Критерии истинности религии

[grremlin]

Не секрет, что все больше и больше людей в нашей стране считают себя верующими и (или) по каким-то критериям выбирают для себя подходящую религию, разочаровавшись по какой-то причине в своей. Также не секрет то, что все религии заявляют свою монополию на истину и считают остальные религии ложными.

В связи с этим возникает вопрос - а существует ли вообще надежный метод определить, является ли какая-либо конкретная религия истинной, или же это лжеучение, разрушающее мировоззрение и (или) психику человека изначально более-менее нормального и адекватного?

Как правило, звучат такие аргументы:

1. Немотивированная вера - вещь хорошая, но верить можно в Бога, а не в религию, религию надо умом принимать
2. Количество богов - чем меньше, тем лучше (некоторые утверждают обратное) - не годится
3. Временные рамки существования - чем больше, тем лучше - тоже малоубедительно
4. Наличие мощных и влиятельных общественных институтов, культивирующих данную религию - так и национал-социализм и коммунизм культивировался целыми государствами, но истиной не являлся
5. Наличие признанных чудес - в современности почти отсутствуют, а те, что есть, весьма сомнительны
6. Близость конца света - без комментариев
7. Традиции давно забытых и не факт, что не выдуманных предков - даже не знаю, что сказать
8. Все религии истинны и ведут в правильном направлении - лично знал людей, разрушивших свою жизнь из-за убеждений, и ушедших в мир иной из-за абсурдных диетологических предписаний
9. Наличие неагрессивных и адекватных последователей - похоже на правду

Кто может дополнить список - прошу, не стесняйтесь

З.Ы. корыстолюбие РПЦ и поведение ее служителей уже есть где обсудить

З.Ы.Ы. если можно обойтись без обличения чужих заблуждений и сосредоточиться на аргументах в пользу истинности чего-либо - просто замечательно. Ведь лучше верить ВО что-то, а не ПРОТИВ чего-то

[serg1207]

А христиане верят не во что-то, а в Кого-то.
Это, как говорят, две большие разницы...

[sever-sv]

7. Традиции давно забытых и не факт, что не выдуманных предков - даже не знаю, что сказать

Это в смысле Адама с Евой?

[grremlin]

Это в смысле Адама с Евой?

Это в смысле - древних славян, викингов, древних германцев, салических франков, античных греков и т.д.

[sever-sv]

Это в смысле - древних славян, викингов, древних германцев, салических франков, античных греков и т.д.

Аааа..Т.е. античные греки,германцы,славяне,франки это все выдуманные предки..Понятно.
А кто ж тогда не выдуманный,позвольте полюбопытствовать.

[Igor123]

Религия - это всевозможные учения пытающиеся уничтожить Иисуса Христа

[serg1207]

Религия - это всевозможные учения пытающиеся уничтожить Иисуса Христа

По меньшей мере, странная точка зрения...

[grremlin]

  Показать скрытый текст

Почему православие есть истинная вера

лекция профессора А.И. Осипова по основному богословию,
прочитанная в Сретенском училище 13 сентября 2000 г.

В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.

У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога - это только первая ступень. Ну хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство - это лучшая религия, правильная.

Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные.

Итак, первое, перед чем останавливается современный человек - это множество вер, религий, мировоззрений. Поэтому сегодня мне бы хотелось по скору, очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.

Итак, первая проблема: "Религия и атеизм". Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?

Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни - в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего в жизни. А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, "вкушении" плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние - мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. - Нет, избавьте меня от такой веры.

Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: "Есть ли отсюда выход?" А тот ему отвечает: "Нет и не ищи, устраивайся здесь, как можешь", - то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: "Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти", - то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для "достижения" которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о,кэй - завтра вы помрете и вас отнесем на кладбище. Просто "замечательно"!

Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.

Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: "Только у меня истина". Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?

Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это - тем более, что это отнимет столько сил души…

Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях - с другой, живет человек - это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет "золотого века" - настоящее положение вещей никого не устраивает.

Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха. Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, - состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее - это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы, и физически здоровы - можем задачи решать и в космос летать - мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело - "щука, рак да лебедь"… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: "Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я". И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.

Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек - это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: "человек - это звучит гордо". Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние - это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе.

Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.

Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие - вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: "История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия". Точно.

Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век - по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх "совершенства", превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия.

Я задаю риторический вопрос: "Может ли вести себя так умное существо?" История просто издевается над нами, иронизирует: "Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах".

Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство.

Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил "к себе оборотиться", на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: "Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: "Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. д.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?" Да, понимаю, но не могу этого не делать. Василий Великий как-то воскликнул: "И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть". И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: "Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". Это здоровье или болезнь?!

В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, "стяжали, - по слову преподобного Серафима Саровского, - Духа Святого", приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я"; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!

Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, - это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство.

Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры - о поврежденности человеческой природы - уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться.

[grremlin]

  Показать скрытый текст

продолжение

Ну, хорошо, дошли до христианства. Слава Тебе, Господи, нашел истинную веру, наконец-то. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри сколько за мной стоит - 1 миллиард 45 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: "Где же оно, истинное христианство?"

К решению этого вопроса также возможны разные подходы. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем католицизма и протестантизма с православием. Это - метод, заслуживающий внимания и доверия, но мне он все же представляется недостаточно хорошим и недостаточно полным, потому что человеку, не имеющему хорошего образования, достаточных познаний, совсем не легко разобраться в дебрях догматических дискуссий и решить кто прав, а кто виноват. К тому же там используются подчас такие сильные психологические приемы, которые легко могут сбить человека с толку. Вот, к примеру, обсуждаем с католиками проблему примата папы, а они говорят: "Папа? Ой, такая чепуха эти примат и непогрешимость папы, ну что вы!? Это то же самое, что у вас авторитет патриарха. Непогрешимость и власть папы, практически, ничем не отличаются от авторитетности заявлений и власти любого предстоятеля Православной Поместной Церкви". Хотя в действительности здесь принципиально различные догматические и канонические уровни. Так что сравнительно-догматический метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и стремящихся во что бы то ни стало убедить вас.

Но есть другой путь, который со всей очевидностью покажет, что есть католицизм и куда он ведет человека. Это метод тоже сравнительного исследования, но исследования уже духовной области жизни, наглядно проявляющей себя в жизни святых. Именно здесь во всей силе и яркости обнаруживается вся, выражаясь аскетическим языком, "прелестность" католической духовности, - та прелестность, которая чревата тяжелейшими последствиями для аскета, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, что иногда я выступаю с общественными лекциями, и на них собираются разные люди. И вот нередко задают вопрос: "Ну, а чем католичество отличается от православия, в чем его ошибка? Не является ли оно просто другим путем ко Христу?" И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько примеров из жизни католических мистиков, чтобы спрашивающие просто сказали: "Спасибо, теперь все ясно. Больше ничего не нужно".

Действительно, по своим святым оценивается любая Поместная Православная Церковь или инославная. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам, какова ваша Церковь. Ибо любая Церковь объявляет святыми лишь тех, которые воплотили в своей жизни христианский идеал, как он видится данной Церковью. Поэтому прославление кого-то является не только свидетельством Церкви о христианине, который по ее суждению достоин славы и предлагается ею в качестве примера для подражания, но и прежде всего свидетельством Церкви о самой себе. По святым мы лучше всего можем судить о действительной или мнимой святости самой Церкви.

Приведу несколько иллюстраций, свидетельствующих о понимании святости в католической церкви.

Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) "о двух милостях": "Первая - это чтобы я... мог... пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость... - это, чтобы... я мог почувствовать... ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий". Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом! Во время этой молитвы Франциск "почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса", Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) - следы "страданий Иисусовых" (Лодыженский М.В. Свет Незримый. - Пг. 1915. - С. 109.)

Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (Ин. 14;21). Потому подмена борьбы с своим ветхим человеком мечтательными переживаниями "сострадания" является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне - очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. "проповеди" Франциска птицам, волку, горлицам, змеям ... цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями).

Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: "Я трудился и хочу трудиться... потому что это приносит честь" (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. - М., Изд. Францисканцев, 1995. - С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: "Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием" (Лодыженский. - С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.

Для сравнения приведем предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). "Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: "Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?" - отвечал: "Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться". Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: "Тебе нет нужды в покаянии, отче", - то Сисой ответил так: "Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего" (Лодыженский. - С. 133.) Это глубокое понимание, видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.

А вот выдержки из "Откровений блаженной Анжелы" (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. - М., 1918.).

Дух Святой, - пишет она, - говорит ей: "Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя" (с. 95): "Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты" (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: "Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее" (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: "могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа" (с. 176). Или: "Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть" (с. 101) - при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).

Резкую, но верную оценку "откровений" Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: "Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Святой Дух является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: "Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня". Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем... Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: "Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена", - эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: "Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык... И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела" (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М., 1930. - Т. 1. - С. 867-868.).

Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых - в "Учители Церкви". Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари "Портреты святых". Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий.

Екатерине было около 20 лет. "Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: "Сочетайся со мной браком в вере!" (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. - Милан, 1991. - С.11.).

"Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное"(с.12).

Однажды сказали, что она умерла. "Она сама говорила впоследствии, что ее сердце было растерзано силой божественной любви и что она прошла через смерть, "узрев райские врата". Но "вернись, дитя Мое, - сказал мне Господь, тебе нужно вернуться... Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви." "И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей. Все эти письма завершаются страстной формулой: "Иисус сладчайший, Иисус Любовь" и часто начинаются словами...: "Я, Екатерина, служанка и раба рабов Иисуса, пишу вам в драгоценнейшей Крови Его..." (12).

"В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: "Я хочу" (12).

"Некоторые говорят, что решительные слова "я хочу" она в состоянии экстаза обращала даже ко Христу" (13).

Из переписки с Григорием Х1, которого она убеждала вернуться из Авиньона в Рим: "Говорю вам от имени Христа ... Я говорю вам, отче, в Иисусе Христе... Ответьте на зов Святого Духа, к вам обращенный" (13).
"А к королю Франции обращается со словами: "Творите волю Божию и мою" (14).


Не менее показательны "откровения" и возведенной также папой Павлом VI в "Учители Церкви" Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: "О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!". Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он - закономерное следствие всего "духовного" подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте.

После многочисленных своих явлений "христос" говорит Терезе: "С этого дня ты будешь супругой Моей... Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг" (Мережковский Д.С. Испанские мистики. - Брюссель, 1988. - С. 88.) "Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!" - молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками...", - пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: "Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания". Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что "ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством" (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. - М., 1910. - С. 337).

Еще одной иллюстрацией представления о святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая, прожив 23 года от роду, в 1997 году, в связи с столетием со дня кончины, "непогрешимым" решением папы Иоанна Павла II была объявлена еще одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии Терезы "Повесть об одной душе", красноречиво свидетельствующие о ее духовном состоянии (Повесть об одной душе // Символ. 1996. №36. - Париж. - С.151.)

"Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: "Я пришла спасать души и прежде всего - молиться за священников" (Не себя спасать, но других!).

Говоря о своем недостоинстве, она тут же пишет: "Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой... Я думала, что рождена для славы и искала путей к ее достижению. И вот Господь Бог ... открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору, и суть ее в том, что я стану великой святой!!!" (ср.: Макарий Великий, которого сподвижники за редкую высоту жизни называли "земным богом", лишь молился: "Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою"). Позднее Тереза напишет еще более откровенно: "В сердце моей Матери-Церкви я буду Любовью... тогда я буду всем... и через это моя мечта осуществится!!!"

В высшей степени "замечательно" учение Терезы о духовной любви: "Это было лобзание любви. Я чувствовала себя любимой и говорила: "Я люблю Тебя и вверяю Тебе себя навеки". Не было ни прошений, ни борьбы, ни жертв; уже давно Иисус и маленькая бедная Тереза, взглянув друг на друга, поняли все ... Этот день принес не обмен взглядами, а слияние, когда больше не было двух, и Тереза исчезла, словно капля воды, потерявшаяся в океанских глубинах". Едва ли требуются здесь какие комментарии к этому мечтательному роману бедной девушки - Учителю католической церкви.

На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).

Его книга "Духовные упражнения", пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству.

Авторитетный сборник аскетических писаний древней Церкви "Добротолюбие" решительно запрещает такого рода "духовные упражнения". Вот несколько высказываний оттуда.

Преподобный Нил Синайский (V в.) предупреждает: "Не желай видеть чувственно Ангелов или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря, и поклонившись врагам-демонам" (Преп. Нил Синайский. 153 главы о молитве. Гл. 115 // Добротолюбие: В 5 т. Т. 2. 2-е изд. - М., 1884. - С. 237).

Преподобный Симеон Новый Богослов (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве "воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых", прямо говорит, что "это есть знак прелести". "На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное" (Преп. Симеон Новый Богослов. О трех образах молитвы // Добротолюбие. Т. 5. М., 1900. С. 463-464).

Преподобный Григорий Синаит (XIV в.) напоминает: "Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или святого какого... Приемлющий то... легко прельщается... Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть,.. но паче похваляет его, как мудрого" (Преп. Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим // Там же. - С. 224).

Как прав был тот помещик (об этом пишет свт. Игнатий Брянчанинов), который, увидев в руках своей дочери католическую книжку "Подражание Иисусу Христу" Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал у нее из рук, и сказал: "Прекрати играть с Богом в роман". Вышеприведенные примеры не оставляют сомнений в справедливости этих слов. К великому сожалению, в католической церкви уже перестали, видимо, отличать духовное от душевного и святость от мечтательности, а следовательно, и христианство от язычества.
Это, что касается католицизма.


С протестантизмом, мне кажется, достаточно и догматики. Чтобы увидеть его существо, я ограничусь сейчас только одним и главным утверждением протестантизма: "Человек спасается только верою, а не делами, потому верующему грех не вменяется в грех". Вот основной вопрос, в котором протестанты запутались. Они начинают строить дом спасения с десятого этажа, забыв (если помнили?) учение древней Церкви о том, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел и все сделал за нас?!

В чем же отличие в понимании веры в православии от протестантизма? Православие тоже говорит, что спасает человека вера, но верующему грех вменяется в грех. Какая это вера? - Не "умовая", по свт. Феофану, то есть рассудочная, но то состояние, которое приобретается при правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизни человека, благодаря лишь которой он убеждается, что только Христос может его спасти от рабства и мучительства страстей. Как достигается эта вера-состояние? Понуждением к исполнению заповедей Евангелия и искренним покаянием. Преп. Симеон Новый Богослов говорит: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи", то есть открывает ему его бессилие самому без помощи Божией искоренить в себе страсти. Сам, один человек не может - с Богом же, "вдвоем", оказывается, все может. Правильная христианская жизнь как раз и открывает человеку, во-первых, его страсти-болезни, во-вторых - что Господь близ каждого из нас есть, наконец, что Он готов в любое мгновение придти на помощь и спасти от греха. Но спасает Он нас не без нас, не без наших усилий и борьбы. Необходим подвиг, который делает нас способными к принятию Христа, ибо показывают нам, что сами без Бога не можем себя исцелить. Только когда я тону, убеждаюсь, что мне нужен Спаситель, а когда на берегу мне никого не надо, только видя себя тонущим в мучительстве страстей, я обращаюсь ко Христу. И Он приходит, помогает. Отсюда и начинается живая спасительная вера. Православие учит о свободе и достоинстве человека как соработника Бога в своем спасении, а не как "соляном столпе", по словам Лютера, который ничего не может. Отсюда становится понятным значение всех заповедей Евангелия, а не одной только веры в деле спасения христианина, становится очевидной истинность православия.

Так для человека начинается православие, а не просто христианство, не просто религия, не просто вера в Бога.

[serg1207]

Спасибо за замечательную ссылку!

[grremlin]

  Показать скрытый текст

Почему ислам - последняя религия

Давайте говорить искренне. Почти никогда немусульмане не изучают Ислам, пока они сначала не разочаровались в своей собственной религии. Только неудовлетворив-шись знакомыми им религиями, имею ввиду Иудаизм, Христианство и все фешенебельные “ - измы” - буддизм, даосизм, индуизм (и, как однажды добавила моя маленькая дочка, “туризм”) - они обращаются к Исламу.

Возможно другие религии не отвечают на большие вопросы жизни, вроде: «Кто нас создал?» или «Почему мы здесь?» Возможно, другие религии не могут согласовать несправедливость в жизни и Высшей Справедливостью Единственного Создателя. Возможно, мы находим лицемерие в духовенстве, нестойкие убеждения веры в постулатах, или искажения в священном писании. Независимо от причины, мы чувствуем недостатки в религиях наших отцов и ищем Истину где-то в другом месте. И конечный пункт этого поиска - Ислам.

Возможно, мусульманам неприятно было бы слышать, как я говорю, что Ислам - “конечный пункт.” Но это так. Несмотря на тот факт, что мусульмане составляют от одной четверти до одной пятой всемирного населения, немусульманские СМИ пачкают Ислам такой ужасной клеветой, что очень мало немусульман видят нашу религию в положительном свете. Поэтому, вполне нормальное явление, что он - самая последняя из исследуемых религий.

Другая проблема состоит в том, что порой немусульманам, исследующим Ислам, другие религии усиливают их скептицизм: «Если каждое известное нам “данное Богом” священное писание, было искажено людьми, чем же может отличаться исламское писание? Если шарлатаны манипулировали религиями для удовлетворения их желаний, как мы можем поверить, что тоже самое не случается с Исламом?»

Ответ можно дать в нескольких плоскостях, но потребуются книги для объяснения. Краткий ответ - это: Бог существует. Он справедлив и только, и Он хочет, чтобы мы достигли награды рая. Однако, Бог дал нам эту мирскую жизнь как испытание, дабы отсеять достойного от недостойного. И мы были бы потеряны будучи оставлены полагаться на силу наших собственных способностей. Почему? Поскольку мы не знаем чего Он хочет от нас. Мы не можем плыть через бури и повороты этой жизни без Его руководства, вот потому Он и дал нам руководство в форме откровения.

Несомненно, предыдущие религии были искажены, и именно поэтому мы имеем цепь откровения. Спросите себя: зачем Богу низводить другое откровение, если предыдущие священные писания были всё ещё чисты? Только если предыдущие священные писания были искажены, Бог должен будет послать другое откровение, дабы наставить человечество на прямом пути Его проекта.

Поэтому должно было ожидать, что предыдущие священные писания будут искажены и что заключительное откровение будет чистым и неподдельным. Если же нечисто, то оно также должно быть заменено, поскольку мы не можем представить себе любящего нас Бога оставляющего нас в заблуждении. Но мы можем представить Бога, дающего нам Священное Писание и людей, извращающих его; Бога, дающего нам другое Священное Писание и людей, искажающих его снова … и снова, и снова. Пока Бог не посылает заключительное откровение, которое он обещает сохранять до конца времён.

Мусульмане полагают, что это заключительное откровение и есть Священный Коран. В таком случае, пожалуй… стоит узнать о нём побольше. Теперь позвольте нам вернуться к названию этой статьи: Почему Ислам? Почему мы должны верить, что Ислам - религия истины, религия, которая обладает чистым и заключительным откровением?

“О, поверьте мне.”

Сколько раз Вы слышали эту фразу? Известный комик подшучивал над тем, как жители разных городов ругают друг друга различными способами. В Чикаго они проклинают человека так-то, в Лос-Анджелесе они ругают эдак, но в Нью-Йорке они только говорят: “Доверяйте мне.”

Так что не верьте мне - доверяйте нашему Создателю. Читайте Коран, книги об Исламе и изучайте хорошие вебсайты. Но независимо от того, с чего Вы начнёте, отнеситесь к этому серьезно, и молите нашего Создателя наставить Вас на путь истины.

Это может не повлиять на Вашу жизнь, но непременно повлияет на Вашу душу.



Авторское право © 2007 Лоренс Б. Браун

[grremlin]

  Показать скрытый текст

Дмитрий Кузнецов - Даниял Фарис: Ислам - истинная религия!

Каждый из нас рождается в обстоятельствах, которые ему не дано выбирать. Религиозные убеждения семьи, идеология государства, в котором рожден человек, формируют взгляды на жизнь и религиозные вероубеждения человека с первого дня его рождения. Но, взрослея со временем и вольно или невольно, сталкиваясь с верованием иных религий, человек начинает задумываться над истинностью своих религиозных убеждений.

Любая конфессия претендует на свою истинность и исключительность. И на самом деле, почти все они призывают людей к добру. Здесь, возникает вопрос: где же истина? Ведь истина может быть только одна. Всевышний дал человеку разум и интеллект, которые помогают человеку найти истинный путь и сделать единственно верный выбор, ибо это самое важное в жизни каждого из нас. Необходимо помнить всегда, что найти и постичь Истину можно лишь отбросив в сторону свои эмоции и предрассудки, которые зачастую ведут человека к погибели.

Выдающийся исламский ученый-богослов Аль-Газали, как нельзя точно сказал: "Эпидемическое заболевание нашего времени - путать убеждения со знаниями". Спустя 900 лет эти слова и по сей день актуальны и для нашего времени. Так и я до определенного времени путал свои убеждения с истинно верными знаниями, но Всевышнему Аллаху было угодно вывести меня грешного человека из неведения на путь Истины через мои искания смысла жизни.

В этой статье с помощью Всевышнего Господа, я попытаюсь изложить и обосновать свой выбор. Н. В. Гоголь говорил, что "...Истина, сказанная в гневе, не преклоняет, а раздражает человека". Поэтому моя цель - не вызвать определенное раздражение у немусульман, а просто беспристрастно и объективно изложить причины моего выбора, который сделал меня счастливым человеком, так как найти Истину и следовать ей - самое великое счастье для человека. Будучи христианином, я всегда держался того, что вера не должна быть слепой, и поэтому придерживался библейской фразы "исследуйте Писание", и в 1993 году окончил заочные библейские курсы. И чем больше я изучал Библию, тем больше находил в ней явные противоречия. Я не ставлю себе целью привести их всех здесь, так как их слишком много, а ограничусь лишь некоторыми.

В 1-ой главе Бытия говорится, что Бог в начале сотворил растения, затем животных, и наконец, мужчину и женщину. Но уже во 2-ой главе все это опровергается и оказывается, что в начале был сотворен мужчина, затем растения, затем животные, и лишь после этого женщина.

В послании Иакова (1:13): "Бог не искушается злом и сам не искушает никого". Однако в книге Бытия (22:1) говорится совсем иное: "И было после сих происшествий Бог искушал Авраама". Так искушает или не искушает Бог?

В книге Исхода (24:10-11) говорится: "И видели Бога Израилева; и под ногами Его нечто подобное работе из чистого сапфира, и как само небо, ясное. И Он не простер руки Своей на избранных из сынов Израилевых: они видели Бога, и ели и пили". В том же Исходе (33:11) сказано, что "… говорил Господь с Моисеем лицом к лицу". Однако в Евангелии от Иоанна (1:18) определенно сказано: "Бога не видел никто никогда". В книге пророка Исайи (40:28) говорится: "Разве ты не слышал, что вечный Господь Бог, сотворивший концы земли, не утомляется и не изнемогает?" однако, в исходе (31:17) - совсем иное: "Это - знамение между Мною и сынами Израилевыми навеки, потому что в шесть дней сотворил Господь небо и землю, а в седьмой день почил и покоился".

В 3-й книге Царств (15:33) говорится: "В третий год Асы, царя Иудейского, воцарился Вааса, сын Ахии, …., и царствовал двадцать четыре года". Отсюда следует, что Вааса умер на 27 -ой год царствования Асы. Однако, во 2-ой Книге Хроник (16:1) сказано: "В тридцать шестой год царствования Асы пошел Вааса… на Иудею и начал строить Раму..." Так как же Ваааса мог построить город Раму, если он умер почти за 10 лет до этого и почил "с отцами своими, и погребен в Фирце" (3-я Книга Царств 16:6).

Согласно Евангелию от Матфея (2:1) Иисус родился при царе Ироде умершим в 4 г. до н. э. Евангелие же от Луки (2:1-7) сообщает, что Иисус родился в год, когда по повелению императора Августа проводилась перепись населения. Перепись эта была во времена правления наместника Сирии Квириния в 6-7 гг. н.э., когда Ирод уже скончался.

Евангелие от Матфея (3:13-16), от Марка (1:9) и от Иоанна (1:31,32) сообщают, что Иисус крестился от Иоанна Крестителя, но в Евангелии от Луки (3:19-22) сказано, что, когда крестился Иисус, Иоанн сидел в тюрьме.

В Евангелии от Марка (15:21) говорится: "И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, идущего с поля, нести крест его". Однако, можно увидеть иную картину в Евангелии от Иоанна (19:17): "И неся крест свой, он вышел на место, называемое Лобное, по еврейски Голгофа".

Библия учит уповать на одного единого Бога: "Я, Я Господь, и нет Спасителя, кроме Меня. Я предрек и спас, и возвестил: а иного нет у вас, и вы - свидетели Мои, говорит Бог, что Я - Бог; от начала дней Я тот же и никто не спасет от руки Моей; Я сделаю, и кто отменит это?" (Исайя 43:1-13). Тот же пророк Исайя (45:22) передает: "Ко мне обратитесь, и будьте спасены, все концы земли, ибо Я - Бог и нет иного". Также в библии сказано: "Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим". (Исход 20:3).

Исходя из этих библейских утверждений, мне было непонятно, почему христиане обращают свои мольбы к ликам "святых угодников", хотя делать это запрещено: "Дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину". (Второзаконие 4:16). "Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на тебе вверху и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им". (Исход 20:4,5).

Более того, ни для кого не секрет, что в Ветхом и Новом Заветах (Библия) есть множество так называемых "интерполяций", т.е. стихов, отсутствующих в древних манускриптах и внесенных в Библию значительно позднее, что признают и сами европейские и американские библиесты.

Центральным вероубеждением христианских церквей является догмат (вероучение) о Троице, который многие верующие находят запутанным, противоречащим здравому смыслу и идее единобожия. Как же может быть, что Отец - есть Бог, Иисус - Бог, Святой Дух - Бог, и все же существуют не три, а только один Бог. Но христианские богословы утверждают, что Троица - это тайна, которую невозможно узнать без откровения, и которая даже после откровения не может стать полностью понятной, что само по себе противоречит библейскому утверждению: "Бог не есть Бог неустройство" (1 Коринфлянам 14:33). Сам католический иезуит Эдмунд Фортман признает в своей книге "Триединый Бог (The Triune God)": "Ветхий Завет ни прямо, ни косвенно, ни говорит о триедином Боге, который есть и Отец, и сын, и Святой Дух".

Нет никаких доказательств того, что кто-либо из писателей Библии, хотя бы подозревал о существовании Троицы в Божестве. Само слово "Троица" ни прямо, ни косвенно не встречается в Ветхом завете. Что же касается Нового Завета, то здесь можно сказать словами историка Артура Уайголла, который в своей книге "Язычество в христианстве" ("The Paganism in Our Christianity") пишет: "Иисус никогда не упоминал о таком явлении и нигде в Новом Завете не появляется слово "Троица". Эта идея была принята церковью только через 300 лет после его смерти" Энциклопедия религии содержит в себе такое утверждение: "Сначала христианской вере не была присуща идея о Троице...

Как видно из Нового Завета и других христианских писаний ранних времен, идеи о Троице не было ни в апостольские времена, ни сразу после них". Подобная формулировка "Бог в трех лицах" прочно закрепилась и окончательно вошла в христианскую жизнь и вероисповедание в начале IV в. т.е. спустя 350 лет пророческой миссии Иисуса.

Древний Рим в IV в. н. э. начал испытывать начало своего упадка и правивший в то время император Константин считал, что утверждение христианства государственной религией империи упрочит позиции государства. В своей книге "История ранней церкви" ("The Early Church") историк Генри Чадуик пишет о нем: "как и его отец, Константин поклонялся Непобедимому Солнце… Его обращение нельзя рассматривать как результат внутреннего расположения. Он руководствовался военными соображениями и никогда до конца не понимал христианского учения, но был уверен, что победу в битве дарует Бог христиан".

Первый Вселенский собор в городе Нике (325 г. н. э.), а затем последующий Константинопольский Собор (381г. н. э.) окончательно утвердили догмат о Троице. Но даже и после Константинопольского собора Троица не стала общепринятым вероучением, так как многие противились ему и этим навлекали на себе жесточайшие гонения. В более древние времена многие люди поклонялись языческим богам, сгруппированным в триады (три), что было широко распространено в Египте, Греции и Риме за столетия до Иисуса Христа, а также во время его жизни и после. После смерти его сподвижников (апостолов) эти языческие верования стали постепенно проникать и в христианство.

Здесь уместно будет привести примеры триад (три) языческих богов. В индуистской религии триада - Брахма, Шива и Вишну; в древнеегипетской - Осирис, Исида и Гор; в Вавилоне Иштар, Син и Шамаш; в древнегреческой - Зевс, Аид и Посейдон. Так что Троица - это искажение, заимствованное из языческих религий и привитое в христианство.

Люди той эпохи были под влиянием идей Платона (428-347 г. до н.э.) древнегреческого философа античного мира, который утверждал в религии тройственность божества. Языческие верования того времени включали в себя пантеон (ряд) богов, причем каждый из богов был покровителем либо торговли, либо войны и т.д. Здесь будет уместно сопоставить этих богов-покровителей со святыми угодниками Божьими, покровителями скота, торговли и т.п. возьмем, к примеру, святого Георгия-Побеносца - покровителя воинов. Христианское вероучение было полностью сформировано на 7-м Вселенском соборе в 787 году. На соборе было утверждено иконопочитание, т.е. спустя 750 лет после пророческой миссии Иисуса.

Ислам - Путь Истины

"Поистине, религия пред Аллахом - ислам" (Коран 3:19). Ислам содержит в себе все, что гарантирует человеку счастье на Этом и Том свете. Закон Всевышнего (шариат) незыблем и неизменен. Аллах ниспослал свою Книгу Мухаммаду, Печати пророков, как путеводитель для рода человеческого. Мухаммад - Посланник ко всем людям (Коран 7:158). Его приход предвидели пророки Моисей (Муса), Иоанн и Иисус (Иса).

Библия пророчествует о пророке Мухаммаде. Всевышний говорит пророку Мусе (Моисею): "Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его" (Второзаконие 18:18). Другое пророчество Моисея (Второзаконие 33:2) более полно проливает свет на личность обещанного пророка, когда он говорит о "блестящем Божьем свете, приходящем из Фарана", т.е. горы Мекки. "Господь пришел от Синая, открылся им от Сеира, воссиял от горы Фарана и шел с тьмами святых; одесную Его -огонь закона".

Никто из пророков, в том числе и Иисус, не имеет никакого отношения к Фарану. Агарь со своим сыном Измаилом (Исмаилом) бродили по пустыне Вирсавии, а затем "они жили в пустыне Фаран; и мать его взяла ему жену из земли Египетской" (Бытие 21:21). От первенца Исмаила Кидара (Аднана) произошли арабские племена, которые с того времени стали жителями пустыни Фаран. А Мухаммад происходит из династии Измаила и его сына Кидара, и появился он пророком в пустыне Фаран, и пришел в Мекку, с десятью тысячами святых (верующих), и дал огонь закона своему народу. Пророчество во Второзаконии (33:2) исполнилось буквально.

В Библии, в книге пророка Аввакума (3:3) сказано: "Бог от Фемана грядет и Святый от горы Фаран (горы Мекки - прим. автора). Покрыло небеса величие Его, и слава Его наполнила Земля". Следовательно, святым из Фарана мог быть только Мухаммад.

Мухаммад - потомок Измаила и его сына Кидара, который поселился в пустыне Фаран. Мухаммад - единственный Пророк, от которого арабы получили откровение, через него божий свет воссиял от Фарана. И Мекка - единственное место, где прославлялся дом Божий.

Ветхозаветный пророк Аггей пророчествует: "И потрясу все народы, и придет Желаемый всеми народами, и наполню Дом сей славою, говорит Господь Саваоф... Славой всего последнего храма будет больше, чем прежнего, говорит Господь; и на месте этом Я дам мир, говорит Господь" (Аггей 2:7,9). Важно отметить, что слово "желаемый" в оригинале на арамейском языке звучит как "химда". Арабское имя Ахмад и древнееврейское "химда" - однокоренные слова. Слово "мир" в оригинале звучит как "шалом, шлома". Сравните с арабским "салам, ислам".

В семитской языковой группе "шалом" и "ислам" - однокоренные слова. В Новом Завете в Евангелии от Иоанна (14:16) Иисус говорит своим ученикам: "И умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек". В греческом оригинале слово "утешитель" звучало "периклитос", что в переводе "хвалимый, достойный хвалы", а мы знаем, что имя Пророка - Мухаммад (Ахмад) переводится также. Впоследствии путем манипуляций с оригиналом текста слово "периклитос" было заменено на "параклетос" (утешитель).

Вот, что говорит по этому поводу священный Коран: "И вот сказал Иса (Иисус), сын Мариям (Мария): О сыны Израиля, ведь я посланник Аллаха к вам, подтверждающий истинность того, что ниспослано до меня в Торе, и благовествующий о посланнике, который придет после меня, имя которому Ахмад" (61:6).

Вера не должна бать слепой, вера сердца и разума - идеальная гармония. Я не просто верю, я это знаю, чувствую. Глаза души нельзя обмануть. И не верно будет говорить, что я принял ислам. Принимают, что-то чужеродное. Я лишь вернулся к той вере, в которой находился в еще в чреве своей матери, к вере, в которой я был рожден. Ислам - это мировая религия. Его не принимают, к нему возвращаются, как человек возвращается на свою Родину. Хочу остановится на том, что Пророк Мухаммад не основатель ислама, а последний обновитель ислама.

Миссия всех пророков Аллаха заключалось не в основании новой религии, их предназначение было в том, чтобы вернуть человечество, забывшее истинного Бога и ударившееся в поклонение идолам (языческим богам), к своему Создателю. Все пророки Всевышнего Аллаха, со времен сотворения, пророки ислама. Ислам, в отличие от других религий, не назван в честь людей, как христианство, иудаизм, кришнаизм, конфуцианство, буддизм и т.д.

Ислам - это религия истинного Бога, а мусульманин - тот, кто покорен Ему. Хвала Аллаху, направившему меня на истинный путь! Да наставит Всевышний на путь истины и других ищущих!

Автор: Дмитрий Кузнецов - Даниял Фарис

[grremlin]

  Показать скрытый текст

Иудаизм — еврейская религия. Её сущность и Её цель. автор - Рав Йегуда Лейб Ашлаг

Я хочу ответить на три вопроса:

В чем сущность религии?

На что устремлены ее упования: на этот мир или только на мир грядущий?

Какова ее цель: благо Творца, ית׳, или благо Его творений?

На первый взгляд представляется странной сама постановка этих вопросов. В самом деле, разве любой еврей, учившийся в хедере, не знает, что такое религия? Разве не очевидно, что воздаяние свершается преимущественно в мире грядущем? И, казалось бы, нет необходимости ставить третий вопрос: ведь все знают, что цель религии — благо творений, ибо она стремится привести их к добру и счастью. Что еще можно добавить к этому?

И действительно, добавить нечего. Однако те, кто придерживается зазубренной с детства трактовки, настолько к ней привыкают, что она кажется им само собой разумеющейся, и в течение всей жизни у них уже не возникает потребности в дополнениях и разъяснениях. А это с необходимостью влечет за собой неведение в сфере тех возвышенных представлений, которые несомненно являются краеугольным камнем всего здания религии — на них это здание возведено и на них оно опирается. К тому же, скажите мне, возможно ли, чтобы подросток двенадцати-четырнадцати лет был способен воспринять, постичь и усвоить эти три сложнейшие проблемы, и тем более в столь полной мере, чтобы в течение всей его дальнейшей жизни не было нужды в углублении познаний и разумения? И тут-то скрыта самая суть. Ибо именно эта ложная предпосылка породила поверхностные и невежественные выводы, сформировавшие атмосферу еврейского мира в нашем поколении. А в результате возникла ситуация, когда почти все следующее поколение отбилось от рук и вышло из-под нашего влияния.
Совершенное Благо

Чтобы не утомлять читателя многословием, я сошлюсь на сказанное в предыдущих статьях 1, которые являются как бы введением к возвышенной теме настоящей статьи.

Здесь же я буду краток, добиваясь предельной простоты и доступности изложения.

Прежде всего, нужно понять, что Творец, ית׳, есть Совершенное Благо, иными словами, никоим образом невозможно, чтобы Он причинил кому-нибудь какое-либо огорчение. Это представляется нам само собой разумеющимся, поскольку здравый смысл с очевидностью выявляет основу, общую для всех творящих зло, — основу, которая сводится исключительно к рацон лекабэль — стремлению обретать.

Толкование: в погоне за благами, стремясь к самоудовлетворению, человек реализует свои желания, причиняя другим зло. Поэтому рацон лекабэль, всегда направленный на самоудовлетворение, является причиной зла. Если бы сотворенное не стремилось к самоудовлетворению, не было бы в мире такого творения, которое причиняло бы зло окружающим. И если иногда мы наблюдаем, как зло творят не ради самоудовлетворения, — то разве это не делается по ранее усвоенной привычке, изначально коренящейся в рацон лекабэль? Таким образом, единственной причиной зла является рацон лекабэль.

Из нашего понимания того, что Творец, ית׳, обладает полнотой в Себе и не нуждается в ком-либо, способствующем полноте Его бытия, предшествующего всякому другому бытию, вытекает, что Ему абсолютно не присущ рацон лекабэль. Поэтому очевидно, что у Него нет никаких оснований причинять зло кому бы то ни было.

Более того, нами воспринято и усвоено 2 как самое простое и ясное представление, что Ему, ית׳, свойствен рацон леѓашпиа' — стремление одарять благом других (то есть Свои творения). Все творение, которое Он сотворил и предуготовил нам, свидетельствует об этом. Ибо несомненно, что здесь, в нашем мире, сотворенные существа испытывают ощущения положительные и отрицательные, и то, какие именно ощущения они испытывают, определяется Творцом, ית׳. И теперь, когда совершенно ясно, что Творцу, ית׳, зло не присуще, уже не вызывает сомнений, что все творения получают от Благословенного одно лишь благо. Ведь Он сотворил их лишь для того, чтобы облагодетельствовать.

Итак, мы знаем, что Ему, Благословенному, присущ рацон леѓашпиа' — стремление одарять одним лишь благом, и ни в коей мере не присуще причинять ущерб и страдание, которые исходили бы от Него. Поэтому мы определили Его, благословен Он, как Совершенное Благо. И после того как мы постигли это, обратимся к конкретной действительности, которой руководит и которую провидит Он, и рассмотрим, как Он, Благословенный, одаряет Свои творения одним лишь благом.
Божественное Провидение есть руководство целенаправленное

Созерцая предстающий перед нашими глазами мир природы, мы уясняем себе, что в любой малости сотворенного, относящейся к одному из четырех уровней: на уровнях минерала, растения, животного, говорящего 3 — как в общем, так и в частностях проявляется целенаправленное руководство. Мы наблюдаем рост, медленный и стадийный — развитие того, что предшествовало, в то, что продолжается. Так вызревает древесный плод, побуждаемый благой конечной целью — стать плодом воистину прекрасным и сладостным.

Спросите у ботаника, сколько состояний проходит плод с момента, когда он становится видимым, прежде чем достичь своего предназначения — созреть. И все эти состояния, предшествующие достижению цели, не только не дают нам никакого представления о сладостности и красоте зрелого плода, но более того, как бы назло, представляют собой противоположность конечной формы, а именно — чем слаще плод в конце, тем он горше и невзрачнее в предшествующих стадиях развития. То же самое имеет место на уровне животного и на уровне говорящего. У животного, разумение которого невелико и к концу созревания, сравнительный дефект разумения в процессе развития не столь значителен. Наоборот, у человека, разумение которого в пору зрелости велико, недостаток разумения в процессе развития значителен. Если однодневного теленка можно назвать «быком», подразумевая, что он обладает силой и способностью сохранять равновесие, передвигаться и остерегаться опасностей на своем пути, то однодневный младенец беспомощен — он распростерт пред нами, как бы лишенный чувств. И если вообразить, что некто, чуждый бытию этого мира, взглянул на этих двух новорожденных, то он несомненно сказал бы, что дитя человеческое ни в чем не преуспеет и тогда, когда достигнет зрелости, а о детеныше животного сказал бы, что родился «новый Наполеон». Подразумевается, что наш воображаемый наблюдатель судит по степени разумения теленка, сравнивая его с глупым и бесчувственным младенцем.

Итак, руководство Его, Благословенного, действительностью, которую Он сотворил, — целенаправленно. Это проявляется со всей очевидностью, если не брать в расчет последовательность этапов развития. Ибо последнее может лишь ввести нас в заблуждение, так как мешает понять назначение промежуточных этапов, которые всегда представляют собой состояния, противоположные окончательному воплощению. О подобных вещах говорят: «нет мудрее опытного», ибо лишь тому, кто обладает опытом и возможностью созерцать творение во всех стадиях его развития вплоть до достижения полноты, дано обрести умиротворение. Он не страшится раздробленных картин, соответствующих промежуточным стадиям, которые творения проходят в своем развитии, и верит в то, что созревший плод будет прекрасен и совершенен. (Суть этого стадийного порядка, обязательного для любого творения, исчерпывающе разъяснена Каббалой.)

Таким образом, мы отчетливо уяснили себе, что Его руководство в нашем мире всегда проявляется как руководство целенаправленное, что благо распознается лишь по приходе творения в свою конечную фазу, когда, достигнув зрелости, творение обретает окончательную форму, и что этот путь для наблюдателя всегда окутан искажающим покровом.

Итак, Господь, благословенно Имя Его, всегда одаряет творения Свои одним только благом, причем это благо воплощается благодаря Его целенаправленному руководству.
Два пути: путь страданий и путь Торы

Как уже разъяснено, Творец, благословенно Имя Его, — Совершенное Благо. Он руководит нами посредством добра в его полноте — без всякой примеси зла, однако в форме целенаправленного руководства. Это означает, что руководство Благословенного понуждает нас пройти последовательность различных состояний на пути причин и следствий — от предшествующего к последующему. Это происходит до тех пор, пока мы не станем способны воспринять желанное благо; и тогда, подобно прекрасному созревшему плоду, мы достигнем своего предназначения. Вместе с тем понятно, что эта конечная цель безусловно достижима для всех нас. Ведь если бы это было не так, мы тем самым обнаружили бы, что руководство Благословенного несовершенно, сохрани Бог, и не обеспечивает достижения цели.

Наши мудрецы, благословенна их память, говорили:

«…Божественное присутствие в нижних мирах — высшая необходимость…». Иными словами, поскольку руководство Благословенного целенаправленно, оно приведет нас в конце концов к нерасторжимой близости с Ним — к двекут, и Он будет обитать внутри нас, — а это и есть высшая необходимость.

Ибо если мы не достигнем двекут, обнаружится, сохрани Бог, недостаточность Его руководства.

Вспомним притчу о великом царе, у которого на старости лет родился сын. Царь безмерно любил сына и, желая ему блага, со дня его рождения собирал для него самые редкие книги, какие только были в стране. Он основал для сына дворец познания, призвал знаменитых зодчих, и они возвели дворцы наслаждений; собрал музыкантов и певцов, пригласил лучших поваров и пекарей, готовивших изысканные лакомства. Но вырос сын и вошел в лета, и вот — он невежда, и нет у него стремления к образованности; и он слеп — не видит и не чувствует красоты зданий; и он глух — не внемлет голосу певцов и звукам музыкальных инструментов; и он болен — ему нельзя есть ничего, кроме хлеба. Все это — на позор царю и во гнев.

Однако подобное может приключиться с царем из плоти и крови, но не с Превечным, благословенно Имя Его, над Которым, понятно, не властен никакой обман и Который уготовил нам два пути продвижения.

Первый — путь страданий. Это такой порядок внутреннего развития, при котором сотворенное существо, пребывая под гнетом причинности, понуждается самой своей природой продвигаться через последовательность отличных друг от друга состояний. Под их воздействием мы постепенно прозреваем, до тех пор, пока не придем к итогу познания, чтобы избрать добро и отвергнуть зло. Тем самым мы обретаем свойство целенаправленности, угодное Ему, благословен Он. Но путь этот долог и преисполнен страданий и боли.

Поэтому наряду с ним Он, Благословенный, уготовил нам путь прекрасный и благодатный — путь Торы и исполнения заповедей, позволяющий нам достичь своего предназначения в кратчайший срок и избежав страданий.

Итак, наша конечная цель — обрести способность к слиянию с Благословенным, дабы Он обитал внутри нас. И это цель обязывающая, невозможно найти никакой лазейки, чтобы уклониться от нее. Ибо Его руководство довлеет над нами в двух формах, каждая из которых соответствует одному из двух путей продвижения. Причем в конкретной действительности мы обнаруживаем, что Его руководство осуществляется на двух этих путях одновременно. Эти пути мудрецы наши, ז״ל, называют: дэрэх эрэц и дэрэх Тора — мирской путь и путь Торы.
Сущность религии в том, чтобы научить нас распознавать зло

Вот слова наших мудрецов, ז״ל: «Какая разница Пресвятому, благословенно Имя Его, забивают ли скотину со стороны шеи или со стороны затылка? Знай, что мицвот (заповеди) даны лишь для того, чтобы ими очистить творения» 4.

Проблематика очищения рассмотрена в статье «Дарование Торы». Здесь же я разъясню сущность такого продвижения, которое достигается с помощью занятий Торой и исполнением заповедей. В чем оно состоит? Знай, что оно сводится к распознаванию зла, сокрытого внутри нас самих, и что исполнение заповедей способно нас очистить. Для идущего по этому пути поэтапного, постепенного очищения, истинным мерилом очищения является его способность различать зло, которое сокрыто в нем самом.

Уже собственной своей природой человек подготовлен к тому, чтобы отвергнуть зло и исторгнуть его из себя. Способность эта присуща всем сотворенным; разница между ними — лишь в уровне, которого она достигает. То есть продвинувшийся дальше распознает в себе большую меру зла, он разоблачает и отвергает его с большей решимостью. Продвинувшийся мало ощущает в себе меньшую меру зла и поэтому исторгает из себя лишь малую его долю, оставляя в себе почти всю скверну, — ведь он практически не ощущает своей нечистоты.

Чтобы не утомлять читателя, разъясним проблему добра и зла лишь в общих чертах 5. Общим для всякого зла является себялюбие, эгоизм. У Творца, ית׳, полностью отсутствует рацон лекабэль. Ему присущ лишь рацон леѓашпиа — желание одарять. В статье «Дарование Торы» (разд. 9) показано, что наслаждение, которое мы испытываем при созерцании творений, тем сильнее, чем больше их форма соответствует Создателю, ית׳, а ощущение страдания и неудовлетворенности порождается в нас несоответствием формы ее Создателю. Эгоизм вызывает в нас отвращение и боль, поскольку он связан с искажением формы, ее несоответствием Создателю, ית׳.

Однако степень отвращения различна в разных душах, и оно распределено между людьми неравномерно. Так, дикий, примитивный человек вообще не осознает свой эгоизм как отрицательное качество, и поэтому откровенно и бесстыдно проявляет его: он способен грабить и убивать на глазах у всех.

Человек несколько более развитый уже осознает в какой-то степени, что его эгоизм — отрицательное качество, и, по крайней мере, стесняется обнаруживать его публично. Он не станет грабить и убивать открыто, но стремится осуществить свой злой умысел тайно, так, чтобы никто не увидел.

Наконец, у человека с наиболее развитой способностью различать зло эгоизм вызывает чувство крайнего отвращения, и человек не может примириться с ним и в самом себе. Он отвергает его и полностью исторгает из себя, отказываясь от удовольствий за чужой счет. И тогда в сердце человека зарождается любовь к другим — альтруизм, являющийся универсальной мерой добра. То, что с ним происходит, есть последовательное, поэтапное продвижение.

Сначала в нем крепнет чувство любви к родным, к своей семье, желание одарять их, в соответствии со сказанным: «И от плоти твоей не отдаляйся». А по мере того, как растет его рацон леѓашпиа — стремление одарять других, оно распространяется и на всех окружающих: на земляков и соплеменников. Любовь к другим продолжает разрастаться в нем, пока не вместит в себя все человечество.
Продвижение сознательное и бессознательное

Знай же, что две силы опекают и подталкивают нас, помогая взбираться по ступеням лестницы, пока мы не достигнем ее вершины, которая находится в небесах и является апогеем наших устремлений, той точкой, где наша форма достигает полного соответствия Создателю, ית׳.

Различие между этими двумя силами состоит в следующем.

Одна из них воздействует на нас без участия нашего сознания, она не зависит от нашего выбора. Эта сила «подталкивает» нас сзади (vis a terga), и именно ее мы имели в виду, когда говорили о пути страданий, или пути мирском. Здесь находит свое основание философия морали — этика, основанная на опытном познании, то есть на критике, исходящей из здравого смысла. По сути, этика — не что иное, как подведение итога ущербу, порождаемому, на наших глазах, семенами эгоизма, — уроки, извлекаемые от случая к случаю, а не в результате сознательного поиска. Однако и они несомненно достигают цели, ибо облик зла все отчетливее выявляется нашими чувствами. По мере того как мы терпим ущерб от эгоизма, мы отстраняемся от него и вступаем на более высокую ступень лестницы.

Вторая сила воздействует на нас при участии нашего сознания, так как она зависит от нашего собственного выбора. Эта сила «тянет» нас (vis a pranta), увлекая вперед по пути Торы и мицвот. Ибо исполнение заповедей и служение, направленное на то, чтобы доставить радость нашему Создателю, ית׳, удивительно быстро развивает в нас способность распознавать зло. На этом пути мы выигрываем вдвойне.

[grremlin]

  Показать скрытый текст

продолжение

Во-первых, исчезает надобность в жизненных уроках, обладающих тем свойством, что размер толчков, которые мы от них получаем, определяется мерой горестей и утрат, причиненных нам злом, гнездящимся внутри нас. На пути служения Всевышнему, ית׳, в нас быстро развивается способность распознавать зло, причем здесь нет необходимости в предварительных страданиях и утратах. Более того, нам даруется блаженство чистого служения Всевышнему, ית׳, служения, направленного на то, чтобы доставить Ему радость. В какой-то мере у нас даже развивается склонность вскрывать низменный характер тех очагов себялюбия, которые препятствуют нам обрести блаженство самоотдачи Творцу, благословенно Имя Его. Возрастающая чувствительность ко злу обостряется в периоды блаженства и великой безмятежности — благ, обретаемых нами во время служения Всевышнему, ית׳. Ощущение блаженства знаменует собой достижение полного соответствия формы ее Создателю, ית׳.

Во-вторых, на пути Торы и мицвот мы выигрываем время, ибо их воздействие осознается нами и в наших силах по своей воле умножить наш труд и уплотнить время.
Вера приносит благо только тем, кто служит Всевышнему

Многие допускают ошибку, полагая, что наша священная Тора сводится к этическому учению. Это происходит потому, что ни разу не вкусили они веры. Я обращаюсь к ним со словами: «Вкусите и познаете, что благ Господь».

Действительно, и этике, и вере свойственно общее стремление возвысить человека над скверной и ограниченностью себялюбия и возвести его на высочайшую вершину любви к другим. Но, вместе с тем, они настолько далеки друг от друга, насколько замысел Творца, ית׳, далек от мыслей Его творений.

Источник веры — в мысли Творца, ית׳, а учение о морали порождено мыслями и жизненным опытом человека из плоти и крови. Поэтому различие между ними совершенно очевидно. Это различие имеет место как в отношении всех практических аспектов, так и по отношению к конечной цели. Ибо способность распознавать зло и добро, развивающаяся в нас под воздействием этического учения, относительна, т. к. взаимоотнесена с потребностями общества.

Как известно, не такова вера: способность распознавать добро и зло, развивающаяся в нас под ее воздействием, взаимосоотнесена только со Всевышним, ית׳, и ведет от несоответствия формы ее Создателю, благословен Он, к полному соответствию, которое означает двекут (беспредельную близость, неотторжимость, экстаз) 6.

Этика и вера крайне далеки друг от друга по своим целям. Цель учения о морали — процветание общества с точки зрения практического разума, опирающегося на жизненный опыт. Поэтому, в конечном счете, у преследующих эту цель нет никакой возможности подняться над естеством «природного» человека. Общеизвестно, что эта цель осталась достоянием теории. Ибо кто может раз и навсегда убедить индивидуума, какова необходимая ему мера благ, так чтобы он чувствовал себя обязанным умалить и ограничить себя ради блага общественного?

Не такова цель веры, одаряющей счастьем самого верующего — неповторимую личность. Ибо мы удостоверились, что когда человек возвышается до любви к другим, он оказывается непосредственно в состоянии двекут, в нерасторжимой близости с Ним, знаменующей полное соответствие формы ее Создателю, ית׳. Здесь человек переходит из своего ограниченного мира, полного горечи и препятствий, в мир вечный и беспредельный, в мир, где он одаряет другие творения и Самого Всевышнего, ית׳, одаряющего творение.

Укажем на еще одно важное отличие — с точки зрения основы поведения. Тот, кто ведет себя в соответствии с нормами этического учения, опирается на следующее основание: такое поведение благожелательно воспринимается другими. Но ведь это напоминает плату наемника, получаемую им за его труд. Когда человек привыкает к тому, что его добрые дела хорошо оплачиваются окружающими, он теряет способность подниматься по ступеням нравственного совершенствования.

Не такова основа поведения человека, посвятившего себя Торе и мицвот, чтобы принести радость Создателю, ית׳, — без мысли о вознаграждении, бескорыстно. Он, в соответствии с мерой его усилий, поднимается все выше по ступеням подлинного нравственного совершенствования. На самом этом пути он не получает никакой платы, но мало-помалу, «по копейке», накапливается великий счет, пока человек не обретает иную природу, суть которой — изобильно одарять других, не стремясь получить что-либо для себя, кроме самого необходимого для существования. Он оказывается воистину свободным от всех оков тварного мира. Ибо в тот миг, когда человек исполнится презрением к стяжательству и душа его проникнется отвращением к излишествам ничтожных плотских наслаждений, к почестям и пр., — он обнаружит себя свободно путешествующим в мире Пресвятого, ית׳, где он может быть уверен, что не претерпит никакого ущерба и не споткнется вовек. Ведь всякая утрата постигает человека и переживается им лишь из-за укоренившейся в нем страсти к стяжательству — вникни в это как следует.

Итак, совершенно ясно, что цель религии состоит в том, чтобы удовлетворить стремления одних лишь верующих, которые служат Всевышнему, ית׳, а вовсе не в том, чтобы оказывать услуги и быть полезной вообще всем творениям.

Верно и то, что все деяния верующего обращены на благо творений, но лишь в том смысле, что деяния эти способствуют продвижению творений к высшей цели, которая есть полное соответствие Создателю, ית׳.

И вместе с тем понятно также, что цель религии воплощается в этом мире, в недрах самой жизни

[grremlin]

  Показать скрытый текст

Свящ. Джеймс Т. О'Коннор - Церковь Христова и Католическая Церковь

До Второго Ватиканского Собора католики обычно защищали - и в этом их поддерживали многочисленные утверждения Магистериума - тезис о том, что они принадлежат к "единой, истинной Церкви", основанной Самим Иисусом Христом. Никейское исповедание веры - "верую в единую, святую, вселенскую [католическую] и апостольскую Церковь" - недвусмысленно подразумевало для них именно ту христианскую общину, которая объединена общей верой и подчинением епископу Рима, преемнику святого Петра.

После же последнего по времени Собора это свойственное католикам чувство самоопределения не раз подвергалось сомнениям и даже отрицалось. Утверждали, что Церковь Христова и Католическая Церковь это не одно и то же. Собор, использовавший оба этих выражения, как говорили, провел различие между ними, указав, таким образом, что они имеют разный смысл. Говоря о сообществе, основанном Самим Иисусом, Собор назвал его "Церковью Христовой", и указал, что "это и есть единственная Церковь Христова, которую мы исповедуем в Символе веры как единую, святую, кафолическую и апостольскую"1. Нигде, однако, не сказано, что эта единственная Церковь Христова и есть Римская Католическая Церковь, или что Иисус основал ту самую историческую реалию, которая известна нам как Католическая Церковь, - во всяком случае, так говорят. Уча, что Церковь Христова пребывает в Католической Церкви, Собор ясно признает право других христианских сообществ именоваться Церквами, авторитетно подтверждая тем самым правомочность давно и широко распространенной терминологии, по крайней мере - по отношению к отделенным Церквам Востока, то есть к восточному православию.

Более того: епископы, участвовавшие во II Ватиканском Соборе, официально признали, что христианские Церкви и общины, отделенные от Католической Церкви, использовались и используются Святым Духом как "спасительные средства"2 для принадлежащих к ним.

Итак, необходимо признать три факта, касающиеся учения II Ватиканского Собора о Церкви Христовой и Католической Церкви: во-первых - его заявление о том, что Церковь Христова пребывает в Католической Церкви; во-вторых - признание того, что по меньшей мере некоторые из общин, не пребывающих в единстве с Католической Церковью, действительно являются Церквами; в-третьих - утверждение того, что такие Церкви и даже другие церковные общины служат "спасительными средствами" во исполнение Божьего искупительного во Христе замысла. Поскольку детальной экклесиологии II Ватиканский Собор нам не дал, цельную картину его учения дает нам, с учетом этих трех обстоятельств, богословское размышление.

Некоторые авторы представляют ее себе следующим образом. Единая Церковь Христова, основанная Им, ныне сохранилась и существует в различных видах или проявлениях, каждое из которых передает, в большей или меньшей степени, сущностные черты Церкви, задуманной Господом. Ни одно из этих проявлений не может претендовать на эксклюзивное тождество с Церковью Христовой, которая пребывает теперь в качестве некой платоновской идеи, по-разному наполняющей различные формы - общины. То есть, de facto, единая Церковь, основанная Христом, явлена в наши дни как различные и разделенные сообщества, хотя и не обязательно, что во всех них она присутствует в равной степени.

Последствия такого подхода многообразны. Наиболее важным из них можно назвать снижение оценки уникальной роли Церкви как средства и таинства спасения, необходимости таинств и тáинственной благодати. Под вопрос ставится подлинность вселенского характера Соборов, проводившихся после того, как среди христиан появились разделения, особенно - Тридентского и Первого Ватиканского. Пострадала и миссионерская активность Церкви, кое-где в теории и на практике сведенная лишь к усилиям, направленным на улучшение преходящего - социального, политического и экономического - положения народов. В упадок пришла работа по обращению нехристиан и по привлечению христиан-некатоликов (в личном порядке) к полноте общения с Католической Церковью.

Я хочу дать на это утверждение ответ

На подобное положение дел Конгрегация вероучения прореагировала изданной в 1973 году декларацией "Mysterium Ecclesiae", в которой, в частности, говорится:

"...Католики обязаны исповедовать, что, по дару Божьей милости, они принадлежат к той Церкви, которую основал Христос и которая управляется преемниками Петра и других апостолов, являющихся хранителями изначальной апостольской традиции, живой и невредимой, то есть вечного наследия учения и святости той же Церкви.

Верным Христу нельзя, таким образом, представлять себе, будто Церковь Христова есть ничто иное, как собрание - разделенное, но сохраняющее все же определенное единство - Церквей и церковных общин. Не могут они также и полагать, будто Церковь Христова ныне в действительности не существует нигде, и что она должна считаться лишь целью, к которой следует стремиться всем Церквам и церковным общинам"3.

Эти выводы "Mysterium Ecclesiae" не были новы. В статье, опубликованной после Собора, но до издания декларации, Карл Ранер предугадал многие из мыслей и даже выражений, которыми воспользовалась потом Конгрегация вероучения. Он писал:

"Католическая Церковь не может считать себя одним из многих исторических проявлений, в которых является один и тот же Богочеловек Иисус Христос и которые Бог предлагает человеку на выбор. Напротив, она должна обязательно думать о себе как об одном и единственном присутствии одного Богочеловека в истории, имеющем, следовательно, фундаментальное отношение ко всем людям... По этой причине Католическая Церковь не может просто считать себя одной из многих христианских Церквей и общин, равноправных с ней... Не может Церковь и считать, что это единство лишь должно быть достигнуто в будущем, путем объединения христианских Церквей, а до той поры попросту не существует"4.

К сожалению, публикация "Mysterium Ecclesiae" не достигла желаемого эффекта. Ее противники апеллировали к учению самого Собора, утверждая, что декларация содержит рестриктивное прочтение соборных текстов, в которых, якобы, между Церковью Христовой и Католической Церковью проводилось различие.

Именно это якобы имеющееся расхождению между соборными документами и декларацией "Mysterium Ecclesiae" я и хочу рассмотреть в своей работе. Публикация последних томов (включая Указатель) "Соборных деяний" ("Acta Synodalia") II Ватиканского Собора дает необходимые средства к подобному исследованию. Моя цель, таким образом, состоит не приведении полной экклесиологии и не в демонстрации преемства между доктриной последнего Собора и предшествующим ей учением. Не желаю я и включаться в богословскую полемику (поэтому я не стал приписывать обрисованную выше "альтернативную" экклесиологию кому-либо из конкретных теологов, хотя сделать это несложно). Вместо этого я надеюсь прояснить значение фрагментов догматической конституции "Lumen Gentium" и декрета "Unitatis Redintegratio", затрагивающих данный вопрос, пользуясь, когда это возможно, для установления точного смысла формулировок, вошедших в их окончательные тексты, "Соборными деяниями".

Ключ к пониманию вопроса - Relationes

Вероятно, будет уместно сказать сначала несколько слов об "Acta Synodalia". Они состоят из двадцати пяти томов, содержащих все документы Собора на разных стадиях их редакции, а также письменные и устные высказывания всех участников Собора, касающиеся его работы. Каждый из документов, изданных Собором, прошел через ряд вариантов-проектов. Проекты эти - schemata - были написаны специальными комиссиями, назначенными для этой цели. Когда комиссия завершала свой труд, schema представлялась отцам Собора одним из участвовавших в нем епископов. Представление это называется термином relatio; его цель - познакомить аудиторию с документом и объяснить епископам его смысл как единого целого, а также значение его отдельных частей. Таким образом, различные презентации - relationes - имеют ключевое значение для верной интерпретации данного документа. Без relatio точная интенция некоторых утверждений Собора может быть сокрыта от понимания.

Однако одного relatio недостаточно. Представленный документ должен был быть принят епископами в качестве рабочего текста для дискуссии. После этого участники Собора обсуждали каждый его раздел, готовя окончательную редакцию. Нередко поступали предложения исправить формулировку или даже целый фрагмент. Эти предложения, называющиеся modi, вносились в комиссию, ответственную за подготовку проекта, и либо принимались ею, либо отвергались. После того весь документ вновь представлялся епископам, а к нему прилагались официальные объяснения причин, по которым те или иные modi были приняты или отвергнуты. Эти объяснения, вместе с первыми и последующими relationes, необходимо учитывать для выявления окончательной интенции текста. К счастью, окончательные документы обычно достаточно ясны по смыслу. Прибегать к relationes и ответам на modi для адекватного их понимания не приходится. Но в нашем случае, поскольку формулировка окончательных документов приводит к различным их интерпретациям, мы вынуждены обратиться к этим источникам.

Спорное выражение - "...пребывает в..."

Возьмем сначала Догматическую конституцию о Церкви "Lumen Gentium", и, в частности, п. 8 (глава 1) этого документа, в котором находится спорное выражение "...пребывает в...".

Изначальный проект (schema) Конституции о Церкви был представлен Собору в 1962 году. В нем утверждалось, что Римская Католическая Церковь и Мистическое Тело Христово идентичны, и что только Римская Католическая Церковь должна именоваться, sola iure, Церковью5. Касательно же принадлежащих к Церкви, релятор кардинал Франич допускал, что вопрос о членстве - в непрямом или аналогическом смысле - подлежит свободному обсуждению6.

Этот проект епископы не приняли за основу. Его сочли чрезмерно рестриктивным, чрезмерно схоластическим и лишенным экуменического духа. Однако даже епископ Кристофер Батлер, высказавшийся против него, мог задать риторический вопрос: "Кто из них (желающих отвергнуть проект) станет отрицать, что Церковь, пребывающая в общении с наместником Христа, наследником Петра, есть Церковь, Христом основанная?"7

Вторая schema была представлена епископам в 1963 году. Этот проект был принят в качестве рабочего для обсуждения и, после внесения поправок, стал Догматической конституцией "Lumen Gentium". П. 7 (глава 1) этого рабочего текста гласит:

"Сие святое Собрание учит и торжественно исповедует, что есть лишь одна Церковь Иисуса Христа... которую Спаситель после Своего Воскресения передал Петру с апостолами и их преемникам... Посему эта Церковь... есть Католическая Церковь, управляемая Римским Понтификом и епископами в общении с ним"8.

Обратите внимание на то, что Церковь Христова и Католическая Церковь объявляются тождественными: "Посему эта Церковь... есть Католическая Церковь". Как и многое другое в изначальном проекте, это предложение было изменено. Текст с поправками был представлен епископам на 80-й генеральной ассамблее Собора 15 сентября 1964 года. Ему сопутствовало письменное relatio к каждому разделу (пункту). Бывший п. 7 стал п. 8, и этот номер сохраняется за ним и в окончательном тексте конституции "Lumen Gentium". Он гласил (и гласит до сих пор, поскольку больше исправлений в него не вносилось):

"Это и есть единственная (unica) Церковь Христова, которую мы исповедуем в Символе веры как единую, святую, кафолическую и апостольскую, которую Спаситель наш по воскресении Своём поручил пасти Петру... Эта Церковь, установленная и устроенная в мире сем как общество, пребывает в католической Церкви, управляемой преемником Петра и Епископами в общении с ним, хотя и вне ее состава обретаются многие начала освящения и истины, которые, будучи дарами, свойственными Церкви Христовой, побуждают к кафолическому единству".

Заметим, что, помимо незначительных изменений, не затрагивающих нашу тему, вместо "есть" здесь сказано "пребывает в". Каково же значение этой поправки, и как следует понимать весь п. 8? Вот что говорит об этом приводящееся в "Acta" relatio.

"Из большого числа замечаний и возражений, внесенных епископами относительного этого параграфа (в том виде, в каком он был в рабочем проекте), явствует, что интенция и контекст данного раздела не всем были ясны.

Его интенция состоит в том, чтобы показать, что Церковь, чья глубокая и сокрытая природа описывается в нем и которая навечно объединена Христом и Его трудами, непосредственно обретается здесь, на земле, в Католической Церкви. Эта зримая Церковь раскрывает тайну - не лишенную теней до тех пор, пока она не будет всецело освещена, как Сам Господь через Свое "уничижение" пришел ко славе. Следовательно, надлежит избегать впечатления, будто Собор выставляет Церковь лишь как идеальную и нереальную.

Поэтому нами представлено более четкое деление, передающее следующие обстоятельства:

а) Тайна Церкви представлена и выражена в конкретном сообществе. Видимое собрание и духовный элемент это не две различные реальности, а единая, комплексная реальность, объемлющая божественное и человеческое, средство ко спасению и плод спасения. Это иллюстрируется аналогией со Словом Воплощенным.

б) Существует лишь одна (unica) Церковь, и здесь, на земле, она явлена как Католическая Церковь, хотя и вне ее имеются элементы церковного".

Вряд ли можно выразиться яснее. Согласно официальному разъяснению, 8-й пункт конституции "Lumen Gentium", по замыслу ее авторов, учит, что существует лишь одна-единственная Церковь Христа, и что Церковь эта непосредственно обретается в Католической Церкви. Любые платоновские идеи исключены. Конкретное сообщество и его духовная составляющая это не две различных реальности, а одна, комплексная: духовная реальность одновременно явлена и сокрыта в конкретном сообществе, подобно тому, как человечество Христа одновременно являло и скрывало божественность Слова.

Устное relatio всей первой главы "Lumen Gentium" кратко говорит о том же самом:

"Тайна Церкви не есть идеалистическое или нереальное творение, а существует в самóм конкретном католическом сообществе, находящемся под руководством преемника Петра и епископов в общении с ним. Церквей не две, а лишь одна..."

Что же, перед лицом столь недвусмысленных заявлений, касающихся соотношения между Церковью Христа и Католической Церковью, можно сказать о замене слова "есть" на "пребывает в"? Официальное объяснение этому дано в письменном relatio:

"Был изменен ряд слов: вместо "есть" используется выражение "пребывает в", чтобы фраза лучше гармонировала с утверждением о церковных элементах, имеющихся вне [Католической Церкви]".

Итак, причина, по которой "есть" заменили на "пребывает в", имеет технический характер. Собор желал избежать впечатления, будто в одном предложении он отрицает то, что утверждает в другом, а именно - что церковные элементы освящения и истины присутствуют и вне видимого сообщества Католической Церкви. Рассмотрим эту проблему ближе. Выражение "subsistere" и его формы имеются не только в нашем тексте - 8-м пункте "Lumen Gentium". В окончательных документах II Ватиканского Собора оно встречается пять раз, и было бы полезно изучить, как этот термин переводится в других местах.

1. В декрете об экуменизме, п. 4, читаем:

"This unity, we believe, dwells [живет] in the Catholic Church as something she can never lose..." ("Все христиане соберутся... в единстве единой и единственной Церкви... которое, как мы верим, неотъемлемо пребывает в Католической Церкви", по-латыни - "in Ecclesia catholica subsistere credimus").

2. В декларации о религиозной свободе, п. 1, читаем:

"First, this sacred Synod professes its belief that God Himself has made known to mankind the way in which men are to serve Him, and thus be saved in Christ… We believe that this one true religion subsists [находится] in the catholic and apostolic Church" ("Священный Собор прежде всего исповедует, что Сам Бог открыл роду человеческому путь, на котором, служа Ему, люди могут спастись во Христе и достичь блаженства. Мы веруем, что эта единая истинная религия наличествует в католической и апостольской Церкви").

3. В декларации об отношении Церкви к нехристианским религиям, п. 3, читаем:

"Upon the Moslems, too, the Church looks with esteem. They adore one God, living and enduring [являющийся вечным]" ("Церковь с уважением относится и к мусульманам, поклоняющимся Единому Богу, Живому и Сущему", лат. "viventem et subsistentem").

4. В пастырской конституции "Gaudium et Spes", п. 10, читаем:

"What is this sense of sorrow, of evil, of death, which continues to exist [продолжает существовать] despite so much progress?" ("Каков смысл страдания, зла, смерти, которые продолжают существовать, несмотря на столь значительный прогресс?", лат. "Quinam est sensus doloris, mali, mortis quae… subsistere pergunt?").

Пятый фрагмент я хотел бы оставить на потом. Глядя же на приведенные выше фразы, можно увидеть, что слово "subsistere" переводится в различном контексте как "жить", "находиться", "вечно быть", "существовать". В зависимости от наших предпочтений мы можем чуть по-разному понимать и текст 8-го пункта "Lumen Gentium". Он может выглядеть так:

Церковь (Христова)... живет в католической Церкви, управляемой преемником Петра.

Церковь (Христова)... находится в католической Церкви, управляемой преемником Петра.

Церковь (Христова)... вечно есть в католической Церкви, управляемой преемником Петра.

Церковь (Христова)... существует в католической Церкви, управляемой преемником Петра.

Важность возражений

Перед нами встает вопрос: какой из этих переводов лучше всего отражает ту интенцию, с которой писался текст LG:8 - а авторы, как мы помним, желали подчеркнуть, что Церковь Христова "непосредственно обретается здесь, на земле, в Католической Церкви"? Важность этого вопроса становится ясна, когда понимаешь, что тот же Собор в своем декрете о восточных Католических Церквах, промульгированном в тот же день, что и "Lumen Gentium", сказал не что мистическое Тело Христово пребывает в Католической Церкви, а - что Католическая Церковь и есть мистическое Тело Христово. Читаем в "Orientalium Ecclesiarum", п. 2: "Святая и Католическая Церковь, представляющая собою мистическое Тело Христово..."

Точный ответ на вопрос о значении и правильном переводе слов "subsistit in" может быть дан лишь по рассмотрении учения Собора об отношениях между Католической Церковью и "церковными элементами", присутствующими вне ее видимых границ, поскольку, согласно официальному объяснению, именно в связи с существованием этих церковных элементов выражение "пребывает в" было включено в текст. Следовательно, мы должны кратко взглянуть на декрет об экуменизме "Unitatis Redintegratio", в том числе на п. 3 этого документа. Он, в частности, гласит:

". В этой единой и единственной Церкви Божией уже с самого начала возникли известные разделения... В течение последующих веков явились более значительные разногласия, и немалое число общин отделилось от полного общения с Католической Церковью, иногда не без вины людей: и с той, и с другой стороны. Однако тех, кто рождается ныне в таких Общинах и исполняется веры во Христа, нельзя обвинять в грехе разделения, и Католическая Церковь приемлет их с братским уважением и любовью. Ибо те, кто верует во Христа и должным образом принял крещение, находятся в известном общении с Католической Церковью, пусть даже неполном...

Кроме того, некоторые из тех составных частей или благ, совокупностью которых созидается и оживотворяется сама Церковь - причем многие из них и весьма ценны - могут существовать (по-латински - exstare possunt, а не existere possunt) и вне зримой ограды Католической Церкви... Все это, исходя от Христа и приводя к Нему же, по праву принадлежит единственной Церкви Христовой" (лат. "Haec omnia, quae a Christo proveniunt et ad Ipsum conducant, ad unicam Christi Ecclesiam iure pertinent".)

[grremlin]

  Показать скрытый текст

продолжение

Перед тем, как быть представлен на окончательные голосования, этот раздел подвергся длительным дискуссиям, к нему вносилось много поправок. Большинство предложений были отвергнуты комиссией, ответственной за подготовку проекта документа. Причины, которая комиссия приводила в качестве обоснования своих решений, важны для понимания смысла текста.

Например, предлагалось, чтобы фраза "все это [церковные элементы и дары]... по праву принадлежит единственной Церкви Христовой" была дополнена словами: "и через нее подается всем, кто заблуждается в доброй совести". Они были отвергнуты, поскольку дары эти происходят от Самого Христа и поскольку "действительность и действенность многих таинств и прочих спасительных средств, и Церковь не может препятствовать им, поскольку они зависят не от воли и юрисдикции Церкви, а от спасительной воли Христа"20.

Подтверждение понимания

Подобный ответ, как может показаться, означает, будто отделенные Церкви и общины действуют в качестве средств ко спасению самостоятельно, завися напрямую от Христа. Однако то, что подразумевалось иное, видно тут же из двух следующих ответов. Сказано, что: "Несомненно, Бог использует отделенные общины не как отделенные, а как наполненные вышеупомянутыми церковными элементами..." 21, а также, что "Необходимость общения с Католической Церковью для обретения благодати Христовой и спасения достаточно выражена во всем контексте (документа)"22.

Из этих ответов, приводящихся в "Acta", можно заключить, что церковные элементы и спасительные средства, присутствующие в отделенных Церквах и общинах, наличествуют в них в той мере, в какой они едины с Католической Церковью. Эта истина подтверждается как "Lumen Gentium", так и "Unitatis Redintegratio". В "Lumen Gentium", п. 8, читаем, что эти элементы, "будучи дарами, свойственными Церкви Христовой, побуждают к кафолическому единству". Еще яснее гласит п. 3 декрета об экуменизме, в котором сказано, что действенность этих элементов и спасительных средств "исходит от той полноты благодати и истины, которая вверена Католической Церкви". Вставка слова "Католической" здесь играет проясняющую роль, позволяя избежать ложного различия между понятиями "Церковь Христова" и "Католическая Церковь". Важно также то, что оба глагола приведены в настоящем времени. Собор говорит не о "vestigia Ecclesiae" ("следах Церкви"), которое получили отделенные Церкви и общины и которое они теперь имеют как свой признак, поскольку некогда находились в полном общении с Католической Церковью. Напротив, элементы действуют здесь и сейчас потому, что они по праву принадлежат Церкви и в настоящее время черпают свою силу из богатства благодати, вверенного Католической Церкви. Иными словами, церковные элементы это элементы Католической Церкви, и ныне действующие в отделенных Церквах и общинах из-за их реального, хотя и неполного, единства с Католической Церковью.

Подобное понимание природы церковных элементов и их отношения к Католической Церковью подтверждается в декрете об экуменизме в отрывке, в котором находится обещанное нами к рассмотрению пятое употребление слова "subsistere". В п. 13 читаем:

"(Во время Реформации) от Римского Престола отделились некоторые общины: либо национальные, либо вероисповедные. Среди тех, в которых католические предания и устроения отчасти продолжают существовать (лат. "in quibus traditiones et structurae catholicae ex parte subsistere pergunt"), особое место занимает англиканское вероисповедание".

Таким образом, не только Церковь Христова пребывает в Католической Церкви, но и элементы Католической Церкви пребывают в отделенных Церквах и общинах. До этой степени, и по этой самой причине, они действуют как средства ко спасению, извлекая свою действенность из полноты благодати и истины, принадлежащей Католической Церкви. По этой причине можно сказать, что, если бы Католическая Церковь могла исчезнуть, католические элементы в отделенных Церквах и общинах лишились бы своей действенности, утратив источник, из которого она происходит здесь и сейчас. Именно по этой причине, я полагаю, епископ Шару, давая relatio к п. 14 "Lumen Gentium", утверждал, что Римская Католическая Церковь необходима для спасения23.

Следующие из этого выводы

Итак, верно, что церковные элементы в отделенных Церквах и общинах действуют не из-за того, что Католическая Церковь дозволяет это в рамках своей юрисдикции. Но это, как правило, верно и в пределах зримой ограды самой Церкви. Даже подвергшийся суспензии (временному отстранению от исполнения своих обязанностей) архиепископ может служить действенным орудием Господа, но - как и отделенные Церкви и общины - это происходит не в силу существующего отделения, а лишь благодаря общению, сохраняющемуся у него, хотя и неполно, с Католической Церковью.

Любой, кто изучает труды св. Августина, не может не заметить, что учение II Ватиканского Собора о церковных элементах, существующих вне зримой ограды Католической Церкви, которое я попытался обрисовать, аналогично позиции святого по этому вопросу, которую он занял во время своего спора с донатистами. В трактате "О крещении" он писал:

"…Есть лишь одна Церковь, коя единственная по праву именуется Католической; и что бы ни принадлежало ей в тех общинах или различных сообществах, отделенных от нее, все, несомненно, благодаря тому, над чем ей, а не им, принадлежит власть порождения".

Если мне будет позволено подвести итог своего исследования и подвести его к завершению, следует сказать следующее.

1. Официальное relatio к п. 8 "Lumen Gentium" утверждает: в намерения авторов текста входило показать, что Церковь Христова конкретно присутствует здесь, на земле, в виде Католической Церкви.

Ответ комиссии на предложенную поправку в п. 3 декрета об экуменизме гласит, что декрет "ясно утверждает, что только Католическая Церковь является истинной Церковью Христовой".

Епископы голосовали по окончательным проектам "Lumen Gentium" и "Unitatis Redintegratio" на фоне этого и многих других подобных объяснений. Сами документы, если интерпретировать их не произвольно и не вырывая цитат из контекста, свидетельствуют о ясном утверждении, что Церковь Христова и Католическая Церковь это не две различных реальности, а одна.

2. В них утверждается, что основателем этой единой и единственной Церкви является Сам Господь.

3. Сделанное в декларации "Mysterium Ecclesiae" заявление, согласно которому "католики обязаны исповедовать, что, по дару Божьей милости, они принадлежат к той Церкви, которую основал Христос...", это сжатое и вполне точное подтверждение намерения и учения Церкви, провозглашенного на II Ватиканском Соборе.

4. Элементы этой единственной Церкви присутствуют и вне ее видимых пределов и действуют как средства ко спасению в рамках отделенных Церквей и общин. Элементы эти принадлежат Церкви по праву, черпают свою действенность от Католической Церкви и являются силами, побуждающими к полному общению с Церковью.

5. Наличие этих католических элементов вне видимых пределов Церкви привело к созданию новой терминологии - впрочем, в действительности она не нова, поскольку факт этот заметил уже св. Августин. Эта терминология говорит о Церкви Христовой как пребывающей в Католической Церкви, и об элементах этой Католической Церкви как об имеющихся в отделенных христианских Церквах и общинах.

6. Отделенные Церкви и общины, несмотря на присутствие в них католических элементов, структурно ущербны. Ущербность эта приобретает бóльшую или меньшую степень в зависимости от природы и объема их неполного общения с Католической Церковью. Объем такого общения также определяет их способность быть в большей или меньшей степени частичной реализацией единой и единственной Католической Церкви.

7. Присутствие католических элементов вне видимых пределов Церкви не может быть понято как означающее уменьшение этих элементов в самой Церкви.

Когда человек поставляется во епископа, элемент апостольства в Церкви не возрастает. Скорее можно сказать, что этот человек обретает участие в том, чем всецело обладает Церковь. Аналогично, когда он умирает, апостоличность Церкви на земле не уменьшается.

Так же обстоит дело и с католическими элементами в отделенных Церквах и общинах. Эти элементы нельзя уподобить кускам пирога, которые взяли и унесли на другую тарелку. Католическая Церковь Христова остается единой даже тогда, когда отделенные Церкви неполно участвуют в этом единстве. Ущербно то, что отделено - и в той степени, в которой имеет место отделение. Представлять себе иное значило бы понимать церковные элементы как материальные, а не как духовные реальности. Количество соединенных с Церковью может возрастать или уменьшаться; единство самой Церкви не возрастает и не уменьшается. То же - и с прочими церковными элементами.

Сказать можно гораздо больше

Уместна аналогия с тайной Евхаристии. Количество освященных Гостий в кивории никак не влияет на полноту Присутствия Господня. Он всецело присутствует в одной из них точно так же, как в сотне. Так же и Церковь: ее единство не возрастает - оно простирается на других, чтобы они могли в нем участвовать.

Сказать можно и должно гораздо больше. Я знаю, что недосказано многое. Необходимо описать то, как церковные элементы, присутствующие в отделенных Церквах и общинах, проявляются в богатстве форм и духовности, способных служить обогащению самой Католической Церкви. Многое следует заметить в контексте всего понятия Церкви как общения, еще больше - касательно Пресвятой Девы как Матери Единства. Никогда не будет слишком много сказано о значении Евхаристии. Но пока что, я надеюсь, моя цель достигнута. Согласно учению II Ватиканского Собора, Церковь Христова и Римская Католическая Церковь это одна и та же комплексная реальность.

[grremlin]

  Показать скрытый текст

Дистрибьютор жизни вечной

- Вы что-то продаете?
– Да. Мой товар – жизнь вечная.
– Как, разве можно продать жизнь вечную?
– Продать ее действительно нельзя, но зато можно купить.
– И за какую цену?
– Цена единая для всех: жизнь вечную приобретаешь, отдавая за нее жизнь временную, земную.
– И можно купить ее у вас?
– У меня и у любого, у кого она есть.
– И у кого же она есть?
– У каждого, кто заплатил требуемую цену.
– Как заплатил, кому? – с сомнением разглядывает собеседника. – Вот вы, например, как вы отдали свою временную жизнь, бросились, что ли, со скалы?
– Зачем же со скалы? Ни в коем случае! Бросаться со скалы это разбить свою жизнь, а не отдать ее.
– А как же вы ее отдали?
– А очень просто: «Уже не я живу, но живет во мне Христос».
– Христос, говорите? Г-м… А вы-то сами куда делись?
– А никуда не делся! Путаюсь у Него под ногами и мешаю, как могу…


* * *


- Что, вы сказали, вы продаете?
– Жизнь вечную!
– А разве жизнь вечная не у Бога?
– Конечно! Просто я – Его дистрибьютор!
– Вот как? Простите, но я предпочитаю делать покупки в центральном офисе. Тверже гарантии, знаете ли…


* * *

- Вы, конечно, можете обратиться прямо в центральный офис, там круглосуточно…
– И, конечно, вам по вашей ссылке все равно что-то наверняка перепадет!
– Что вы сказали? А, ну да… Только все же лучше через дистрибьютора. Мало ли, всегда могут возникнуть какие-то вопросы…
– А там что же, не ответят?
– Ответить как не ответят, ответят, да только мало кто так вот сразу способен бывает эти ответы не то, чтобы понять, а хотя бы расслышать…
– Что так, слишком тихо говорят?
– Да нет, скорее, слишком громко… С нами, дистрибьюторами, поспокойнее.
– Какой уж тут покой?! Вбухаешь незнамо кому всю свою временную жизнь, а если что не так, с кого потом спросишь?
– Ну, сразу «вбухать» всю свою временную жизнь все равно не получится… Это все время надо делать, постоянно, день за днем, год за годом, час за часом, порою даже минуту за минутой… Непросто, конечно, но зато, стоит только начать, как видны результаты…
– Какие же?
– Сами увидите! Не понравятся – можете всегда отозвать инвестиции…
– Ха! Отозвать инвестиции! Время невозвратно!
– Оно в любом случае невозвратно, а у меня еще ни разу не было рекламаций!
– Ну, ладно, я подумаю… – и про себя, брюзгливо: «Тем более, что рекламаций не бывает и в том случае, ежели нет продаж!»


* * *

- Скажите, а если я куплю жизнь вечную, моя временная жизнь прекратится?
– Она не прекратится, а превратится, в другую жизнь, жизнь вечную!
– А какая разница?
– Разницу не узнаешь, если не попробуешь.
– А вдруг мне не понравится?
– Не понравится жить вечно?
– Ну да!
– Но это не может не нравиться, если ты живешь. Не нравится болеть и умирать, досадовать и скучать, а жить всегда нравится всему живому…


* * *

- А нельзя ли посмотреть опытный образец?
– Жизни вечной?
– Ну конечно! Всегда бывают опытные образцы или там демо-версии…
– Не знаю, что и сказать… А вы бы смогли заплатить виртуальные деньги?..
– При чем тут виртуальные деньги?! Вот смотрите, я скачал демо-версию антивируса Касперского, и он совершенно бесплатно проработал у меня две недели; потом я скачал такую же версию доктора Вебера, и горя не знал в течение месяца. Потом нашел еще что-то похожее, потом сменил ай-пи адрес и начал по новой… Ну, вот так!
– Так-то так, только в нашем случае ваша плата окажется совсем не виртуальной! Время свое вы потратите, а в вечность с собою ничего не заберете…


* * *

- Простите, я слышал, вы сказали: «В вечность с собой ничего не заберете…» А разве можно вообще что-то забрать с собою в вечность?
– Конечно! Жизнь или смерть, нечто или ничто. Вечность сама по себе нам в любом случае гарантирована, весь вопрос в том, чем мы ее наполним.
– Наполнить вечность! Вы соображаете, что говорите? Как можно наполнить бесконечное?
– Бесконечным же! Бесконечной жизнью или бесконечной смертью.


* * *

- Скажите, а можно у вас купить одну жизнь вечную на всех, ну, на всю семью?
– Конечно, можно! К общесемейным покупкам добавляются просто замечательные дополнительные бонусы, да и сам процесс протекает гораздо легче, когда все вместе…
– Нет, вы не поняли, не все вместе. Платить буду только я одна, а получили чтобы все, так можно?
– А почему же только вы одна?
– Ну, муж, понимаете, и дети уже выросли, у них свои интересы…
– Да, понятно… В общем-то, можно, конечно, только хорошо ли вы понимаете условия?
– Чего ж там непонятного?
– Ну, как же! Жизнь вечная приобретается в обмен на жизнь земную, всю, целиком.
– Да, да, я понимаю!.. – с нетерпением.
– Но вы теперь, если я правильно понял, живете для семьи?
– Конечно! Вся моя жизнь – для них!
– Вот именно! А если купите жизнь вечную, вся ваша жизнь будет для Бога.
– Для Бога? Как это?
– «Как» – не вопрос, научитесь. Главное, понять и решиться отныне, вот с этой секунды, начать жить только для Бога. Не для себя – про это вы и так давно забыли, – не для семьи, а именно для Бога. И только так вы сможете спасти свою семью.


* * *

- Что это у вас, жизнь вечная? Почем?
– Цена – вся временная жизнь.
– Вся целиком?
– Да, вся без остатка.
– Г-м, дороговато… А у вас не предусмотрено никаких дисконтных карт, скидок?
– Это как?
– Ну, положим, я куплю у вас что-нибудь еще…
– Ничего еще вы у меня не купите.
– То есть вы дистрибьютор одного товара? Это же так не выгодно! Это противоречит всем правилам маркетинга! К тому же, оптовые скидки, сезонные распродажи, все это так естественно! Что, скажем, если я обращусь к вам на Рождество?
– И что же?
– И тогда я смогу заплатить не всю свою временную жизнь, а какую-то ее часть? Рождественские скидки, понимаете?
– Увы, не понимаю…
– Ну, как же, всякие там индульгенции, отпусты и все такое… Это же значит, что вместо целой жизни я отдаю какую-то часть, а остальное – деньгами, или молитвами, па-ломничествами…
– А, вот вы о чем… Да, верно, некоторые дистрибьюторы могут себе такое позволить. Но, понимаете, это потому, что они сами доплачивают, избытком своей собственной жизни. А я пока такого избытка не заработал, извините… Вам и вправду лучше обратиться в какую-нибудь крупную дистрибьюторскую компанию. У них там совместный капитал, дополнительные фонды…
– Такие, что для них есть смысл менять свою временную жизнь на деньги?
– Не понял, как это?
– Ну, вы же сами только что сказали, что они сами доплачивают, избытком своей собственной жизни… Выходит, они обменивают этот свой избыток на мои деньги?
– Да нет же! На что им ваши деньги? Это вам нужно их употребить на что-то доброе, чтобы приобрести жизнь вечную, а им ваши деньги совершенно не нужны!
– А что тогда им нужно? И вообще, какой ваш интерес, что вы сами-то для себя имеете с этой вот торговли?
– Обычно ничего. Но если все же удается что-то приобрести, то это драгоценнее множества жемчужин!..
– И что же это?
– Лучше говорить не «что», а «кто»…
– Так кто же это?
– Вы, например!
– Я?!
– Да, вы!
– Я драгоценнее множества жемчужин? С чего бы это, с какой такой радости?
– Вот именно, что радости! Ибо сотворили вас от радости, с радостью и для радости! И вы способны радоваться бесконечно и бесконечно многих радовать. Только вы этого еще не знаете. Но обязательно узнаете, если, конечно, купите жизнь вечную…


* * *

- Купите жизнь вечную!
– Что купить, простите?
– Жизнь вечную!
– А, спасибо! У меня уже есть!

[grremlin]

Наконец удалось найти более-менее объективное определение. Кто бы сомневался, что оно принадлежит убежденному буддисту

Истинность буддизма (как и истинность любой религии) находит подтверждение в личном духовном опыте: она не является очевидной для других людей, не вовлеченных в этот опыт.
Если в науке есть эксперимент, то в религии - духовная практика. Эксперимент можно провести в аудитории, и разные люди воочию убедятся в адекватности предложенной гипотезы. С духовной практикой не так. Да, можно получить наглядное подтверждение - но только для себя. Если другой человек не повторит "условия опыта" сам, то он не убедится в духовной истине.
Поэтому, логика - вторична. Это инструмент. Духовные истины внелогичны: благодаря логике из них можно вывести настолько же истинные следствия. Но нельзя логически доказать истинность
исходных посылок.

Наука черпает исходные посылки в эмпирическом опыте, очевидном для всех.
Религия - в эмпирическом опыте, очевидном для индивидуума, лично проводящего опыт.
Поэтому, выбор веры - вопрос субъективных предпочтений или личного (недоказуемого!) опыта.

Нельзя логически опровергнуть ни буддизм, ни монотеизм (человек способен верить и в абсурд). Можно лишь выбрать.
Для того, чтоб этот выбор был по-настоящему свободным, полностью осознанным, необходимо иметь адекватное представление о сущности религий.

[sever-sv]

Наконец удалось найти более-менее объективное определение. Кто бы сомневался, что оно принадлежит убежденному буддисту

grremlin, вы что же в самом деле решили перегрызть пуповину собственного субъективизма,и подняться в высшие планы где обитают не люди, а просвещенные Ботхисаттвы? Однако батенька у вас как я погляжу аппетиты. Иначе я не пойму как вы надеетесь установить критерии истинности религии?! Ведь дело не в том, в какой религии больше объективности, а в том какие критерии истинности вы в состоянии принять или не принять. Т.е. даже если таковые критерии и будут вам предложены, вы попросту можете оказаться в положении, когда будете не в состоянии принять бремя этих истин.Выйти в рамках форума на планы чистой метафизики конечно задача весьма похвальная,но врят ли вы готовы к тем метаморфозам которые этот план предполагает своим уровнем.

[grremlin]

grremlin, вы что же в самом деле решили перегрызть пуповину собственного субъективизма,и подняться в высшие планы где обитают не люди, а просвещенные Ботхисаттвы? Однако батенька у вас как я погляжу аппетиты. Иначе я не пойму как вы надеетесь установить критерии истинности религии?! Ведь дело не в том, в какой религии больше объективности, а в том какие критерии истинности вы в состоянии принять или не принять. Т.е. даже если таковые критерии и будут вам предложены, вы попросту можете оказаться в положении, когда будете не в состоянии принять бремя этих истин.Выйти в рамках форума на планы чистой метафизики конечно задача весьма похвальная,но врят ли вы готовы к тем метаморфозам которые этот план предполагает своим уровнем.

Ну, вообще-то цель была поскромнее - попытаться узнать, кто из заядлых спорщиков верит ВО что-то, а кто - ПРОТИВ чего-то хотя, конечно, и от объективного критерия бы не отказался а не смогу принять - всегда можно спрятаться в привычной темноте собственного туннеля восприятия

Если в ваш мозг введена программа примитивного сознания, согласно которой мир разделен лишь на два полюса «черное -белое», «добро —зло», «свет-тьма», «реальность - иллюзия», и т. д., то все, что вы думаете, вам кажется истиной, а все, что думает ваш оппонент - ложью. И наоборот.

Хорошая мысль бинарное мышление - бич нашего времени