешь, какою она была?
Ложащемуся сверху:
Знаешь, какою она была?
Берущему:
Знаешь,с какими
Я
была?
* * *
Чело от волос до век,
до нижних: се человек.
А ниже, от век до плеч,
им овладевает речь.
А ниже, от плеч до пупка,
им овладевает тоска.
А там, от пупка до колен, —
томление, глина, тлен,
конец и начало всего...
А ниже нет ничего.
* * *
Граждане марионетки,
уклоняйтесь от объятий!
Перепутаются нитки
от лодыжек и запястий, —
не распутать кукловоду.
И повяжут, и оженят.
И тогда прощай свобода
мысли и передвиженья.
* * *
У святителя вместо спины
штукатурка церковной стены
У нечистого вместо спины
шоколад глазурованной тьмы
У политика вместо спины
неубитая шкура страны
У любовника вместо спины
обратная сторона Луны
* * *
Я дождевой червь,
я гений пути,
я властелин земли,
я глотаю ее,
ею поглощенный,
я — в ней, а она — во мне,
путник и путь,
иероглиф и раб
дождя.
* * *
Положена солнцем на обе лопатки,
на обе босые чумазые пятки,
на обе напрягшиеся ягодицы,
на обе ладони, на обе страницы
забытого кверху обложкой Золя,
на оба твоих полушарья, земля...
* * *
гром картавит
ветер шепелявит
дождь сюсюкает
я говорю чисто
Вера Павлова
Я тебя не ревную. Только может быть, к уголку подушки, что во сне обнимаешь душно ты, уйдя от меня в покой. И немножко к лимонной дольке, у тебя в стакане тонувшей, да так и не утонувшей, спасённой твоей рукой. Я тебя не ревную. Разве - это ревность: к зелёной блузке? Ты так любишь зелёные блузки, так радостно их надеваешь. У меня неприлично развит инстинкт сохранения сказки - и я целую тебя по-французски. Французистей не бывает.
Я тебя не ревную, что ты. Ну, бывает, к одежной щетке. Но зачем же смешная щетка так страстно тебя касалась? Напиши на ладони ноты - я прочту их путём щекотки. И запомни язык щекотки - то, как это сейчас писалось.
Я тебя не ревную. Полным надо быть дураком, пожалуй, чтоб тебя ревновать к ступенькам, по которым стучит каблук. Я стою в середине комнат, и нисколько, нисколько не жалуюсь. Только ревность мою репейником не отпускает стук.
Я бывал и прощен, и выжжен - и меня, как траву, косило. Я бываю и зол, и весел (ревновать - презабавный труд). Но к мурлычащей кошке рыжей ревновать перестать не в силах я тебя, утомясь от песен, ожидающий тех же рук.
Ты вернешься, я понимаю. Оттого и не напряженье мной владеет сейчас, а вот лишь - ожиданье возни с ключом. Но когда я тебя обнимаю, я ревную тебя к отраженью твоему, на которое смотришь ты, мне глядящая через плечо.
Виктория Райхер
* * *
Весть обызвестковалась. Смерть нашла
в моей груди незанятое место
и там в клубок свернулась и пригрелась,
тиха, как подобает приживалке,
хитра, как подобает компаньонке,
коварна, как положено подружке.
Когда смеюсь, она со мной смеётся,
а плачу — так смеётся надо мной.
* * *
Зеркало по природе правдиво,
поэтому оно легковерно,
поэтому ничего не стоит
ввести его в заблужденье:
поворот головы, пары прядок
размещенье, прищур и улыбка —
и уже верещит, простофиля:
“Всех милее, румяней, белее!..”
* * *
Надкусив эту смерть, как плод
с пресловутого древа,
потеряла свой рай, и вот
я бездомна, как Ева.
Я не в курсе блужданий души
в пространствах Иного,
но меня ты, как чести, лишил
бессмертья земного.
Я-то думала тридцать лет
и три года,
будто смерти в меня нет
хода...
* * *
Спала, а потом досыпала,
песок в часы досыпала
и столько его насыпала,
что доверху их засыпала,
и струйка в часах иссякала,
и сыпался на одеяло
песок, и часы засыпало,
и меня с головой засыпало...
* * *
На таком расстоянии пространство становится временем.
Думать о тебе означает напрягать память.
Напрягаю. Изображение серое и неуверенное.
Бью себя в грудь, пытаясь это исправить.
В долгой разлуке время становится расстоянием,
непреодолимым по причине усталости и бездорожья,
а то, что было сказано при расставании,
становится последней правдой и первой ложью...
Вера Павлова
Молодая пешеход
26.08.2010, 22:06
... он никогда не подойдет вплотную;
как на воде за кругом круг, идет
и пропадает, и опять я чую,
как он вздохнул и двинулся вперед.
Набоков
Маша плачет четвертый день – Маша хоронит мужа.
Ночью можно дышать, слоняясь по этажам,
Можно пальцем водить по его подушке, стоять под душем.
Днем положено плакать и молча кивать пажам.
Днем приходят какие-то люди – конечно, в черном.
От костюмов и лысых голов уже рябь в глазах…
Маша медленно движется, кормит детей поп-корном,
И за Машей приглядывает Савалат-казах…
Каждый день, почему-то всегда к четырем, к обеду,
Приезжает свекровь – утешать и вести дела.
Маша знает: она хорошая. Но поддержать беседу
О деньгах не может, - выходит из-за стола…
В доме Маши – светло, лишь дерево и побелка,
Окна плавятся – все на солнечной стороне.
Маша бродит в поисках тени. В руках – тарелка,
Валерьянка, салфетка… Все падает! – на стене
Крупным подчерком (Господи, каждая закорючка,
и наклон, и точка – как маленькая звезда!..):
«Ты – моя золотая девочка, хоть и злючка!
Ты – моя любимая… девочка – навсегда!»
Светлана Епифанова
Angelinushka
26.08.2010, 22:11
О. Мандельштам
За Паганини длиннопалым
Бегут цыганскою гурьбой -
Кто с чохом чех, кто с польским балом,
А кто с венгерской немчурой.
Девчонка, выскочка, гордячка,
Чей звук широк, как Енисей,-
Утешь меня игрой своей:
На голове твоей, полячка,
Марины Мнишек холм кудрей,
Смычок твой мнителен, скрипачка.
Утешь меня Шопеном чалым,
Серьезным Брамсом, нет, постой:
Парижем мощно-одичалым,
Мучным и потным карнавалом
Иль брагой Вены молодой -
Вертлявой, в дирижерских фрачках.
В дунайских фейерверках, скачках,
И вальс из гроба в колыбель,
Переливающей, как хмель.
Играй же на разрыв аорты
С кошачьей головой во рту,
Три черта было - ты четвертый,
Последний чудный черт в цвету.
Молодая пешеход
26.08.2010, 22:16
Оправдываться поздно - я замечен!
Лечиться тоже поздно - я убит.
Напрасно был я строго засекречен...
Семья рыдает, мафия скорбит.
На теле многочисленные раны,
Летит душа заблудшая в кювет —
И вот на дне гидромассажной ванны
Встречаю молча я рассвет.
День и ночь,
День светлей, чем ночь...
Шепчут губы,
Липкие, как скотч.
Ногу свело (?)
Привет. Не ждал? Я так и знала.
Остывший чайник. Пыль и скука.
Я просто мимо пролетала.
И вот зашла, прости – без стука.
Мне страшно захотелось чаю
С малиной, медом или мятой.
И поболтать. О чем? Не знаю.
Был не вопрос - о чем... когда-то.
А на плафоне паутинка...
Другие шторы, непривычно.
Ты, говорят,
живешь с блондинкой?
Без комментариев? Отлично!
Еще рисуешь? Не забросил?
Пейзажи, графика... С натуры?!
Влезает в рамку? Нет вопросов.
Да-да, согласна: бабы – дуры.
Давай о чем-нибудь... а кстати,
За книжной полкой на портрете
В моем малиновом халате
Никак она? Мечта поэта!
Какие формы!!! Поздравляю.
Куда уж мне. Невероятно.
Безумство роз в цветущем мае!
Без комментариев? Да ладно.
Ну что же, славно посидели,
Про чай я, кажется, забыла.
А хочешь, вместе полетели
Как раньше... впрочем, пошутила.
Ты извини, была бестактной.
Я не к тому, чтоб всё с начала
И вовсе не прошусь обратно,
А просто... по тебе скучала.
Наталья Лукьянова
Молодая пешеход
26.08.2010, 22:22
В темноте
очертанья тают....
в темноте
я ласкаю чьи-то губы,
но подозреваю, что не те!
Ногу свело (?)
Ну привет, родной, я тебя ждала, представляешь, ужин почти сгорел, я устала, знаешь, и проспала, ну а суп все кипел, и кипел, кипел, выкипал, и плакал кастрюльный бок, я болтаю, можешь не слушать, да, так и знала - дождь, ты совсем промок, и с волос стекает на плащ вода...как работа, эта мадам, в чулках, не садится больше на край стола? Тут и мини, и шпильки, а на руках под ногтями ну ужас, земля, зола!Я сегодня закончила тот отчет, обещают премию к сентябрю, представляешь, в луже стою, вот черт, и такую, кажется, чушь порю, ну скажи - ты глупая, замолчи, ты любимая, - ты у меня - одна, ты стоишь, и крутишь в руках ключи, и лететь так долго, до дна, до дна, потому что ты - материк иной, я не знаю, что там, на маяках, и рецепты готовки "ты здесь, со мной" я читаю по линиям на руках. Ты, должно быть, думаешь - вот те на, триста слов в минуту, семейный ад,хорошо еще - ты у меня одна, а не то б я спятил, дегенерат, эта баба - черт разберет, зачем, иногда я думаю - всех на дно...Но когда она спит на моем плече, мне не страшно, даже когда темно.
Мария Хамзина
Молодая пешеход
26.08.2010, 22:34
Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново:
Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!
О тоска по утрам!
Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,
О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!
Утро в жалкий пустырь превращает наш сад из Эдема...
Как влюбленность - старо!
Только ночью душе посылаются знаки оттуда,
Оттого все ночное, как книгу, от всех береги!
Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо:
Свет и чудо - враги!
Марина Цветаева
Что же мы поимеем в сухом остатке –
тромбик в мозгу, затаившийся до поры, до срока?
Вот начинается осень – сезончик, на рифмы падкий.
Я приступаю к заклейке дверей и окон.
Сказочник милый, ты вот все пишешь, пишешь…
Только я, кажется, это уже читала.
С каждой минутой мой голос все тише, тише,
и наперед изучены все финалы.
Сказочник, что-то знакомы твои сюжеты.
Уж не мою ли выпотрошил заначку?
Я бы и так отдала, без красивых жестов,
но как без страданий, ты ведь не мог иначе.
Все не проходит, сказочник милый, то есть
я оставляю тебя среди чисел мнимых.
Бог с ним, с сюжетом – юзай, но эту повесть
я посвящу не тебе, а себе, любимой.
Экое дело – подумаешь, ряжен-сужен.
Ты остаешься неравным среди непрочих.
С грацией странной – стремительно-неуклюжей –
я дохожу до ручки, чтобы поставить точку.
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
26.08.2010, 22:43
Чем в нас меньше простой надежды – тем больше пыла.
Чем нелепее все – тем больше необходимо.
И чем дальше, тем безраздельнее мы зависим,
Сами себя растаскиваем на хрящики.
Здравствуйте, Вера. Новых входящих писем
Не обнаружено в Вашем почтовом ящике.
Полозкова Вера
Скажи, что тебе всё равно – и на этом закончим дурацкие споры
и ссоры. Ни сора, ни места для «sorry» уже не осталось в избе.
Пора собирать все белье и стирать, и отбеливать, веря, что скоро
слова мои выпорхнут в новое небо и сбудутся – не о тебе.
И солнце провалится божьей коровкой в копилку июньской прохлады,
и все мои «надо» рассеются в звонком «забуду» и не прорастут
сквозь плач бубенцов над молчанием бронзы и мрамора. Знаю, не надо.
Пора отражаться в других зеркалах и ручьях. Проведи же черту –
и – к чёрту ступай, наступай в одиночку на старые швабры и грабли,
шепчи «крибле-крабле» - и вновь получай свой законный, заслуженный «бумс!».
Ведь всё решено – всё равно – и уже не смешно… «not to be», милый Гамлет,
А значит, чем ближе, тем дальше. Не знаю, дыхание ль спёрло в зобу –
проклятье ль застряло, цепляясь за совесть и воя глагольною рифмой –
а, может, я просто устала – ведь так утомительны выдох и вдох,
когда еще хочется ждать, но дождаться не светит. И не говори мне
о том, что любое прощание – это прощенье, - над тёмной водой
моих недозволенных снов не летают ни бабочки радужных писем-
признаний из замониторья, ни синие птицы восторженных фраз
о том, что однажды мы сможем… В лесах моих пусто. И тропы – не лисьи,
а волчьи. Пора уходить. Не прощая, с тобою прощаюсь. Пора…
Галина Давыдова
Не отдавайтесь мне, упившись коньяком,
Не стоит обрекать себя на муки ада.
Вы станете всю жизнь казнить себя тайком
И заречётесь пить, а пить бросать не надо;
Не отдавайтесь мне по пламенной любви,
Окажется, что я совсем её не стою,
Вы сердце лишь свое потопите в крови,
Расставшись со святой своею простотою;
Не отдавайтесь мне, затем чтоб отомстить
Заведшему роман (как вы решили) мужу.
Вы этого себе не сможете простить,
Особенно когда он вас убьёт к тому же;
Не отдавайтесь мне за перстни и манто,
Чтоб не вставал вопрос "Не дёшево ль далась я?"
Но дайте мне своё согласие на то,
Чтоб я вас силой взял, без вашего согласья.
Александр Скиба
:)
Вроде было совсем недавно, а на деле – прошло полгода.
Лета зной, обрамленный ливнем, постепенно сошел до стужи.
Дело даже не в том, что ветер, и не в том, что погода
Преподносит сюрпризы, просто твой голос нужен…
Открываю словарь толковый, расширяю свои запасы
Слов, но память уносит в лето, а строчки
Растекаются, в две сплошные сливаются, где вдоль трассы
Взгляд скользит, игнорируя препинания знаки, точки,
Словно бешеный гонщик дорожные оповещенья,
Которые расположены на табличках и словно готовы
Заорать что-то типа «сбавь скорость!». Помещенья
Мне становится мало, словно стены – оковы.
Взгляд стремится в окно, игнорируя стеклопакеты.
Нет препятствия зренью там, куда проникает свет.
Слова новые не застревают в мозгу. Как кометы,
Мысли быстро летят, постепенно сходя на нет…
Вроде было совсем недавно, а уже и деревья в белом,
Как врачи… а народ, жалко, вместо бахил имеет
Утепленную обувь, что не даст этим мягкотелым
Существам умереть от зимних ковров, что стелет
Им метель, переполненная любовью… любовью… ах, если
Бы любовь была и между нами тоже, заветное
Чувство сохранилось бы на долгие годы. Мы песни
Ему посветили бы, жили душа в душу, наверное…
И, спустив эти полгода с горы ледяной на ледянке,
Друг другу тёрли бы щеки, спорили бы о танках,
Сравнивали бы рябину с икрой красной, в банке
Ловили б соленую помидору, катались на санках.
Тогда бы и память не ситом казалась всем,
И слова бы, наверно, дольше хранились там.
Тем более, за полгода можно выучить много, тем
Самым укрепить самомнение. Жаль, уже поздно… нам…
Татьяна Данькевич
Когда б я только знал, мадам, что Ваше обаянье
скрывает тайные шипы, как роз цветущий куст,
я б, вероятно, был скромней в любовных притязаньях –
зачем Вам дан столь злобный нрав и столь роскошный бюст ?
Я б, вероятно, был скромней в любовных притязаньях,
я б до безумств не допустил ни рук своих, ни уст,
я б их всегда держал от Вас на должном расстоянье –
зачем Вам дан столь злобный нрав и столь роскошный бюст ?
Вам, получившей с юных лет всех граций достоянье,
не грех ли злоупотреблять тончайшим из искусств?
К чему испытывать на мне свое очарованье?
Зачем Вам дан столь злобный нрав и столь роскошный бюст ?
К чему испытывать на мне свое очарованье?
Да, я попался в Вашу сеть, но Ваш улов не густ.
Ведь я уже почти старик – что Вам мои страданья?
Зачем Вам дан столь злобный нрав и столь роскошный бюст ?
Ведь я уже почти старик – что Вам мои страданья?
Что Вам за радость от того, что я почти без чувств
повержен, словно Карфаген, в прах несуществованья?
Зачем Вам дан столь злобный нрав и столь роскошный бюст ?
Ж. Брассенс /пер. М. Фрейдкина
:)
Я пью отвратительный кофе с сухим молоком,
читаю наскальные прописи мальчика-осень,
а в небе парит вместо ангела старый дракон,
и лживое лето куда-то на крыльях уносит.
Я пью отвратительный кофе и вижу в окно:
накинув на строгий ошейник кто шарф, кто платочек,
друг друга не любят актеры немого кино,
любить - это больно, ошейник царапает очень.
Я пью отвратительный кофе и сплю на ходу,
и вижу во сне земляничное дерево с юга.
И птицы еще не успели накликать беду,
мы все еще дети, мы помним и любим друг друга.
Я пью отвратительный кофе и верю сильней,
что, если бы Бог по-иному смотрел бы на вещи,
он жил бы в одном из не очень холодных морей,
любил бы хорошее кофе и ласковых женщин.
Елена Бушуева
Что завтра? Завтрак. Завтракать вдвоем,
и послезавтракать вдвоем, и после
обеда спать с ребенком, если в ясли,
проспав, его решили не вести,
и долго ужинать - до девяти,
до информационной до программы -
что нового? А то, что самый-самый
любимый муж на свете - это ты,
что больше не боюсь ни простоты,
ни старости, что дом - прообраз храма,
что завтра - завтрак.
Но
Тебе нужно было отдать все.
Но всего у меня тогда уже не было.
У меня не было прошлого – оно прошло.
У меня не было будущего – оно прошло бы.
Но самое главное, у меня не было тебя.
У меня не было тебя. Никогда не было.
Пыль
Самый женский из жестов:
посреди дороги, беседы,
объясненья, прощанья навеки
изогнуться изящным движеньем
и ладонью вытереть туфли –
новые ж! .. Самый мужской –
эту руку поймать на излете
и прижать ладонью к щеке.
Вера Павлова
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса.
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас.
На прощанье поднимай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьём за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьётся по ветру "Весёлый Роджер",
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой.
Флибустьеры и авантюристы
По крови, горячей и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза -
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса...
Павел Коган
у тебя на комоде, на стенах, в душé - фотографии с видами Англии,
у меня на полу пыль ушедших эпох перемешана с шерстью ротвейлера.
ты со мною так нежен, ты шепчешь «ма шер…» ты зовешь меня «чудом» и «ангелом».
я дышу этим словом…живу им… почти наяву… я как будто поверила
в эти крылья, я пью неуютный июнь равнодушно-радушного города,
говорю на забытом наречии чистого воздуха, числюсь счастливою -
мол, плевать, что лицензия на лебединые крылья обходится дорого,
что прогнозы погоды пугают беспомощных ангелов градом и ливнями…
у меня на душе неспокойно – там черные кошки, что кажутся серыми
по ночам, очень громко скребутся о совесть и прочие тени сомнения…
у тебя то война в Пакистане, то кризис на бирже, то женушка-стерва, а
секретарша болеет абортом – опять не работает… стихотворение,
из которого следует вычесть аборт, Пакистан и, пожалуй, синоптиков,
получилось бы славным и светлым, но я так устала бороться с усталостью
в этих крыльях… сегодня погода нелетная… может быть, все и должно быть так,
как ты хочешь, но я ведь не ангел… ты просишь: «ма шер, позвони мне, пожалуйста,
в полшестого»… а я промолчу, отключу телефон, нимб оставлю на тумбочке
и пойду прогуляться пешком под бушующим ливнем – не правда ли, странные
заморочки? Но что тут поделать – когда небосвод покрывается тучками
и погода нелетная – милый мой, право же, глупо быть «чудом» и «ангелом»…
Галина Давыдова
Молодая пешеход
27.08.2010, 00:29
Так и буду одна стоять,
Оседая внутри клубами <?>
Память – это глагол на «ять».
Памю. Памяли. Памишь. Пами.
Полозкова Вера
Откровения перерастают в инсинуации.
Держи дистанцию, не позволяй приближаться.
Это непросто – так владеть ситуацией,
Чтобы точно знать: с кем, когда и за что сражаться.
Тактик, стратег, укротитель слепой стихии,
Видящий разом две стороны у одной медали,
Знающий точно, что люди – они неплохие,
Просто от них надо держаться подалее.
Ибо подпустишь – пойдут волной кривотолки.
Палец подашь – откусят по самый локоть.
В сгоревшем стогу уже не сыскать иголки.
Не позволяй ничему за душу трогать.
Так ли уж важно, каким будет этот вечер.
Главное, чтобы он был, и под утро оставил.
А все эти страстные речи,
Ноги на плечи –
Частные исключенья. Из общих правил.
Елена Лазарчук
Молодая пешеход
27.08.2010, 00:41
Мы снова жанрами не сошлись:
Он чинит розги, глядит серьезней, -
Но брюхом вниз из-за чьих-то козней
На сцену рушится с бранью поздней
И обрывает кусок кулис.
Полозкова Вера, <...> !!! :)
Крадемся, молчим, не умеем открыться,
Скрываем желания, трогаем раны.
Мы очень похожи: два раненых зверя.
Всему вопреки мы стремимся упрямо
Друг к другу.
Тоскуем и любим. Не можем признаться,
Боимся довериться, слушаем сердце:
“Болит - не болит”. Циркулирует в ранах
Огонь, что приправлен корицей и перцем,
по кругу.
В твоих детективах, в моих мелодрамах
Играем с тобою мы разные роли.
Ночами толкаемся страстно губами,
Вгрызаемся алчно до сладостной боли
друг в друга.
И все же... и все же... мы близкие люди.
И все же... и все же... так мало знакомы.
Но странное дело – мы чувствуем кожей,
Любая лачуга становится домом,
Когда мы
Друг с другом.
© Диана Балыко
...Она по утрам заходит на мэйл.ру.
Знает, что нет новых писем. Создать? Конечно.
Она печатает: "Я без тебя умру",
и сердце трещит в груди, как в траве кузнечик.
А он вечерами лезет в почтовый ящик -
Читает. Курит. Дым запивает чаем.
Он есть. Он живет и дышит. Он настоящий.
Но почему-то на письма не отвечает...
Ирина Парусникова
Молодая пешеход
27.08.2010, 00:55
...усмешку на уголок,
То, что меня узнают без грима
И то, что я, к сожаленью, прима
И никогда не ношу чулок.
Я ноль. Я дырочка в номерке.
Но – буду профилем на монете.
А он останется в кабинете
С куском кулисы в одной руке.
Полозкова Вера ! :)
он зависим от времени суток и лунной фазы;
полусвет, полутьма, - ходячий театр теней.
"всё не так однозначно" – его любимая фраза;
вроде хочет меня увидеть,
а вроде – не.
полуискренность, полудоверие, полуправда;
не откроет карты – и не соврёт в глаза.
вроде рад он, а вроде – вежлив. и вроде – рядом,
вроде – сам по себе; не против, но и не за.
не отталкивает, если в спину впиваюсь пальцами
и смотрю – до изнеможенья – в его лицо...
мне, наверное, проще было бы с ним остаться,
будь он чистым бесом, подонком и подлецом.
вроде так решил он, а вроде – совсем иначе, но –
безупречным белым, зима, заметай мой след!
так устроен мир, –
всё чертовски неоднозначно;
вроде есть я, а вроде как
меня больше
нет.
Екатерина Михайлова
Молодая пешеход
27.08.2010, 01:10
Схватить этот мир, взболтать, заглотать винтом,
Почувствовать, как лавина втекает ртом, -
Ликующая, осенняя, огневая;
Октябрь таков - спасибо ему на том -
А Тот, Кто уже придумал мое "потом", -
Коснулся щекой спины моего трамвая.
Полозкова Вера :)
Молодая пешеход
27.08.2010, 01:13
Вы так просты – вертелось, вязло на языке, но разве, но?.. – как тот один кусочек паззла, как то последнее звено, что вовсе не имеет веса и стоимости: воздух, прах, - но сколько без него ни бейся, все рассыпается в руках.
Полозкова Вера :)
снова сыграть в_ничью,
чтобы одни нули:
доброго айлавью,
бодрого отвали,
выдоха: вот и ты!
вдоха: какого хре..! -
выход-вход – заперты,
прочее – по игре.
за чередой голгоф,
маленьких хиросим,
звук не твоих шагов
делается выносим;
пепел осядет на
плоскость, забив глаза -
это уже финал,
что тут еще сказать.
вновь на табло – ничья,
гарь на губах горчит, -
влагою в три ручья
эту сушь не смочить.
выжженные места
там, где привычен ты –
едкая пустота
жжет за спиной мосты.
Елена Лазарчук
Молодая пешеход
27.08.2010, 01:25
Я могу ведь совсем иначе: оборки-платьица,
Мысли-фантики, губки-бантики; ближе к массам.
Я умею; но мне совсем не за это платится.
А за то, чтобы я ходила наружу мясом.
А за то, что ведь я, щенок, молодая-ранняя –
Больше прочих богам угодна – и час неровен.
А за то, что всегда танцую на самой грани я.
А за это мое бессмертное умирание
На расчетливых углях взрослых чужих жаровен.
А за то, что других юнцов, что мычат «а че ваще?»
Под пивко и истошный мат, что б ни говорили –
Через несколько лет со мной подадут, как овощи –
Подпеченных на том же гриле.
Полозкова Вера :)
Молодая пешеход
27.08.2010, 01:27
А что, говорю, там город лежит за дверью.
Пустыня, и в каждом сквере по миражу,
В руке по ножу, на лавочке по бомжу.
А я все сижу, гляжу и глазам не верю.
Сижу, говорю, и глаз с тебя не свожу.
она же :)
Ну да, в голове и в карманах – один ветер,
а в сердце – бескрайняя ледяная степь.
Прости, что сидела на твоём табурете
и, что там, – изрядно помяла твою постель.
Что висла на шее, что не давала тебе прохода,
что сентиментально запоминала любой пустяк.
Прости, что на целых три с половиной года
я задержалась, дружок, у тебя в гостях.
Что я - это, в общем, я, и другой не стала.
Что мне было легче прощать тебя, чем терять.
Что я не такая, что я со своим уставом,
тем более - мне и не место в монастырях.
Екатерина Михайлова
Молодая пешеход
27.08.2010, 01:53
Если эгоист ты и злодей -
Сердце деревянное в груди
И если презираешь ты людей -
Тропкой деревянной так и иди.
Пусть тебя не трогают слова,
Взгляды и признания в любви,
Глупые живые существа -
У тебя теперь древесный сок в крови.
В нашем королевстве красок нет,
Всё у нас надёжно-постоянно,
Мыши обожают серый цвет -
Приходи к нам, мальчик деревянный.
А живым быть так тяжело -
Кожей чувствовать боль и недоверье,
Колет дождик, режет стекло,
Пронизывает острый ветер.
Если ты жесток, настанет час -
Задеревенеет всё внутри.
Так выбирай судьбу свою сейчас:
Быть живым? Деревянным быть?
Ольга Арефьева
Механизм - надёжный, отлаженный, заводной, -
там, где раньше, по ощущеньям, была душа.
Всё в порядке - в порядке, да, заведённом мной;
я тебе его не советую нарушать.
Всё в порядке: минуты складываются в дни,
а весна, несомненно, следует за зимой.
Я сменила номер, чтобы ты не звонил,
я сломала все пальцы, чтоб не звонить самой.
И не трогай меня, и не открывай меня,
не напоминай, что были с тобой близки:
мало ли какая железная шестерня,
мало ли в какие крошечные куски.
Екатерина Михайлова
Из под накидки напускной небрежности,
Из под рогожи грубости и грешности,
Из под лохмотьев несуразной внешности,
Которые мы носим на себе
..Достану жёлтого цыплёнка нежности
И осторожно протяну тебе.:)
Вьется вихрем вдохновенье
По груди моей и по рукам,
По лицу, по волосам,
По цветущим рифмами строкам.
Я исчезла. Я — стихотворенье,
Посвященное Вам.
Ирина Одоевцева
1919
Та иль эта - нет полёта.
То ли влёт, а то ли с полулёта
Что-то...
Вот опять ответа нету -
То ли лето,
То ли след от лета - Это...
Прямо на полу, или на траве, но это, это, это...
Март не в апреле,
Апрель не в мае,
Но я понимаю,
Что весна
Нас от сна пробуж(дает)
Да, это тайна...
Но я то знаю,
Что скоро нам станет
Не до сна.
С нами это или с вами,
То ли лето, то ль от лета память
В раме.
Вроде быль, а вроде небыль.
Что-то вроде ветра, вроде камня
В небе.
Прямо на полу, или на траве, но в небе, в небе,
в небе...
Перелески, перекаты.
Недовески, недоплаты -
Шла ты у-прямо.
Прямо в ад, но перед адом
Как-то резко ты сказала:
Надо - прямо!
Прямо на полу, или на траве, но прямо!
На полу ли, на траве ли.
То в пылу, а то и еле-еле.
Полу-врозь и полу-вместе.
То ли проза,
То-ли стих и песня.
Но, здесь я...
Прямо на полу, или на траве, но
Здесь я, здесь я.
Здесь я...
JhWTP7RL49E
Тоскую, как тоскуют звери,
Тоскует каждый позвонок,
И сердце - как звонок у двери,
И кто-то дернул за звонок.
Дрожи, пустая дребезжалка,
Звони тревогу, дребезжи...
Пора на свалку! И не жалко
При жизни бросить эту жизнь...
Прощай и ты, Седая Муза,
Огонь моих прощальных дней,
Была ты музыкою музык
Душе измученной моей!
Уж не склоняюсь к изголовью,
Твоих я вздохов не ловлю,
И страшно молвить: ни любовью,
Ни ненавистью не люблю!
София Парнок
26 января 1933
Загадив напрочь сквер, целуются подростки.
Где кто, не разберешь - проклятый унисекс!
Аж завидки берут - у них все очень просто:
"хочу" - на раз-два-три, "люблю" - на крэкс-пэкс-фэкс.
А к нам из-за угла подкрались злые тридцать,
а мы уже давно потрепаны и злы.
Становится трудней перевернуть страницу,
становится сложней распутывать узлы.
Не утолит и "Спрайт" очаянную жажду -
зеленая вода, в пластмассе мутоген.
Плывут мои стихи корабликом бумажным,
и бродит с фонарем по строчкам Диоген.
Сирень уж отцвела, и аромат жасмина
наполнит до краев июньскую тоску.
Я растворюсь в тебе шипучим аспирином,
губами прикоснусь к занывшему виску.
Давно окончен бой, и розданы награды,
и небосвод звенит, подобно хрусталю.
Пойдем гулять, мой друг, Нескучно-Летним садом.
Без всяких "крэкс-пэкс-фэкс". И даже - без "люблю".
Катерина Молочникова
Курица не птица
Далеко, недалеко ли, где-то
Жила на свете курица Ряба.
И небыло у курицы деда.
Зато была у курицы баба.
Весь день дремала курица Ряба,
А к вечеру сносила яичко.
А во дворе, под крышею, рядом
Жил воробей - весёлая птичка.
И воробей чирикнул: "Послушай,
как ты живёшь: не жизнь а зевота.
Слетала бы ты в небо, Рябуша,
Ведь крылья нам даны для полёта."
И курица тогда разбежалась,
И прыгнула на крышу сарая.
И сердце в этой курице сжалось
И застучало, пульс ускоряя:
И курица расправила крылья...
Но тут пришла ворчливая баба,
Как стукнет каблуком, да как крикнет:
Ступай отсюда, курица Ряба!
И Ряба с того самого часа,
Не дремлет целый день, не зевает.
Лишь думает о чем-то и часто
Яичко сотворить забывает...
Борис Штейн
Я почему боюсь истёртых слов?
Я чувствую какое-то смущенье,
Когда душа, как неуклюжий слон,
Ворочается в тесном помещенье.
Истертых слов я почему боюсь?
Их близость не простят слова-мужчины,
Рождённые и павшие в бою,
Плечом к плечу с охрипшей матерщиной.
Истертых слов боюсь я почему?
А вдруг придётся с ними примириться
И втиснуться в столбцы передовицы
Неправильному сердцу моему.
Они надменно в воздухе повисли,
Исполнены тупого торжества.
Любимая... молчу. Пугаюсь мысли
Сказать тебе истёртые слова.
Борис Штейн
ВАРИАЦИИ НА ЖИТЕЙСКИЕ ТЕМЫ
Чтобы жаль было с ней расстаться,
жизнь должна быть как лента в танце,
с позолотой,
чтоб заботы, дела, печали
родниковой водой журчали,
не болотной,
чтоб не только по именинам
то колечко жене с рубином,
то браслетик,
чтоб Венера светила в поле,
чтобы к хлебу — щепотка соли
и букетик,
чтобы ночь была лунной-лунной
и сова проплывала шхуной
темнокрыло,
чтобы утро с его трудами
загоралось в оконной раме
и бодрило,
чтобы звезды на ясном небе,
дрозд на жердочке и “Онегин”
под рукою,
чтоб подсвечник стоял удобно
и дымился табак, подобно
пеплу Трои,
чтобы мирно цвели герани,
чтобы слышались, как в органе,
вздохи ветра
и звучал бы в нем vox humana
Иоганна Себастиана
до рассвета,
чтоб и кот, и сверчок, и псинка,
и чтоб был полуштоф с перчинкой,
а рождественский гусь с начинкой,
и вообще чтоб не только шкварки
или студни,
а на праздник — сонет Петрарки,
да и в будни.
Константы Ильдефонс Галчинский (1905-1953) - польский поэт
1951
Перевод А. ГЕЛЕСКУЛА
Романс
Месяц, как балалайка, на небе,
эх! За шнурок его сдернуть мне бы
брошью для милой —
вот получилась бы песнь неземная,
любят в которой до гроба, до рая,
хоть до могилы.
Тихая речка текла бы на запад,
тень от ладони, ландышей запах
в воздухе бродит;
сад возле моря, скамейка, ограда
и та дорога от этого сада,
что в никуда уводит.
Константы Галчинский
1946
Перевел Анатолий ДОМАШЁВ
Молодая пешеход
27.08.2010, 10:23
Сегодня так мучительно-легко
перемещаться в странных переулках
и каждой порой впитывать прогулку,
прихлебывать ночное молоко.
И ни к чему расходовать слова,
и мир пытаться выразить вербально,
когда затянутых барочных талий
касается луна едва-едва…
Тихонько обретая чудеса,
теряя карамельные обертки,
цитируя Верлена или Лорку,
не доверять кочующим весам,
и, собирая отраженный свет,
шарахаться от пошлых дефиниций,
входить в себя и не взирать на лица,
в который раз сводя себя на нет.
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
27.08.2010, 10:29
У страха – глаза велики, как у лемура лори.
Катерина Молочникова
Angelinushka
27.08.2010, 10:30
Поль Верлен
GROTESQUES
He опасаясь ни лишений,
Ни утомленья, ни тоски,
Они дорогой приключений
Идут, в лохмотьях, но дерзки.
Мудрец казнит их речью ловкой,
Глупец становится в тупик,
Девицы дразнят их издевкой,
Мальчишки кажут им язык.
Конечно, жизнь их ядовита,
Они презренны и смешны,
Они напоминают чьи-то
Во тьме ночной дурные сны.
Гнусят! Над резкою гитарой
Блуждает вольная рука.
В их странных песнях ропот ярый,
По горней родине тоска;
В глазах то плачет, то смеется
Любовь, наскучившая нам,
К тому, что вечно остается,
К давно почившим и к богам.
- Блуждайте ж, отдыха не зная,
Людьми отвергнутой толпой
У двери замкнутого рая,
Над грозной бездною морской.
С природой люди дружны стали,
Чтобы казнить вас поделом
За то, что, гордые в печали,
Идете с поднятым челом,
И вас, отмщая дерзновенных
Надежд высокомерный пыл,
Встречает, на пути забвенных,
Природа схваткой грубых сил.
То зной сжигает ваше тело,
То холод в кости вам проник;
Горячка кровью овладела,
Терзает кожу вам тростник.
Все гонят вас с ожесточеньем,
А после смерти роковой
И волк посмотрит с отвращеньем
На труп холодный и худой.
и когда она засыпает в его руках он боится пошевелиться
и нежность его выходит за берега и грозит пролиться
на башенки возведённые из песка затопить бойницы
которые он годами клепал строгал чтоб с тоски не спиться
он отчётливо помнит как глубока на вид безобидная эта водица
хлебнёшь и тут же растут рога не река, а козье копытце
иван останется в дураках не лебедь красна девица
он думает как ни была бы редка эта упрямая птица
не стоит она моего мирка уютной моей теплицы
от него осталось так мало он больше не хочет собой делиться
он смотрит как падает мокрый снег за окнами в жёлто-рыжем
фонарном свете сходясь тесней становятся неподвижны
дома он думает о весне она так спокойно дышит
он завтра скажет что так честней что хочет оставить нишу
в груди пустой что не ждал гостей что он не герой из книжек
мы сами творцы своих новостей и получатели мы же
да утро вечера мудреней вот стали б ещё потише
соседи в мышиной своей возне двумя этажами выше,
а может просто остаться с ней попробовать вместе выжить
и тогда она вздрагивает во сне и прижимается ближе
Ирина Парусникова
Angelinushka
27.08.2010, 10:32
Ф. Г. Лорка
Я хочу, чтоб воды не размыли тины.
Я хочу, чтоб ветер не обрел долины.
Чтобы слепли ночи и прозреть не смели,
чтоб не знало сердце золотого хмеля,
чтобы вол шептался с лебедой вечерней,
чтоб, не видя света, умирали черви,
чтобы зубы череп оголил в оскале,
чтоб желтел их отблеск и на белой шали.
Я слежу, как бьется ночь полуживая,
раненой гадюкой полдень обвивая.
Зелен яд заката, но я выпью зелье.
Я пройду сквозь арки, где года истлели.
Только не слепи ты чистой наготою -
как игла агавы в лозах над водою.
Дай тоской забыться на планете дальней -
но не помнить кожи холодок миндальный.
Густые капли ползут со лба,
Надеждой в пустую блажь,
И было сказано - не судьба,
Я крикну, а ты предашь,
Не трижды, что там, кому считать
Сухие ростки любви?
Но все, что мнилось тебе отдать,
Срослось на одном - живи!
Лениво небо качнет ногой,
Сдвигая закат за край,
Я руки выломаю дугой -
Послушай, не умирай...
Сражайся, список твоих побед
Начнется моим клубком,
А я безжалостным словом "нет"
Накрыта, как колпаком.
Пускай, не важно, скользит хитон,
Касаясь колен, как ты,
И я хватаю горячим ртом
Проклятие пустоты...
Все то, что помню - осталось мне,
Следов не хранит волна,
Я оставляю тебя войне,
Не в силах сказать - жена...
Расплещет прошлое на гранит
Зарезанный голубок,
Когда ты тенью сойдешь в Аид -
Кто бросит тебе клубок?
Мария Хамзина
город пропахший осенью
Этот город пропахший осенью
до предела заполнен дымом
город где все гости непрошены
а фильмы квентина тарантино
становятся
смыслом
жизни
отбирая надежду и веру
оставляя каждого лишним
в серых бетонных стенах
города
пропахшего
осенью.
Этот город забытый зимами
до отказа наполнен туманом
и счастья никто не видел
и нет сердец /только раны
открытые/
из них
веет
холодом.
руки краснеют и мерзнут.
спрятаться в шарф не высовываясь
молиться лучам солнечным
клясться небом безоблачным
что /наверное/ встретимся завтра
если
завтра
наступит.
нож наточенный наготове держать
и плакать если что-то пойдет не так
в этом городе пропахшем осенью
в этом
городе
в этом
г
Мария Штэппо
Молодая пешеход
27.08.2010, 10:53
Пейте чай, мой друг старинный,
забывая бег минут.
Желтой свечкой стеаринной
я украшу ваш уют.
Не грустите о поленьях,
о камине и огне...
Плед шотландский на коленях,
занавеска на окне.
Самовар, как бас из хора,
напевает в вашу честь.
Даже чашка из фарфора
у меня, представьте, есть.
В жизни выбора не много:
кому - день, а кому - ночь.
Две дороги от порога:
одна - в дом, другая - прочь.
Нынче мы - в дому прогретом,
а не в поле фронтовом,
не в шинелях,
и об этом
лучше как-нибудь потом.
Мы не будем наши раны
пересчитывать опять.
Просто будем, как ни странно,
улыбаться и молчать.
Я для вас, мой друг, смешаю
в самый редкостный букет
пять различных видов чая
по рецептам прежних лет.
Кипятком крутым, бурлящим
эту смесь залью для вас,
чтоб былое с настоящим
не сливалось хоть сейчас.
Настояться дам немножко,
осторожно процежу
и серебряную ложку
рядом с чашкой положу.
Булат Шалвович
Гремят вечерние когорты
Людской вечерней суеты.
Троллейбус тыкается мордой
В песок, как лошадь без узды.
Глаза устало прикрывая,
Спускают жалюзи ресницц
Адепты офисного рая,
Шурша надкрыльями страниц.
Щипают листья втихомолку
Жирафьи шеи фонарей...
И дождь пытается без толку
С асфальта классики стереть.
Бреду, как с грустным бегемотом,
С зонтом, промокшим до краев,
Касаясь глянцевых капотов...
И запоздалый птицелов
свистит, но птицы засыпают,
Режим - едва соблюдены
Урбанистического края
Края надкушенной луны.
Мария Хамзина
Ах, если бы мир ополчился. Ах, если бы Бог ополчился!
Была бы волчицей...но кровью сочится мое неуменье учиться
не боли, но бою. Была бы собою, но разве знаменье случится,
Когда ожидаем? И я опадаю...Но что называют любовью?
Пусты виноградные гроздья. Пусты нерадивые сети.
Листаю столетья, но кто мне ответит, насколько все это серьезно?
Все эти толчки и ужимки, одежды, цветы карнавала...
Мои нерожденные дети читают тебе "Калевалу",
мой бедный, изломанный гений...Мне жаль недосказанных истин,
И зреют бесплодные кисти, взлетают бескровные кисти
Сплетаются губы, колени, но этого, Господи мало.
Мне пусто в твоих откровеньях.Я мерзну в твоих покрывалах.
Мария Хамзина
Молодая пешеход
27.08.2010, 11:24
Слишком сказочник горазд
был работать на контрасте.
Где твоя ловушка, мастер?
Для кого твоя игра?
Катерина Молочникова
И кто-то тебя костерит, ругает, полощет имя...
И кто-то тебя костерит, ругает, полощет имя, как простыню.
А ты, надменно ведя бровями, ни в грош не ставишь всю их грызню.
Смешливо смотришь на лица-маски: опять, скрываясь, кого-то пнёт?
Тебе их жалко - у них есть жало, вот только осы не носят мёд.
С тобою – утро, корицы привкус, горчащий кофе и тёплый взгляд
Ты засмотрелась опять на небо, в котором рифмы, смеясь, шалят.
Добавишь в кофе щепотку соли, добавишь в будни глоток шабли…
Пусть мир – как книга, где на страницах – излом сюжетов картин Дали -
Ты в Зазеркалье, и хрупок воздух, но кто-то держит твою ладонь.
И кто-то рядом, и всё надёжно: свеча не гаснет, горит огонь.
Взрывает время мосты и стены - и чью-то глупость развеет в прах.
Ты замираешь в Его ладонях, и бьётся сердце в Его руках.
Ничейная Кошка
Город
1.
Алиса. ve4er
Мой город выстроен на обломках стихов, иллюзий, коротких встреч. В нём зябнут пальцы, в нём стынут чувства, и старый свитер не греет плеч. Здесь заблудились, покрылись тиной, увязли в буднях мои мечты; здесь небо близко – тяни ладони! – но не спасает от пустоты.
И белым флагом украшен вторник, и немотою увенчан год, и те же грабли, и снова маслом неловко плюхнется бутерброд.
Застряло время в ловушке быта; не трепыхайся и не кричи – закрой окошко, захлопни душу, швырни в колодец [от снов] ключи.
2.
Алиса. utro.
...Однажды утром ворвётся ветер, шаля, затеет переворот. Как «220», весёлый Роджер легко прогонит тоску и грусть. И кофемолка прошепчет: «утра…», и ткнётся носом в коленки кот, и что-то вспыхнет, и разобьётся, и растворится - а, ну и пусть!
Ты улыбнёшься себе и миру, легко отпустишь ненужный сор, легко позволишь шальную вольность – забыть про грабли и всякий вздор. Мурлыча сонно про дольче виту, цветок жасмина прижмёшь к щеке, и торопливо вдыхая горечь, поставишь линию в дневнике – черту, границу, шлагбаум, точку. Твой персональный и шах, и мат. И Белый кролик, и кот Чеширский с улыбкой скажут тебе: «виват!».
И будет мир целовать в запястье, и будет Питер сводить мосты, и ты запомнишь, что слово «счастье» - синоним к утру, в котором ты небрежно пишешь свои наречья, рифмуешь главы любимых книг, а за окошком гуляет ветер, ну, а в колонках чуть слышно – Григ….)
Ничейная Кошка
Сгоряча
это такая сказочка мой дружок
без героев сюжета и внятного happy-end'а
ты не бойся спи автор конечно лжёт
воздух прозрачен а не безумно жёлт
от солнца лампочкой подвешанной в небе
© Ёж Лиру
Ты сама себе придумывала крылья,
И прикидывалась птицей Метерлинка,
Разлетались все мечты дорожной пылью,
Разрывалась жизни ткань, как паутинка.
Этот город обещал в ладони - звёзды,
А швырял под ноги битые надежды,
Были строгими предъявленные счёты,
И в чулане тлели бальные одежды.
Слышишь, фея опьянявших переулков,
Как колотится зима в районе сердца?
Опустела враз любимая шкатулка,
Где ты складывала счастье так усердно.
И рассказами про коста дель аморе
Прекращай, душа, терзать свой тихий терем.
Посмотри: ведь в этом тёмном коридоре
Каждый встречный обернётся цепким зверем.
Ничейная Кошка
Молодая пешеход
27.08.2010, 12:19
Он на взводе - не подходи.
Он уходит всегда один.
Hо зато мой друг лучше всех играет блюз.
Круче всех вокруг он один играет блюз.
Он не знает умных слов.
Он считает вас за козлов.
Даже в морге он будет играть -
Hа восторги ему плевать.
Hо зато мой друг лучше всех играет блюз.
Круче всех вокруг он один играет блюз.
Hочь на выдох - день на вдох.
Кто не выжил - тот и сдох.
Обреченно летит душа.
От саксафона до ножа.
Hо зато мой друг лучше всех играет блюз.
Круче всех вокруг он один играет блюз.
Машина времени :)
Днём и ночью с тобою буду:
Печкой – в холод, водою – в зной.
Я искала тебя повсюду,
Мой единственный, мой родной.
Мой! – Хороший ли, не хороший
Для красивых и умных дам.
Не предам тебя и не брошу,
Никому тебя не отдам.
Им – досужим, как иноверцам,
Не понять меня: в чём тут соль?
Я ведь выносила на сердце
Эту радость и эту боль.
Эту муку – любить и верить,
Что примчишься, горяч ли, тих, –
Эту нежность... А чем измерить
Мой – тобою зачатый – стих?
Ольга Альтовская
Окунувшись в туман за небесной заоблачной высью,
Окрещусь, помолясь, и замру с отрешенным лицом...
Я лечу твою боль невесомой, невидимой мыслью,
Нежно-нежно касаясь губами кровавых рубцов...
От тепла моего точно сами затянутся раны,
Ведь любовь побеждала шутя даже крепости царств...
И плечами пожмут доктора: ”Слишком быстро. Как странно...”
И припишут твое исцеление силе лекарств...
Им понять не дано, что порывом горячего ветра
Я окно распахну или просто войду сквозняком,
И укрою тебя пеленой золотистого света,
Соберу боль твою в узелок - и уйду босиком
По нехоженым тропам чужого незримого мира,
И уснешь ты, как в детстве, счастливым младенческим сном...
И пускай доктора для себя созидают кумиров -
То, как вылечен ты, будем знать только я и твой дом...
Вера Ермак
Под лунным матовым лучом
Сижу, распутывая петли
Своей судьбы…скажи, о чем
Сейчас ты думаешь, мой светлый?..
Смотри за стрелками часов:
Когда сомкнутся парой линий,
То время, чашами весов
Качнувшись, красит ярко-синим
Проем оконного стекла,
Зовущим и манящим светом…
Шагни к нему, раскрыв крыла -
Ты тоже верил только в это,
Я знаю, столько долгих дней…
...Вниз - не смотри...
Огней скольженье
И ветер - всё…
Чем ночь темней,
Тем ярче путь…
Одним движеньем
Отдай в ладони тишины
Стремленье окунуться в небыль…
…Мы – две схлестнувшихся волны
В бесстрастном океане неба,
Чтоб в сети душ вошел улов
Случайно найденного чуда,
Плети мне кружево из слов,
Пропахших звездами…
…Покуда
В уютной томной темноте
Часы не вступят – гулким боем…
…Мы - сон о сбывшейся мечте,
Который снился нам обоим…
Вера Ермак
Резонанс
У нас с тобою резонанс.
Ну что поделаем мы,
Коли
Наперекор уму и воле
Природа думает за нас.
Тут ни при чём ни бог, ни чёрт,
Ведь резонанс совсем не шутка.
Мне самому, признаться,
Жутко,
Что нас друг к другу так влечёт.
Теперь, рассудку супротив,
Нам колебаться в общей фазе.
И этой вот научной фразе
Нет никаких альтернатив.
И коль наука так тверда,
Чего же рыпаться напрасно…
Я вижу, ты со мной согласна.
О, как ты жарко шепчешь: – Да!
Евгений Латаев
Не умирай, Любовь
Не умирай, Любовь!
Я знаю это, знаю,
Что без тебя душа безжизненно пуста.
Пусть Бог мне всё простит,
Глупцу и шалопаю:
Я верую в Любовь,
И уж затем – в Христа.
Не умирай, Любовь,
Пока я в жизни странник.
Бушуй во мне вином и лейся через край.
И пусть придёт мой срок,
И пусть меня не станет.
Я смертный.
Я умру.
А ты не умирай.
Не умирай, Любовь.
Ведь даже там, за Гранью,
Где места нет живым,
И все слова пусты,
Всей логике назло,
Одним твоим стараньем
Я буду жив,
Пока
Живою будешь ты.
Не умирай, Любовь,
Ты не имеешь права…
Без твоего крыла
Мне не подняться в высь.
Пусть предадут друзья,
Пускай предаст держава,
Пусть отвернуться все.
А ты не отвернись.
Не умирай, Любовь.
Ведь сколько в жизни этой
Я кувыркался вниз
С нахоженной тропы.
И всякий раз меня
Таща упрямо к свету,
Ты, задыхаясь, мне
Шептала: – Потерпи.
Я вытерпел, Любовь.
Я вынес эту битву,
Я стер со свежих ран
Запёкшуюся кровь
И вновь живу, твердя
Единую молитву:
– Не умирай, Любовь.
Не умирай, Любовь.
Евгений Латаев
Мороз по кромке декабря
Вязал узоры.
Снег тихо падал, серебря
Озябший город,
Стелил махровый, мягкий плед
На каждой крыше,
И это был не просто снег,
А что-то свыше.
Роняли звёзды бледный свет
Голубоватый,
Укутал сонный город снег
Пушистой ватой,
Он плыл молочною рекой
И пах ванилью,
Казался пеною морской
И звёздной пылью.
Тот город в снежных кружевах
Нам стал ночлегом,
Хотелось мне в твоих руках
Растаять снегом.
В звенящем сумраке ночном,
Заледенелом
Два сердца бились в унисон
Под снегом белым.
Песком в часах друг в друга мы
Перетекали,
А снег чертил эскиз зимы
По вертикали,
И месяц, словно из ведра,
Лил на сугробы
Раствор густого серебра
Высокой пробы...
Галина Кудряшова
Молодая пешеход
27.08.2010, 14:16
В стакане двадцать граней,
А дна стакана нет,
Зато закрыто горлышко стеклом,
В нём плавают пираньи
И лютиков букет,
А я на голове стою с веслом.
Зачем в стакане двадцать граней,
Зачем он из стекла, чем он из стекла, чем он из стекла?
Зачем в стакане двадцать граней,
Когда моя любовь ушла?
Ольга Арефьева :)
Шептал слова, сжимая запястья,
Вином поил, опьянял виной;
Был самым нежным моим несчастьем,
Стоял, как судьба, за моей спиной...
Прощал, как ребёнку, любую шалость,
Водил гулять, отводил беду;
Я уходила и возвращалась,
Ты верил: однажды - я не уйду.
А мне казалось, что я пропала
В запретных, неведомых рубежах.
Всем было ясно, что мы не пара, –
Ты только скептично плечами жал.
А я пыталась построить замок
В других берегах – от тебя вдали;
Но ты звонил – как всегда, упрямо -
И снова я строила корабли...
Смотрели сны, носились по краю
Мечты и страсти, тоски и вины, -
И, в общем, сами того не желая,
Мы оставались друг другу верны...
И время нас, конечно, излечит,
И мы отыщем – себе под стать;
Но если тебя я случайно встречу –
Прошу, помоги тебя не узнать.
Екатерина Михайлова
Молодая пешеход
27.08.2010, 15:06
Перевяжи эти дни тесемкой, вскрой, когда сделаешься стара: Калашник кормит блинами с семгой и пьет с тобой до шести утра; играет в мачо, горланит блюзы – Москва пустынна, луна полна (я всех их, собственно, и люблю за то, что все как один шпана: пусть образованна первоклассно и кашемировое пальто, - но приджазованна, громогласна и надирается как никто).
Вера Полозкова :)
Прохожие, купите Доброту!
Лишь за улыбку!.. Разве ж это много?!..
Исполните заветную мечту…
И хоть одну из Заповедей Бога!
Снимите маски "гордых" и "крутых",
Купите, хоть немножечко!.. Терпенья.
И ощутите сердцем.... хоть на миг!
Всю прелесть и восторг благодаренья.
Сегодня акция на Совесть и Любовь!
Притормозите "Хаммер" свой, иль "Буммер"..
Купите!!!!.. И волнуйте свою кровь!.
От этого ещё никто не умер.
Не горюй, не грусти, так всегда и случается в мире,
Приутихнет тоска, и икона завалится в угол,
От закрытых окОн станет пыльно и затхло в квартире,
И забудется вдруг, чем вы так привлекали друг друга.
Разметает сквозняк свежим ветром забытые ноты,
Заискрится любовь, заживляя на сердце заплаты.
И отправится в мусор помятое старое фото,
На которое ты безысходно молилась когда-то.
Мчатся лошади вскачь, разрывая в натуге постромки,
И от шор на глазах мир блуждает в пустом коридоре…
Но как прежде гуляет тоска по расколотой кромке,
И былая любовь солонее, чем Мёртвое море.
Пролетит как мгновенье безрадостных дней вереница,
И опять запоют соловьи над Владимирской горкой.
Будет новая жизнь, и любовь, и счастливые лица,
И другая улыбка в углу за оранжевой шторкой.
И взметнётся симфонией чувств настоящее что-то,
И сойдутся точь-в-точь номера на счастливом билете.
Пятачок неразменный отправится следом за фото,
И сотрётся чужое лицо на побитой монете.
А сегодня всё плохо, и сердце по прежнему ноет,
Жизнь расстреляна влёт в виртуально-отчаянном тире…
Это тризна любви, это горечь, а не паранойя.
Не горюй, не грусти, так всегда и случается в мире.
Алексей Порошин
Молодая пешеход
27.08.2010, 16:05
Квадратный вальс - это танец мечты,
Танцую я, танцуешь ты.
Танцуем - встав, как всегда, утром рано,
Вдев ноги в тапки, спустив их с дивана.
Квадратный вальс, квадратный вальс.
Квадратный вальс, квадратный вальс.
Танцуем его, с криком и стоном
Огромной толпой на трибуне стадиона.
Он и невинен, он и развратен
На брачном ложе, в случайной кровати.
Квадратный вальс
Квадратный вальс.
И в ритме вальса мне снится сон:
Я два метра ростом, красив и влюблен,
Но та, что понравилась, громко сморкаясь,
Кружиться, кружиться, вдаль удаляясь.
Я проснулся и плюнул ей вслед,
Натянул до ушей свой синий берет,
Ударил башкой об пожарный рельс.
Вся моя жизнь - квадратный вальс.
"Чайф" :)
И эти разговоры ни о чем,
И так многозначительны молчанья,
И эти взгляды, будто бы случайно,
И ангел, не стоящий за плечом...
И замечаем - выросла вокруг
Стена, как колдовское заклинанье,
Из отчужденья и непониманья,
Из ниоткуда, незаметно, вдруг...
И звуки скрипок делаются тише,
Тускнеет свет оплавленной свечи,
И птицей мысль: кричи иль не кричи,
Но мы друг друга попросту не слышим...
А ведь когда-то, помнишь, горячо
Мы напролет ночами говорили?
Да просто мы тогда ещё любили,
И ангел улыбался за плечом...
Элен Валери
Эта девочка, знаешь...Она – мое настоящее
я безумно люблю наблюдать за ней теплой и спящей
и мечтать , как мы вместе уедем на какой-нибудь остров,
где закончилось прошлое и нет никаких вопросов,
а небо вливается в море теплыми ливнями
эта девочка, знаешь...Я скучаю по ней так сильно,
что мне страшно, вдруг сердце мое не выдержит
и взорвется от нерастраченной нежности...
знаешь, хочется выкрасить в фиолетовый волосы
лишь бы слышать, как она заливается смехом
и заминировать все на свете взлетные полосы
чтобы она никогда никуда не уехала,
чтобы не слышать ее «мы же встретимся,
через каких-нибудь два или три месяца»
только от этих слов хочется молча повеситься
на крючке в прихожей, где висело ее пальто...
знаешь, так как она не умеет никто
прижиматься носом к ложбинке у шеи
так как она никто никогда не сумеет
рисовать на моей коже затейливые узоры
и каждое утро затевать со мной громкие споры
о том, кто из нас любит сегодня больше
а мне хочется взять и стереть на всех картах Польшу
и все остальные ненужные страны между
чтобы посольства не убивали во мне надежду
на то, что мы будем однажды рядом
эта девочка, знаешь...умеет лечить меня взглядом
от бессониц, запоев и режущей старой боли
ее тело лишает последних остатков воли
растворяясь желанным ядом на языке...
я люблю ее так, что не жаль половины жизни
за ее ладонь на моей щеке...
Ирина Голованова
Молодая пешеход
27.08.2010, 16:24
Пока же прыгай, как первогодок, вся в черноземе и синяках: беги ловушек, сетей, разводок; все научились, ты всё никак; взрослей, читай золотые книжки, запоминай все, вяжи тесьмой; отрада – в каждом втором мальчишке, спасенье – только в тебе самой; не верь сомнениям беспричинным; брось проповедовать овощам; и не привязывайся к мужчинам, деньгам, иллюзиям и вещам.
всё та же Полозкова )
милый ангел мой, ностальгия -
совершенно не та муза,
от которой бы мне хотелось
заводить словесных детей.
и мы, конечно, с тобой другие,
мы причастны к иным союзам,
мы давно ни душой, ни телом
не стыкуемся для страстей...
но
тут луна встаёт над Коньково -
угрожающе-бестолково,
и темнота разлеглась альковом,
и я дороги не нахожу,
и я машу на луну рукою,
и я прошу у луны покоя,
а лицо у луны - такое -
"ой, что-то знаю, но не скажу!"
что?
девять жил моего сердца
порасстроганы в заусенцы -
чтобы этому дала, и этому дала,
и этому, получается, тоже...
а ты скажи, мой друг, расскажи мне,
когда ты вынул меня из жизни -
легко ли вытравил из-под кожи?
когда-то сам говорил: не сможешь...
мон шер,
я ведь не сувенир, не камень,
оживающий под руками -
я живу своей параллелью,
о случившемся не жалея,
и мне за всё про всё в наказанье
то рязань с большими глазами,
то французишка из сорбонны -
и непонятно, кому больно,
а ты меня, наконец, не помнишь,
ты меня насовсем не слышишь,
и неслучившееся всё тише,
и кто-то мне говорит: терпи,
а я не жду ничего такого,
я не прошу ничего такого,
но тут луна висит над Коньково,
нарывается на кирпич.
Ася Анистратенко
Размышление на прогулке
Сегодня был звонок последний в школе,
И стала взрослой маленькая дочь
О юность! Я опять тобою болен,
Но вряд ли доктора сумеют здесь помочь
Поеду снова в Царское Село -
Туда, где до прозрачности светло
Уже прошло лет тридцать после детства,
Уже душою все трудней раздеться,
Уже все чаще хочется гулять
Не за столом, а старым тихим парком,
В котором в сентябре уже не жарко,
Где молодости листья не сулят,
Где молодости листья не сулят
Уже старушки кажутся родными,
А девочки - как куклы заводные,
И Моцарта усмешка все слышней
Уже уходят за полночь соседи,
Не выпито вино, и торт не съеден,
И мусор выносить иду в кашне
В дом наш как-то туча забрела
И стекла со стекла
Мы свои дожди переживем,
Я да ты, вдвоем
Уже прошло лет двадцать после школы,
И мир моих друзей уже не молод,
Не обошли нас беды стороной
Но ночь темна, а день, как прежде, светел,
Растут у нас и вырастают дети,
Пусть наша осень станет их весной
Уже прошло лет десять после свадеб,
Уже не мчимся в гости на ночь глядя,
И бабушек приходим навестить
На день рожденья раз, и раз в день смерти,
А в третий раз, когда сжимает сердце
Желание внучатами побыть
Уже прошло полжизни после свадеб,
Друзья, не расходитесь, Бога ради,
Уже нам в семьях не до перемен
И пусть порой бывает очень туго,
Но все же попривыкли мы друг к другу,
Оставим Мельпомене горечь сцен,
Давайте не стесняться старых стен
В дом наш как-то туча забрела
И стекла со стекла
Мы свои дожди переживем,
Я да ты, вдвоем
Александр Розенбаум
Молодая пешеход
27.08.2010, 16:48
Два человека связаны нитью -
Той, что еще чуть-чуть - и порвется...
Вы мне, конечно, не позвоните -
Как же немного нам остается!..
Глупо искать медяки в карманах,
В жадную щель ускользает вечность...
Как я ждала разговора с вами,
А расплатиться, выходит, нечем...
Два человека связаны нитью...
Вы - на другой стороне Вселенной!
Не уходите ж, повремените,
Мой драгоценный, секундный пленник!
Как я боюсь потерять ваш голос,
Как все непрочно и как случайно -
Пусть я не ближе к вам ни на волос -
Лишь бы вы что-то мне отвечали...
Если б вы знали мои печали,
Если б вы только читали мысли,
Как я безумно по вас скучаю!..
Ниточка кончилась.
Время вышло...
Два человека с одной планеты...
Нить фонарей над пустынным пляжем,
Резкий и солоноватый ветер
Треплет нещадно флажок бумажный...
Если представить, что вы в Париже,
Можно б доплыть к вам ночным Ла-Маншем...
Мы ни на волос не стали ближе.
Мы ни на волос не стали дальше...
Ася Анистратенко
Напоследок, как будто случайно, заглянешь ко мне,
посидим на дорожку. В моей застарелой вине
многолетняя выдержка только ослабила градус.
Помолчим невпопад, поднесу сигарету к свече.
На часах подходящее время - без четверти Ч,
это значит, закончился бал и конец маскараду.
Напоследок (ну, если не жалко) грехи мне спиши:
у тебя же - душа, у меня за душой - ни души.
Как в плохом голливудском кино, с ироничной гримасой
неизвестно зачем говорю, понимая - поддых,
что тебя заменю непременно десятком других;
частный случай, но тоже закон сохранения массы.
Напоследок проронишь "увы", и дохнёт холодком,
как знаком этот холод в прищуре, до боли знаком -
это всё оставляю себе, по бесплатному фрахту.
Но неспешно идёшь в коридор - не демарш, не бросок,
синеватая жилка отчаянно бьётся в висок,
и ключи отдаёшь, словно школьной техничке на вахту.
Напоследок, как раньше, нажми у двери на звонок
и сбеги по ступенькам, на ватных... как будто без ног,
со своим - с пионерского детства - большим чемоданом.
Оказаться бы там, где июль от любви недвижим,
где ни бога, ни чёрта, а только постельный режим.
Вот бы снова оттуда, с начала начать,
да куда нам...
Юлия Драбкина
Быть нежной, бешеной и шумной,
- Так жаждать жить! -
Очаровательной и умной, -
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины...
- О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
- О, стать как лед! -
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной -
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке...
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи...
- Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются - так надо -
- О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей -
Мои опущенные веки.
- Ни для цветка! -
Моя земля, прости навеки,
На все века.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
Феодосия, Сочельник 1913
По холмам - круглым и смуглым,
Под лучом - сильным и пыльным,
Сапожком - робким и кротким -
За плащом - рдяным и рваным.
По пескам - жадным и ржавым,
Под лучом - жгучим и пьющим,
Сапожком - робким и кротким -
За плащом - следом и следом.
По волнам - лютым и вздутым,
Под лучом - гневным и древним,
Сапожком - робким и кротким -
За плащом - лгущим и лгущим.
Марина Цветаева
Отрочество. У зеркала.
Скованность девичьей наготы.
Зеркала немого удивленье.
Странная потребность и веленье
Узнавать. Намеренья чисты:
С робостью исследуя себя,
Прикоснуться к нежным полусферам,
Сопоставить с признанным примером,
То – свое – пока что не любя.
В беззащитной колкости углов
Уловить грядущую округлость,
В слабой ткани – зрелую упругость,
Тайну отношения полов,
Светлую услышать тишину,
Вздрогнуть, съежась от прикосновенья
Сквозняка, и в это же мгновенье
Испытать неясную вину.
Ужаснуться, отрывая взор,
Действиям крамольным и без толку.
Облачившись в шорты и футболку,
Со скакалкой выпорхнуть во двор.
Ольга Альтовская
Так вслушиваются (в исток
Вслушивается - устье).
Так внюхиваются в цветок:
Вглубь-до потери чувства!
Так в воздухе, который синь, -
Жажда, которой дна нет.
Так дети, в синеве простынь,
Всматриваются в память.
Так вчувствовывается в кровь
Отрок - доселе лотос.
. . .Так влюбливаются в любовь:
Впадываются в пропасть.
Друг! Не кори меня за тот
Взгляд, деловой и тусклый.
Так вглатываются в глоток:
Вглубь - до потери чувства!
Так, в ткань врабатываясь, ткач
Ткет свой последний пропад.
Так дети, вплакиваясь в плач,
Вшептываются в шепот.
Так вплясываются... (Велик
Бог - посему крутитесь!)
Так дети, вкрикиваясь в крик,
Вмалчиваются в тихость.
Так жалом тронутая кровь
Жалуется - без ядов!
Так вбаливаются в любовь:
Впадываются в: падать.
Марина Цветаева
Слушайте женщин! Слушайте женщин! Слушайте!
Ибо все они поголовно,
Не желая ни власти, ни славы,
Никогда и ни в чем не виновны
И всегда безусловно правы!
И какую бы чушь ни спороли,
Переврав и запутав слова,
Они правы по природе,
А природа всегда права!
Слушайте женщин! Слушайте женщин! Слушайте!
О, если бы мы умели
Всего-навсего женщин слушать, -
Мы навеки бы расхотели
Убивать, разорять и рушить.
И тогда бы и наши бабы
Перестали бы лгать и грешить...
Но мы слишком не любим учиться,
Ибо слишком мы любим учить!
Слушайте женщин! Слушайте женщин! Слушайте!
Не с врагами в бою упорном -
Только с женщиной наедине,
Только с ней в поединке любовном
Мы, мужчины - мужчины вполне.
О, какие даем мы клятвы!
О, какие обеты даем!
В этот миг мы воистину святы,
Всемогущи, добры и богаты,
Только жаль, что к утру устаем...
Слушайте женщин! Слушайте женщин! Слушайте!..
Юлий Ким
Тихая гавань
Вот опять вы идёте, мужчины,
Врачевать свою душу ко мне.
И, подавленные кручиной,
Долго каетесь в тишине.
Ах, мужчины мои вы, мужчины,
Знать, и вам не всегда хорошо?
Вы, неловкие и большие,
С неуклюжею глыбой-душой -
Что опять вы вдали натворили,
И чего вы достичь не смогли?
Утомились в борьбе – и приплыли
В гавань тихую корабли.
Я вам душу теплом отогрею,
Как сумею, я вам помогу,
Чтоб сердца снова птицами реяли
На далёком на том берегу.
Уходя, вы целуете руки,
И я вижу, как смело вдали
Вы идёте на штормы и вьюги,
Отдохнувшие корабли.
Валентина Кошелева
Как рождается ветер, не знает никто,
А тем более, как умирает.
Воротник поднимаю у полупальто -
Задувает сентябрь, задувает.
Расписание летнее к чёрту, долой,
Электричкой шальной без билета,
Еду сонно - усталый с работы домой,
И не помню прошедшего лета.
Как приятно порой у окошка сидеть
И, прищурив глаза, словно кошка,
На осенние листья с тоскою смотреть
И бояться чего-то немножко.
Есть в осенней поре молчаливая грусть
И печаль увяданья до дрожи.
Эту осень я знаю почти наизусть,
Почему же она так тревожит?
Видно, лето моё далеко позади,
Вот и грустно в таком хороводе,
И сочатся с небес влагой стылой дожди,
Хмарь в душе, а не в этой погоде.
Как рождается ветер, не знает никто,
Почему свет во тьме у заката?
Просочились слова, как вода в решето,
Это осень во всём виновата.
Григорий Федоров
И сонного облака капли упали на мрамор,
чтоб сделать живой млечно-белую нежную шею.
Горячее сердце не вписано в эту программу,
свободный создатель невольной своей Галатеи.
На поиски истины будут потрачены годы,
и станет проклятьем ожившее вдруг изваянье.
О, Пигмалион, ну зачем же ты споришь с природой,
влюбляясь всем сердцем в холодное это созданье?
Она - только миф, оболочка, пустая порода.
А чувства твои нездоровы и выглядят бледно.
О, Пигмалион, что ж ты ссору затеял с природой?
Ведь страсти по камню смешны и всегда безответны!
Оставь её, слышишь? Пусть радует взор, но не ранит.
Неужто безумство любви драгоценней свободы?
И крошится выцветший мрамор годами, веками...
И снова герои отчаянно спорят с природой.
Анна Булатова
Спокойствие камня смущает пытливые взоры...
Так было всегда, от начала времён и династий.
И ради любви низвергались великие горы,
и сыпалось время - гранитное крошево счастья.
Известно давно: обречённый на знания - смертен.
Известно и то, что не властвует разум над сердцем.
И камнем рождённая в смене времён и столетий
не сможет согреть никого. И не сможет согреться...
Оставьте меня!.. Я хотела остаться собою,
бесстрастною глыбой в земли согревающем чреве.
Ваятель, будь проклят больною своею любовью -
благими стремленьями жизнь искалечивши деве...
Ты высек мне жизнь - камнерезом по мраморной коже...
Решил за меня, полюбил за меня... Что же дале?
Как жить с пустотою в груди и предательской дрожью
по нежности рук, что меня из меня высекали?
Твоя Галатея не станет тебе утешеньем,
хотя и родит тебе дочек, бесстрастных и бледных...
Ну что же ты бродишь у моря надломленной тенью,
в слезах по любви изнуряющей и безответной?
...Спокойствие камня не стоило этого горя -
так было всегда. От начала времён и династий.
Там камни ласкало солёное древнее море,
и сыпалось время - гранитное крошево счастья.
Анна Булатова
Ну, что, ты любишь сказки, малыш?
Так слушай, пока не спишь...
За лесом, где ломкий растёт камыш,
жили колдун и мышь.
Колдун ворожил, он творил мечту,
сны из ветров сплетал...
А мышь как солдат на своём посту,
просто была. Вот так.
Не жаловал он посторонний шум,
людей избегал вообще.
Терпел лишь шелест мышиных дум
на правом своем плече.
Он знал, что он прав, что неглуп, не слаб,
порой способен на риск -
под шорох мягких и лёгких лап
и тихий мышный писк.
Звенели ветры, сказка жила,
пока не пришла зима.
Покуда мышь всё ещё могла
держаться плеча сама...
Но сказка сказке, понятно, рознь.
И как-то раз у ручья
он позабыл и мешок, и трость.
И мышку стряхнул с плеча.
Финала сказки не знаю я,
никто не знает, родной,
что остаётся, кроме ручья,
у каждого за спиной.
Придумай сам, допиши финал,
как будто всё видел сам,
как будто сам их грел и спасал...
Ну, всё. Закрывай глаза...
Анна Булатова
Закрывай глаза и считай до ста –
Темнота спасительна и знакома...
Я устала, Господи, я уста...
01, 02... Вызываю помощь.
Я горю, тону, я лечу с моста,
Я расшиблась в сотне чужих аварий –
Объявляй внимание всем постам,
Я уже почти задохнулась в гари...
Этот ветер, ветер-рецидивист,
Он ломает дверь о мои ладони –
Ну, включи сирену, хотя бы свист...
То есть как – пустяк, то есть как – не тронет?
Ты уверен, точно?.. 06, 07...
Все ушли на фронт, разошлись по базам?
Нет, конечно, верю – но чтобы все,
И сейчас, так вовремя, все – и разом...
Сколько там осталось ещё до ста?
Досчитаю, выдохну – станет легче.
Я устала, Господи, я уста...
Снова Моцарт. Ясно.
Автоответчик.
Анна Полетаева
Молодая пешеход
27.08.2010, 17:35
Набоков
Признаюсь, хорошо зашифрована ночь,
но под звезды я буквы подставил
и в себе прочитал, чем себя превозмочь,
а точнее сказать я не вправе.
Не доверясь соблазнам дороги большой
или снам, освященным веками,
остаюсь я безбожником с вольной душой
в этом мире, кишащем богами.
Но однажды, пласты разуменья дробя,
углубляясь в свое ключевое,
я увидел, как в зеркале, мир и себя
и другое, другое, другое.
<тут была недоработанная фотка, исправить никак, удалила>
в этом городе птичий полет шелестит быстролистыми кленами,
в этом городе море поет, тычет в пристань губами зелеными,
но весна не открытий полна - открывашек, тоски да обманчиков.
я больна, черт возьми, я больна, мне не снятся красивые мальчики,
мне не снится горячая мгла, мне не снятся лесные красавицы,
мне - луна, тяжела и кругла, всё в открытые руки бросается.
я стою, растопырив глаза и раззявив ослабшие пальчики.
я то что, мне бы лучше назад, мне бы всё-таки вечер и мальчики,
или жить, или пить допьяна, мне б июль будапешты с варшавами,
но луна тяжела, и полна, и щекочет боками шершавыми...
и я не знаю, что стало вдруг,
какой сломался рычаг,
но есть лишь пара дрожащих рук -
и те от боли кричат.
обратно время крутят года,
мотают века за день
и мне теперь уже никуда,
замри, струну не задень.
фонарь-аптека-остановись,
я путаюсь в падежах,
осталось только - ни шагу вниз
и заповедь - удержать.
и бьется в потных ладонях свет,
полынный, горький на вкус,
и вот сейчас бы немножко вверх -
а я как раз отвлекусь,
и разбиваются в кровь слова,
течет ручейком тоска,
гудит горячая голова
и нет ничего в руках.
незванный ветер застыл в дверях,
расширен ночной зрачок
и значит, рукописи горят,
которые не прочел.
а век за веки рванет - проснись,
мол, время-то истекло,
моя луна полетела вниз,
рассвет. простыня. тепло.
и вы не верьте, не верьте мне,
делите слова на два,
пока еще не начнет темнеть,
я даже вполне жива.
и ты звони, весели, шали,
играй с открытым огнем,
ведь я не знаю, случится ли
проснуться будущим днем.
дура. пока живешь - значит, пока нормально.
твой кареглазый ёж щурится из кармана.
всё хорошо - к тому ж наша земля вращается,
твой сероглазый муж осенью возвращается.
тоже спасибо, для тех, кто в каске - выживу, дотяну
плачет принцесса в забытой сказке: "мама, хочу луну."
пыльный усталый загар на плечи - будто бы плащ - пажу.
да, я готова. включайте вечер. может быть, удержу.
Аля Кудряшева
Молодая пешеход
27.08.2010, 17:50
*разводит руками, смотрит изумленно*
...румяная луна
В небе задрожала
И на бедного слона
Кубарем упала.
Вот была потом забота -
За луной нырять в болото
И гвоздями к небесам приколачивать!
К.И. Чуковский, писатель книг для детей
Август. Сезон падений людей, и птиц,
И опьянённых лёгкостью самолётов;
Трав и цветов, уснувших среди страниц
Книг в незаметно выцветших переплётах.
Время искать себя и не знать границ.
Шёлковый путь. Созвездия под крылом,
Не потеряйся в этой безбрежной сини,
Небе бездонном. Тонкое ремесло -
Запахи мяты, моря и апельсинов -
Хмурое лето нежностью проросло.
Чайками станем. Станем последним днём
Из череды бескрайних и невозвратных.
С ветром морским срастёмся... Не доживём
Даже до завтра. Но, превратясь обратно,
Тут же начнём погоню за сентябрём.
Мария Громова
Молодая пешеход
27.08.2010, 18:12
Ну как, товарищи, начнем, что ли.
Народу у нас, правда, сегодня маловато.
У нас, правда, ещё превалирует
недооценка культурного максимума
лекционной пропаганды.
Но поскольку по плану нашего Дворца культуры
у нас сегодня состоится ряд выступлений
на тему "Реализм и формализм в музыке" -
Мы её, эту тему - то есть, эти самые
выступленья - провернем
Правильно!
Дм. Шостакович, "Антиформалистический раёк"
Погляди – с востока струится тьма, у луны на лбу проступает крест,
Все моря и горы сошли с ума, ощутив нужду в перемене мест,
Воздух режет горло острей ножа, в животе шевелится скользкий спрут.
Но еще не поздно унять пожар, успокоить бурю, отсрочить суд,
Прекратить ветров погребальный вой, заменить вулканы на дым печей...
Смехотворна плата: убей того, кто сегодня спит на твоем плече.
Он - палач и плаха, скудель беды, преисподний выкормыш, адский стяг,
Кровь и гной наполнят его следы... хоть чуть-чуть промедлишь - и будет так!
Две печати сняты, осталось пять, рыжий конь гарцует у райских врат.
Воды рек вот-вот обратятся вспять, и на землю рухнут огонь и град,
Третий ангел держит у губ мундштук, и звезда Полынь на весу дрожит…
Почему же ты не разнимешь рук? отпусти, ему все равно не жить!
Отчего ты щуришься, хмуришь бровь, побелевший рот превращая в шрам?
Да какая, к дьяволу, тут любовь, если небо треснет сейчас по швам,
Если чаши гнева уже кипят, для господней жатвы наточен серп?
Ты ведь знаешь цену: твой младший брат - или все. ты слышишь? под корень - все!
Ну, решай скорее. шуршит песок, растирая в пыль горизонта нить..."
ты легко целуешь чужой висок - осторожно, чтобы не разбудить.
Светлана Ширанкова
Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был
И что я презирал, ненавидел, любил.
Начинается новая жизнь для меня,
И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.
Больше я от себя не желаю вестей
И прощаюсь с собою до мозга костей,
И уже наконец над собою стою,
Отделяю постылую душу мою,
В пустоте оставляю себя самого,
Равнодушно смотрю на себя - на него.
Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,
Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,
Сновидения ночи и бабочки дня,
Здравствуй, всё без меня и вы все без меня!
Я читаю страницы неписаных книг,
Слышу круглого яблока круглый язык,
Слышу белого облака белую речь,
Но ни слова для вас не умею сберечь,
Потому что сосудом скудельным я был.
И не знаю, зачем сам себя я разбил.
Больше сферы подвижной в руке не держу
И ни слова без слова я вам не скажу.
А когда-то во мне находили слова
Люди, рыбы и камни, листва и трава.
Ребенок сказал: “Что такое трава?” - и принес мне полные
горсти травы,
Что мог я ответить ребенку? Я знаю не больше его, что такое
трава.
Может быть, это флаг моих чувств, сотканный из зеленой
материи - цвета надежды.
Или, может быть, это платочек от бога,
Надушенный, нарочно брошенный нам на память, в подарок,
Где-нибудь в уголке есть и метка, чтобы, увидя, мы могли
сказать чей?
Или, может быть, трава и сама есть ребенок, взращенный
младенец зелени.
А может быть, это иероглиф, вечно один и тот же,
И, может быть, он означает: “Произрастая везде, где придется,
Среди чернокожих и белых людей,
И канука, и токахо, и конгрессмена, и негра я принимаю
одинаково, всем им даю одно”.
А теперь она кажется мне прекрасными нестрижеными волосами
могил.
Кудрявые травы, я буду ласково гладить вас,
Может быть, вы растете из груди каких-нибудь юношей,
Может быть, если бы я знал их, я любил бы их,
Может быть, вы растете из старцев или из младенцев, только
что оторванных от материнского чрева,
Может быть, вы и есть материнское лоно.
Эта трава так темна, она не могла взрасти из седых материнских
голов,
Она темнее, чем бесцветные бороды старцев,
Она темна и не могла возникнуть из бледно-розовых уст.
О, я вдруг увидал: это все языки, и эта трава говорит,
Значит, не зря вырастает она из человеческих уст.
Я хотел бы передать ее невнятную речь об умерших юношах
и девушках,
А также о стариках, и старухах, и о младенцах, только что
оторванных от матерей.
Что, по-вашему, сталось со стариками и юношами?
И во что обратились теперь дети и женщины?
Они живы, и им хорошо,
И малейший росток есть свидетельство, что смерти на деле нет,
А если она и была, она вела за собою жизнь, она не подстерегает
жизнь, чтобы ее прекратить.
Она гибнет сама, едва лишь появится жизнь.
Все идет вперед и вперед, ничто не погибает.
Умереть - это вовсе не то, что ты думал, но лучше.
Уолт Уитмен (Walt Witmen)
Молодая пешеход
27.08.2010, 18:33
Товарищи!
Своим выступлением
я не имею виду вносить
диссонансы
или атональность
в те мысли, которые мы здесь слыхали.
Мы, товарищи, требуем от музыки красоты, изящества.
Вам это странно, да -
ну, конечно, вам странно это,
странным вам это кажется,
странным вам это кажется,
да, ну конечно, вам странно это,
странным вам это кажется,
странным вам это кажется,
будто здесь что-то не так.
А между тем это так, я не оговорился.
Мы стоим за красивую, изящную музыку.
Музыка немелодичная, музыка неэстетичная,
музыка негармоничная, музыка неизящная -
это... это... бормашина!
или... или... музыкальная душегубка!
Дм. Шостакович, "Антиформалистический раёк"
"Оно"
Ярко цокают копыта..
Что там видно, у моста?
Все затерто, все забыто,
В тайне мыслей пустота..
Только слушаю копыта,
Шум, да крики у моста.
Побежало тесно, тучно,
Многоногое Оно.
Упоительно - и скучно.
Хорошо - и все равно.
И слежу, гляжу, как тучно
Мчится грозное Оно.
Покатилось, зашумело,
Раскусило удила,
Все размыло, все разъело,
Чем душа моя жила
И душа в чужое тело
Пролилась - и умерла.
Жадны звонкие копыта,
Шумно, дико и темно,
Там веселье с кровью слито,
Тело в тело вплетено.
Все разбито, все закрыто,
Пейте новое вино!
Жадны звонкие копыта,
Будь что будет - все равно.
Гиппиус Зинаида
Как страшно одиночество вдвоём,
Когда объединяет только быт.
Есть, вроде, муж, и я – жена при нём,
Но одиночество во всех щелях сквозит.
И не с кем свое горе разделить,
И счастье твое тоже не поймут,
Не можешь по душам поговорить,
Боясь, что надоедливой сочтут.
А так хотелось разделить судьбу,
И мысли, и желанья, и мечты,
Но отчего тогда, я не пойму,
Давно уж с одиночеством на «ты».
И нету сил стучать в глухой забор,
И ранить сердце об осколки фраз,
Лишь изредка ловить, как будто вор,
Немного теплоты из жестких глаз.
И как так получилось, почему,
Быть может, мы когда-нибудь поймем.
Как трудно строить счастье одному,
Как страшно одиночество вдвоём.
Марина Тихонова
Молодая пешеход
27.08.2010, 18:56
Как бессчетным женам гарема всесильный Шах
изменить может только с другим гаремом,
я сменил империю. Этот шаг
продиктован был тем, что несло горелым
с четырех сторон -- хоть живот крести;
с точки зренья ворон, с пяти.
Бродский
Опять они поссорились в трамвае,
не сдерживаясь, не стыдясь чужих...
Но, зависти невольной не скрывая,
взволнованно глядела я на них.
Они не знают, как они счастливы.
И слава богу! Ни к чему им знать.
Подумать только! - рядом, оба живы,
и можно все исправить и понять...
Маргарита Алигер
Молодая пешеход
27.08.2010, 19:17
Ветреный летний день.
Сад. Отдаленный рев
полицейских сирен,
как грядущее слов.
Птицы клюют из урн
мусор взамен пшена.
Голова, как Сатурн,
болью окружена.
Бродский
Нам с тобой не преломить хлеба,
И не выкушать пуда соли,
Между нами разлилось небо,
А под небом разлеглось поле,
Поле белое, конца - краю
Не видать - такая в круг снежность.
Я заранее, мой друг, знаю,
Чем окончится игра в нежность,
Чем аукнется моя ласка,
Чем откликнется твоя слабость...
Я - последняя твоя сказка,
Так держи меня, моя радость!
Ты держи меня, держи,
От себя не отпускай,
А иначе завьюжит,
Закружит, заворожит,
Возле первой же межи -
И прощай.
В этом поле, где зима кажет
Зубы белы, хохоча дико,
Шаг шагнешь - и пропадешь, даже
Не услышишь моего крика.
Впрочем, вряд ли я теперь вправе
Обижаться на метель с ветром,
Ибо мой один шажок равен
Десяти твоим шагам, свет мой,
Ибо ты идешь тропой торной,
Вдоль заметанного в снег хлеба,
А я медленно, но упорно,
Шаг за шагом ухожу в небо.
Мне ли по полю радеть,
Если небо высоко,
Мне ли милого жалеть,
Платье белое надеть,
Если можно улететь
Далеко.
Если вся моя судьба -
Этот призрачный полет,
Если горняя труба
Вьется иволгой у лба
И зовет.
Как легко мне без тебя, вволю
Вечерами вышивать строчки
По бумажному скользя полю,
Расставляя над судьбой точки.
Вот и нынче, услыхав трубный,
Требный, трепетный призыв снова,
Мне б пуститься в перелет трудный,
Мне б заутреню служить слову,
А я сижу до петухов первых,
То смеюсь, а то навзрыд плачу,
И у самой записной стервы
От бессонницы сдают нервы:
Я так мало для тебя значу...
Ольга Макеева
Молодая пешеход
27.08.2010, 19:28
В нашем доме не слышно ни крика, ни стука копыт,
Только шторы задерни да двери покрепче запри…
Мир прекрасен, когда мы глядим на него изнутри
Золотой на просвет скорлупы.
Я накрою на стол, я поставлю четыре свечи.
Мы обсудим дела, пересудим о чем-то пустом.
И уверимся в том, что прекрасен наш дом, а потом
Я тебя поцелую – и мы замолчим.
<...>
А когда из истомы, со дна, прорастет тишина,
Мы обнимем друг друга и сладким забудемся сном.
Будет тихо и благостно в доме твоем и моем
До утра – а наутро нагрянет война.
Ольга Макеева
Молодая пешеход
27.08.2010, 19:40
Скажи мне, чертежник пустыни,
Арабских песков геометр,
Ужели безудержность линий
Сильнее, чем дующий ветр?
-- Меня не касается трепет
Его иудейских забот --
Он опыт из лепета лепит
И лепет из опыта пьет...
Осип Мандельштам
Там, где чайки с волнами спорят,
Где нет любви и начала,
Камень просто влюбился в море,
Но море этого не замечало.
Море тихо ласкало берег,
И случайно камня касалось-
Камень собственным снам не верил,
Камню чудом это казалось.
Он любил моря каждую каплю,
Стал он гладким и робким вскоре.
И набравшись смелости как-то
Обо всем он признался морю.
Море тихо ему улыбнулось,
Слезы камня ведь морю чужды.
Откатилось, потом вернулось-
Море просто хотело дружбы.
Камень высох, в песок зарылся-
Безмятежно плескалось море.
Камень трещинами покрылся,
И рассыпался в пыль от горя.
Волны камень с песками смешали,
Чайки рыбу искали глазами.
Вам когда-нибудь предлагали
Оставаться просто друзьями?
Наталья Дурнева
Молодая пешеход
27.08.2010, 19:52
Скучно. Мрачно. Без приключений.
Ни печали, ни палачей.
Случай. Встреча морских течений.
Помолчали - и стал ничей.
Полозкова Вера
Расскажите мне сказку, где нет ни принцесс, ни сирот,
Где волшебник творит чудеса – и не требует платы;
Где старик ни погоды, ни рыбки у моря не ждёт
Оттого, что никто не считает его виноватым.
Расскажите мне сказку, где полночь всегда без пяти,
И героем становится тот, кто убить не сумеет –
А Икар до горячего солнца легко долетит,
Потому что мечта выше неба и смерти сильнее.
Пусть не будет котов, возводящих на трон дураков,
И драконов, с которыми надо до одури биться...
Расскажите мне сказку, обычную сказку без слов,
Где у всех персонажей счастливые детские лица.
Без ключей золотых от потерянных тайных дверей,
Без запечных зануд, поучающих тех, кто моложе...
Сочините мне мир справедливей, умней и добрей –
Ведь никто, кроме вас, сочинить его лучше не сможет.
Анна Полетаева
Молодая пешеход
27.08.2010, 20:03
Можешь хмуриться большелобо
И сощуривать взгляд медузий –
Я упорно взрослела, чтобы
Не питать никаких иллюзий.
Полозкова Вера :)
Как лихо заворачивает жизнь
Пути желаний в лабиринт историй,
И как тут у судьбы не одолжить
Грамм совпадения для разных категорий?
Мы разные. И что тут говорить?
Огонь и лёд схлестнулись так нечаянно.
Совпали? - Нет, совсем. Но трудно не любить,
И губы ближе вовсе не случайно.
Плюс/минус вместе - сразу жизнь, как тёмный лес.
Когда два полюса сошлись у одного порога, -
От страсти звёзды осыпаются с небес...
Не прячь глаза, ведь в них я вижу Бога...
Амалия Энш
Молодая пешеход
27.08.2010, 20:24
Пролетая по-над экватором,
громыхая консервной банкою,
что к крылам навечно привязана,
ты не бойся выглядеть искренним,
ты не бойся чувствовать начисто.
Мы – беспошлинны и безвизовы,
а нам вслед кричат: «Неудачники!».
И стреляют нам в спину истово
изо всех винтовок с обрезами,
помечают зарубкой-рискою,
раздраженно скрипят протезами
душ, променянных на уютное,
на десяток кремовых розочек…
Равновесие абсолютное
разве выдержит нас, уродливых,
не умеющих жить по ниточке,
не умеющих падать вовремя,
не ходящих через калиточку
да не спящих ночами темными?..
А доска-то, доска – кончается,
но свобода – клювом по темени.
Наливай на дорожку чаю нам.
Ну, пора, родной... Полетели мы!
Катерина Молочникова
Молодая пешеход
27.08.2010, 20:27
Эй вы, синегубые!
Эй, холодноносые!
Эй вы, стукозубые
И дыбоволосые!
Эй, мурашкокожаные,
Мерзляки, мерзлячки,
Мокрые, скукоженые,-
Начинаем скачки!
Эй, ухнем!
Эй, охнем!
Пусть рухнем -
Зато просохнем!
Все закоченелые,
Слабые и хилые,-
Ну, как угорелые,
Побежали, милые!
Полуобмороженная
Пестрая компания,
Выполняй положеное
Самосогревание!
Высоцкий Владимир Семенович
"писать о феврале навзрыд" Б. Пастернак
В окне - июль... А на душе - февраль...
Достать ли, что ли, с полки Пастернака?
А впрочем, все равно, над кем мне плакать,
Листая жизни скучный календарь...
И плакать тоже с некоторых пор
Не интересно, даже не печально...
Узор любви мелодией венчальной...
Оборван наш с тобою разговор...
И пальцы окольцованы... А в Небе
Нам вынесен вердикт совсем иной...
Когда поля укроет первым снегом...
Примчит мне весть благую вороной?
Маргарита Виталина
Так о чём рассказать тебе, друг мой, в последнем письме?
Об упрямых ветрах, что дерут беззащитные кровли.
Что невнятны метафоры, почерк сбоит и неровен.
Что на мокром асфальте плывёт неуверенный мел.
Что поют бурлаки, и в городе, кажется, праздник.
Что палач с топором угрожает потерей лица.
Что все книги по Брайлю – на ощупь сплошная маца.
Что нытьё и хандра сильных женщин, признаться, не красят.
Что слепая зима меня расстреляет в упор.
Что безвременье ставит повсюду силки и капканы.
Что киношка моя не пойдёт ни Берлине, ни в Каннах.
Что цитировать хочется Вэйтса и Эдгара По.
Что такую меня прошу по прочтении – сжечь,
огоньком через лупу, в невнятном сентябрьском солнце.
Что нежность моя превращается в горечь и желчь.
И уже никогда. Ни к кому. Низачем. Не вернётся.
Катерина Молочникова
Jean Cat
27.08.2010, 20:34
Вдруг утратив походку твердую,
Лоскуток крыла теребя,
Я брожу в лабиринтах города,
Опасаясь встретить тебя.
Подберите бродячего пса,
О сиятельный мастер.
Я устал подаянья просить у обычных людей.
Я немного блохаст,
Я не слишком породистой масти,
Но разборчив в хозяевах и без претензий в еде.
Я умею смотреть в глаза.
Я умею идти по следу.
Я стану беречь ваш дом от кошек и дураков.
Вы станете другом мне,
Единственным и последним.
А я буду гордо носить тяжесть новых оков.
Подберите мне новое имя,
Сиятельный мастер.
Я устал быть подобием тряпки в ногах у судьбы.
Я начну как бы новую жизнь,
И отступят напасти.
Не беда, что сейчас мои ласки нелепо грубы.
Я умею просто любить,
Понимаю команду "рядом".
Я отлично чую врагов, и зубы мои крепки.
Что стоит вам сделать шаг
И вырвать меня из ада,
Не дав умереть к утру от голода и тоски?
Подарите мне право на небо,
Сиятельный мастер.
Я мечтаю скользить над землей, не касаясь камней.
Я несу сквозь помойку и смерть
Мое право на счастье.
Протяните же руку и тихо скажите "ко мне".
Я буду нужен и чист,
Я буду верен до гроба.
И солнце коснется меня и скажет "не умирай".
И боль уйдет навсегда,
Исчезнут шрамы и злоба.
А я получу надежду пробраться в собачий рай.
Эдуард Асадов
Петровна
I
Вьюга метет неровно,
Бьет снегом в глаза и рот,
И хочет она Петровну
С обрыва швырнуть на лед.
А та, лишь чуть-чуть сутулясь
И щеки закрыв платком,
Шагает, упрямо щурясь,
За рослым проводником.
Порой он басит нескладно:
— Прости уж... что так вот... в ночь.,
Она улыбается:— Ладно!
Кто будет-то, сын иль дочь?
А утром придет обратно
И скажет хозяйке:— Ну,
Пацан! Да такой занятный,
Почти шестьдесят в длину.
Поест и, не кончив слова,
Устало сомкнет глаза...
И кажется, что готова
До завтра проспать! Но снова
Под окнами голоса...
Охотник ли смят медведем,
Рыбак ли попал в беду,
Болезнь ли подкралась к детям:
— Петровна, родная, едем!
— Сейчас я... Иду, иду!..
«Петровнушкой» да «Петровной»
Не месяц, не первый год
Застенчиво и любовно
Зовет ее тут народ.
Хоть, надо сказать, Петровне
Нету и сорока,
Ей даже не тридцать ровно,
Ей двадцать седьмой пока!
В решительную минуту
Нервы не подвели,
Когда раздавали маршруты,—
Прямо из института
Шагнула на край земли.
А было несладко? Было!
Да так, что раз поутру
Поплакала и решила:
— Не выдержу, удеру!
А через час от дома,
Забыв про хандру и страх,
Летела уже в санях
Сквозь посвист пурги к больному.
И все-таки было, было
Одно непростое «но».
Все горе в том, что любила
Преданно и давно.
И надо ж вот так, как дуре,
Жить с вечной мечтой в груди:
Он где-то в аспирантуре,
А ты не забудь и жди!..
Но, видно, не ради смеха
Тот свет для нее светил.
Он все-таки к ней приехал.
Не выдержал и приехал!
Как видно, и сам любил!
Рассветы все лето плыли
Пожарами вдоль реки...
Они превосходно жили
И в селах людей лечили
В два сердца, в четыре руки.
Но дятел в свой маленький молот
Стучит уж: готовь закрома,
Тайга — это вам не город,
Скоро пурга и холод —
Северная зима.
И парень к осени словно
Чуточку заскучал,
Потом захандрил, безусловно,
Печально смотрел на Петровну,
Посвистывал и молчал.
Полный дальних проектов,
Спорил с ней. Приводил
Сотни разных моментов,
Тысячи аргументов.
И все же смог, убедил.
Сосны слезой гудели,
Ныли тоской провода:
Что же ты, в самом деле?!
Куда ты, куда, куда?
А люди не причитали.
Красив, но суров их край.
Люди, они понимали:
Тайга — не столичный рай.
Они лишь стояли безмолвно
На холоде битый час,
Ты не гляди, Петровна,
Им только в глаза сейчас.
Они ведь не осуждают.
И, благодарны тебе,
Они тебя провожают
К новой твоей судьбе.
А грусть? Ну так ты ведь знаешь,
Тебе-то легко понять:
Когда душой прирастаешь,
Это непросто — рвать!
От дома и до машины
Сорок шагов всего.
Спеши же по тропке мимо,
Не глядя ни на кого.
Чтоб вдруг не заныло сердце
И чтоб от прощальных слов
Не дрогнуть, не разреветься!
— Ты скоро ли? Я готов!
Ну вот они все у хаты,
Сколько же их пришло:
Охотники и ребята,
Косцы, трактористы, девчата,
Да тут не одно село!
Как труден шаг на крыльцо...
В горле сушь, как от жажды.
Ведь каждого, каждого, каждого
Не просто знала в лицо!
Помнишь, как восемь суток
Сидела возле Степана.
Взгляд по-бредовому жуток,
Предплечье — сплошная рана.
Поднял в тайге медведя.
Сепсис. Синеет рука...
В город везти — не доедет.
А рана в два кулака...
Как только не спасовала? —
Сама бы сказать не смогла.
Но только взялась. Сшивала,
Колола и бинтовала,
И ведь не сдалась. Спасла!
После профессор долго
Крутил его и вздыхал.
— Ну, милая комсомолка,
Просто не ожидал!
Помнишь доярку Зину,
Тяжкий ее плеврит?
Вон она у рябины,
Плачет сейчас и молчит.
А комбайнер Серега?
Рука в барабане... Шок...
Ты с ним провозилась много.
Но жив! И работать смог!
А дети? Ну разве мало
За них довелось страдать?
Этих ты принимала,
Других от хвороб спасала,
И всем как вторая мать!
Глаза тоскуют безмолвно...
Фразы:— Счастливый путь!..
Аннушка! Анна Петровна!
Будь счастлива! Не забудь!
Сорок шагов к машине...
Сорок шагов всего!
А сердце горит и стынет,
Бьется, как вихрь в лощине,
И не сдержать его!
Сорок всего-то ровно...
И город в огнях впереди...
Ну что же ты встала, Петровна?
Иди же, скорей иди!
Дорожный билет в кармане
Жжет, словно уголь, грудь.
Все как в сплошном тумане...
Ни двинуться, ни шагнуть.
И, будто нарочно, Ленка —
Дочь Зины, смешной попугай,
Вдруг, побелев как стенка,
Прижалась с плачем к коленкам:
«Не надо! Не уезжай!»
Петровна, еще немного...
Он у машины. Ждет...
Совсем немного вперед,
И вдаль полетит дорога!
«Бегу, как от злой напасти,
От жизни. Куда, зачем?
А может, вот это и счастье —
Быть близкой и нужной всем?!
Так что же, выходит, мало.
От лучших друзей бегу!»
Вдруг села на тюк устало
И глухо-глухо сказала:
— Не еду я... не могу!..
Не еду, не уезжаю! —
И, подавляя дрожь,
Шагнула к нему:— Я знаю,
Ты добрый, ты все поймешь!
Прости меня... Не упрямься...
Прошу... Ну, почти молю!
При всех вот прошу: останься!
Я очень тебя люблю!
И будто прорвало реку:
Разом во весь свой пыл
К приезжему человеку
Кинулись все, кто был.
Заговорили хором —
Грусть как рукой смело,—
Каким будет очень скоро
Вот это у них село.
Какая будет больница
И сколько новых домов,
Телецентр подключится,
А воздух? Такой в столице
Не купишь за будь здоров!
Тот даже заколебался:
— Ой, хитрые вы, друзья! —
Хмурился, улыбался
И вроде почти остался.
Но после вздохнул:— Нельзя!.
И тихо Петровне:— Слушай,
Так не решают вопрос.
Очнись. Не мотай мне душу!
Ведь ты это не всерьез?!
Романтика. Понимаю...
Я тоже не вобла. Но
Все это... я не знаю,
Даже и не смешно!
И там, там ведь тоже дело.—
И взглядом ищет ответ.
Петровна, белее мела,
Прямо в глаза посмотрела:
— Нет!— И еще раз:— Нет!..
Он тоже взглянул в упор
И тоже жестко и хмуро:
— Хорошая ты, но дура...
И кончили разговор!
Как же ты устояла?
И как поборола печаль?..
Машина давно умчала,
А ты все стояла, стояла,
Глядя куда-то вдаль...
Потом повернулась:— Будет!-
Смахнула слезинки с глаз
И улыбнулась людям:
— Ну, здравствуйте еще раз!
Забыть ли тебе, Петровна,
Глаза, что тебя любя
(В чем виноваты словно),
Радостно и смущенно
Смотревшие на тебя?!
Все вдруг зашумели вновь:
— Постой-ка, ну как же? Как ты?
Выходит, что из-за нас ты
Сломала свою любовь?!
— Не бойтесь. Мне не в чем каяться.
Это не ложный след.
Любовь же так не ломается.
Она или есть, или нет!
В глазах ни тоски, ни смеха.
Лишь сердце щемит в груди:
«У-ехал, у-ехал, у-ехал...
И что еще впереди?!»
Что будет? А то и будет!
Твердо к дому пошла.
Но люди... Ведь что за люди!
Сколько же в них тепла...
В знак ласки и уваженья
Они у ее крыльца,
Застывшую от волненья,
Растрогали до конца,
Когда, от смущенья бурый,
Лесник — седой человек —
Большую медвежью шкуру
Рывком постелил на снег.
Жар в щеки! А сердце словно
Сразу зашлось в груди!..
Шкуру расправил ровно:
— Спасибо за все, Петровна,
Шагни вот теперь... Входи!
Слов уже не осталось...
Взглянула на миг кругом,
Шагнула, вбежала в дом
И в первый раз разрыдалась...
Эдуард Асадов
Петровна
II
На улице так темно,
Что в метре не видно зданья.
Только пришла с собранья,
А на столе — письмо!
Вот оно! Первый аист!
С чем только ты заглянул?
Села, не раздеваясь,
Скинув платок на стул.
Кто он — этот листочек:
Белый иль черный флаг?
Прыгают нитки строчек...
Что ты? Нельзя же так!
«...У вас там еще морозы,
А здесь уже тает снег.
Все в почках стоят березы
В парках и возле рек.
У нас было все, Анюта,
Дни радости и тоски,
Мне кажется почему-то,
Что оба мы чудаки...
Нет, ты виновата тоже:
Решила, и все. Конец!
Нельзя же вот так. А все же
В чем-то ты молодец!
В тебе есть какая-то сила.
И хоть я далек от драм,
Но в чем-то ты победила,
А в чем — не пойму и сам.
Скажу: мне не слишком нравится
Жить так вот, себя закопав.
Что-то во мне ломается,
А что-то кричит: «Ты прав!»
Я там же. Веду заочный.
Поздравь меня — кандидат!
Эх, как же я был бы рад...
Да нет, ты сидишь там прочно!
Скажу еще ко всему,
Что просто безбожно скучаю,
Но как поступить, не знаю
И мучаюсь потому...»
Эдуард Асадов
Петровна
III
Белым костром метели
Все скрыло и замело,
Сосны платки надели,
В платьицах белых ели,
Все что ни есть — бело!
К ночи мороз крепчает,
Лыжи как жесть звенят,
Ветер слезу выжимает
И шубку, беля, крахмалит,
Словно врачебный халат.
Ночь пала почти мгновенно,
Синею стала ель,
Синими — кедров стены,
Кругом голубые тени
И голубая метель...
Крепчает пурга и в злобе
Кричит ей:. «Остановись!
Покуда цела — вернись,
Не то застужу в сугробе!»
Э, что там пурга-старуха!
И время ли спорить с ней?!
Сердце стучится глухо:
«Петровна, скорей, скорей!»
Лед на реке еще тонок,
Пускай! Все равно — на лед!
На прииске ждет ребенок,
Он болен. Он очень ждет!
Романтика? Подвиг? Бросьте!
Фразы — сплошной пустяк!
Здесь так рассуждают гости,
А те, кто живут,— не так.
Здесь трудность не ради шуток,
Не веришь, так убедись.
Романтика — не поступок,
Романтика — это жизнь!
Бороться, успеть, дойти
И все одолеть напасти
(Без всякой фразы, учти),
Чтоб жизнь человеку спасти,—
Великое это счастье!
Эдуард Асадов
Петровна
IV
Месяц седую бороду
Выгнул в ночи, как мост,
Звезды висят над городом,
Тысячи ярких звезд...
Сосульки падают в лужицы,
Город уснул. Темно.
Ветер кружится, кружится,
Ветер стучит в окно.
Туда, где за шторой тихою
Один человек не спит,
Молча сидит за книгою
И сигаретой дымит.
К окошку шагнул. Откинул
Зеленую канитель.
Как клавиши ледяные,
Позванивает капель.
Ветер поет и кружит,
Сначала едва-едва,
Потом, все преграды руша,
Гудит будто прямо в душу,
А в ветре звучат слова:
Трудно тебе и сложно...
Я к вешним твоим ночам
Примчал из глуши таежной,
Откуда — ты знаешь сам.
Да что говорить откуда!
Ты понял небось и так.
Хочешь увидеть чудо?
Смотри же во тьму, чудак!
Видишь, дома исчезают,
Скрываются фонари,
Они растворяются, тают...
Ты дальше, вперед смотри...
Видишь: тайга в метели
Плывет из белесой тьмы,
Тут нет никакой капели,
Здесь полная власть зимы.
Крутятся вихри юрко...
А вот... в карусельной мгле
Крохотная фигурка
Движется по земле.
Без всякой лыжни, сквозь ели,
Сквозь режущий колкий снег
Она под шабаш метели
Упрямо движется к цели:
Туда, где в беде человек!
Сквозь полночь и холод жгучий,
Сквозь мглистый гудящий вал
Сощурься., взгляни получше!
Узнал ты ее? Узнал?
Узнал ты ее такую,
Какую видел не раз:
Добрую, озорную
И вовсе ничуть не стальную,
С мягкою синью глаз...
Веки зажмурь и строго,
Какая б ни шла борьба,
Скажи, помолчав немного,
Это ли не дорога?
И это ли не судьба?
Сейчас вам обоим больно.
И может, пора сказать,
Что думать уже довольно,
Что время уже решать?!
Снова город за стеклами.
В город идет апрель,
Снова пальцами звонкими
По клавишам бьет капель...
Нелепых сомнений ноша
Тебе ли, чудак, идет?
Вернись к ней с последней порошей,
Вернись, если ты хороший!
Она тебя очень ждет...
Вячеслав Кирсанов
Дожди оплакивают нас - все наши боли и утраты,
Все наши чувства и слова, уж позабытые совсем.
Дожди оплакивают нас, и молча крУжат листопады,
Даря нам золото листвы всему прошедшему взамен.
Своим богатством дорожить мы, к сожаленью, не умели.
Мы слишком мелочны душой, чтоб быть достойными любви.
У нас горячие сердца, но всё ж кого мы ими грели?
Наверно, только лишь себя - тела холодные свои.
Есть вечные Тоска и Боль, есть вечный Крест -
наш крест мытарства.
В плен ожидаемых разлук нас загоняют те, кто слаб,
Кто не умеет сознавать святого лика постоянства -
Те, кто, забрав у нас покой, своих же душ никчёмных раб.
Вячеслав Кирсанов
Небесная слезинка...
Малыш, ты снова плачешь.
Мне грусть твоя понятна. А слёзы-то к чему?
По капле, по дождинке себе ты не растратишь...
И всё-таки ты плачешь.
Скажи мне, почему?
Небесная слезинка...
Твоё святое имя.
Его я повторяю, когда на сердце дождь.
И под ненастной бурей оно безмолвно стынет.
А значит, где-то рядом ты снова слёзы льёшь.
Малыш, прошу, не надо...
Нас разделяет время.
Его не переплакать и вспять не повернуть.
Небесная слезинка,
что может быть больнее,
Чем память, что ночами опять не даст вздохнуть?
Вновь, смахивая капли, смотрю на это небо
И силюсь разглядеть там, в нахлынувшем дожде,
Небесную слезинку, которую не ведал...
Но чувствую, как сердце тоскует по тебе...
Вячеслав Кирсанов
Я услышу тебя и однажды вернусь.
Но не спрашивай только когда.
Я не знаю, чем та объясняется грусть.
Может быть, подступили года
Прямо к самому горлу тяжёлым комком,
Прямо к сердцу, что чаще щемит...
Я уже не умею жить этим "потом".
Да и взгляд мой не так уж горит.
Я услышу твой голос, не спутав с другим -
Только ты одна можешь так звать.
Я вернусь к тебе...Может быть, даже седым,
Так уставшим терять и терять...
Разучившимся верить в благое добро,
Значит веру свою истребив...
Опустившись на самое грязное дно
И грехов всех так не искупив...
Может быть...Хотя, чувствую, будет не так.
Всё отступит - сомнения, ложь...
Твоя верность искрится слезами в глазах.
Ты - святая, раз столько лет ждёшь...
Я услышу тебя и однажды вернусь.
Но не спрашивай только когда.
Я не знаю, чем та объясняется грусть.
Может быть, подступили года
Вячеслав Кирсанов
Никому. Никогда. Не желаю стать верным
Той тоске, что не знает ни дна, ни границ.
А на улице - дождь.Бьёт по сердцу, по нервам...
Словно тысячи струй неустанных бойниц.
Ночь - такая же бездна, как наши сомненья.
Так хотелось бы верить, что это пройдёт.
Никому. Никогда. Не желаю волнений,
От которых душа только лишь устаёт.
Вечность ближе на миг, миг короче на вечность.
Лишь терпенья хватило б, а так - ерунда.
Поиграем беспечно в саму неизвестность,
Не оставив другим. Никому. Никогда.
Ты запомнишь меня. Позабудешь лишь имя.
Его смоет к утру сумасшедший тот дождь.
Я желаю тебе: оставайся счастливой...
Даже если с другим своё счастье найдёшь.
Вячеслав Кирсанов
Отзовись
Окликну - эхом отзовись.
Пусть в расстоянье крепнут чувства.
Мне иногда хотя бы снись,
Да так, чтоб долго не проснуться.
Да так, чтоб чувствовать тепло
Твоей души - моей отрады.
Чтоб время нас не обожгло,
Ему не стали б мы забавой
Я больше не хочу
Терять любовь,
Взамен ведь ничего не обретаю.
Услышь меня...
Хоть я почти молчу.
Тебя лишь сердцем окликаю!
К тебе стремится этот клич.
И, знаю, он тебя отыщет.
Услышь - и просто отзовись,
Пусть даже мимолётной мыслью...
А где-то в небе - журавли.
На крыльях лето вновь уносят...
Меня ты тихо позови
Туда, где ты...
и наша осень...
Вдохни… лишь миг… почувствуй ценность жизни…
Вдохни и ощущай, что ты паришь.
Необъяснимо.. но твой вдох и выдох
Может спасти кому-то в этом мире Жизнь.
Вдохни... а ведь одно твое дыханье,
Кого-то в этом мире окрылит.
Дышать легко?.. но в этом жизни тайна,
В дыханье можно многое вложить.
Вдохни.. я тут подумала, а знаешь,
Ведь каждый сам себе определит,
ЧтО вместе с воздухом в себя ты пропускаешь,
Ну а чему вовек внутри не быть.
Вдохни… наполни теплотой и светом,
Наполни лаской, нежностью свой мир.
По волосам погладит свежий ветер.
Вдохни.. вера в себя придаст нам сил.
Вдохни.. однажды вышедши из дома,
Пройдись по парку… мысли… Не грусти.
Вновь выдох-вдох.. Зачем?.. Вопрос знакомый..
Не прерывай дыхание… - живи.
Вдохни… взгляни вокруг, поверь в спасенье,
Ведь между злом - песчинки доброты…
И вспомни, прочитай в безбрежном небе,
Что кто-то дышит, пока дышишь ты...
Наталья Дурнева
Очнешься вдруг на крайнем рубеже,
Вне всяких дат и возрастов... Упрямый
Последний луч цепляется за рамы,
Дробясь на стеклах, вилке и ноже.
А наверху, на пятом этаже
Играют хроматические гаммы,
И та же пыль, и отблеск тот же самый,
Когда-то мною виденный уже.
Мгновенье это, пахнущее хвоей,
Пронизанное светом, как кристалл, -
Оно во всех подробностях такое,
Каким его я в детстве потерял.
И на полу, на чайнике, на кресле
Горят огни, которые воскресли.
Николай Стефанович
(1912-1979)
Мы прятались, в саду желтела осень...
Прошли года, но миг минувший цел,
И мячик тот, что я тогда подбросил,
Еще упасть на землю не успел.
Еще лучи на той же спинке стула,
И, может быть, вбегая в этот сад,
Ту бабочку, что только что вспорхнула,
Вспугнули мы сто тысяч лет назад.
Николай Стефанович