Стихи об Одессе

[Парусник]

Старая Одесса.

Наши детские мечты,
Слава, музыка, цветы,
Где они?
Но гляди с надеждой вдаль,
И улыбкою печаль
Разгони.
Что не знаешь ты забот,
Что душа твоя поет
Сделай вид!
Впрочем, что мы говорим –
Разве мне быть другим
Одессит?
И все-таки Одесса –
Одессой остается,
И нет такого места,
Где есть такое солнце,
Где есть такое море,
А в море – парус белый…
И если б не было Одессы,
Что б я делал?
Жизнь несется, как волна,
И швыряет нас она
Вверх и вниз.
Все на свете может быть.
Только как же не любить
Эту жизнь?
И уже не меркнет свет,
И уже печали нет,
Нет обид.
Впрочем, что мы тратим пыл, –
Где ты видел, чтобы ныл
Одессит?
И все-таки Одесса –
Одессой остается,
И нет такого места,
Где есть такое солнце,
Где есть такое море,
А в море – парус белый…
И если б не было Одессы,
Что б я делал?

Игорь Шаферан

[cote d'Ivoire]

Спускался город стройными рядами
до берега. На улицах весной
цвели деревья белыми цветами.
Их гроздья душные и первый зной,
и море, брызгами пришельца встретив,
и песни порта – дерзкий жизни жар —
кружили голову, как кружит ветер,
из рук ребенка вырвав пестрый шар.
В моей душе я сохранил упрямо
его простор и зной, и простоту,
гул площадей и шорох ночи пряной,
и первую над городом звезду.
* * *
Я помню запах водорослей синих,
игрушечные в небе облака,
ночами – сети звезд и вместе с ними
над морем глаз трехцветный маяка.
Я помню, как кружился ветер вольный
и в море чаек обрывал полет;
как на глазах – из глубины на волны
тяжелый поднимался пароход.
Шли корабли Неаполя, Марселя
за деревенским золотым зерном,
и вечерами чуждое веселье
гремело над просмоленным бортом.
* * *
Я помню окрик в рокоте лебедок,
тяжелый шелест жаркого зерна,
рядами бочки и на бочках деготь,
и деготь солнцем плавила весна.
Я помню кости черной эстакады
и бурный дым… О, в дыме не найти,
кому они последнею наградой
за светлые привольные пути.
Здесь – в раскаленных дереве и стали,
без горечи, без страха и тоски
любили, верили и умирали
лукавые морские мужики.
Я помню сладкие цветы акаций
и пыль, и соль, и розовый туман,
и острый парус – ветренный искатель
ненарисованных на карте стран.
Я помню степь – ковыль косою русой
и шорох волн, и желтый лунный круг,
когда руке так радостно коснуться
доверчивых и боязливых рук.
О, власть весны! Язык любви и встречи:
единственный – он так священно прост,
когда над городом весенний вечер
и между звезд раскинут млечный мост.
Я помню город. Я давно отрезан
от стен его границами людей,
но сколько раз – под строгий рокот леса,
под шорох медленных чужих полей
я повторял – Одесса!

Николай Болесцис

1929

[Парусник]

Трамвай в Одессе. Ноги, груди, спины,
Людей, аки бычков в консервной банке,
А к флегматичной, средних лет гражданке,
Прижат народом тех же лет мужчина.

Потеет раздражённая толпа,
Водитель в микрофон базарит матом,
ОМОНовец толкает автоматом,
И вдруг, над самым ухом: «Dode pa»?

И засияли женские глаза,
Румянец на щеках расцвёл, как прежде,
ФРАНЦУЗ! С ней рядом! Искорка надежды!
Ведь это ЕЙ он: «Dode pa?» сказал!!!

И всё! Конец бездарным будням серым!
Прощайте нэзалежни мужики,
Хоккей, рыбалки, грязные носки …
Она в Париж уедет с этим Пьером!

А впереди шампанское и танго,
И Эйфелевой башни кружева,
Духи Шанель, и «Лексус», и права,
Омары, суши, ананас и манго!

Лазурный берег, пенистый прибой,
Шезлонг под пальмой, небо голубое,
И щёлкнув пальцем подзываешь боя,
И машет опахалом этот бой …

И вот она, чтоб услыхали все,
Чтоб поняли, чьё это счастье рядом,
Что прочим дамам клеиться не надо,
Спросила по французски, — Кес ке се?

И вдруг померк такой счастливый день,
«Француз» на даму покосился хмуро,
— Нэ рoзумiю я цiеi мови, дiвчина!
Трамвай, кажу я, ДО ДЕПА iдэ?!

2012

Александр Пейсахис

[cote d'Ivoire]

Этот бюст установлен в Одессе.
Пушкин замер, задумчиво нежен,
Взгляд усталый его безмятежен,
Зелень бронзы и отзвуки песен...

Мягкость линий божественно чистых,
Шепот струй по углам постамента
О путях нам напомнят тернистых
Жизни, прожитой словно легенда.

И сейчас грязных дел фабриканты
Брызжут ядом, но труд этот тщетен,
Мракобесы и пасквилянты,
Знатоки пентаграмм и сплетен.

Изваяла скульптуру нам эту
Жозефина Полонская, сразу
Полюбилась она. С ёмкой фразой:
От сограждан Одессы – поэту.

НИКОЛАЙ ШАПАРЕВ

[cote d'Ivoire]

…И повеяло разом
Из далекого детства:
Скумбрия на Привозе,
помидорки с куста,
газировка с крюшоном,
тетя Хана с Костецкой
и подолгу закрытый
переезд у моста.

От Лузановки к порту,
И от порта – к Люстдорфу
бесконечно сновали
то «Капелла», то «Прут».
И на даче соседской
Мы с детсадовкой Софой
(что прабабушка нынче) –
Обретали уют.

Рыжий-рыжий подсолнух
На Люстдорфской дороге
Бил по окнам трамвая
Под улыбки и смех.
И счастливый билетик
У кондукторши строгой
Аж за 30 копеек
Был всегда и для всех.

В коммунальной квартире
В середине столетья -
Четкий график уборок,
Над конфорками дым…
И неведомо напрочь
Было тамошним детям,
Что внезапная старость
Уготована им…

Пляж две тыщи пятнадцать.
Август. Полдень. Суббота.
Шум. Приезжие. Сэлфи.
Квадроцикл. Вода.
По-одесски безбрежно
Позабыв о работе,
Тридцать первым трамваем
Я приехал сюда.

Мне осталось немного.
Да и нужно немного.
Помню книги и страны
Из былого и снов.
А в компьютере, дома,
Мне фэйсбуковский блогер
Лайкнул смайликом-гифкой
Перепост от френдов…

Евгений Женин

[Парусник]

С Днём рождения, любимый город!

В чашу небесную влито рассвета вино.
Солнца бутон дозревает в хрустальном бокале.
Воздух трепещет, и море зарёй зажжено.
Блёстки огня в складках волн мотыльками порхали.
Берег большими глотками пьёт утренний сок.
Рейд пробуждает от спячки возня сухогрузов.
В солнечных ваннах готовится плавать песок.
Всё это — в лучшем из лучших курортов Союза.

Евгений Голубенко

---------- Сообщение добавлено 09.09.2017 в 21:17 ----------

Минута забытья.

Тель-авивское море
Возле старого Яффо,
Что угрюм, как темница
Для французского графа.

Минареты и кирхи,
Рестораны-фрегаты,
Словно тень крестоносцев,
Что здесь бились когда-то.

Тель-авивское море
Теплотой зеленеет,
Терпким запахом йода
Вас душисто овеет.

Налетают барашки
На каменья у мола,
И закат в красках ярких,
Словно роза, расцвёл он:

Солнце в свете пурпурном
Село в туче чернильной,
Белый парус ажурный
В глубине многомильной.

Ни пятна нефтяного,
Гладь чиста, будто слёзы.
И от ветра хмельного
Навеваются грёзы.

Тель-авивское море
Мне напомнит Одессу,
Унесёт, словно горец,
Что похитил невесту.

Закрываю глаза, и –
Дай Бог памяти старой –
Вижу ветви платанов
Над Приморским бульваром,

Вижу статую Дюка,
Морвокзал в отдаленьи,
«Золотой ключик» сладкий
В этом прикосновеньи.

Слышу арии опер,
Где в театре премьера,
И родных одесситов
Говорок характерный.

Ныне собраны вместе
На земле Иегуды
Моряки и поэты,
Что поверили в чудо.

2002 г.

О.Молис

[cote d'Ivoire]

Ну, как вы живете в известной Одессе,
в которой все веселы, судя по прессе?
В которой при СПИДе, жаре и морозе
все можно купить на бесценном «Привозе» –
что есть на земле и что есть в поднебесье,
за вычетом, может, загадочной Несси…

Одесса, Одесса! Курорты, лиманы,
туманы, в которых живут наркоманы,
бульвар под пятой неизменного Дюка –
пятой, под которой любовь и разлука,
и лестницы звонкой гранит розоватый,
и реющий вверх или вниз эскалатор.
То вверх, а то вниз, как соленые бури,
судьба то и дело качает до дури.

Но вспомни, но вспомни девиз морехода:
держаться, какая б ни ныла погода!
А ежели море ревет ревунами –
надежды, как ангелы, реют над нами.
Нет, нет, ни к чему лицемерные вздохи!
Прекрасен мой город в любые эпохи.
И, может, лишь плохо, что в нашей Одессе
имеется все, кроме сказочной Несси…

Иван Рядченко

[cote d'Ivoire]

Ночь над Одессой

Затихает город, даже песни
Не услышишь в этот поздний час.
Я в машине еду по Одессе,
Чуть ногою выжимая газ.

Вот вокзал - и улица... Признаться,
Стоит на нее мне повернуть,
К дому, что под номером тринадцать,
Сам автомобиль мой держит путь.

Я в часы такие просто верю,
Что на улицу в ночной тиши,
Прошумев слегка скрипящей дверью,
Пушкин выйдет, к морю заспешит...

Скрыл в полночной мгле бульвар Приморский
Лестниц к морю мчащуюся даль.
Здесь когда-то юный Маяковский
Первый раз Марию увидал.

Ждал ее в четыре,
девять,
десять,
Нежностью сердечною томим,
Только та, что он любил в Одессе,
Не пошла по жизни рядом с ним.

Уезжай, автомобиль, отсюда,
Увози меня путем любым.
Я грустить до самой смерти буду,
Что Марией не был он любим.

Мы поедем лучше по Дальницкой.
Здесь подъем, но нам с тобой легко -
Тут когда-то шел поэт Багрицкий
Со своим матросским узелком.

Он шагал, а солнца ввысь, к зениту,
Поднимался над лиманом диск.
И слагал их в строфы, мыслей нити,
Птицелов, рыбак, контрабандист.

Он шагал, и первых строк наброски
Зарождались у него в груди,
И уже летит в налет Котовский,
От копыт коня земля гудит.

Ночью шум прибоя словно рядом,
В мир летит без пропусков и виз.
И невольно еду я к Отраде,
Лейтенантским переулком, вниз.

Как из бронзы цельная, литая -
Не страшны ни грозы ей, ни шквал -
Там стоит скала... с нее Катаев
Лермонтовский парус увидал.

Пусть у борта плеск волны далёкой
Мне о судне шепчет о любом -
Я лишь вижу парус одинокий
Там, в тумане моря голубом...

Михаил Талесников

[Парусник]

Любимый тост.

Народ одесский как-то вечером резвился.
Давай-ка чарочку хмельную наливай!
С далёких пор любимый тост не изменился:
«Чтоб наши дети не цеплялись за трамвай!»

От папиросок тихо белый дым струился.
Давай, дружище, по стопарику! Давай!
С далёких пор любимый тост не изменился:
«Чтоб наши дети не цеплялись за трамвай!»

И разговор душевный долго-долго длился…
Ещё глоточек, мой дружок! Не унывай!
С далёких пор любимый тост не изменился:
«Чтоб наши дети не цеплялись за трамвай!»

Валерий Куликов-Новожилов

Одесса, 16 июня 2006 года.

[Парусник]

ЗА, ЧТО, Я ЖИТЕЛЬ КОРЕННОЙ!

За, что, Я житель коренной,
Люблю свою Одессу?,
За, что, Я житель коренной,
Хвалю свою принцессу?

За то, что здесь живёт народ,
Который интересен,
За то, что море мне поёт,
Прибоем ритмы песен.

За то, что здесь весна в цвету,
За майский аромат акаций,
За юмор прямо на лету,
Без залов и оваций.

За, что, Я житель коренной,
Люблю свою Одессу?
Да видно, только потому,
Что Я влюблён в принцессу!!!

Одесса. В.С.М. Февраль 2012 г.

[IreneF]

Семён Кирсанов - В черноморской кофейне

О, город родимый!
Приморская улица,
где я вырастал
босяком голоштанным,
где ночью
одним фонарем караулятся
дома и акации,
сны и каштаны.

О, детство,
бегущее в памяти промельком!
В огне камелька
откипевший кофейник...
О, тихо качающиеся
за домиком
прохладные пальмы
кофейни!

Войдите!
И там,
где, столетье не белены,
висят потолки,
табаками продымленные,
играют в очко
худощавые эллины,
жестикулируют
черные римляне...

Вы можете встретить
в углу Аристотеля,
играющего
в домино с Демосфеном.
Они свою мудрость
давненько растратили
по битвам,
по книгам,
по сценам...

Вы можете встретить
за чашкою "черного" -
глаза Архимеда,
вступить в разговоры:
- Ну как, многодумный,
земля перевернута?
Что?
Найдена точка опоры?

Тоскливый скрипач
смычком обрабатывает
на плачущей скрипке
глухое анданте,
и часто -
старухой,
крючкастой,
горбатою,
в дверях появляется
Данте...

Дела у поэта
не так ослепительны
(друг дома Виргилий
увез Беатриче)...
Он перцем торгует
в базарной обители,
забыты
сонеты и притчи...

Но чудится - вот-вот
навяжется тема,
а мысль налетит
на другую - погонщица,-
за чашкою кофе
начнется поэма,
за чашкою кофе
окончится...

Костяшками игр
скликаются столики;
крива
потолка дымовая парабола.
Скрипач на подмостках
трясется от коликов;
Философы шепчут:
- Какая пора была!..

О, детство,
бегущее в памяти промельком!
В огне камелька
откипевший кофейник...
О, тихо качающиеся
за домиком
прохладные пальмы
кофейни.

Стоят и не валятся
дымные,
старые
лачуги,
которым свалиться пристало...
А люди восходят
и сходят, усталые,-
о, жизнь! -
с твоего пьедестала!

1945

[cote d'Ivoire]

Умирает старая Одесса
Рушатся фасады у дворцов...
В сточных водах плещется Пересыпь.
Где Вы Ришелье и Воронцов,
Новосельский, Строгонов и Витте,
Где Вы Маразли и Дерибас...
Вас не позабыли одесситы,
Как Одессе не хватает Вас!
На меня с портретов смотрят лица…
Помнит Город о творцах своих!
Многим здесь не довелось родиться,
Так Одесса родилась от них!
Но прошла эпоха меценатства –
Графов, первой Гильдии купцов…
И сейчас дельцы свое богатство
Не потратят на ремонт дворцов!
Я с тоской смотрю на эти рожи:
При деньгах, при власти – короли!
Но для них Дом Русова не может
Быть ценней им занятой земли!
В битве за строительное место
Рушатся Одесские дворцы…
Убивают старую Одессу –
Воры, проходимцы, ПОДЛЕЦЫ!!!

Владимир Курочкин

[cote d'Ivoire]

Соляного замеса
Ветер с моря упруг...
Ах, Одесса, Одесса —
Мой спасательный круг!
Будто альфа с омегой,
Вдруг, смешавшись, сошлось:
Беня Крик и Онегин,
Дух азартный, как штосс!
А откуда-то свыше
Птичий слышится альт,
И, как палуба, дышит
Под ногами асфальт.

ВИТАЛИЙ АМУРСКИЙ

[cote d'Ivoire]

Больше нет такого города.
Песнопение трамвая,
Подсыхающее золото
Расплескала мостовая,
Вспышки птиц, дома из ракушек,

Лозы — кладези историй,
И часы на древней ратуше
С временем, плывущим в море.
Рвенье пенистого грохота,
И назад — от волнореза...
Больше нет такого города.
В смысле, есть. Один. Одесса.

Вера Зубарева

[Парусник]

Ко дню освобождения Одессы.

День освобождения Одессы
К нам приходит ясным вешним днем,
В город юмора, Утесова и песен,
В город, где мы трудимся, живем !

В город, где чарующие звуки
Дарит моря ласковый прибой,
В город, где родились наши внуки,
В город нашей славы боевой !

Дорогой ценой далась Победа,
Но Одессу отстояли, не сдались !
Слава нашим прадедам и дедам,
Слава и спасибо Вам за жизнь !

Отстоявши мира интересы,
Выполнили долг свой до конца,
Флаг Победы реет над Одессой,
Наполняя гордостью сердца !

Белоснежной чайкою над морем
Ты стоишь, подняв свое лицо.
В числе первых город стал Героем !
За проявленное мужество бойцов.

Жизнь дала ответы на вопросы,
Вишни и тюльпаны зацвели!
Пояс Славы, Памятник Матросу,
Благодарные потомки возвели.

Город солнцем, радостью залитый,
Мир, весна заходит в каждый дом…
С Днем освобожденья, одесситы !
Так живите, помня о былом !

Иван Рябухин

[Парусник]

...

Какое это имеет отношение к нашему любимому городу, и его поэтическому отражению?!

[cote d'Ivoire]

И одновременно в нескольких темах ...
Реклама?

[Парусник]

***

Задумчиво в Черное море глядит
бессмертный гранит обелиска.
К нему одинокая чайка летит,
над берегом кружится низко.
Здесь пал за свободу
любимой земли
матрос Неизвестный, но правый,
И курс на Одессу берут корабли -
на вечный огонь ее славы.
В дыму и пожарах Одесса жила,
врагу не сдалась в обороне.
Земля от осколков была тяжела,
возьми эту землю в ладони...

Виктор Бершадский

---------- Сообщение добавлено 30.04.2019 в 17:30 ----------

Одесское лето.

Тяжелое знойное лето
Вербует неопытных влёт,
На плечи кладёт эполеты
Загара - и в битву ведёт.

За солнечный град Дерибаса,
За любящий лик Ришелье,
За право свободного класса
Мечтать об отдельном жилье.

За девушек наших лукавых,
За ласковых наших парней,
За нашу посмертную славу
И право не помнить о ней.

За бабушек наших, созревших
На сладких одесских хлебах.
За южную горечь черешен
И соль на сгоревших губах.

За россыпь окурков на пляже,
За белую кость топчанов,
За всё, что нам мило, и даже
За вонь из торговых рядов.

За дело бессмысленной лени,
За липнущий к заду песок.
За спелый арбуз на коленях,
Пускающий розовый сок.

За юмор, за море, за морок,
Владеющий нами сто лет.
За льющийся в уши "семь сорок"
И жир материнских котлет.

За рачки и за кукурузу.
За деда. За деньги. За так.
За наши священные узы,
За этот безбожный бардак.

Безумное, знойное, злое.
Паскудное, словно ворьё.
Родное. Как мусор - гнилое.
Одесское лето моё.

26.06.2018

Таисия Найденко

[Парусник]

ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ЭТЮД.

Это одесское лето, одесское гетто,
толпа озарённых придурков,
это влажная завязь травы и речи,
морской соли и сырого тумана,
косноязычие одесских долгожителей,
подвеянных поэтов, тихих задумчивых сумасшедших,
хитрых шахматистов
и расчётливых утренних философов…
Это утренний кефир и полдневное солнце
над горячим от жизни Привозом,
Молдаванка с покосившимися улицами
и древними, подмытыми артезианскими
и фекальными водами, дворами,
где долго не гаснут закаты,
и на бледные лица слепых кариатид
ложится к ночи тёплая, бессмертная одесская пыль…
Это сладкий дым и смог загазованных пляжей,
Златы Пяски ещё не загаженной Дофиновки,
свежие жабры бычков-гладиаторов,
борющихся с тяжким воздухом моей отчизны,
моего любимого греческого полиса,
моей старушки Пальмиры…
Восхитительный запах дерьма и отечества!
Где сливочный ампир и классическое барокко,
цветной торт лепных карнизов
и ломкий бисквит известняка,
дворовые сортиры,
дождик на станции Сортировочной,
мокрые рельсы и тоска переездов.
Там по утрам над Отрадой встаёт высокое свежее море,
которое пахнет степью и неубитой рыбой…
Там не слабеет целебный запашок водорослей и йода,
и в августе на скалах крепчает зловоние мидий,
чёрной и жирной морской травы…
Это – память о временах, когда под Одессой,
как под сердцем,
ходило большое свежее море,
и в турецком чаду кофеен подымался над Ланжероном
жертвенный шашлычный дым.

Ефим ЯРОШЕВСКИЙ

---------- Сообщение добавлено 14.08.2019 в 22:50 ----------

БАЛЛАДА О РЫБЕ.
(Одесса, рыбный ряд, Привоз)

Ах, на Привозе на кривом морозе
продажа рыбы в неудобной позе!
Торговка красная и красная цена.
Совсем недавно кончилась война.

На ледяном ветру – очередь за рыбой ледяной.
«Четыре коропа, коропчика
(красавцы алые в серебряной крови!),
всего за петушок – пять рэ, и рыба ваша,
она еще кровит!..».
Безрукий инвалид
схватить ее культяпкой норовит, а рядом –
худая, бледная, освенцимская рыба –
трупы оскаленных исчадий с хвостами ледяными-
с железнам грохотом ложатся на весы –
по госцене…

Прилавок, сталь, мороз и сопли на ветру…
Торговка говорит: «Чтоб ты так жил к утру –
она еще совсем живая,
я даром отдаю…».
У рыбы – рана ножевая.
Заплыли голубые скулы, а глаза
еще как будто живы,
но уже задумались
о гибели и глубине…
«За свежих жабер кровь плачу вдвойне!» –
я ей кричу. Она не слышит
и говорит, что рыба дышит…

Кто рыбу оглушил
(не по моей вине)? Ужели
глушитель рыбы, некто Меламуд
пробрался в пруд?
Иль это Сидоров, колхозный водолей,
ее распространил среди людей?
(О прохиндей!)

На ледяном ветру – очередь за рыбой ледяной.
(«Четыре коропа, коропчика, красавцы алые –
всего за петушок!» –
у рыбы шок…).

За другом друг, за рыбой ледяной
очередь по всей стране родной…
Торговка красная и красная цена.
… Как хорошо, что кончилась война!

Ефим ЯРОШЕВСКИЙ

[Парусник]

Меня позвали в гости женщины и воры,
Чтоб я читал стихами нежно о любви,
И за столом шуршали мирно разговоры,
О том, как мы умели и как мы могли.

Официант кружа с подносом в такт оркестру,
Нам подносил вино из дальних жарких стран,
И Толя гитарист, по прозвищу Маэстро,
Пел под гитару за одесский наш кичман.

И дамы плакали, на грудь роняя слёзы,
А, кавалеры комплементы им плели.
И не хватало всем в простой словесной прозе,
Стихов, как мы умели и как мы могли.

Доев тарелку с черноморскими бычками,
Поднялся Сёма Каин, чтоб построить речь,
Облокотившись в декольте какой-то даме,
И сбросив клифт на табурет с могучих плеч.

Он говорил друзьям за долю воровскую,
За Магадан, что на краю чужой земли,
И предлагал всем вместе выпить отходную,
За то чтоб мы умели и ещё могли.

Потом мы пили за друзей и за печали,
За дам, и тех, что, к сожалению, не дам.
И стоя за Одессу с рюмками кричали:
Живи и вечно процветай Одесса-мам.

Мы были близкими в любви к родной Одессе.
Хотя и разные по жизни и делам.
И под конец, уже совсем вставая с кресел,
Вдруг мне сказали: Можешь, за Одессу, нам?

И я прочёл за то, что есть, и то, что было.
За то что не спасли, и не уберегли…
И, за столом вдруг тишина на миг застыла,
Забыв о том, как мы умели и могли.

Владимир Михейшин